Страница:
Приняв во внимание эти соображения наших голодных охотников, легко догадаться о результате их раздумья. Приговор был наконец вынесен — единогласный приговор: Жаннет должна умереть!
Бедная старушка Жаннет! Она и не догадывалась, о чем велись переговоры; она не догадывалась, что ее дни уже почти сочтены, что недалеко то время, когда она больше не будет возить поклажу. Она не подозревала, что скоро, может быть, ее копыта в последний раз застучат по прерии, что через несколько часов она истечет кровью и ее старые ребра будут жариться и трещать на костре!
Да, было решено, что Жаннет должна умереть! Но не решили еще, когда и где должна произойти эта трагедия. Конечно, во время первого привала. Но где его устроить? Юные охотники ехали еще долгие мили, не находя подходящего места для ночлега. Не видно было никакой воды, а без воды они не могли делать привал.
Рано утром путешественники очутились в какой-то новой местности, куда их привела тропа бизонов. Это место являлось частью прерии и представляло собой цепь низких холмов из чистого гипса. Холмы простирались вокруг насколько хватал глаз, и все сверкало белизной алебастра. Ничто не нарушало однообразия ландшафта: ни растение, ни деревце, ни малейший признак какой бы то ни было жизни. Куда бы юные охотники ни повернули, они видели лишь известковую поверхность холма или долины, молочная белизна которых резала глаза. Солнце, отражаемое этой белой поверхностью, пронизывало тела мальчиков и немилосердно палило, вызывая страшную жажду. Они дышали воздухом, наполненным гипсовой пылью, поднятой стадом бизонов. Гипс превратился в тончайший порошок, так и стоявший в воздухе. От этого еще больше хотелось пить, и уже трудно было сказать, от чего они страдали больше — от голода или жажды.
Охотники не могли представить себе, как далеко тянутся эти холмы. Люсьен слышал, что такие образования иногда простираются на многие мили. Если это так, то им никогда не пересечь эти холмы. И мальчики и их животные мучились жаждой и были совершенно изнурены. Юных охотников стали одолевать мрачные предчувствия. Пить хотелось даже больше, чем есть, так как муки жажды выносить еще труднее.
Держа направление по следам бизонов, наши путешественники мрачно продолжали свой путь, окруженные белым облаком, которое окутывало их на протяжении всего этого изнурительного пути. Им нетрудно было идти по следу. Густая пыль указывала, где прошло стадо, а попадавшиеся время от времени круглые углубления свидетельствовали о том, что это были «бизоновы ямы», где валялись бизоны.
Надежда, что эти животные, руководимые своим обычным инстинктом, идут по направлению к воде, до некоторой степени поддерживала наших путешественников в их трудном положении.
На землю спускались вечерние тени, и алебастровые холмы становились пепельно-синими, когда маленькая кавалькада выехала из пыльных гипсовых лощин и снова вступила в зеленую прерию. Местность по-прежнему оставалась холмистой, но они ехали по хорошо заметному следу, и их животные ступали бодрее, будто у них появилась новая надежда, после того как они увидели траву.
В ландшафте, который был перед ними, заключалось что-то такое, что заставляло верить в близость воды. Так оно и оказалось, ибо, поднявшись на гребень небольшого холма, по которому вела дорога бизонов, внизу, в долине, они обнаружили небольшой ручей. При виде ручья Жаннет и все три лошади навострили уши, напрягли последние силы и скоро стояли уже у подножия холма, по колено в воде.
По счастью, это оказался ручей с пресной водой. Если бы он был соленый — а такие часто встречаются в местностях с гипсовыми образованиями, — путешественники уже не смогли бы двигаться дальше и все погибли бы на его берегах.
Но это была пресная вода, прохладная и чистая, и мальчики сначала напились сами, а затем стали купаться в ручье, пока не смыли с себя раздражающую гипсовую пыль. После этого они начали готовиться к ночлегу.
Мальчики вволю напились воды. Это до некоторой степени облегчило муки голода, и они стали подумывать, нельзя ли дать Жаннет небольшую отсрочку, хотя бы до утра. Раздумывая над этим, братья заметили, что Маренго куда-то исчез. Охотники огляделись, удивляясь, что с ним стало и куда он ушел. Они обнаружили собаку недалеко от ручья: Маренго был явно занят чем-то на берегу. Все трое побежали к нему. Подойдя ближе, они увидели, что Маренго возится со скелетом большого бизона. Бедное голодное животное могло только лизать скелет, так как волки не оставили на нем ни кусочка мяса. Даже куски изодранной шкуры, лежащие вокруг, были все изжеваны этими прожорливыми животными, а кости выглядели так, будто их обскоблили ножом. Если бы анатому велели приготовить скелет для музея, он не смог бы очистить его лучше.
Глядеть на скелет, ни на что не пригодный, было не очень весело, и мальчики уже собирались вернуться в свой лагерь, когда Люсьена осенила мысль, что из костей можно, по крайней мере, сварить суп.
Это была счастливая мысль. Без сомнения, из свежих и еще не высохших костей получится отличный бульон. Все трое сразу взялись за приготовления. Франсуа собирал пучки шалфея, чтобы развести костер, а Базиль вооружился маленьким томагавком Люсьена и принялся разрубать скелет. Люсьен, увидев на берегу ручья какие-то растения, спустился вниз, чтобы рассмотреть их как следует в надежде найти дикий лук или хлебный корень, а может быть, и какие-нибудь другие овощи, которыми можно будет приправить бульон.
Все трое занимались каждый своим делом, как вдруг внимание братьев привлекло восклицание Базиля. Это был крик радости, за которым последовал дикий смех, похожий на смех сумасшедшего.
Франсуа и Люсьен с испугом подняли глаза, думая, что случилось несчастье: они не могли понять, почему Базиль громко смеется в такое время, при таких мрачных обстоятельствах. Поглядев на него, они увидели, что он продолжает смеяться, размахивая над головой томагавком, будто торжествуя.
— Идите сюда, Франсуа, Люс! — кричал он. — Идите сюда! Ха-ха-ха! Вот ужин для трех голодных! Ха-ха-ха! Какие же мы бестолковые! Мы глупы, как осел, который предпочел есть сено, когда рядом лежал хлеб с маслом. Посмотрите сюда, и сюда, и сюда! Вот вам ужин! Ха-ха-ха!
