Страница:
Надо полагать, теперь он больше не сомневается в ее нежелании соединить свою судьбу с Саймоном. Тут Эмбер отметила про себя, что даже ни разу не подумала о своем бывшем женихе с тех самых пор, как Джейк Фаррелл вновь вторгся в ее жизнь и похитил ее медовый месяц. Саймон, тетя Белла, венчание – все это сейчас казалось таким далеким…
Почему Джейк не оставляет ее, если у него нет никакого личного, корыстного интереса? Может, он полюбил ее?.. От этой мысли Эмбер даже покраснела. Такая возможность и прежде приходила ей в голову, но она заставляла себя не придавать значения своим догадкам. Просто ей хочется, чтоб было так: романтическое окружение и несомненная привлекательность самого Джейка, вот и все.
Но ведь он дал ей понять, что нисколько ею не интересуется как женщиной.
Джейк больше ни разу не пытался «приблизиться» к ней и даже не показывал виду, что страдает от этого. Казалось, он был неравнодушен к девушке-балийке, которая прохаживалась по пляжу, предлагая туристам саронги и бикини. Пока Эмбер плавала или загорала, Джейк сидел возле этой девушки, болтая с ней и смеясь…
Вдруг каша показалась ей невкусной, и она отодвинула от себя тарелку. Я вовсе его не ревную, внушала она себе. И все же ей было досадно, что обитатели гостиницы, считая их молодоженами, жалели ее потому, что муж уже начал поглядывать по сторонам. Зачем он оказался таким непреклонным и строгим в отношении своего обещания не прикасаться к ней больше? Она и не предполагала, что так может быть…
По правде говоря, иногда ей очень хотелось, чтобы он нарушил свое обещание… Особенно когда они вдвоем наблюдали закат солнца или когда танцевали в дискотеке под открытым небом… Если б он только протянул к ней руки!.. Но всякий раз ее желание оставалось без ответа.
И хотя она была благодарна Джейку за то, что тот не усложнял их и без того сложного положения, временами ей хотелось, чтобы он услышал ее безмолвные призывы.
Но он оставался глухим к ее молчаливым мольбам, а через неделю все закончится.
Эмбер снова взглянула на Джейка. Письмо было упрятано в конверт и лежало рядом с его тарелкой. Он склонился над картой острова; его пальцы небрежно перебирали прядь волнистых темных волос. Джейк поднял голову, и их глаза встретились.
В это мгновение будто туман рассеялся и вокруг стало ясно. Мысли ее посветлели, словно их озарило солнцем. Она поняла, что случилось то, чего она больше всего опасалась.
Эмбер теперь знала, какие чувства вызывает у нее мужчина, сидящий напротив. Мужчина, который вовсе не муж ей и даже не любовник; и все же, все же нечто роковое возникло между ними.
Это чувство прокралось в ее душу через потайную дверь в то время, как обычную дверь она держала на замке. Сомнения больше не было.
Она влюбилась.
– Я же говорил, что тебя будет тошнить, если ты переешь этой каши.
Тигровый Глаз. Ты уж лучше воздержись, ведь нам предстоит ухабистая дорога после обеда. Я хотел тебе сообщить, что Кетут оставил нам приглашение посетить сегодня вечером его деревню по случаю храмового праздника. Но это довольно далеко, а здешние дороги оставляют желать лучшего. Помнишь, что случилось вчера: ты едва успела выскочить из машины…
Эмбер изобразила на лице радость по поводу предстоящей поездки. Замечание Джейка подействовало на нее как ушат холодной воды. Хорошо еще, что он не понял истинной причины ее дурноты.
Если бы все это не касалось лично ее, вероятно, она нашла бы даже занятным сложившееся положение. Если для него и перестала существовать их взаимная тяга друг к другу, то с ее стороны, напротив, влечение к нему усилилось. Только Джейку все это было до лампочки…
– Это же замечательно; как любезно со стороны Кетута пригласить нас! – воскликнула она.
Каждый храм на острове Бали устраивал празднества, чтобы отметить годовщину своего основания, и красочные представления постоянно происходили то тут, то там. Но быть приглашенным на такое торжество в качестве гостя считалось особенно почетным и предвещало немало интересного.
– Я надену новую шелковую блузу и серьги, которые купила в Селуке. Эмбер старалась своим щебетом заглушить тревогу, закравшуюся в ее сознание.
– Я уверена, что буду чувствовать себя хорошо. Не знаю, что это на меня нашло вчера? Должно быть, это случилось потому, что мы отправились сразу после завтрака. Ведь я и раньше, с тех пор как приехала сюда, каждое утро съедала по две порции каши.
Джейк поднял брови.
– Ну и обжора! Как это тебе еще удается сохранять стройность, ума не приложу!..
Ей было приятно, что он все-таки обращает внимание на ее фигуру. Но радость тут же померкла, когда Джейк встал и помахал рукой двум женщинам, подходившим к гостинице.
Эмбер не сразу узнала одну из них, но, когда они подошли ближе, смогла их разглядеть.
Молодая девушка, с которой Джейк обычно болтал на пляже, была одета в нарядный саронг; белые цветы украшали длинные черные волосы. Вторая женщина была уже немолодой. Джейк явно их поджидал.
– Selamat pagi, ibu, nona. – И хотя было ясно, что приветствие адресовано девушке, та в ответ только захихикала, а пожилая островитянка тоже произнесла приветственные слова:
– Selamat pagi, ibu, tuan. – При этом ее лицо сморщилось от улыбки, обнажившей зубы красного цвета, словно обагренные кровью. Эмбер вздрогнула, хотя уже знала, что такой цвет бывает у зубов оттого, что пожилые островитянки жуют листья красного перца.
Джейк обменялся еще несколькими фразами с балийками, а Эмбер в это время старалась получше рассмотреть девушку. Ее нежный облик говорил о том, что она еще совсем юная, однако пышные формы ее женственной фигуры и выразительные темные глаза свидетельствовали о зрелости этой красавицы. Она держала на голове плетеную корзину с таким изяществом, что невольно вызывала зависть у Эмбер. Может, девушка-балийка хочет продать им какой-нибудь товар?
О чем это Джейк с ними разговаривает? Она расслышала свое имя, и обе женщины взглянули на нее и засмеялись. Эмбер заставила себя улыбнуться.
Потом Джейк повернулся к ней.
– Эмбер, извини, я плохо воспитан. Это Уайан – помнишь, мы видели ее на пляже? А это ее бабушка. Я пригласил их, и они любезно согласились прийти.
– О… – Что за любезность со стороны такой странной пары? – подумала Эмбер. – Teuna kasul, – произнесла она. – Спасибо.
