Ричмонд Эмма. Любовь всегда права

   Алекса наклонилась, поцеловала Джессику в щеку, погладила русые волосы. Потом собрала одежду и положила на стул. Выключив ночник, она оставила дверь приоткрытой, чтобы девочка не испугалась, если проснется, да и пес сможет выйти, когда захочет. Алекса тяжело вздохнула и спустилась в кабинет. Сердце бешено колотилось, ей не хватало воздуха, как при быстрой ходьбе.
   Вздохнув для храбрости полной грудью, она открыла дверь кабинета и увидела там… Мириам. Она стояла почти вплотную к Стефану, положив руку ему на грудь.
   Стефан взглянул на Алексу. Его взгляд ничего не выражал – хотя бы чувство вины! Но нет, ничего. Он держал пачку писем, которые Алекса складывала ему на стол, пока его не было. Он все еще был в пальто.
   Мириам, улыбаясь оглянулась, но руку с его груди не сняла и не отошла ни на шаг.
   – Алекса, вы поймали нас с поличным! – весело объявила она.
   Стефан снял ее руку и сказал:
   – Ничего подобного! – а сам не спускал глаз с Алексы. – Мириам уходит. Прямо сейчас. – Он продолжал внимательно смотреть на Алексу.
   – Ну как, он вручил вам подарок? – спросила Мириам с плохо скрываемой злобой. – Знаете. У Стефана вошло в привычку дарить мне горы подарков, когда мы работали с ним в Америке. Мы были… друзьями. Вы знали?
   – Да, – кивнула Алекса, не сводя глаз со Стефана. Он притягивал ее как магнит. – Стефану незачем задаривать меня подарками. – «Прочти мои мысли, – внушала Алекса Стефану. – Прочти!»
   – Тут не отдаришься, – тихо проговорил Стефан, и сердце Алексы снова бешено забилось. – Прощай, Мириам, – прибавил он сдержанно. – Провожать не буду, хорошо?
   Алекса не смотрела на Мириам и не знала какое у той выражение лица. Знала одно – Мириам выскочит из кабинета как ужаленная и хлопнет дверью.
   – Думаешь, я поверила? – спросила она осипшим от волнения голосом, когда они остались одни. – Не отпирайся, я знаю, почему она флиртует с тобой!
   – Мириам флиртует с каждым встречным. – Швырнув на стол нераспечатанные письма, он снял пальто, перекинул его через спинку кресла и, обойдя вокруг стола, направился к Алексе.
   Она пятилась до тех пор, пока не оказалась у стены.
   – Тогда скажи ей, чтоб она больше не флиртовала с моим мужем. Ты же сам хотел, чтобы все считали наш брак настоящим, чтобы ни у кого не возникло тени сомнения!
   – Верно. – Приблизившись к Алексе, он уперся обеими руками в стену. – Пока я был в Америке, ты осунулась и похудела, – едва слышно проговорил он.
   – Правда? – пролепетала она.
   – Да. Я по тебе скучал.
   – Ты?! – воскликнула она.
   – Да. – Переведя взгляд на ее губы – у Алексы почему-то задрожали колени, – Стефан спросил каким-то чужим, гортанным голосом: – А ты скучала без меня?
   – Да.
   – Хорошо, потому что больше так продолжаться не может, – проговорил он и, склонившись к ней, поцеловал в губы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   И снова, и снова, и снова…
   Закрыв глаза, крепко прижавшись к Стефану, потрясенная до глубины души, Алекса чувствовала, что силы покидают ее. Она часто думала о Стефане, многое рисовала в своем воображении, но о том, что происходило сейчас, боялась даже мечтать. Откинув назад голову, она возвращала ему поцелуи со страстной горячностью, наслаждаясь и упиваяст ими. И хотела, чтобы так было всегда…
   Чувствовала, как бьется его сердце, слышала его прерывистое дыхание, и вдруг… объятия Стефана ослабли, и он поднял голову.
   Алекса открыла глаза и пристально посмотрела на него.
   – Мы должны поговорить, – сказал он сдавленным голосом.
   – Да.
