Робертс Нора. Ореол смерти ("Последняя жертва")

   — Меня лично он не волнует, Ева. И тебя не должен.
   — Он меня не волнует, он меня бесит! — Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. И вдруг губы ее расплылись в злорадной улыбке. — Я знаю, как я ему отплачу! — Ева снова открыла глаза. — Интересно, что скажет этот ублюдок, если я свяжусь с Надин Ферст и пообещаю ей эксклюзивное интервью?
   — Иди сюда, — сказал Рорк, отставляя чашку.
   — Зачем?
   — Не спрашивай. — Он сам встал, подошел к ней и, взяв ее лицо в ладони, крепко поцеловал. — Ты сводишь меня с ума.
   — То есть ты хочешь сказать, что мой план тебе нравится?
   — Мой покойный папаша иногда принимался учить меня жить. «Парень, — говорил он заплетающимся от выпитого языком, — хочешь драться — дерись без правил. И бей всегда ниже пояса». У меня есть предчувствие, что еще до заката ты уделаешь Морса так, что у него яйца будут всмятку.
   — Не всмятку, — гордо улыбнулась Ева. — Я их ему напрочь оторву!
   Рорк притворно вздрогнул.
   — Женщины-злодейки такие сексапильные. Ты, кажется, говорила, что пара часов у тебя есть?
   — Уже нет.
   — Увы! Проверку придется отложить. — Он достал из кармана дискету. — Возможно, это тебе пригодится.
   — А что это?
   — Кое-какая информация. О Сесили Тауэрс, о ее бывшем муже, о Хэммете, о «Меркурии».
   Ева вцепилась в дискету обеими руками.
   — Но я же не просила тебя об этом.
   — Не просила. Ты бы, несомненно, и сама получила эту информацию, но я решил сэкономить твое время. Кстати, если тебе нужно мое оборудование — оно к твоим услугам.
   Ева поняла, что он говорит о незарегистрированном оборудовании, о существовании которого не подозревало даже ведомство компьютерной охраны.
   — Пока что я предпочла бы действовать по официальным каналам.
   — Как тебе будет угодно. Но если передумаешь, когда меня не будет, знай, что Соммерсет уже предупрежден о том, что у тебя есть доступ.
   — Соммерсет был бы счастлив узнать, что у меня имеется доступ в ад, — буркнула Ева.
   — Извини?
   — Ничего, это я так. Мне надо переодеться. — Она пошла к двери, потом вдруг обернулась. — Рорк, ты не думай, я много размышляю об этом.
   — О чем?
   — О том, как ты ко мне относишься.
   — Тут и размышлять нечего, — усмехнулся он.

Глава 3

   Ева даром времени не теряла. Оказавшись в кабинете, она первым делом разыскала Надин Ферст. В студии ей сообщили, что Надин объезжает исправительные колонии — делает репортаж о пенитенциарных реформах. Услышав по телефону заспанный голос Надин, Ева сообразила, что не учла разницы во времени.
   — Даллас! — сказала Надин хрипло. — Господи, да здесь же сейчас глубокая ночь.
   — Извините. Но вы, надеюсь, уже проснулись?
   — Проснулась, исполненная ненависти к вам!
   — Вы там получаете новости?
   — Вообще-то да, но я была немного занята, — насмешливо улыбнулась Надин. — Подождите секунду, я возьму сигарету.
   — И давно вы стали курить?
   — Здесь любой закурит, — сказала Надин, затягиваясь. — Это крысиная нора! Но купить можно все, что угодно: сигареты, химию… А какая здесь медицина! Просто девятнадцатый век какой-то. К тому же ни малейших развлечений…
   — А к убийцам относятся как к преступникам, — продолжила Ева. — У меня просто сердце разрывается от жалости.
   — Да вы не можете себе представить, что здесь творится! Во всей колонии нет места, где можно прилично поесть, — пожаловалась Надин. — Ладно, что вам надо?
   — Хочу вас порадовать, Надин. Вы когда возвращаетесь?
