Роберт О`Брайен. Миссис Фрисби и крысы НИПЗ

   – Не спорь. У меня есть всего лишь несколько минут.
   Она сказала это так властно, что ворона тут же спустилась.
   – Но если придет кот…
   – Если придет кот, он одним прыжком собьет тебя с забора, а вторым поймает. Стой смирно.
   Она уже вовсю работала своими острыми зубами, перегрызая веревку. Она несколько раз обвилась вокруг правой лапы вороны, и миссис Фрисби поняла, что ей придется грызть ее в трех местах, прежде чем они ее снимут.
   Когда она закончила со вторым витком, ворона, смотревшая в сторону дома, вдруг закричала:
   – Я вижу кота!
   – Тихо! – прошептала миссис Фрисби. – Он нас видит?
   – Не знаю. Да. Он смотрит на меня. Но не думаю, что он видит тебя.
   – Стой очень тихо. Не паникуй.
   Она не подняла глаз, а лишь принялась за третий виток.
   – Он идет к нам.
   – Быстро или медленно?
   – Средне. Думаю, он пытается понять, что я делаю.
   Он перегрызла последний виток, налегла, и веревка упала.
   – Вот, ты свободна. Улетай и быстро.
   – А как же ты?
   – Может, он меня не видел.
   – Но он увидит. Он приближается.
   Миссис Фрисби огляделась. Рядом не было никаких укрытий, ни камня, ни норки, ни бревнышка – ничего вплоть до самого курятника, а оттуда пришел кот, и бежать туда было далеко.
   – Смотри, – сказала ворона. – Залезай мне на спину. Быстро. И держись.
   Миссис Фрисби так и сделала, но сначала сильно зажала ценные пакетики с лекарством в зубах.
   – Залезла?
   – Да.
   Она взялась за перья на спине вороны, почувствовала размах сильных черных крыльев, головокружение оттого, что поднялась в воздух и закрыла глаза.
   – Как раз вовремя, – сказала ворона, когда услышала злобный крик кота, прыгающего туда, где они только что были.
   – Хорошо, что ты такая легкая. Я тебя даже и не чувствую.
   «И вправду хорошо, – подумала миссис Фрисби, – если бы не твоя глупость, я бы не попала в такой переплет». Однако в данных обстоятельствах она решила не говорить это вслух.
   – Где ты живешь? – спросила ворона.
   – На овощной грядке. Рядом с большим камнем.
   – Я подброшу тебя туда.
   Она вдруг начал снижаться, и на мгновение миссис Фрисби подумала, что ворона буквально выбросит ее. Но через несколько секунд, так быстро летают вороны, они приземлились в полуметре от дверей ее дома.
   – Большое спасибо, – сказала миссис Фрисби, спрыгивая на землю.
   – Это мне стоит тебя благодарить, – ответила ворона. – Ты спасла мне жизнь.
   – А ты мне.
   – О, но это не одно и то же. Ты бы не рисковала своей, если бы не я… я и мой моток веревки.
   А так как именно об этом она и думала, миссис Фрисби не стала спорить.
   – Мы все помогаем друг другу против кота, – сказала она.
   – Да. Но все же я в долгу перед тобой. Если мне представится шанс помочь тебе, надеюсь, что ты меня позовешь. Меня зовут Джереми. Спроси у любой вороны в лесу, и они найдут меня.
   – Спасибо, – сказала миссис Фрисби. – Я запомню.
   Джереми улетел в лес, а она вошла в дом, неся с собой три порции лекарства.

Плуг мистера Фитцгиббона

   Когда миссис Фрисби зашла в дом, она обнаружила, что Тимоти спит, а остальные дети ждут ее, испуганные, грустные и подавленные.
   – Он уснул сразу после того, как ты ушла, – сказала Тереза. – Дважды просыпался, второй раз не бредил. Он сказал, что у него болит в груди и голова. Но, мама, Тимоти казался таким слабым – он едва мог говорить. Он спросил, где ты, я сказала ему. А потом он опять уснул.
