Страница:
– Для безделушек еще будет много времени, – сказал он и кивнул в сторону обуви. – Тебе нужно что-то более практичное, чем те маленькие клочки кожи, которые ты надеваешь на ноги.
Пожав плечами, Уитни стала рассматривать то, что ей предлагали. Это было не похоже на то, что она привыкла видеть в огромных городах, к которым привыкла, такой обуви не носили на тех спортивных площадках, которые выбирают богатые.
Уитни купила туфли, затем корзину ручной работы, инстинктивно торгуясь на беглом французском.
Дуг восхищался, наблюдая за Уитни, которая, как оказалось, была прирожденным спорщиком. Ему нравилось, как она, забавляясь, торгуется из-за какого-нибудь пустяка. Казалось, что она будет разочарована, если торг закончится слишком быстро или цена упадет слишком драматически. Так как он никуда не мог от нее деться, Дуг решил относиться к делу философски и смириться с партнершей. На данный момент.
– Интересно, – сказал Дуг, – кто понесет все, что ты купила?
– Мы оставим покупки на складе вместе с багажом. И надо купить провизию. Нам же нужна еда? Ты ведь собираешься есть в этой экспедиции? – Глаза Уитни смеялись. Она взяла плод манго и покрутила им перед носом Дуга.
Он усмехнулся, выбрал второй, затем бросил оба в ее корзину.
– Только не очень увлекайся.
Уитни бродила среди прилавков, торгуясь и старательно экономя франки. Трогая пальцем ожерелье из ракушек, она рассматривала его так же внимательно, как делала бы это у Картье. Очень быстро она обнаружила, что может отфильтровывать странный малагасийский акцент, поэтому она без труда слушала и отвечала по-французски. Бродя по рынку, она внимательно вглядывалась в лица торговцев. Ей показалось, что у этих людей есть какая-то гордость, не позволяющая им демонстрировать свой пыл, но от взгляда Уитни не ускользнуло, что бедность наложила свою печать на многих.
Куда они ездят на своих повозках, думала Уитни? Они не кажутся усталыми. Крепкие люди, могла бы она сказать. И кажутся довольными, хотя многие ходят босиком. Одежда их может быть пыльной, иногда рваной, но она всегда яркая. Женщины носят косы, их волосы тщательно уложены в замысловатые прически. Зома, решила Уитни, в такой же степени социальное явление, как и экономическое.
– Давай-ка прибавим шагу, красотка. – Он чувствовал между лопатками какое-то жжение. Когда Дуг поймал себя на том, что в третий раз оглядывается, он понял, что настало время двигаться дальше. – Мы сегодня должны сделать гораздо больше.
Уитни положила фрукты в корзину, где уже лежали овощи и кулек риса. Возможно, ей придется идти пешком и спать в палатке, подумала она, но не придется голодать.
Дуг молча наблюдал за ней, и его забавлял разительный контраст белой женщины с кожей цвета слоновой кости и светлыми волосами и темнокожих торговцев и покупателей – мужчин и женщин. В ней можно было безошибочно угадать класс даже тогда, когда она торговалась из-за высушенного перца или инжира. Она не в его стиле, сказал себе Дуг, вспоминая тот тип женщин, в перьях и блестках, к которому его обычно тянуло. Но ее трудно забыть.
Повинуясь внезапному импульсу. Дуг поднял мягкую хлопчатобумажную дамбу и обернул ее вокруг головы. Когда Уитни, смеясь, повернулась, она показалось ему настолько изумительно красивой, что Дуг потерял дар речи. Ему показалось, что он стал бледным как полотно. Ей стоило бы одеваться в белый шелк – прохладный, гладкий, подумал Дуг. Он был бы рад покупать его ей целыми километрами Он бы заворачивал ее в этот шелк, в километры этого шелка, а затем медленно снимал бы его, пока не осталась бы только ее кожа – такая же белая и гладкая. Он будет смотреть, как ее глаза темнеют, будет ощущать, как ее плоть становится жаркой. Когда он будет сжимать ее голову ладонями, то забудет, что она не в его стиле.
Уитни заметила, что его взгляд изменился, почувствовала внезапное напряжение в его руках. Ее сердце сильно забилось. Разве она не думала раньше о том, какой он любовник? И разве не думает об этом сейчас, когда чувствует, как желание захлестывает его? Вор, философ, оппортунист, смельчак. Кто бы он ни был, ее жизнь переплелась с его жизнью и возврата к старому больше нет. Когда придет время, они будут вместе. Это произойдет, как удар грома – без красивых слов, без свечей, без романтического сияния. Ей не требуется романтика, она знала, что его тело будет сильным, рот – жадным, а руки будут знать, к чему прикоснуться. Стоя на рынке, она забыла обо всем, не слышала экзотических звуков, не чувствовала экзотических запахов.
Опасная женщина, подумал Дуг. Когда сокровища уже почти в руках, Димитри висит на спине как обезьяна, он совершенно не может позволить себе думать о ней как о женщине. Женщины – женщины с большими глазами – всегда вели его к гибели.
Они были партнерами. У него были бумаги, у нее – деньги. Их взаимоотношения были так же сложны, как дорога к сокровищам.
– Тебе лучше на этом закончить, – довольно спокойно сказал Дуг. – Мы должны позаботиться о походных принадлежностях.
Уитни сделала долгий выдох и напомнила себе, что он уже обошелся ей более чем в семь тысяч долларов.
– Хорошо. – Но она все же купила дамбу, сказав себе, что это просто сувенир.
Около полудня они ждали поезд, стоя на перроне, рядом лежали рюкзаки, набитые продовольствием и походным снаряжением. Дуг был беспокоен, ему не терпелось начать действовать. Рискуя жизнью, он поставил свое будущее на маленький пакет бумаг, приклеенный к груди. Он всегда рисковал, но на этот раз он сорвет банк. Летом он будет сорить деньгами, лежа где-нибудь на горячем песке и попивая ром, а темноволосая и темноглазая женщина будет натирать его плечи маслом. У него будет столько денег, сколько нужно, чтобы Димитри его никогда не нашел, а если он захочет посуетиться, то только ради собственного удовольствия.
– Вот и поезд! – Чувствуя прилив возбуждения, Дуг повернулся к Уитни. Накинув на плечи шаль, она аккуратно записывала в свой блокнот очередные расходы. Казалось, что ей не жарко, в то время как его рубашка начала прилипать к спине. – Когда ты перестанешь все это записывать? – сказал Дуг, взяв ее за руку.
– Только добавлю стоимость твоего билета, партнер.
