Робертс Нора. Имитатор

   – Спасибо, что уделили мне время, – начала Ева.
   – Я так и думала, что вы сегодня позвоните. – Мира жестом пригласила ее сесть в кресло. – Все только и говорят, что о вашем новом деле. Детали просто чудовищны.
   – Чем чудовищнее детали, тем больше шума.
   – Да, вы правы. – Не сомневаясь, что Ева весь день существовала на одном кофе, Мира предложила чай. – Не знаю, чему из того, что я слышала, можно доверять.
   – Я как раз составляю рапорт. Знаю, сейчас еще рано просить вас о составлении психологического портрета, но на этот раз мне не хочется ждать. Если я права, для него это только начало. Его целью была не Джейси Вутон как личность. Думаю, он ее не знал, да и она его не знала.
   – Вы полагаете, это был случайный выбор?
   – Не совсем так. Ему нужна была женщина определенного типа, лицензированная профессионалка. Желто-билетница. Короче – шлюха. Уличная проститутка из бедного городского квартала. У него были весьма определенные требования. Вутон мертва, потому что она отвечала этим требованиям. Ему требовалось именно это, не больше и не меньше. Я вам устно изложу все, что у меня есть, а когда все обработаю, пошлю вам файл. Но мне хотелось бы быть уверенной, что я двигаюсь в верном направлении.
   – Расскажите мне все, что знаете. – Мира протянула ей тонкую фарфоровую чашку и снова села, балансируя своей собственной чашкой на колене.
   Ева начала с описания жертвы, рассказала Мире, в каком виде была найдена Джейси Вутон, затем описала записку, перечислила все, что ей и Морсу удалось установить на этот момент.
   – Джек, – пробормотала Мира. – Джек Потрошитель.
   Ева наклонилась вперед.
   – Вы о нем знаете?
   – Любой психолог-криминалист, если он не даром ест свой хлеб, изучал дело Джека Потрошителя. Думаете, мы имеем дело с имитатором?
   – А вы?
   Откинувшись на спинку кресла, Мира отпила из своей чашки.
   – Он, безусловно, позаботился о том, чтобы мы пришли к такому выводу. Он человек образованный. Эгоцентричный. Испытывает отвращение к женщинам. Тот факт, что он выбрал именно этот способ убийства, говорит о многом. Его прототип нападал на женщин и уродовал их по-разному. Наш, с позволения сказать, герой решил сымитировать тот случай, когда Потрошитель убивает жертву и удаляет то, что делает ее женщиной. – Ева задумчиво кивнула. Она и сама уже пришла к тому же выводу. – Он практически кастрировал ее, лишил пола, – продолжала Мира. – Женские половые органы в его представлении символизируют похоть, насилие, подавление, унижение. Его отношения с женщинами никак нельзя назвать здоровыми и традиционными. Он считает себя избранным – необыкновенно умным, возможно, гениальным. Поэтому ему нужны только вы, Ева.
   – Для чего?
   – В качестве противника. Величайший преступник современности, загадочный, неуловимый… Он не может допустить, чтобы его преследовал самый заурядный коп. Согласна, он, скорее всего, не знал Джейси Вутон. Все его представления о ней сводились лишь к тому, что для него она была подходящей жертвой. Но вас он знает. Для него вы такая же жертва, как и она. Нет, не такая же. Вы – нечто большее. Она была лишь пешкой в его игре. Вы его цель.
   Об этом Ева тоже уже успела подумать, но все еще гадала, как обратить это обстоятельство на пользу делу.
   – Он не хочет моей смерти.
   – Нет. Во всяком случае, не сейчас. – Мира озабоченно нахмурилась. – Он хочет, чтобы вы жили, хочет наблюдать, как вы за ним гоняетесь. Наблюдать, как репортеры расписывают его подвиги и вашу погоню. Тон записки – издевательский. Ему хотелось бы и дальше дразнить вас. Вы для него не просто коп, а престижный коп, да к тому же еще и женщина. Он никогда не проиграет женщине, он уверен, что раздавит вас, станет вашим первым большим поражением. Для него именно в этом состоит кайф.
