Робертс Нора. На берегу

   За прошедшие годы Сибил не раз меняла прическу, но сейчас вернулась к той, которую он любил больше всего: волосы ниспадали почти до плеч, блестящие и густые, цвета дорогой норковой шубки. Узкие черные брюки и простая накрахмаленная белая блузка – ее представление о неформальной одежде. Работая дома, она днем и губы не красила. Мать двух непосед, дипломированный социолог и успешный писатель, она выглядела такой безмятежной, будто ее ничто не заботило. Сет точно знал, как нелегко досталась ей эта безмятежность.
   Сибил выросла в одном доме с его матерью, но сводные сестры были абсолютно разными. Поскольку его нутро сжималось от одной мысли о Глории Делотер, он сосредоточился на Сибил.
   – Когда ты с Филом и детьми несколько месяцев назад приезжала в Рим, мне и в голову не приходило, что в следующий раз мы увидимся здесь.
   – Как же я хотела, чтобы ты вернулся. – Сибил наполнила два стакана охлажденным чаем. – Конечно, это эгоистично, но я очень хотела, чтобы ты вернулся. Иногда я просто замирала посреди суеты и думала: чего-то не хватает. Чего же? О, да, Сета. Я скучаю по Сету. Глупо.
   – Мило. – Прежде, чем взять стакан, он сжал ее руку. – Спасибо.
   – Расскажи мне все, – потребовала она.
   И они поговорили. О его и ее работе. О детях. О том, что изменилось, а что осталось как прежде.
   Когда Сет собрался уходить, она обняла его, удерживая еще на минутку.
   – Спасибо за цветы. Они изумительные.
   – Чудесный новый магазин на Маркет. Хозяйка, похоже, знает свое дело. – Держась за руки, они подошли к двери. – Ты туда заглядывала?
   – Раз или два. – Сибил прекрасно знала Сета и улыбнулась. – Она очень хорошенькая, правда?
   – Кто?
   Сибил лишь наклонила голову. Сет ухмыльнулся.
   – Поймала. Да, потрясающее лицо. Что ты знаешь о ней?
   – Почти ничего. Она переехала сюда в конце прошлого лета и к осени открыла магазин. Думаю, она из округа Колумбия. Кажется, мои родители были знакомы с какими-то Уиткомами и Бэнксами. – Сибил пожала плечами. – Точно сказать не могу. Я не часто… общаюсь с родителями.
   Он коснулся ее щеки.
   – Мне жаль.
   – Не стоит. У них двое потрясающих внуков, которых они по большей части игнорируют. – Как игнорировали тебя, мысленно добавила она. – Это их потеря.
   – Твоя мать так и не простила тебя за то, что ты заступилась за меня.
   – Ее потеря. – Она обхватила его лицо ладонями. – Мое приобретение. И я воевала не в одиночку. Никто в этой семье никогда не воюет в одиночку.
   Сибил права, думал Сет, направляя машину к семейной верфи. Ни один из Куинов никогда не воевал в одиночку.
   Однако должен ли он втягивать их в неприятности, которые, как он боялся, скоро найдут его даже дома?

3

   Пробив следующий чек и оставшись в магазине одна, Дрю вытащила из кармана набросок.
   Сет Куин. Сет Куин хочет нарисовать ее. Поразительно. И так же интригующе, как и сам художник. Женщина может быть заинтригована, не испытывая серьезного интереса.
   Она не заинтересована.
   Она вовсе не хочет позировать, не хочет, чтобы ее изучали и увековечивали. Даже такие талантливые руки. Но идея ее заинтриговала, как и сам художник.
   В статье упоминались некоторые детали его личной жизни, хотя история была довольно туманной. Дрю знала, что на Восточное побережье его ребенком привез Рэй Куин, вскоре погибший в автокатастрофе – машина влетела в фонарный столб на пустынной дороге. Никакого упоминания о родителях, и в интервью Сет на эту тему не распространялся. Рэй Куин приходился ему дедом, и после его смерти Сета воспитывали три приемных сына Рэя. И их жены – по мере того, как входили в жизнь Куинов.
