Страница:
Вопрос: Мой бывший офис был рядом с тем, что раньше называли «клиентским залом», большим торговым залом, наполненным брокерами и розничными клиентами. Когда рынок действительно накалялся, телефоны звонили так, как будто это был конец света. Можно было просто чувствовать напряжение. Я всегда чувствовал, что мы приближаемся к высшей точке рынка. Много лет спустя я услышал, как один трейдер из операционного зала сказал нечто, что в некотором роде повторяло эти чувства, возникающие во время периодов, когда на рынке наблюдается увеличение объема заключаемых сделок. Он сказал: «Когда утки крякают, нужно их накормить». Если рассматривать продажу ценных бумаг как крякание, то это приобретает глубокий смысл. Когда уток нужно накормить, следует дать им предложение. Также, с чисто слуховой точки зрения, когда находишься рядом с клиентским залом, и звонят эти телефоны, и люди ждут-не дождутся, чтобы вступить в игру, это обычно является довольно хорошим индикатором, чтобы пересмотреть свою собственную позицию!
Майк: Да, верно. Это возвращает нас к мысли о том, что нужно отличать шум от сигнала.
Вопрос: Каким был Ваш самый худший миг на рынке? Надеюсь, что был лишь один.
Майк: Сложно сказать, потому что в тот момент, когда есть какие-то проблемы, кажется, что это самое худшее, но я бы сказал, что для меня самым худшим, приведшим меня к переоценке нашей торговли на рынке и к тому, что мы стали систематичными трейдерами, было произошедшее с нами в 1987 году. Причиной послужило то, что в то время я слишком усердно играл на понижение на фондовом рынке США и в октябре я начал несколько колебаться относительно своей короткой позиции и, на самом деле, прямо перед крахом у меня уже были длинные позиции. Таким образом я очутился в положении, в котором не хотел бы оказаться, во время краха 1987 года. Возможно, это был самый неприятный случай. У меня были статьи, почему рынок готов к краху, я видел, что что-то происходит, и не только пропустил это мимо ушей, но в конечном итоге еще и оказался на неправильной стороне рынка!
Вопрос: Как Вы выбрались из данной ситуации?
Майк: Я принял решение, что я в этой игре надолго, и единственное, что мне нужно было сделать, это переоценить все, что я делаю, чтобы вновь не оказаться в такой ситуации.
Вопрос: Так что в основе своей Ваш способ преодоления этого краха состоял в том, чтобы использовать его как опыт, на котором можно научиться, чтобы полностью перевернуть свой подход к заключению сделок?
Майк: Точно. Моим решением в тот момент было то, что я буду основываться на своих сильных сторонах как трейдера и создам систематический подход. Я нанял человека по имени Фрэд Гем, который написал книгу «Управление денежными средствами на товарном рынке». Я обратился к нему, чтобы он помог нам в разработке руководящих принципов управления денежными средствами, и мы создали штат сотрудников и начали пользоваться услугами большого количества молодых специалистов, чтобы разработать систематическую модель, основанную на моем опыте дискреционной торговли и знании рынка.
Оглядываясь назад, можно сказать, что мы были довольно удачливы. У нас были достаточные денежные обороты и именно на этом этапе я начал снова задаваться вопросом, хорошо, когда я оглянусь и взгляну на прошлое через 20 лет, что бы мне хотелось бы, чтобы я сделал?
Мне было 30 лет в то время и я хотел, чтобы оглядываясь назад в будущем, у меня не было сожалений, чтобы я поступил правильно. Поэтому я принял решение делать инвестиции в исследования. Я знал этот процесс и, я думаю, что сильная сторона, которая всегда была в моем характере, заключалась в том, что я обладал интуитивным чутьем относительно того, что нужно сделать, чтобы вновь встать на ноги. То есть я мог остановиться и сказать себе, это именно то, что мне нужно сделать, чтобы все было правильно. И я даже знал, когда я делал что-то неправильно, когда я шел в неверном направлении. Так что я в некотором смысле продолжал думать, что ж, я буду продолжать это делать до тех пор, пока это будет правильно. На этом этапе я действительно принял решение использовать лучший из двух подходов. Полагаю, Вы бы назвали это интуитивным или дискреционным компонентом, который мы количественно соединили с управлением рисками. Задача, конечно, состояла в том, чтобы сбалансировать нашу стратегию с учетом заданных параметров рынков, на которых мы торговали.
Вопрос: Каким был Ваш лучший момент на рынке? Я чувствую, что мы слишком много времени потратили на худший.
Майк: Не думаю, что он уже наступил. Знаете, у меня, безусловно, было много хороших моментов. Но я думаю, что по-настоящему информативным является тот опыт, когда все идет не по плану. Я настолько многому научился на отрицательном опыте, что в некотором роде мне довольно сложно вспомнить лучшие моменты. И дело не в том, что они не удовлетворили меня.
Вопрос: Вы считаете, что это Ваше врожденное сопротивление чувству удовлетворения?
Майк: Вполне возможно! Когда у меня все хорошо, я всегда оглядываюсь назад, пытаясь оставаться впереди. Я всегда думаю: «Что мы можем сделать, чтобы предотвратить возникновение проблем. Чтобы продолжать развиваться?»
Вопрос: Конечно, это одна из основных сильных сторон, которой нужно обладать. Способностью оглядываться назад.
Майк: Моя жена несколько раз говорила, что, по ее мнению, у меня довольно устойчивый характер. Я не из тех, кто чрезмерно о чем-то переживает. Для того, чтобы действительно взволновать меня, требуется приложить немало усилий, но это не мешает мне получить удовольствие! Думаю, даже когда что-то меня действительно взволновало, я не показываю этого внешне, как делает большинство людей. Именно поэтому мне очень сложно сказать, каким был мой лучший момент.
Думаю, я просто знаю, что существуют эти спады и когда из них выходишь. Возможно, лучше всего я чувствую себя, когда выхожу из этих периодов. После этого все как будто приглушено. Ты знаешь, что ты пережил, и когда ты оттуда выбрался.