   Миссис Фрисби отправилась туда, где лежал Тимоти, маленький комочек мокрого меха, свернувшийся под тряпичным одеялом. Он едва ли выглядел больше, чем был, когда они с мистером Фрисби несли его к мистеру Эйджису ребенком, она подумала, что хотела бы, чтобы мистер Фрисби был жив и успокоил детей. Но его не было, и теперь она должна это сделать.
   – Не волнуйтесь, – произнесла она. – Мистер Эйджис дал мне лекарство и говорит, что Тимоти выздоровеет.
   Она размешала содержимое одного из пакетиков, серо-зеленый порошок, в воде, а потом аккуратно попыталась разбудить Тимоти.
   Он улыбнулся.
   – Ты вернулась, – сказал он еле слышно.
   – Я вернулась и принесла тебе лекарство. Мистер Эйджис говорит, что от него ты поправишься.
   Она положила его голову себе на руку, и он проглотил лекартсво.
   – Я думала, оно будет более горьким, – сказала она.
   – Не такое, но и невкусное, – сказал он. – На вкус как перец.
   И Тимоти тут же заснул.
   На следующее утро, как и предполагалось, температура упала, дышать ему стало легче, сердцебиение нормализовалось; однако в тот день он практически не просыпался. На следующий день он бодрствовал дольше, а на третий день у него вовсе не было температуры, как и говорил мистер Эйджис. Однако если мистер Эйджис оказался прав во всем, миссис Фрисби знала, что прав он и в остальном сказанном: Тимоти все еще был слаб. Он должен оставаться в постели, в тепле и дышать только теплым воздухом.
   На протяжении этих трех дней она была рядом с ним, но на четвертый она решилась пойти на прогулку и принести немного кукурузы из пенька на ужин.
   Она вышла из дома на солнышко и с удивлением обнаружила, что снаружи ее ждал весенний день. Пока она оставалась дома стало теплее; февраль закончился и наступил март, внезапно, говорят, как ягненок. В воздухе пахло сыростью, потому что оттаивала замороженная земля, витал запах готовых к росту растений. Она обрадовалась еще больше и весело прошлась по саду.
   И все же тепло этого дня не помогало миссис Фрисби полностью избавиться от беспокойной мысли, которая вертелась у нее в голове. Это была мысль о Дне переезда.
   Все знают, что из глубокой норы выходит сурок, где он спал всю зиму, оглядывается и, если решает, что еще холодно, уходит опять спать еще на шесть недель. Полевым мышам, как миссис Фрисби не повезло. Когда заканчивается зима, они должны перебраться обратно на луг или пастбище. Как только позволит погода, появляется трактор фермера Фитцгиббона, вонзаясь острым плугом в землю, вспахивая каждый ее метр. Ни одному животному, застигнутому в огороде в тот день, невозможно выжить, поэтому все дома, все туннели, норы, гнезда и коконы покинуты. После плуга оставалась борона от тяжелых скрипучих дисков, а следом шли люди с мотыгами и семенами.
   Конечно не все полевки перебираются в сад на зиму. Некоторые находят пристанище наверху в амбаре; кто-то пробирается в дома людей и живет под плинтусами или на чердаках, рискуя попасть в мышеловку. Но Фрисби всегда перебирались в сад, предпочитая относительную безопасность и свободу перемещения.
   Следовательно, День переезда зависит от погоды, и вот почему погожий день заставил миссис Фрисби забеспокоиться; даже если ей он и нравился. Как только земля оттает, появится плуг, а это может случиться на целый месяц раньше (или позже) в зависимости от года.