Люсьен и Франсуа подошли к нему и, видя, что Базиль указывает на большую кость бизона и поворачивает ее во все стороны, сразу поняли причину его веселья: кости были полны мозга.
— Целые фунты мозга! — продолжал Базиль. — Самое лакомое из всего бизона! Его хватит на ужин дюжине таких, как мы, а мы собирались ложиться спать голодные или, еще того хуже, умереть от голода посреди изобилия! И мы ехали три дня среди таких сокровищ! Да мы заслуживаем того, чтобы умереть с голоду за такую глупость!.. Ну, помогите же мне отнести эти кости к костру — я покажу вам, как приготовить ужин.
В бизоне восемь мозговых костей, содержащих несколько фунтов этого вещества. Как Базиль слышал от старых охотников, костный мозг бизона считается самой вкусной частью животного, и его редко оставляют, убив бизона. Лучший способ приготовления — просто испечь мозг в кости, хотя индейцы и трапперы часто едят его и сырым. Желудки наших юных охотников были недостаточно крепки для этого, и две кости задних ног были брошены в костер и засыпаны горячей золой.
Через некоторое время было решено, что мозг достаточно испекся. Кости раскололи томагавком Люсьена, вынули оттуда вкусный мозг, съели его с большим удовольствием и запили холодной водой. Теперь у костра мальчиков-охотников жажда и голод рассматривались как дело прошлое. Жаннет была единогласно помилована.
Атмосфера бодрости и надежды снова окружила наших путешественников. В оставшихся костях было еще достаточно мозга, чтобы им хватило по меньшей мере на два дня, так как этот мозг — очень питательный продукт. Больше того, идя по следу бизонов, юные охотники наверняка обнаружат и другие скелеты этих животных, и братьям больше не надо волноваться, что им не хватит пищи. Их радостное настроение усилило еще одно открытие. Они сразу же, как только подошли к скелету, увидели, что кости свежие. Волки только что ушли — следовательно, бизон был убит совсем недавно, и, значит, стадо недалеко.
Все это вселило в мальчиков бодрость, и некоторое время они сидели вокруг костра, делясь своими мыслями и обсуждая планы на будущее.
Затем они завернулись в одеяла и, несмотря на то, что начался проливной дождь, крепко уснули.
Глава XXXIII. БОЙ БЫКОВ
Глава XXXIV. ТАИНСТВЕННЫЙ МЕШОЧЕК
Бедная старушка Жаннет! Она и не догадывалась, о чем велись переговоры; она не догадывалась, что ее дни уже почти сочтены, что недалеко то время, когда она больше не будет возить поклажу. Она не подозревала, что скоро, может быть, ее копыта в последний раз застучат по прерии, что через несколько часов она истечет кровью и ее старые ребра будут жариться и трещать на костре!
Да, было решено, что Жаннет должна умереть! Но не решили еще, когда и где должна произойти эта трагедия. Конечно, во время первого привала. Но где его устроить? Юные охотники ехали еще долгие мили, не находя подходящего места для ночлега. Не видно было никакой воды, а без воды они не могли делать привал.
Рано утром путешественники очутились в какой-то новой местности, куда их привела тропа бизонов. Это место являлось частью прерии и представляло собой цепь низких холмов из чистого гипса. Холмы простирались вокруг насколько хватал глаз, и все сверкало белизной алебастра. Ничто не нарушало однообразия ландшафта: ни растение, ни деревце, ни малейший признак какой бы то ни было жизни. Куда бы юные охотники ни повернули, они видели лишь известковую поверхность холма или долины, молочная белизна которых резала глаза. Солнце, отражаемое этой белой поверхностью, пронизывало тела мальчиков и немилосердно палило, вызывая страшную жажду. Они дышали воздухом, наполненным гипсовой пылью, поднятой стадом бизонов. Гипс превратился в тончайший порошок, так и стоявший в воздухе. От этого еще больше хотелось пить, и уже трудно было сказать, от чего они страдали больше — от голода или жажды.
Охотники не могли представить себе, как далеко тянутся эти холмы. Люсьен слышал, что такие образования иногда простираются на многие мили. Если это так, то им никогда не пересечь эти холмы. И мальчики и их животные мучились жаждой и были совершенно изнурены. Юных охотников стали одолевать мрачные предчувствия. Пить хотелось даже больше, чем есть, так как муки жажды выносить еще труднее.
Держа направление по следам бизонов, наши путешественники мрачно продолжали свой путь, окруженные белым облаком, которое окутывало их на протяжении всего этого изнурительного пути. Им нетрудно было идти по следу. Густая пыль указывала, где прошло стадо, а попадавшиеся время от времени круглые углубления свидетельствовали о том, что это были «бизоновы ямы», где валялись бизоны.
Надежда, что эти животные, руководимые своим обычным инстинктом, идут по направлению к воде, до некоторой степени поддерживала наших путешественников в их трудном положении.
На землю спускались вечерние тени, и алебастровые холмы становились пепельно-синими, когда маленькая кавалькада выехала из пыльных гипсовых лощин и снова вступила в зеленую прерию. Местность по-прежнему оставалась холмистой, но они ехали по хорошо заметному следу, и их животные ступали бодрее, будто у них появилась новая надежда, после того как они увидели траву.
В ландшафте, который был перед ними, заключалось что-то такое, что заставляло верить в близость воды. Так оно и оказалось, ибо, поднявшись на гребень небольшого холма, по которому вела дорога бизонов, внизу, в долине, они обнаружили небольшой ручей. При виде ручья Жаннет и все три лошади навострили уши, напрягли последние силы и скоро стояли уже у подножия холма, по колено в воде.
По счастью, это оказался ручей с пресной водой. Если бы он был соленый — а такие часто встречаются в местностях с гипсовыми образованиями, — путешественники уже не смогли бы двигаться дальше и все погибли бы на его берегах.
Но это была пресная вода, прохладная и чистая, и мальчики сначала напились сами, а затем стали купаться в ручье, пока не смыли с себя раздражающую гипсовую пыль. После этого они начали готовиться к ночлегу.