   Сестры, сказал он, покупая цветы. Видимо, тех женщин он и считает своими сестрами.
   Какая разница?
   Ее больше заинтересовало то, что говорилось в статье о его работе, о том, как семья поощряла его рано обнаружившийся талант, как поддерживала его стремление учиться в Европе.
   На ее взгляд, парню повезло. Близкие так любили его, что смогли отпустить, подарили шанс проверить себя, испытать поражение или победить самостоятельно, и явно столь же неэгоистично приняли его обратно.
   И все же трудно представить, что человек, которого итальянцы прозвали il maestro giovane – юный маэстро – поселился в Сент-Кристофере и рисует морские пейзажи. Видимо, так же трудно, как многим из ее знакомых представить светскую даму Друзиллу Уитком-Бэнкс счастливо торгующей цветами в маленьком магазинчике в приморском городишке.
   Ее не волновало, что думали или говорили другие, и вряд ли подобное волновало Сета Куина. Она приехала сюда, чтобы избавиться от требований и ожиданий, от липкой хватки семьи, от неослабного ощущения, что ее используют, как истершуюся веревку, в бесконечной игре родителей по перетягиванию каната.
   Она приехала в Сент-Крис в поисках покоя, которого жаждала всю свою сознательную жизнь. И цель казалась вполне достижимой.
   Хотя мать пришла бы в восторг – именно потому, что мать пришла бы в восторг, узнав, что ее драгоценная дочка вызвала интерес у Сета Куина, – Дрю упрямо не собиралась поощрять его интерес. Ни художественный, ни откровенно сексуальный, вспыхнувший в его глазах.
   Или, если уж быть честной с самой собой, откровенно сексуальный интерес, который она испытывала сама.
   Куины по всем отзывам большое, сложное и неуправляемое семейство. Видит бог, она сыта по горло собственной семьей.
   Жаль, признала Дрю, постукивая карточкой по ладони. Молодой художник привлекателен, забавен и сексуален. Любой мужчина, не пожалевший времени на покупку цветов для своих сестер и пожелавший подобрать цветы под индивидуальность каждой, привлекателен вдвойне.
   – Тем хуже для нас обоих, – прошептала она, роняя карточку в ящик и захлопывая его.
 
   Сет тоже думал о Дрю и прикидывал наилучшие ракурсы и краски для ее портрета. Хорошо бы нарисовать ее лицо в три четверти; голова повернута влево, взгляд направлен от зрителя. Это подчеркнуло бы контраст между ее сдержанностью и сексуальным шиком.
   Он ни секунды не сомневался в том, что она согласится позировать. Он накопил целый арсенал приемов и был способен переубедить самую упрямую модель. Оставалось лишь решить, какое оружие окажется для Друзиллы наиболее эффективным.
   В стереоприемнике надрывался «Аэросмит». Постукивая пальцами по рулю в такт безумному року, Сет размышлял о ней.
   Она точно из богатой семьи. Он без труда мог распознать дизайнерский крой костюма и хорошее качество ткани, даже если его больше интересовала фигура под этим костюмом. Судя по модуляциям голоса, дорогая частная школа.
   Для названия своего магазина она выбрала Джеймса Макнейла Уистлера, что говорит об изысканном образовании… либо кто-то вбивал в нее поэзию и прозу, как Фил – в Сета.
   А может, и то, и другое.
   Дрю уверена в своей внешности, не смущается, когда видит интерес в мужских глазах. Она не замужем, и, как подсказывает его инстинкт, любовника у нее тоже нет. Такая женщина, как Дрю, не сбежала бы в другой город после разрыва с мужем или любовником. Она уехала из Вашингтона, начала свое дело и вела его в одиночку, потому что именно так ей хотелось.
   Потом он вспомнил, как ошибся, выдумав вдову Уитком-Бэнкс, и решил перестраховаться – провести небольшое частное расследование прежде, чем вновь приблизится к Дрю.
