Робертс Нора. Имитатор

   – Могу я вам помочь?
   – Лейтенант Даллас, офицер Пибоди. – Она показала дворецкому жетон, готовая в случае отпора переехать его. – Мне необходимо поговорить с мисс Франклин.
   – Мисс Франклин занята. У нее час медитации и упражнений по системе йоги. Может быть, я смогу вам помочь?
   – Вы мне очень поможете, если уйдете с дороги и сообщите мисс Франклин, что у дверей ее ждет полицейский, который хочет допросить ее в рамках официального расследования.
   – Разумеется, – согласился он с такой готовностью, что она заморгала. – Входите, прошу вас. Располагайтесь в гостиной, а я извещу мисс Франклин о вашем приходе. Не желаете ли чего-нибудь прохладительного?
   – Нет. – Ева окинула его недоверчивым взглядом. – Спасибо.
   – Это займет всего минуту. – Он жестом пригласил их в просторную комнату с длинными белыми диванами, а сам направился к лестнице.
   – Может, нам обменять Соммерсета на него?
   – Смотрите, Даллас!
   Ева повернулась и устремила взгляд на то, что привлекло внимание Пибоди. Над камином зеленоватого мрамора висел портрет Пеппер Франклин в полный рост. На портрете всю ее одежду составляли овевавшие тело туманы и больше ничего. Туманы клубились и струились вокруг нее, не скрывая линий великолепного тела. Руки были протянуты вперед, словно призывали к объятию. Ее розовые губы мечтательно улыбались. На лице с высокими скулами и тонким подбородком, обрамленном пышной гривой золотистых волос, выделялись широко расставленные синие глаза.
   «Ослепительная, – подумала Ева. – Чувственная. Властная. Но что у женщины, наделенной такой силой и чувством стиля, может быть общего с никчемным подонком вроде Фортни?»
   – Я видела ее в кино и в журналах и все такое, но это… нет слов! Она похожа… ну, не знаю… на царицу фей, – продолжала Пибоди.
   – Спасибо. – Голос прозвучал как серебряный колокольчик, приглушенный туманом. – Так и было задумано. – Пеппер вошла в комнату. – Портрет написан с меня в роли Титании.^[3]
   На ней был обтягивающий, как вторая кожа, костюм-трико пурпурного цвета, на шее висело короткое полотенце. Ее лицо, все еще прекрасное, блестело от пота, волосы были небрежно сколоты на затылке.
   – Лейтенант Даллас? – Она протянула руку. – Извините меня за такой вид. Эти занятия помогают мне держать в форме тело, ум и душу. Но при этом приходится потеть.
   – Извините, что помешала.
   – Я полагаю, это важно. – Она с тяжелым вздохом опустилась на белый диван. – Садитесь, прошу вас. О боже, Терни, спасибо большое. – Пеппер Франклин взяла большую бутылку воды, которую дворецкий подал ей на подносе.
   – Мистер Фортни на связи. За последние полчаса он звонил трижды.
   – Он прекрасно знает, что нельзя меня беспокоить в час йоги. Передайте ему, что я сама перезвоню. – Запрокинув голову, она сделала большой глоток. – Итак, о чем речь?
   – Мне хотелось бы услышать от вас, где находился мистер Фортни прошедшей ночью между полуночью и тремя часами утра.
   Любезная улыбка исчезла.
   – Лео? А что случилось?
   – Его имя всплыло в ходе расследования. Если мне удастся точно установить его местонахождение в упомянутое время, мы сможем его отбросить и двигаться дальше.
   – Он был здесь, со мной. Я вернулась домой где-то без четверти двенадцать. Может быть, чуть позже. Мы выпили. Я позволяю себе один бокал вина перед сном после спектакля. Мы поговорили о том о сем, потом я пошла наверх. К половине первого я уже спала.
   – Одна?
