Страница:
Эмма подъехала к своему дому, выключила мотор, закусила губу и снова повернула ключ зажигания. Мотор как-то горестно закряхтел, но все же завелся. Наверное, это хороший признак. Надо как можно скорее отправить машину в мастерскую, только сначала расспросить Паркер о механиках, ведь Паркер знает все на свете.
Войдя в дом, Эмма прихватила бутылку воды и отправилась наверх. Из-за Сэма и дурацкого аккумулятора не получилось лечь спать в праведные одиннадцать часов, но к полуночи она вполне успеет, хотя тем самым и лишит себя уважительной причины для прогула запланированной на завтра утренней тренировки. Не стоит даже пытаться увиливать.
Эмма поставила бутылку на тумбочку рядом с фрезией в вазочке, начала раздеваться и только сейчас заметила, что на ней куртка Джека.
– О черт.
Куртка так хорошо пахла. Натуральной кожей и Джеком. Но это не тот запах, что навевает безмятежные сны. Эмма отнесла куртку в дальний конец комнаты и повесила ее на спинку стула. Теперь придется как-то возвращать куртку, но об этом можно побеспокоиться позже.
Кто-нибудь из подруг поедет по делам в город и забросит куртку Джеку. И это вовсе не трусость с ее стороны. Это практицизм. Трусость здесь ни при чем. Они с Джеком часто видятся. Они постоянно видятся. Постоянно. Какой смысл специально ехать к нему, если можно это перепоручить? Наверняка у Джека есть другая куртка. Не похоже, что ему срочно понадобится именно эта. А если ему так необходима именно эта куртка, то почему он ее не забрал?
Сам виноват!
И разве не решено побеспокоиться об этом позже?
Эмма переоделась в ночную сорочку и отправилась в ванную комнату совершать свой ежевечерний ритуал: снимать макияж, протирать лицо тоником, наносить увлажняющий крем, чистить зубы, расчесывать волосы. Привычные действия и красота ее ванной комнаты обычно способствовали расслаблению. Эмма обожала яркую веселую плитку, ванну на ножках, полку с бледно-зелеными бутылочками, в которые она ставила любые цветы, которые оказывались под рукой… Правда, сейчас ей показалось, что крохотные нарциссы, празднующие приход весны, смеются над ней, и она раздраженно выключила свет.
Ритуал продолжился удалением с кровати приличной горки декоративных подушек, складыванием вышитого покрывала и взбиванием подушек для сна. Наконец Эмма скользнула под пуховое одеяло, свернулась клубочком, наслаждаясь шелковистостью простыней, нежным ароматом фрезии и…
Черт! Даже сюда доносится запах его куртки.
Вздыхая, Эмма перекатилась на спину.
Ну и что? Ну и что, если в голове роятся похотливые мысли о лучшем друге брата лучшей подруги? Это не преступление. Похотливые мысли абсолютно естественны, и в них нет ничего предосудительного. На самом деле эти самые мысли очень даже полезны, приятны и не запрещены законом.
Она была бы сумасшедшей, если бы они не лезли ей в голову, а вот превращать их в руководство к действию действительно было бы сумасшествием.
Интересно, как отреагировал бы Джек, если бы она преодолела тот последний дюйм и поцеловала его? Ну, точно не отшатнулся бы. И они провели бы несколько очень приятных минут на пустынной обочине в таинственной снежной дымке. Разгорающийся жар тел, ускоряющееся биение сердец…
Нет, нет и нет… я опять все романтизирую. Ну почему я всегда так стремительно выскальзываю из здоровой похоти в романтику? Ладно, это моя личная проблема, и я прекрасно знаю, что ее истоки в романтической любви моей мамы и папы. Естественно, я мечтаю о том, что посчастливилось найти им.
Итак, прочь романтику. Никаких мыслей о долгой и счастливой жизни с Джеком. Ограничимся похотью. Если бы мы с ним сплелись в жарком объятии на обочине, то после импульсивного и, несомненно, сногсшибательного поцелуя нам стало бы неловко, пришлось бы бормотать извинения или пытаться превратить все в шутку. Получилась бы очень напряженная и дурацкая ситуация. Простая истина заключается в том, что время для похоти давно упущено. Мы друзья, почти что семья. Нельзя флиртовать с друзьями и с членами семьи. Лучше, гораздо лучше держать свои мысли при себе и продолжать поиски настоящей любви – любви на всю жизнь.
