Роберт О`Брайен. Миссис Фрисби и крысы НИПЗ

   – Все хорошо, – ласково сказал он. – Не надо нервничать. Я летаю по лесу по двадцать раз на дню.
   «Да, – подумала миссис Фрисби, – но не ты летишь у себя на спине, и не ты можешь упасть.
   – Хорошо, – как можно более храбро сказала она. – Я готова. Тереза и Мартин, присмотрите за Тимоти, пока я не вернусь, будьте осторожны и не говорите ему, куда я уехала.

   Одним прыжком она оказалась на спине Джереми, распластавшись, как можно сильнее, крепко взялась за перья между крыльями, как жокей хватается за лошадиную гриву перед прыжком. Мартин и Тереза помахали ей на прощанье, но она этого не видела, так как уткнула лицо в перья, а глаза крепко зажмурила.
   И вновь она почувствовала прилив силы, когда широкие крылья вороны хлопали в воздухе; на этот раз подъем был чуть дольше, потому что они летели дальше, чем в прошлый раз. Потом хлопанье крыльев стало аккуратнее, они выровнялись, а потом к ее тревоге все и вовсе прекратилось. Что случилось? Ворона наверняка почувствовала, что она напряглась, потому что вдруг спереди она услышала его голос:
   – Воздушный поток, – сказал он. – Мы парим. Обычно он всегда проходит здесь, над лесом вечером.
   Поток теплого воздуха, поднимавшийся со стороны леса, нес их. Движение было таким плавным, что, казалось, они не двигаются, и миссис Фрисби осмелилась открыть глаза и слегка поднять голову. Она не могла посмотреть прямо вниз, там была спина Джереми, лишь направо и слегка назад, но она увидела серо-коричневый квадрат размером с почтовую марку. Ахнув, она поняла, что это грядка, а Мартин и Тереза, если они все еще там, были слишком маленькими, чтобы их увидеть.
   – Посмотри налево, – сказал Джереми, который смотрел на нее через плечо. Сделав так, она увидела нечто похожее на широкую, страшную змею, голубовато-зеленого цвета, петлявшую по лесу.
   – Что это? – удивленно спросила она.
   – Ты правда не знаешь? Это река.
   – О, – сказала миссис Фрисби, устыдившись своего незнания. Она слышала о реке, но не знала, что она похожа на змею. Она никогда не была там, потому что для того, чтобы туда добраться, нужно было пересечь весь лес. В том, чтобы быть птицей, есть свои преимущества.
   Через минуту с небольшим они ушли с потока, и крылья Джереми вновь начали подниматься вверх и вниз. Они поднялись выше, и миссис Фрисби опять закрыла глаза. Когда она открыла их, грядка растворилась вдалеке, и Джереми, смотря на деревья внизу, начал долгое снижение. Постепенно, когда он резко спланировал вниз, миссис Фрисби из-за его крыла увидела серо-коричневое пятно среди высоких зеленых елей; с высоты было похоже на сучковатый серый куст, но пока они снижались, она разглядела, что на самом деле это большое дерево, без листьев, похожее на скелет и отчасти высохшее. Одна огромная ветка сломалась и упала, а три еловых ствола согнулись под ее тяжестью. Место было темным и нетронутым, надежно скрытым в сером тумане. Джереми облетел дерево еще раз, ища определенную метку на основном стволе в трех четвертях от земли. Прямо под меткой была огромная ветка, такая же большая, как и обычное дерево, выступающая над верхушками елей, именно на нее наконец и приземлился Джереми, чтобы отдохнуть. Они были метрах в трех от основного ствола, и миссис Фрисби смогла увидеть, что прямо над местом, где ветка соединяется с деревом, было большое, как тарелка, дупло.
   – Мы прилетели, – тихо произнес Джереми. – Вот где он живет.
   – Мне спускаться? – миссис Фрисби инстинктивно перешла на шепот.
   – Там. Нам нужно подойти. Но тихо. Он не любит громких звуков.
   – Так высоко.
   Она все еще держалась за спину вороны.
   – Но ветка широкая. Ты будешь в безопасности.
   И в самом деле ветка была широкой, как дорожка. Миссис Фрисби собралась с силами, спустилась и ощутила лапами дерево; однако она не могла отвлечься от той мысли, как далеко было до земли.
   – Вон он, – сказал Джереми, смотря на дупло. – Как раз вовремя.