Вопрос: Полагаю, это действительно важный момент. Когда я брал интервью у Джека Сэнднера, он выразил это очень убедительно. Он сказал, что для него быть хорошим трейдером – значит преодолевать жизненные неприятности. Сначала я подумал, что он отвечает довольно общо, но если знаешь хоть что-то о прошлом Джека, он действительно получил свою долю несчастий!
Именно знание того, что ты сможешь выбраться из долгов, как говорится в песне: «Взять себя в руки, отряхнуться от пыли и начать все с начала».
Вопрос: Каким был самый смешной случай, произошедший с Вами на рынке?
Майк: В течение короткого промежутка времени у меня был клиент – мне следовало хорошенько все взвесить, прежде, чем брать его – но, в любом случае, я его взял. Мы несколько раз общались и, однажды, с совершенно невозмутимым лицом он рассказал мне, как его лично обычно пытаются поймать в ловушку, когда он заключает сделки. И, конечно, это то, что чувствует каждый трейдер, но мы знаем, что на самом деле рынок в основе своей безличен. Но этот парень действительно верил, что все это очень, очень личное.
Знаете, где бы он ни останавливался, рынок тут же вмешивался, чтобы намеренно нанести по нему удар. Но кому до него какое дело, да? Но что по-настоящему меня развеселило, это когда он сказал: «И, знаешь, у них другие тикеры, не такие, как у нас с Вами. Эти тикеры точно указывают им, куда пойдет рынок!»
Вопрос: Иногда так действительно кажется, не так ли?
Майк: Да, конечно, как все, о чем он говорит, я всегда думаю: «Да!». Знаете, у меня, безусловно, бывали такие мысли. Но любой нормальный человек тут же напоминает себе, что подобный образ мысли совершенно иррационален. Этот парень просто не мог отличить того, как рынки заставляют нас себя чувствовать, от того, что явно нереально.
Вопрос: У всех нас когда-либо появлялись такие мысли, кроме него, он жил в своей собственной версии торгового ада!
Майк: Это было чудно.
Вопрос: Помнится, много лет назад, когда я торговал на бирже, я в шутку купил пять лотов свинины и как только я их купил, рынок тут же до предела вырос. Там был новый курьер, который видел, как я заключал эту сделку. Это был первый или второй день, а он не мог поверить, что я это сделал. Он смотрел на меня таким озадаченным взглядом. День или два спустя я снова повторил ту же сделку прямо перед тем же курьером. Я имею в виду, мы ведь живем ради таких сделок, да? К сожалению, они случаются не так часто, как должны бы! Но, в любом случае, парень подошел ко мне и спросил: «Как Вы это делаете? Я видел, что Вы это делаете два дня подряд», – а я в шутку сказал что-то в таком роде: «Видишь табло? Я знаю парня, который за ним стоит и управляет световыми сигналами, и когда он готовится поднять рынок, он мне подмигивает и я начинаю покупать!». Знаете, кажется, его устроило такое объяснение. То есть он проработал на бирже три или четыре дня и я помню, что услышал, как он говорит другому курьеру, показывая на меня, когда я случайно проходил мимо него в операционном зале на следующий день: «Он знает парня за табло, который управляет сигналами».
Майк: Здорово. Это хорошее название для Вашей следующей книги.
Вопрос: Что Вы узнали о себе, торгуя на бирже?
Майк: Торговля научила меня тому, что я, обычно, могу заставить работать что угодно, если рассматриваю это объективно, если правильно к этому подхожу. Биржевая торговля – одна из самых сложных задач на свете. Некоторые другие вещи в жизни можно легко сравнить с биржевой торговлей, но у тебя гораздо больше контроля над ними. В том, что касается биржевой торговли, хотя ты и обладаешь определенным контролем, благодаря системному подходу, в ней по-прежнему остается некоторая хаотическая сила или случайный шанс, которых ты не можешь контролировать. И, конечно, она очень отличается от большей части других видов бизнеса или предприятий, которыми занимаются люди, знаете, вроде полетов, участия в автогонках, катания на лыжах и так далее. Что касается всего этого, знаете, чем упорнее над этим работаешь, тем лучше у тебя получается, но это совсем не обязательно применимо к биржевой торговле.
Биржевая торговля – это нечто, что всегда будет частью меня. Я думаю, единственным, что удивило многих людей, было то, что я перестал заниматься дискреционной торговлей. Я не чувствовал необходимости возвращаться к ней. То есть у дискреционной торговли действительно уникальная природа. Ты действительно начинаешь чувствовать, будто у тебя появился дар предвидения или что-то в этом роде. Иногда, когда я просыпался утром, я точно знал, что нужно делать на рынке, и в течение дня все было просто замечательно. Это работало! У меня случались месяцы, когда казалось, что день за днем все идет по плану. И когда заключаешь сделки на дискреционной основе, это здорово. Это действительно классно, а я не был уверен, что смогу прийти к полностью систематичному подходу и получать то же психологическое удовлетворение, которое в итоге все же получаю.
Вопрос: Что, на Ваш взгляд, выделяет Вас среди других трейдеров?
Майк: Мне хотелось бы думать, что я обладаю многими сходными с другими успешными трейдерами чертами, такими как способность объективно смотреть на вещи, видеть все стороны проблемы и быстро находить правильный ответ. Способностью развивать существующую базу знаний. Я не знаю, есть ли у меня много отличительных черт.
Вопрос: Я бы сказал, что необычен уже сам факт, что Вы не считаете себя особенным.
Майк: Это потому что все пытаются чем-то отличаться от других?
Вопрос: Как Вы знаете, многие успешные трейдеры обладают эго, которое может соперничать с Тадж Махалом, это сопутствует нашей сфере деятельности.
Майк: Я считаю себя довольно самоуверенным.
Вопрос: Совсем чуть-чуть. Я искренне надеюсь, что читатели почувствуют, насколько спокойны, если мне будет позволено так сказать, Ваши ответы. Мне кажется, что у Вас действительно очень аналитический темперамент.
Майк: Я уверен, что у меня большое эго, но мне с ним удобно. Я также понимаю, что я просто мошка по сравнению с целой вселенной.