   – Значит, он здорово разозлится, когда я спущу его с небес на землю.
   – Он может наброситься на вас, если поймет, что вы подобрались слишком близко и можете разрушить его фантазию. Сейчас он бросает вам вызов и ему кажется, что он на коне, но он не потерпит унижения, не позволит женщине себя остановить. – Мира покачала головой. – Многое зависит от того, насколько он ассоциирует себя с личностью Потрошителя, а также от того, кого именно из предполагаемых прототипов он считает Потрошителем. Это проблематично, Ева. Когда он написал «образчик моей работы», означает ли это, что для него это проба пера, или он уже убивал раньше и это сошло ему с рук?
   – Это его первое дело здесь, в Нью-Йорке, но я проверю его через Интерпол. Джеку Потрошителю постоянно пытаются подражать разного рода психи, но я не знаю ни одного случая, когда такой подражатель остался бы не пойманным.
   – Держите меня в курсе, и я составлю более полноценный портрет.
   – Ценю вашу помощь. – Ева встала и помедлила. – Послушайте, у Пибоди сегодня утром возникла небольшая проблема. Жертва выглядела довольно скверно, и… ну, словом, ей стало плохо. И теперь она комплексует. Как будто до нее не было на свете полицейских, которым хоть раз в жизни не случалось облевать свои ботинки. Плюс ко всему, она готовится к экзамену на детектива, ну и, конечно, психует. И еще она ищет квартиру на пару с Макнабом. Я об этом даже думать не хочу, но ее-то это напрягает. Словом, не могли бы вы уделить ей минутку? Погладьте ее по головке, приободрите как-нибудь… О черт! Откуда мне знать? На ваше усмотрение.
   Мира коротко рассмеялась:
   – Это очень мило с вашей стороны – так беспокоиться о ней.
   – Не хочу я быть милой, – решительно возразила Ева. – Не хочу беспокоиться о ней. Просто раздрай ей сейчас ни к чему.
   – Я с ней поговорю, – пообещала Мира. – А как обстоят дела у вас?
   – У меня? Прекрасно. Никаких жалоб. Гм… А вы как поживаете?
   – Хорошо. Ко мне приехала дочь с мужем и детьми – погостить на несколько дней. Я им всегда рада. Для меня это шанс поиграть в бабушку.
   – Понятно.
   На самом деле ничего ей не было понятно. Мира в своем шикарном льдисто-голубом костюме, выгодно подчеркивающем красоту ног, по мнению Евы, не отвечала ничьим представлениям о бабушке.
   – Мне очень хотелось бы познакомить вас с ними.
   – Ну, не знаю…
   – В воскресенье мы устраиваем семейный пикник в собственном дворе! Я была бы очень рада, если бы вы с Горком тоже пришли. Часа в два, – добавила она, прежде чем Ева успела ответить.
   – В воскресенье. – В горле у нее застрял ком, ее охватила паника. – Я не знаю, какие у него планы, может быть, он занят. Я…
   – Я сама у него спрошу. – Мира отставила чашку, ее глаза смеялись. – Это чисто семейное сборище. Никаких изысков. А теперь не буду вас больше задерживать. У вас наверняка полно дел.
   Она подошла к двери, открыла ее и чуть ли не силой выпроводила Еву за порог. Потом она прислонилась спиной к двери и рассмеялась в голос. Ее привело в неописуемый восторг выражение ужаса и замешательства на лице Евы, вызванное приглашением на семейный пикник. Мира проверила время и поспешила к своему столу. Надо немедленно связаться с Рорком и загнать Еву в ловушку, пока она не нашла запасной люк.
 
   Ева все еще пребывала в ужасе и растерянности, когда вновь добралась до отдела убийств. Пибоди выскочила из закутка, служившего ей кабинетом, и последовала за ней.
   – Лейтенант Даллас!