Мальчики вволю напились воды. Это до некоторой степени облегчило муки голода, и они стали подумывать, нельзя ли дать Жаннет небольшую отсрочку, хотя бы до утра. Раздумывая над этим, братья заметили, что Маренго куда-то исчез. Охотники огляделись, удивляясь, что с ним стало и куда он ушел. Они обнаружили собаку недалеко от ручья: Маренго был явно занят чем-то на берегу. Все трое побежали к нему. Подойдя ближе, они увидели, что Маренго возится со скелетом большого бизона. Бедное голодное животное могло только лизать скелет, так как волки не оставили на нем ни кусочка мяса. Даже куски изодранной шкуры, лежащие вокруг, были все изжеваны этими прожорливыми животными, а кости выглядели так, будто их обскоблили ножом. Если бы анатому велели приготовить скелет для музея, он не смог бы очистить его лучше.
Глядеть на скелет, ни на что не пригодный, было не очень весело, и мальчики уже собирались вернуться в свой лагерь, когда Люсьена осенила мысль, что из костей можно, по крайней мере, сварить суп.
Это была счастливая мысль. Без сомнения, из свежих и еще не высохших костей получится отличный бульон. Все трое сразу взялись за приготовления. Франсуа собирал пучки шалфея, чтобы развести костер, а Базиль вооружился маленьким томагавком Люсьена и принялся разрубать скелет. Люсьен, увидев на берегу ручья какие-то растения, спустился вниз, чтобы рассмотреть их как следует в надежде найти дикий лук или хлебный корень, а может быть, и какие-нибудь другие овощи, которыми можно будет приправить бульон.
Все трое занимались каждый своим делом, как вдруг внимание братьев привлекло восклицание Базиля. Это был крик радости, за которым последовал дикий смех, похожий на смех сумасшедшего.
Франсуа и Люсьен с испугом подняли глаза, думая, что случилось несчастье: они не могли понять, почему Базиль громко смеется в такое время, при таких мрачных обстоятельствах. Поглядев на него, они увидели, что он продолжает смеяться, размахивая над головой томагавком, будто торжествуя.
— Идите сюда, Франсуа, Люс! — кричал он. — Идите сюда! Ха-ха-ха! Вот ужин для трех голодных! Ха-ха-ха! Какие же мы бестолковые! Мы глупы, как осел, который предпочел есть сено, когда рядом лежал хлеб с маслом. Посмотрите сюда, и сюда, и сюда! Вот вам ужин! Ха-ха-ха!
Люсьен и Франсуа подошли к нему и, видя, что Базиль указывает на большую кость бизона и поворачивает ее во все стороны, сразу поняли причину его веселья: кости были полны мозга.
— Целые фунты мозга! — продолжал Базиль. — Самое лакомое из всего бизона! Его хватит на ужин дюжине таких, как мы, а мы собирались ложиться спать голодные или, еще того хуже, умереть от голода посреди изобилия! И мы ехали три дня среди таких сокровищ! Да мы заслуживаем того, чтобы умереть с голоду за такую глупость!.. Ну, помогите же мне отнести эти кости к костру — я покажу вам, как приготовить ужин.
В бизоне восемь мозговых костей, содержащих несколько фунтов этого вещества. Как Базиль слышал от старых охотников, костный мозг бизона считается самой вкусной частью животного, и его редко оставляют, убив бизона. Лучший способ приготовления — просто испечь мозг в кости, хотя индейцы и трапперы часто едят его и сырым. Желудки наших юных охотников были недостаточно крепки для этого, и две кости задних ног были брошены в костер и засыпаны горячей золой.
Через некоторое время было решено, что мозг достаточно испекся. Кости раскололи томагавком Люсьена, вынули оттуда вкусный мозг, съели его с большим удовольствием и запили холодной водой. Теперь у костра мальчиков-охотников жажда и голод рассматривались как дело прошлое. Жаннет была единогласно помилована.
Атмосфера бодрости и надежды снова окружила наших путешественников. В оставшихся костях было еще достаточно мозга, чтобы им хватило по меньшей мере на два дня, так как этот мозг — очень питательный продукт. Больше того, идя по следу бизонов, юные охотники наверняка обнаружат и другие скелеты этих животных, и братьям больше не надо волноваться, что им не хватит пищи. Их радостное настроение усилило еще одно открытие. Они сразу же, как только подошли к скелету, увидели, что кости свежие. Волки только что ушли — следовательно, бизон был убит совсем недавно, и, значит, стадо недалеко.
Все это вселило в мальчиков бодрость, и некоторое время они сидели вокруг костра, делясь своими мыслями и обсуждая планы на будущее.
Затем они завернулись в одеяла и, несмотря на то, что начался проливной дождь, крепко уснули.
Глава XXXIII. БОЙ БЫКОВ
На следующее утро мальчики встали едва рассвело. Они чувствовали себя освеженными и бодрыми. Их животные тоже были в хорошем состоянии, так как поели сочной травы. Жаннет прыгала, натягивая привязь, и все старалась брыкнуть Кошку — лошадку Франсуа, и обязательно сделала бы это, если бы ее не удерживало лассо. Жаннет и не подозревала, как близка она была недавно к тому, чтобы прекратить свои прыжки навеки; ей не приходило в голову, что эта печальная необходимость может возникнуть снова. Знай это, она, вероятно, вела бы себя более степенно, но Жаннет была в полном неведении относительно своей участи, и, сытно поев и вволю напившись, была шаловлива, как котенок.
Разожгли костер, и новая мозговая кость уже дымилась и шипела среди пылающих сучьев. Кость скоро вытащили из огня, разрубили, и ее богатое содержимое разделили и съели. Оставшиеся кости упаковали и навьючили на Жаннет. Оседлав лошадей, охотники вскочили в седла и весело поехали по следу.