   Они пошли по ветке, миссис Фрисби крепко хваталась за жесткую кору, стараясь не споткнуться; и когда они подошли ближе, она сумела рассмотреть что-то похожее на приземистую вазу, сидящую в дупле дерева. На верхушке вазы, довольно далеко друг от друга, в темноте горели два круглых желтых глаза.
   – Он нас не видит, – прошептал Джереми. – Все еще слишком светло.
   Может, нет, но он мог слышать, потому что вдруг в дупле раздался глубокий, раскатистый голос, как орган:
   – Кто стоит у моего дома?
   Джереми ответил:
   – Сэр, я ворона. Меня зовут Джереми. Я привел к вам друга. Надеюсь, что мы вас не потревожили. Моему другу нужен ваш совет.
   – Понятно. А разве твой друг не может сам говорить?
   – Сэр, мой друг женского пола. Она – мышь.
   – Мышь? – Казалось, что внушительный голос не верит. – С чего бы вороне дружить с мышью?
   – Я был в ловушке, сэр, а она меня освободила. Она спасла меня от кота.
   – Это возможно, – сказал филин. – Хоть и необычно. Я слышал о таком раньше. Мы все едины в борьбе против кота.
   – Да. А теперь, сэр, моей подруге и самой понадобилась помощь.
   – Понимаю, – сказал филин, придвигаясь ближе к выходу из дупла. – Миссис Мышь, я не вижу вас, потому что солнечный свет слишком ярок. Но если вы войдете ко мне в дом, я выслушаю все, о чем вы хотите рассказать.
   Миссис Фрисби колебалась. Она кое-что знала о рационе филинов, и ей не очень нравилась перспектива быть запертой в его доме. Наконец она робко произнесла:
   – Сэр, я не хочу вас беспокоить. Я хорошо слышу вас отсюда.
   – Миссис Мышь, поймите, пожалуйста, как правило, у меня нет вовсе никакого интереса помогать мышам решать их проблемы. Но если вы действительно спасли птицу от кота, я уделю вам несколько минут. Но я не обсуждаю проблемы с теми, кого не вижу. Или входите, или попросите своего друга отвезти вас обратно домой.
   За собой миссис Фрисби услышала шепот Джереми, очень ласковый:
   – Все хорошо. Он не навредит тебе в собственном доме.
   Она прошептала в ответ:
   – Надеюсь, нет.
   Она подошла по ветке к дуплу, перелезла через порог и вошла внутрь.
   Вблизи филин выглядел очень большим. На каждой его мохнатой лапе было по пять блестящий когтей длиной в несколько сантиметров. Его клюв был загнутым, острым и зловещим. Он моргнул желтыми глазами и сказал:
   – Пожалуйста, пройдите в комнату не на свет.
   Миссис Фрисби сделала то, что ей сказали. Привыкнув к темноте, она осмотрелась. Комната, в которую она вошла, была просторной – на этом уровне почти половина огромного ствола была пустой – и чистой, но пол был очень грубым. Это был и не пол вовсе, а просто зазубренные кусочки древесины, торчавшие снизу вверх, как сталагмиты в пещере, так, что миссис Фрисби приходилось скорее карабкаться, нежели идти по комнате. У задней стены, образующей угол она увидела, гнездо, которое себе соорудил филин, огромное, как ведро для воды, из веточек и листьев; сверху она видела пробивающиеся перья – ими филин выложил его изнутри.
   Когда она подошла к гнезду, то остановилась и повернулась к филину, отвернувшемуся от света из двери и смотревшему на нее большими желтыми глазами. Джереми нигде не было видно. Она могла лишь надеяться, что он все еще ждет ее снаружи на ветке.
   – Теперь, – сказал филин. – Вы можете рассказать о своей проблеме.

«Иди к крысам»

   Миссис Фрисби, волнуясь, начала рассказывать, пытаясь привести мысли в порядок:
   – Это касается моего младшего сына, Тимоти. Он болен, слишком болен, чтобы подняться с постели. А День переезда наступит уже через пять дней.
   – Подождите, – сказал филин. – Переезда откуда? Переезда куда?
   – С овощной грядки, где мы живем, на другой конец пастбища к ручью.
   – Какой грядки?
   Миссис Фрисби только сейчас поняла, что птица, спокойно пролетающая километры, наверняка видела много грядок.
   – Она принадлежит мистеру Фитцгиббону.
   – Та, что с большим камнем?
   – Да. Мой дом рядом с ним.
   – С чего вы взяли, что День переезда наступит через пять дней?
   Миссис Фрисби рассказала ему о тракторе и о том, что сказал мистер Фитцгиббон: пять дней до пахоты.