Казалось, Джейк испытывает огромное удовольствие от их присутствия.
– Эти дамы являются лучшими массажистками на острове, – пояснил он.
– Что такое? – Эмбер была окончательно сбита с толку. Неужели он имеет в виду?.. Она, конечно, слышала о подобных вещах на Востоке, но здесь…
Ее смущение было настолько очевидным, что Джейк рассмеялся.
– Не пугайся. Тигровый Глаз, эти дамы не причинят тебе вреда. Побывать на острове и не попробовать балийский массаж – просто обидно. Ты так прекрасно будешь себя чувствовать, что легко обойдешься без сна сегодня ночью на празднике.
Сначала Эмбер хотела все-таки отказаться, но затем поняла, что этим оскорбит обеих женщин. Улыбнувшись, она последовала за Джейком к их бунгало, собираясь потом, когда женщины уйдут, поговорить с ним.
Как только они вошли в бунгало, Джейк придвинул диван к стене, и девушка расстелила посреди комнаты матрас, который принесла с собой в корзине.
– Вся беда в том, что наша европейская кровать хороша для сна, но никак не годится для массажа: во-первых, она слишком мягкая, во-вторых, слишком высокая. Лучше всего делать массаж прямо на песке. Уайан и ее бабушка обычно так и поступают с туристами на пляже, но я подумал, что ты будешь стесняться.
– Ты правильно подумал, – мрачно заметила Эмбер. Но ее раздражение, по-видимому, только развлекало Джейка. – Пусть начинают с тебя.
– Это по-восточному. – Он развязал саронг и лег на матрас вниз лицом, положив голову на руки. – Да, кстати, – добавил он. Лица его не было видно, но в голосе звучали победные нотки. – Я бы хотел, чтобы моя жена поучилась у вас…
– Что? – Но, прежде чем Эмбер успела возразить, он потянул ее к себе, и она оказалась возле его правого плеча. Бабушка заняла место напротив, а девушка – рядом. Посмеиваясь, молодая островитянка взяла Эмбер за руки и налила ей в ладони разогретое масло, которое тоже принесла с собой в корзине. Затем она налила масло и в свою ладонь и стала равномерно легкими движениями распределять целебное вещество по спине Джейка. Аромат кокоса, тропических цветов и специй наполнил комнату. Запах был сладким и пьянящим… Старая женщина взяла руки Эмбер в свои и положила их на спину Джейка; урок начался.
Эмбер напрягала все душевные силы, чтобы прикосновение к блестящей коже Джейка не пробудило в ней тех чувств, которые она старательно хотела похоронить. Но, как ни странно, этого не произошло. Она увлеклась тем замысловатым узором, какой ее пальцы чертили на его смазанном маслом шелковистом теле.
Старая островитянка обучала ее, и Эмбер, подражая движениям рук своего «инструктора» и согласуя их с теми, что делала Уайан по другую сторону распластавшегося тела Джейка, вошла во вкус. То, что девушка не говорила по-английски, уже не имело значения: ее руки были красноречивее всяких слов.
Они разминали мускулатуру Джейка, и Эмбер, прикасаясь кончиками пальцев, прослеживала очертания его мускулов. Можно было подумать, что они ваяли широкие плечи и стройные бедра лежавшего перед ними мужчины. Страх перед его мускулистым телом покинул ее, на место страха пришло чувство эстетического наслаждения, словно перед нею было произведение искусства и ее руки принимали участие в его создании.
Но вот пожилая женщина села на пол и подала знак, что сеанс массажа окончен, и только тогда Эмбер почувствовала усталость. Ее руки, особенно левая, здорово ослабли.
А когда Джейк поднялся, чтобы накинуть саронг, и, словно великан среди лилипутов, вознесся над коленопреклоненными женщинами, Эмбер добровольно легла на матрас. Она не знала, довольна она или нет тем, что Джейк не будет принимать участия в ее массаже. Уайан сняла с руки часы и засекла время.
Массаж Джейка продолжался целый час, однако, несмотря на это, обе массажистки были готовы, не отдыхая, приступить к новому сеансу.
Эмбер почувствовала, как их сильные пальцы втирают душистое масло в ее кожу. Вздохнув, она отдалась во власть этих женщин.
Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем они повернули ее на спину.
Тут она увидела Джейка, лежавшего на диване с полузакрытыми глазами. Потом старая массажистка засмеялась и сказала ему что-то на своем языке.
Эффект от ее слов был непредсказуем: Джейк побледнел и приподнялся. Затем начал задавать уйму вопросов на индонезийском языке. Голос его звучал требовательно.
Старая островитянка отвечала спокойно, не прерывая ритма движения пальцев на животе Эмбер.
Вдруг Джейк встал с дивана.
– Прости меня, Эмбер, я кое-что вспомнил. Я зайду за тобой после ленча. Он вышел в спальню, и было слышно, как он там одевается. Затем Джейк покинул бунгало.
Ну и ладно, потом он ей расскажет; наверное, ничего особенного не случилось… И Эмбер вновь погрузилась в полудрему.
Но Джейк не вернулся и в час дня. Даже Кетут, не слишком пунктуальный, как и большинство островитян, забеспокоился.
– Может, я лучше ехать деревня? – нерешительно предложил он. – Господин Фаррелл вас везти сам, потом.
Эмбер взглянула на часы.
– Думаю, да, вы можете ехать… Правда, господин Фаррелл говорил, что плохо знает дорогу. Боже мой! – Она снова взглянула на часы. – Когда же он вернется?.. К сожалению, я даже не знаю, куда он пошел.
– Он звонить бизнес? Важный дела, может? Господин Фаррелл много бизнес Индонезия.
– Неужели? Я думаю, так оно и есть. – Эмбер испытывала неловкость оттого, что этот маленький балиец знает больше о ее так называемом «муже», чем она сама. Но слова Кетута напомнили ей о письме… – Ну конечно, это, должно быть, то письмо… – Она рассказала Кетуту о письме, которое Джейк получил во время завтрака. – Он выглядел таким озабоченным. Мне кажется, что и старая массажистка сообщила ему что-то нехорошее.
Кетут замотал головой.
– Нет, это нет правда. Что старый женщина знать про бизнес? Господин Фаррелл вспомнить письмо про бизнес.
– Да, пожалуй, вы правы. Послушайте, Кетут, когда вам необходимо вернуться в деревню?
Он пожал плечами, как поступают все балийцы, когда разговор заходит о времени.
– Может, два, может, три час. Вы понимать, моя много делать деревня.