Они проезжали сейчас по так называемой «холмистой прерии», то есть местности без деревьев, но далеко не ровной. Прерия вовсе не всегда представляет собой гладкую равнину, как предполагают некоторые. Наоборот, ее поверхность очень часто неровная, с высокими холмами и глубокими долинами. Слово «прерия» означает «открытая ровная местность», хотя вовсе не обязательно, что она должна быть абсолютно горизонтально ровной. В прерии встречаются холмы, долины и горные кряжи. Также вовсе не обязательно, чтобы прерия была совершенно лишена деревьев, ибо существуют «лесистые прерии», где деревья растут купами; иногда эти купы называют «островками», так как они напоминают покрытые лесом острова в море. Слово «прерия» употребляется, чтобы отличить широкие, похожие на луг участки земли от леса, горы и океана. Сами прерии носят различные специфические названия, в зависимости от того, чем покрыта их поверхность. Мы уже видели, что существуют «лесистые прерии» и «цветущие прерии». Простые охотники обычно называют «цветущие прерии» «сорняковыми». Обширные зеленые луга, поросшие бизоновой или какой-нибудь другой кормовой травой, называются «травяными прериями». Участки с солончаками, которые часто тянутся на десятки миль в длину и ширину, называются «солеными прериями», а несколько похожие на них пространства, где поверхность земли покрыта содой, называются «содовой прерией». Существуют и необъятные равнины без всякой растительности, если не считать кустов дикого шалфея. Это «шалфейные прерии»; в центральной части Северной Америки они простираются на сотни миль. Есть прерии «песчаные», есть «скалистые», где бесплодная земля покрыта обломками скал и галькой. Еще есть разновидность, которую называют «прериями, изрытыми свиньями», где на мили кругом поверхность земли неровная, как будто в далекие времена ее действительно рыли свиньи.
Большинство этих названий было придумано трапперами — истинными пионерами диких, неисследованных районов. Кто имеет равные с ними права! Ученые могут изучать прерии, топографы могут путешествовать по ним в безопасности, под охраной. Они могут объявить себя открывателями ущелий и равнин, гор и рек, фауны и флоры; на своих картах они могут давать им имена — сначала свои собственные, затем своих патронов, затем друзей и, наконец, своих любимых собак и лошадей. Они могут давать высоким горам и величественным рекам такие имена, как Смит и Джонс, Фремонт и Стансбюри. Но люди, которые мыслят справедливо, и даже сами простые, притесняемые трапперы будут насмехаться над таким научным самодовольством.
Я уважаю имена, которые дали трапперы этой далекой земле. Многие из этих имен, так же как и названия, данные индейцами, выражают самую природу, и немало рек, гор и равнин получило крещение кровью этих храбрых пионеров.
Мы сказали, что наши путешественники ехали теперь по «холмистой прерии». Поверхность земли представляла собой широкие кряжи и низины. Вы видели когда-нибудь океан после шторма? Знаете ли вы, что такое «мертвая зыбь»? Когда море вздымается огромными гладкими валами, без гребня или пены, а между ними разверзаются глубокие пропасти; когда буря перестала завывать и ветер больше не дует, но поверхность могучих глубин еще так неровна, так опасны эти гладкие волны, что корабли качает и швыряет во все стороны, мачты ломаются и суда терпят бедствие, — вот это матросы называют «мертвой зыбью». А теперь, если вы вообразите себе, что такое бурное море вдруг остановилось в своем движении и вода превратилась в твердую землю, покрытую зеленой травой, вы получите нечто похожее на «холмистую прерию». Некоторые предполагают, что, когда эти прерии образовывались, действительно происходило подобное волнообразное движение вследствие землетрясения и что земля вдруг перестала сотрясаться, остановилась и застыла. Это интересная тема для размышления ученого-геолога.
Кряжи прерии, по которой путешествовали наши охотники, тянулись с востока на запад, и долины, конечно, шли в этом же направлении. Путь мальчиков лежал на север, поэтому тропинка, по которой они ехали, представляла собой беспрерывные подъемы и спуски.
Жадно глядя перед собой, внимательно осматривая все долины и низины прерии при каждом новом подъеме, охотники ехали вперед, полные надежды, что они скоро увидят бизонов. Но они не были подготовлены к той картине, которая скоро предстала перед ними, — картине, которая, как можно было бы предположить, должна была обрадовать их, но которая, наоборот, возбудила в них чувство, близкое к ужасу.
Мальчики-охотники только что поднялись на один из кряжей, с которого открывался вид на долину внизу. Это была маленькая глубокая долина, почти круглая, покрытая зеленой травой. С одной стороны бил родник; его воды текли по краям долины почти по кругу и затем терялись в низинах прерии. Течение ручья можно было проследить по низким деревьям, тополям и ивам, обрамляющим его берега; таким образом, центральная часть долины представляла собой небольшой округлый луг, окаймленный деревцами.
На этом лугу перед глазами наших путешественников предстало такое зрелище, при виде которого они сразу остановились и стали глядеть вниз в необыкновенном волнении.
Там яростно сражались несколько животных. Их было не больше дюжины. То были крупные животные, свирепые и яростные; они так ожесточенно нападали друг на друга, что вся поверхность земли вокруг была взрыта их копытами. Эта беспорядочная борьба происходила на середине луга, на открытой местности; трудно было выбрать лучше место для такого спектакля, если животные хотели собрать большое количество зрителей. Сама долина, окруженная холмами, напоминала амфитеатр, а гладкая поверхность луга являлась как бы ареной для боя быков. Однако сражающиеся бились отчаянно не для того, чтобы развлечь праздную толпу; они и не предполагали, что здесь присутствуют зрители. Бой шел не на шутку. Злобный рев, когда противники наскакивали друг на друга, громкий стук, когда они сталкивались головами, — все доказывало, что борьба велась отчаянная.
Что животные эти бизоны, стало ясно с первого взгляда. Их огромный размер, львиная форма тела, а самое главное — мычание, которое напоминало рев разъяренных быков, убеждали наших юных охотников, что это старые быки-бизоны, проводившие один из своих грозных «турниров».
Я сказал, что наши охотники, взглянув на них, почувствовали страх. Но почему? Что было в этих бизонах, чтобы напугать мальчиков, раз они именно их и искали так давно? Злобное поведение животных или их громкой рев? Нет, не это, и мальчики чувствовали скорее не страх, а я сказал бы — благоговейный ужас: ведь это были белые бизоны!