   – Что люди делают на пикнике с готовкой? – сквозь зубы пробормотала Ева. – Зачем вообще надо готовить, да еще и во дворе? На дворе жара стоит. Насекомые. Не понимаю.
   – Даллас!
   – Что? – Ева повернулась кругом, нахмурив брови. – В чем дело?
   – Я получила список покупателей. Пришлось на них поднажать, но я заставила двух оптовиков назвать имена заказчиков, которые выписывали бумагу, найденную на теле Джейси Вутон.
   – Имена проверила?
   – Нет еще. Я их только что получила.
   – Давай сюда. Мне надо что-то сделать, чтобы мозги прочистить. – Она выхватила у Пибоди лазерный диск и ввела его в свой настольный компьютер. – У меня в руке нет чашки кофе, – заметила Ева, когда на экране стали мелькать имена. – А мне она нужна и притом немедленно.
   – Да, лейтенант, конечно, нужна. Видите, какая клиентура? Герцогиня, граф, кинозвезда Лива Холдрейк и…
   – У меня в руке нет чашки кофе. Как это может быть?
   – … и Кармайкл Смит, международная звезда звукозаписи. У него постоянный заказ на поставку сотни листов и конвертов раз в полгода. – С этими словами Пибоди сунула кружку в протянутую руку Евы. – Мне его музыка кажется слишком приторной, но выглядит он прикольно. Полный улет!
   – Я рада это слышать, Пибоди. Мне крайне важно знать, что он приторный улет, если я его арестую за убийство этой невезучей проститутки. Не будем об этом забывать.
   – Да я просто так сказала, – промямлила Пибоди.
   Ева просмотрела имена, меняя их местами: тех, у кого были только европейские адреса, перемещала вниз, а имевших дома в Америке перетаскивала наверх.
   – У Кармайкла Смита есть квартира в западной части города. У Холдрейк есть резиденция в США, но она живет в Новом Лос-Анджелесе. Опустим ее на пару пунктов. Мистер и миссис Эллиот П. Готорн, эсквайр. Возраст соответственно семьдесят восемь и тридцать один. Вряд ли человек в возрасте Эллиота будет резать проституток. Женат два года, это его третий брак. Эллиот предпочитает молоденьких и – бьюсь об заклад – глупеньких.
   – Не так уж это глупо – захомутать богатого старика, – возразила Пибоди. – Это расчет.
   – Можно быть и глупой, и расчетливой, одно другому не мешает. У него дома в Лондоне, в Каннах, в Нью-Йорке и на Бимини. Деньги свои получил самым безобидным и старомодным способом: в наследство от отца. Судимостей нет, никакого криминального досье. Но мы все-таки проверим, в Нью-Йорке ли он сейчас. Наверняка у него есть слуги, секретари, ассистенты, может, какой-нибудь безумный родственник, ждущий наследства, – словом, кто-то, имеющий доступ к его почтовой бумаге. – Она продолжила изучение списка. – Записывай имена, Пибоди. Проверь, кто из них сейчас в Нью-Йорке.
   «Неужели он выдал себя с такой легкостью? – недоумевала Ева. – Неужели он настолько самоуверен, что оставил столь явную улику? Может быть, может быть…» Ей все-таки придется это доказать, если она выследит его через дорогую почтовую бумагу.
   – Найлз Ренквист, – объявила она. – Тридцать восемь лет. Женат, один ребенок. Британский подданный, резиденции в Лондоне и в Нью-Йорке. Руководитель аппарата Маршалла Эванса, делегата Великобритании в ООН. О, да у тебя дом на Саттон-плейс, Найлз! Классное местечко! Досье отсутствует, но взглянуть на тебя стоит. – Ева отхлебнула кофе и рассеянно подумала о еде. – Пеппер Франклин. Господи, ну и имечко! Кому могло прийти в голову называться Пеппер? Актриса? Ну, тогда все понятно. Английская актриса, приглашена на заглавную роль в возобновленной постановке «Светской дамы» на Бродвее. Криминального досье нет. Полная чистота, аж скрипит.