Жена…
– О, мы не должны вас задерживать! – Вдруг ее осенило:
– Послушайте, Кетут, почему бы вам не подождать возле стола портье? А я пойду в бунгало, может, Джейк оставил мне записку. Если же его не будет к двум часам, поезжайте один. Но я надеюсь, что он вернется к этому времени.
Сама она не очень верила своим словам. По пути Эмбер вспоминала, что они с Джейком делали, когда после завтрака вернулись в бунгало с двумя массажистками. Ей припомнилось, что он небрежно бросил на стол у окна карту.
Только ли карту? Или еще что-нибудь?..
– Не припоминаю, чтобы он взял письмо с собой, – пробормотала она про себя. И если это загадочное письмо лежит на том же месте, возможно, оно прольет свет на неожиданный уход Джейка. Конечно, нехорошо читать чужие письма, но в данном случае она чувствовала, что должна это сделать.
…уж не знаю, как тебе это пришло в голову, но, думаю, ты прав в отношении моего сына и его подруги детства. Разумеется, он пребывает в печали, но мне кажется, что его утешает Сандра… Пусть я буду старым циником, однако меня нисколько не удивит, если в ближайшее время в нашей семье сыграют еще одну свадьбу.
В случае, если это произойдет, я желаю им счастья, а моей дорогой женушке останется только, стиснув зубы, смириться. Не могу себе простить, что так мало уделял внимания отношениям Саймона и Эмбер. Мне следовало убедиться в том, что они действительно любят друг друга, а не идут на поводу у Беллы.
Она, разумеется, желала им добра, но моя жена склонна видеть все в розовом свете, а не так, как оно есть на самом деле.
Спасибо тебе за намек и за подтверждение твоего отношения к деньгам старого черта. Ты и впрямь благородный человек, Джейк. И если так все и получится и Саймон унаследует весь бизнес, то будет легче уговорить Беллу пересмотреть свое отношение к Эмбер. Белла уже пошла на попятную. Она ведь любит свою племянницу, несмотря на все ее выходки.
Ты уж сам реши, сообщить ли все это Эмбер или нет. Позаботься о ней вместо меня. Я признателен тебе за то, что ты полетел на остров и лично принял участие во всем этом деле.
В конце письма стояла подпись – «Боб Фаррелл». Эмбер в недоумении глядела на исписанные страницы, стараясь вникнуть в суть прочитанного. Значит, это дядя Боб сообщил Джейку о ее местонахождении? Раньше такое не приходило ей в голову, хотя теперь она поняла, что это вполне естественно для тех, кто доверял Джейку…
Ее дядя доверял Джейку… И поэтому, вероятно, Джейк и поведал ему, что его больше не интересуют богатства дедушки Мэтью. А дядя в свою очередь похвалил Джейка за его благородство.
Ей бы следовало гордиться тем, что она инстинктивно чувствовала, каким порядочным человеком был Джейк, но почему-то ее охватила паника. Он не сказал ей о письме дяди, хотя понимает, как важна для нее такая новость.
Сидел напротив, читал письмо и ничего ей не сказал…
Теперь же вообще куда-то запропастился… Это ее беспокоило. Прав был Кетут: похоже, исчезновение Джейка связано с письмом, а не с тем, что сказала старая массажистка. Однако, если все дело в письме, тогда в чем же заключается тайна? И почему Джейк не возвращается?
Страшное подозрение закралось в ее душу. Она стала перечитывать письмо, «… меня нисколько не удивит, если в ближайшее время в нашей семье сыграют еще одну свадьбу…»
Что все это значит? Неужели она ошиблась в Джейке? Что, если он водит за нос и ее и дядю, а сам использует ситуацию, чтобы получить дедушкино наследство?
Вдруг она поняла из текста письма, что планы его могут рухнуть.
А что, если он вообще не вернется?
Глава 9
Почему Джейк не оставляет ее, если у него нет никакого личного, корыстного интереса? Может, он полюбил ее?.. От этой мысли Эмбер даже покраснела. Такая возможность и прежде приходила ей в голову, но она заставляла себя не придавать значения своим догадкам. Просто ей хочется, чтоб было так: романтическое окружение и несомненная привлекательность самого Джейка, вот и все.
Но ведь он дал ей понять, что нисколько ею не интересуется как женщиной.
Джейк больше ни разу не пытался «приблизиться» к ней и даже не показывал виду, что страдает от этого. Казалось, он был неравнодушен к девушке-балийке, которая прохаживалась по пляжу, предлагая туристам саронги и бикини. Пока Эмбер плавала или загорала, Джейк сидел возле этой девушки, болтая с ней и смеясь…
Вдруг каша показалась ей невкусной, и она отодвинула от себя тарелку. Я вовсе его не ревную, внушала она себе. И все же ей было досадно, что обитатели гостиницы, считая их молодоженами, жалели ее потому, что муж уже начал поглядывать по сторонам. Зачем он оказался таким непреклонным и строгим в отношении своего обещания не прикасаться к ней больше? Она и не предполагала, что так может быть…
По правде говоря, иногда ей очень хотелось, чтобы он нарушил свое обещание… Особенно когда они вдвоем наблюдали закат солнца или когда танцевали в дискотеке под открытым небом… Если б он только протянул к ней руки!.. Но всякий раз ее желание оставалось без ответа.
И хотя она была благодарна Джейку за то, что тот не усложнял их и без того сложного положения, временами ей хотелось, чтобы он услышал ее безмолвные призывы.
Но он оставался глухим к ее молчаливым мольбам, а через неделю все закончится.
Эмбер снова взглянула на Джейка. Письмо было упрятано в конверт и лежало рядом с его тарелкой. Он склонился над картой острова; его пальцы небрежно перебирали прядь волнистых темных волос. Джейк поднял голову, и их глаза встретились.
В это мгновение будто туман рассеялся и вокруг стало ясно. Мысли ее посветлели, словно их озарило солнцем. Она поняла, что случилось то, чего она больше всего опасалась.
Эмбер теперь знала, какие чувства вызывает у нее мужчина, сидящий напротив. Мужчина, который вовсе не муж ей и даже не любовник; и все же, все же нечто роковое возникло между ними.
Это чувство прокралось в ее душу через потайную дверь в то время, как обычную дверь она держала на замке. Сомнения больше не было.
Она влюбилась.
– Я же говорил, что тебя будет тошнить, если ты переешь этой каши.