   Он глубоко вздохнул, отступил на шаг и сказал:
   – Иди в гостиную.
   – Но…
   – Иди в гостиную, – повторил Стефан. Отвернувшись, он тихо добавил: – Я схожу за чемоданами и запру машину. Иди в гостиную и жди меня там.
   Алекса послушно исполнила приказание. Взволнованная, потрясенная, не помня, как дошла до гостиной, она села на диван и с отсутствующим видом уставилась на пустую вазу на каминной полке. Слышала, как бухнула парадная дверь и минуты через две бухнула снова, потом раздался легкий щелчок, когда Стефан запер замок.
   Она с замиранием сердца вслушивалась в его шаги: он шел по холлу, потом свернул на кухню и включил чайник. Она живо представила, как он там постоял с минуту. Вот дверь кухни скрипнула вновь, и Алекса, словно завороженная, посмотрела на дверь гостиной. Она скрипнула и стала медленно открываться.
   – Ты так пристально смотришь… – пробормотал Стефан. – Хочешь кофе?
   Кофе?! Не-е-ет, кофе она не хочет!
   – Зачем ты целовал меня? – вдруг выпалила она.
   – Давно не целовался, – сказал он просто и снова ушел на кухню, дверь медленно закрылась за ним. Алекса недоуменно смотрела перед собой, не понимая, что происходит.
   Захотел и поцеловал… Что все это значит? Сказал, что скучал, потом этот поцелуй, стало быть… Что? Не успев разобраться, что все это значит, она увидела, как снова вошел Стефан с двумя чашками кофе в руках. Он протянул ей чашку, стараясь не касаться ее руки, а сам сел в кресло напротив. Поставив свой кофе на пол, он принял ту позу, которую принимал всегда, когда хотел поговорить, рассказать ей что-нибудь интересное, – ноги слегка раздвинуты, руки лежат вдоль сильных бедер, ладони крепко сжаты.
   – Остался только растворимый.
   – Что? – переспросила она.
   – Это растворимый кофе.
   – Не все ли равно, – безучастно сказала она.
   – Ну как, к тебе вернулся вкус?
   Она покачала головой.
   – Стефан…
   – Шшш.
   Переведя взгляд на каминную полку, она стала ее внимательно разглядывать. Его «шшш» ее несколько разочаровало.
   – Ты, наверное, голоден?
   – Нет. Знаешь, разница во времени…
   Алекса едва заметно улыбнулась.
   – Все плохо переносят эту разницу?
   – Нет, не все. На некоторых она совсем не действует. Но я из тех несчастных, кого смена часовых поясов выбивает из колеи. Так что там у тебя, Алекса? Расскажи.
   Взглянув, она подняла на него глаза.
   – Рассказать? О чем? – спросила она удивленно. – Ну как же! Ты же сама сказала, что нам надо стать друзьями.
   – Друзьями?!
   – Ну да. Сосредоточься, соберись с мыслями… Я уже начинаю терять терпение!
   – Кто бы говорил о терпении! Тебе его не хватало с самой свадьбы! – запальчиво упрекнула Алекса.
   – Неправда! Ну так что?
   – Что «что»?
   Стефан тяжело вздохнул, наверное, сосчитал до десяти, прежде чем спросить:
   – Ты хочешь, чтобы мы стали друзьями?
   – Разумеется, да…
   – Просто друзьями? – уточнил он с ударением на первом слове.
   Придя в полное замешательство, Алекса сказала:
   – Не пойму, к чему ты клонишь.
   – Ты ждешь от меня большего, чем дружба?
   Она сжалась от внезапно охватившего ее страха и, опустив голову, стала смотреть в пол.
   – Отвечай, Алекса, – настойчиво потребовал он.
   Что сказать ему? – лихорадочно думала она. Скажешь «да», а ему это совсем не нужно, что тогда?
   – Да, – отбросив сомнения, сказала она.
   Стефан вздохнул. Долгий вздох облегчения. Алекса быстро взглянула на него. Он ответил ей долгим пристальным взглядом… Но вот он улыбнулся и тихо проговорил:
   – Наконец-то настала та самая минута, правда?