   Сет въехал на стоянку перед старым кирпичным амбаром Куинов, купленным у Нэнси Клермонт после смерти ее мужа. Прижимистый Стюарт Клермонт умер от сердечного приступа, поспорив с Си Кроуфордом из-за слишком высокой, на его взгляд, цены сандвича с фрикадельками. Сначала Куины арендовали это огромное здание, триста лет назад служившее табачным складом, двести – упаковочным цехом, а большую часть последней сотни лет – хранилищем всякой всячины. А потом перестроили амбар в верфь и последние восемь лет были его полноправными владельцами.
   Вылезая из машины, Сет посмотрел наверх. Он помогал перекрывать эту крышу и тогда чуть не сломал себе шею.
   Он затирал горячей смесью швы и обжигал себе пальцы. Он научился сколачивать доски благодаря безмерному терпению Этана. Он вкалывал с Кэмом до седьмого пота, но убегал от Фила каждый раз, как тот пытался засадить его за бухгалтерские книги.
   Сет прошел к фасаду, подбоченился, уставившись на видавшую виды вывеску «КОРАБЛИ КУИНОВ», и заметил, что к четырем именам прибавилось новое имя.
   Обри Куин.
   Сет еще улыбался, когда Обри вылетела из парадной двери. Пояс с инструментами на бедрах, низко надвинутая на лоб бейсболка команды «Ориолес». За спиной развеваются волосы цвета меда, собранные в конский хвост. Ободранные, в пятнах рабочие сапоги – крохотные, как кукольные…
   У нее всегда были такие маленькие ступни.
   И очень громкий голос, подумал Сет, когда Обри с радостным воплем бросилась к нему.
   Она подпрыгнула, ухватила его за плечи, обвила ногами его талию, звонко чмокнула в губы. Козырек бейсболки вонзился ему в лоб.
   – Мой Сет! – Со счастливым смехом она обвила руками его шею. – Только не уезжай больше, черт побери! Больше не смей уезжать!
   – Как я могу уехать? Слишком многое происходит здесь без меня. Подними-ка голову. – Он отодвинул Обри, чтобы рассмотреть ее лицо.
   Когда ей было два года, она казалась ему крохотной принцессой. К двадцати годам она стала атлетичной и чертовски привлекательной.
   – Господи, прямо красотка!
   – Правда? Ты тоже ничего.
   – Почему ты не в колледже?
   – Не начинай. – Обри закатила ярко-зеленые глаза и спрыгнула на землю. – Я училась целых два года и, если честно, в каталажке была бы счастливее. А здесь я на своем месте. – Она ткнула пальцем в сторону вывески. – Мое имя тому доказательство.
   – Ты всегда могла обвести Этана вокруг пальца.
   – Может быть. Но мне не пришлось. Папа понял, а немного поворчав, поняла и мама. Я никогда не любила учебу, как ты, Сет, а ты никогда не был судостроителем, как я.
   – Дерьмо. Я оставил тебя на несколько лет, и ты заболела манией величия. Если не перестанешь оскорблять меня, я не отдам тебе твой подарок.
   – Какой подарок? Где? – Обри ткнула пальцами в его ребра, ловко найдя самое уязвимое место. – Отдавай.
   – Перестань. Боже, ты не изменилась.
   – Зачем улучшать совершенство? Отдай мой трофей, и никто не пострадает.
   – В машине. – Сет указал на стоянку и с удовлетворением увидел, как у Обри отвисла челюсть.
   – «Ягуар»! Твой! – Обри бросилась по газону к стоянке, благоговейно провела пальцами по сверкающему серебром капоту. – Кэм расплачется, когда увидит. Точно расплачется. Дай мне ключи, я его испытаю.
   – Обязательно. Когда в аду начнут подавать мороженое.
   – Не жадничай! Можешь прокатиться со мной. Мы махнем к Кроуфорду и…
   Сет вынул из багажника длинную белую коробку. Обри заморгала, ее глаза заблестели от подступивших слез.
   – Ты купил мне цветы! Как девушкам! Дай взглянуть! – Она выдернула из-за пояса рабочий нож, перерезала ленту, сорвала крышку. – Подсолнечники. Какие праздничные!
   – Напомнили мне тебя.