   А проблема была вот в чем: если день придет раньше обычного, Тимоти нельзя будет перевезти. Ему нужно оставаться в постели, а переезд означал долгую дорогу через поле с озимой пшеницей, вверх и вниз с холма к самому ручью, где у Фрисби был летний дом. К тому же в самом доме первые недели будет сыро и прохладно (как и всегда в летних домах), пока ранняя весна не станет поздней и ночи не будут по-настоящему теплыми. На это обычно миссис Фрисби и дети не обращали внимания; День переезда на самом деле был радостным, потому что означал конец плохой погоды и морозов. Это было начало летних каникул.
   Но в этом году? Теперь, когда миссис Фрисби столкнулась с проблемой, она не видела ни одного решения, кроме как надеяться, что этот день настанет не скоро. Только через месяц (по словам мистера Эйджиса) Тимоти будет достаточно силен. Возможно, она просто сгущает краски. Один теплый день, сказала она себе, это еще не лето. Нет, и даже не весна.
   Она прошлась по саду и увидела впереди себя маленькую знакомую фигурку. Это была землеройка, крохотное создание, едва ли больше горошины, но с, как ее зубы, острым умом. Она жила в обычной норе в земле в нескольких сантиметрах от нее; миссис Фрисби часто ее встречала и ей симпатизировала, хотя землероек не очень любят за их вспыльчивый характер и крайнюю прожорливость.

   – Доброе утро, – сказала миссис Фрисби.
   – А, миссис Фрисби. Утро и вправду доброе. Я думаю, даже слишком.
   Землеройка держала в руках соломинку, которую она воткнула в землю. Она легко ушла на пять сантиметров в землю, прежде чем согнулась в ее руках.
   – Смотри-ка. Земля практически оттаяла. Еще несколько таких дней и все. А потом мы опять увидим здесь трактор, который все разломает.
   – Так скоро? Ты правда так думаешь? – спросила миссис Фрисби, ее снова охватило беспокойство.
   – Он пашет, когда земля тает. Помнишь зиму шестьдесят пятого? В тот год он пахал на одиннадцатый день марта, в воскресенье. В ту ночь я убежала в лес и чуть не замерзла в жалком пустом бревне. А тот день настал спустя неделю после таких же солнечных дней.
   Миссис Фрисби помнила; ее семья тоже дрожала от холода теми ночами. В действительности, чем раньше наступал День переезда, тем холоднее были ночи.
   – О Боже, – сказала она. – Надеюсь, этого не произойдет в этом году. Бедный Тимоти слишком болен для переезда.
   – Болен, да? Отведи его к мистеру Эйджи су.
   – Я сама была. Он был слишком слаб, чтобы подняться с постели, да и сейчас не лучше.
   – Печально это слышать. Тогда нужно надеяться на заморозки или на то, что трактор сломается. Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь проехался трактором по его дому, посмотрела бы я, как ему это понравится.
   Ворча, землеройка отошла, а миссис Фрисби пошла дальше по саду. Предложения были, конечно, безумны, так как обе они знали, что без плуга мистера Фитцгиббона им и вовсе негде было бы жить, никак нельзя было вспахать землю, не разрушив при этом их домов.
   Или все-таки можно? То, что сказала землеройка, означало, что она сочувствует, но ничем не может помочь. Миссис Фрисби понимала, что это означало, что и она не видит выхода. Но это не значило, что его нет. Она вспомнила, как говорил ее муж, мистер Фрисби: любые двери трудно открыть, если у тебя нет ключа. Хорошо. Она должна постараться и найти ключ. Но где? Кого попросить?
   А потом, как назло, она услышала звук, наполнивший ее тревогой. Он раздавался со стороны забора со двора фермы, громкий, раскатистый рокот. Мистер Фитцгиббон запустил свой трактор.

Пять дней

   Звук трактора не обязательно означал, что мистер Фитцгиббон готовится пахать. Он использовал его и для других целей – перевозить сено и дрова, например, для жатвы летом или для расчистки снега зимой. Миссис Фрисби напомнила себе об этом и поспешила к угловому столбу.
