Страница:
Хопп нашла глазами Нейта. Тот сумел вырваться от Хоубейкеров, чтобы тут же угодить в объятия Джо и Лары Уайз.
— Им невтерпеж обсудить свой бизнес.
— А как же, — согласилась Мег и чокнулась с Хопп.
— Он, кажется, решил выбрать из вас одну, а это не улучшит твоих отношений с матерью.
— Это уж точно. — Мег задумалась. — Но на какое-то время может придать азарт. — Она рассмеялась, видя, как Хопп закатила глаза. — Ничего не могу с этим поделать, люблю неприятности.
— Они у тебя точно будут. — Хопп крутанулась на табурете. Чарлин опять утащила Нейта танцевать! — Сама знаешь — в тихом омуте… С такими молчунами сладить нелегко.
— В жизни не видела более печального мужчины. Пару лет назад сюда забредал один бродяга, так и то был не такой грустный. Как его звали? Маккиннон. Помнишь, еще вышиб себе мозги у Хоули на складе?
— Да, было дело… Но у нашего Игнейшуса, думаю, достанет сил не спускать курок, хотя вставить себе дуло в рот он вполне может. А кроме того, он чересчур благовоспитан.
— На это вы и делаете ставку?
— Да. Именно на это я и делаю ставку. Ну, да ладно. Пойду совершу последний в этом году благородный поступок и спасу его от Чарлин.
«Печальные и благовоспитанные мужчины — совершенно не мой вариант», — сказала себе Мег. Ей нравились мужики отчаянные, безрассудные. Которые наутро уходят и ни о чем не задумываются. С такими можно выпить пару бокалов, под настроение завалиться в постель, а потом спокойно жить себе дальше.
Ни ухабов, ни ушибов.
А Игнейшус Бэрк? С этим без ухабов не обойтись, а стало быть — и шишек набьешь. И все же… попробовать стоит.
Как бы то ни было, ей было интересно с ним разговаривать, а это уже само по себе дорогого стоит. Она могла неделями жить, ни с кем не общаясь. От этого каждый интересный разговор приобретал в ее глазах еще большую ценность. И ей нравилось следить, как в его глазах то появляется, то исчезает грусть. Она уже несколько раз видела, как это настроение уходит. Так было, когда он стоял утром перед ее домом и слушал Лорину Маккеннит. Так было, хоть и ненадолго, когда они сейчас танцевали.
Теперь, в атмосфере, пронизанной музыкой и радостью, ей вдруг вновь захотелось это увидеть. И она уже знала, как это сделать.
Мег ушла за стойку, нашла открытую бутылку и два бокала и незаметно выскользнула из зала.
Хопп постучала Чарлин по плечу.
— Прошу прощения, Чарлин, мне нужно переброситься парой слов с шефом Бэрком. По официальному делу.
Чарлин еще крепче приникла к Нейту.
— Хопп, сегодня мэрия закрыта.
— Мэрия никогда не закрывается. Ну-ка, отпусти паренька, а то дохнуть не даешь.
— Хорошо. Но потом, красавчик, мы с тобой дотанцуем.
— Отойдем в сторонку, Игнейшус. — Хопп жестом расчистила дорогу в толпе. Они присели за стол, который был вытащен из обеденного зала в бильярдную. — Выпить хочешь?
— Нет, мне бы вот выход найти…
— Сбежать ты, конечно, можешь, но спрятаться в таком городишке тебе не удастся. Рано или поздно все равно придется выяснить с ней отношения.
— Тогда пусть это случится позже.
Ему хотелось уйти наверх, в темноту. Голова раскалывалась, желудок ныл.
— Я тебя не только затем увела, чтобы от Чарлин избавить. Ты сильно разозлил моего вице-мэра.
— Понимаю. Я рассудил дело, исходя из здравого смысла и буквы закона.
— Я не ставлю под сомнение твою работу, Игнейшус. — Она повела рукой. — Я просто констатирую факт. Эд у нас личность заносчивая, высокомерная и довольно вредная. Но это не мешает ему быть хорошим человеком и трудиться на благо города.
— Это не означает, что ему позволительно нарушать правила движения.
Она улыбнулась:
— Он сроду водить не умел. А кроме того, он влиятелен, богат и злопамятен. Он тебе никогда не простит, что ты его прижал. Он ведь и сам хотел возглавить полицейское управление. Тебе это, возможно, покажется ерундой, но по нашим меркам — дело серьезное.
— Небось не я первый ему дорогу перешел.
— Верно. Мы с Эдом то и дело сталкиваемся лбами. Но мы с ним, в его представлении, равны. А может, я даже чуть повыше. Ты же — чужак, и он ждет от тебя почтения. С другой стороны, если бы ты стал низкопоклонствовать, то сильно бы меня разочаровал. Иными словами, парень, попал ты между двух жерновов.
— Не впервой.
— Ясно. Насколько я понимаю, ты намекаешь, что мне лучше заниматься своим делом. Согласна. Но сначала позволю себе одно маленькое замечание, тоже насчет жерновов. Окажешься между Мег и Чарлин, учти — оба жернова очень опасны.
— Тогда лучше мне туда не попадать.
— Правильное решение. — У Нейта зазвонил мобильный, Хопп удивленно вскинула брови.
— Звонки в участок переводятся на мой номер, — пояснил Нейт и достал телефон. — Бэрк слушает.
— Забирай пальто, — проговорила в трубке Мег. — Встретимся на улице через пять минут. Хочу тебе кое-что показать.
— Конечно. Хорошо. — Он вернул телефон на место под пристальным взглядом Хопп. — Все в порядке. Пожалуй, я отсюда улизну.
— Хм-ммм… Иди в эту дверь. Через кухню.
— Спасибо. С Новым годом!
— И тебя. — Хопп покачала головой ему вслед. — Пошел искать приключений на свою голову.
За пять минут он не управился. Надо было подняться к себе, утеплиться, незаметно выйти наружу через заднюю дверь, а затем обойти здание, чтобы оказаться перед парадным входом. Только на полпути он вдруг осознал, что не испытал ни малейшего желания спрятаться от всего мира в темноте.
Пожалуй, это прогресс. Или же похоть оказалась сильнее депрессии.
Мег дожидалась его, сидя посреди улицы на складном стуле, укутанная в толстый плед.
Из сугроба торчала пробка от шампанского. Она понемногу пила из бокала.
— Разве можно сидеть на морозе в таком платье, хотя бы и в пледе?
— Я переоделась. У меня всегда с собой сменная одежда.
— А жаль. Я уж надеялся еще раз полюбоваться на тебя в праздничном наряде.
— В другой раз и в другом месте. Садись. — Она показала на второй такой же стул.
— Ладно. А что это мы сидим посреди улицы? Ведь уже без десяти двенадцать.