   – Какая? – прошептала она.
   – Наша, Алекса. Пора тебе все о себе рассказать, – мягко потребовал он. – О той, прежней Алексе. Какой ты была еще до нашей встречи в Румынии? Ведь я о тебе почти ничего не знаю.
   – Как и я о тебе, – возразила она в ответ на его упрек. – Мне не хочется рассказывать… Я хочу…
   – Понимаю, – согласился Стефан. – Но сначала нам надо поговорить.
   – Но почему? – взмолилась она.
   – Раз уж судьба свела нас… Расскажи, прошу тебя, – глубоко вздохнув, повторил он.
   Нас свела судьба? Ее бросало то в жар, то в холод… Откинувшись назад, она стала внимательно рассматривать камин.
   – А он работает? – вдруг спросила она.
   Он удивленно посмотрел на нее.
   – Что?
   – Я про камин. Наверное, хорошо посидеть вечером у огня, как ты думаешь?
   – Да, конечно. Но не уходи от вопроса. После развода родителей ты у кого жила?
   – То у матери, то у отца. Сновала как челнок. – Ни мать, ни отец не хотели держать ее у себя. – И зчем они завели ребенка? – сказала она тихо и, посмотрев на него долгим, пристальным взглядом, проговорила с мольбой в голосе: – Стефан…
   Но он был неумолим.
   – Продолжай.
   Вздохнув, Алекса продолжала:
   – Когда мама шла на работу, то отводила меня к отцу, а когда работал отец, то меня отводили к матери.
   – Чем же они занимались?
   – Антиквариатом, – сказала она и улыбнулась. – Даже после развода они вели свое дело вместе. Жили в трех шагах друг от друга и постоянно ссорились, выясняя, чья очередь присматривать за мной. Кстати, ссорились они всегда – по любому поводу и без повода. Я часами просиживала в детской, разговаривала с мишкой Тедди и пандой Погом. Как только мне исполнилось шестнадцать, я ушла из дома и устроилась горничной в гостинице, там же и жила. Подружилась с шеф-поваром… Под пятьдесят, женат, три дочери, – продолжала Алекса. – Итальянец. У нас не было романтических отношений, скорее – дружба. Он относился ко мне как к дочери и заботился обо мне больше, чем мой собственный отец. Это он привил мне любовь к кулинарному искусству, сам учил меня готовить, взял в свою семью, и я жила у них, пока не встала на ноги. Он умер два года назад, – грустно проговорила она. – Я до сих пор поддерживаю связь с его вдовой и дочерьми.
   – А ты рассказала им, что попала в аварию?
   Алекса покачала головой.
   – Почему? – удивился он.
   – Не хочу их расстраивать, – просто ответила она.
   – И ты больше никогда не виделась со своими родителями?
   – Нет.
   – Мисс Независимость собственной персоной!
   – Вот именно. Теперь расскажи о себе. – «Раз уж мы решили играть в вопросы и ответы, то теперь мой ход», – подумала она.
   – Когда мне было десять, а сестре – восемь, мама умерла, – начал он.
   – Она была полька?
   – Да. И потрясающе красивая! Хорошенькая, смуглая и очень живая.
   – А твой отец?
   – Он умер, когда мне исполнилось двадцать три. Он тоже был физик, как и я.
   – И над чем же ты сейчас работаешь?
   – прогнозирую сход снежных лавин.
   – И ты умеешь это делать? – восхищенно спросила Алекса.
   – Надеюсь.
   – Понятно. Мне надо почитать что-нибудь о лавинах, и тогда мы вечерами беседовать на научные темы.
   Стефан рассмеялся и, оборвав смех, тихо проговорил:
   – Бог с ними, с научными беседами. Мне от тебя нужно совсем другое.
   Алекса притихла и. чувствуя, что ее бьет нервная дрожь, предусмотрительно поставила свой кофе на журнальный столик, чтобы не пролить.
   – Чего же ты хочешь?
   – Тебя.