   – Я правда тебя люблю. – Обри пристально смотрела на цветы. – Я так злилась, когда ты уехал… – Ее голос дрогнул, и Сет неуклюже погладил ее по плечу. – Я не собираюсь реветь, – пробормотала она, судорожно вздохнув. – Что я, плакса?
   – Никогда не была плаксой.
   – Ладно, главное, ты вернулся. – Обри снова обняла его. – Они мне жутко нравятся.
   – Хорошо. – Сет шлепнул Обри по руке, добравшейся до его кармана. – Ключи не получишь. В любом случае мне пора двигаться дальше – я купил цветы Грейс. Хочу заглянуть к ней.
   – Ее нет дома. Днем дела, потом заберет из школы Дика, отвезет его на урок музыки и так далее и тому подобное. Не знаю, как она все успевает. Я передам. Она будет очень жалеть, что разминулась с тобой. Цветы ее немножко успокоят.
   – Скажи, что я постараюсь перехватить ее завтра, или увидимся в воскресенье.
   Сет отнес вторую коробку в щеголеватый синий пикапчик. Одри положила на сиденье свои цветы.
   – Задержись! Позовем Кэма, похвастаемся твоей машиной. Он точно не выдержит и расплачется, как дитя. Мне просто не терпится посмотреть.
   – А ты вредина, Об. – Сет обнял ее за плечи и повел ко входу в амбар. – Но мне это нравится. А теперь расскажи, что ты знаешь о цветочнице. Друзилле.
   – Ага! – Обри хитро улыбнулась. – Так вот откуда цветочки!
   – Возможно.
   – Знаешь что? Давай встретимся у Шайни после ужина. Часов в восемь. Купишь мне выпивку, и я выложу тебе все, что знаю.
   – Ты несовершеннолетняя.
   – Как будто я никогда не пробовала пиво! – фыркнула Обри. – Что-нибудь безалкогольное, папочка. И я стану совершеннолетней меньше, чем через шесть месяцев.
   – А до тех пор, пока платить мне, ты пьешь колу. – Сет дернул вниз козырек ее бейсболки, распахнул дверь, и на него обрушился грохот электроинструментов.
 
   Кэм выдержал и не расплакался, правда, немного посюсюкал над машиной. Чуть не упал перед ней на колени. Но сперва – ведь он был сильнее и вреднее Обри – схватил ключи и умчался прочь. Потом, конечно, они целый час восхищались двигателем.
   Подъехав вечером к бару Шайни, Сет увидел синий пикап. К чести Обри, она никогда не опаздывала.
   Сет открыл дверь бара и снова почувствовал, что он дома. Еще одна константа Сент-Криса, подумал он. Паб «Шайни» всегда будет выглядеть так, словно нуждается в генеральной уборке, официантки всегда будут длинноногими, а музыканты – самыми паршивыми во всем Мэриленде.
   Пока солист терзал хит канадской рок-группы «Обнаженные дамы», Сет осматривал бар в поисках маленькой блондинки в бейсболке. Сначала он скользнул по ней взглядом, не узнав, потом опомнился.
   Ну и ну. Утонченная, в черном платье, облегающем прелестную фигурку, со струящимися по спине волосами, Обри оживленно беседовала с парнем, по виду типичным американским студентом. Свирепо поджав губы, полный решимости показать студентишке, что бывает, когда приударяют за его сестрой, Сет стал проталкиваться к ним.
   – Чушь собачья, – резко сказала Обри, и Сет удовлетворенно оскалился. – Абсолютная чушь. Полная, надежная ротация питчеров, на внутреннем поле все схвачено. Отбивающие набирают форму. К «Игре звезд» «Бердз» заиграют лучше всех.
   – Они ни разу не блеснут за весь сезон, – отрезал ее оппонент. – И к «Игре звезд» точно скатятся в конец таблицы.
   – Пари! – Обри вытащила из кармана двадцатку и шлепнула ее на стойку бара.
   Сет вздохнул. Может, его Обри и выглядит аппетитно, но ее никому не переспорить.