– Господи! Когда мы получим то, за чем едем, ты будешь стоять по колено в золоте, а тебя беспокоят какие-то несколько франков.
– Забавно, как быстро они прибавляются, а? – Улыбнувшись, Уитни засунула блокнот обратно в сумочку. – Следующая остановка – Таматаве.
Когда Дуг вошел в вагон вслед за Уитни, у платформы остановилась машина.
– Вот они. – Выпятив челюсть, Ремо положил руку на рукоятку пистолета. Пальцы другой руки коснулись повязки на лице. У него были личные счеты с Лордом. Поквитаться с ним будет приятно. Но тут маленькая рука с розовым обрубком пальца железной хваткой вцепилась в его плечо. Манжеты по-прежнему были белоснежными и в этот раз скреплялись запонками в виде золотых овалов. От прикосновения этой изящной руки – несмотря на уродство, даже элегантной – мышцы Ремо задрожали.
– Раньше ты позволял ему себя перехитрить. – Голос был тихим и очень ровным. Это был голос поэта.
– Считайте, что он уже мертвец.
Раздался приятный смех. Клубы дыма от дорогого французского табака поднялись в воздух. Ремо не позволил себе расслабиться и молчал, даже не пытаясь оправдаться. Манеры Димитри были обманчивыми, и Ремо уже приходилось слышать его мягкий, приятный смех, когда хозяин прижигал пятки жертвы огнем своей зажигалки с монограммой. Поэтому Ремо не пошевелился и не раскрыл рта.
– Лорд – мертвец с тех самых пор, как осмелился меня обокрасть. – В тоне Димитри послышались злобные нотки. Это был не гнев, а какое-то более сильное, холодное и спокойное чувство. Змея, изрыгая яд, не всегда находится в ярости. – Верни мне мою собственность, а потом убей его так, как тебе понравится. И принеси мне его уши.
Ремо жестом приказал человеку на заднем сиденье пойти за билетами.
– А женщина?
Последовал еще один клуб табачного дыма – Димитри размышлял над этим вопросом. Он уже давно понял, что поспешно принятые решения часто оставляют за собой запутанные следы. А он предпочитал, чтобы все было гладко.
– Симпатичная женщина, достаточно умная и решительная, раз сумела перерезать Бутрейну яремную вену. Постарайтесь причинить ей как можно меньше вреда и доставьте ко мне. Я хотел бы с ней поговорить.
Удовлетворенный, Димитри откинулся на сиденье, лениво наблюдая за поездом через затененное стекло машины. Страх, который испытывали его подчиненные, буквально витал в воздухе, и это его очень забавляло и доставляло ему удовольствие. В конце концов, страх – это самое элегантное оружие. Димитри сделал знак своей искалеченной рукой.
– Этот бизнес очень утомляет, – сказал он, когда Ремо закрыл за собой дверцу машины. Димитри деликатно вздохнул, поднеся к носу благоухающий шелковый носовой платок. Запахи пыли и животных ему надоели. – Поезжайте в отель, – приказал он молчаливому человеку за рулем. – Мне нужны сауна и массаж.
Уитни села у окна и приготовилась смотреть, как мимо будет проплывать Мадагаскар. Дуг уткнулся в путеводитель, что он неоднократно делал со вчерашнего дня.
– На Мадагаскаре по крайней мере тридцать девять видов лемуров и восемьсот видов бабочек.
– Впечатляюще. Не думала, что ты так интересуешься фауной.
Дуг взглянул на нее поверх книги.
– Здесь все змеи безвредны, – добавил он. – Если я собираюсь спать в палатке, такие маленькие подробности имеют для меня большое значение. Я считаю, что надо знать как можно больше о том месте, где мы будем путешествовать. Например, реки здесь полны крокодилов.
– Мне представляется, из-за этого идея купаться голыми отпадает.
– Нам придется встречаться с туземцами. Здесь много племен, и, если верить путеводителю, все они дружественно настроены.
– Это хорошая новость. Ты можешь сказать, как долго мы будем добираться до цели?
– Неделю, может быть, две. – Откинувшись назад, Дуг закурил. – Как по-французски будет «бриллиант»?
– Diamant. – Сощурившись, Уитни внимательно посмотрела на него. – Этот Димитри ворует бриллианты во Франции и контрабандой вывозит их сюда.
Дуг улыбнулся. Она была близка к разгадке, но все же недостаточно близка.
– Нет. Димитри много чего может, но к этому о не имеет никакого отношения.
– Значит, это бриллианты, и они украдены. Дуг подумал о бумагах:
– Это зависит от того, как посмотреть.
– Это первое, что пришло в голову, – сказала Уитни, взяв у него сигарету и затягиваясь. – А ты когда-нибудь думал о том, что будешь делать, если там ничего не окажется?
– Они там. – Он выдохнул дым и посмотрел на нее своими ясными зелеными глазами. – Они там.
Как всегда, Уитни почувствовала, что верит ему Не верить ему было невозможно.
– Что ты собираешься сделать со своей долей? Дуг вытянул ноги на соседнем с ней сиденье и, усмехнувшись, ответил:
– Буду купаться в деньгах.
Достав из корзины плод манго, она протянула его Дугу.
– А как насчет Димитри?
– Когда у меня будут сокровища, он может катиться ко всем чертям.
– Ты самодовольный сукин сын, Дуглас. Он откусил кусок манго.
– Я собираюсь стать богатым самодовольным сукиным сыном.
Заинтересовавшись, она взяла у него манго, чтобы попробовать самой, и нашла, что плод вполне приятный на вкус.
– Для тебя так важно быть богатым?
– Совершенно верно.
– Почему?
Он коротко взглянул на нее:
– Ты не сможешь этого понять, имея несколько миллионов галлонов сливочной помадки. Уитни пожала плечами:
– Давай просто скажем, что меня интересует твое мнение о богатстве.
– Когда ты богата и проигрываешь на скачках, ты просто теряешь деньги, а не просаживаешь плату за квартиру.
– К чему ты клонишь?
– Детка, ты когда-нибудь беспокоилась о том, где будешь ночевать?
Она откусила еще кусочек плода, прежде чем передать ему. Что-то в его голосе заставило ее почувствовать себя глупо.
– Нет.
Уитни погрузилась в молчание. А поезд все шел и шел вперед. Люди входили и выходили на станциях. В вагоне становилось жарко. В воздухе висел тяжелый запах пота, фруктов, пыли и грязи. Мужчина в белой панаме, сидевший за несколько рядов от них, вытер лицо большим носовым платком. Его лицо показалось Уитни знакомым – она улыбнулась. Мужчина спрятал платок и уткнулся в свою газету. Уитни безучастно отметила, что газета была на английском языке, и снова повернулась к окну.