   Опешив, она удивленно посмотрела на него и спросила севшим от волнения голосом:
   – Тогда почему мы…
   – Видишь ли, если б я увлекся тобой, то потерял бы голову… А мне надо быть собранным, как никогда. Ради Джессики. Если б мы были с тобой одни – тогда другое дело! Ошиблись мы, не ошиблись – это касалось бы только нас двоих. Меня уже давно влечет к тебе, но любовная интрига при теперешних обстоятельствах неуместна. Хотя мы и женаты. Джессика должна расти в крепкой семье, но как создать такую семью, если не знаешь, что чувствует другой человек? Если этот человек только что пережил потрясение – разрыв с дорогим ему человеком?
   – Мы с Дэвидом любовниками не были! – мгновенно возразила она.
   – Все равно ты была подавлена, обижена, остро переживала ваш разрыв, еще не оправилась после автокатастрофы. А наше с тобой сближение дало бы повод гормонам сыграть с нами дьявольскую шутку. Я вынужден был не спешить, Алекса… хотя я человек нетерпеливый. Я решил подождать, пока ты выздоровеешь и разберешься в самой себе.
   – Я разобралась.
   – Не перебивай. Мне нелегко это говорить, но я должен. Ты давно мне нравишься, Алекса. И в Румынии, и здесь, в Кентербери. Ты единственная женщина, с которой я мог бы жить душа в душу. Ты очень привлекательная, добрая, с тонким чувством юмора, но у тебя был Дэвид. А потом эта авария. Ты была напугана, выглядела такой несчастной… А тут еще разрыв с Дэвидом. После нашей свадьбы я вдруг почувствовал, что действую тебе на нервы, но не мог понять, почему. Когда я вернулся из Америки, – продолжал он, – ты стала еще раздражительней, и мне показалось, ты встречаешься с Дэвидом и жалеешь, что вышла за меня.
   – Нет, что ты?
   – И тогда я понял, – продолжал Стефан тихим вкрадчивым голосом, – что ты мне нужна. Мне вдруг захотелось обнять тебя, успокоить, но я не знал, как ты к этому отнесешься… Ты ходила по дому полуголой…
   – Только потому, что мы пользовались одной ванной – нашей с Джессикой! – запальчиво возразила Алекса. Взглянув на него, она поняла, что ему надо выговориться, и, потупившись. Стала рассматривать свои руки, лежавшие крест-накрест на коленях.
   – И это… возбуждало меня. Обстановка все больше накалялась. А тут еще этот Дуг со своими звонками, Майк и, как мне казалось, Дэвид… Потом тебя угораздило разбить мою машину во дворе, я сорвался и схватил тебя… И вдруг понял, что дальше так продолжаться не может…
   – Ты чуть не поцеловал меня, – прошептала она.
   – Да.
   – Почему ты раздумал?
   – Мне казалось, что еще не время… Я с большим трудом сдерживал себя. Ты не представляешь, как мне было трудно!
   – Так вот почему ты стал избегать меня! – воскликнула она.
   – Да. Мы жили под одной крышей, а спали в разных спальнях… Я же хотел, чтобы мы спали вместе, в одной постели. Я был не в силах видеть, как ты страдаешь, – и был не в силах подавить свою ревность.
   – Тебе надо было поговорить со мной…
   – Я не мог. Проходилось соблюдать осторожность, быть очень осмотрительным – ради Джессики.
   Глубоко вздохнув, Алекса подняла голову, и их взгляды встретились.
   – Потом ты опоздала к концу уроков, и мне пришлось самому забрать Джессику из школы. Ты тогда пришла домой мокрая, уставшая и больная, а я думал только об одном – как отомстить тебе за то, что ты была, как мне казалось, с Дэвидом.
   – И званый обед не удался, – прошептала она.
   – Да. Я был в бешенстве, почти ненавидел тебя за все, что ты натворила. И тщетно пытался понять, почему меня так неудержимо влечет к тебе. Только об этом и думал. На кухне, когда я поцеловал тебя…
   Поддавшись внезапному порыву, Алекса призналась:
   – Я мечтала о тебе. Хотела, чтобы ты обнял меня, успокоил, приласкал…
   – Правда?
   – Да! Я и сейчас мечтаю о том же, – проговорила она срывающимся от волнения голосом.