Тигровый Глаз. Ты уж лучше воздержись, ведь нам предстоит ухабистая дорога после обеда. Я хотел тебе сообщить, что Кетут оставил нам приглашение посетить сегодня вечером его деревню по случаю храмового праздника. Но это довольно далеко, а здешние дороги оставляют желать лучшего. Помнишь, что случилось вчера: ты едва успела выскочить из машины…
Эмбер изобразила на лице радость по поводу предстоящей поездки. Замечание Джейка подействовало на нее как ушат холодной воды. Хорошо еще, что он не понял истинной причины ее дурноты.
Если бы все это не касалось лично ее, вероятно, она нашла бы даже занятным сложившееся положение. Если для него и перестала существовать их взаимная тяга друг к другу, то с ее стороны, напротив, влечение к нему усилилось. Только Джейку все это было до лампочки…
– Это же замечательно; как любезно со стороны Кетута пригласить нас! – воскликнула она.
Каждый храм на острове Бали устраивал празднества, чтобы отметить годовщину своего основания, и красочные представления постоянно происходили то тут, то там. Но быть приглашенным на такое торжество в качестве гостя считалось особенно почетным и предвещало немало интересного.
– Я надену новую шелковую блузу и серьги, которые купила в Селуке. Эмбер старалась своим щебетом заглушить тревогу, закравшуюся в ее сознание.
– Я уверена, что буду чувствовать себя хорошо. Не знаю, что это на меня нашло вчера? Должно быть, это случилось потому, что мы отправились сразу после завтрака. Ведь я и раньше, с тех пор как приехала сюда, каждое утро съедала по две порции каши.
Джейк поднял брови.
– Ну и обжора! Как это тебе еще удается сохранять стройность, ума не приложу!..
Ей было приятно, что он все-таки обращает внимание на ее фигуру. Но радость тут же померкла, когда Джейк встал и помахал рукой двум женщинам, подходившим к гостинице.
Эмбер не сразу узнала одну из них, но, когда они подошли ближе, смогла их разглядеть.
Молодая девушка, с которой Джейк обычно болтал на пляже, была одета в нарядный саронг; белые цветы украшали длинные черные волосы. Вторая женщина была уже немолодой. Джейк явно их поджидал.
– Selamat pagi, ibu, nona. – И хотя было ясно, что приветствие адресовано девушке, та в ответ только захихикала, а пожилая островитянка тоже произнесла приветственные слова:
– Selamat pagi, ibu, tuan. – При этом ее лицо сморщилось от улыбки, обнажившей зубы красного цвета, словно обагренные кровью. Эмбер вздрогнула, хотя уже знала, что такой цвет бывает у зубов оттого, что пожилые островитянки жуют листья красного перца.
Джейк обменялся еще несколькими фразами с балийками, а Эмбер в это время старалась получше рассмотреть девушку. Ее нежный облик говорил о том, что она еще совсем юная, однако пышные формы ее женственной фигуры и выразительные темные глаза свидетельствовали о зрелости этой красавицы. Она держала на голове плетеную корзину с таким изяществом, что невольно вызывала зависть у Эмбер. Может, девушка-балийка хочет продать им какой-нибудь товар?
О чем это Джейк с ними разговаривает? Она расслышала свое имя, и обе женщины взглянули на нее и засмеялись. Эмбер заставила себя улыбнуться.
Потом Джейк повернулся к ней.
– Эмбер, извини, я плохо воспитан. Это Уайан – помнишь, мы видели ее на пляже? А это ее бабушка. Я пригласил их, и они любезно согласились прийти.
– О… – Что за любезность со стороны такой странной пары? – подумала Эмбер. – Teuna kasul, – произнесла она. – Спасибо.
Казалось, Джейк испытывает огромное удовольствие от их присутствия.
– Эти дамы являются лучшими массажистками на острове, – пояснил он.
– Что такое? – Эмбер была окончательно сбита с толку. Неужели он имеет в виду?.. Она, конечно, слышала о подобных вещах на Востоке, но здесь…
Ее смущение было настолько очевидным, что Джейк рассмеялся.
– Не пугайся. Тигровый Глаз, эти дамы не причинят тебе вреда. Побывать на острове и не попробовать балийский массаж – просто обидно. Ты так прекрасно будешь себя чувствовать, что легко обойдешься без сна сегодня ночью на празднике.
Сначала Эмбер хотела все-таки отказаться, но затем поняла, что этим оскорбит обеих женщин. Улыбнувшись, она последовала за Джейком к их бунгало, собираясь потом, когда женщины уйдут, поговорить с ним.
Как только они вошли в бунгало, Джейк придвинул диван к стене, и девушка расстелила посреди комнаты матрас, который принесла с собой в корзине.
– Вся беда в том, что наша европейская кровать хороша для сна, но никак не годится для массажа: во-первых, она слишком мягкая, во-вторых, слишком высокая. Лучше всего делать массаж прямо на песке. Уайан и ее бабушка обычно так и поступают с туристами на пляже, но я подумал, что ты будешь стесняться.
– Ты правильно подумал, – мрачно заметила Эмбер. Но ее раздражение, по-видимому, только развлекало Джейка. – Пусть начинают с тебя.
– Это по-восточному. – Он развязал саронг и лег на матрас вниз лицом, положив голову на руки. – Да, кстати, – добавил он. Лица его не было видно, но в голосе звучали победные нотки. – Я бы хотел, чтобы моя жена поучилась у вас…
– Что? – Но, прежде чем Эмбер успела возразить, он потянул ее к себе, и она оказалась возле его правого плеча. Бабушка заняла место напротив, а девушка – рядом. Посмеиваясь, молодая островитянка взяла Эмбер за руки и налила ей в ладони разогретое масло, которое тоже принесла с собой в корзине. Затем она налила масло и в свою ладонь и стала равномерно легкими движениями распределять целебное вещество по спине Джейка. Аромат кокоса, тропических цветов и специй наполнил комнату. Запах был сладким и пьянящим… Старая женщина взяла руки Эмбер в свои и положила их на спину Джейка; урок начался.
Эмбер напрягала все душевные силы, чтобы прикосновение к блестящей коже Джейка не пробудило в ней тех чувств, которые она старательно хотела похоронить. Но, как ни странно, этого не произошло. Она увлеклась тем замысловатым узором, какой ее пальцы чертили на его смазанном маслом шелковистом теле.
Старая островитянка обучала ее, и Эмбер, подражая движениям рук своего «инструктора» и согласуя их с теми, что делала Уайан по другую сторону распластавшегося тела Джейка, вошла во вкус. То, что девушка не говорила по-английски, уже не имело значения: ее руки были красноречивее всяких слов.