   — Это зависит от разных причин. — Надин наконец проснулась окончательно. — У вас есть что-то для меня?
   — Чуть больше суток назад была убита прокурор Сесили Тауэрс. Ей перерезали горло. Тело было обнаружено на тротуаре на Сто сорок четвертой улице, между Девятой и Десятой авеню.
   — Тауэрс?! Боже милостивый! Она давала мне интервью несколько месяцев назад, после дела Дебласс. Ограбление?
   — Нет. Драгоценности и бумажник с деньгами остались при ней. А там такой райончик, что грабитель с нее даже туфли бы снял.
   — Черт! — Надин на секунду прикрыла глаза. — Потрясающая была женщина. Расследование поручено вам?
   — Угадали.
   — Понятно. — Надин задумалась. — Так почему же следователь, ведущий столь важное дело, обращается ко мне?
   — Потому что ваш знаменитый коллега Морс уже все жилы из меня вытянул.
   — Вот гад! — Надин нервно затянулась. — Теперь ясно, почему я ничего не знаю. Он утаивает от меня информацию.
   — Вы со мной всегда играли честно, Надин. Я с вами — тоже.
   Надин несколько секунд молчала.
   — Постойте, постойте… Эксклюзивное интервью?!
   — Это мы обсудим, когда вы вернетесь.
   — Считайте, что я уже там!
   Ева с улыбкой положила трубку. «Это заткнет тебе пасть, Си Джей!» — подумала она. И, напевая что-то себе под нос, встала из-за стола. Ей надо было кое с кем повидаться.

* * *

   В девять утра Ева уже стояла посреди роскошно обставленной гостиной Джорджа Хэммета. Пол был выложен бордовыми и белыми мраморными плитами. На одной из стен красовался огромный тропический пейзаж. На широком низком диване были разбросаны серебристые подушки. Но Ева решила пока не садиться.
   Хэммет вышел из соседней комнаты, и вид у него был ужасный.
   Бледный, глаза опухли, щеки запали. Проседь в пышных волосах стала еще заметнее.
   Серые глаза казались тусклыми — по-видимому, от усталости и горя.
   — Ева! — Он подошел к ней, взял руку в свои ладони и коснулся губами щеки, явно показывая, что считает эту встречу неофициальной.
   — Я не хочу вас задерживать, Джордж… — сказала она, чуть отступая назад.
   — Пустяки! Извините, что не сразу вышел. Говорил по телефону. — Он указал на диван, и Еве пришлось сесть. — Могу я вам что-нибудь предложить?
   — Благодарю, не надо.
   — Может быть, кофе? — улыбнулся он. — Насколько я помню, вы большая любительница кофе. У меня есть тот самый сорт, который предпочитает Рорк. — Хэммет вышел на кухню и быстро вернулся с кофейником и двумя чашками. Продолжая улыбаться, он повернулся к Еве. — Надеюсь, это поможет мне успокоиться. Я ждал вашего визита, Ева. Или мне теперь следует называть вас «лейтенант Даллас»?
   — Значит, вы понимаете, зачем я пришла?
   — Конечно. Сесили… Никак не могу в это поверить! — его голос дрогнул. — Столько раз слышал в новостях, разговаривал с ее детьми и с Марко… И все равно не могу поверить в то, что ее больше нет.
   — Вы видели Сесили Тауэрс вечером того дня, когда ее убили?
   Хэммет чуть заметно вздрогнул.
   — Да. Мы ужинали вместе. Мы часто ужинали вдвоем — мы ведь были очень близки… Вы, наверное, спросите, насколько близки? Скажу сразу: у нас были интимные отношения. На протяжении нескольких лет мы были любовниками. Я очень ее любил.
   — Но вместе вы не жили, — заметила Ева.
   — Дело в том, что она… В общем, нас это устраивало. У нас, скажем так, были разные вкусы, кроме того, мы оба ценили свою независимость. По-моему, это даже укрепляло наши отношения. — Он тяжело вздохнул. — Мы не делали из них тайны, наши друзья и родственники — все знали. Но на публике мы наши отношения не афишировали. Боюсь, теперь этого скрыть не удастся.