— Я не люблю толкучку. А ты?
— Я тоже.
— В небольших дозах общество развлекает — по праздникам, конечно. Но несколько часов подряд… Это очень утомительно. К тому же, — она протянула ему бокал, — есть варианты получше.
Он подивился, что шампанское не замерзло.
— Все же, мне кажется, лучше бы сесть в помещении, там хоть мороз не такой.
— Сегодня не так и холодно. Ветра нет. Мороз совсем небольшой — всего-то градусов восемнадцать. А кроме того, такого изнутри не увидишь.
— Чего именно?
— А ты подними голову-то, человек с Большой земли.
Он поднял глаза и задохнулся.
— Святый Боже!
— Вот именно. Мне тоже это явление всегда казалось божественным. Природный феномен, обусловленный широтой, пятнами на солнце и так далее. Но научное обоснование не делает его менее прекрасным и не лишает волшебства.
Небо озаряли всполохи зеленого, золотого и алого цвета. Длинные, причудливые полосы света словно пульсировали и дышали, наполняя ночь жизнью.
— Зимой северное сияние видно лучше всего, только мороз обычно мешает насладиться всласть. Но сегодня, судя по всему, счастливое исключение.
— Я о нем слышал. Видел на картинах. Но это ни с какой фотографией не сравнится.
— Жизнь всегда лучше картинки. За городом северное сияние видно еще лучше. А самое лучшее — когда стоишь лагерем на каком-нибудь леднике в горах. Мне было лет семь, когда отец меня взял в поход в горы и мы разбили лагерь с единственной целью — чтобы полюбоваться этой красотой. Мы часами лежали на спине, едва не замерзли, и просто смотрели на небо.
Неземной красоты зеленое сияние продолжало двигаться, излучать свет, увеличиваться в размерах, переливаться. Из него во все стороны распространялись разноцветные струи света.
— А что потом с ним стало?
— Ну, скажем так: в один прекрасный день он отправился в очередной поход и решил из него не возвращаться. А у тебя есть семья?
— В некотором роде.
— Давай не будем портить прекрасную ночь своими грустными историями. Будем просто наслаждаться зрелищем.
Они сидели молча посреди улицы, хлипкие стулья грозили того и гляди рухнуть, а небо все полыхало.
От этого пламени занялись какие-то искорки в недрах его души, головная боль ушла, ему показалось, что он стоит у входа в чудесную страну, где он мог дышать в полную силу.
Шум в гостинице нарастал, слышно было, как все хором стали отсчитывать секунды до Нового года.
— Бэрк, мы с тобой тут совсем одни.
— Год заканчивается лучше, чем я ожидал. Если хочешь, я могу соблюсти традицию и изображу поцелуй?
— К черту традиции! — Обеими руками она притянула его голову к себе.
Губы у Мег были холодные, и, чувствуя, как они теплеют от соприкосновения с его губами, он испытал странный трепет. Этот поцелуй был как удар, сдвинувший с мертвой точки его окаменевшую душу, по жилам побежала кровь, в груди стало горячо.
Он услышал рев многих голосов — но приглушенный и очень далекий. Это пробило полночь. Зазвенели колокольчики, взревели горны, раздались радостные крики. И сквозь этот хор звуков он отчетливо слышал биение собственного сердца.
Он отбросил бокал и распахнул плед, который их разделял. Наткнувшись пальцами на многочисленные одежки, разочарованно заворчал. Он хотел этого сильного, упругого тела, хотел ощущать его формы, его вкус, его запах. Его отрезвили звуки выстрелов.
— Салют, — пояснила Мег. Она попыталась притянуть его к себе, и от усилия дыхание клубами вырывалось из ее губ. Ей понравилось, как он целуется, и захотелось продлить головокружительное ощущение его близости.
— Ты думаешь? Надо бы проверить.
Она хохотнула, потом нагнулась за бокалами.
— Да, сходи проверь.
— Мег…
— Иди, иди, шеф. — Она потрепала его по коленке и улыбнулась, взглянув в его изумительные — и такие тревожные — серые глаза. — Дело есть дело.
— Я быстро.
В этом можно было не сомневаться. Несколько выстрелов в воздух — обычное дело в праздники, на свадьбу, по случаю рождения ребенка — и даже на похоронах.
Но ждать его она не собиралась. Она встала, а стулья и выпивку оставила на крыльце. Плед отнесла в машину.
А потом поехала домой, и зеленые всполохи все заливали небо. Она знала: Хопп права. С Нейтом Бэрком только накличешь на себя неприятностей.
ГЛАВА 6
— Им невтерпеж обсудить свой бизнес.
— А как же, — согласилась Мег и чокнулась с Хопп.
— Он, кажется, решил выбрать из вас одну, а это не улучшит твоих отношений с матерью.
— Это уж точно. — Мег задумалась. — Но на какое-то время может придать азарт. — Она рассмеялась, видя, как Хопп закатила глаза. — Ничего не могу с этим поделать, люблю неприятности.
— Они у тебя точно будут. — Хопп крутанулась на табурете. Чарлин опять утащила Нейта танцевать! — Сама знаешь — в тихом омуте… С такими молчунами сладить нелегко.
— В жизни не видела более печального мужчины. Пару лет назад сюда забредал один бродяга, так и то был не такой грустный. Как его звали? Маккиннон. Помнишь, еще вышиб себе мозги у Хоули на складе?
— Да, было дело… Но у нашего Игнейшуса, думаю, достанет сил не спускать курок, хотя вставить себе дуло в рот он вполне может. А кроме того, он чересчур благовоспитан.
— На это вы и делаете ставку?
— Да. Именно на это я и делаю ставку. Ну, да ладно. Пойду совершу последний в этом году благородный поступок и спасу его от Чарлин.
«Печальные и благовоспитанные мужчины — совершенно не мой вариант», — сказала себе Мег. Ей нравились мужики отчаянные, безрассудные. Которые наутро уходят и ни о чем не задумываются. С такими можно выпить пару бокалов, под настроение завалиться в постель, а потом спокойно жить себе дальше.
Ни ухабов, ни ушибов.
А Игнейшус Бэрк? С этим без ухабов не обойтись, а стало быть — и шишек набьешь. И все же… попробовать стоит.
Как бы то ни было, ей было интересно с ним разговаривать, а это уже само по себе дорогого стоит. Она могла неделями жить, ни с кем не общаясь. От этого каждый интересный разговор приобретал в ее глазах еще большую ценность. И ей нравилось следить, как в его глазах то появляется, то исчезает грусть. Она уже несколько раз видела, как это настроение уходит. Так было, когда он стоял утром перед ее домом и слушал Лорину Маккеннит. Так было, хоть и ненадолго, когда они сейчас танцевали.