Вопрос: Можно ли считать, что это сравнение возвращает нас к Вашему интересу к астрономии, «мошка по сравнению с целой вселенной»?
Майк: Как я сказал раньше, я люблю астрономию. Мне нравиться выходить на улицу посреди ночи, весь мир вокруг меня спит, а я стою под звездным куполом. Тогда чувствуешь себя таким ничтожным. Но мне нравится это чувство. Это чудесное чувство.
Вопрос: Да, чувствуешь себя ничтожным, но это очень успокаивает, когда знаешь, что ты часть удивительной вселенной, которая окружает тебя.
Майк: Это очень теплое чувство, знание того, что ты часть, хотя и маленькая, такого чудесного мира.
Вопрос: Мне кажется, что именно в этом Ваш подход к рынку, очень похож на подход студента астрономии, который с помощью телескопа смотрит на звезды, чувствуя трепет и изучая это чудо.
Майк: Верно. Все это внушает мне благоговение. И рынок, и вселенная удивительно увлекательны, но в то же время каждый из них обладает своей способностью заставить тебя чувствовать свое ничтожество. Конечно, я понимаю, что для себя я очень значителен, но не для всех и не для вселенной в целом. Мне очень нравится цитата с чемпионата США по бейсболу 1980 года. Эти слова произнес Таг МакГроу, подающий, выходящий на временную замену. Кто-то спросил его, как ему удается оставаться таким спокойным под таким давлением. И МакГроу сказал: «Я просто применяю теорию ледяного шара. Теория ледяного шара состоит в том, что через пять миллиардов лет солнце сгорит, а Земля превратится в большой ледяной шар, и кому тогда будет какое-то дело до подач?» Когда ты подходишь к чему-то, ты с тем же успехом можешь отойти, делать то, чем ты хочешь заниматься, и быть абсолютно уверенным в том, что это лучшее, чем ты мог бы заниматься. Не раздувая значимость этого, потому что с точки зрения вселенной все это мелочи. И в конечном итоге, это и будет успех.
Глава 4
Вопрос: Что привлекло Вас в торговле на бирже?
Соломон: Я начал заключать сделки на бирже с 16 лет. Но я думаю, что для того, чтобы действительно ответить на этот вопрос, нужно, чтобы вы поняли характер Лондонского Сити – я имеют в виду деловой центр – где в лабиринте средневековых переулков с такими названиями как Брэд Стрит, Пудинг Лэйн расположены Биржа, «Банк Англии», «Ллойдс» и большинство других финансовых учреждений. Здесь работает своя собственная полиция и администрация.
Сити сводит воедино весьма странную компанию людей: ребят из Ист-Энда – я не придаю этому унизительного смысла, просто в порядке описания, – людей, которые пришли прямо с рынка фруктов и овощей, чтобы заниматься акциями и облигациями; высокообразованных людей из высших слоев общества, которые закончили такие учебные заведения, как Итон; и третью группу – евреев. Сити – это одно из тех немногих мест, куда в течение нескольких последних веков пришли евреи и где они смогли добиться такого положения, чтобы стать очень успешной и уважаемой группой с довольно сильным своеобразием. В Сити также находились учреждения, где было очень четкое разделение – банк типа «Ротшильдс», который был еврейским заведением, и банк типа «Бэрингс», который был английской «голубой кровью»; компания типа «Сит Бразерз» и такая компания как «Казинов». Эти разные люди должны были научиться уважать друг друга и вместе вести дела. Сити был местом, наполненным загадками и интригами, традициями и клановостью; был полон опасностей для неосторожных, но также предлагал большие вознаграждения мудрым и отважным. Все это полностью захватило меня и я очень сильно захотел стать частью этого мира.
Вопрос: Что именно показалось Вам наиболее захватывающим? Заключение сделок? Зарабатывание денег? Общественные отношения? Или то, что это было частью большого «театра»?
Соломон: Что ж, отчасти это было то, что я в раннем возрасте обнаружил, что всем можно торговать, что сделки можно заключать на словах на абсолютно абстрактные вещи и что эти сделки могли принести так много денег, денег в таких количествах, которые были совершенно отличны от каждодневной жизни. Именно это меня заворожило. Мой интерес к математике – это то, что развилось позднее.
Вопрос: Вас по тем же причинам по-прежнему привлекает биржевая торговля?
Соломон: Лондонский Сити сильно изменился за последние десять лет, но он по-прежнему сохраняет элемент того места, каким он был раньше, но, знаете, больше не существует операционного зала, где бы люди собирались, чтобы заключать сделки. Сейчас я бы сказал, что возможность торговать землей, зданиями, фабриками, рабочей силой в любой части света с помощью телефонного звонка или нажатия клавиши компьютера – это предельная математическая абстракция – и все это находится на кончиках ваших пальцев, на экране вашего компьютера!
Вопрос: Что Вас в этом так зачаровывает?
Соломон: Что ж, очевидно, в этом есть что-то чрезвычайно притягательное. То есть, если тебе нужно построить фабрику, на это уйдут годы, на создание компании тоже уйдет долгое время, а здесь мгновенно и абстрактно ты можешь этим владеть и во всем этом почти нет ничего физического. Это почти как виртуальный мир, в котором все, что ты делаешь, реально существует в компьютере или на бумаге. Это почти как сдвинуть гору!
Вопрос: Абстрактную гору.
Соломон: Да. Передвигать невероятные вещи силой телефонного звонка…
Вопрос: Считаете ли Вы, что в Вашей личной биографии было что-то, что подготовило Вас к биржевой торговле? Знаете, Вы заговорили о математике, а мы еще не говорили о музыке и Вы упомянули о том, как Вас завораживает заключение сделок. Так что же особенного, на Ваш взгляд, было в Вашем опыте, что подготовило Вас к биржевой торговле?
Соломон: Кажется, я родился с неким инстинктом.
Вопрос: Интуицией?
Соломон: Да. Я помню, как мы с родителями забрались на Эйфелеву башню, когда мне было семь лет. Когда я спустился, я осознал, что билет, который приобрели мои родители, не отобрали, я подошел к кому-то и предложил им билет. На самом деле я просто хотел отдать его им, но они заплатили мне за него!