Они разминали мускулатуру Джейка, и Эмбер, прикасаясь кончиками пальцев, прослеживала очертания его мускулов. Можно было подумать, что они ваяли широкие плечи и стройные бедра лежавшего перед ними мужчины. Страх перед его мускулистым телом покинул ее, на место страха пришло чувство эстетического наслаждения, словно перед нею было произведение искусства и ее руки принимали участие в его создании.
Но вот пожилая женщина села на пол и подала знак, что сеанс массажа окончен, и только тогда Эмбер почувствовала усталость. Ее руки, особенно левая, здорово ослабли.
А когда Джейк поднялся, чтобы накинуть саронг, и, словно великан среди лилипутов, вознесся над коленопреклоненными женщинами, Эмбер добровольно легла на матрас. Она не знала, довольна она или нет тем, что Джейк не будет принимать участия в ее массаже. Уайан сняла с руки часы и засекла время.
Массаж Джейка продолжался целый час, однако, несмотря на это, обе массажистки были готовы, не отдыхая, приступить к новому сеансу.
Эмбер почувствовала, как их сильные пальцы втирают душистое масло в ее кожу. Вздохнув, она отдалась во власть этих женщин.
Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем они повернули ее на спину.
Тут она увидела Джейка, лежавшего на диване с полузакрытыми глазами. Потом старая массажистка засмеялась и сказала ему что-то на своем языке.
Эффект от ее слов был непредсказуем: Джейк побледнел и приподнялся. Затем начал задавать уйму вопросов на индонезийском языке. Голос его звучал требовательно.
Старая островитянка отвечала спокойно, не прерывая ритма движения пальцев на животе Эмбер.
Вдруг Джейк встал с дивана.
– Прости меня, Эмбер, я кое-что вспомнил. Я зайду за тобой после ленча. Он вышел в спальню, и было слышно, как он там одевается. Затем Джейк покинул бунгало.
Ну и ладно, потом он ей расскажет; наверное, ничего особенного не случилось… И Эмбер вновь погрузилась в полудрему.
Но Джейк не вернулся и в час дня. Даже Кетут, не слишком пунктуальный, как и большинство островитян, забеспокоился.
– Может, я лучше ехать деревня? – нерешительно предложил он. – Господин Фаррелл вас везти сам, потом.
Эмбер взглянула на часы.
– Думаю, да, вы можете ехать… Правда, господин Фаррелл говорил, что плохо знает дорогу. Боже мой! – Она снова взглянула на часы. – Когда же он вернется?.. К сожалению, я даже не знаю, куда он пошел.
– Он звонить бизнес? Важный дела, может? Господин Фаррелл много бизнес Индонезия.
– Неужели? Я думаю, так оно и есть. – Эмбер испытывала неловкость оттого, что этот маленький балиец знает больше о ее так называемом «муже», чем она сама. Но слова Кетута напомнили ей о письме… – Ну конечно, это, должно быть, то письмо… – Она рассказала Кетуту о письме, которое Джейк получил во время завтрака. – Он выглядел таким озабоченным. Мне кажется, что и старая массажистка сообщила ему что-то нехорошее.
Кетут замотал головой.
– Нет, это нет правда. Что старый женщина знать про бизнес? Господин Фаррелл вспомнить письмо про бизнес.
– Да, пожалуй, вы правы. Послушайте, Кетут, когда вам необходимо вернуться в деревню?
Он пожал плечами, как поступают все балийцы, когда разговор заходит о времени.
– Может, два, может, три час. Вы понимать, моя много делать деревня.
Жена…
– О, мы не должны вас задерживать! – Вдруг ее осенило:
– Послушайте, Кетут, почему бы вам не подождать возле стола портье? А я пойду в бунгало, может, Джейк оставил мне записку. Если же его не будет к двум часам, поезжайте один. Но я надеюсь, что он вернется к этому времени.
Сама она не очень верила своим словам. По пути Эмбер вспоминала, что они с Джейком делали, когда после завтрака вернулись в бунгало с двумя массажистками. Ей припомнилось, что он небрежно бросил на стол у окна карту.
Только ли карту? Или еще что-нибудь?..
– Не припоминаю, чтобы он взял письмо с собой, – пробормотала она про себя. И если это загадочное письмо лежит на том же месте, возможно, оно прольет свет на неожиданный уход Джейка. Конечно, нехорошо читать чужие письма, но в данном случае она чувствовала, что должна это сделать.
…уж не знаю, как тебе это пришло в голову, но, думаю, ты прав в отношении моего сына и его подруги детства. Разумеется, он пребывает в печали, но мне кажется, что его утешает Сандра… Пусть я буду старым циником, однако меня нисколько не удивит, если в ближайшее время в нашей семье сыграют еще одну свадьбу.
В случае, если это произойдет, я желаю им счастья, а моей дорогой женушке останется только, стиснув зубы, смириться. Не могу себе простить, что так мало уделял внимания отношениям Саймона и Эмбер. Мне следовало убедиться в том, что они действительно любят друг друга, а не идут на поводу у Беллы.
Она, разумеется, желала им добра, но моя жена склонна видеть все в розовом свете, а не так, как оно есть на самом деле.
Спасибо тебе за намек и за подтверждение твоего отношения к деньгам старого черта. Ты и впрямь благородный человек, Джейк. И если так все и получится и Саймон унаследует весь бизнес, то будет легче уговорить Беллу пересмотреть свое отношение к Эмбер. Белла уже пошла на попятную. Она ведь любит свою племянницу, несмотря на все ее выходки.
Ты уж сам реши, сообщить ли все это Эмбер или нет. Позаботься о ней вместо меня. Я признателен тебе за то, что ты полетел на остров и лично принял участие во всем этом деле.
В конце письма стояла подпись – «Боб Фаррелл». Эмбер в недоумении глядела на исписанные страницы, стараясь вникнуть в суть прочитанного. Значит, это дядя Боб сообщил Джейку о ее местонахождении? Раньше такое не приходило ей в голову, хотя теперь она поняла, что это вполне естественно для тех, кто доверял Джейку…
Ее дядя доверял Джейку… И поэтому, вероятно, Джейк и поведал ему, что его больше не интересуют богатства дедушки Мэтью. А дядя в свою очередь похвалил Джейка за его благородство.
Ей бы следовало гордиться тем, что она инстинктивно чувствовала, каким порядочным человеком был Джейк, но почему-то ее охватила паника. Он не сказал ей о письме дяди, хотя понимает, как важна для нее такая новость.
Сидел напротив, читал письмо и ничего ей не сказал…
Теперь же вообще куда-то запропастился… Это ее беспокоило. Прав был Кетут: похоже, исчезновение Джейка связано с письмом, а не с тем, что сказала старая массажистка. Однако, если все дело в письме, тогда в чем же заключается тайна? И почему Джейк не возвращается?