   – Может, из-за твоей беззащитности, из-за твоих пылких взглядов ты меня так очаровала… Но что бы там ни было, наши отношения должны стать другими. Больше так продолжаться не может.
   – Да, – еле слышно проговорила она.
   – Я уж начал думать, не расстаться ли нам. Ради Джессики. Затевать любовный роман, если он идет во вред ребенку, неразумно. Но меня так притягивала твоя отзывчивость, восприимчивость. Я ненавидел себя за свою расчетливость, рассудочность, прекрасно понимая, что влюбленному положено быть пылким, безрассудным, порывистым, но из-за Джессики не стал потворствовать своим чувствам. Ты поняла, что я хотел сказать?
   – Да, – тихо проговорила Алекса.
   – При других обстоятельствах я был бы решительнее.
   – Разумеется. – «Сколько можно об одном и том же?! Я же ясно сказала, что все понимаю!» – подумала про себя Алекса. И вдруг выпалила: – А Мириам?
   – Мириам? – удивленно переспросил он. – При чем тут Мириам? Был ли у нас роман? Ты это хотела спросить?
   – Нет, но…
   – Какую роль она играла в моей жизни? – спросил Стефан тихо. – Никакой! И романа у меня с ней не было. Мы вместе работали. Совсем недолго. А что до подарков – ну, привез я ей один раз из Швейцарии куколку в национальном костюме, и то потому только, что она меня об этом просила.
   Алекса пропустила мимо ушей его оправдания – ей было не до Мириам, она очень расстроилась: ведь у Стефана нет определенного мнения, как им быть дальше. Эта мысль не давала ей покоя, и она нетерпеливо спросила:
   – И какое же ты принял решение? Долго я еще буду в подвешенном состоянии?
   – Не ты, а я, – мягко поправил ее Стефан.
   – Что тебя смущало? Ты думал, что наши отношения никогда не наладятся?
   – Нет, я не знал, что у тебя на душе. Не знал, закончился ли твой роман с Дэвидом…
   – Там и кончать-то было нечего!
   – Тогда что же тебя с ним связывало? – удивленно спросил Стефан.
   – Не знаю. Может быть, я подпала под его обаяние… Он человек приятный, с ним было весело… Не знаю.
   – Но ты так переживала, когда он ушел!
   – Не знаю, что я больше жалела – себя или свой ресторан… Жалела, понимая, что другого никогда не будет? Не знаю. Не стоит ломать над этим голову…
   – А как ты относишься ко мне?
   – Ты прекрасно знаешь, как, – голосом, полным отчаяния, прошептала Алекса. Глядя прямо ему в глаза, она сказала со страстной горячностью: – Ты знаешь!
   – Не потому ли, что разочаровалась в другом?
   – Нет.
   – А может, ты очень ранима и ищешь, кто бы тебя защитил?
   – Нет, и не поэтому. Мне, как воздух, нужна твоя любовь, в ней – вся моя жизнь! – Вскочив с дивана, она бросилась перед ним на колени, взяла его за руки и, пристально глядя ему в глаза, спросила: – Что же, все дело во мне?
   – Да.
   Закрыв глаза, затаив дыхание, она едва слышно прошептала:
   – Я согласна. – Стефан молчал. Алекса открыла глаза и сказала тихо, испуганно глядя на него: – Я не хочу ждать, я слишком долго ждала!
   – Завтра.
   – Нет, сейчас. Мне так хочется обнять тебя, поцеловать…
   Стефан застонал.
   – Не дави на меня, Алекса, – сказал он срывающимся голосом. Высвободив свою руку из ее рук, он нежно погладил ее по голове. – Я не хочу ничего комкать, спешить… Хочу, чтобы в этом была какая-то таинственность, необычность… Поверь мне, я хорошо себя знаю: каким бы ни был перелет – длительный или короткий, – я всегда чувствую себя разбитым и усталым. Вот и сейчас – просто падаю от усталости. Спокойной ночи. Я пошел спать.
   – Стефан, по-моему, это мелочи.
   – Нет, это не мелочи. Алекса, иди спать! – взмолился он.