Вопрос: Ну, это не совсем вопрос превращения абстрактного в материальное. Это скорее вопрос превращения цемента в наличные!
Соломон: Я не могу Вам сказать, откуда это взялось во мне. Возможно, если вернуться назад в прошлое на несколько тысяч лет, мои предки были менялами в храме в Иерусалиме. Знаете, именно оттуда родом фамилия «Коэн», то есть «совершающий богослужение в храме», хотя я ничего не слышал о менялах!
Вопрос: Конечно, «Хебрю» переводит «Коэн» как «священник». Коэны были людьми, которые совершали богослужения в святом храме. Вы имеете в виду, что эта часть Вашей биографии подготовила Вас к биржевой торговле? То есть чувствуете ли Вы, что в том, чем Вы занимаетесь, есть нечто религиозное или обусловленное культурной средой?
Соломон: Ну, про менял – это была шутка.
Вопрос: Да, но исходя из моего опыта, очень часто большая часть правды выражается в форме шутки.
Соломон: Да. «Священник» на самом деле не совсем точный перевод слова «Коэн». В действительности они служили два дня в году, а оставшееся время играли роль мудрецов, судей или врачей. В их обязанности в основном входило служение общине.
Вопрос: Да, я знаю, что мои предки служили Вашим! Моими предками были левиты, так что в прошлом мы помогали вам в ваших делах!
Соломон: Это те самые, которые еще и пели.
Вопрос: Точно. О нас написана целая библейская книга – «Левит».
Соломон: Что ж, Вы тоже совершенно правы. Я думаю, что евреев очень уважали в городе, нанимали на работу за их умения, их финансовые навыки – это именно то, что я для себя выделил.
Вопрос: И Вы увидели в этом личный смысл, возможность для признания Вас как личности, Ваших личных достижений?
Соломон: Да, надо сказать, это определенно так.
Вопрос: Должен сказать, Соломон, я слышал ту же самую мысль не единожды. Для книги «Внутренняя сторона биржевых сделок» я брал интервью у некоего трейдера, Джеффри Сильвермана, возможно, Вы его знаете. Он фактически сказал что-то очень похожее на то, что Вы только что выразили. Он вырос в Омахе, штат Небраска в 1950-х годах, и сказал, что евреям в Небраске тогда предоставлялось довольно мало возможностей. Но впервые его глаза действительно открылись, когда он учился в начальной школе и прочитал биографию Бернарда Баруха. Он сказал, что с этого дня его жизнь изменилась. Я уже слышал похожие истории раньше. Полагаю, все, что я пытался выяснить, это то, что эта связь значима для Вас и для того, кем Вы являетесь сегодня.
Соломон: Да, я думаю, в том возрасте и в то время это действительно было так.
Вопрос: Это по-прежнему так?
Соломон: Не совсем. Лондон так сильно открылся и эти различия также сильно изменились. На самом деле важным аспектом моей биржевой торговли сейчас является всемирная перспектива. Различия, о которых я говорил ранее, начинают терять четкие очертания и во многом больше не существуют. Раньше они были очень четкими и это поражало. Как я уже упоминал ранее, существовали фирмы, в которых евреев не принимали на работу, а также фирмы, в которых в основном работали евреи.
Вопрос: Правильно ли будет сказать, в том же смысле, в котором высказался Джефф Сильверман, что Вы рассматривали биржевую торговлю как дорогу, которая позволит Вам пересекать границы и выходить за пределы стереотипных делений, произвольных категорий и условностей времени? Я имею в виду, когда Вы думали о биржевой торговле, было ли это одним из значимых для Вас факторов, вероятность выйти за пределы Ваших нормальных возможностей?
Соломон: Я думаю, это пришло позже. Изначально этого не было, потому что сама идея финансовых рынков по-прежнему рассматривалась с определенной долей презрения. То есть в Англии долгое время деньги рассматривались как что-то, в худшем случае, грязное, по определению, не утонченное.
Вопрос: Ну, по моему опыту, их чистота зависит от того, кто ими владеет!
Соломон: Но, знаете, существовало мнение, что деньги должны скорее наследоваться, нежели зарабатываться.
Вопрос: Конечно! Самое худшее, что ты только мог сделать с этой точки зрения – это заработать свои собственные деньги! Гораздо утонченнее получить их от кого-то еще.
Не поймите меня превратно. Я бы не возражал против наследства, просто со мной этого не случилось!
Соломон: Это забавно. Я имею в виду то, на что я обратил внимание, путешествуя по свету, входя в операционные залы различных рынков по всему миру – то, что каждое общество имеет свой собственный кодекс и набор ценностей, свой собственный образ мысли и ведения бизнеса. Иногда это – сила, а иногда – слабость. Но теперь у нас есть трейдеры из одной страны, которые ведут дела в другой, и это действительно начало менять всю структуру и вид местных рынков.
Вопрос: Давайте немного поговорим о «Газель Глобал Фанд». В 1995 году он вырос на 297 процентов и приобрел известность в качестве одного из наиболее эффективных хеджированных фондов в мире. Не могли бы Вы немного рассказать об истории и интеллектуальной основе, стоящих за этим фондом?
Соломон: Что ж, в середине 80-х я работал на «Джеймс Кэпел», крупного инвестиционного дилера в Лондоне, сотрудничал с крупными учреждениями и помогал им использовать деривативы в их биржевой торговле. Работая в операционном зале, я внезапно обнаружил все эти потрясающие возможности зарабатывания денег, потому что я понимал, что делают люди в различных отделах компании. Таким образом, я смог убедить своего начальника, что я должен перейти к частной торговле, где я смог бы производить сделки от лица компании для получения прибыли. А через некоторое время, разработав свои собственные стратегии и успешно их применяя, я решил уйти и учредить свою собственную компанию. Я просто решил, что учреждение хеджированного фонда является следующим логичным шагом. На самом деле, я бы сказал, что большая часть отрасли хеджированных фондов – это люди, пришедшие в этот бизнес в течение последнего года-двух, это грамотные люди, которые занимались частными сделками для больших инвестиционных компаний, а теперь, когда технология и капитал стали более доступными, они смогли основать свои собственные компании.