Теперь, в атмосфере, пронизанной музыкой и радостью, ей вдруг вновь захотелось это увидеть. И она уже знала, как это сделать.
Мег ушла за стойку, нашла открытую бутылку и два бокала и незаметно выскользнула из зала.
Хопп постучала Чарлин по плечу.
— Прошу прощения, Чарлин, мне нужно переброситься парой слов с шефом Бэрком. По официальному делу.
Чарлин еще крепче приникла к Нейту.
— Хопп, сегодня мэрия закрыта.
— Мэрия никогда не закрывается. Ну-ка, отпусти паренька, а то дохнуть не даешь.
— Хорошо. Но потом, красавчик, мы с тобой дотанцуем.
— Отойдем в сторонку, Игнейшус. — Хопп жестом расчистила дорогу в толпе. Они присели за стол, который был вытащен из обеденного зала в бильярдную. — Выпить хочешь?
— Нет, мне бы вот выход найти…
— Сбежать ты, конечно, можешь, но спрятаться в таком городишке тебе не удастся. Рано или поздно все равно придется выяснить с ней отношения.
— Тогда пусть это случится позже.
Ему хотелось уйти наверх, в темноту. Голова раскалывалась, желудок ныл.
— Я тебя не только затем увела, чтобы от Чарлин избавить. Ты сильно разозлил моего вице-мэра.
— Понимаю. Я рассудил дело, исходя из здравого смысла и буквы закона.
— Я не ставлю под сомнение твою работу, Игнейшус. — Она повела рукой. — Я просто констатирую факт. Эд у нас личность заносчивая, высокомерная и довольно вредная. Но это не мешает ему быть хорошим человеком и трудиться на благо города.
— Это не означает, что ему позволительно нарушать правила движения.
Она улыбнулась:
— Он сроду водить не умел. А кроме того, он влиятелен, богат и злопамятен. Он тебе никогда не простит, что ты его прижал. Он ведь и сам хотел возглавить полицейское управление. Тебе это, возможно, покажется ерундой, но по нашим меркам — дело серьезное.
— Небось не я первый ему дорогу перешел.
— Верно. Мы с Эдом то и дело сталкиваемся лбами. Но мы с ним, в его представлении, равны. А может, я даже чуть повыше. Ты же — чужак, и он ждет от тебя почтения. С другой стороны, если бы ты стал низкопоклонствовать, то сильно бы меня разочаровал. Иными словами, парень, попал ты между двух жерновов.
— Не впервой.
— Ясно. Насколько я понимаю, ты намекаешь, что мне лучше заниматься своим делом. Согласна. Но сначала позволю себе одно маленькое замечание, тоже насчет жерновов. Окажешься между Мег и Чарлин, учти — оба жернова очень опасны.
— Тогда лучше мне туда не попадать.
— Правильное решение. — У Нейта зазвонил мобильный, Хопп удивленно вскинула брови.
— Звонки в участок переводятся на мой номер, — пояснил Нейт и достал телефон. — Бэрк слушает.
— Забирай пальто, — проговорила в трубке Мег. — Встретимся на улице через пять минут. Хочу тебе кое-что показать.
— Конечно. Хорошо. — Он вернул телефон на место под пристальным взглядом Хопп. — Все в порядке. Пожалуй, я отсюда улизну.
— Хм-ммм… Иди в эту дверь. Через кухню.
— Спасибо. С Новым годом!
— И тебя. — Хопп покачала головой ему вслед. — Пошел искать приключений на свою голову.
За пять минут он не управился. Надо было подняться к себе, утеплиться, незаметно выйти наружу через заднюю дверь, а затем обойти здание, чтобы оказаться перед парадным входом. Только на полпути он вдруг осознал, что не испытал ни малейшего желания спрятаться от всего мира в темноте.
Пожалуй, это прогресс. Или же похоть оказалась сильнее депрессии.
Мег дожидалась его, сидя посреди улицы на складном стуле, укутанная в толстый плед.
Из сугроба торчала пробка от шампанского. Она понемногу пила из бокала.
— Разве можно сидеть на морозе в таком платье, хотя бы и в пледе?
— Я переоделась. У меня всегда с собой сменная одежда.
— А жаль. Я уж надеялся еще раз полюбоваться на тебя в праздничном наряде.
— В другой раз и в другом месте. Садись. — Она показала на второй такой же стул.
— Ладно. А что это мы сидим посреди улицы? Ведь уже без десяти двенадцать.
— Я не люблю толкучку. А ты?
— Я тоже.
— В небольших дозах общество развлекает — по праздникам, конечно. Но несколько часов подряд… Это очень утомительно. К тому же, — она протянула ему бокал, — есть варианты получше.
Он подивился, что шампанское не замерзло.
— Все же, мне кажется, лучше бы сесть в помещении, там хоть мороз не такой.
— Сегодня не так и холодно. Ветра нет. Мороз совсем небольшой — всего-то градусов восемнадцать. А кроме того, такого изнутри не увидишь.
— Чего именно?
— А ты подними голову-то, человек с Большой земли.
Он поднял глаза и задохнулся.
— Святый Боже!
— Вот именно. Мне тоже это явление всегда казалось божественным. Природный феномен, обусловленный широтой, пятнами на солнце и так далее. Но научное обоснование не делает его менее прекрасным и не лишает волшебства.
Небо озаряли всполохи зеленого, золотого и алого цвета. Длинные, причудливые полосы света словно пульсировали и дышали, наполняя ночь жизнью.
— Зимой северное сияние видно лучше всего, только мороз обычно мешает насладиться всласть. Но сегодня, судя по всему, счастливое исключение.
— Я о нем слышал. Видел на картинах. Но это ни с какой фотографией не сравнится.
— Жизнь всегда лучше картинки. За городом северное сияние видно еще лучше. А самое лучшее — когда стоишь лагерем на каком-нибудь леднике в горах. Мне было лет семь, когда отец меня взял в поход в горы и мы разбили лагерь с единственной целью — чтобы полюбоваться этой красотой. Мы часами лежали на спине, едва не замерзли, и просто смотрели на небо.
Неземной красоты зеленое сияние продолжало двигаться, излучать свет, увеличиваться в размерах, переливаться. Из него во все стороны распространялись разноцветные струи света.
— А что потом с ним стало?
— Ну, скажем так: в один прекрасный день он отправился в очередной поход и решил из него не возвращаться. А у тебя есть семья?
— В некотором роде.
— Давай не будем портить прекрасную ночь своими грустными историями. Будем просто наслаждаться зрелищем.
Они сидели молча посреди улицы, хлипкие стулья грозили того и гляди рухнуть, а небо все полыхало.
От этого пламени занялись какие-то искорки в недрах его души, головная боль ушла, ему показалось, что он стоит у входа в чудесную страну, где он мог дышать в полную силу.