   – Стефан, один поцелуй… – не унималась она.
   – Нет.
   – Только один!
   – Нет.
   Заглядывая в его воспаленные глаза, Алекса сказала сдавленным от волнения голосом:
   – Ну хоть один м-а-а-ленький поцелуй!
   – Одним поцелуем мы не ограничимся, – глухо проговорил он.
   Разумеется, нет.
   – Тогда мне тоже идти спать, да? – примирительно спросила она.
   – Да.
   – А завтра…
   – Да, завтра.
   Заставив себя улыбнуться, Алекса с трудом встала с колен.
   – Спокойной ночи, – прошептала она.
   – Спокойной ночи.
   – Смотри, не усни в кресле.
   – Нет.

* * *

   Алекса прислушалась. Вот он поднялся, вошел к себе в спальню и закрыл дверь. «Какая нелепость! – подумала она. – Он мог бы спать, а я бы обняла его, поцеловала, прижалась бы к нему…» Она не находила себе места, все тело горело и ныло… Откинув одеяло, встала, набросила легкий пеньюар и сунула ноги в ночные туфельки. Выскользнув из своей комнаты, осторожно подкралась к его спальне, оглянувшись по сторонам, приоткрыла дверь и бесшумно вошла.
   Занавески на окнах не были задернуты.
   В комнату проникал слабый свет, и она смогла различить его одежду, брошенную на кушетку, а на широкой кровати – очертания его тела. Стефан лежал ничком, уткнувшись лицом в подушку, вцепившись в нее руками. Одеяло съехало, спина оголилась до поясницы. Алекса подошла к кровати. Ее била мелкая дрожь.
   – Я люблю тебя, – одними губами прошептала она. – Я больше не в силах спать в пустой постели. – Еще ни разу в жизни не входила она в спальню к мужчине. И вот теперь готова забраться в постель к тому, кого безумно любит, а он – к великому ее сожалению – не любит ее. Он желает ее как женщину, увлечен ею, хочет, чтобы их брак стал настоящим, но все это ради него самого и ради благополучия его горячо любимой племянницы. Но о любви к ней самой не было и речи.
   Хватит ли у нее сил жить без его любви?
   Ежеминутно сознавать, что он не любит ее? А ведь она мечтала совсем о другом – чтобы ее любили, заботились, чтобы у них были свои дети… И, конечно, он ей очень нравится! Только сейчас Алекса поняла, как сильно он ей нравится: его тело, руки, волосы, пластика, шарм… Впервые увидев его в Румынии, она так и не смогла забыть его. В глубине души понимала, что уже тогда любила его, но ни разу не призналась в этом даже себе самой…
   Стефан сказал, что он очень страстный… От этой мысли ее снова бросило в жар. Пылкий любовник? Возможно.
   Алекса решилась. Скинула пеньюар и швырнула его на кушетку, где лежала одежда Стефана. Сбросив ночные туфли, быстро освободилась и от пижамы… В комнате было довольно прохладно, и она дрожала от холода. Юркнув под одеяло, Алекса вытянулась рядом с ним. Она делала все с невероятной поспешностью, будто боялась передумать… Он был теплый, мягкий, во сне его мышцы расслабились. Дыхание ровное, спокойное… Должно быть, едва коснувшись головой подушки, он тут же заснул. Она с наслаждением погладила его спину и, осмелев, придвинулась к нему вплотную. Он был… совершенно голый. Как и она. Распаляясь от внутреннего жара, Алекса почувствовала невероятное возбуждение. Склонившись над ним, она поняла, что он крепко спит. Вдруг ей в голову пришла странная мысль: то-то он разозлится, когда проснется! Надо будет встать раньше его и вернуться в свою спальню… Какая же я трусиха! – подумала она про себя. Еще бы! В жизни не делала ничего подобного! Она и сейчас не может понять, как решилась войти сюда… В сердце своем она чувствовала восторг и наконец могла признаться себе в том, что так тщательно скрывала в тайниках своего сознания: она любит его беспредельно и сочтет за счастье быть с ним рядом всю оставшуюся жизнь.
