Рейнфельд Алексей. Тайная миссия

остановился, чтобы буквально выкашлять часть своих легких, оставшийся путь
он дышал тяжело, с хрипом.
Цепочка охранников должна была окружать долину. Оглсорп мог рисковать,
имея перед собой всех этих безумцев, что засыпали его письмами, в которых
называли его не иначе, как безбожником, дураком, ведущим свою команду на
верную смерть. Ракета - вещь хрупкая, как бы совершенна она ни была, и
большой армии не потребуется, чтобы разрушить ее, стоит только раскрыть ее
местонахождение.
Гейнс прошел посты охраны и продвигался дальше по подлеску, пользуясь
мгновениями, когда луна пряталась за тучами. Один раз он чуть не попал в
ловушку, но вовремя заметил ее.
Дальше подлесок кончался, но в слабом свете луны он в своей одежде
почти сливался с землей и, тихо отлеживаясь в светлые минуты, полз затем
вперед, никем не замеченный. Он просчитал уже расстояние, отделявшее
охранников от базы, и кивнул себе головой: никакой взрыв не причинит им
вреда.
На пандусе возле ангара как будто бы никого не было. И вдруг в темноте
у стены вспыхнул красный огонек и медленно погас - там человек курил
сигарету. Присмотревшись, Гейнс разглядел винтовку, приставленную к стене.
Этот охранник - подстраховка, о которой не знал сам Оглсорп.
Неожиданно все вокруг осветилось сквозь разрыв в облаках, Гейнс замер,
прижавшись к земле, и раздумывал над непредвиденным осложнением. И опять
ему захотелось уйти, но он тут же понял, что не может: ему не оставалось
ничего другого, как завершить начатое. Когда тучи снова закрыли луну, он
спокойно встал и направился к уже поджидавшему его человеку.
- Здравствуйте, - сказал он тихо, так, чтобы его мог слышать только
этот охранник. - Позвольте пройти. Я специальный инспектор от Оглсорпа.
Луч света ударил ему прямо в лицо, ослепил, и он поспешил навстречу
ему; другие охранники могли увидеть его, хоть это было и маловероятно, все
их внимание было сосредоточено вовне, на внутренние постройки они не
смотрели.
- Подойдите, - ответил наконец охранник. - Как вы прошли охрану?
Естественно, в вопросе прозвучало подозрение. Ружье, как заметил Гейнс,
было направлено ему в живот, и он встал так, чтобы противник мог видеть
его.
- Джимми Дархем знал о моем визите, - сказал он охраннику. Сведения о
том, что Дархем - начальник караула, Гейнс выудил у Оглсорпа. - Он сказал,
что у него нет времени извещать вас обо мне, ну я и пришел, как видите,
сам.
- Хм-м... Раз они вас пропустили, значит, все в порядке, но теперь уж,
пока кто-нибудь не удостоверит вашу личность, вы отсюда не уйдете. Руки! -
охранник осторожно подошел и обыскал Гейнса, нет ли у него оружия. Гейнс
изо всех сил тянул руки вверх, только бы охранник не коснулся его
обнаженных кистей. - О'кей. А что за дело у вас?
- Общий контроль. Хозяина предупредили, что здесь готовятся беспорядки,
и он послал меня проверить, как осуществляется охрана, и предупредить вас.
Тут все заперто?
- Да нет. Какой толк от замка на этой халупе! Вот я здесь и торчу
вместо замка. Может, посигналить Джимми, пусть придет, подтвердит вашу
личность, и отпустить вас?
- Не беспокойтесь.
Все обстояло как нельзя лучше. Мешало только одно: он не хотел убивать
охранника. Можно обойтись без этого, ни к чему вмешивать убийство в то
дело, которое он вынужден выполнять.
- Теперь, когда я все осмотрел, мне особенно спешить некуда. Закурим?
- Да, вот только что накурился. Что, спичек нет? На.
Гейнс чиркнул спичкой и робко прикурил. Дым обжег и так огнем пылающее
горло, но он справился с кашлем и сделал еще одну затяжку. В темноте
охранник не мог видеть льющихся из его глаз слез и исказившееся в гримасе
лицо. Вопреки неотвязному побуждению к действию Гейнс всеми силами, даже с
помощью сигареты, пытался отвлечь внимание охранника, но напрасно.
- Спасибо, - сказал он, протягивая коробок.