   — По-видимому.
   — А впрочем, это уже не важно, — признал он. — Важно только одно: найти того, кто это сделал. Ах, Ева, если бы вы только знали! Сесили была… Она была самой замечательной женщиной в мире!
   Интуиция подсказывала Еве, что переживания Хэммета искренние, но она отлично знала, что и убийцы могут переживать.
   — Вы должны мне сказать, когда видели ее в последний раз, Джордж. И ваш ответ мне придется записать на диктофон.
   — Да, конечно. Это было в десять часов. Мы поужинали «У Робертса» на Двенадцатой. Потом взяли такси. Сначала я отвез ее. Да, около десяти, — повторил он. — Я приехал домой через четверть часа — ждал кое-каких сообщений.
   — Как обычно проходили ваши встречи? То есть… Я хотела сказать — где?
   — Где? — переспросил он задумчиво. — По-разному… Часто приезжали сюда, иногда — к ней. Время от времени хотелось чего-то необычного, и мы снимали на ночь номер в «Паласе». — Он внезапно замолчал и уставился в пустоту. — Боже мой! Боже мой!
   — Простите, — пробормотала Ева, понимая, что никакие слова не помогут его горю. — Я искренне вам сочувствую.
   — Кажется, я начинаю все осознавать, — через силу проговорил Хэммет. — И, когда понимаешь наконец, что случилось, становится еще тяжелее. Она вышла из такси, рассмеялась, послала мне воздушный поцелуй. У нее были такие красивые руки… А я поехал домой — и забыл о ней! Стал заниматься делами. В двенадцать принял снотворное и лег: утром у меня было назначено заседание. Я спокойно спал, а она в это время лежала под дождем, мертвая… Не знаю, как смогу это вынести.
   — Я бы, конечно, предпочла побеседовать с вами позже, но, увы, должна была прийти сегодня. Кажется, вы последний человек, который видел ее живой.
   — Кроме убийцы. — Он вдруг напрягся. — Если, конечно, не я ее убил.
   — Чем скорее я это выясню, тем будет лучше. Для всех.
   — Да, конечно… лейтенант.
   Она услышала горькие нотки в его голосе.
   — Вы не помните, какой компании принадлежало такси? Мне надо проверить ваши передвижения.
   — Такси вызывали из ресторана… Кажется, это был «Рапид».
   — Разговаривали ли вы с кем-нибудь между полуночью и двумя часами ночи?
   — Я уже говорил, что принял лекарство и лег спать около полуночи. Один.
   Это можно было проверить, просмотрев запись охранной видеосистемы у входа в здание, но Ева отлично знала, что при желании запись можно и уничтожить.
   — А в каком настроении она была в тот вечер?
   — Пожалуй, слегка рассеянная — очевидно, думала о деле, над которым работала. Мы поболтали о ее детях, главным образом о дочери. Мирина собирается осенью замуж. Сесили очень радовалась тому, что дочь решила устроить настоящую свадьбу — с белым платьем, фатой, подружками невесты.
   — Она не говорила о чем-нибудь, что ее беспокоило?
   — Кажется, нет. С делом, которое она вела, было все в порядке. Сесили надеялась, что ей удастся добиться максимального наказания.
   — Ей никто не угрожал? Она не получала необычных посланий?
   — Нет. — Хзммет прикрыл глаза ладонью. — Неужели вы думаете, что если бы я знал что-то важное, то скрыл бы это от вас?
   На этот вопрос Ева предпочла не отвечать.
   — Как вы полагаете, зачем ей понадобилось отправиться в Вест-Сайд, да еще в такое время?
   — Представления не имею.
   — Могла ли она встречаться, например, с информаторами?
   Хэммет явно хотел что-то сказать, но передумал.
   — Я… я не знаю, — пробормотал он. — Мне это в голову не приходило. Она была такая упрямая и всегда полагалась на собственные силы.
   — А какие, на ваш взгляд, у нее были отношения с бывшим мужем?