   На ближайшем углу к ферме и сараю с трактором был толстый столб изгороди. Она обнаружила его давно, в нем в нескольких сантиметрах над землей была удобная дырка, в которой миссис Фрисби могла, когда ей нужно спрятаться и посмотреть, что происходит во дворе. Кот, Дракон, также знал о ее существовании, поэтому ей нужно быть начеку, когда она будет выходить.
   Осторожно зайдя за столб, оббежала там и тут, а потом залезла на него и запрыгнула в дыру. Все чисто.

   Мистер Фитцгиббон выгнал трактор из большого загроможденного сарая, где он его хранил. Не глуша мотор, он вылез из него и крикнул. Через мгновение появился его старший сын Пол, аккуратно закрывая за собой дверь. Пятнадцатилетний Пол был тихим, трудолюбивым парнем, довольно неуклюжим, но сильным и исправно выполняющим домашние дела. Через несколько секунд к нему присоединился младший брат Билли, который в свои двенадцать был намного шумнее и имел противную привычку бросать камни в траву заметив любое движение. Миссис Фрисби Билли не очень нравился.
   – Хорошо, мальчики, – сказала мистер Фитцгиббон. – Давайте вытащим и посмотрим плуг.
   – Прошлой осенью он практически износился, я помню, – сказал Пол.
   Мальчики исчезли в сарае, а мистер Фитцгиббон снова сел в трактор; он развернул его и медленно подъехал к сараю, так, что задняя часть не была видна миссис Фрисби.
   В сарае раздавался треск и стук, пока мистер Фитцгиббон, глядя через плечо, переключал некоторые рычаги.
   – Все готово?
   Он переключил передачу, и трактор вновь поехал вперед. Позади него, очищенный от земли, был плуг.
   Сердце миссис Фрисби ушло в пятки. Он ведь не решит пахать сейчас?
   Но как только плуг показался на солнце, мистер Фитцгиббон заглушил мотор. Он с фырканьем затих, и все они собрались у пристегнутого плуга.
   – Понятно, – сказал мистер Фитцгиббон. – Практически раскололся. Пол, рад, что ты вспомнил об этом. Если я закажу новый сегодня, Хендерсон привезет его через три или четыре дня.
   – В прошлый раз на это ушло пять дней, – отозвался Пол.
   – Пять, хорошо. Все равно вовремя. Сейчас слишком сыро для пахоты, но еще пять таких дней просушат землю.
   Давайте смажем его, пока он на улице. Билли, принеси масленку.
   В своем укрытии миссис Фрисби вздохнула с облегчением, а потом тут же заволновалась вновь. Пять дней, были спасением, но недолгим. Минимум через три недели, как сказал мистер Эйджис, Тимоти сможет подняться, только тогда он сможет пережить прохладную ночь без воспаления легких. Она вздохнула и готова была расплакаться. Если бы летний дом был таким же теплым, как и дом из кирпича. Но он таковым не был, да и все равно, он не мог идти далеко. Они могли попытаться перенести его, но какой в этом толк? Он вновь заболеет, проспав там одну ночь.
   Она подумала, что могла бы опять сходить к мистеру Эйджису и спросить совета. Есть ли какое-нибудь лекарство, чтобы Тимоти окреп раньше? Она сомневалась, наверняка, если бы такое лекарство было, он дал бы ей его с самого начала. Она размышляла об этом, когда спускалась на землю из смотровой дыры – в полуметре от кота.
   Дракон развалился на солнце, но не спал. Его голова была поднята, а желтые глаза открыты, он смотрел в ее сторону. В ужасе затаив дыхание, миссис Фрисби метнулась вокруг столба, чтобы он отделил ее от кота. А потом без промедления она побежала по саду так быстро, как только могла, ожидая, что в любой момент услышит кошачий крик и ощутит его огромные когти на своей спине. Она добежала до норы землеройки и подумала, что в случае опасности может в нее спрятаться, но та была слишком маленькой.