Шум в гостинице нарастал, слышно было, как все хором стали отсчитывать секунды до Нового года.
— Бэрк, мы с тобой тут совсем одни.
— Год заканчивается лучше, чем я ожидал. Если хочешь, я могу соблюсти традицию и изображу поцелуй?
— К черту традиции! — Обеими руками она притянула его голову к себе.
Губы у Мег были холодные, и, чувствуя, как они теплеют от соприкосновения с его губами, он испытал странный трепет. Этот поцелуй был как удар, сдвинувший с мертвой точки его окаменевшую душу, по жилам побежала кровь, в груди стало горячо.
Он услышал рев многих голосов — но приглушенный и очень далекий. Это пробило полночь. Зазвенели колокольчики, взревели горны, раздались радостные крики. И сквозь этот хор звуков он отчетливо слышал биение собственного сердца.
Он отбросил бокал и распахнул плед, который их разделял. Наткнувшись пальцами на многочисленные одежки, разочарованно заворчал. Он хотел этого сильного, упругого тела, хотел ощущать его формы, его вкус, его запах. Его отрезвили звуки выстрелов.
— Салют, — пояснила Мег. Она попыталась притянуть его к себе, и от усилия дыхание клубами вырывалось из ее губ. Ей понравилось, как он целуется, и захотелось продлить головокружительное ощущение его близости.
— Ты думаешь? Надо бы проверить.
Она хохотнула, потом нагнулась за бокалами.
— Да, сходи проверь.
— Мег…
— Иди, иди, шеф. — Она потрепала его по коленке и улыбнулась, взглянув в его изумительные — и такие тревожные — серые глаза. — Дело есть дело.
— Я быстро.
В этом можно было не сомневаться. Несколько выстрелов в воздух — обычное дело в праздники, на свадьбу, по случаю рождения ребенка — и даже на похоронах.
Но ждать его она не собиралась. Она встала, а стулья и выпивку оставила на крыльце. Плед отнесла в машину.
А потом поехала домой, и зеленые всполохи все заливали небо. Она знала: Хопп права. С Нейтом Бэрком только накличешь на себя неприятностей.
ГЛАВА 6
«Лунатик»
Рубрика «Полицейский протокол»
Понедельник, 3 января
8.03. Поступил сигнал о пропаже снегоступов от дверей дома Ганса Финкла. Вызов принял заместитель шефа полиции Питер Нотти. Заявление Финкла о том, что «это (многочисленные бранные слова опускаем) Трилби опять взялся за свои фокусы», подтвердить не удалось. Снегоступы обнаружены в кузове грузовика Финкла.
9.22. Сигнал о ДТП на Ведьминой дороге. На аварию выехали шеф полиции Бэрк и его второй заместитель, офицер Отто Грубер. ДТП произошло с участием Бретта Трупера и Вирджинии Мэнн. Никто не пострадал, если не считать ушиба пальцев ноги, который Трупер причинил себе сам, когда отчаянно пинал покореженный бампер. Дело не было возбуждено.
11.56. Из «Приюта странника» сообщили о ссоре между Дектером Трилби и Гансом Финклом. Ссора, изобиловавшая бранными выражениями, по-видимому, произошла из-за случившегося ранее инцидента со снегоступами. На вызов выехал шеф полиции Бэрк, после разбирательства стороны договорились решить спор путем игры в шашки. К моменту сдачи номера в печать счет был 12:10 в пользу Трилби. Дело не было возбуждено.
13.45. Жалоба на громкую музыку и автомобильные гонки на улице Карибу. Приняли шеф Бэрк и офицер Нотти. Было установлено, что Джеймс и Уильям Мэки устроили гонки на снегокатах, сопровождаемые громкой музыкой — композицией «Рожденные свободными». После непродолжительной, но, по словам свидетелей, захватывающей погони произошла жаркая перебранка с полицией, диск с возмутительной песней был конфискован, а Джеймс Мэки заявил, что «жизнь в Лунаси превратилась в сплошной отстой». На братьев наложен штраф за превышение скорости.
15.12. Сигнал о криках в окрестностях Ведьминого леса, в 3, 5 км от города. Приняли сообщение шеф Бэрк и офицер Грубер. Установлено, что группа мальчишек играла в войну, вооружившись игрушечными ружьями и кетчупом в пластмассовых бутылках. Шеф Бэрк объявил перемирие и препроводил солдат — живых, убитых и раненых — по домам.
16.58. Сообщение о нарушении порядка на Лосиной. Приняли шеф Бэрк и офицер Нотти. Установлен факт шумной ссоры между шестнадцатилетней девушкой и юношей того же возраста из-за ее флирта с другим шестнадцатилетним юношей. Разногласия урегулированы. Дело не возбуждалось.
17.18. Шестнадцатилетний водитель оштрафован за неосторожное вождение и необоснованное применение звукового сигнала на Лосиной.
19.12. В ответ на многочисленные просьбы жителей шеф Бэрк убрал Майкла Салливана с обочины на пересечении улиц Центральной и Лосиной, где он громко (и фальшиво) распевал песню «Бутылка виски». В целях его собственной безопасности Салливан провел ночь в КПЗ. Дело не возбуждалось.
Начиная с понедельника, 3 января, газета «Лунатик» стала вести рубрику «Полицейский протокол». Нейт прочитал ее от первой до последней строки в первом и последующих номерах и не переставал удивляться, как люди не жалуются на то, что все их проступки и злоключения немедленно становятся достоянием гласности.
«Две недели позади, — подумал Нейт. — И я все еще здесь».
Сэрри Паркер облокотилась на прилавок в Угловом магазине. Сапоги-«луноходы» и пуховик она оставила у входа, после чего взяла себе пачку жвачки со стойки возле кассы.
Она пришла не за покупками, а посплетничать, а жвачка была лишь предлогом. Она потрепала любимца Деб — карликового спаниеля Сесила — по голове. Тот, как всегда, блаженствовал в своей выстланной подушками корзинке на прилавке.
— Что-то я шефа Бэрка в «Приюте» совсем не вижу.
Деб продолжала раскладывать по полкам пачки сигарет и жевательного табака. Ее магазин был местом, куда сходились все городские новости. Если Деб не в курсе какого-то события, значит, оно еще не произошло.
— Он и здесь нечасто показывается. Уединенно живет.
— Он каждое утро завтракает с Розиным мальчишкой, а вечером приходит ужинать. Сказать по правде, аппетиту него никудышный.
Раз уж пачка жвачки все равно была в руке, Сэрри ее открыла.
— Я каждое утро убираюсь у него в номере, но там и убирать-то особо нечего. У этого мужика вещей — только шмотки да бритва. Ни картинки какой, ни книжки.
Будучи в «Приюте» главной по уборке, Сэрри мнила себя большим знатоком человеческих повадок.