   — Дружеские. Немного прохладные, но тем не менее дружеские. Они оба были очень привязаны к детям. Когда мы с Сесили стали близки, он был немного… обижен. — Хэммет замолчал и внимательно посмотрел на Еву. — Не думаете же вы, что… — он криво усмехнулся. — Марко Анжелини, подстерегающий с ножом в руках бывшую жену? Нет, лейтенант. У Марко есть недостатки, но Сесили он никогда не обижал. Да и вообще он слишком холоден и консервативен. Насилие — не его стиль. Кроме того, у него не было мотивов для убийства.
   «А вот это нам предстоит выяснить», — подумала Ева.

* * *

   Отправившись из квартиры Хэммета в Вест-Энд, Ева словно совершила путешествие в другой мир. Здесь не было ни мраморных полов, ни серебристых подушек. А были потрескавшиеся тротуары, стены, расписанные граффити, призывавшими посылать куда подальше все живое.
   И люди здесь были под стать окружающему. Какой-то наркоман посмотрел на Еву и так плотоядно усмехнулся, что ей стало не по себе. Уличный торговец, сразу распознавший в ней полицейского, тут же покатил со своей тележкой в более безопасное место. Он явно торговал не только безделушками и дешевыми украшениями. И знал, что встречаются еще такие полицейские, которые относятся к запрету на наркотики всерьез.
   Но наркотики сейчас Еву совершенно не волновали. Ей надо было просто получить ответы на некоторые вопросы.
   Дождь смыл кровь. Команда полицейских, обыскавших место преступления, собрала все, что могло оказаться уликами. Ева стояла на тротуаре, где погибла Тауэрс, и пыталась представить себе, как все происходило.
   Повернулась ли она к убийце лицом? Скорее всего. Успела ли увидеть нож? Возможно. Но среагировать не успела.
   Ева огляделась по сторонам. Из окон, из-за заржавленных машин, притулившихся вдоль обочины, на нее смотрели недоброжелательные глаза здешних обитателей.
   Сесили Тауэрс приехала не на такси: ни в одной из компаний нет записей о том, что сюда кого-нибудь доставляли. Ее собственная машина стояла в гараже, а на частнике Тауэрс не поехала бы…
   Подземка! — решила Ева. Быстро и безопасно — во всяком случае, пока не выйдешь на улицу. Выход из подземки был метрах в двухстах отсюда.
   И все-таки для прокурора Тауэрс было более естественно взять такси. Может быть, она торопилась? Или не хотела, чтобы кто бы то ни было видел, что она приехала сюда? Так или иначе, Сесили Тауэрс полагалась на свои силы, — так ведь Хэммет про нее говорил? И она ничего не боялась…
   Ева представила себе, как Сесили поднялась по лестнице подземки, вышла на улицу. Дождь лил как из ведра, и она наверняка раскрыла зонтик… И тут Еву осенило. Зонтик! Куда подевался зонтик? Такая рассудительная и практичная женщина не выйдет под дождь без зонта. Ева вытащила диктофон, повторила рассуждения вслух. Надо будет обязательно это проверить.
   Интересно, где ее поджидал убийца? На улице? Или в одном из близлежащих домов? А может, в баре или в клубе?
   — Привет, беляночка!
   Ева, нахмурившись, обернулась. Перед ней стоял огромный негр. Волосы его, как и у многих в этом районе, были украшены перьями. На щеке — ярко-зеленая татуировка: ухмыляющийся череп. На нем был алый жилет, надетый на голое тело, и обтягивающие алые же штаны.
   — Привет, черненький, — ответила Ева в тон ему.
   Негр ухмыльнулся.
   — Ищешь работу? — он кивнул на здание нудистского клуба на другой стороне улицы. — Тощая ты больно, но, может, они тебя и возьмут. Белых у них мало. Все больше мулатки. Могу замолвить за тебя словечко.
   — С чего это?
   — По доброте душевной и за пять процентов, лапочка. Такая белая красотка может неплохо заработать.