   – Сет! – Обри потянулась, схватила его за руку и дернула к стойке. – Знакомься, Сэм Джакоби. Воображает себя знатоком бейсбола только потому, что поигрывает в софтбол.
   Сэм протянул руку.
   – Много слышал о тебе от этой сентиментальной зазнайки. Она считает, что «Ориолес» наконец привстанет с колен.
   Сет пожал протянутую руку.
   – Если подумываешь о самоубийстве, Сэм, запасись пистолетом. Будет гораздо больнее, когда эта малышка начнет сдирать с тебя кожу тупым ножом.
   – Я люблю риск, – заявил парень, соскальзывая с высокого табурета. – Садись. Придерживал место для тебя, а мне пора. Пока, Об.
   – Не забудь отдать двадцатку в июле! – крикнула она и повернулась к Сету. – Сэм – неплохой парень, у него один фатальный изъян: бредит морской пехотой.
   – А я решил, что он приударяет за тобой.
   – Сэм? – Обри оглянулась на столики с таким чисто женским самодовольством, что Сет поежился. – Конечно. Держу его про запас. Я сейчас вроде как встречаюсь с Биллом Миллером.
   – С Биллом? С Биллом Миллером? – Сет чуть не задохнулся от мысли об Обри, крутящей любовь с одним из приятелей его детства, и взмахнул рукой, привлекая внимание бармена. – Мне срочно нужно пиво. «Роллинг Рок».
   – Мы не очень часто видимся, – восторженно продолжила Обри, прекрасно понимая, что проворачивает нож в его ране. – Билл – интерн в больнице Сент-Криса. Сплошные сверхурочные смены. Но когда нам удается встретиться, оно того стоит.
   – Заткнись. Он слишком стар для тебя.
   – Меня всегда тянуло к мужчинам постарше. – Обри многозначительно ущипнула Сета за щеку. – Он классный. К тому же у нас всего пять лет разницы. Но если ты все еще хочешь поговорить о моей интимной жизни…
   – Не хочу. – Сет схватил бутылку, поставленную перед ним барменом, и жадно глотнул пива. – Ни в коем случае.
   – Ладно, тогда хватит обо мне, давай поговорим о тебе. Сколько побед ты одержал, шатаясь по Европе?
   И на эту тему ему неловко было говорить с Обри.
   – А теперь ты уподобляешься Кевину. Я не участвовал в секс-марафоне, я работал.
   – Некоторые девчонки тащатся от художников. Может, твоя цветочница из таких, и тебе повезет.
   – Как вульгарно! Ты слишком много якшаешься с моими братьями. Просто расскажи, что ты о ней знаешь.
   – Хорошо. – Обри схватила со стойки миску с солеными крендельками и начала аппетитно жевать. – Итак, впервые она появилась примерно год назад. Покрутилась недельку. Провела рекогносцировку. Мне рассказал Дуг Моттс. Помнишь Дуги, толстенького коротышку? Закончил школу через пару лет после тебя.
   – Смутно.
   – Ну, детский жирок сошел, и Дуг теперь работает в риелторской фирме. По его словам, девица точно знала, чего хочет, и оставила адрес в округе Колумбия, чтобы он сообщил, когда появится подходящее предложение. Ну, Дуг… – Обри привлекла внимание пробегавшего бармена к своему пустому стакану. – Он тогда только начал работать в фирме и надеялся проявить себя на этой сделке, вот и начал рыть землю носом. Она сказала, что ребенком пару раз бывала в Сент-Крисе, Дуг с этого и начал.
   – Ма Кроуфорд, – со смехом догадался Сет.
   – Естественно. Если Ма Кроуфорд чего-то не знает, это и знать не стоит. И память у нее всем на зависть. Она вспомнила Уитком-Бэнксов. Как не запомнить такое имечко? Но самое интересное, Ма помнила миссис УБ с тех пор, как та приезжала сюда девочкой со своей семьей. Очень богатая семейка, «Уитком Текнолоджи». Из форчуновских пяти сотен крупнейших американских компаний. Сенатор Джеймс П. Уитком, джентльмен из Мэриленда.
   – Ага. Те Уиткомы.