   Ева погрустнела. Не за что зацепиться. Но потом она набрела на сожителя Пеппер Франклин, некого Лео Фортни. Сексуальное домогательство с применением силы, непристойное обнажение, избиение с тяжкими последствиями.
   – Плохой мальчик, – вслух прокомментировала Ева. – Очень плохой мальчик и очень деловой.
   К возвращению Пибоди имена в списке Евы уже были расположены в приоритетном порядке. Она набросила на плечи жакет.
   – Кармайкл Смит, Эллиот П. Готорн, Найлз Ренквист и Пеппер Франклин в данный момент находятся в Нью-Йорке, – доложила Пибоди.
   – Отлично. Мы нанесем визит кое-кому из наших английских друзей. – Уже в дверях Ева обернулась: – Сейчас идет сессия ООН?
   – ООН – это в смысле Организация Объединенных Наций?
   – Нет, в смысле Организация Осатаневших Недоумков.
   – Считаю ваш сарказм неуместным, – с достоинством ответила Пибоди. – Насчет сессии – проверю.

ГЛАВА 3

   Ей не нравилось прыгать через обручи. Стоило преодолеть один, как чья-то невидимая рука тут же подставляла другой. И никакие разумные доводы, требования, угрозы не помогали прорваться сквозь лабиринт ассистентов, референтов, координаторов и личных секретарей Кармайкла Смита или Найлза Ренквиста.
   Пришлось договариваться о встречах на следующий день. Видимо, это сказалось на ее дипломатических способностях при разговоре с блондинкой, представившейся как секретарь по связям мистера Фортни.
   – Это не светский визит. Вот, видите? – Ева еле удержалась, так ей хотелось впечатать свой полицейский же тон прямо в физиономию блондинки. – Это означает, что я не в настроении поддерживать светский разговор. Речь идет о том, что мы в Нью-йоркском департаменте полиции называем официальным расследованием.
   Блондинка придала лицу строгое выражение, сделавшее ее похожей на капризную куклу.
   – Мистер Фортни очень занят, – возмущенно прошепелявила она. Ева была готова биться об заклад, что какой-нибудь безмозглый идиот находит этот шепелявый говор необычайно волнующим. – Его нельзя беспокоить.
   – Если вы сию же минуту не доложите вашему боссу, что лейтенант Даллас из Нью-йоркского департамента полиции хочет с ним поговорить, я побеспокою всех, кто находится в этом доме.
   – К нему сейчас нельзя.
   То же самое Ева уже слышала от подчиненных Смита, якобы проходившего полный цикл физических процедур в своем частном оздоровительном центре, а также от подчиненных Ренквиста, занятого закулисными переговорами с главами сразу нескольких государств.
   Но терпеть подобные увертки от жиголо какой-то актрисульки – нет уж, дудки!
   – Пибоди! – скомандовала Ева, не сводя глаз с блондинки. – Вызови поисковую группу из Службы по борьбе с наркотиками. Я слышу запах «травки».
   – О чем вы говорите? Это же произвол! – Возмущенная блондинка заплясала на месте в своих туфельках на четырехдюймовой платформе, отчего ее бюст заколыхался, словно под лифчиком были спрятаны баскетбольные мячи. – Вы не имеете никакого права!
   – А вот на что спорим? И знаете, что иногда бывает при такой облаве? Это просачивается в прессу. Особенно когда речь идет о знаменитостях. Что-то мне подсказывает, что мисс Франклин не придет в восторг.
   – Если вы думаете, что сможете меня запугать…
   – Команда прибудет через полчаса, лейтенант, – доложила Пибоди металлическим голосом образцового полицейского, который специально отрабатывала дома. – Вам даны полномочия опечатать здание.
   – Спасибо, офицер. Четко сработано. За мной.
   – Что? – Блондинка, стуча платформами, побежала за Евой, уже успевшей покинуть приемную. – Вы куда? Что вы делаете?