   – Сначала – да. После спектакля я всегда без сил, а Лео – «сова». Он собирался смотреть телевизор, сделать несколько звонков. Что-то в этом роде. – Пеппер томно повела плечом. – Вы чутко спите, мисс Франклин?
   – Шутите? Я сплю как бревно. – Она засмеялась, но тут же осеклась, когда до нее дошел смысл собственных слов. – Лейтенант, Лео был здесь. Клянусь вам, я представить не могу, что за расследование вы ведете и каким боком в нем может фигурировать имя Лео.
   – Вы не можете не знать, что его имя не впервые возникает в полицейском расследовании.
   – Те инциденты остались в прошлом. Ему не везло с женщинами, пока он не встретил меня. Он был здесь, когда я вернулась домой, а сегодня утром мы вместе пили кофе где-то около восьми. И все-таки, что произошло?
   – Прошлой осенью мистер Фортни приобрел в Лондоне почтовую бумагу.
   – О, ради всего святого! – Пеппер вновь запрокинула голову и отпила воды. – Я все еще сердита на него из-за этого. Это была просто вызывающая нелепость! Непереработанная бумага. И о чем он только думал? Только не говорите мне, что он привез ее с собой в США. Неужели?.. – Она закатила глаза к потолку. – Уверяю вас, я понимаю, что формально это нарушение закона. Я сама активно участвую в движении экологов, вот почему я чуть шкуру с него не спустила за эту бумагу. Мы с ним страшно поругались, и я заставила его пообещать, что он избавится от нее. Я уверена, что на сей счет существуют штрафы, и я даю вам слово, что он заплатит.
   – Я не из экологической полиции. Я расследую убийство.
   В ослепительно синих глазах отразилось недоумение.
   – Убийство?
   – Сегодня ранним утром лицензированная проститутка по имени Джейси Вутон была убита в китайском квартале.
   – Я знаю. – Пеппер бессознательно провела рукой по горлу. – Я слышала утром в новостях. Но вы же не можете считать… Лео? Он никогда бы этого не сделал.
   – Почтовая бумага того же типа, что мистер Фортни приобрел в Лондоне, была использована для написания записки, оставленной на теле.
   – Он… он, безусловно, не единственный на свете идиот, купивший такую бумагу. Прошлой ночью Лео был дома. – Теперь она чеканила слова, чтобы каждое имело вес. – Лейтенант, он иногда делает глупости, он любит покрасоваться, но он не склонен к насилию. И вчера он был дома.
 
   Ева и сама собиралась домой, но удовлетворения не ощущала. В этот день она сделала для Джейси Вутон все, что смогла, но это не принесло результата.
   Ей нужно было прояснить мысли. Прерваться на пару часов, а затем вернуться к делу, перечитать рапорты, заметки – словом, поработать в своем домашнем кабинете.
   В паре Фортни – Франклин ей виделось нечто искусственное. Они никак не сочетались друг с другом. Он – типичная вонючка, хвастун, показушник со смазливой мордой. А вот женщина, по мнению Евы, была настоящая. Умная, сильная, уверенная в себе.
   А с другой стороны, никогда не знаешь, почему люди сходятся друг с другом. Она сама даже не пыталась понять, как они с Рорком стали парой.
   Он был богатый, великолепный, хитроумный, опасный. Он везде побывал, все испытал. Он делал, что хотел, и многое из того, что он делал, не вписывалось в законные рамки.
   А она была лейтенантом полиции. Одиноким, нетерпеливым, вспыльчивым и необщительным.
   Но он все равно ее любил, думала Ева, проезжая через кованые железные ворота к дому. Она оказалась здесь, в этом огромном каменном дворце, обставленном с роскошью, утопающем в зелени и цветах, потому что он любил ее. Ей казалось нелепым и смешным, что она, знавшая реальную жизнь с самой неприглядной, изнаночной стороны, очутилась в этой сказочной обстановке.
   Ева оставила свою оливково-зеленую полицейскую машину прямо перед домом назло Соммерсету, злому волшебнику, отравлявшему ее существование в сказочном замке.