— Может, его вещи еще не все доставили.
— Думаешь, я не спрашивала? — Сэрри сложила пластинку жвачки пополам и сунула в рот. — Я у него специально выясняла. Говорю ему: «Шеф Бэрк, остальные ваши вещи с Большой земли скоро прибудут?» А он мне: «Я все с собой привез». И никому не звонит, во всяком случае — из номера. И ему никто не звонит. Насколько я могу судить, он туда только спать приходит.
Хотя в магазине сейчас никого не было, Сэрри понизила голос и нагнулась:
— Хоть Чарлин на него и вешается, спит он один. — Она многозначительно кивнула. — Когда меняешь человеку постель, точно можешь сказать, что было ночью.
— А может, они это делают в душе или на полу. — На лице Сэрри, к вящему удовольствию Деб, отразилось изумление. — Законом не предписано заниматься сексом исключительно в постели.
Профессионал в области распространения сплетен, Сэрри быстро пришла в себя.
— Если бы Чарлин своего добилась, она бы давно перестала за ним бегать, как гончий пес за зайцем.
Почесав Сесила за шелковистыми ушками, Деб неохотно согласилась:
— Пожалуй.
— Представь себе: мужчина приезжает практически с одной сменой одежды, часами сидит у себя в номере, обходит стороной предлагающую себя женщину и почти ничего не говорит, разве что ойкнет, когда случайно на него наткнешься. Согласись, есть в этом что-то странное. Я так считаю.
— Ну, он тут такой не первый.
— Это точно. Но он первый, кого мы поставили командовать нашей полицией. — Она еще не простила Нейту, что тот на прошлой неделе оштрафовал ее сынка. Можно подумать, двадцать пять долларов на деревьях растут. — Этот парень что-то скрывает.
— Ради бога, Сэрри. Ну, кто из нас чего-то не скрывает?
— Мне плевать, кто и что скрывает, но если этот человек, облеченный полномочиями, начнет сажать нас в тюрьму…
Деб потеряла терпение и принялась играть клавишами кассового аппарата.
— Лично ты пока никаких законов не нарушаешь — если только вдруг уйдешь отсюда, не расплатившись за жвачку. Так что тебе волноваться не о чем.
Тот, о ком они говорили, по-прежнему сидел в кабинете за столом. Он был загнан в угол. Две недели ему удавалось всеми правдами и неправдами уклоняться от встречи с Максом Хоубейкером. Уж больно ему не хотелось давать интервью. Нейт скептически относился к прессе, будь то боевой листок крошечного поселка или газета «Балтимор Сан».
Может, жители Лунаси, по неведомой ему причине, и не возражают против оглашения своих геройств в газете, но он еще не избавился от дурного привкуса во рту, оставшегося после массированного общения с прессой в связи с той трагической перестрелкой.
И сейчас, когда Хопп явилась к нему в кабинет вдвоем с Максом, он понял, этой встречи ему не избежать.
— Макс хочет взять у тебя интервью. Город должен хоть что-то знать о человеке, который блюдет у нас закон и порядок. Редакция настроена решительно, и я настаиваю, чтобы интервью состоялось здесь и сейчас. Так что… приступайте.
Она решительно вышла, благоразумно затворив за собой дверь.
Макс бесстрашно улыбнулся.
— Ехал к вам в надежде, что вы выкроите для меня несколько минут, а тут на мэра наткнулся.
— Угу. — Поскольку Нейт как раз раздумывал над тем, скоротать ли время за компьютером или попросить Питера дать ему очередной урок передвижения на снегоступах, сослаться на цейтнот не было никакой возможности.
Мысленно он уже причислил Макса к тугодумам и занудам. Из тех, кто в старших классах становится объектом всеобщих издевательств и насмешек. Круглое приветливое лицо, каштановые волосы. Рост пять футов десять дюймов, фунтов десять лишнего веса, главным образом — на животе.
— Кофе хотите?
— Если можно.
Нейт встал и налил две чашки.
— Вам с чем?
— Два куска сахара, две порции сливок. Хм-мм… Как вам наша новая рубрика — «Полицейский протокол»?
— Для меня это что-то совершенно новое. Голые факты. Производит впечатление.
— Кэрри о ней давно мечтала. Если вы не против, я включу диктофон. Кое-что буду в блокноте записывать, но лучше, когда пленка тоже есть.
— Отлично. Что именно вас интересует?
Макс устроился поудобнее и достал из полотняной сумки диктофон. Установил на столе, заметил время и включил запись. Потом достал из кармана блокнот и карандаш.
— Думаю, нашим читателям интересен человек с полицейской бляхой.
— Звучит как название фильма. Простите, — поспешил добавить он, видя, что Макс насупился. — Особенно и рассказывать-то нечего.
— Давайте по порядку. Сколько вам лет? Если не возражаете, конечно.
— Тридцать два.
— И вы служили в полицейском управлении Балтимора?
— Верно.
— Вы женаты?
— Разведен.
— Дело житейское. Дети?
— Нет.
— Балтимор — ваш родной город?
— Да, я там родился и прожил всю жизнь. Если не считать последних двух недель.
— И как вышло, что детектив из Балтимора оказался шефом полиции Лунаси?
— Меня приняли на эту должность.
Макс сохранял дружелюбное лицо.
— Но чтобы взяли, надо же было заявку подать?
— Мне захотелось перемен. — «А точнее — начать с нуля. Использовать последний шанс». Но этого он не сказал.
— Это очень крутые перемены, вы не находите?
— Если менять привычный ход вещей, зачем мелочиться? Предложение показалось мне интересным, да и место тоже. У меня есть возможность делать свою работу, но совсем в новых для меня условиях и в другом ритме.
— Мы с вами затронули тему полицейской отчетности. Вряд ли это то, к чему вы привыкли. Не боитесь, что быстро наскучит? Поселок с населением меньше семисот человек — после насыщенной событиями жизни большого города?
Осторожнее, сказал себе Нейт. Ведь он и в самом деле только что сидел и умирал от скуки. Или от депрессии? Подчас и не поймешь. И то, и другое оставляет тяжелое, беспокойное чувство.
— Балтиморцы считают, что их город замыкает список крупных мегаполисов. Но в каком городе ни работай — по большей части действовать приходится как бы анонимно. Один полицейский мало чем отличается от другого, да и дела все очень похожи.
«И никогда не удается раскрыть все, — мысленно добавил он. — Сколько ни копай, а всегда остаются нераскрытые дела, которые на тебя давят, и давят, и давят».
— Здесь, если человек приходит в участок, он может быть уверен, что либо я, либо кто-то из моих замов к нему выйдет и займется его проблемой, поможет разобраться с ситуацией. А в скором времени я уже буду со всеми знаком лично, и за каждым обращением для меня будет стоять не просто имя и фамилия, а живой человек, которого я знаю. Думаю, это сделает мою работу еще более значимой.