Вы спросите, почему это должно было возбудить ужас? Разве не белый бизон является целью их экспедиции? Разве вид белого бизона не должен был скорее обрадовать, чем испугать охотников? Да, вид одного белого бизона обрадовал бы их, но вид многих, почти дюжины этих животных вместе — загадочное зрелище, неслыханная вещь! Вот что заставило затрепетать наших путешественников.
Прошло несколько минут, прежде чем все трое обрели дар речи и смогли вслух выразить свое изумление. Юные охотники сидели молча, глядя на долину. Они не верили своим глазам. Прикрыв ладонями глаза от солнца, мальчики все смотрели и смотрели. Наконец они увидели, что зрение не обманывает их: да, это бизоны и, кроме того, белые!
Не все были чисто белые, но большинство из них. Головы и ноги некоторых были темнее, но на боках виднелись широкие белые полосы, что делало их окраску пестрой. Однако основной цвет был беловатый, — и, как это ни странно, во всем стаде не было ни одного черного или бурого бизона. Ни одного бизона знакомой мальчикам обычной окраски! Это-то и производило впечатление загадочности.
Однако мальчики скоро овладели собой. Не оставалось сомнений, что они напали на стадо белых бизонов. Может быть, думали они, в конце концов нет ничего необычного в том, что такое количество белых бизонов объединилось вместе. Может быть, животные этого цвета, так редко встречающиеся, обычно собираются вместе и держатся отдельно от темных… Лучшего нельзя было и желать! Если братьям посчастливится убить одного из них, это будет все, что им надо. Цель их экспедиции будет достигнута, и им ничего больше не останется, как повернуть и кратчайшим путем ехать домой. Они стали ломать голову над тем, как подстрелить или поймать одного или нескольких бизонов из стада.
И вот план придуман. Бизоны, продолжая яростно сражаться, еще не заметили их и вряд ли заметят. Поэтому охотники решили, что двое из них останутся на лошадях, чтобы догнать животных, в то время как третий попытается приблизиться к ним пеший и, хорошенько прицелившись, выстрелит, прежде чем бизоны заметят его, а затем присоединится к погоне. Это было поручено Базилю. Сойдя с лошади и взяв свое верное ружье, он пополз в долину. Люсьен и Франсуа, не сходя с лошадей, оставались на гребне.
Базиль достиг зарослей ивняка незамеченным и, осторожно прокравшись вперед, оказался меньше чем в пятидесяти шагах от бизонов. Животные все еще носились туда и сюда, поднимая облака пыли, и яростно ревели, то расходясь, то снова сталкиваясь головами с таким треском, будто разбивались их черепа.
Охотник ждал, пока один из наиболее больших белых бизонов подойдет поближе, и затем, прицелившись ему под лопатку, выстрелил. Огромное животное упало. Остальные, услышав выстрел и почуяв присутствие врага, сейчас же кончили сражаться, кинулись через заросли, взобрались на кряж и побежали в прерию.
Даже не взглянув на подстреленного им бизона, Базиль побежал к своей лошади, которая по его зову прискакала к нему.
Франсуа и Люсьен уже преследовали убегающее стадо, и Базиль, поспешно вскочив в седло, понесся за ними. Через несколько минут три мальчика поравнялись с бизонами. Затрещали ружейные и пистолетные выстрелы. Скоро были выпущены все заряды. Но хотя ни одна пуля не миновала животных, они продолжали мчаться вперед, будто никто из них и не был ранен. Еще не успев перезарядить ружья, охотники с огорчением увидели, что все стадо уже далеко в прерии и мчится, не убавляя скорости бега.
Поняв, что им не догнать бизонов, мальчики повернули лошадей и поехали обратно, чтобы захватить хотя бы того, которого подстрелил Базиль раньше. Наши охотники знали, что бизон еще находится в долине. Все трое видели его распростертым на земле и были уверены, что, по крайней мере, этот бизон не уйдет от них. А больше им ничего и не нужно было.
Каково же было их изумление, когда, взобравшись на кряж над долиной, они увидели, что бизон снова на ногах, а его окружает около двадцати рычащих и щелкающих зубами волков! Волки наскакивали на него со всех сторон, а раненый бык изворачивался, все время стараясь отогнать их рогами. Несколько волков уже валялись на земле мертвые, но их товарищи продолжали атаку с неослабевающей яростью. Глаза бизона метали искры, и, поворачиваясь то вправо, то влево, он старался держать противников перед собой.
Однако было ясно, что волки одерживают верх и, если их предоставить самим себе, скоро свалят бизона. Наши охотники сначала думали дать им эту возможность, но вдруг сообразили, что волки могут испортить шкуру. Разъяренные, они изорвут шкуру в куски своими клыками. Мальчики поскакали вниз, в долину, и окружили бизона. Волки разбежались, и огромный бык, обнаружив новых врагов, стал наскакивать то на одного, то на другого, стремясь поддеть лошадей на рога. С большим трудом мальчикам удавалось избежать столкновения с ним, но в конце концов меткий выстрел Базиля попал в сердце животного. Тщетно стараясь удержаться на широко расставленных ногах и закачавшись из стороны в сторону, бык упал на колени и лежал неподвижно. Изо рта его текла струя крови. Через несколько минут он был мертв.
Убедившись в этом, наши охотники соскочили с лошадей, вытащили охотничьи ножи и устремились к своей жертве. Можете себе представить их изумление и отчаяние, когда, подойдя ближе, они обнаружили, что животное, которого они принимали за белого бизона, было совсем не белым, а черным и просто окрашенным в белый цвет! Да, именно так, сомнений в том не было. Все тело четвероногого великана было покрыто гипсовым слоем, и, когда они провели руками по длинной шерсти, на пальцах у них осталось белое вещество, напоминающее толченый мел.
Объяснение этому было очень скоро найдено. Мальчики вспомнили гипсовые холмы, которые проезжали накануне; вспомнили также, что ночью шел дождь. Бизоны находились среди холмов и, по своей привычке, катались и валялись в сырой пыли. Белая алебастровая пыль прилипла к их шкурам, придав им тот цвет, который обманул и озадачил наших охотников.
— Ну что ж, — воскликнул Базиль, толкая ногой тело мертвого бизона, — и черный бизон нам пригодится! По крайней мере, у нас будет свежее мясо на обед, и давайте пока этим и утешимся.