   – Точно. Сенатор приходится нашей цветочнице дедушкой и обожает Восточное побережье. А его дочурка, нынешняя миссис УБ, замужем за Проктором Бэнксом – господи, что за имечко – Проктор? – из «Бэнкс и Шелби Коммюникейшн». Получилась суперсемейка. Целая империя.
   – А юная, совершеннолетняя, чертовски богатая Друзилла арендовала магазинчик на набережной Сент-Криса и продает цветы.
   – Купила здание в Сент-Крисе, – поправила Обри. – Она его купила. Собственный магазин для маленького королевства. Дугу повезло, это предложение всплыло через несколько месяцев. Прежние владельцы живут в Пенсильвании. Сколько они ни сдавали помещение в аренду, никто надолго не задерживался. Помнишь магазин «Нью Эйдж» – камешки, кристаллы, ритуальные свечи и магнитофонные записи с медитациями?
   – Да. У хозяина на тыльной стороне правой ладони был вытатуирован дракон.
   – Этот продержался дольше всех, но, когда в прошлом году дело дошло до продления аренды, только его и видели. Дуг почуял хорошие комиссионные, позвонил юной УБ и сообщил, что на Маркет есть здание в аренду. И представляешь, как у него потекли слюнки, когда она спросила, не заинтересованы ли владельцы в продаже. Оказалось, заинтересованы, сделка состоялась, Дуг пропел аллилуйю. Однако этим дело не закончилось; Друзилла попросила подыскать ей жилье, и Дуг стал счастливейшим человеком в Сент-Крисе. Она посмотрела три варианта и остановилась на викторианской развалюхе на Ойстер Инлет. Наша цветочница не мелочится.
   – Старый голубой дом? Похожий на надкусанный пряник? Она купила это?
   – С потрохами. – Обри кивнула, продолжая хрустеть крендельками. – Парень, купивший дом года три назад, подновил его, но решил продать.
   – Там вокруг только болотная трава да кустарник. – И речная излучина, вспомнил он. Табачного цвета вода мерцает под солнечными лучами, пробивающимися сквозь кроны дубов и эвкалиптов.
   – Твоя девочка любит уединение, – сообщила Обри. – Держится особняком. Вежлива с клиентами, даже дружелюбна, но отлично умеет соблюдать дистанцию.
   – Она здесь новичок. – Видит бог, он прекрасно понимал, что значит найти желаемое, но не быть уверенным, примут ли тебя.
   – Она – человек со стороны и будет здесь новичком еще двадцать лет.
   – Ей не помешал бы друг.
   – Хочешь завести новых друзей, Сет? Чтобы пообниматься?
   Взмахом руки он заказал еще одно пиво и наклонился к Обри, нос к носу.
   – Может быть. Именно этим вы с Биллом занимаетесь в свободное время?
   – И еще целуемся. Но, если очень хочешь, я выкрою время на морскую прогулку, только капитан – я. Ты так давно не управлялся с парусом, что вполне можешь перевернуть яхту.
   – Черта-с-два. Выходим завтра.
   – Заметано. И, если уж мы говорим о свиданиях, только что вошла твоя новая подружка.
   – Кто? – Но он понял прежде, чем обернулся. Прежде, чем пробежал взглядом по вечерней толпе и заметил ее.
   Она выглядела абсолютно неуместно среди моряков с обветренными лицами и исцарапанными руками, среди студентов в ультрамодных туфлях и мешковатых рубашках. Ее костюм был таким же свежим, без единой морщинки, как и утром. В полумраке, словно алебастровый овал, светилось ее лицо.
   Она не может не знать, что все поворачивают головы и смотрят ей вслед, подумал Сет. Женщины всегда это знают. Но она двигалась решительно и грациозно между грязными столами и шаткими стульями.
   – Высший пилотаж, – подвела итог Обри.
   – О, да. – Сет достал деньги, швырнул их на стойку бара. – Я бросаю тебя, детка.
   Обри распахнула глазищи, изображая шок.
   – Ну, ты даешь!
   – До завтра. – Он наклонился, поцеловал ее и направился на перехват Дрю.