   Миссис Фрисби оглянулась через плечо и ее виду открылась удивительная картина. Кот даже не поднялся! Он лежал точно так же, как и раньше, за исключением того, что теперь один его глаз был закрыт. Другой, однако, все еще смотрел прямо на нее, поэтому она не стала ждать и побежала дальше.
   Наконец, когда она была на безопасном расстоянии – пробежав две трети сада, она была почти дома – она остановилась и вновь осторожно огляделась. Кот все еще смирно лежал там, казалось, он заснул. Это было странно, такого раньше не бывало, она с трудом в это верила. Чувствуя себя в безопасности, но будучи озадаченной, она поискала выгодную позицию, с которой могла бы лучше все рассмотреть. По всем правилам она должна была быть уже мертва и, хотя ей удалось сбежать, что казалось чудом, она ругала себя за беспечность. Если бы кот убил ее, кто бы позаботился о детях?
   Она увидела засохшую спаржу, плотную, высокую, с веточками, похожими на маленькое дерево. Она залезла на нее и начала наблюдать за фермерским двором. Мистер Фитцгиббон с сыновьями закончили смазывать трактор, и они ушли куда-то еще. Но кот все еще лежал на траве, очевидно уснув. Почему он ее не преследовал? Может быть, несмотря на близость, он не увидел ее? Она не верила в это. Единственным объяснением, которое она могла придумать, было то, что он только что плотно поел и был настолько сыт и ленив, что не стал утруждать себя подъемом. Но это было практически нереально; определенно, такого раньше не случалось. Может, он заболел?
   А потом, в продолжение дня странностей и тревог, она заметила еще кое-что странное. За котом, довольно далеко, между амбаром и домом, она увидела нечто похожее на отряд серых фигур, марширующих колонной. Марширующих? Не совсем, но двигались они медленно и рядами.
   Это были крысы.
   Целая дюжина, сначала она не поняла, чем они были заняты. А потом разглядела, что они что-то передают друг другу. Похоже было на толстую веревку, длинную, около двух метров. Нет. Что-то более жесткое, чем веревка. Это был электрический кабель, тяжелый, черный, который используется для наружных работ и телефонных проводов. Крысы с усердием тащили его в траве в направлении большого дикого розового куста в дальнем углу двора. Миссис Фрисби на мгновение задумалась, зачем он им, но так и не смогла придумать. В том розовом кусте, спрятанный и защищенный плотными спутанными ужасно острыми шипами, был вход в крысиную нору. Все животные знали об этом и предпочитали держаться от него подальше.
   Но зачем крысам понадобился такой длинный провод? Миссис Фрисби не знала. Что еще казалось более странным, как они осмелились тянуть его по двору при свете дня и на виду у кота?
   Крысы были больше миссис Фрисби и могли, при необходимости, быть опасными соперниками, но они и в подметки не годились Дракону.
   Она наблюдала за ними довольно долго. Было понятно, что они точно знали, что делают, крысы выглядели как хорошо натренированные солдаты. Им оставалось около двадцати метров до розового куста; как по сигналу (который, однако, было невозможно услышать), они все вместе брались за него и передвигали его примерно на полметра. Потом они останавливались, отдыхали и тянули снова. Примерно через двадцать минут первая крыса исчезла в кусте. Чуть позже последний кусочек провода оказался внутри, тянувшись, как тонкая черная змейка, и миссис Фрисби спустилась со спаржи.
   Все это время кот спал.

Помощь Джереми

   В своих заботах о Дне переезда, в наблюдении за трактором, котом и, наконец, крысами, миссис Фрисби забыла, что изначально отправилась за кукурузой на ужин. Теперь она об этом вспомнила, поэтому вместо того, чтобы пойти домой, направилась в дальний угол сада к пню на краю леса. Она немного устала, убегая от кота, поэтому пошла медленно, наслаждаясь теплом солнышка и свежим ветром.