Мелькали зеленые круглые холмы, почти безлесные. Изредка Уитни видела маленькие деревни или какие-то другие поселения с крытыми тростником крышами и широкими амбарами вдоль реки. Она не знала, что это за река. У Дуга был путеводитель, и он мог сказать ей точно. Она начала понимать, почему он пытался прочитать ей лекцию о природе Мадагаскара.
Она не заметила телефонных проводов и линий электропередачи. Люди, живущие на этих бесконечных голых пространствах, должно быть, выносливы, независимы и мало общаются с внешним миром. Уитни могла это высоко ценить, даже этим восхищаться, но не могла поставить себя на их место.
Она любила большой город с толпами народа, шумом, быстрым темпом жизни, но в то же время находила привлекательными деревенскую тишину и простор. Она ценила и полевой цветок, и шиншилловый воротник. И то, и другое доставляло ей удовольствие.
Вагон громыхал, скрипел и стонал, разговоры сливались в ровный гул. Пахло потом, но, к счастью, сквозняк приносил в вагон свежий воздух. Последний раз, когда Уитни, подчиняясь своей прихоти, ехала в поезде, у нее было отдельное купе с кондиционером, где пахло пудрой и цветами. Та поездка ни в какое сравнение не шла с этой.
Напротив них села женщина с ребенком, который сосал свой большой палец. Широко раскрыв глаза, он посмотрел на Уитни и, протянув пухлую ручонку, схватил ее за косу. Его мать, смутившись, оттащила его в сторону, быстро говоря что-то по-малагасийски.
– Нет, нет, все в порядке. – Смеясь, Уитни погладила малыша по щеке. Своими ручонками он, как тисками, ухватил ее за палец Развеселившись, Уитни знаком попросила его мать передать ей ребенка. После недолгих уговоров ребенок оказался у нее на коленях. – Привет, малыш.
– Я не уверен, что туземцы слышали о памперсах, – мягко сказал Дуг. Она только сморщила нос:
– Ты не любишь детей?
– Люблю, просто мне больше нравится, когда они сидят дома взаперти.
Засмеявшись, Уитни переключила свое внимание на младенца.
– Давай-ка посмотрим, что у нас есть, – сказала она ему, доставая из сумочки пудреницу. – Как насчет этого? Ты хочешь увидеть малыша? – Она поднесла к нему зеркало, радуясь его булькающему смеху. – Какой милый ребенок, – промурлыкала Уитни, скорее довольная не им, а собой – из-за того, что смогла его развеселить. Такой же довольный, как и она, ребенок подтолкнул зеркало к ее лицу.
– Какая милая тетя, – прокомментировал Дуг, заставив Уитни рассмеяться.
– А теперь давай ты. – Он не успел ничего сказать, как она уже передала ему ребенка:
– Ты отлично справишься.
Если Уитни ожидала, что Дуг проявит раздражение или неловкость, то она ошиблась. Так, как будто занимался этим всю жизнь. Дуг усадил малыша на колени и принялся его развлекать.
Это интересно, заметила Уитни. Оказывается, и у вора есть приятные черты характера. Откинувшись назад, Уитни наблюдала, как Дуг подбрасывает ребенка на коленях, издавая нелепые звуки.
– Ты никогда не думал о том, чтобы исправиться и открыть детски и сад?
Он приподнял брови и вырвал у нее зеркальце.
– Смотри сюда, – сказал он ребенку, держа зеркало под таким углом, чтобы от него мог отражаться солнечный луч. Визжа от восторга, ребенок схватил зеркальце и поднес его к лицу Дуга.
– Он хочет посмотреть на тебя в зеркале, чтобы увидеть обезьяну, – с вкрадчивой улыбкой сказала Уитни.
– Нахалка!
– От такого и слышу.
Чтобы доставить ребенку удовольствие. Дуг принялся корчить рожи в зеркале. Подпрыгивая от восторга, ребенок постучал по зеркалу, повернув его при этом так, что Дуг смог окинуть взглядом заднюю часть вагона. Увиденное заставило его напрячься, и он вернул зеркало в прежнее положение, вглядываясь более внимательно.
– Проклятие!
– Что такое?
Все еще показывая фокусы малышу, Дуг пристально посмотрел на нее. Пот проступил у него под мышками и ручьями потек по спине.
– Просто улыбайся, милая, и не заглядывай :а мою спину. Через несколько рядов от нас сидит пара наших друзей.
Пальцы Уитни вцепились в ручки сиденья, но она смогла заставить себя не смотреть в ту сторону."
– Мир тесен.
– Еще бы.
– У тебя есть какой-нибудь план?
– Я сейчас думаю об этом. – Он измерил взглядом расстояние до двери. Если они выйдут на следующей остановке, Ремо достанет их еще до того, как они успеют перейти платформу. Если Ремо здесь, значит, и Димитри близко. Он держит своих людей на коротком поводке. Дуг дал себе целую минуту на то, чтобы справиться с паникой. Им нужен отвлекающий маневр и неожиданный отход.
– Ты должна просто следовать за мной, – сказал Дуг вполголоса. – И когда я скажу «беги», схватишь рюкзак и побежишь к дверям.
Уитни оглядела вагон. В креслах жались женщины, старики, дети. Неподходящее место для представления, решила она.
– У меня есть выбор?
– Нет.
– Тогда бежим.
Поезд замедлял ход перед очередной остановкой. Скрипнули тормоза, запыхтел двигатель. Дуг ждал, когда толпа из входящих и выходящих пассажиров станет наиболее плотной.
– Извини, старик, – пробормотал он, обращаясь к ребенку, и дал ему мягкий, но довольно чувствительный шлепок. Дальше все происходило так, как задумал Дуг: ребенок отчаянно заревел, его обеспокоенная мать в тревоге вскочила со своего места. Дуг тоже встал, стараясь создать в переполненном проходе как можно больше беспорядка.
Поняв смысл игры, Уитни встала и толкнула мужчину справа, при этом из его рук выпали многочисленные свертки. Во все стороны, подпрыгивая, раскатились грейпфруты, попадая под ноги пассажирам.
Когда поезд вновь тронулся, между Ремо и Дугом стояли шесть человек, заполняя проход. Они оживленно переговаривались между собой по-малагасийски. Извиняющимся жестом Дуг поднял руки, опрокинув плетеную сумку с овощами. Ребенок продолжал издавать длинные вопли. Решив, что настало время действовать, Дуг схватил Уитни за запястье:
– Пора.