   Дрю остановилась у столика и заговорила с официанткой. Поскольку Сет все внимание сосредоточил на хозяйке цветочного магазина, то не сразу узнал ее собеседницу.
   Терри Хардгроув. Белокурая, фигуристая и угрюмая. Он встречался с ней пару незабываемых месяцев в первый год старшей средней школы. Все закончилось неважно, вспомнил Сет и чуть не развернулся, чтобы избежать столкновения… Однако выдавил непринужденную улыбку и, приблизившись, услышал часть разговора.
   – Я все-таки не буду снимать у вас комнату, – сказала Терри, поддерживая поднос бедром. – Мы с Джей-Джеем помирились.
   – Джей-Джей? – Дрю наклонила голову. – Тот самый подонок и лживый мерзавец, которого вы не простили бы, даже если бы он подыхал на ваших глазах?
   – Ну… – Терри переступила с ноги на ногу, похлопала ресницами. – Когда я это сказала, мы еще не разобрались в наших отношениях. И я подумала: вот поживу отдельно, подстегну его, он и раскается. Я очень злилась на него и как раз увидела ваше объявление. Но мы помирились.
   – Вы это уже говорили. Поздравляю. Только было бы неплохо, если бы вы зашли днем, как мы договорились, и предупредили меня.
   – Мне очень жаль, но именно тогда…
   – Вы мирились, – закончила за нее Дрю.
   – Привет, Терри!
   Та взвизгнула. Сет вспомнил, что она всегда повизгивала от избытка чувств. Явно не избавилась от этой привычки.
   – Сет! Сет Куин! Надо же!
   – Как дела?
   – Отлично. Я слышала, что ты вернулся, и вот ты здесь. Еще выше и красивее, чем раньше, и знаменитость! Давненько мы закончили школу.
   – Давненько, – согласился Сет и перевел взгляд на Дрю.
   – Вы знакомы? – спросила Терри.
   – Встречались, – сказала Дрю. – Оставляю вас с вашими воспоминаниями. Надеюсь, Терри, вы с Джей-Джеем будете очень счастливы.
   – Ты и Джей-Джей Уайатт? – удивился Сет.
   Терри приосанилась.
   – Верно. Мы практически помолвлены.
   – Поболтаем в другой раз, и ты все мне об этом расскажешь.
   Оставив надувшуюся Терри, Сет нагнал Дрю.
   – Джей-Джей Уайатт, – сообщил он, приноравливаясь к ее шагу. – Атакующий полузащитник «Акул» средней школы Сент-Криса. Свернул столько челюстей в местном университете, что даже потрясающая ловкость на футбольном поле не спасла его от отчисления.
   – Благодарю за интереснейший эпизод местной истории.
   – Вы злитесь. Давайте я куплю вам выпивку, а вы расскажете мне, почему злитесь.
   – Спасибо, я просто хочу выбраться отсюда, пока эта жуткая, бездарная интерпретация «Джека и Дианы» не лишила меня барабанных перепонок.
   Очко в ее пользу: она сумела узнать изувеченную мелодию, подумал Сет, распахивая перед ней дверь бара.
   – Цветы произвели фурор, – сообщил он.
   – Рада это слышать.
   Из элегантной желтовато-коричневой сумочки Дрю достала ключи от машины. Сет хотел предложить ей выпить где-нибудь в другом месте, но по раздраженной складке между бровями понял, что получит отказ.
   – Итак, вы сдаете часть дома в аренду?
   – Возможно.
   Явно не желая продолжать разговор, она приблизилась к водительской дверце черного «Мерседеса»-внедорожника. Сет взялся за ручку и компанейски облокотился о дверцу.
   – Какую?
   – Над магазином.
   – Значит, сдаете?
   – Помещение пустует. Это нерасчетливо. Я не могу вести машину, пока стою снаружи, – добавила она.
   – Над магазином, – повторил Сет, вспоминая здание. Да, два этажа. – По три окна с фасада и с тыла, – продолжил он вслух. – Должно быть много света. Большое?
   – Девятьсот квадратных футов, включая маленькую кухню, похожую на камбуз.