   Правда, он был еще в отпуске – слава тебе, господи! – но поскольку его возмущала эта ее привычка парковать машину прямо перед великолепным входом, она не видела причин отказывать себе в удовольствии.
   Она вошла внутрь, вдохнула прохладный чистый воздух дома, построенного Рорком, и была встречена на пороге котом. Раскормленный и явно разобиженный Галахад подпрыгнул, ткнулся головой ей в лодыжку и пронзительно мяукнул.
   – Слушай, мне надо на жизнь зарабатывать! Я не виновата, что ты сидишь тут целыми днями один, пока Того, Чье Имя Не Называется, нет в стране. – Но она наклонилась и подхватила кота на руки. – Тебе бы обзавестись каким-нибудь хобби. Погоди, а может, они выпускают видики для домашних питомцев? А если нет, Рорк уцепится за эту мысль. – Она почесала кота за ушами, направляясь по вестибюлю к гимнастическому залу. – Миниатюрные видеоочки для кошек с программами о войне против мышей или о том, как дать пинка доберману. Что-то в этом роде.
   В гимнастическом зале Ева спустила кота на пол и, зная самый прямой путь к его сердцу, достала из шкафа банку с тунцом. Заняв таким образом кота, она переоделась в тренировочный костюм, настроила видеотрек на двадцатиминутную пробежку. Она выбрала пробежку по пляжу и для начала пустилась легкой трусцой, чувствуя под ногами песок. К тому времени, как она разогналась до полной скорости, по всему телу у нее выступил приятный, здоровый пот, она ощущала обвевающий кожу соленый бриз, в ушах у нее звучал шум прибоя.
   «Ешьте свою йогу, – подумала Ева, – а мне оставьте добрую старую разминку. Потом, может, пару раундов с роботом и хороший заплыв. Вот что поможет мне держать в форме тело, ум и душу».
   Когда машина замигала, сигнализируя об окончании программы, Ева схватила полотенце, вытерла пот с лица и повернулась.
   И увидела, что Рорк сидит на скамье для поднятия тяжестей с котом на коленях, устремив взгляд прямо на нее.
   «Ослепительные глаза, – подумала она. – Неистово синие глаза на лице падшего ангела. Поэзия грозы, гроза поэзии – это с какой стороны посмотреть, – но все равно он потрясающий».
   – Привет. – Ева провела пальцами по взмокшим волосам. – Давно ты тут сидишь?
   – Достаточно, чтобы догадаться, что тебе захотелось больших нагрузок. У вас был долгий день, лейтенант.
   В его голосе слышался легкий акцент, мелодические отголоски Ирландии, удивительным образом отзывавшиеся в ее сердце. Он ссадил кота на пол, подошел к ней и взял за подбородок. Потер большим пальцем ямочку в самой серединке.
   – Я слыхал о том, что произошло в китайском квартале. Вот что подняло тебя с постели в такую рань?
   – Да. Дело поручили мне. Хотелось прояснить мысли, перед тем как вернуться к делу.
   – Ну ладно. – Он легонько коснулся губами ее губ. – Хочешь поплавать?
   – Не сейчас. – Ева принялась разминать затекшее плечо. – Сначала немного рукопашной. Я собиралась использовать робота, но раз уж ты здесь…
   – Хочешь подраться со мной?
   – Ты лучше робота. – Она отступила на шаг, начала обходить его. – Ненамного.
   – Подумать только, некоторые мужчины возвращаются с работы домой, а жены приветствуют их на пороге! – Он покачался с носков на пятки, радуясь, что уже успел переодеться для разминки. – Встречают их улыбкой, поцелуем, предлагают выпить холодненького. – Его зубы блеснули в улыбке. – Жизнь должна казаться им невыносимо скучной.