Он вдруг сам удивился правоте сказанных слов.
— Вы охотник?
— Нет.
— Рыбак?
— Пока тоже нет.
Мак надул губы.
— Хоккей? Лыжи? Альпинизм?
— Нет. Питер учит меня ходить на снегоступах. Говорит, здесь без этого никак.
— Это правда. А как насчет хобби? Какие у вас увлечения, интересы? Как проводите свободное время?
Свободного времени у него отродясь не водилось. Точнее, он его себе не оставлял. Может, поэтому Рейчел и ушла?
— Я еще не решил. Начнем со снегоступов, а дальше видно будет. А как вы тут оказались?
— Я?
— Мне тоже хочется знать что-то о человеке, который берет у меня интервью.
— Справедливо, — сказал Макс после минутного раздумья. — В шестидесятые годы я учился в Беркли. Секс, наркотики, рок-н-ролл. Появилась женщина — как и полагается, — и мы перебрались на север. Какое-то время прожили в Сиэтле. Там я подружился с одним парнем, он увлек меня альпинизмом. И мы подались еще дальше на север. Вместе с подругой. Мы с ней исповедовали нонконформизм, вегетарианство и интеллектуальный образ жизни.
Он улыбнулся. Полноватый, лысеющий мужчина средних лет, вполне довольный своим прошлым и настоящим.
— Она хотела заниматься живописью, я собирался писать романы, раскрывающие глубинную сущность человеческой натуры. Все это — до тех пор, пока мы не решили пожениться. Этой затеей мы все испортили. Она вернулась в Сиэтл. А я остался здесь.
— И стали издавать газету вместо того, чтобы писать романы.
— Ну, от романов я пока тоже не отказался. — Он больше не улыбался, взгляд стал каким-то отстраненным и немного тревожным. — Время от времени достаю из стола. Ничего выдающегося, конечно, но я продолжаю работать. И по-прежнему не ем мяса, по-прежнему причисляю себя к зеленым, чем вызываю раздражение у массы людей. С Кэрри мы познакомились лет пятнадцать назад. Поженились. — На лицо вернулась улыбка. — Похоже, этот брак оказался более удачным.
— А дети?
— Девочка и мальчик. Двенадцать и десять лет. Итак…
Давайте вернемся к вам. Вы одиннадцать лет прослужили в полиции Балтимора. Я разговаривал с лейтенантом Фостером, и он…
— Вы говорили с моим шефом?!
— С вашим бывшим шефом. Я же готовился к интервью. Так вот. Он вас характеризует как дотошного и неутомимого следователя, из тех полицейских, кто доводит дело до конца и не боится трудностей. Мы, конечно, рады, что нашей полицией руководит такой человек, но, на мой взгляд, нынешняя должность — не ваш уровень.
— Это моя проблема, — холодно ответил Нейт. — Извините, больше времени уделить вам не могу.
— Всего пару минут. После прошлогоднего инцидента, когда вы были ранены, а ваш напарник и подозреваемый — убиты, вы два месяца провели на больничном. Потом вы четыре месяца работали, после чего подали рапорт об отставке. Предполагаю, что решение приехать на работу к нам было во многом принято из-за случившегося. Я прав?
— Я уже объяснил, почему я сюда приехал. Гибель моего напарника не имеет никакого отношения к моему переходу на работу в Лунаси.
Макс сохранял бесстрастное выражение, и Нейт понял, что недооценил этого человека. «Журналисты всегда верны себе», — подумал он. А этот уже чуял запах сенсации.
— Но она имеет отношение к вам, шеф. К вашему опыту, вашей мотивации, вашему послужному списку.
— Послужной список — вот ключевое слово.
— Наше издание хоть и маленькое, но, как издатель, я обязан выполнять свою работу добросовестно. Я должен предоставлять своим читателям точный и достоверный материал. Мне известно, что та перестрелка стала потом предметом служебного расследования и ваши действия были признаны правомерными. Но в ту ночь вы все же убили человека, а это не может не висеть на вас тяжким грузом.
— А вы что же думаете, Хоубейкер, что жетон и оружие полицейским дается для забавы? Или как украшение? Каждый полицейский прекрасно осознает, что когда-нибудь ему придется применить оружие. Да, вы правы, это тяжкий груз.
Он разозлился. В голосе появился металл и лед, похожий на тот январский ветер, что бушевал за окном.
Рубрика «Полицейский протокол»
Понедельник, 3 января
8.03. Поступил сигнал о пропаже снегоступов от дверей дома Ганса Финкла. Вызов принял заместитель шефа полиции Питер Нотти. Заявление Финкла о том, что «это (многочисленные бранные слова опускаем) Трилби опять взялся за свои фокусы», подтвердить не удалось. Снегоступы обнаружены в кузове грузовика Финкла.
9.22. Сигнал о ДТП на Ведьминой дороге. На аварию выехали шеф полиции Бэрк и его второй заместитель, офицер Отто Грубер. ДТП произошло с участием Бретта Трупера и Вирджинии Мэнн. Никто не пострадал, если не считать ушиба пальцев ноги, который Трупер причинил себе сам, когда отчаянно пинал покореженный бампер. Дело не было возбуждено.
11.56. Из «Приюта странника» сообщили о ссоре между Дектером Трилби и Гансом Финклом. Ссора, изобиловавшая бранными выражениями, по-видимому, произошла из-за случившегося ранее инцидента со снегоступами. На вызов выехал шеф полиции Бэрк, после разбирательства стороны договорились решить спор путем игры в шашки. К моменту сдачи номера в печать счет был 12:10 в пользу Трилби. Дело не было возбуждено.
13.45. Жалоба на громкую музыку и автомобильные гонки на улице Карибу. Приняли шеф Бэрк и офицер Нотти. Было установлено, что Джеймс и Уильям Мэки устроили гонки на снегокатах, сопровождаемые громкой музыкой — композицией «Рожденные свободными». После непродолжительной, но, по словам свидетелей, захватывающей погони произошла жаркая перебранка с полицией, диск с возмутительной песней был конфискован, а Джеймс Мэки заявил, что «жизнь в Лунаси превратилась в сплошной отстой». На братьев наложен штраф за превышение скорости.
15.12. Сигнал о криках в окрестностях Ведьминого леса, в 3, 5 км от города. Приняли сообщение шеф Бэрк и офицер Грубер. Установлено, что группа мальчишек играла в войну, вооружившись игрушечными ружьями и кетчупом в пластмассовых бутылках. Шеф Бэрк объявил перемирие и препроводил солдат — живых, убитых и раненых — по домам.