Страшное подозрение закралось в ее душу. Она стала перечитывать письмо, «… меня нисколько не удивит, если в ближайшее время в нашей семье сыграют еще одну свадьбу…»
Что все это значит? Неужели она ошиблась в Джейке? Что, если он водит за нос и ее и дядю, а сам использует ситуацию, чтобы получить дедушкино наследство?
Вдруг она поняла из текста письма, что планы его могут рухнуть.
А что, если он вообще не вернется?
Глава 9
– О, Джейк! – Эмбер чуть было не кинулась ему на шею, когда он вошел. – Я так рада, что ты вернулся! Где ты был? Я очень беспокоилась.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Мне приятно, что ты обо мне беспокоишься, Тигровый Глаз. – Джейк погладил ее по голове. – Я не думал, что задержусь. Отчего ты так волнуешься? Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. – Эмбер украдкой обернулась и посмотрела на письмо, которое успела спрятать в конверт.
Она чувствовала себя неловко. Не могла же она признаться, что прочла письмо и подумала, что он отправился в Англию, чтобы испортить еще одно венчание. Чем больше она об этом думала, тем невероятнее казалось ей такое предположение.
– Я беспокоилась, что мы не попадем на торжество, – произнесла она наконец. – Кетут хотел бы отправиться пораньше, иначе его жена будет недовольна. А я не знала, куда ты пошел… В самом деле, что сказала тебе старая женщина?
Но Джейк, как ни странно, не собирался сообщать ей о причине столь поспешного ухода.
– Что? Какое это имеет значение? Я никогда не встречал эту старую каргу прежде, только ее внучку. Ты, Тигровый Глаз, дремала. Тебе, наверное, что-нибудь приснилось. Ладно, поехали, или как?
Эмбер была уверена, что Джейк что-то от нее скрывает, но она решила не вступать с ним в спор. Когда они шли к гостинице, чтобы встретиться с Кетутом, у нее возникло странное чувство опустошенности. Ее тревожили мысли о письме.
Приятно было сознавать, что дядя по-прежнему на ее стороне. Но в чем же все-таки заключается роль Джейка? В конце письма дядя благодарил Джейка за то, что он прилетел на остров… Значит, это дядя пригласил Джейка?..
Однако в душе Эмбер лелеяла надежду на то, что он здесь совсем по другой причине…
Предвкушение участия в красочном празднике отодвинуло на время ее тревогу. Эмбер впервые ехала вместе с Джейком в грузовичке Кетута. Прежде они путешествовали вдвоем в арендованном автомобиле. Джейк в качестве пассажира отличался от Джейка-водителя.
Прежде всего он чувствовал себя непринужденно, так как ему не надо было то и дело вздрагивать, сидя за рулем, когда машина подпрыгивала на ухабах местных дорог. Он не напрягался так, как это бывало, когда сам вел машину.
Теперь Джейк рассказывал ей занятные истории о людях и местах, мимо которых они проезжали. Он стал как бы более внимательным по отношению к ней…
От резких поворотов маленького грузовичка Эмбер то и дело бросало из стороны в сторону, и она невольно прижималась к Джейку. Он не отодвигался, а его рука заботливо обнимала ее плечо.
Чувство успокоения затеплилось в душе Эмбер, словно бы он прочел ее мысли и хотел умерить тревогу и утишить ее печаль. Но она решила не предаваться радости, ведь такого рода отношение с его стороны могло быть всего лишь проявлением дружеского участия.
Так сидела она, затаив дыхание, согретая теплом его тела. Когда же она подняла голову и взглянула ему в лицо, он улыбался и в его глазах светилась нежность. Сердце ее замерло…
Неужели это начало чего-то большого? Так бывает, когда на ледяной сосульке появляется капля воды и потом наступает весна.
Теперь они ехали через бамбуковый лес, и кругом ничего не было видно, кроме зарослей бамбука. Однако дорога шла уступами, поднимаясь круто вверх, и воздух становился прохладнее. Эмбер накинула на плечи второй саронг, который захватила с собой по настоянию Джейка.
– Мы приближаемся к вулкану? – спросила она.
Джейк отрицательно покачал головой.
– Не совсем; это не Батур. Мы двигаемся в направлении к Пенелокану, что в переводе означает «Смотровая площадка». Ты сама поймешь, отчего такое название, когда мы туда приедем.
Через несколько минут лес расступился, и они остановились у края дороги.
Эмбер вышла из грузовичка вслед за Джейком, и то, что она увидела, поразило ее.
Они стояли на краю кратера огромного потухшего вулкана. Раскинувшаяся перед ними туманная долина походила на сказочную страну. Из уснувшего кратера вырастала другая гора, из вершины которой поднимались вверх кольца дыма. Монт-Батур – «гора в горе». А у ее подножия, подобно серебристому стеклу, лежало озеро.
– О, Джейк!.. Как прекрасно! Даже больно смотреть на эту красоту!
Картина была расцвечена мягкими, но в то же время ярко сияющими красками, словно сам воздух, пропускающий цветовые лучи через себя, состоял из какого-то иного вещества.
– Это место кто-то назвал «Вершиной мира», – сообщил Джейк взволнованным голосом. – Мне тоже всегда хотелось так назвать этот вулкан: чистое, не тронутое человеком пространство вокруг… Разумеется, это не совсем так, но вид волшебный.
Заглянув в глубину кратера, Эмбер будто прикоснулась к волшебству.
– О Боже мой! – простонала она. – Скоро ли мы приедем? – У нее уже был опыт путешествий по дорогам Бали, но эта, вблизи деревни Кетута, была особенно тряской. По сравнению с нею все остальные дороги острова можно было назвать идеальными. Даже видавший виды грузовичок Кетута полз тут как улитка. И хотя Джейк уверял Эмбер, что они скоро прибудут на место, ей казалось, что это никогда не произойдет. И все же, проехав наконец каменные ворота, они через несколько минут уже катили по главной улице деревни.
В глаза бросалось необычайное оживление, царившее среди всех ее жителей.
По обе стороны дороги молодые женщины и девушки устанавливали палатки, в которых раскладывали припасы съестного. Когда вновь прибывшие проезжали мимо храма, Эмбер заметила, что на каждое скульптурное изображение с львиной головой, охранявшее вход в храм, был надет саронг из клетчатой ткани, над скульптурой был раскрыт красный зонтик, а за уши были воткнуты белые восковые цветы. Так деревня готовилась к торжествам.