Когда охранник хотел взять его, он случайно коснулся руки Гейнса. И тут
же горло охранника было стиснуто, он отпрянул, пытаясь вырваться и позвать
на помощь. От неожиданности он промедлил какую-то секунду, этого оказалось
достаточно, чтобы Гейнс свободной рукой нанес страшный удар ребром ладони
по шее охранника. Тот застонал и свалился замертво.
Импульс одержал над ним победу и на этот раз! Охранник был мертв -
ударом руки Гейнс сломал ему шею. Гейнс оперся спиной о стену, справился с
приступом удушья и рвотой. Придя в себя, он взял фонарь охранника и
повернулся к ангару. В темноте с трудом просматривался корпус огромного
космического корабля.
Дрожащими руками Гейнс нащупывал путь к кораблю, затем зажег спичку и
держал ее в ладонях, пока осматривал внутренность ангара через открытые
ворота. Он опасался, как бы свет в ангаре не привлек постороннего
внимания.
Проникнув внутрь ракеты, он зажег фонарь - дал самый слабый свет - и по
мосткам двинулся в заднюю часть ракеты, туда, где обычно располагается
двигатель. Двигатель оказался простейший, и на его разрушение не
требовалось ни больших усилий, ни продолжительного времени.
Он легко обнаружил контрольные гайки, пробежал глазами ничем не
покрытые стенки двигателя, обследовал трубки, выведенные на них. Судя по
результатам осмотра этого небольшого аппарата, корабль в значительной
степени уступал тому, который потерпел крушение там, в лесу. И тем не
менее на его создание ушло много лет и практически все состояние Оглсорпа.
Если этот корабль уничтожить, на постройку нового людям потребуется много
времени, лет десять или, по меньшей мере, два года... Он утерял нить
мысли, но чувствовал, что память понемногу начинает восстанавливаться. Он
вдруг увидел себя в тесном металлическом помещении, судорожно, но тщетно
пытающимся приостановить утечку горючего. Затем услышал последний,
прикончивший ракету взрыв, и началось беспомощное падение корабля сквозь
атмосферу Земли. Он едва успел перебраться в переходной отсек корабля, и
тот грохнулся о землю. Корабль упал прямо на дом, а его самого чудесным
образом выбросило из корабля, и прежде чем упасть на землю, он повис на
нижних ветках дерева.
Человеку, который находился в доме, повезло меньше: он вылетел оттуда
вместе с рухнувшей стеной уже мертвым. Пришелец смутно помнил, с каким
отвращением снимал он с убитого одежду, облачался в нее. Потом на него
свалилась балка, он потерял сознание, наступила тьма... И значит, он не
Гейнс, а тот, из ракеты, и то, что он рассказывал Оглсорпу, было чистейшей
правдой.
У Гейнса - мысленно он продолжал называть себя так - подогнулись
колени, и он смог устоять, только ухватившись обеими руками за прут,
высовывавшийся из стены, и продолжал он свой путь с огромным усилием. Но
ему еще предстояла работа, а что до его болячек - тут дело терпит. Теперь
ему казалось, что с самого первого момента осознания себя на Земле, там, у
дома в лесу, он знал, что смерть не промедлит и настигнет его раньше
наступления следующего дня, но это его не пугало.
Он снова осмотрелся вокруг и заметил сумку с инструментами, которая
лежала открытой на полу, и из нее торчал гаечный ключ. Как раз подойдет
отвинтить контрольные гайки. Фонарь лежал на полу, там, где он оставил
его, он пнул его ногой, чтобы направить свет на стенку двигателя, нащупал
гаечный ключ, и пальцы плотно охватили его ручку.
И тут в свете фонаря он впервые увидел свою руку. Высоко вились синие
вены на светло-голубой, как ему показалось, коже руки. Он тупо отметил это
про себя, поднес к глазам другую руку и оглядел ее, она была синей, и
ладони, повернутые вверх, тоже оказались синими. Синий!
Он вспомнил все - яркой вспышкой вернулась память, и потом понеслись
перед его внутренним взглядом многочисленные картины. Занятый
откручиванием гаек, он в то же время прослеживал картины, которые вернула
ему память. Он видел почти опустевшие улицы прелестного сказочного
городка, к вот будто рядом, здесь открылась перед ним дверь одного из
домов, показался мужчина, хватавшийся за горло синими руками, и в корчах
свалился на землю. Мимо проходили люди, осторожно обходя труп, они боялись
коснуться друг друга.