Майк: Да, верно. Это возвращает нас к мысли о том, что нужно отличать шум от сигнала.
Вопрос: Каким был Ваш самый худший миг на рынке? Надеюсь, что был лишь один.
Майк: Сложно сказать, потому что в тот момент, когда есть какие-то проблемы, кажется, что это самое худшее, но я бы сказал, что для меня самым худшим, приведшим меня к переоценке нашей торговли на рынке и к тому, что мы стали систематичными трейдерами, было произошедшее с нами в 1987 году. Причиной послужило то, что в то время я слишком усердно играл на понижение на фондовом рынке США и в октябре я начал несколько колебаться относительно своей короткой позиции и, на самом деле, прямо перед крахом у меня уже были длинные позиции. Таким образом я очутился в положении, в котором не хотел бы оказаться, во время краха 1987 года. Возможно, это был самый неприятный случай. У меня были статьи, почему рынок готов к краху, я видел, что что-то происходит, и не только пропустил это мимо ушей, но в конечном итоге еще и оказался на неправильной стороне рынка!
Вопрос: Как Вы выбрались из данной ситуации?
Майк: Я принял решение, что я в этой игре надолго, и единственное, что мне нужно было сделать, это переоценить все, что я делаю, чтобы вновь не оказаться в такой ситуации.
Вопрос: Так что в основе своей Ваш способ преодоления этого краха состоял в том, чтобы использовать его как опыт, на котором можно научиться, чтобы полностью перевернуть свой подход к заключению сделок?
Майк: Точно. Моим решением в тот момент было то, что я буду основываться на своих сильных сторонах как трейдера и создам систематический подход. Я нанял человека по имени Фрэд Гем, который написал книгу «Управление денежными средствами на товарном рынке». Я обратился к нему, чтобы он помог нам в разработке руководящих принципов управления денежными средствами, и мы создали штат сотрудников и начали пользоваться услугами большого количества молодых специалистов, чтобы разработать систематическую модель, основанную на моем опыте дискреционной торговли и знании рынка.
Оглядываясь назад, можно сказать, что мы были довольно удачливы. У нас были достаточные денежные обороты и именно на этом этапе я начал снова задаваться вопросом, хорошо, когда я оглянусь и взгляну на прошлое через 20 лет, что бы мне хотелось бы, чтобы я сделал?
Мне было 30 лет в то время и я хотел, чтобы оглядываясь назад в будущем, у меня не было сожалений, чтобы я поступил правильно. Поэтому я принял решение делать инвестиции в исследования. Я знал этот процесс и, я думаю, что сильная сторона, которая всегда была в моем характере, заключалась в том, что я обладал интуитивным чутьем относительно того, что нужно сделать, чтобы вновь встать на ноги. То есть я мог остановиться и сказать себе, это именно то, что мне нужно сделать, чтобы все было правильно. И я даже знал, когда я делал что-то неправильно, когда я шел в неверном направлении. Так что я в некотором смысле продолжал думать, что ж, я буду продолжать это делать до тех пор, пока это будет правильно. На этом этапе я действительно принял решение использовать лучший из двух подходов. Полагаю, Вы бы назвали это интуитивным или дискреционным компонентом, который мы количественно соединили с управлением рисками. Задача, конечно, состояла в том, чтобы сбалансировать нашу стратегию с учетом заданных параметров рынков, на которых мы торговали.
Вопрос: Каким был Ваш лучший момент на рынке? Я чувствую, что мы слишком много времени потратили на худший.
Майк: Не думаю, что он уже наступил. Знаете, у меня, безусловно, было много хороших моментов. Но я думаю, что по-настоящему информативным является тот опыт, когда все идет не по плану. Я настолько многому научился на отрицательном опыте, что в некотором роде мне довольно сложно вспомнить лучшие моменты. И дело не в том, что они не удовлетворили меня.
Вопрос: Вы считаете, что это Ваше врожденное сопротивление чувству удовлетворения?
Майк: Вполне возможно! Когда у меня все хорошо, я всегда оглядываюсь назад, пытаясь оставаться впереди. Я всегда думаю: «Что мы можем сделать, чтобы предотвратить возникновение проблем. Чтобы продолжать развиваться?»
Вопрос: Конечно, это одна из основных сильных сторон, которой нужно обладать. Способностью оглядываться назад.
Майк: Моя жена несколько раз говорила, что, по ее мнению, у меня довольно устойчивый характер. Я не из тех, кто чрезмерно о чем-то переживает. Для того, чтобы действительно взволновать меня, требуется приложить немало усилий, но это не мешает мне получить удовольствие! Думаю, даже когда что-то меня действительно взволновало, я не показываю этого внешне, как делает большинство людей. Именно поэтому мне очень сложно сказать, каким был мой лучший момент.
Думаю, я просто знаю, что существуют эти спады и когда из них выходишь. Возможно, лучше всего я чувствую себя, когда выхожу из этих периодов. После этого все как будто приглушено. Ты знаешь, что ты пережил, и когда ты оттуда выбрался.
Вопрос: Полагаю, это действительно важный момент. Когда я брал интервью у Джека Сэнднера, он выразил это очень убедительно. Он сказал, что для него быть хорошим трейдером – значит преодолевать жизненные неприятности. Сначала я подумал, что он отвечает довольно общо, но если знаешь хоть что-то о прошлом Джека, он действительно получил свою долю несчастий!
Именно знание того, что ты сможешь выбраться из долгов, как говорится в песне: «Взять себя в руки, отряхнуться от пыли и начать все с начала».
Вопрос: Каким был самый смешной случай, произошедший с Вами на рынке?