   — Я обдумаю это предложение, но пока что работа у меня есть, — усмехнулась Ева и вытащила свой значок.
   Негр тихонько присвистнул.
   — Как это я не просек? Ну, ты даешь, беляночка! От тебя копом и не пахнет.
   — Хорошим мылом пользуюсь. Как зовут-то?
   — Называй меня Крэком. Когда головы трещат от моих ударов, они издают такой звук. — Он показал ей свои ручищи. — Крэк! Усекла?
   — Я понятливая. Позапрошлой ночью ты был здесь, Крэк?
   — Увы. В тот вечер у меня был выгодной, и я посещал культурное мероприятие, так что вся забава прошла мимо.
   — И что это было за мероприятие?
   — Фестиваль вампиров в Граммерси, я туда отправился со своей новой подружкой. Обожаю смотреть на этих кровососущих! Но, говорят, здесь было шоу не хуже. Прокуроршу пришили. Важную тетку, да к тому же красавицу. И тоже кровищи было полно.
   — Все точно. А что ты еще слышал?
   — Я? — Он провел рукой по груди. Ноготь на указательном пальце был остро заточен и выкрашен в черный цвет. — Ниже моего достоинства слушать уличные сплетни!
   — Ну, это-то видно. — Ева, отлично знающая правила игры, достала из кармана пятьдесят долларов. — А нельзя ли купить немного твоего достоинства?
   — Что ж, цена подходящая. — Купюра исчезла в его огромной ладони. — Говорят, около полуночи она ошивалась в «Пяти лунах». Вроде как ждала кого-то, но не дождалась. И смылась. — Он взглянул на тротуар. — Только далеко не ушла, да?
   — Не ушла. Она о ком-нибудь спрашивала?
   — Ничего такого не слышал.
   — Кого-нибудь видели с ней вместе?
   — Плохая была ночка. Все по домам сидели. Может, какой кретин под кайфом и шлялся по улицам, но его еще найти надо.
   — Мне нужен такой, кто любит с ножичком играть.
   — Здесь, беляночка, ножи имеются у многих. А чего их так-то с собой таскать?
   «Логично», — подумала Ева.
   — Знаешь кого-нибудь, кто недавно вышел из тюрьмы?
   Он расхохотался.
   — Лучше спроси, знаю ли я кого другого.
   — Понятно. — Она полезла в карман и вытащила еще одну купюру. — Дай знать, если услышишь что-нибудь интересное.
   — Ладно. А ты дай знать Крэку, если захочешь работенку сменить.
   Он пошел к клубу, а Ева направилась в «Пять лун».
   Может, когда-то это заведение и знавало лучшие дни, но сейчас оно представляло собой просто забегаловку. И посетители здесь явно были не из разговорчивых.
   До вечера было далеко, но сюда, очевидно, многие приходили с утра — залить пожар в груди. В крохотном зале толпился народ: кто-то стоял у игральных автоматов, кто-то — у стойки, поближе к бутылкам. Несколько человек взглянули на Еву и равнодушно отвернулись.
   Бармен, как и в большинстве подобных мест, был, судя по всему, не из тех, кто склонен выслушивать рассказы посетителей о своей тяжелой жизни. Скорее, он исполнял функции вышибалы. В отличие от сидевших в зале, он не носил ни перьев, ни бус, а был одет в строгий белый пиджак.
   — Будете пить? — спросил бармен.
   Голос у него был напряженный и сдавленный. Ева поняла, что ей едва ли удастся добиться многого.
   — Нет. — Она показала ему свой значок, и несколько посетителей тут же отодвинулись подальше. — Позапрошлой ночью произошло убийство.
   — Не здесь.
   — Но жертва была здесь?
   — Тогда она была жива.
   Кто-то подал ему знак, бармен достал стакан и налил туда какую-то мутную жидкость.
   — Вы дежурили?
   — Я работаю каждый день.
   — Вы видели жертву раньше? Здесь или где-то поблизости?
   — Нет.
   — Она с кем-то встретилась здесь?
   — Нет.
   Ева задумчиво барабанила пальцами по стойке.