По всей планете, всюду людей настигала смерть. Вся планета была
захвачена ею. Она ложилась на кожу пораженного болезнью человека и при
малейшем прикосновении передавалась другому и отправлялась дальше, поражая
все новые и новые жертвы. Микробы погибали на воздухе за несколько секунд,
но множество новорожденных тут же выбиралось из пор кожи, и среди
населения планеты все меньше оставалось способных сопротивляться болезни.
При малейшем контакте болезнь начинала свое коварное завоевание организма,
а через несколько месяцев неожиданно атаковала тело, окрашивала его в
синий цвет, и человек погибал через несколько часов в страшных мучениях.
Некоторые считали, что болезнь - результат вышедшего из-под контроля
научного эксперимента, другие - что ее споры попали на планету из космоса.
Причины могли быть разные, но факт оставался фактом: на Марсе справиться с
болезнью не могли. Слабые надежды на выживание оставляли легенды о том,
что на планете Земля, прародительнице марсианской цивилизации, существуют
люди, и ничего другого не оставалось, как обратиться к ним за помощью.
Он увидел себя перед экзаменаторами. В результате сдачи этих экзаменов
выбор пал на него, он должен был лететь на космическом корабле, который
они лихорадочно строили. Его избрали потому, что он обладал
исключительными способностями к телепатии, даже среди
высокоинтеллектуально развитых марсиан он оказался вне конкуренции. В
последние несколько недель перед полетом эти его способности активно
развивали и одновременно внушали ему обязанности, его миссию, которую он
должен был выполнить хотя бы ценой собственной жизни.
Гейнс заметил, как из контрольных трубок брызнули первые капли горючей
смеси, и отбросил гаечный ключ. Старик Леан Дагх сомневался, что он сможет
телепатически считывать у людей иной расы, иной культуры информацию,
припомнил Гейнс. Очень жаль, что старик умер, так и не узнав, что его
методы оправдали себя, пусть даже сама миссия окончилась неудачей, так как
земляне оказались очень слабы в искусстве врачевания. И ему теперь
оставалось выполнить последний долг - не допустить, чтобы обитатели этого
мира погибли так же, как погибли марсиане.
С большим трудом он заставил себя подняться и, спотыкаясь и бормоча под
нос что-то невнятное, прошел обратно по мосткам. Синева его кожи
потемнела, и он, буквально приказывая своим мускулам не распускаться,
заставил себя преодолеть расстояние до дверей, до охранника, тело которого
оставалось лежать там же, на месте схватки.
Он был почти без сил; оставшиеся он употреблял на то, чтобы
преодолевать большее, чем на его планете, притяжение, каждое его движение
превращалось в пытку. Он попытался волочить труп по земле, но сам упал, и
на четвереньках, а то и ползком, вцепившись одной рукой и зубами в
воротник куртки охранника, тащился к двигателю корабля. Кружилась голова,
он был на грани бесчувствия, и один раз тьма совсем было поглотила его, но
придя в сознание, он обнаружил себя внутри корабля, ползущим со своей
ношей под воздействием все тех же импульсов, которые были сильнее его,
сильнее его воли.
Мало-помалу он одолел мостки, заполз в машинное отделение и сбросил
труп в небольшую лужицу горючего, натекшего за это время на пол. Помещение
было наполнено парами бензина, в нем похолодало, но едва ли он что-либо
чувствовал. Ему оставалось выполнить свой последний долг, для этого
достаточно было одной искры.
На Марсе останутся непогребенными некоторые из умерших, это неизбежно,
а в трупах останутся живые микробы, и с этим могли бы встретиться там
земляне. Нельзя допустить этой встречи. Пока последний марсианин не
превратится в пыль, пока микробы, оказавшись на открытом воздухе, все не
погибнут, земляне должны оставаться на Земле, в собственной атмосфере,
только это гарантирует им жизнь.
Теперь носителями инфекции на Земле были только он сам и тело человека,
которого он коснулся; оставался еще и корабль, способный доставить людей
на Марс, к непосредственным источникам заболевания. Все это теперь легко
исправить.
Пришелец с Марса, тихо улыбаясь, достал из кармана своего пиджака
коробок со спичками, полученный от охранника. И за мгновение до того, как
смертельная тьма сомкнулась над ним, он успел достать спичку и чиркнуть ею
по коробку. Появился язычок пламени, и тут же ярким светом осветилось все
вокруг.