Майк: В течение короткого промежутка времени у меня был клиент – мне следовало хорошенько все взвесить, прежде, чем брать его – но, в любом случае, я его взял. Мы несколько раз общались и, однажды, с совершенно невозмутимым лицом он рассказал мне, как его лично обычно пытаются поймать в ловушку, когда он заключает сделки. И, конечно, это то, что чувствует каждый трейдер, но мы знаем, что на самом деле рынок в основе своей безличен. Но этот парень действительно верил, что все это очень, очень личное.
Знаете, где бы он ни останавливался, рынок тут же вмешивался, чтобы намеренно нанести по нему удар. Но кому до него какое дело, да? Но что по-настоящему меня развеселило, это когда он сказал: «И, знаешь, у них другие тикеры, не такие, как у нас с Вами. Эти тикеры точно указывают им, куда пойдет рынок!»
Вопрос: Иногда так действительно кажется, не так ли?
Майк: Да, конечно, как все, о чем он говорит, я всегда думаю: «Да!». Знаете, у меня, безусловно, бывали такие мысли. Но любой нормальный человек тут же напоминает себе, что подобный образ мысли совершенно иррационален. Этот парень просто не мог отличить того, как рынки заставляют нас себя чувствовать, от того, что явно нереально.
Вопрос: У всех нас когда-либо появлялись такие мысли, кроме него, он жил в своей собственной версии торгового ада!
Майк: Это было чудно.
Вопрос: Помнится, много лет назад, когда я торговал на бирже, я в шутку купил пять лотов свинины и как только я их купил, рынок тут же до предела вырос. Там был новый курьер, который видел, как я заключал эту сделку. Это был первый или второй день, а он не мог поверить, что я это сделал. Он смотрел на меня таким озадаченным взглядом. День или два спустя я снова повторил ту же сделку прямо перед тем же курьером. Я имею в виду, мы ведь живем ради таких сделок, да? К сожалению, они случаются не так часто, как должны бы! Но, в любом случае, парень подошел ко мне и спросил: «Как Вы это делаете? Я видел, что Вы это делаете два дня подряд», – а я в шутку сказал что-то в таком роде: «Видишь табло? Я знаю парня, который за ним стоит и управляет световыми сигналами, и когда он готовится поднять рынок, он мне подмигивает и я начинаю покупать!». Знаете, кажется, его устроило такое объяснение. То есть он проработал на бирже три или четыре дня и я помню, что услышал, как он говорит другому курьеру, показывая на меня, когда я случайно проходил мимо него в операционном зале на следующий день: «Он знает парня за табло, который управляет сигналами».
Майк: Здорово. Это хорошее название для Вашей следующей книги.
Вопрос: Что Вы узнали о себе, торгуя на бирже?
Майк: Торговля научила меня тому, что я, обычно, могу заставить работать что угодно, если рассматриваю это объективно, если правильно к этому подхожу. Биржевая торговля – одна из самых сложных задач на свете. Некоторые другие вещи в жизни можно легко сравнить с биржевой торговлей, но у тебя гораздо больше контроля над ними. В том, что касается биржевой торговли, хотя ты и обладаешь определенным контролем, благодаря системному подходу, в ней по-прежнему остается некоторая хаотическая сила или случайный шанс, которых ты не можешь контролировать. И, конечно, она очень отличается от большей части других видов бизнеса или предприятий, которыми занимаются люди, знаете, вроде полетов, участия в автогонках, катания на лыжах и так далее. Что касается всего этого, знаете, чем упорнее над этим работаешь, тем лучше у тебя получается, но это совсем не обязательно применимо к биржевой торговле.
Биржевая торговля – это нечто, что всегда будет частью меня. Я думаю, единственным, что удивило многих людей, было то, что я перестал заниматься дискреционной торговлей. Я не чувствовал необходимости возвращаться к ней. То есть у дискреционной торговли действительно уникальная природа. Ты действительно начинаешь чувствовать, будто у тебя появился дар предвидения или что-то в этом роде. Иногда, когда я просыпался утром, я точно знал, что нужно делать на рынке, и в течение дня все было просто замечательно. Это работало! У меня случались месяцы, когда казалось, что день за днем все идет по плану. И когда заключаешь сделки на дискреционной основе, это здорово. Это действительно классно, а я не был уверен, что смогу прийти к полностью систематичному подходу и получать то же психологическое удовлетворение, которое в итоге все же получаю.
Вопрос: Что, на Ваш взгляд, выделяет Вас среди других трейдеров?
Майк: Мне хотелось бы думать, что я обладаю многими сходными с другими успешными трейдерами чертами, такими как способность объективно смотреть на вещи, видеть все стороны проблемы и быстро находить правильный ответ. Способностью развивать существующую базу знаний. Я не знаю, есть ли у меня много отличительных черт.
Вопрос: Я бы сказал, что необычен уже сам факт, что Вы не считаете себя особенным.
Майк: Это потому что все пытаются чем-то отличаться от других?
Вопрос: Как Вы знаете, многие успешные трейдеры обладают эго, которое может соперничать с Тадж Махалом, это сопутствует нашей сфере деятельности.
Майк: Я считаю себя довольно самоуверенным.
Вопрос: Совсем чуть-чуть. Я искренне надеюсь, что читатели почувствуют, насколько спокойны, если мне будет позволено так сказать, Ваши ответы. Мне кажется, что у Вас действительно очень аналитический темперамент.
Майк: Я уверен, что у меня большое эго, но мне с ним удобно. Я также понимаю, что я просто мошка по сравнению с целой вселенной.
Вопрос: Можно ли считать, что это сравнение возвращает нас к Вашему интересу к астрономии, «мошка по сравнению с целой вселенной»?
Майк: Как я сказал раньше, я люблю астрономию. Мне нравиться выходить на улицу посреди ночи, весь мир вокруг меня спит, а я стою под звездным куполом. Тогда чувствуешь себя таким ничтожным. Но мне нравится это чувство. Это чудесное чувство.
Вопрос: Да, чувствуешь себя ничтожным, но это очень успокаивает, когда знаешь, что ты часть удивительной вселенной, которая окружает тебя.
Майк: Это очень теплое чувство, знание того, что ты часть, хотя и маленькая, такого чудесного мира.