Сказав это, Базиль жестом пригласил братьев помочь ему, и все трое принялись свежевать тушу бизона.
Разожгли костер, и новая мозговая кость уже дымилась и шипела среди пылающих сучьев. Кость скоро вытащили из огня, разрубили, и ее богатое содержимое разделили и съели. Оставшиеся кости упаковали и навьючили на Жаннет. Оседлав лошадей, охотники вскочили в седла и весело поехали по следу.
Они проезжали сейчас по так называемой «холмистой прерии», то есть местности без деревьев, но далеко не ровной. Прерия вовсе не всегда представляет собой гладкую равнину, как предполагают некоторые. Наоборот, ее поверхность очень часто неровная, с высокими холмами и глубокими долинами. Слово «прерия» означает «открытая ровная местность», хотя вовсе не обязательно, что она должна быть абсолютно горизонтально ровной. В прерии встречаются холмы, долины и горные кряжи. Также вовсе не обязательно, чтобы прерия была совершенно лишена деревьев, ибо существуют «лесистые прерии», где деревья растут купами; иногда эти купы называют «островками», так как они напоминают покрытые лесом острова в море. Слово «прерия» употребляется, чтобы отличить широкие, похожие на луг участки земли от леса, горы и океана. Сами прерии носят различные специфические названия, в зависимости от того, чем покрыта их поверхность. Мы уже видели, что существуют «лесистые прерии» и «цветущие прерии». Простые охотники обычно называют «цветущие прерии» «сорняковыми». Обширные зеленые луга, поросшие бизоновой или какой-нибудь другой кормовой травой, называются «травяными прериями». Участки с солончаками, которые часто тянутся на десятки миль в длину и ширину, называются «солеными прериями», а несколько похожие на них пространства, где поверхность земли покрыта содой, называются «содовой прерией». Существуют и необъятные равнины без всякой растительности, если не считать кустов дикого шалфея. Это «шалфейные прерии»; в центральной части Северной Америки они простираются на сотни миль. Есть прерии «песчаные», есть «скалистые», где бесплодная земля покрыта обломками скал и галькой. Еще есть разновидность, которую называют «прериями, изрытыми свиньями», где на мили кругом поверхность земли неровная, как будто в далекие времена ее действительно рыли свиньи.
Большинство этих названий было придумано трапперами — истинными пионерами диких, неисследованных районов. Кто имеет равные с ними права! Ученые могут изучать прерии, топографы могут путешествовать по ним в безопасности, под охраной. Они могут объявить себя открывателями ущелий и равнин, гор и рек, фауны и флоры; на своих картах они могут давать им имена — сначала свои собственные, затем своих патронов, затем друзей и, наконец, своих любимых собак и лошадей. Они могут давать высоким горам и величественным рекам такие имена, как Смит и Джонс, Фремонт и Стансбюри. Но люди, которые мыслят справедливо, и даже сами простые, притесняемые трапперы будут насмехаться над таким научным самодовольством.
Я уважаю имена, которые дали трапперы этой далекой земле. Многие из этих имен, так же как и названия, данные индейцами, выражают самую природу, и немало рек, гор и равнин получило крещение кровью этих храбрых пионеров.
Мы сказали, что наши путешественники ехали теперь по «холмистой прерии». Поверхность земли представляла собой широкие кряжи и низины. Вы видели когда-нибудь океан после шторма? Знаете ли вы, что такое «мертвая зыбь»? Когда море вздымается огромными гладкими валами, без гребня или пены, а между ними разверзаются глубокие пропасти; когда буря перестала завывать и ветер больше не дует, но поверхность могучих глубин еще так неровна, так опасны эти гладкие волны, что корабли качает и швыряет во все стороны, мачты ломаются и суда терпят бедствие, — вот это матросы называют «мертвой зыбью». А теперь, если вы вообразите себе, что такое бурное море вдруг остановилось в своем движении и вода превратилась в твердую землю, покрытую зеленой травой, вы получите нечто похожее на «холмистую прерию». Некоторые предполагают, что, когда эти прерии образовывались, действительно происходило подобное волнообразное движение вследствие землетрясения и что земля вдруг перестала сотрясаться, остановилась и застыла. Это интересная тема для размышления ученого-геолога.
Кряжи прерии, по которой путешествовали наши охотники, тянулись с востока на запад, и долины, конечно, шли в этом же направлении. Путь мальчиков лежал на север, поэтому тропинка, по которой они ехали, представляла собой беспрерывные подъемы и спуски.
Жадно глядя перед собой, внимательно осматривая все долины и низины прерии при каждом новом подъеме, охотники ехали вперед, полные надежды, что они скоро увидят бизонов. Но они не были подготовлены к той картине, которая скоро предстала перед ними, — картине, которая, как можно было бы предположить, должна была обрадовать их, но которая, наоборот, возбудила в них чувство, близкое к ужасу.
Мальчики-охотники только что поднялись на один из кряжей, с которого открывался вид на долину внизу. Это была маленькая глубокая долина, почти круглая, покрытая зеленой травой. С одной стороны бил родник; его воды текли по краям долины почти по кругу и затем терялись в низинах прерии. Течение ручья можно было проследить по низким деревьям, тополям и ивам, обрамляющим его берега; таким образом, центральная часть долины представляла собой небольшой округлый луг, окаймленный деревцами.
На этом лугу перед глазами наших путешественников предстало такое зрелище, при виде которого они сразу остановились и стали глядеть вниз в необыкновенном волнении.
Там яростно сражались несколько животных. Их было не больше дюжины. То были крупные животные, свирепые и яростные; они так ожесточенно нападали друг на друга, что вся поверхность земли вокруг была взрыта их копытами. Эта беспорядочная борьба происходила на середине луга, на открытой местности; трудно было выбрать лучше место для такого спектакля, если животные хотели собрать большое количество зрителей. Сама долина, окруженная холмами, напоминала амфитеатр, а гладкая поверхность луга являлась как бы ареной для боя быков. Однако сражающиеся бились отчаянно не для того, чтобы развлечь праздную толпу; они и не предполагали, что здесь присутствуют зрители. Бой шел не на шутку. Злобный рев, когда противники наскакивали друг на друга, громкий стук, когда они сталкивались головами, — все доказывало, что борьба велась отчаянная.