   – Конечно, – добавила она. – Может снова стать холодно или подморозить или даже пойти снег…
   – Нет, – довольно осведомленно проговорил филин. – Не будет. Дикий лук уже взошел на пастбищах.
   Он расспросил о том, в каком доме она живет, а именно, где он находится относительно большого камня; очевидно, он хорошо знал место.
   Но чем больше она с ним говорила, тем больше миссис Фрисби убеждалась в том, что он ничем не сможет ей помочь. Глупо было думать, что он сможет, глупо было вообще приходить. Потому что, думала она, решения ее проблемы нет. Наконец она замолкла, а филин больше не задавал вопросов. В конце концов, он проговорил:
   – При данном расположении ваш дом неизбежно будет разрушен во время пахоты и наверняка разбит на кусочки. Это невозможно предотвратить. Единственный мой совет: оставаться в доме вам нельзя. Следовательно, лучше рискнуть и попробовать переехать. Заверните своего сына Тимоти как можно плотнее, как можно больше помогайте ему во время дороги и молитесь о хорошей погоде в День переезда. Тогда вы как минимум спасете себя и остальных детей.
   Филин замолчал, отвернулся и вновь посмотрел на вход в дупло; свет солнца постепенно тускнел.
   – А теперь, если вы позволите – наступает ночь, и у меня больше нет времени. Сожалею, что у меня нет более удовлетворительного решения вашей проблемы. Доброй ночи, миссис… – он сделал паузу. – Не помню, чтобы вы говорили мне свое имя.
   – Миссис Фрисби.
   Бедная мышка говорила со слезами в голосе, потому что филин сказал именно то, что она боялась услышать. Надежды для Тимоти у нее не было. Буквально филин сказал: или Тимоти должен умереть, или они умрут все. Даже если в День переезда будет необычно тепло, ночи уж точно будут морозные, а для него это будет конец. Однако она должна быть вежливой и проговорила:
   – Спасибо, сэр, за то, что выслушали меня…
   Но в тот момент, когда она упомянула свое имя, с филином произошло нечто странное. Он вновь повернулся к ней и пристально на нее посмотрел. На самом деле он взволнованно захлопал крыльями и то ли подлетел, то ли подпрыгнул к ней, наклоняясь до тех пор, пока его клюв не был всего лишь в нескольких сантиметрах от нее. Миссис Фрисби в страхе отпрянула. Что она сделала не так?
   – Вы сказали миссис Фрисби?
   – Да. Вы спросили мое имя.
   – Как-то связано с Джонатаном Фрисби?
   – Да. Он был моим мужем и отцом Тимоти. Джонатан умер прошлым летом. Но откуда вы о нем знаете?
   – Не важно, – сказал филин, несколько отстраняясь и смотря на нее по-новому, как-то по-другому. – Скажу одно: его имя было небезызвестным в этих лесах. И если вы его вдова, это совсем другое дело.
   Что-то в том, как он это сказал, вселило в миссис Фрисби надежду.
   – Что вы имеете в виду?
   – Я имею ввиду, мадам, что, возможно, жизнь вашего сына будет спасена. Я не говорил об этом, потому что не видел решения этой проблемы и не хотел подавать бесплотных надежд. Но если вы вдова Джонатана Фрисби – тогда, возможно, стоит попробовать.
   – Я не очень вас понимаю, – сказала миссис Фрисби. – Что нужно сделать?
   – Я не могу сделать это сам. Вы должны пойти к крысам.
   – К крысам? Но я не знаю крыс. У нас с ними ничего общего.
   – Не сомневаюсь в этом. У них ни с кем нет ничего общего, кроме как друг с другом. Тем не менее, думаю они вам помогут, а если помогут, то они сумеют.
   – Но что они сумеют?
   – Они должны перенести ваш дом в место, подальше от плуга.
   Теперь миссис Фрисби опять пала духом и с горечью произнесла:
   – Вы шутите, сэр, вы несерьезно. Ни одной крысе не под силу перенести мой дом. Он и тяжелый, и большой.
   – У крыс на ферме мистера Фитцгиббона есть свои способы, вы ничего об этом не знаете. Они не такие, как мы. Думаю, они не такие, как большинство других крыс. Они тайно работают по ночам. Миссис Фрисби, вы знаете, где их главный вход?
   – Внутри розового куста? Да.