Вопрос: Мне кажется, что именно в этом Ваш подход к рынку, очень похож на подход студента астрономии, который с помощью телескопа смотрит на звезды, чувствуя трепет и изучая это чудо.
Майк: Верно. Все это внушает мне благоговение. И рынок, и вселенная удивительно увлекательны, но в то же время каждый из них обладает своей способностью заставить тебя чувствовать свое ничтожество. Конечно, я понимаю, что для себя я очень значителен, но не для всех и не для вселенной в целом. Мне очень нравится цитата с чемпионата США по бейсболу 1980 года. Эти слова произнес Таг МакГроу, подающий, выходящий на временную замену. Кто-то спросил его, как ему удается оставаться таким спокойным под таким давлением. И МакГроу сказал: «Я просто применяю теорию ледяного шара. Теория ледяного шара состоит в том, что через пять миллиардов лет солнце сгорит, а Земля превратится в большой ледяной шар, и кому тогда будет какое-то дело до подач?» Когда ты подходишь к чему-то, ты с тем же успехом можешь отойти, делать то, чем ты хочешь заниматься, и быть абсолютно уверенным в том, что это лучшее, чем ты мог бы заниматься. Не раздувая значимость этого, потому что с точки зрения вселенной все это мелочи. И в конечном итоге, это и будет успех.
Глава 4
Мудрость Соломона
Соломон Коэн
Господин Коэн управляет «Си Кей Партнерз» в Нью-Йорке, консультационной компанией по капиталовложениям для фонда «Газель Глобал Фанд Лимитед». «Газель Фанд» являлся лучшим фондом акций в 1955 году. Коэн родился в Лондоне, изучал математику в Кембридже, а музыку в Музыкальной школе Гилдхолл. Прежде чем уйти и основать свою собственную компанию, он работал в «Джеймс Кэпел энд Кампани», где занимался продажами деривативов и частным заключением сделок.Вопрос: Что привлекло Вас в торговле на бирже?
Соломон: Я начал заключать сделки на бирже с 16 лет. Но я думаю, что для того, чтобы действительно ответить на этот вопрос, нужно, чтобы вы поняли характер Лондонского Сити – я имеют в виду деловой центр – где в лабиринте средневековых переулков с такими названиями как Брэд Стрит, Пудинг Лэйн расположены Биржа, «Банк Англии», «Ллойдс» и большинство других финансовых учреждений. Здесь работает своя собственная полиция и администрация.
Сити сводит воедино весьма странную компанию людей: ребят из Ист-Энда – я не придаю этому унизительного смысла, просто в порядке описания, – людей, которые пришли прямо с рынка фруктов и овощей, чтобы заниматься акциями и облигациями; высокообразованных людей из высших слоев общества, которые закончили такие учебные заведения, как Итон; и третью группу – евреев. Сити – это одно из тех немногих мест, куда в течение нескольких последних веков пришли евреи и где они смогли добиться такого положения, чтобы стать очень успешной и уважаемой группой с довольно сильным своеобразием. В Сити также находились учреждения, где было очень четкое разделение – банк типа «Ротшильдс», который был еврейским заведением, и банк типа «Бэрингс», который был английской «голубой кровью»; компания типа «Сит Бразерз» и такая компания как «Казинов». Эти разные люди должны были научиться уважать друг друга и вместе вести дела. Сити был местом, наполненным загадками и интригами, традициями и клановостью; был полон опасностей для неосторожных, но также предлагал большие вознаграждения мудрым и отважным. Все это полностью захватило меня и я очень сильно захотел стать частью этого мира.
Вопрос: Что именно показалось Вам наиболее захватывающим? Заключение сделок? Зарабатывание денег? Общественные отношения? Или то, что это было частью большого «театра»?
Соломон: Что ж, отчасти это было то, что я в раннем возрасте обнаружил, что всем можно торговать, что сделки можно заключать на словах на абсолютно абстрактные вещи и что эти сделки могли принести так много денег, денег в таких количествах, которые были совершенно отличны от каждодневной жизни. Именно это меня заворожило. Мой интерес к математике – это то, что развилось позднее.
Вопрос: Вас по тем же причинам по-прежнему привлекает биржевая торговля?
Соломон: Лондонский Сити сильно изменился за последние десять лет, но он по-прежнему сохраняет элемент того места, каким он был раньше, но, знаете, больше не существует операционного зала, где бы люди собирались, чтобы заключать сделки. Сейчас я бы сказал, что возможность торговать землей, зданиями, фабриками, рабочей силой в любой части света с помощью телефонного звонка или нажатия клавиши компьютера – это предельная математическая абстракция – и все это находится на кончиках ваших пальцев, на экране вашего компьютера!
Вопрос: Что Вас в этом так зачаровывает?
Соломон: Что ж, очевидно, в этом есть что-то чрезвычайно притягательное. То есть, если тебе нужно построить фабрику, на это уйдут годы, на создание компании тоже уйдет долгое время, а здесь мгновенно и абстрактно ты можешь этим владеть и во всем этом почти нет ничего физического. Это почти как виртуальный мир, в котором все, что ты делаешь, реально существует в компьютере или на бумаге. Это почти как сдвинуть гору!
Вопрос: Абстрактную гору.
Соломон: Да. Передвигать невероятные вещи силой телефонного звонка…
Вопрос: Считаете ли Вы, что в Вашей личной биографии было что-то, что подготовило Вас к биржевой торговле? Знаете, Вы заговорили о математике, а мы еще не говорили о музыке и Вы упомянули о том, как Вас завораживает заключение сделок. Так что же особенного, на Ваш взгляд, было в Вашем опыте, что подготовило Вас к биржевой торговле?
Соломон: Кажется, я родился с неким инстинктом.
Вопрос: Интуицией?
Соломон: Да. Я помню, как мы с родителями забрались на Эйфелеву башню, когда мне было семь лет. Когда я спустился, я осознал, что билет, который приобрели мои родители, не отобрали, я подошел к кому-то и предложил им билет. На самом деле я просто хотел отдать его им, но они заплатили мне за него!
Вопрос: Ну, это не совсем вопрос превращения абстрактного в материальное. Это скорее вопрос превращения цемента в наличные!