   Она сделала выпад, он ответил. Она выбросила ногу, ее ступня замерла в полудюйме от его лица. Он оттолкнул ее, подсек ее опорную ногу. Она рухнула на пол, перекатилась через себя и вновь вскочила на ноги. Все это заняло несколько секунд.
   – Неплохо, – кивнула Ева и нанесла удар в корпус, после чего их предплечья скрестились в блоке. – Но я дралась вполсилы.
   – Это недопустимо.
   Она повернулась волчком и атаковала – хук левой, блок правой. Будь такой удар контактным, Рорк остался бы без головы. Его ответный удар наотмашь замер на волосок от ее носа. В драке с роботом она била бы в упор и получала бы ответные удары. Но такой бой, требующий контроля, был куда сложнее. А главное, интереснее.
   Ева пробилась сквозь его защиту, опрокинула его, но пригвоздить к мату не смогла: в тот самый момент, когда она прыгнула, он был уже на ногах. Ей пришлось перекувырнуться и откатиться вбок. Восстановить равновесие она не успела: он воспользовался моментом и швырнул ее на спину. Воздух со свистом вырвался из ее легких. Он навалился на нее всем своим весом.
   Стараясь отдышаться, Ева заглянула ему в глаза, подняла руку и провела пальцами по великолепной гриве черных волос, достававших ему чуть ли не до плеч.
   – Рорк, – прошептала она и с тихим вздохом потянула его за волосы, чтобы достать до губ.
   А когда он ослабил захват и начал склоняться к ней, она оттолкнулась ногами, выгнула спину и перевернула его. Теперь она смотрела на него сверху вниз, усмехаясь и слегка надавливая согнутым локтем ему на горло. – Лопух.
   – Я в самом деле ловлюсь на этот трюк, да? Ну что ж, похоже, этот раунд ты… – Он вдруг умолк и поморщился.
   – Что с тобой? Тебе больно?
   – Нет. Только плечо вроде потянул. – Он повел плечом и опять поморщился.
   – Дай мне взглянуть. – Она сместила вес и слегка отодвинулась. И обнаружила себя лежащей под ним на лопатках.
   – Попалась, – сказал он и засмеялся, когда ее глаза превратились в щелочки.
   – Нечестный прием.
   – А шептать мое имя нежным голоском – это честно? Туше, дорогая. – Он шутливо чмокнул ее в нос. – Ты на лопатках. – Не давая ей шевельнуть рукой, он сплел пальцы с ее пальцами. – И теперь я буду делать с тобой, что захочу.
   – Ты так думаешь?
   – Я так думаю. Я победитель, ты мой трофей. Надо уметь проигрывать. Ты же не будешь оспаривать результат? – спросил он, уже прижимаясь губами к ее губам.
   – Кто сказал, что я проиграла? – Ева приподняла бедра. – Я же говорила, ты лучше робота. – Она снова вскинулась. – Потрогай меня.
   – Непременно. Но давай начнем вот с этого.
   Его горячий, страстный рот расплющил ее губы, он углубил поцелуй, не прерывая его, пока она опять не задохнулась.
   – Мне всегда мало, – прошептал Рорк, обводя губами ее лицо, скользя вниз по шее. – И всегда будет мало.
   – Не бойся, на твой век хватит.
   И он взял все, что ему принадлежало: опять втянул в рот эти губы, слегка оцарапал зубами вздымающиеся холмики грудей под свободной трикотажной футболкой. Ее сердце возбужденно забилось в предвкушении, она крепко сжала его пальцы. Он все еще прижимал ее к полу, но она и не думала вырываться. Здесь тоже требовался контроль и с его и с ее стороны. И доверие. Абсолютное.
   Вот его губы спустились ниже, к ее талии, и она напряглась в ожидании атаки наслаждения. Ее кожа увлажнилась, все мускулы натянулись, как струны. Как он любил ощущать эти крепкие, твердые, упругие мышцы под гладкой кожей! Как любил изящные линии и изгибы ее тела!