   – Собираюсь опечатать этот бордель. Когда отдают приказ о поиске наркотиков, первым долгом полагается перекрыть все входы-выходы.
   – Вы не можете… Не смейте… – Она схватила Еву за руку.
   – Эй! – Ева остановилась и выразительно посмотрела на лилейно-белую ручку с розовыми, как у младенца, ноготками, ухватившую ее за рукав. – Это можно расценить как нападение на офицера при исполнении служебных обязанностей и попытку воспрепятствовать следствию. Поскольку вы мне кажетесь несколько слабоумной, я просто надену на вас наручники, хотя могла бы уложить мордой в пол, а уж потом надевать наручники.
   – Я ничего не делала! – Блондинка выпустила рукав Евы с такой поспешностью, будто он грозил воспламениться, и попятилась. – О черт! Ну хорошо, хорошо, хорошо! Я доложу о вас Лео.
   – Гм… А знаешь, Пибоди, – Ева еще раз настороженно принюхалась. – Кажется, это все-таки не «травка».
   – Я думаю, вы правы, лейтенант. Мне кажется, это гардения. – Пибоди широко ухмыльнулась, когда блондинка бросилась обратно в приемную. – А она и вправду слабоумная, если думает, что можно таким образом устроить облаву. – А может, и не слабоумная. Может, ей есть что скрывать. Держу пари, у нее тут есть загашник. А кому ты звонила? – полюбопытствовала Ева.
   – В бюро погоды. Жара продержится неопределенное время. Это я на случай, если вам интересно.
   Вскинув подбородок, блондинка вышла из кабинета и объявила:
   – Мистер Фортни сейчас вас примет.
   Ева последовала за секретаршей, на каждом шагу ощущая исходящую от нее враждебность.
   Фортни расположился в одном из пяти кабинетов. Декорировал их, судя по всему, какой-то дальтоник или псих, а может, и то и другое вместе. Даже Ева, обычно не обращавшая внимания на оформление комнат, была оглушена столкновением несовместимых красок и узоров, разбросанных по стенам, по полу, по потолку. Все пространство было испещрено мотивами диких джунглей: леопардовыми пятнами, тигровыми полосами и еще какими-то следами неведомой животной жизни. И все это отражалось в зеркальных крышках столиков на чудовищных фаллических ножках.
   Письменный стол мистера Фортни представлял собой увеличенную версию декоративных столиков, причем его ножки в форме пенисов были окрашены в ядовито-красный цвет. Он расхаживал взад-вперед позади этого монструозного сооружения, нацепив на голову телефонные наушники и с кем-то оживленно переговариваясь через микрофон-петельку, когда они вошли.
   – Надо побыстрее с этим покончить. Двадцать четыре часа! Или вверх, или вниз, никакой середины. Да все у меня есть: общий план, проекции, 0-фактор. Все, сворачиваемся.
   Он сделал приглашающий жест рукой, причем на запястье блеснули золотые и серебряные браслеты. Пока он продолжал говорить, Ева уселась в одно из испещренных тигровыми разводами кресел и принялась его изучать. Она не сомневалась, что он ей позирует. Что ж, она готова удовлетворить его тщеславие.
   На нем были широкие штаны и свободная рубашка, и то и другое цвета зеленого винограда. Длинные волосы, гладко зачесанные со лба узкого, с острыми чертами лица, были выкрашены в пурпурный цвет. Наверняка он носил контактные линзы: уж больно точно совпадал цвет его глаз с цветом костюма. Пальцы были унизаны перстнями, в ушах поблескивали золотые и серебряные колечки.
   «Рост шесть футов два дюйма, – прикинула Ева, – правда, в сандалиях на толстой подошве, и, судя по всему, держит себя в хорошей форме, к своему телу относится всерьез. Любит щеголять во всяких новомодных одежках».
   Поскольку он от души старался показать ей, какой он занятой и важный, Ева решила, что на самом деле все обстоит ровно наоборот. Он снял с себя наушники и улыбнулся ей.
   – Ради бога, извините, лейтенант Деннис. Я по уши завален работой.