3
Войдя в дом, Эмма прихватила бутылку воды и отправилась наверх. Из-за Сэма и дурацкого аккумулятора не получилось лечь спать в праведные одиннадцать часов, но к полуночи она вполне успеет, хотя тем самым и лишит себя уважительной причины для прогула запланированной на завтра утренней тренировки. Не стоит даже пытаться увиливать.
Эмма поставила бутылку на тумбочку рядом с фрезией в вазочке, начала раздеваться и только сейчас заметила, что на ней куртка Джека.
– О черт.
Куртка так хорошо пахла. Натуральной кожей и Джеком. Но это не тот запах, что навевает безмятежные сны. Эмма отнесла куртку в дальний конец комнаты и повесила ее на спинку стула. Теперь придется как-то возвращать куртку, но об этом можно побеспокоиться позже.
Кто-нибудь из подруг поедет по делам в город и забросит куртку Джеку. И это вовсе не трусость с ее стороны. Это практицизм. Трусость здесь ни при чем. Они с Джеком часто видятся. Они постоянно видятся. Постоянно. Какой смысл специально ехать к нему, если можно это перепоручить? Наверняка у Джека есть другая куртка. Не похоже, что ему срочно понадобится именно эта. А если ему так необходима именно эта куртка, то почему он ее не забрал?
Сам виноват!
И разве не решено побеспокоиться об этом позже?
Эмма переоделась в ночную сорочку и отправилась в ванную комнату совершать свой ежевечерний ритуал: снимать макияж, протирать лицо тоником, наносить увлажняющий крем, чистить зубы, расчесывать волосы. Привычные действия и красота ее ванной комнаты обычно способствовали расслаблению. Эмма обожала яркую веселую плитку, ванну на ножках, полку с бледно-зелеными бутылочками, в которые она ставила любые цветы, которые оказывались под рукой… Правда, сейчас ей показалось, что крохотные нарциссы, празднующие приход весны, смеются над ней, и она раздраженно выключила свет.
Ритуал продолжился удалением с кровати приличной горки декоративных подушек, складыванием вышитого покрывала и взбиванием подушек для сна. Наконец Эмма скользнула под пуховое одеяло, свернулась клубочком, наслаждаясь шелковистостью простыней, нежным ароматом фрезии и…
Черт! Даже сюда доносится запах его куртки.
Вздыхая, Эмма перекатилась на спину.
Ну и что? Ну и что, если в голове роятся похотливые мысли о лучшем друге брата лучшей подруги? Это не преступление. Похотливые мысли абсолютно естественны, и в них нет ничего предосудительного. На самом деле эти самые мысли очень даже полезны, приятны и не запрещены законом.
Она была бы сумасшедшей, если бы они не лезли ей в голову, а вот превращать их в руководство к действию действительно было бы сумасшествием.
Интересно, как отреагировал бы Джек, если бы она преодолела тот последний дюйм и поцеловала его? Ну, точно не отшатнулся бы. И они провели бы несколько очень приятных минут на пустынной обочине в таинственной снежной дымке. Разгорающийся жар тел, ускоряющееся биение сердец…
Нет, нет и нет… я опять все романтизирую. Ну почему я всегда так стремительно выскальзываю из здоровой похоти в романтику? Ладно, это моя личная проблема, и я прекрасно знаю, что ее истоки в романтической любви моей мамы и папы. Естественно, я мечтаю о том, что посчастливилось найти им.
Итак, прочь романтику. Никаких мыслей о долгой и счастливой жизни с Джеком. Ограничимся похотью. Если бы мы с ним сплелись в жарком объятии на обочине, то после импульсивного и, несомненно, сногсшибательного поцелуя нам стало бы неловко, пришлось бы бормотать извинения или пытаться превратить все в шутку. Получилась бы очень напряженная и дурацкая ситуация. Простая истина заключается в том, что время для похоти давно упущено. Мы друзья, почти что семья. Нельзя флиртовать с друзьями и с членами семьи. Лучше, гораздо лучше держать свои мысли при себе и продолжать поиски настоящей любви – любви на всю жизнь.