   Он отпустил ее руки, стянул с нее шорты и, нахмурившись, провел пальцем по бедру.
   – У тебя тут синяк. Вечно ты приходишь домой с синяками.
   – Профессиональный риск.
   Ей приходилось рисковать и кое-чем пострашнее, чем синяки, они оба это знали. Он нагнулся, нежно прижался губами к ушибленному месту. Она с улыбкой погладила его по волосам.
   – Не бойся, мамочка, мне не больно.
   Смех замер у нее в горле, когда его губы принялись за дело, рука непроизвольно сжалась в кулак в его волосах, все тело ожило, как заведенный мотор. Ее обдало волной жара, оглушительная боль нетерпения собралась в единый фокус, а потом взорвалась у нее внутри.
   – Я тебе покажу, как называть меня мамочкой! – воскликнул он и легонько куснул ее за бедро. Ева перевела дух и опять бросила ему вызов.
   – Мамочка, – повторила она.
   Он засмеялся, обхватил ее руками, и они покатились по мату, но теперь это была игра. Руки скользили, срывая с тел одежду, губы то и дело встречались, иногда расставались, иногда замирали, задерживаясь в поцелуе.
   Обнимая его, она чувствовала себя свободной и беспечной, влюбленной, как девчонка. Ей было весело, хотя ее тело содрогалось, она по-детски потерлась щекой о его щеку, когда он скользнул в нее.
   – Видишь, опять я тебя пригвоздил.
   – И ты думаешь, тебе удастся удержать меня надолго?
   – Опять вызов?
   Воздух застревал у него в легких, но он двигался медленно, не сводя с нее глаз, а она не сводила глаз с него.
   Длинными, плавными, почти ленивыми движениями он опять начал возбуждать ее, пока не увидел, как ее глаза затуманились, а щеки вспыхнули румянцем. А потом до него донесся ее низкий протяжный стон – беспомощный стон наслаждения.
   – На наш век хватит, – сказал он, вновь захватил ее губы в плен и отправился в полет вместе с ней.

ГЛАВА 4

   По предложению Рорка, они поужинали в столовой: он сказал, что им следует вести себя как людям, живущим не только своей профессией. Это замечание заставило Еву отказаться от своего первоначального намерения перехватить гамбургер, сидя за компьютером в своем домашнем кабинете. Но долго наслаждаться салатом из крабов он ей не дал, напомнив, что у них есть планы на следующий вечер.
   – Благотворительный ужин с танцами, – пояснил Рорк, встретив ее недоумевающий взгляд. – В Филадельфии. Мы обязательно должны там появиться. – Он отпил вина и улыбнулся ей. – Не беспокойся, дорогая. Будет не очень страшно, и выехать из дому мы сможем после семи. Если будешь опаздывать, сможешь переодеться в самолете. Она хмуро ковыряла вилкой холодное крабовое мясо.
   – Я об этом знала?
   – Знала. Если бы ты почаще заглядывала в свой ежедневник, тебе не пришлось бы так часто удивляться и приходить в ужас всякий раз, как у нас намечается светское мероприятие.
   Ужин с танцами. Шикарный туалет, шикарная публика. Кошмар!
   – И вовсе я не прихожу в ужас. Просто если что-то случится на работе…
   – Я понимаю.
   Ева подавила вздох, потому что это было правдой. Он понимал. Слишком часто ей приходилось слышать жалобы других полицейских на своих жен и мужей, которые не хотели, не желали или были не в состоянии понять. Кроме того, она сознавала, что сама держится далеко не на высоте, когда речь заходит об исполнении обязанностей жены одного из богатейших мужчин на этой планете.
   С яростью атакуя ни в чем не повинного краба, она попыталась примириться с тяготами брака.
   – Думаю, это будет не слишком трудно.
   – Не исключено, что это будет даже приятно. Как и воскресное мероприятие.
   – Воскресное мероприятие?