Они вместе ринулись к выходу. Оглянувшись, Дуг увидел, что Ремо вскочил с места и начал протискиваться через группу продолжающих спорить между собой пассажиров, которая загородила проход. Он заметил, что еще один человек, в панаме, отбросил в сторону газету и вскочил на ноги. Но ему тоже мешали пассажиры. Дуг пытался вспомнить, где он раньше видел это лицо, но не смог.
– Что теперь? – спросила Уитни, увидев, как у них под ногами замелькала земля.
– А теперь мы выходим. – Не медля ни секунды, Дуг прыгнул, увлекая ее за собой. Он обхватил ее руками, подвернув под себя, и они покатились вместе, слившись в одно целое. К тому моменту, когда они остановились, поезд был уже в нескольких метрах от них и набирал скорость.
– Черт побери! – разразилась проклятиями Уитни, лежа на нем сверху. – Мы могли свернуть себе шею.
– Да. – Он и лежал и у насыпи, с трудом переводя дыхание. Его руки двигались под ее юбкой, подбираясь к бедрам, однако Дуг вряд ли это замечал. – Но не свернули.
Уитни смерила его сердитым взглядом.
– Ну, значит, нам посчастливилось. Что теперь мы будем делать? – спросила она, убирая с лица рассыпавшиеся волосы. – Мы очутились в центре неизвестно чего, во многих километрах от того места, куда направлялись, и без всякого транспорта, чтобы туда попасть.
– У тебя есть ноги, – отпарировал Дуг.
– И у них тоже, – сказала она сквозь зубы. – Они сойдут на следующей остановке и вернутся, чтобы нас найти. У них пистолеты, а у нас манго и палатка.
– Поэтому чем быстрее мы перестанем спорить и двинемся в путь, тем лучше. – Без всяких церемоний он оттолкнул ее и встал. – Я никогда не говорил тебе, что мы отправляемся на пикник.
– Но и никогда не упоминал, что будешь стал кивать меня с движущегося поезда.
– Просто держи свою задницу наготове, дорогая. Потирая ушибленное бедро, Уитни поднялась и встала рядом с ним:
– Ты грубый, невежественный и очень неприятный.
– Ох, извините меня, пожалуйста. – Дуг отвесил ей насмешливый поклон:
– Герцогиня, не соблаговолите ли следовать вот этой дорогой, чтобы из нас не вышибли мозги?
Уитни отскочила в сторону и подняла рюкзак, который при падении выпал у нее из рук.
– Какой дорогой?
Дуг вскинул на плечи свой рюкзак.
– На север.
Глава 5
Пожав плечами, Уитни стала рассматривать то, что ей предлагали. Это было не похоже на то, что она привыкла видеть в огромных городах, к которым привыкла, такой обуви не носили на тех спортивных площадках, которые выбирают богатые.
Уитни купила туфли, затем корзину ручной работы, инстинктивно торгуясь на беглом французском.
Дуг восхищался, наблюдая за Уитни, которая, как оказалось, была прирожденным спорщиком. Ему нравилось, как она, забавляясь, торгуется из-за какого-нибудь пустяка. Казалось, что она будет разочарована, если торг закончится слишком быстро или цена упадет слишком драматически. Так как он никуда не мог от нее деться, Дуг решил относиться к делу философски и смириться с партнершей. На данный момент.
– Интересно, – сказал Дуг, – кто понесет все, что ты купила?
– Мы оставим покупки на складе вместе с багажом. И надо купить провизию. Нам же нужна еда? Ты ведь собираешься есть в этой экспедиции? – Глаза Уитни смеялись. Она взяла плод манго и покрутила им перед носом Дуга.
Он усмехнулся, выбрал второй, затем бросил оба в ее корзину.
– Только не очень увлекайся.
Уитни бродила среди прилавков, торгуясь и старательно экономя франки. Трогая пальцем ожерелье из ракушек, она рассматривала его так же внимательно, как делала бы это у Картье. Очень быстро она обнаружила, что может отфильтровывать странный малагасийский акцент, поэтому она без труда слушала и отвечала по-французски. Бродя по рынку, она внимательно вглядывалась в лица торговцев. Ей показалось, что у этих людей есть какая-то гордость, не позволяющая им демонстрировать свой пыл, но от взгляда Уитни не ускользнуло, что бедность наложила свою печать на многих.
Куда они ездят на своих повозках, думала Уитни? Они не кажутся усталыми. Крепкие люди, могла бы она сказать. И кажутся довольными, хотя многие ходят босиком. Одежда их может быть пыльной, иногда рваной, но она всегда яркая. Женщины носят косы, их волосы тщательно уложены в замысловатые прически. Зома, решила Уитни, в такой же степени социальное явление, как и экономическое.
– Давай-ка прибавим шагу, красотка. – Он чувствовал между лопатками какое-то жжение. Когда Дуг поймал себя на том, что в третий раз оглядывается, он понял, что настало время двигаться дальше. – Мы сегодня должны сделать гораздо больше.
Уитни положила фрукты в корзину, где уже лежали овощи и кулек риса. Возможно, ей придется идти пешком и спать в палатке, подумала она, но не придется голодать.
Дуг молча наблюдал за ней, и его забавлял разительный контраст белой женщины с кожей цвета слоновой кости и светлыми волосами и темнокожих торговцев и покупателей – мужчин и женщин. В ней можно было безошибочно угадать класс даже тогда, когда она торговалась из-за высушенного перца или инжира. Она не в его стиле, сказал себе Дуг, вспоминая тот тип женщин, в перьях и блестках, к которому его обычно тянуло. Но ее трудно забыть.
Повинуясь внезапному импульсу. Дуг поднял мягкую хлопчатобумажную дамбу и обернул ее вокруг головы. Когда Уитни, смеясь, повернулась, она показалось ему настолько изумительно красивой, что Дуг потерял дар речи. Ему показалось, что он стал бледным как полотно. Ей стоило бы одеваться в белый шелк – прохладный, гладкий, подумал Дуг. Он был бы рад покупать его ей целыми километрами Он бы заворачивал ее в этот шелк, в километры этого шелка, а затем медленно снимал бы его, пока не осталась бы только ее кожа – такая же белая и гладкая. Он будет смотреть, как ее глаза темнеют, будет ощущать, как ее плоть становится жаркой. Когда он будет сжимать ее голову ладонями, то забудет, что она не в его стиле.