Соломон: Я не могу Вам сказать, откуда это взялось во мне. Возможно, если вернуться назад в прошлое на несколько тысяч лет, мои предки были менялами в храме в Иерусалиме. Знаете, именно оттуда родом фамилия «Коэн», то есть «совершающий богослужение в храме», хотя я ничего не слышал о менялах!
Вопрос: Конечно, «Хебрю» переводит «Коэн» как «священник». Коэны были людьми, которые совершали богослужения в святом храме. Вы имеете в виду, что эта часть Вашей биографии подготовила Вас к биржевой торговле? То есть чувствуете ли Вы, что в том, чем Вы занимаетесь, есть нечто религиозное или обусловленное культурной средой?
Соломон: Ну, про менял – это была шутка.
Вопрос: Да, но исходя из моего опыта, очень часто большая часть правды выражается в форме шутки.
Соломон: Да. «Священник» на самом деле не совсем точный перевод слова «Коэн». В действительности они служили два дня в году, а оставшееся время играли роль мудрецов, судей или врачей. В их обязанности в основном входило служение общине.
Вопрос: Да, я знаю, что мои предки служили Вашим! Моими предками были левиты, так что в прошлом мы помогали вам в ваших делах!
Соломон: Это те самые, которые еще и пели.
Вопрос: Точно. О нас написана целая библейская книга – «Левит».
Соломон: Что ж, Вы тоже совершенно правы. Я думаю, что евреев очень уважали в городе, нанимали на работу за их умения, их финансовые навыки – это именно то, что я для себя выделил.
Вопрос: И Вы увидели в этом личный смысл, возможность для признания Вас как личности, Ваших личных достижений?
Соломон: Да, надо сказать, это определенно так.
Вопрос: Должен сказать, Соломон, я слышал ту же самую мысль не единожды. Для книги «Внутренняя сторона биржевых сделок» я брал интервью у некоего трейдера, Джеффри Сильвермана, возможно, Вы его знаете. Он фактически сказал что-то очень похожее на то, что Вы только что выразили. Он вырос в Омахе, штат Небраска в 1950-х годах, и сказал, что евреям в Небраске тогда предоставлялось довольно мало возможностей. Но впервые его глаза действительно открылись, когда он учился в начальной школе и прочитал биографию Бернарда Баруха. Он сказал, что с этого дня его жизнь изменилась. Я уже слышал похожие истории раньше. Полагаю, все, что я пытался выяснить, это то, что эта связь значима для Вас и для того, кем Вы являетесь сегодня.
Соломон: Да, я думаю, в том возрасте и в то время это действительно было так.
Вопрос: Это по-прежнему так?
Соломон: Не совсем. Лондон так сильно открылся и эти различия также сильно изменились. На самом деле важным аспектом моей биржевой торговли сейчас является всемирная перспектива. Различия, о которых я говорил ранее, начинают терять четкие очертания и во многом больше не существуют. Раньше они были очень четкими и это поражало. Как я уже упоминал ранее, существовали фирмы, в которых евреев не принимали на работу, а также фирмы, в которых в основном работали евреи.
Вопрос: Правильно ли будет сказать, в том же смысле, в котором высказался Джефф Сильверман, что Вы рассматривали биржевую торговлю как дорогу, которая позволит Вам пересекать границы и выходить за пределы стереотипных делений, произвольных категорий и условностей времени? Я имею в виду, когда Вы думали о биржевой торговле, было ли это одним из значимых для Вас факторов, вероятность выйти за пределы Ваших нормальных возможностей?
Соломон: Я думаю, это пришло позже. Изначально этого не было, потому что сама идея финансовых рынков по-прежнему рассматривалась с определенной долей презрения. То есть в Англии долгое время деньги рассматривались как что-то, в худшем случае, грязное, по определению, не утонченное.
Вопрос: Ну, по моему опыту, их чистота зависит от того, кто ими владеет!
Соломон: Но, знаете, существовало мнение, что деньги должны скорее наследоваться, нежели зарабатываться.
Вопрос: Конечно! Самое худшее, что ты только мог сделать с этой точки зрения – это заработать свои собственные деньги! Гораздо утонченнее получить их от кого-то еще.
Не поймите меня превратно. Я бы не возражал против наследства, просто со мной этого не случилось!
Соломон: Это забавно. Я имею в виду то, на что я обратил внимание, путешествуя по свету, входя в операционные залы различных рынков по всему миру – то, что каждое общество имеет свой собственный кодекс и набор ценностей, свой собственный образ мысли и ведения бизнеса. Иногда это – сила, а иногда – слабость. Но теперь у нас есть трейдеры из одной страны, которые ведут дела в другой, и это действительно начало менять всю структуру и вид местных рынков.
Вопрос: Давайте немного поговорим о «Газель Глобал Фанд». В 1995 году он вырос на 297 процентов и приобрел известность в качестве одного из наиболее эффективных хеджированных фондов в мире. Не могли бы Вы немного рассказать об истории и интеллектуальной основе, стоящих за этим фондом?
Соломон: Что ж, в середине 80-х я работал на «Джеймс Кэпел», крупного инвестиционного дилера в Лондоне, сотрудничал с крупными учреждениями и помогал им использовать деривативы в их биржевой торговле. Работая в операционном зале, я внезапно обнаружил все эти потрясающие возможности зарабатывания денег, потому что я понимал, что делают люди в различных отделах компании. Таким образом, я смог убедить своего начальника, что я должен перейти к частной торговле, где я смог бы производить сделки от лица компании для получения прибыли. А через некоторое время, разработав свои собственные стратегии и успешно их применяя, я решил уйти и учредить свою собственную компанию. Я просто решил, что учреждение хеджированного фонда является следующим логичным шагом. На самом деле, я бы сказал, что большая часть отрасли хеджированных фондов – это люди, пришедшие в этот бизнес в течение последнего года-двух, это грамотные люди, которые занимались частными сделками для больших инвестиционных компаний, а теперь, когда технология и капитал стали более доступными, они смогли основать свои собственные компании.