   — Хорошо, давайте конкретно. Скажите мне, во сколько она пришла, что делала и когда ушла.
   — В мои обязанности не входит наблюдение за посетителями.
   — Так… — Ева угрожающе подняла указательный палец. — Я из отдела расследования убийств, и в мои обязанности не входит охрана здоровья граждан. Но если я вызову санкоманду и они обследуют помещение, то наверняка лишат бар лицензии.
   Угрозы так угрозы! — решила она.
   Бармен на мгновение замер, но довольно быстро оценил ситуацию.
   — Эта женщина пришла в начале первого. Ничего не пила. Ушла приблизительно через час. Одна.
   — Она с кем-нибудь разговаривала?
   — Не произнесла ни слова.
   — Она кого-то искала?
   — Я не спрашивал.
   — Но вы же за ней наблюдали! Видно было, что она кого-то ищет?
   — Да. Но она никого не встретила.
   — Она провела здесь около часа. Что делала?
   — Ничего. Стояла и смотрела по сторонам. Иногда глядела на часы. Потом ушла.
   — Кто-нибудь вышел за ней следом?
   — Нет.
   Ева рассеянно вытерла руку о джинсы.
   — У нее был зонтик?
   Бармен удивленно — насколько удивление доступно барменам — посмотрел на Еву.
   — Да. Лиловый. Такого же цвета, как ее костюм.
   — Она забрала его с собой?
   — Конечно. В ту ночь шел сильный дождь.
   Ева кивнула и отошла от стойки — расспросить посетителей.

* * *

   Когда Ева вернулась наконец в Центральный участок, больше всего ей хотелось принять душ. После часа, проведенного в «Пяти лунах», ей казалось, что она покрылась слоем копоти и грязи.
   Но сначала надо было написать отчет. Она вошла в свой кабинет и уставилась на кудрявого человека, сидящего за ее столом.
   — Какая встреча!
   Фини развалился в кресле, удобно устроив ноги на Евином столе.
   — Рад тебя видеть, Даллас. Жду уже полчаса. Ты у нас такая занятая дама…
   — Некоторые полицейские вынуждены работать — в то время как другие предпочитают играть в компьютер.
   — Давно бы вняла моим советам и перешла в наш отдел!
   Ева сбросила его ноги со стола и присела на краешек.
   — Просто так заглянул?
   — Хочу предложить свои услуги, подруга, — и он протянул ей пакетик с засахаренными орешками.
   Она жевала орехи и рассматривала Фини. Лицо длинное, с отвисшими щеками. Уши великоваты, под глазами мешки. Пожалуй, внешность не самая привлекательная, но Ева привыкла. И к Фини относилась с искренней теплотой.
   — С чего это вдруг?
   — На то у меня есть три причины. Первая — неофициальная просьба майора Уитни. Вторая — я очень ценил прокурора Тауэрс.
   — Тебя вызвал Уитни?
   — Это была личная просьба, — повторил Фини. — Он решил, что мои уникальные способности пригодятся. И расследование пойдет быстрее.
   Ева сама ценила Фини и одобрила решение шефа.
   — Так ты включишься в работу официально или нет?
   — Тебе решать.
   — Тогда давай официально, Фини.
   — Я так и знал, что ты это скажешь, — усмехнулся он.
   — Прежде всего я хочу, чтобы ты проверил телефон погибшей. Нет никаких свидетельств о том, что в ночь, когда ее убили, у нее были посетители. И сама она не звонила никуда. Значит, кто-то позвонил ей и назначил встречу.
   — Понял.
   — И еще мне нужно проверить всех, против кого она выступала в суде обвинителем.
   — Всех?!
   — Всех, — она расплылась в улыбке. — Думаю, тебе на это понадобится раза в два меньше времени, чем мне. Еще мне нужны родственники, возлюбленные, друзья. И особенно подробно — информация о ее последнем деле.
   — Господи, Даллас! — воскликнул Фини. — Жена вообще забудет, как я выгляжу.