Уитни заметила, что его взгляд изменился, почувствовала внезапное напряжение в его руках. Ее сердце сильно забилось. Разве она не думала раньше о том, какой он любовник? И разве не думает об этом сейчас, когда чувствует, как желание захлестывает его? Вор, философ, оппортунист, смельчак. Кто бы он ни был, ее жизнь переплелась с его жизнью и возврата к старому больше нет. Когда придет время, они будут вместе. Это произойдет, как удар грома – без красивых слов, без свечей, без романтического сияния. Ей не требуется романтика, она знала, что его тело будет сильным, рот – жадным, а руки будут знать, к чему прикоснуться. Стоя на рынке, она забыла обо всем, не слышала экзотических звуков, не чувствовала экзотических запахов.
Опасная женщина, подумал Дуг. Когда сокровища уже почти в руках, Димитри висит на спине как обезьяна, он совершенно не может позволить себе думать о ней как о женщине. Женщины – женщины с большими глазами – всегда вели его к гибели.
Они были партнерами. У него были бумаги, у нее – деньги. Их взаимоотношения были так же сложны, как дорога к сокровищам.
– Тебе лучше на этом закончить, – довольно спокойно сказал Дуг. – Мы должны позаботиться о походных принадлежностях.
Уитни сделала долгий выдох и напомнила себе, что он уже обошелся ей более чем в семь тысяч долларов.
– Хорошо. – Но она все же купила дамбу, сказав себе, что это просто сувенир.
Около полудня они ждали поезд, стоя на перроне, рядом лежали рюкзаки, набитые продовольствием и походным снаряжением. Дуг был беспокоен, ему не терпелось начать действовать. Рискуя жизнью, он поставил свое будущее на маленький пакет бумаг, приклеенный к груди. Он всегда рисковал, но на этот раз он сорвет банк. Летом он будет сорить деньгами, лежа где-нибудь на горячем песке и попивая ром, а темноволосая и темноглазая женщина будет натирать его плечи маслом. У него будет столько денег, сколько нужно, чтобы Димитри его никогда не нашел, а если он захочет посуетиться, то только ради собственного удовольствия.
– Вот и поезд! – Чувствуя прилив возбуждения, Дуг повернулся к Уитни. Накинув на плечи шаль, она аккуратно записывала в свой блокнот очередные расходы. Казалось, что ей не жарко, в то время как его рубашка начала прилипать к спине. – Когда ты перестанешь все это записывать? – сказал Дуг, взяв ее за руку.
– Только добавлю стоимость твоего билета, партнер.
– Господи! Когда мы получим то, за чем едем, ты будешь стоять по колено в золоте, а тебя беспокоят какие-то несколько франков.
– Забавно, как быстро они прибавляются, а? – Улыбнувшись, Уитни засунула блокнот обратно в сумочку. – Следующая остановка – Таматаве.
Когда Дуг вошел в вагон вслед за Уитни, у платформы остановилась машина.
– Вот они. – Выпятив челюсть, Ремо положил руку на рукоятку пистолета. Пальцы другой руки коснулись повязки на лице. У него были личные счеты с Лордом. Поквитаться с ним будет приятно. Но тут маленькая рука с розовым обрубком пальца железной хваткой вцепилась в его плечо. Манжеты по-прежнему были белоснежными и в этот раз скреплялись запонками в виде золотых овалов. От прикосновения этой изящной руки – несмотря на уродство, даже элегантной – мышцы Ремо задрожали.
– Раньше ты позволял ему себя перехитрить. – Голос был тихим и очень ровным. Это был голос поэта.
– Считайте, что он уже мертвец.
Раздался приятный смех. Клубы дыма от дорогого французского табака поднялись в воздух. Ремо не позволил себе расслабиться и молчал, даже не пытаясь оправдаться. Манеры Димитри были обманчивыми, и Ремо уже приходилось слышать его мягкий, приятный смех, когда хозяин прижигал пятки жертвы огнем своей зажигалки с монограммой. Поэтому Ремо не пошевелился и не раскрыл рта.
– Лорд – мертвец с тех самых пор, как осмелился меня обокрасть. – В тоне Димитри послышались злобные нотки. Это был не гнев, а какое-то более сильное, холодное и спокойное чувство. Змея, изрыгая яд, не всегда находится в ярости. – Верни мне мою собственность, а потом убей его так, как тебе понравится. И принеси мне его уши.
Ремо жестом приказал человеку на заднем сиденье пойти за билетами.
– А женщина?
Последовал еще один клуб табачного дыма – Димитри размышлял над этим вопросом. Он уже давно понял, что поспешно принятые решения часто оставляют за собой запутанные следы. А он предпочитал, чтобы все было гладко.
– Симпатичная женщина, достаточно умная и решительная, раз сумела перерезать Бутрейну яремную вену. Постарайтесь причинить ей как можно меньше вреда и доставьте ко мне. Я хотел бы с ней поговорить.
Удовлетворенный, Димитри откинулся на сиденье, лениво наблюдая за поездом через затененное стекло машины. Страх, который испытывали его подчиненные, буквально витал в воздухе, и это его очень забавляло и доставляло ему удовольствие. В конце концов, страх – это самое элегантное оружие. Димитри сделал знак своей искалеченной рукой.
– Этот бизнес очень утомляет, – сказал он, когда Ремо закрыл за собой дверцу машины. Димитри деликатно вздохнул, поднеся к носу благоухающий шелковый носовой платок. Запахи пыли и животных ему надоели. – Поезжайте в отель, – приказал он молчаливому человеку за рулем. – Мне нужны сауна и массаж.
Уитни села у окна и приготовилась смотреть, как мимо будет проплывать Мадагаскар. Дуг уткнулся в путеводитель, что он неоднократно делал со вчерашнего дня.
– На Мадагаскаре по крайней мере тридцать девять видов лемуров и восемьсот видов бабочек.
– Впечатляюще. Не думала, что ты так интересуешься фауной.
Дуг взглянул на нее поверх книги.
– Здесь все змеи безвредны, – добавил он. – Если я собираюсь спать в палатке, такие маленькие подробности имеют для меня большое значение. Я считаю, что надо знать как можно больше о том месте, где мы будем путешествовать. Например, реки здесь полны крокодилов.
– Мне представляется, из-за этого идея купаться голыми отпадает.
– Нам придется встречаться с туземцами. Здесь много племен, и, если верить путеводителю, все они дружественно настроены.
– Это хорошая новость. Ты можешь сказать, как долго мы будем добираться до цели?
– Неделю, может быть, две. – Откинувшись назад, Дуг закурил. – Как по-французски будет «бриллиант»?