   А вдруг он встретит другую и полюбит ее так же страстно, как она его любит сейчас? Что тогда? «Не думай о неприятностях, пока они не произошли!» – сказала она себе. Как было бы хорошо оказаться с той стороны – она бы видела его лицо, а не затылок. Могла бы любоваться им, коснуться его губ, погладить темные густые брови. Не привередничай, Алекса! Погладь его широкую спину, ягодицы… Ее охватила дрожь, едва она к нему прикоснулась. Она восхищалась своей смелостью и в упоении ласкала его. Закрыв глаза, коснулась его, чтобы еще раз удостовериться, что он рядом, с радостью ощущая под ладонью его упругое, сильное тело. Во власти обуревавших ее чувств Алекса не замечала ни охватившей ее нервной дрожи, ни запредельного возбуждения, грозившего перейти в экстаз. Стала целовать его руку, страстно впиваясь в нее губами, и вдруг… ей стало страшно. Что она сделала! Поймет ли он ее? Пытаясь заглушить свой страх, стараясь ни о чем не думать, она, незаметно для себя крепко заснула.
   Утром Алекса проснулась позже Стефана.
   Первое, что она увидела, – его лицо с широко открытыми от удивления глазами. Он пристально смотрел на нее, не говоря ни слова. Было уже светло. Она лихорадочно думала, что бы ей сказать в свое оправдание, но не нашла подходящих слов.
   Стефан тоже молчал, не сводя с нее глаз, только учащенно дышал. Его возбуждение передалось и ей. Их тела соприкоснулись, распаляя друг друга.
   Она глубоко вздохнула.
   – Я…
   – Не могла дождаться?
   – Да.
   Он высвободил правую руку, всем телом повернулся к ней, и Алекса вздрогнула, ощутив его совсем рядом с собой. Он обхватил ее свободной рукой и притянул к себе.
   – Я ласкала тебя всю ночь, – призналась она.
   – О! – простонал Стефан и поцеловал ее порывисто и страстно – именно так, как она мечтала. Его горячность рассеяла все ее страхи и сомнения.
   Нетерпеливым движением руки он сдернул с нее одеяло, обнял за талию и крепко прижал к себе. Она застонала в истоме, еще крепче прижимаясь к нему, и только он собрался опрокинуть ее на спину, как дверь спальни широко распахнулась.
   Они замерли, испуганно уставившись друг на друга. Первым в себя пришел Стефан Он быстро натянул одеяло и обернулся к Джессике. Она стояла на пороге спальни, держа в руках Миссис Джонс. Мистер Джонс сидел рядом.
   – Привет, – громко сказал Стефан, протягивая к ней руку.
   Алекса онемела. Так и не найдя, что сказать, она с трудом выдавила улыбку – фальшивую и жалкую. Джессика нерешительно вошла, не спуская глаз с Алексы.
   – В твоей спальне никого не было, – проговорила она.
   – Да. Я… – беспомощно пролепетала Алекса.
   – Папа с мамой всегда спали в одной постели, – добавила девочка.
   – Да? Они спали вместе?! – удивленно воскликнула Алекса.
   О, Боже! Что я несу? – подумала она.
   Стефан улыбнулся, поманил девочку пальцем, и она, перебравшись через Алексу, уселась между ними на пуховое одеяло. МД – за ней. Он улегся рядом с Алексой и положил морду на лапы. Выжидательно глядя ей в лицо, завилял хвостом. На этот раз она прогонять его не стала.
   Стефан обхватил племянницу одной рукой и прижал к груди.
   – Все мамы и папы спят вместе, – вкрадчиво пояснил он ей. – В один прекрасный день мы с Алексой станем мамой и папой во второй раз.
   – Мамой и папой малыша? – уточнила Джессика.
   – Да, – подтвердил Стефан.
   Алекса с недоумением посмотрела на него.
   – Нам что, слабо? – спросил он.
   – Нет, – ответила она дрогнувшим голосом.
   – Все будет хорошо, Джессика. И хотя мы ненастоящие твои папа и мама, мы постараемся заменить тебе их, потому что очень тебя любим. И поэтому ты всегда будешь с нами…