   — Таков удел жены полицейского, — философически произнесла Ева и потрепала его по плечу.
   — Рорк тоже так считает?
   — Мы не женаты, — Ева тут же нахмурилась и убрала руку.
   Фини тихо усмехнулся.
   — Кстати, что он поделывает?
   — С ним все в порядке. Он в Австралии.
   — Ясно. Несколько недель назад видел вас обоих в «Новостях». Какой-то прием в «Палас-отеле». Ты классно выглядишь в платье, Даллас.
   Ева нервно передернула плечами.
   — Не знала, что ты смотришь светскую хронику.
   — Обожаю! — весело признался он. — Наверное, интересно вести такую шикарную жизнь?
   — Временами, — буркнула она. — Фини, мы будем обсуждать светские развлечения или расследовать убийство?
   — Надо стараться, чтобы времени хватало и на то, и на другое. — Он встал и с удовольствием потянулся. — Сначала я займусь ее телефоном, а потом уж — несчастными, которых она упекла за решетку. Буду держать связь.
   — Фини! — окликнула его Ева, когда он уже стоял у двери. — Ты сказал, что у тебя были три причины. А назвал только две.
   — Третья — я скучал без тебя, Даллас, — он расплылся в улыбке. — Чертовски скучал!
   Усевшись за стол, Ева тоже улыбнулась. Пожалуй, она соскучилась не меньше.

Глава 4

   «Голубая белка» находилась неподалеку от «Пяти лун» и пользовалась соответствующей репутацией. Но к этому заведению Ева питала слабость: певицей там была женщина, которую она считала своей единственной подругой. Познакомилась Ева с Мевис Фристоун несколько лет назад, когда вынуждена была ее арестовать. Но с тех пор много воды утекло, а дружба осталась.
   Сегодня вечером Мевис пела не под фонограмму, а под аккомпанемент каких-то трех дамочек. Под воздействием пения и вина — единственного, которое она решалась здесь пробовать, — Ева расчувствовалась.
   На этот раз Мевис выкрасила волосы в изумрудно-зеленый цвет. Ее сапфировая туника прикрывала только одну грудь, другая была увита бусами, а на соске красовалась серебряная звезда.
   Владельцы «Голубой белки» старались не допускать в своем заведении откровенной непристойности — иначе они бы запросто лишились лицензии. Но Мевис всегда балансировала на грани допустимого.
   Впрочем, публика ее обожала. Со сцены она обычно сходила под шквал аплодисментов.
   — Как ты можешь существовать в таком шуме? — спросила Ева, когда Мевис подошла к ее столику.
   — Приходится терпеть, — вздохнула Мевис. — Тебе понравилась последняя песня?
   — Настоящий хит!
   — Я ее сама написала.
   — Серьезно? — Ева не смогла разобрать ни слова, но тем не менее была горда за подругу. — Классно! Мевис, я потрясена!
   — Может, удастся заключить контракт на запись. — Даже под слоем пудры было заметно, что Мевис зарделась от удовольствия. — Во всяком случае, я уже получила прибавку.
   — Выпьем за это! — подняла свой бокал Ева.
   — Я не знала, что ты зайдешь сегодня.
   Мевис подозвала официанта и заказала минералку: надо было поберечь горло перед следующим номером.
   — У меня здесь встреча.
   — С Рорком? — У Мевис загорелись глаза. — Он придет? Тогда я повторю последнюю песню!
   — Он в Австралии. Я встречаюсь с Надин Ферст.
   Мевис, расстроившаяся было, что не увидит Рорка, снова воодушевилась.
   — С журналисткой? Ты?! Ни за что бы не поверила.
   — Ей я доверяю, — пожала плечами Ева. — И она может мне помочь.
   — Ну, раз ты так уверена… Слушай, а она не может сделать сюжет про меня?
   — Я спрошу, — ответила Ева уклончиво.
   — Классно! Слушай, завтра у меня выходной. Может, поужинаем вместе?
   — Если смогу. А ты что, больше не встречаешься с тем артистом? Ну, у которого обезьянка ручная.