Лишь только они вышли из грузовичка, как Кетут с гордостью представил Эмбер двоих братьев, которые кланялись ей и улыбались. Остальные жители деревни обступили прибывших со всех сторон, и Эмбер почувствовала, что их принимают как почетных гостей. Но тут к Кетуту подошла трехлетняя девочка оказалось, что это его дочь, – и, взяв отца за руку, повела всех в дом.
Сияющий Кетут стал знакомить гостей с остальными родственниками.
Все в усадьбе Кетута свидетельствовало о том, что он является важной персоной в своей деревне. Во дворе, за изгородью, стояло несколько сооружений, в которых размещались кухня, ванная и спальни. Еще одно сооружение, с резными колоннами, представляло собою амбар для хранения риса и было украшено изображениями в честь духов риса. В углу двора находилась семейная молельня, построенная как маленький храм.
Это миниатюрное строение было тоже убрано по-праздничному, и перед входом в молельню лежали дары в виде фруктов, цветов и угощения из риса.
Жена Кетута, Маде, приветствовала гостей на ломаном английском и представила своих детей: двоих сыновей, трехлетнюю дочь и малышку, которую держала на руках. Эмбер тут же похвалила всех ребятишек, за что в награду получила застенчивую улыбку хозяйки.
– Мой жена плохо говорить по-английски, – заметил Кетут. – Но очень рад, вы приехать. Он показать ваш комната. Вы будет хорошо мой дом. Он маленький, нет как гостиница. – Кетут умолк, оглядывая с гордостью свое жилище. – Мой очень хороший кровать, английский кровать, очень хороший для иностранный.
Нет как наш кровать.
Страшное подозрение закралось в душу Эмбер.
– Джейк…
Но ее кавалер, казалось, не хотел прислушиваться к ее протестующему шепоту: он решительно повел Эмбер к одному из маленьких сооружений.
– Selatal oaune, – сказала Маде, открывая бамбуковую дверь и приглашая гостей войти. – Пожаловать добро. Этот спальня, тот ванна… – Она указала на небольшую хижину в конце двора. – Он там.
В «спальне» не было окон, и Эмбер не сразу разглядела обстановку. Когда ее глаза привыкли к полумраку, ее охватила паника. Почти все пространство «спальни» занимала огромная кровать с латунными набалдашниками, похожая на те, что, как правило, стояли в британских особняках времен королевы Виктории. Одна двуспальная кровать!
За ее спиной Джейк горячо благодарил хозяйку за заботу, и Эмбер понимала, что ей следует присоединиться к нему. Но она словно лишилась дара речи и молча ждала, пока они с Джейком не остались одни.
Когда же она наконец заговорила, голос ее звучал как-то странно даже для нее самой.
– Неужели у них нет больше комнат? Мы ведь не можем спать здесь вдвоем, прошипела она.
– Боюсь, нам придется так и сделать; говори, пожалуйста, потише: эти стены сделаны из плетенки. Кетут гордится этой кроватью. Бог знает, где он ее раздобыл, но я думаю, что это – фамильная реликвия. Если мы от нее откажемся, он будет оскорблен.
Эмбер посмотрела на Джейка с отчаянием, но тот улыбался. Он относился с юмором к создавшемуся положению. Возможно, ему и смешно, но каково ей?.. Она сжала кулачки.
– В таком случае, Джейк, ты должен ему все объяснить! Это ты виноват в том, что нас считают мужем и женой…
Она запнулась, озираясь по сторонам и не зная, что еще сказать. Она не может и не будет спать с Джейком в одной постели! Это уж точно! И почему все это происходит именно теперь, когда его отношение к ней стало поистине родственным?
– Ты должен что-нибудь придумать, какой-нибудь предлог, – продолжала она.
– Должна ведь у них быть еще одна комната.
Он покачал головой.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Мне приятно, что ты обо мне беспокоишься, Тигровый Глаз. – Джейк погладил ее по голове. – Я не думал, что задержусь. Отчего ты так волнуешься? Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. – Эмбер украдкой обернулась и посмотрела на письмо, которое успела спрятать в конверт.
Она чувствовала себя неловко. Не могла же она признаться, что прочла письмо и подумала, что он отправился в Англию, чтобы испортить еще одно венчание. Чем больше она об этом думала, тем невероятнее казалось ей такое предположение.
– Я беспокоилась, что мы не попадем на торжество, – произнесла она наконец. – Кетут хотел бы отправиться пораньше, иначе его жена будет недовольна. А я не знала, куда ты пошел… В самом деле, что сказала тебе старая женщина?
Но Джейк, как ни странно, не собирался сообщать ей о причине столь поспешного ухода.
– Что? Какое это имеет значение? Я никогда не встречал эту старую каргу прежде, только ее внучку. Ты, Тигровый Глаз, дремала. Тебе, наверное, что-нибудь приснилось. Ладно, поехали, или как?
Эмбер была уверена, что Джейк что-то от нее скрывает, но она решила не вступать с ним в спор. Когда они шли к гостинице, чтобы встретиться с Кетутом, у нее возникло странное чувство опустошенности. Ее тревожили мысли о письме.
Приятно было сознавать, что дядя по-прежнему на ее стороне. Но в чем же все-таки заключается роль Джейка? В конце письма дядя благодарил Джейка за то, что он прилетел на остров… Значит, это дядя пригласил Джейка?..
Однако в душе Эмбер лелеяла надежду на то, что он здесь совсем по другой причине…
Предвкушение участия в красочном празднике отодвинуло на время ее тревогу. Эмбер впервые ехала вместе с Джейком в грузовичке Кетута. Прежде они путешествовали вдвоем в арендованном автомобиле. Джейк в качестве пассажира отличался от Джейка-водителя.
Прежде всего он чувствовал себя непринужденно, так как ему не надо было то и дело вздрагивать, сидя за рулем, когда машина подпрыгивала на ухабах местных дорог. Он не напрягался так, как это бывало, когда сам вел машину.
Теперь Джейк рассказывал ей занятные истории о людях и местах, мимо которых они проезжали. Он стал как бы более внимательным по отношению к ней…
От резких поворотов маленького грузовичка Эмбер то и дело бросало из стороны в сторону, и она невольно прижималась к Джейку. Он не отодвигался, а его рука заботливо обнимала ее плечо.
Чувство успокоения затеплилось в душе Эмбер, словно бы он прочел ее мысли и хотел умерить тревогу и утишить ее печаль. Но она решила не предаваться радости, ведь такого рода отношение с его стороны могло быть всего лишь проявлением дружеского участия.
Так сидела она, затаив дыхание, согретая теплом его тела. Когда же она подняла голову и взглянула ему в лицо, он улыбался и в его глазах светилась нежность. Сердце ее замерло…
Неужели это начало чего-то большого? Так бывает, когда на ледяной сосульке появляется капля воды и потом наступает весна.