Что животные эти бизоны, стало ясно с первого взгляда. Их огромный размер, львиная форма тела, а самое главное — мычание, которое напоминало рев разъяренных быков, убеждали наших юных охотников, что это старые быки-бизоны, проводившие один из своих грозных «турниров».
Я сказал, что наши охотники, взглянув на них, почувствовали страх. Но почему? Что было в этих бизонах, чтобы напугать мальчиков, раз они именно их и искали так давно? Злобное поведение животных или их громкой рев? Нет, не это, и мальчики чувствовали скорее не страх, а я сказал бы — благоговейный ужас: ведь это были белые бизоны!
Вы спросите, почему это должно было возбудить ужас? Разве не белый бизон является целью их экспедиции? Разве вид белого бизона не должен был скорее обрадовать, чем испугать охотников? Да, вид одного белого бизона обрадовал бы их, но вид многих, почти дюжины этих животных вместе — загадочное зрелище, неслыханная вещь! Вот что заставило затрепетать наших путешественников.
Прошло несколько минут, прежде чем все трое обрели дар речи и смогли вслух выразить свое изумление. Юные охотники сидели молча, глядя на долину. Они не верили своим глазам. Прикрыв ладонями глаза от солнца, мальчики все смотрели и смотрели. Наконец они увидели, что зрение не обманывает их: да, это бизоны и, кроме того, белые!
Не все были чисто белые, но большинство из них. Головы и ноги некоторых были темнее, но на боках виднелись широкие белые полосы, что делало их окраску пестрой. Однако основной цвет был беловатый, — и, как это ни странно, во всем стаде не было ни одного черного или бурого бизона. Ни одного бизона знакомой мальчикам обычной окраски! Это-то и производило впечатление загадочности.
Однако мальчики скоро овладели собой. Не оставалось сомнений, что они напали на стадо белых бизонов. Может быть, думали они, в конце концов нет ничего необычного в том, что такое количество белых бизонов объединилось вместе. Может быть, животные этого цвета, так редко встречающиеся, обычно собираются вместе и держатся отдельно от темных… Лучшего нельзя было и желать! Если братьям посчастливится убить одного из них, это будет все, что им надо. Цель их экспедиции будет достигнута, и им ничего больше не останется, как повернуть и кратчайшим путем ехать домой. Они стали ломать голову над тем, как подстрелить или поймать одного или нескольких бизонов из стада.
И вот план придуман. Бизоны, продолжая яростно сражаться, еще не заметили их и вряд ли заметят. Поэтому охотники решили, что двое из них останутся на лошадях, чтобы догнать животных, в то время как третий попытается приблизиться к ним пеший и, хорошенько прицелившись, выстрелит, прежде чем бизоны заметят его, а затем присоединится к погоне. Это было поручено Базилю. Сойдя с лошади и взяв свое верное ружье, он пополз в долину. Люсьен и Франсуа, не сходя с лошадей, оставались на гребне.
Базиль достиг зарослей ивняка незамеченным и, осторожно прокравшись вперед, оказался меньше чем в пятидесяти шагах от бизонов. Животные все еще носились туда и сюда, поднимая облака пыли, и яростно ревели, то расходясь, то снова сталкиваясь головами с таким треском, будто разбивались их черепа.
Охотник ждал, пока один из наиболее больших белых бизонов подойдет поближе, и затем, прицелившись ему под лопатку, выстрелил. Огромное животное упало. Остальные, услышав выстрел и почуяв присутствие врага, сейчас же кончили сражаться, кинулись через заросли, взобрались на кряж и побежали в прерию.
Даже не взглянув на подстреленного им бизона, Базиль побежал к своей лошади, которая по его зову прискакала к нему.
Франсуа и Люсьен уже преследовали убегающее стадо, и Базиль, поспешно вскочив в седло, понесся за ними. Через несколько минут три мальчика поравнялись с бизонами. Затрещали ружейные и пистолетные выстрелы. Скоро были выпущены все заряды. Но хотя ни одна пуля не миновала животных, они продолжали мчаться вперед, будто никто из них и не был ранен. Еще не успев перезарядить ружья, охотники с огорчением увидели, что все стадо уже далеко в прерии и мчится, не убавляя скорости бега.
Поняв, что им не догнать бизонов, мальчики повернули лошадей и поехали обратно, чтобы захватить хотя бы того, которого подстрелил Базиль раньше. Наши охотники знали, что бизон еще находится в долине. Все трое видели его распростертым на земле и были уверены, что, по крайней мере, этот бизон не уйдет от них. А больше им ничего и не нужно было.
Каково же было их изумление, когда, взобравшись на кряж над долиной, они увидели, что бизон снова на ногах, а его окружает около двадцати рычащих и щелкающих зубами волков! Волки наскакивали на него со всех сторон, а раненый бык изворачивался, все время стараясь отогнать их рогами. Несколько волков уже валялись на земле мертвые, но их товарищи продолжали атаку с неослабевающей яростью. Глаза бизона метали искры, и, поворачиваясь то вправо, то влево, он старался держать противников перед собой.
Однако было ясно, что волки одерживают верх и, если их предоставить самим себе, скоро свалят бизона. Наши охотники сначала думали дать им эту возможность, но вдруг сообразили, что волки могут испортить шкуру. Разъяренные, они изорвут шкуру в куски своими клыками. Мальчики поскакали вниз, в долину, и окружили бизона. Волки разбежались, и огромный бык, обнаружив новых врагов, стал наскакивать то на одного, то на другого, стремясь поддеть лошадей на рога. С большим трудом мальчикам удавалось избежать столкновения с ним, но в конце концов меткий выстрел Базиля попал в сердце животного. Тщетно стараясь удержаться на широко расставленных ногах и закачавшись из стороны в сторону, бык упал на колени и лежал неподвижно. Изо рта его текла струя крови. Через несколько минут он был мертв.