3
Эмма устало втащилась в спортзал в главном доме. Ее переполняли обида и жалость к себе. Вероятно, поэтому она с утра чувствовала себя совершенно разбитой и испытывала непреодолимое отвращение к тренажерам, которые Паркер подобрала так же безукоризненно, как все, что она делала.
На экране плоского телевизора бормотал что-то диктор CNN, Паркер – с неизменной телефонной гарнитурой – наматывала мили на эллиптическом тренажере. Сдернув фуфайку, Эмма злобно покосилась на нагло сверкающий в углу «Бауфлекс» и повернулась спиной и к нему, и к велотренажеру, и к полке с компакт-дисками, на которых слишком самоуверенные или слишком пылкие инструкторы заманивали простачков в мир йоги и пилатеса, пытали несчастных огромным ярким мячом или унижали гимнастикой тай чи.
Эмма раскатала коврик, уселась, намереваясь разогреться перед тренировкой, но в конце концов просто растянулась на полу.
– Доброе утро. Ты не выспалась? – спросила Паркер, не останавливаясь ни на секунду.
– Сколько ты уже пашешь на этой штуковине?
– Хочешь сюда? Я почти закончила. Сейчас освобожу, только сбавлю темп.
– Я здесь все ненавижу. Пыточная камера с натертыми полами и красивыми стенами все равно остается пыточной камерой.
– Тебе станет легче, когда пройдешь милю-другую.
– С чего вдруг? – Распростертая на полу Эмма вскинула руки. – Кто это сказал? Кто решил, что все должны каждый день шагать до посинения или скручиваться в неестественные позы? Кто решил, что это полезно? Я думаю, те, кто продает все эти жуткие тренажеры и рекламирует соблазнительные гимнастические костюмы вроде твоего. – Эмма уставилась на синевато-серые обтягивающие легинсы Паркер и ее серую с розовым маечку. – Сколько у тебя таких прикидов?
– Тысячи, – сухо ответила Паркер.
– Вот видишь? А если бы тебя не убедили шагать до посинения и скручиваться в неестественные позы – и так классно при этом выглядеть, – ты не тратила бы бешеные деньги на спортивные костюмы, а жертвовала бы их на добрые дела.
– Эти легинсы отлично подчеркивают мою задницу.
– Не спорю. Но никто, кроме меня, не видит твою задницу, так в чем смысл?
– В собственном удовольствии. – Паркер замедлила шаг и вскоре остановилась, затем спрыгнула с тренажера, протерла его дезинфицирующей салфеткой. – Эмма, что с тобой?
– Я уже сказала. Я ненавижу эту комнату и все, что она символизирует.
– Ты и раньше так говорила, но я узнаю тон. Ты раздражена, а это с тобой бывает очень редко.
– Я раздражаюсь, как любой другой человек.
– Нет. – Паркер обтерла лицо полотенцем, отпила воды из бутылочки. – Ты почти всегда веселая, оптимистичная, благожелательная. Даже когда стервозничаешь.
– Я такая? Боже, какая гадость.
– Ничего подобного. – Паркер подошла к «Бауфлексу» и принялась с кажущейся легкостью качать руки и плечи. Эмма знала, что это вовсе не легко, и, предчувствуя новый прилив негодования, приняла сидячее положение.
– Я раздражена. Мое раздражение бьет через край. Вчера вечером… – Эмма осеклась, поскольку вошла Лорел – с закрученными на затылке волосами, в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах, выгодно подчеркивающих ладную фигурку.
– Долой новости, они мне неинтересны. – Лорел взяла пульт и переключила канал. Бормотание диктора сменилось грохочущим роком.
– Хотя бы сделай потише, – попросила Паркер. – Эмма хочет рассказать, почему она так злится сегодня.
– Эмма никогда не злится. – Лорел раскатала на полу коврик. – Какая гадость.