– Diamant. – Сощурившись, Уитни внимательно посмотрела на него. – Этот Димитри ворует бриллианты во Франции и контрабандой вывозит их сюда.
Дуг улыбнулся. Она была близка к разгадке, но все же недостаточно близка.
– Нет. Димитри много чего может, но к этому о не имеет никакого отношения.
– Значит, это бриллианты, и они украдены. Дуг подумал о бумагах:
– Это зависит от того, как посмотреть.
– Это первое, что пришло в голову, – сказала Уитни, взяв у него сигарету и затягиваясь. – А ты когда-нибудь думал о том, что будешь делать, если там ничего не окажется?
– Они там. – Он выдохнул дым и посмотрел на нее своими ясными зелеными глазами. – Они там.
Как всегда, Уитни почувствовала, что верит ему Не верить ему было невозможно.
– Что ты собираешься сделать со своей долей? Дуг вытянул ноги на соседнем с ней сиденье и, усмехнувшись, ответил:
– Буду купаться в деньгах.
Достав из корзины плод манго, она протянула его Дугу.
– А как насчет Димитри?
– Когда у меня будут сокровища, он может катиться ко всем чертям.
– Ты самодовольный сукин сын, Дуглас. Он откусил кусок манго.
– Я собираюсь стать богатым самодовольным сукиным сыном.
Заинтересовавшись, она взяла у него манго, чтобы попробовать самой, и нашла, что плод вполне приятный на вкус.
– Для тебя так важно быть богатым?
– Совершенно верно.
– Почему?
Он коротко взглянул на нее:
– Ты не сможешь этого понять, имея несколько миллионов галлонов сливочной помадки. Уитни пожала плечами:
– Давай просто скажем, что меня интересует твое мнение о богатстве.
– Когда ты богата и проигрываешь на скачках, ты просто теряешь деньги, а не просаживаешь плату за квартиру.
– К чему ты клонишь?
– Детка, ты когда-нибудь беспокоилась о том, где будешь ночевать?
Она откусила еще кусочек плода, прежде чем передать ему. Что-то в его голосе заставило ее почувствовать себя глупо.
– Нет.
Уитни погрузилась в молчание. А поезд все шел и шел вперед. Люди входили и выходили на станциях. В вагоне становилось жарко. В воздухе висел тяжелый запах пота, фруктов, пыли и грязи. Мужчина в белой панаме, сидевший за несколько рядов от них, вытер лицо большим носовым платком. Его лицо показалось Уитни знакомым – она улыбнулась. Мужчина спрятал платок и уткнулся в свою газету. Уитни безучастно отметила, что газета была на английском языке, и снова повернулась к окну.
Мелькали зеленые круглые холмы, почти безлесные. Изредка Уитни видела маленькие деревни или какие-то другие поселения с крытыми тростником крышами и широкими амбарами вдоль реки. Она не знала, что это за река. У Дуга был путеводитель, и он мог сказать ей точно. Она начала понимать, почему он пытался прочитать ей лекцию о природе Мадагаскара.
Она не заметила телефонных проводов и линий электропередачи. Люди, живущие на этих бесконечных голых пространствах, должно быть, выносливы, независимы и мало общаются с внешним миром. Уитни могла это высоко ценить, даже этим восхищаться, но не могла поставить себя на их место.
Она любила большой город с толпами народа, шумом, быстрым темпом жизни, но в то же время находила привлекательными деревенскую тишину и простор. Она ценила и полевой цветок, и шиншилловый воротник. И то, и другое доставляло ей удовольствие.
Вагон громыхал, скрипел и стонал, разговоры сливались в ровный гул. Пахло потом, но, к счастью, сквозняк приносил в вагон свежий воздух. Последний раз, когда Уитни, подчиняясь своей прихоти, ехала в поезде, у нее было отдельное купе с кондиционером, где пахло пудрой и цветами. Та поездка ни в какое сравнение не шла с этой.
Напротив них села женщина с ребенком, который сосал свой большой палец. Широко раскрыв глаза, он посмотрел на Уитни и, протянув пухлую ручонку, схватил ее за косу. Его мать, смутившись, оттащила его в сторону, быстро говоря что-то по-малагасийски.
– Нет, нет, все в порядке. – Смеясь, Уитни погладила малыша по щеке. Своими ручонками он, как тисками, ухватил ее за палец Развеселившись, Уитни знаком попросила его мать передать ей ребенка. После недолгих уговоров ребенок оказался у нее на коленях. – Привет, малыш.
– Я не уверен, что туземцы слышали о памперсах, – мягко сказал Дуг. Она только сморщила нос:
– Ты не любишь детей?
– Люблю, просто мне больше нравится, когда они сидят дома взаперти.
Засмеявшись, Уитни переключила свое внимание на младенца.
– Давай-ка посмотрим, что у нас есть, – сказала она ему, доставая из сумочки пудреницу. – Как насчет этого? Ты хочешь увидеть малыша? – Она поднесла к нему зеркало, радуясь его булькающему смеху. – Какой милый ребенок, – промурлыкала Уитни, скорее довольная не им, а собой – из-за того, что смогла его развеселить. Такой же довольный, как и она, ребенок подтолкнул зеркало к ее лицу.
– Какая милая тетя, – прокомментировал Дуг, заставив Уитни рассмеяться.
– А теперь давай ты. – Он не успел ничего сказать, как она уже передала ему ребенка:
– Ты отлично справишься.
Если Уитни ожидала, что Дуг проявит раздражение или неловкость, то она ошиблась. Так, как будто занимался этим всю жизнь. Дуг усадил малыша на колени и принялся его развлекать.
Это интересно, заметила Уитни. Оказывается, и у вора есть приятные черты характера. Откинувшись назад, Уитни наблюдала, как Дуг подбрасывает ребенка на коленях, издавая нелепые звуки.
– Ты никогда не думал о том, чтобы исправиться и открыть детски и сад?
Он приподнял брови и вырвал у нее зеркальце.
– Смотри сюда, – сказал он ребенку, держа зеркало под таким углом, чтобы от него мог отражаться солнечный луч. Визжа от восторга, ребенок схватил зеркальце и поднес его к лицу Дуга.
– Он хочет посмотреть на тебя в зеркале, чтобы увидеть обезьяну, – с вкрадчивой улыбкой сказала Уитни.
– Нахалка!
– От такого и слышу.
Чтобы доставить ребенку удовольствие. Дуг принялся корчить рожи в зеркале. Подпрыгивая от восторга, ребенок постучал по зеркалу, повернув его при этом так, что Дуг смог окинуть взглядом заднюю часть вагона. Увиденное заставило его напрячься, и он вернул зеркало в прежнее положение, вглядываясь более внимательно.