Убедившись в этом, наши охотники соскочили с лошадей, вытащили охотничьи ножи и устремились к своей жертве. Можете себе представить их изумление и отчаяние, когда, подойдя ближе, они обнаружили, что животное, которого они принимали за белого бизона, было совсем не белым, а черным и просто окрашенным в белый цвет! Да, именно так, сомнений в том не было. Все тело четвероногого великана было покрыто гипсовым слоем, и, когда они провели руками по длинной шерсти, на пальцах у них осталось белое вещество, напоминающее толченый мел.
Объяснение этому было очень скоро найдено. Мальчики вспомнили гипсовые холмы, которые проезжали накануне; вспомнили также, что ночью шел дождь. Бизоны находились среди холмов и, по своей привычке, катались и валялись в сырой пыли. Белая алебастровая пыль прилипла к их шкурам, придав им тот цвет, который обманул и озадачил наших охотников.
— Ну что ж, — воскликнул Базиль, толкая ногой тело мертвого бизона, — и черный бизон нам пригодится! По крайней мере, у нас будет свежее мясо на обед, и давайте пока этим и утешимся.
Сказав это, Базиль жестом пригласил братьев помочь ему, и все трое принялись свежевать тушу бизона.
Глава XXXIV. ТАИНСТВЕННЫЙ МЕШОЧЕК
В тот день наши охотники впервые ели на обед свежее мясо бизона. После обеда они тоже не сидели без дела, а вечером сушили над огнем мясо. Они решили остаться на ночь здесь, а утром снова двинуться по следу. Поэтому они трудились до позднего вечера и заготовили себе продовольствия на несколько дней.
Близилась полночь, когда мальчики стали ложиться спать. Как и раньше, они решили по очереди дежурить, чтобы не подпустить волков к мясу.
Лагерь юных охотников был на открытой местности, недалеко от того места, где они разделывали тушу бизона. На некотором расстоянии паслись их животные. Волков собралось много, и степных и больших серых. Запах жарившегося мяса привлек их издалека, и всю ночь они завывали и бродили вокруг лагеря.
Франсуа дежурил первым, Люсьен — вторым, затем шла очередь Базиля, и он должен был дежурить до рассвета, а потом разбудить братьев, чтобы пораньше собрать вещи и пуститься в дорогу. Они не хотели терять ни минуты, так как знали, что с каждым часом стадо будет уходить от них все дальше и дальше и преследование тогда очень затянется.
Дежурство Базиля было долгим; так как они улеглись поздно, мальчик очень хотел спать и поэтому не был дружественно настроен по отношению к волкам, из-за которых ему приходилось теперь бодрствовать. По временам, когда Базиль видел, как волки мелькают в темноте, он не мог сдержать гневных восклицаний и решил, что, как только наступит утро, он разрядит ружье в одного из волков стаи, чтобы хоть как-нибудь дать выход своим чувствам.
После трехчасового дежурства Базиль наконец увидел на востоке первые лучи солнца.
«К тому времени, как мы приготовим завтрак, — подумал Базиль, — станет уже достаточно светло: можно будет отправляться в путь. Пора будить Франсуа и Люса. Для разнообразия дам-ка я им сигнал к подъему выстрелом. Вот сейчас выберу самого большого из этих подлых волков… Хоть одного из них навсегда отучу от того, чтобы не давать спать людям!»
Базиль приподнялся на коленях и оглянулся, намечая себе жертву.
Как ни странно, койоты будто догадались о его намерении и разбежались от костра. Но некоторых из них можно было еще видеть под деревьями. Базиль выбрал одного, который при слабом свете казался здоровенным серым волком, и, наведя ружье, выстрелил в него. Охотник не очень заботился о том, убьет он животное или нет, и стрелял небрежно.
Вслед за выстрелом послышался громкий крик, которому ответили десятки других голосов со всех сторон долины. Крик разбудил спящих Франсуа и Люсьена.
Братья вскочили на ноги. Это не был волчий вой, нет, это был крик совсем другого рода. Это был вопль человеческих голосов — военный клич индейцев!
Близилась полночь, когда мальчики стали ложиться спать. Как и раньше, они решили по очереди дежурить, чтобы не подпустить волков к мясу.
Лагерь юных охотников был на открытой местности, недалеко от того места, где они разделывали тушу бизона. На некотором расстоянии паслись их животные. Волков собралось много, и степных и больших серых. Запах жарившегося мяса привлек их издалека, и всю ночь они завывали и бродили вокруг лагеря.
Франсуа дежурил первым, Люсьен — вторым, затем шла очередь Базиля, и он должен был дежурить до рассвета, а потом разбудить братьев, чтобы пораньше собрать вещи и пуститься в дорогу. Они не хотели терять ни минуты, так как знали, что с каждым часом стадо будет уходить от них все дальше и дальше и преследование тогда очень затянется.
Дежурство Базиля было долгим; так как они улеглись поздно, мальчик очень хотел спать и поэтому не был дружественно настроен по отношению к волкам, из-за которых ему приходилось теперь бодрствовать. По временам, когда Базиль видел, как волки мелькают в темноте, он не мог сдержать гневных восклицаний и решил, что, как только наступит утро, он разрядит ружье в одного из волков стаи, чтобы хоть как-нибудь дать выход своим чувствам.
После трехчасового дежурства Базиль наконец увидел на востоке первые лучи солнца.
«К тому времени, как мы приготовим завтрак, — подумал Базиль, — станет уже достаточно светло: можно будет отправляться в путь. Пора будить Франсуа и Люса. Для разнообразия дам-ка я им сигнал к подъему выстрелом. Вот сейчас выберу самого большого из этих подлых волков… Хоть одного из них навсегда отучу от того, чтобы не давать спать людям!»
Базиль приподнялся на коленях и оглянулся, намечая себе жертву.
Как ни странно, койоты будто догадались о его намерении и разбежались от костра. Но некоторых из них можно было еще видеть под деревьями. Базиль выбрал одного, который при слабом свете казался здоровенным серым волком, и, наведя ружье, выстрелил в него. Охотник не очень заботился о том, убьет он животное или нет, и стрелял небрежно.
Вслед за выстрелом послышался громкий крик, которому ответили десятки других голосов со всех сторон долины. Крик разбудил спящих Франсуа и Люсьена.
Братья вскочили на ноги. Это не был волчий вой, нет, это был крик совсем другого рода. Это был вопль человеческих голосов — военный клич индейцев!