   От этого легкого ветерка, несущего свежесть ранней весны, сухие листья там и тут шуршали, а вдоль забора двигалось что-то сиявшее на солнце. Это привлекло внимание миссис Фрисби; взглянув на предмет, увидела, что это всего лишь кусочек жести (или алюминиевой фольги), принесенный откуда-то, она вновь отвела глаза. Когда она оглянулась, именно в тот момент что-то черное камнем упало с неба, миссис Фрисби узнала своего друга – ворону Джереми.
   В голове у миссис Фрисби появилась идея. Она вновь развернулась и быстрее по направлению к Джереми. Он прыгал за блестящим кусочком фольги, смотря на него то одним, то другим глазом.
   Миссис Фрисби поняла, что хотя Джереми был не самым умным из ее знакомых и еще очень молод, он знал вещи и места, о которых она не имела понятия. Когда она подошла к нему, он уже взял кусочек фольги в клюв и расправил крылья, чтобы улететь.
   – Пожалуйста, подожди, – прокричала она.
   Он обернулся, сложил крылья и аккуратно положил фольгу на землю.
   – Здравствуй, – сказал он.
   – Помнишь меня?
   – Конечно. Ты спасла меня от кота.
   Потом он добавил:
   – Как тебе этот кусочек фольги?
   Миссис Фрисби посмотрела на него без энтузиазма.
   – Это просто кусок фольги, – сказала она. – Не слишком большой.
   – Да. Но он блестит, особенно, когда на него вот так светит солнце.
   – Почему тебя так интересуют блестящие вещи?
   – Ну, на самом деле меня не очень. Ну не слишком. Но у меня есть друг, которому они нравятся, поэтому когда я вижу что-то эдакое, то беру для него.

   – Понятно. Это очень умно. И друг, конечно же, женского пола?
   – Как ни странно, да. Это она. Как ты узнала?
   – Просто предположила, – ответила миссис Фрисби. – Помнишь, ты однажды сказал, что если мне понадобится помощь, я могу к тебе обратиться?
   – Да. В любое время. Просто спроси Джереми. Любая ворона найдет меня. А теперь, если позволишь…
   Он наклонился, чтобы вновь поднять фольгу.
   – Пожалуйста, не улетай, – сказала миссис Фрисби. – Думаю, что теперь мне нужна твоя помощь.
   – А, – ответил Джереми. – Какая помощь тебе необходима? Ты голодна? Я принесу тебе зерна с чердака амбара. Я знаю, где оно хранится.
   – Нет, спасибо, – сказала миссис Фрисби. – У нас достаточно еды.
   И она рассказала ему, как можно короче, о Тимоти, его болезни и приближении Дня переезда. Джереми знал о Дне переезда; воронам не нужно переезжать, но они пристально следят за такими работами, как пахота и сев; своим острым зрением они видят, как маленькие животные разбегаются от плуга.
   Он с сожалением кудахтнул, когда услышал историю миссис Фрисби, наклонил голову на одну сторону и задумался секунд на тридцать. От усердия его глаза закрылись.
   – Не знаю, что тебе делать, – наконец сказал он. – Мне жаль. Но, может, я все-таки смогу тебе помочь. По крайней мере, я могу сказать тебе, что мы делаем, когда не знаем, что делать.
   – Мы?
   – Вороны. Большинство птиц.
   – И что вы делаете?
   – Вон там, – Джереми кивнул в сторону лесной чащи и дальних гор, поднимавшихся за забором, – в полутора километрах отсюда растет огромный бук, самый большой в лесу. Рядом с верхушкой дерева в стволе есть дупло. В дупле живет филин, самое старое животное в лесу, а некоторые говорят и в мире. Когда мы не знаем, что делать, мы спрашиваем его. Иногда он отвечает на наши вопросы, иногда нет. Все зависит от его самочувствия. Или, как раньше говорил мой отец, – от того, в каком он настроении.
   Или возможно, подумала миссис Фрисби, знает он ответ или нет. Но она сказала:
   – Тогда ты можешь спросить его, знает ли он, как мне помочь?