16.58. Сообщение о нарушении порядка на Лосиной. Приняли шеф Бэрк и офицер Нотти. Установлен факт шумной ссоры между шестнадцатилетней девушкой и юношей того же возраста из-за ее флирта с другим шестнадцатилетним юношей. Разногласия урегулированы. Дело не возбуждалось.
17.18. Шестнадцатилетний водитель оштрафован за неосторожное вождение и необоснованное применение звукового сигнала на Лосиной.
19.12. В ответ на многочисленные просьбы жителей шеф Бэрк убрал Майкла Салливана с обочины на пересечении улиц Центральной и Лосиной, где он громко (и фальшиво) распевал песню «Бутылка виски». В целях его собственной безопасности Салливан провел ночь в КПЗ. Дело не возбуждалось.
Начиная с понедельника, 3 января, газета «Лунатик» стала вести рубрику «Полицейский протокол». Нейт прочитал ее от первой до последней строки в первом и последующих номерах и не переставал удивляться, как люди не жалуются на то, что все их проступки и злоключения немедленно становятся достоянием гласности.
«Две недели позади, — подумал Нейт. — И я все еще здесь».
Сэрри Паркер облокотилась на прилавок в Угловом магазине. Сапоги-«луноходы» и пуховик она оставила у входа, после чего взяла себе пачку жвачки со стойки возле кассы.
Она пришла не за покупками, а посплетничать, а жвачка была лишь предлогом. Она потрепала любимца Деб — карликового спаниеля Сесила — по голове. Тот, как всегда, блаженствовал в своей выстланной подушками корзинке на прилавке.
— Что-то я шефа Бэрка в «Приюте» совсем не вижу.
Деб продолжала раскладывать по полкам пачки сигарет и жевательного табака. Ее магазин был местом, куда сходились все городские новости. Если Деб не в курсе какого-то события, значит, оно еще не произошло.
— Он и здесь нечасто показывается. Уединенно живет.
— Он каждое утро завтракает с Розиным мальчишкой, а вечером приходит ужинать. Сказать по правде, аппетиту него никудышный.
Раз уж пачка жвачки все равно была в руке, Сэрри ее открыла.
— Я каждое утро убираюсь у него в номере, но там и убирать-то особо нечего. У этого мужика вещей — только шмотки да бритва. Ни картинки какой, ни книжки.
Будучи в «Приюте» главной по уборке, Сэрри мнила себя большим знатоком человеческих повадок.
— Может, его вещи еще не все доставили.
— Думаешь, я не спрашивала? — Сэрри сложила пластинку жвачки пополам и сунула в рот. — Я у него специально выясняла. Говорю ему: «Шеф Бэрк, остальные ваши вещи с Большой земли скоро прибудут?» А он мне: «Я все с собой привез». И никому не звонит, во всяком случае — из номера. И ему никто не звонит. Насколько я могу судить, он туда только спать приходит.
Хотя в магазине сейчас никого не было, Сэрри понизила голос и нагнулась:
— Хоть Чарлин на него и вешается, спит он один. — Она многозначительно кивнула. — Когда меняешь человеку постель, точно можешь сказать, что было ночью.
— А может, они это делают в душе или на полу. — На лице Сэрри, к вящему удовольствию Деб, отразилось изумление. — Законом не предписано заниматься сексом исключительно в постели.
Профессионал в области распространения сплетен, Сэрри быстро пришла в себя.
— Если бы Чарлин своего добилась, она бы давно перестала за ним бегать, как гончий пес за зайцем.
Почесав Сесила за шелковистыми ушками, Деб неохотно согласилась:
— Пожалуй.
— Представь себе: мужчина приезжает практически с одной сменой одежды, часами сидит у себя в номере, обходит стороной предлагающую себя женщину и почти ничего не говорит, разве что ойкнет, когда случайно на него наткнешься. Согласись, есть в этом что-то странное. Я так считаю.
— Ну, он тут такой не первый.
— Это точно. Но он первый, кого мы поставили командовать нашей полицией. — Она еще не простила Нейту, что тот на прошлой неделе оштрафовал ее сынка. Можно подумать, двадцать пять долларов на деревьях растут. — Этот парень что-то скрывает.
— Ради бога, Сэрри. Ну, кто из нас чего-то не скрывает?
— Мне плевать, кто и что скрывает, но если этот человек, облеченный полномочиями, начнет сажать нас в тюрьму…
Деб потеряла терпение и принялась играть клавишами кассового аппарата.
— Лично ты пока никаких законов не нарушаешь — если только вдруг уйдешь отсюда, не расплатившись за жвачку. Так что тебе волноваться не о чем.
Тот, о ком они говорили, по-прежнему сидел в кабинете за столом. Он был загнан в угол. Две недели ему удавалось всеми правдами и неправдами уклоняться от встречи с Максом Хоубейкером. Уж больно ему не хотелось давать интервью. Нейт скептически относился к прессе, будь то боевой листок крошечного поселка или газета «Балтимор Сан».
Может, жители Лунаси, по неведомой ему причине, и не возражают против оглашения своих геройств в газете, но он еще не избавился от дурного привкуса во рту, оставшегося после массированного общения с прессой в связи с той трагической перестрелкой.
И сейчас, когда Хопп явилась к нему в кабинет вдвоем с Максом, он понял, этой встречи ему не избежать.
— Макс хочет взять у тебя интервью. Город должен хоть что-то знать о человеке, который блюдет у нас закон и порядок. Редакция настроена решительно, и я настаиваю, чтобы интервью состоялось здесь и сейчас. Так что… приступайте.
Она решительно вышла, благоразумно затворив за собой дверь.
Макс бесстрашно улыбнулся.
— Ехал к вам в надежде, что вы выкроите для меня несколько минут, а тут на мэра наткнулся.
— Угу. — Поскольку Нейт как раз раздумывал над тем, скоротать ли время за компьютером или попросить Питера дать ему очередной урок передвижения на снегоступах, сослаться на цейтнот не было никакой возможности.
Мысленно он уже причислил Макса к тугодумам и занудам. Из тех, кто в старших классах становится объектом всеобщих издевательств и насмешек. Круглое приветливое лицо, каштановые волосы. Рост пять футов десять дюймов, фунтов десять лишнего веса, главным образом — на животе.
— Кофе хотите?
— Если можно.
Нейт встал и налил две чашки.
— Вам с чем?
— Два куска сахара, две порции сливок. Хм-мм… Как вам наша новая рубрика — «Полицейский протокол»?
— Для меня это что-то совершенно новое. Голые факты. Производит впечатление.
— Кэрри о ней давно мечтала. Если вы не против, я включу диктофон. Кое-что буду в блокноте записывать, но лучше, когда пленка тоже есть.
— Отлично. Что именно вас интересует?
Макс устроился поудобнее и достал из полотняной сумки диктофон. Установил на столе, заметил время и включил запись. Потом достал из кармана блокнот и карандаш.