   – Даллас.
   – Даллас, конечно, Даллас. – Он сокрушенно хохотнул, прошел к стойке бара, занимавшей всю дальнюю стену, и начал рыться в холодильнике. При этом он продолжал сыпать пулеметными очередями. Судя по акценту, Ева решила, что он с Западного побережья.
   – Тут у нас полный дурдом. Я буквально разрываюсь на части. Горло пересохло. Выпьете? – Нет, спасибо.
   Он вытащил бутылку чего-то оранжевого и пенного, наполнил стакан.
   – Сьюли говорит, вы очень упорно настаивали на встрече со мной.
   – Сьюли очень упорно старалась оградить вас от встречи со мной.
   – Ну, она просто выполняет свою работу. Не знаю, что бы я делал без моей Сьюли. Она охраняет ворота. – Он ослепительно улыбнулся и присел на краешек своего кошмарного красного стола в позе, говорившей: «Я крайне занятой, но общительный и обаятельный сукин сын».
   – Вы просто не поверите, сколько людей пытается ко мне прорваться в любое время суток. Такова уж моя профессия. Актеры, сценаристы, режиссеры… – Он драматическим жестом вскинул руку и помахал в воздухе. – Но нечасто ко мне заглядывают хорошенькие женщины с полицейским жетоном. – И опять его безупречно ровные белые зубы сверкнули в улыбке. – Итак, что там у вас? Пьеса, видео, аудио? Может, книга? Полицейские боевики несколько устарели, но для хорошей истории место всегда найдется. Девушка-полицейский – отличный заход! Что вас интересует?
   – Ваше местопребывание между полуночью и тремя часами сегодняшнего утра.
   – Простите?
   – Я ведущий следователь по делу об убийстве. Всплыло ваше имя. Я хотела бы знать, где вы находились в указанное время.
   – Убийство? Я не… А-а, понимаю! – Он снова рассмеялся и затряс головой. Его волосы взметнулись и опустились в живописном беспорядке. – Любопытный заход. Ну-ка посмотрим, какова будет моя первая реакция? Шок, возмущение, страх?
   – Лицензированная проститутка была жестоко убита сегодня между полуночью и тремя утра в китайском квартале. Вы можете ускорить расследование, мистер Фортни, если скажете мне, где вы были в это время.
   Он поставил свой стакан.
   – Вы серьезно?
   – Между полуночью и тремя, мистер Фортни.
   – О боже, боже! – Он похлопал себя по груди в области сердца. – Разумеется, я был дома. После спектакля Пеппер возвращается прямо домой. Во время гастролей мы обычно ложимся спать рано. Она бывает так измучена – и физически, и эмоционально. Люди не понимают, какая это страшная нагрузка – играть каждый вечер, и как мало сил у нее остается после…
   – Меня не интересует, где была мисс Франклин, – перебила его Ева. «Как и твои попытки уйти от разговора», – добавила она мысленно. – Где были вы?
   – Ну, я же сказал, дома! – Теперь в его голосе появились нотки раздражения. – Пеппер возвращается к полуночи, после спектакля ей требуется компания, забота, поэтому я всегда дожидаюсь ее возвращения. Мы выпили по одной и легли еще до часу: ей нужен косметический сон. Не понимаю, с какой стати вы меня допрашиваете? Проститутка в китайском квартале? Какое отношение это имеет ко мне?
   – Кто может подтвердить, что вы были дома в указанное время?
   – Пеппер, разумеется, Пеппер. Я был на месте, встретил ее после спектакля, она вернулась как раз к полуночи. А к часу ночи, как я уже говорил, мы были в постели. Сон у нее чуткий – ничего не поделаешь, творческая личность. Она вообще очень нервная и впечатлительная. Она вам сама скажет; она бы почувствовала, если бы я встал в туалет среди ночи, не говоря уж о том, чтобы выходить из дому! – Он отпил еще глоток, на этот раз побольше. – Что это за женщина, которую убили? Я ее знал? Сам я не пользуюсь платными услугами, как вы понимаете, но я очень многих знаю, из самых разных слоев. Многие актеры начинали с улицы, многие этим кончали.