   Она думала, что это маловероятно.
   – О нет, – сказал Джереми. – Так не пойдет. То есть, я могу спросить его, но не думаю, что филин будет слушать. Ворона прилетает, чтобы попросить о помощи мышке с больным ребенком. Он не поверит мне.
   – Что же тогда делать?
   – Что делать? Ты должна сама пойти и спросить его.
   – Но я никогда не найду то дерево. И даже если отыщу, то не думаю, что смогу забраться так высоко.
   – Ах, вот что. Вот тогда я и могу помочь, как я и говорил. Я привезу тебя туда на своей спине, как мы делали раньше. И обратно домой, конечно.
   Миссис Фрисби сомневалась. Одно дело прыгнуть на спину вороне, когда кот в трех прыжках от тебя и быстро приближается, а другое – делать это намеренно и лететь по темному и незнакомому лесу. В общем, миссис Фрисби было страшно.
   Но потом она подумала о Тимоти и большом стальном плуге. Она сказала себе: «У меня нет выбора. Если есть вероятность того, что филин поможет мне, даст совет, то я должна попробовать». Она сказала Джереми:
   – Большое спасибо. Я поговорю с филином, если ты отвезешь меня. Ты очень сильно мне поможешь.
   – Да пустяки, – ответил Джереми. – Не за что. Но мы не можем лететь прямо сейчас.
   – Почему?
   – Днем, когда светит солнце, филин уходит в дупло и спит. То есть, говорят, что он спит, но я не верю этому. Как можно столько спать? Я думаю, что он сидит там, по крайней мере, какое-то время, и думает. Вот почему он так много знает. Но в любом случае, он не будет ни с кем разговаривать днем. А ночью он летает, летает и охотится…
   – Я знаю, – сказала миссис Фрисби – и это была еще одна причина для беспокойства.
   – Нужно идти к нему на закате. А потом, когда наступают сумерки, он выбирается к входу в дупло и ждет, пока наступит темнота. Вот тогда ему можно задавать вопросы.
   – Понимаю, – сказала миссис Фрисби. – Полетим сегодня вечером?
   – В пять часов, – ответил Джереми, – я буду у твоего дома.
   Он взял в клюв кусочек фольги, помахал крылом на прощание и улетел.

Филин

   Джереми появился, как и обещал, когда последний лучик солнца скрылся за горами за лугом. Миссис Фрисби ждала, кровь приливала к голове, а трое ее детей наблюдали за ней – Тереза и Марин стояли рядом, а Синтия, которая боялась вороны, просто смотрела с порога дома, сверкая парой маленьких круглых глаз. Тимоти был внизу, спал, ему ничего не сказали о путешествии, чтобы он не беспокоился и не винил себя за то, что маме приходится так рисковать. (На самом деле в его присутствии о Дне переезда даже и слова не произносилось). Да и остальным детям миссис Фрисби рассказала не все; то есть она не сказала им о том, что осталось всего пять дней, о мистере Фитцгиббоне и тракторе. Она также не хотела, чтобы они беспокоились.
   Джереми приземлился со свистом, возможно, несколько картинно, и кивнул детям и миссис Фрисби.
   – Привет, – сказал он. – А вот и я.
   Миссис Фрисби представила Мартину и Терезу (и глаза Синтии). Мартин, который сам хотел полететь, в восторге спросил Джереми:
   – Как высоко ты можешь взлететь?
   – О, я точно не знаю, – ответил Джереми. – Думаю, километра на три.
   – Мам, ты слышала? Ты будешь в трех километрах над землей.
   – Мартин, нам не обязательно подниматься так высоко, чтобы долететь.
   Джереми радостно сказал:
   – Нет, но я могу, если хочешь.
   – Нет, спасибо. Не стоит напрягаться.
   Она пыталась скрыть ужас, а Мартин этому вовсе не способствовал. Но Джереми вдруг увидел, что она трясется, и понял, что ей должно быть страшно.