— Думаю, нашим читателям интересен человек с полицейской бляхой.
— Звучит как название фильма. Простите, — поспешил добавить он, видя, что Макс насупился. — Особенно и рассказывать-то нечего.
— Давайте по порядку. Сколько вам лет? Если не возражаете, конечно.
— Тридцать два.
— И вы служили в полицейском управлении Балтимора?
— Верно.
— Вы женаты?
— Разведен.
— Дело житейское. Дети?
— Нет.
— Балтимор — ваш родной город?
— Да, я там родился и прожил всю жизнь. Если не считать последних двух недель.
— И как вышло, что детектив из Балтимора оказался шефом полиции Лунаси?
— Меня приняли на эту должность.
Макс сохранял дружелюбное лицо.
— Но чтобы взяли, надо же было заявку подать?
— Мне захотелось перемен. — «А точнее — начать с нуля. Использовать последний шанс». Но этого он не сказал.
— Это очень крутые перемены, вы не находите?
— Если менять привычный ход вещей, зачем мелочиться? Предложение показалось мне интересным, да и место тоже. У меня есть возможность делать свою работу, но совсем в новых для меня условиях и в другом ритме.
— Мы с вами затронули тему полицейской отчетности. Вряд ли это то, к чему вы привыкли. Не боитесь, что быстро наскучит? Поселок с населением меньше семисот человек — после насыщенной событиями жизни большого города?
Осторожнее, сказал себе Нейт. Ведь он и в самом деле только что сидел и умирал от скуки. Или от депрессии? Подчас и не поймешь. И то, и другое оставляет тяжелое, беспокойное чувство.
— Балтиморцы считают, что их город замыкает список крупных мегаполисов. Но в каком городе ни работай — по большей части действовать приходится как бы анонимно. Один полицейский мало чем отличается от другого, да и дела все очень похожи.
«И никогда не удается раскрыть все, — мысленно добавил он. — Сколько ни копай, а всегда остаются нераскрытые дела, которые на тебя давят, и давят, и давят».
— Здесь, если человек приходит в участок, он может быть уверен, что либо я, либо кто-то из моих замов к нему выйдет и займется его проблемой, поможет разобраться с ситуацией. А в скором времени я уже буду со всеми знаком лично, и за каждым обращением для меня будет стоять не просто имя и фамилия, а живой человек, которого я знаю. Думаю, это сделает мою работу еще более значимой.
Он вдруг сам удивился правоте сказанных слов.
— Вы охотник?
— Нет.
— Рыбак?
— Пока тоже нет.
Мак надул губы.
— Хоккей? Лыжи? Альпинизм?
— Нет. Питер учит меня ходить на снегоступах. Говорит, здесь без этого никак.
— Это правда. А как насчет хобби? Какие у вас увлечения, интересы? Как проводите свободное время?
Свободного времени у него отродясь не водилось. Точнее, он его себе не оставлял. Может, поэтому Рейчел и ушла?
— Я еще не решил. Начнем со снегоступов, а дальше видно будет. А как вы тут оказались?
— Я?
— Мне тоже хочется знать что-то о человеке, который берет у меня интервью.
— Справедливо, — сказал Макс после минутного раздумья. — В шестидесятые годы я учился в Беркли. Секс, наркотики, рок-н-ролл. Появилась женщина — как и полагается, — и мы перебрались на север. Какое-то время прожили в Сиэтле. Там я подружился с одним парнем, он увлек меня альпинизмом. И мы подались еще дальше на север. Вместе с подругой. Мы с ней исповедовали нонконформизм, вегетарианство и интеллектуальный образ жизни.
Он улыбнулся. Полноватый, лысеющий мужчина средних лет, вполне довольный своим прошлым и настоящим.
— Она хотела заниматься живописью, я собирался писать романы, раскрывающие глубинную сущность человеческой натуры. Все это — до тех пор, пока мы не решили пожениться. Этой затеей мы все испортили. Она вернулась в Сиэтл. А я остался здесь.
— И стали издавать газету вместо того, чтобы писать романы.
— Ну, от романов я пока тоже не отказался. — Он больше не улыбался, взгляд стал каким-то отстраненным и немного тревожным. — Время от времени достаю из стола. Ничего выдающегося, конечно, но я продолжаю работать. И по-прежнему не ем мяса, по-прежнему причисляю себя к зеленым, чем вызываю раздражение у массы людей. С Кэрри мы познакомились лет пятнадцать назад. Поженились. — На лицо вернулась улыбка. — Похоже, этот брак оказался более удачным.
— А дети?
— Девочка и мальчик. Двенадцать и десять лет. Итак…
Давайте вернемся к вам. Вы одиннадцать лет прослужили в полиции Балтимора. Я разговаривал с лейтенантом Фостером, и он…
— Вы говорили с моим шефом?!
— С вашим бывшим шефом. Я же готовился к интервью. Так вот. Он вас характеризует как дотошного и неутомимого следователя, из тех полицейских, кто доводит дело до конца и не боится трудностей. Мы, конечно, рады, что нашей полицией руководит такой человек, но, на мой взгляд, нынешняя должность — не ваш уровень.
— Это моя проблема, — холодно ответил Нейт. — Извините, больше времени уделить вам не могу.
— Всего пару минут. После прошлогоднего инцидента, когда вы были ранены, а ваш напарник и подозреваемый — убиты, вы два месяца провели на больничном. Потом вы четыре месяца работали, после чего подали рапорт об отставке. Предполагаю, что решение приехать на работу к нам было во многом принято из-за случившегося. Я прав?
— Я уже объяснил, почему я сюда приехал. Гибель моего напарника не имеет никакого отношения к моему переходу на работу в Лунаси.
Макс сохранял бесстрастное выражение, и Нейт понял, что недооценил этого человека. «Журналисты всегда верны себе», — подумал он. А этот уже чуял запах сенсации.
— Но она имеет отношение к вам, шеф. К вашему опыту, вашей мотивации, вашему послужному списку.
— Послужной список — вот ключевое слово.
— Наше издание хоть и маленькое, но, как издатель, я обязан выполнять свою работу добросовестно. Я должен предоставлять своим читателям точный и достоверный материал. Мне известно, что та перестрелка стала потом предметом служебного расследования и ваши действия были признаны правомерными. Но в ту ночь вы все же убили человека, а это не может не висеть на вас тяжким грузом.
— А вы что же думаете, Хоубейкер, что жетон и оружие полицейским дается для забавы? Или как украшение? Каждый полицейский прекрасно осознает, что когда-нибудь ему придется применить оружие. Да, вы правы, это тяжкий груз.
Он разозлился. В голосе появился металл и лед, похожий на тот январский ветер, что бушевал за окном.