– Проклятие!
– Что такое?
Все еще показывая фокусы малышу, Дуг пристально посмотрел на нее. Пот проступил у него под мышками и ручьями потек по спине.
– Просто улыбайся, милая, и не заглядывай :а мою спину. Через несколько рядов от нас сидит пара наших друзей.
Пальцы Уитни вцепились в ручки сиденья, но она смогла заставить себя не смотреть в ту сторону."
– Мир тесен.
– Еще бы.
– У тебя есть какой-нибудь план?
– Я сейчас думаю об этом. – Он измерил взглядом расстояние до двери. Если они выйдут на следующей остановке, Ремо достанет их еще до того, как они успеют перейти платформу. Если Ремо здесь, значит, и Димитри близко. Он держит своих людей на коротком поводке. Дуг дал себе целую минуту на то, чтобы справиться с паникой. Им нужен отвлекающий маневр и неожиданный отход.
– Ты должна просто следовать за мной, – сказал Дуг вполголоса. – И когда я скажу «беги», схватишь рюкзак и побежишь к дверям.
Уитни оглядела вагон. В креслах жались женщины, старики, дети. Неподходящее место для представления, решила она.
– У меня есть выбор?
– Нет.
– Тогда бежим.
Поезд замедлял ход перед очередной остановкой. Скрипнули тормоза, запыхтел двигатель. Дуг ждал, когда толпа из входящих и выходящих пассажиров станет наиболее плотной.
– Извини, старик, – пробормотал он, обращаясь к ребенку, и дал ему мягкий, но довольно чувствительный шлепок. Дальше все происходило так, как задумал Дуг: ребенок отчаянно заревел, его обеспокоенная мать в тревоге вскочила со своего места. Дуг тоже встал, стараясь создать в переполненном проходе как можно больше беспорядка.
Поняв смысл игры, Уитни встала и толкнула мужчину справа, при этом из его рук выпали многочисленные свертки. Во все стороны, подпрыгивая, раскатились грейпфруты, попадая под ноги пассажирам.
Когда поезд вновь тронулся, между Ремо и Дугом стояли шесть человек, заполняя проход. Они оживленно переговаривались между собой по-малагасийски. Извиняющимся жестом Дуг поднял руки, опрокинув плетеную сумку с овощами. Ребенок продолжал издавать длинные вопли. Решив, что настало время действовать, Дуг схватил Уитни за запястье:
– Пора.
Они вместе ринулись к выходу. Оглянувшись, Дуг увидел, что Ремо вскочил с места и начал протискиваться через группу продолжающих спорить между собой пассажиров, которая загородила проход. Он заметил, что еще один человек, в панаме, отбросил в сторону газету и вскочил на ноги. Но ему тоже мешали пассажиры. Дуг пытался вспомнить, где он раньше видел это лицо, но не смог.
– Что теперь? – спросила Уитни, увидев, как у них под ногами замелькала земля.
– А теперь мы выходим. – Не медля ни секунды, Дуг прыгнул, увлекая ее за собой. Он обхватил ее руками, подвернув под себя, и они покатились вместе, слившись в одно целое. К тому моменту, когда они остановились, поезд был уже в нескольких метрах от них и набирал скорость.
– Черт побери! – разразилась проклятиями Уитни, лежа на нем сверху. – Мы могли свернуть себе шею.
– Да. – Он и лежал и у насыпи, с трудом переводя дыхание. Его руки двигались под ее юбкой, подбираясь к бедрам, однако Дуг вряд ли это замечал. – Но не свернули.
Уитни смерила его сердитым взглядом.
– Ну, значит, нам посчастливилось. Что теперь мы будем делать? – спросила она, убирая с лица рассыпавшиеся волосы. – Мы очутились в центре неизвестно чего, во многих километрах от того места, куда направлялись, и без всякого транспорта, чтобы туда попасть.
– У тебя есть ноги, – отпарировал Дуг.
– И у них тоже, – сказала она сквозь зубы. – Они сойдут на следующей остановке и вернутся, чтобы нас найти. У них пистолеты, а у нас манго и палатка.
– Поэтому чем быстрее мы перестанем спорить и двинемся в путь, тем лучше. – Без всяких церемоний он оттолкнул ее и встал. – Я никогда не говорил тебе, что мы отправляемся на пикник.
– Но и никогда не упоминал, что будешь стал кивать меня с движущегося поезда.
– Просто держи свою задницу наготове, дорогая. Потирая ушибленное бедро, Уитни поднялась и встала рядом с ним:
– Ты грубый, невежественный и очень неприятный.
– Ох, извините меня, пожалуйста. – Дуг отвесил ей насмешливый поклон:
– Герцогиня, не соблаговолите ли следовать вот этой дорогой, чтобы из нас не вышибли мозги?
Уитни отскочила в сторону и подняла рюкзак, который при падении выпал у нее из рук.
– Какой дорогой?
Дуг вскинул на плечи свой рюкзак.
– На север.
Глава 5
Уитни всегда очень любила горы. Она с удовольствием вспоминала те две недели, которые провела, катаясь на лыжах в швейцарских Альпах. По утрам она на подъемнике взбиралась на вершину, восхищаясь открывавшимся видом. А стремительный спуск, когда она со свистом рассекала воздух, также приводил ее в восторг. Много хорошего можно было вспомнить и об уютном apresski[2] с горячим ромом и потрескивающим огнем.
Однажды ей довелось праздно провести уик-энд на вилле в Греции, которая находилась высоко на склоне горы, возвышавшейся над Эгейским морем. Ей очень понравились высота, открывающийся вид, природа, дух древности, когда она смотрела на все это с терракотового балкона.
Однако Уитни никогда не доводилось лазить по горам. Когда сводит ноги и пот льется ручьями, когда приходится ступать по земле собственными ногами и цепляться за скалы, природа кажется совсем не такой, как с балкона роскошной виллы.
На север, сказал он. Уитни была в мрачном настроении, но старалась не отставать от Дуга, то поднимаясь вверх по неровным, скалистым склонам, то спускаясь вниз, чувствуя, как пот стекает по ее спине. Она не отстанет от Лорда, пообещала себе Уитни. У него конверт. Но хотя она шла рядом с ним, потела вместе с ним, тяжело дышала около него – не было никаких причин, которые могли бы заставить ее с ним разговаривать.
До сих пор никто, абсолютно никто не посмел бы ей сказать, чтобы она держала свою задницу наготове, а сказав, выйти сухим из воды.