   – Джейси Вутон.
   – Имя мне ничего не говорит. Ничего. – Пока он распространялся о своем алиби, его лицо побагровело, теперь краска начала убывать, он небрежно пожал плечами. – Не припомню, чтоб я хоть раз бывал в китайском квартале.
   – Несколько месяцев назад вы приобрели в Лондоне почтовую бумагу. Пятьдесят листов с конвертами, кремовая, без логотипа.
   – Я ее приобрел? Что ж, это весьма возможно. Я много чего покупаю. Для себя, для Пеппер, для подарков. А при чем тут почтовая бумага?
   – Она очень дорогая, можно сказать, уникальная. Вы бы мне очень помогли, если бы показали образчик.
   – Бумага, купленная черт знает когда в Лондоне? – Он опять хохотнул, но на этот раз в его деланном смехе явно слышалось раздражение. – Могу предположить, что она все еще в Лондоне. Я думаю, мне стоит вызвать адвоката.
   – Это ваше право. Попросите вашего представителя встретиться с нами в Центральном управлении, обсудим ваши прежние подвиги на почве секса.
   Его лицо почти слилось по цвету с волосами.
   – Это все в прошлом! Если уж хотите знать, обвинение в сексуальном домогательстве было совершенно необоснованным! Я поссорился с женщиной, с которой раньше встречался, и ссора переросла в скандал. Я порвал с ней, а она выдвинула обвинение, чтобы мне отомстить. Я не стал опровергать, потому что знал: это приведет к еще более шумному скандалу. Не хотел, чтобы пронюхали газеты.
   – Непристойное обнажение.
   – Недоразумение. Я немного перебрал на одной вечеринке, мне срочно надо было облегчиться, а мимо чисто случайно проходила группа молодых женщин. Это был опрометчивый и неуместный поступок, но не криминал.
   – А избиение?
   – Просто стычка с моей бывшей женой. Между прочим, она первая начала. Прискорбная утрата самообладания, которую она использовала, чтобы ободрать меня при разводе. Я не в восторге, когда всем этим мне тычут в лицо, да еще и обвиняют в убийстве. Прошлой ночью я был дома в постели. Всю ночь до утра. И это все, что я могу сказать без адвоката.
 
   – Странно, – заметила Ева по дороге в верхнюю часть города. – Парень трижды подвергается аресту, ему предъявляют обвинения, и всякий раз выходит, что он ни в чем не виноват. Одно сплошное недоразумение.
   – Да, закон – сволочная штука.
   – Что мы тут имеем, Пибоди, так это шишку на ровном месте. Смотрите на меня. Я важный, я влиятельный. Я большой человек. А в послужном списке у него битье женщин, демонстрация своих причиндалов и вспышки насилия. Окружает себя фаллическими символами, а привратником нанимает блондинку с большими сиськами.
   – Мне он тоже не понравился. Но, даже если он размахивал своим жезлом на глазах у всех, это еще не значит, что он порезал проститутку.
   – Любой путь начинается с первого шага, – возразила Ева. – Давай-ка навестим Пеппер и спросим, как ей спалось прошлой ночью.
 
   Это был очаровательный дом, дышащий элегантностью старины. А это означало, сказала себе Ева, подходя к дверям, что он снабжен частной охранной сигнализацией. То есть такой, которую владелец может включать и отключать по собственному усмотрению.
   Ева позвонила, осмотрела вход, цветочные горшки, обрамляющие с двух сторон ступени крыльца, прикинула расстояние до ближайших домов. Когда дверь открылась, в ее мозгу мгновенно вспыхнуло не слишком приятное воспоминание о Соммерсете, дворецком Рорка, отравлявшем ей существование. Здешний дворецкий, как и Соммерсет, был с головы до ног одет в черное. Он был длинный и тощий, с сединой в зализанных назад черных волосах.