   – Угу. – Рорк наполнил ее бокал вином, понимая, что добрый глоток ей не помешает. – Пикник у доктора Миры. Давненько я не бывал на семейных пикниках. Надеюсь, в меню фигурирует картофельный салат.
   Ева схватила бокал и жадно выпила.
   – Она говорила с тобой! И ты согласился!
   – Конечно, согласился! Надо захватить вино. А может, в таких случаях полагается пиво? – Наслаждаясь ситуацией, он поднял бровь. – Как ты думаешь?
   – Я вообще ничего не думаю. Понятия не имею, о чем речь. В жизни не была на пикнике с готовкой. Просто не понимаю, что люди в этом находят. Если мы оба свободны в воскресенье, могли бы провести время дома, в постели. Целый день активного секса!
   – Гм… Секс или картофельный салат? Ты добралась до основных инстинктов. – Он засмеялся и передал ей половину булочки, уже намазанную маслом. – Ева, это всего лишь семейное сборище. Она хочет, чтобы ты пришла, потому что она любит тебя. Посидим, поговорим. Ну, не знаю, о бейсболе, о какой-нибудь другой чепухе. Мы будем объедаться и весело проводить время. А у тебя появится шанс познакомиться с ее семьей. А потом вернемся домой и займемся активным сексом.
   Ева хмурилась, разглядывая булочку.
   – Ты же знаешь, как меня это раздражает. Ты любишь общаться с незнакомыми людьми. А я не понимаю, что ты в этом находишь.
   – Тебе постоянно приходится общаться с незнакомыми людьми, – напомнил он. – Просто ты называешь их подозреваемыми.
   Еве больше нечего было возразить, и она впилась зубами в хлеб.
   – А почему бы нам не поговорить о чем-нибудь, что не будет тебя раздражать? Расскажи мне о деле.
   За окнами сгущались красивые синие сумерки, на обеденном столе горели романтические свечи. Вино искрилось в хрустале, на скатерти поблескивали серебряные приборы. А ее мысли, вдруг поняла Ева, поминутно возвращались к изувеченному телу в холодильной секции морга.
   – Это не застольный разговор.
   – Возможно, если бы речь шла об обычных людях. Но мы-то с тобой с этим справимся. Сведения в прессе показались мне несколько отрывочными.
   – Это ненадолго. Мне не удержать все это в секрете, если убийца нанесет новый удар. Вернее, не если, а когда. Сегодня я весь день пряталась от репортеров, но завтра мне придется что-то им скормить. Жертва была проституткой с лицензией: попала в облаву из-за наркотиков и опустилась на уличный уровень. Сейчас она вроде бы чиста, но мне все-таки хотелось бы найти ее поставщика, просто чтобы закрыть эту тему.
   – Вряд ли пресса с пеной у рта накинется на смерть невезучей уличной проститутки.
   – Еще как накинется! Тут главный вопрос не кто, а как. Он убил ее в переулке. Судя по всему, она вошла в переулок, ни о чем не подозревая: думала, речь идет о работе. Он повернул ее лицом к стене, перерезал горло. Даже из-за спины его наверняка окатило кровью с головы до ног. – Ева взяла бокал и задумчиво заглянула в него, но пить не стала. – Потом он уложил ее поперек мостовой. Морс говорит, что он использовал лазерный скальпель. Он вырезал паховую область – всю целиком. В крови можно было устроить заплыв. – Теперь она выпила, перевела дух. «В крови есть что-то такое, – подумала она. – Когда крови много, когда она означает смерть… у нее есть свой запах. Забыть его невозможно. Раз почуешь, всю жизнь помнить будешь». – Но это была чистая работа, чуть ли не хирургическая. Работать ему приходилось быстро, и у него наверняка была с собой сумка, чтобы все унести. Кроме того, ему надо было почиститься или переодеться. Даже в китайском квартале в этот час ночи кто-то непременно заметил бы мужчину, с головы до ног залитого кровью.
   – Но его никто не видел.