   – Идите туда. На входе стоит караульный. Его зовут Джастин. Скажите ему, кто вы и что вы пришли от меня. Скажите, что хотите увидеть крысу по имени Никодимус. Думаю, они вас впустят, хотя могут попросить соблюдать секретность. Если они этого попросят, то вы, конечно, вправе поступать по-своему, но мой вам совет: сделайте, как они просят.

   Миссис Фрисби была в полном недоумении:
   – Секретность? – спросила она. – Секретность чего?
   – Я не могу вам сказать, я тоже храню тайну. А также есть много чего я не знаю, хотя я дал им советы по поводу нескольких их проектов.
   – Ну, – сказала миссис Фрисби. – Я вообще ничего не понимаю. Но если это поможет спасти Тимоти, то я постараюсь сделать то, о чем они просят.
   – Скажи им, – добавил филин, – что я советую перенести дом на подветренную сторону камня. Помни это: на подветренную сторону камня. А также не забудь их имена: Джастин и Никодимус.
   – Джастин. Никодимус. На подветренную сторону камня, – повторила миссис Фрисби.
   Теперь она настолько запуталась, что даже не подумала спросить, что значила фраза: Скорее всего, крысы знают.
   – И, миссис Фрисби, – сказал филин, двигаясь к выходу из дупла, – пожалуйста, поймите, я восхищался вашим супругом, хоть никогда и не встречал его лично. Желаю вам всего хорошего. Надеюсь, что жизнь вашего сына можно спасти. Видите ли, я понимаю вашу нужду, потому что сам столкнулся с похожей проблемой.
   – Вы? – удивилась миссис Фрисби, – но у вас нет Дня переезда.
   – Я жил в этом дереве, в этом дупле, – сказал филин, – столько, что и не упомнить. Но теперь, когда ветер дует сильнее и раскачивает лес, я сижу здесь в темноте и снизу из ствола, практически у самых корней, я слышу новый звук. Пучки древесины скрипят и один за одним ломаются на холоде. Ветки падают; дерево старое и оно умирает. И все же я не могу после стольких лет уйти, найти новый дом переехать туда, а, возможно, и сражаться за него. Я тоже состарился. В один из дней, в какой-то год дерево упадет, а когда это случится, если я буду жив, то упаду вместе с ним.
   После этого грустного предположения филин переступил через порог, расправил огромные крылья и улетел, тихо планируя вниз, в тенистый лес.
   Миссис Фрисби последовала за ним по ветке. К ее счастью, Джереми все еще ждал ее там, где она его оставила, хоть и не очень терпеливо.
   – Нужно торопиться, – сказал он. – Почти стемнело. Мне не стоит находиться в лесу так поздно.
   Миссис Фрисби, которая была абсолютно с ним согласна, забралась на его спину, теперь уже меньше боясь по двум причинам: первая – она начала привыкать к путешествиям по воздуху, а вторая – поскольку в лесу становилось темно, она уже не видела, как далеко была земля.
   – Он долго с тобой разговаривал, – сказал Джереми, когда они летели. – Он посоветовал тебе что-нибудь полезное?
   – Не знаю, – сказала миссис Фрисби.
   Когда филин рассказал о секретности и, в частности, что сам хранил тайну, она не была уверена, что может рассказать Джереми.
   – Почему ты не знаешь?
   – То есть, он сказал мне кое-что, но не знаю, поможет мне это или нет.
   Она решила ответить вопросом:
   – Что значит «подветренный»?
   Джереми, который, как и все птицы знал о ветре все, знал ответ на этот вопрос.
   – Это значит спокойная сторона, сторона, где не дует ветер. Когда дует сильный ветер, ты слетаешь с амбара с подветренной стороны, чтобы не врезаться в стену. Мой отец научил меня этому.
   – Понятно, – сказала миссис Фрисби, озадачившись еще больше. Как ветер связан с ее домом?
   – Он сказал мне, – наконец проговорила она, решив, что это не навредит, – Пойти к крысам.
   – К крысам? – Джереми был озадачен. – Но у нас с ними нет ничего общего.
   – Я знаю. Но он думает, что они смогут помочь.
   – Но что они могут сделать?
   – Он думает, что они смогут перевезти мой дом целиком. Но как они это сделают, я не представляю.
   – О, я не сомневаюсь, что они смогут, – сказал Джереми. – Все знают, по крайней мере, птицы, что крысы умеют многое. Они чем-то заняты; никто точно не знает, чем именно. Но точно известно, что они строят себе дом в лесу, у подножья гор. Они уже все расчистили около него. Я бы показал тебе, но сейчас слишком темно.