Но она решила, что он еще получит свое, хотя на это могут потребоваться дни, даже недели. Отец нередко говорил ей об одном правиле в бизнесе – слегка охлажденная временем месть значительно приятнее.
Они шли на север. Дуг озирался по сторонам, глядя на неровные, крутые склоны холмов. Вокруг преобладал однообразный зеленый цвет. Высокая трава колыхалась на ветру. Там, где эрозия победила, на земле выделялись грубые красные шрамы. И скалы – бесконечные скалы, о которых они никогда не забудут. Выше по склонам росли немногочисленные чахлые деревья, но сейчас Дуга не интересовала тень. С вершины, на которой они стояли, не было видно ничего, что говорило бы о присутствии человека, – ни хижин, ни обработанных полей. Ни одной живой души. Именно этого он и хотел сейчас.
В предыдущую ночь, когда Уитни спала, он изучал карту Мадагаскара, вырванную из украденной в библиотеке книги. Дуг терпеть не мог, когда портят книги – они были его отдушиной в детстве и составляли ему компанию в зрелости. Но в данном случае это было необходимо. Неровно оторванный листок бумаги прекрасно умещался в его кармане, а книга оставалась в рюкзаке. Мысленно Дуг разделил местность на три параллельные полосы. Оживленные западные долины его не интересовали. Поднявшись наверх по скалистой, неровной тропе. Дуг надеялся, что оставил их далеко в стороне. Они как можно дольше будут держаться в горной местности, избегать берегов рек и открытых пространств. В тот раз Димитри оказался ближе, чем он предполагал. Дуг не хотел снова ошибиться.
Жара была гнетущей, но запасов воды им должно хватить до утра. Он позаботится о том, чтобы их пополнить, когда это будет нужно. Ему нужно определить, как далеко на север необходимо зайти, прежде чем рискнуть отклониться к востоку, на побережье, где легче идти.
Наверно, Димитри ждет их в Таматаве, нежится на солнце, потягивает вино и кушает свежую рыбу. Если рассуждать логически, они должны избежать Таматаве, поскольку это их первая остановка.
Дуг был не прочь напрячь всю свою сообразительность, причем чем выше ставки, тем лучше. Тем слаще выигрыш, как он однажды сказал Уитни. Но в игре с Димитри… Димитри – это другое дело.
Он подтянул лямки своего рюкзака так, чтобы вес его равномерно распределялся по спине. Положение осложнялось еще тем, что на этот раз ему надо думать не только о себе. Дуг так долго избегал работать с партнерами именно потому, что он предпочитал заботиться только об одном человеке. О самом себе. Он коротко взглянул на Уитни, которая хранила ледяное молчание с тех пор, как они ушли в сторону от железнодорожной колеи и направились в горы.
Однажды ей довелось праздно провести уик-энд на вилле в Греции, которая находилась высоко на склоне горы, возвышавшейся над Эгейским морем. Ей очень понравились высота, открывающийся вид, природа, дух древности, когда она смотрела на все это с терракотового балкона.
Однако Уитни никогда не доводилось лазить по горам. Когда сводит ноги и пот льется ручьями, когда приходится ступать по земле собственными ногами и цепляться за скалы, природа кажется совсем не такой, как с балкона роскошной виллы.
На север, сказал он. Уитни была в мрачном настроении, но старалась не отставать от Дуга, то поднимаясь вверх по неровным, скалистым склонам, то спускаясь вниз, чувствуя, как пот стекает по ее спине. Она не отстанет от Лорда, пообещала себе Уитни. У него конверт. Но хотя она шла рядом с ним, потела вместе с ним, тяжело дышала около него – не было никаких причин, которые могли бы заставить ее с ним разговаривать.
До сих пор никто, абсолютно никто не посмел бы ей сказать, чтобы она держала свою задницу наготове, а сказав, выйти сухим из воды.
Но она решила, что он еще получит свое, хотя на это могут потребоваться дни, даже недели. Отец нередко говорил ей об одном правиле в бизнесе – слегка охлажденная временем месть значительно приятнее.
Они шли на север. Дуг озирался по сторонам, глядя на неровные, крутые склоны холмов. Вокруг преобладал однообразный зеленый цвет. Высокая трава колыхалась на ветру. Там, где эрозия победила, на земле выделялись грубые красные шрамы. И скалы – бесконечные скалы, о которых они никогда не забудут. Выше по склонам росли немногочисленные чахлые деревья, но сейчас Дуга не интересовала тень. С вершины, на которой они стояли, не было видно ничего, что говорило бы о присутствии человека, – ни хижин, ни обработанных полей. Ни одной живой души. Именно этого он и хотел сейчас.
В предыдущую ночь, когда Уитни спала, он изучал карту Мадагаскара, вырванную из украденной в библиотеке книги. Дуг терпеть не мог, когда портят книги – они были его отдушиной в детстве и составляли ему компанию в зрелости. Но в данном случае это было необходимо. Неровно оторванный листок бумаги прекрасно умещался в его кармане, а книга оставалась в рюкзаке. Мысленно Дуг разделил местность на три параллельные полосы. Оживленные западные долины его не интересовали. Поднявшись наверх по скалистой, неровной тропе. Дуг надеялся, что оставил их далеко в стороне. Они как можно дольше будут держаться в горной местности, избегать берегов рек и открытых пространств. В тот раз Димитри оказался ближе, чем он предполагал. Дуг не хотел снова ошибиться.
Жара была гнетущей, но запасов воды им должно хватить до утра. Он позаботится о том, чтобы их пополнить, когда это будет нужно. Ему нужно определить, как далеко на север необходимо зайти, прежде чем рискнуть отклониться к востоку, на побережье, где легче идти.
Наверно, Димитри ждет их в Таматаве, нежится на солнце, потягивает вино и кушает свежую рыбу. Если рассуждать логически, они должны избежать Таматаве, поскольку это их первая остановка.
Дуг был не прочь напрячь всю свою сообразительность, причем чем выше ставки, тем лучше. Тем слаще выигрыш, как он однажды сказал Уитни. Но в игре с Димитри… Димитри – это другое дело.
Он подтянул лямки своего рюкзака так, чтобы вес его равномерно распределялся по спине. Положение осложнялось еще тем, что на этот раз ему надо думать не только о себе. Дуг так долго избегал работать с партнерами именно потому, что он предпочитал заботиться только об одном человеке. О самом себе. Он коротко взглянул на Уитни, которая хранила ледяное молчание с тех пор, как они ушли в сторону от железнодорожной колеи и направились в горы.