   – Нет. – «Надо будет еще раз проверить, – подумала Ева, – хотя, скорее всего, результат будет нулевым». – Там никто ничего не видит, не слышит, не знает, пока сам не окажется замешанным. Он ее не знал, я почти уверена. В противном случае изуродовал бы лицо. Они всегда так делают. Убийство ради острых ощущений на сексуальной почве. Настоящий женоненавистник. Пибоди вывернуло наизнанку, потом она весь день пинала себя из-за этого.
   Рорк представил себе, как выглядел переулок, и накрыл ладонью руку Евы.
   – А тебя когда-нибудь выворачивало наизнанку?
   – Только не на месте преступления. Это все равно что признать: ты сделал больше, чем я могу вынести, мне с этим не справиться, я не могу стоять над этим телом и видеть, что ты с ним сотворил. Но потом это иногда возвращается. Чаще всего среди ночи. Вот тогда и становится дурно. – Ева отхлебнула вина. – В общем… он оставил записку, адресованную мне. Не психуй! – предупредила она, ощутив, как его пальцы сжались на ее руке. – Это не личное, а скорее профессиональное. Он восхищается моей работой, приглашает меня полюбоваться на свою. Он хотел, чтобы за дело взялась именно я. Для него это вопрос самолюбия. Этим летом у меня было два горячих дела, большое внимание прессы. Ему нужна шумиха.
   Он так и не разжал пальцы.
   – Что было в записке?
   – Да так… наглость. Подпись – Джек.
   – Значит, он имитировал Потрошителя.
   – Быстро схватываешь. Выбор жертвы, местоположение, способ, даже записка в полицию. Слишком многое уже просочилось в прессу, и если они вцепятся – с ума сойдут. Я хочу закрыть дело побыстрее, пока не началась паника. Я работала с запиской… с бумагой.
   – Что в ней особенного?
   – Первичный продукт, очень дорогой, английского производства, продается только в Европе. Ты производишь первичный бумажный продукт?
   – «Рорк индастриз» работает в «зеленой» зоне. Наш маленький вклад в сохранение природной среды, кстати, дающий неплохую налоговую льготу на многих рынках. И куда тебя привела эта бумага?
   – Я решила для начала сосредоточиться на лондонских пунктах продажи, надо до конца исследовать версию Потрошителя. Есть парочка знаменитостей, политик, финансист на покое и один урод – любовник актрисы по имени Пеппер.
   – Пеппер Франклин?
   – Да. Она подозрений не вызывает, но вот ее дружок… – Ева замолчала и прищурилась. Рорк зачерпнул ложечкой многослойное мороженое. – Ты ее знаешь?
   – М-м-м, как вкусно! Освежает.
   – Ты ее трахал?
   Хотя его губы дрогнули, он сумел сохранить серьезное выражение и с увлечением продолжал есть мороженое.
   – Фи, какое грубое выражение! Предпочитаю сказать, что у нас были краткие, ни к чему не обязывающие отношения двух взрослых людей.
   – Мне бы следовало догадаться. Она как раз в твоем вкусе.
   – Да ну? – удивился он.
   – Роскошный, элегантный, изысканный секс.
   – Дорогая, – Рорк откинулся на стуле и отпил кофе, – с твоей стороны это нескромно. Ты сама всем этим наделена в избытке, не говоря уж о других достоинствах.
   – Речь не обо мне. – Ева нахмурилась и принялась за мороженое. – Я должна была догадаться, что она одна из твоих бывших, как только увидела ее портрет.
   – А он все еще у нее? Портрет в костюме Титании?
   Она сунула в рот ложечку мороженого.
   – Сейчас ты мне скажешь, что это ты ей его подарил.
   – Это был, что называется, утешительный приз.
   – Как в телевикторине?
   Он рассмеялся – весело и беспечно.
   – Можно и так сказать. Как она? Я ее не видел – дай бог памяти! – лет семь-восемь.