Теперь они ехали через бамбуковый лес, и кругом ничего не было видно, кроме зарослей бамбука. Однако дорога шла уступами, поднимаясь круто вверх, и воздух становился прохладнее. Эмбер накинула на плечи второй саронг, который захватила с собой по настоянию Джейка.
– Мы приближаемся к вулкану? – спросила она.
Джейк отрицательно покачал головой.
– Не совсем; это не Батур. Мы двигаемся в направлении к Пенелокану, что в переводе означает «Смотровая площадка». Ты сама поймешь, отчего такое название, когда мы туда приедем.
Через несколько минут лес расступился, и они остановились у края дороги.
Эмбер вышла из грузовичка вслед за Джейком, и то, что она увидела, поразило ее.
Они стояли на краю кратера огромного потухшего вулкана. Раскинувшаяся перед ними туманная долина походила на сказочную страну. Из уснувшего кратера вырастала другая гора, из вершины которой поднимались вверх кольца дыма. Монт-Батур – «гора в горе». А у ее подножия, подобно серебристому стеклу, лежало озеро.
– О, Джейк!.. Как прекрасно! Даже больно смотреть на эту красоту!
Картина была расцвечена мягкими, но в то же время ярко сияющими красками, словно сам воздух, пропускающий цветовые лучи через себя, состоял из какого-то иного вещества.
– Это место кто-то назвал «Вершиной мира», – сообщил Джейк взволнованным голосом. – Мне тоже всегда хотелось так назвать этот вулкан: чистое, не тронутое человеком пространство вокруг… Разумеется, это не совсем так, но вид волшебный.
Заглянув в глубину кратера, Эмбер будто прикоснулась к волшебству.
– О Боже мой! – простонала она. – Скоро ли мы приедем? – У нее уже был опыт путешествий по дорогам Бали, но эта, вблизи деревни Кетута, была особенно тряской. По сравнению с нею все остальные дороги острова можно было назвать идеальными. Даже видавший виды грузовичок Кетута полз тут как улитка. И хотя Джейк уверял Эмбер, что они скоро прибудут на место, ей казалось, что это никогда не произойдет. И все же, проехав наконец каменные ворота, они через несколько минут уже катили по главной улице деревни.
В глаза бросалось необычайное оживление, царившее среди всех ее жителей.
По обе стороны дороги молодые женщины и девушки устанавливали палатки, в которых раскладывали припасы съестного. Когда вновь прибывшие проезжали мимо храма, Эмбер заметила, что на каждое скульптурное изображение с львиной головой, охранявшее вход в храм, был надет саронг из клетчатой ткани, над скульптурой был раскрыт красный зонтик, а за уши были воткнуты белые восковые цветы. Так деревня готовилась к торжествам.
Лишь только они вышли из грузовичка, как Кетут с гордостью представил Эмбер двоих братьев, которые кланялись ей и улыбались. Остальные жители деревни обступили прибывших со всех сторон, и Эмбер почувствовала, что их принимают как почетных гостей. Но тут к Кетуту подошла трехлетняя девочка оказалось, что это его дочь, – и, взяв отца за руку, повела всех в дом.
Сияющий Кетут стал знакомить гостей с остальными родственниками.
Все в усадьбе Кетута свидетельствовало о том, что он является важной персоной в своей деревне. Во дворе, за изгородью, стояло несколько сооружений, в которых размещались кухня, ванная и спальни. Еще одно сооружение, с резными колоннами, представляло собою амбар для хранения риса и было украшено изображениями в честь духов риса. В углу двора находилась семейная молельня, построенная как маленький храм.
Это миниатюрное строение было тоже убрано по-праздничному, и перед входом в молельню лежали дары в виде фруктов, цветов и угощения из риса.
Жена Кетута, Маде, приветствовала гостей на ломаном английском и представила своих детей: двоих сыновей, трехлетнюю дочь и малышку, которую держала на руках. Эмбер тут же похвалила всех ребятишек, за что в награду получила застенчивую улыбку хозяйки.
– Мой жена плохо говорить по-английски, – заметил Кетут. – Но очень рад, вы приехать. Он показать ваш комната. Вы будет хорошо мой дом. Он маленький, нет как гостиница. – Кетут умолк, оглядывая с гордостью свое жилище. – Мой очень хороший кровать, английский кровать, очень хороший для иностранный.
Нет как наш кровать.
Страшное подозрение закралось в душу Эмбер.
– Джейк…
Но ее кавалер, казалось, не хотел прислушиваться к ее протестующему шепоту: он решительно повел Эмбер к одному из маленьких сооружений.
– Selatal oaune, – сказала Маде, открывая бамбуковую дверь и приглашая гостей войти. – Пожаловать добро. Этот спальня, тот ванна… – Она указала на небольшую хижину в конце двора. – Он там.
В «спальне» не было окон, и Эмбер не сразу разглядела обстановку. Когда ее глаза привыкли к полумраку, ее охватила паника. Почти все пространство «спальни» занимала огромная кровать с латунными набалдашниками, похожая на те, что, как правило, стояли в британских особняках времен королевы Виктории. Одна двуспальная кровать!
За ее спиной Джейк горячо благодарил хозяйку за заботу, и Эмбер понимала, что ей следует присоединиться к нему. Но она словно лишилась дара речи и молча ждала, пока они с Джейком не остались одни.
Когда же она наконец заговорила, голос ее звучал как-то странно даже для нее самой.
– Неужели у них нет больше комнат? Мы ведь не можем спать здесь вдвоем, прошипела она.
– Боюсь, нам придется так и сделать; говори, пожалуйста, потише: эти стены сделаны из плетенки. Кетут гордится этой кроватью. Бог знает, где он ее раздобыл, но я думаю, что это – фамильная реликвия. Если мы от нее откажемся, он будет оскорблен.
Эмбер посмотрела на Джейка с отчаянием, но тот улыбался. Он относился с юмором к создавшемуся положению. Возможно, ему и смешно, но каково ей?.. Она сжала кулачки.
– В таком случае, Джейк, ты должен ему все объяснить! Это ты виноват в том, что нас считают мужем и женой…
Она запнулась, озираясь по сторонам и не зная, что еще сказать. Она не может и не будет спать с Джейком в одной постели! Это уж точно! И почему все это происходит именно теперь, когда его отношение к ней стало поистине родственным?
– Ты должен что-нибудь придумать, какой-нибудь предлог, – продолжала она.
– Должна ведь у них быть еще одна комната.
Он покачал головой.