– Вот видишь? – Эмма подумала, что раз уж она сидит на полу, то с тем же успехом можно поделать упражнения на растяжку. – Вы – мои лучшие подруги и все эти годы позволяли мне раздражать окружающих.
– Может, это раздражает только нас. – Лорел приступила к «скручиваниям». – Мы больше всех с тобой общаемся.
– Ну и катитесь. Боже милостивый, неужели вы обе измываетесь над собой каждый день?
– Паркер – каждый, она одержимая. Я – три раза в неделю. Четыре, если есть настроение. Обычно это случается в выходной, но мне пришла в голову идея для омерзительной невесты, и я завелась.
– Ты уже можешь что-то показать? – спросила Паркер.
– Вот видишь, Эм, она одержимая. – Лорел приступила к подъемам верхней части тела. – После. Сейчас я хочу послушать о раздражении.
– Как у тебя это получается? – возмутилась Эмма. – Как будто кто-то дергает за веревку-невидимку.
– Стальной пресс, детка.
– Я тебя ненавижу.
– Кто бы стал тебя винить? Думаю, раздражение вызвано мужчиной, – решила Лорел. – Выкладывай подробности.
– Вообще-то…
В комнату влетела Мак, на ходу стягивая фуфайку с капюшоном.
– Господи, что это? Женский день в потогонке Браунов?
– Скорее снегопад в преисподней, – откликнулась Лорел. – А ты что здесь делаешь?
– Я иногда сюда забегаю.
– Ты иногда разглядываешь тренажеры и называешь это тренировкой.
– Я начинаю жизнь с чистого листа. Ради своего здоровья.
Лорел ухмыльнулась:
– Бред собачий.
– Ладно, бред. Просто я собираюсь купить свадебное платье без бретелек, и мои руки и плечи должны быть идеальны. – Мак повернулась к зеркалу и потянулась. – У меня хорошие руки и плечи, но недостаточно хорошие. – Виляя бедрами, Мак высвободилась из спортивных брюк и вздохнула: – Я потихоньку превращаюсь в одержимую, суетливую невесту. Я сама себя ненавижу.
– Зато ты будешь одержимой, суетливой невестой с идеальными руками, – утешила Паркер. – Посмотри, что я делаю.
– Я вижу. – Мак нахмурилась. – Но мне это не нравится.
– Ты просто не спеши. Я ослаблю сопротивление.
– Это намек на мою изнеженность, Паркс?
– Я делаю эти упражнения три раза в неделю. Если ты начнешь на моем уровне, то завтра будешь стонать и плакать.
– У тебя и правда классные руки и плечи.
– И еще я знаю из достоверных источников, что моя задница классно смотрится в этих легинсах. Итак, Макензи, не торопясь, аккуратненько. Три подхода по пятнадцать раз. – Паркер похлопала Мак по плечу. – Надеюсь, больше никаких отвлечений. Эмма, на пол.
– Она уже на полу, – заметила Мак.
– Тсс. Эмма злится, потому что…
– Потому что вчера вечером я ездила к Адаму и Вики – помните Макмилланов? – что я совершенно не планировала, так как весь день был забит битком, и сегодня мне предстоит та же песня. В общем, день прошел отлично, особенно последняя консультация. Потом я составила контракты, привела в порядок заметки, решила легко поужинать, посмотреть какой-нибудь фильм, рано лечь спать.
– И кто же вытащил тебя из дома? – спросила Мак, сосредоточенно борясь с тренажером.
– Сэм.
– Болван-компьютерщик – бывает же такое сочетание! – в сексапильных, старомодных очках, как у Бадди Холли?
– Нет, нет. – Эмма затрясла головой. – Это Бен. Сэм – рекламщик с потрясающей улыбкой.
– Тот, с которым ты решила больше не встречаться, – уточнила Паркер.
– Да. Это не было настоящим свиданием. Я отказалась поужинать с ним и не позволила заехать за мной. Однако… ладно, я клюнула на вечеринку и согласилась встретиться у Макмилланов. Еще две недели назад я прямо сказала, что не собираюсь с ним спать, но, похоже, он не поверил. Зато на вечеринке была Аддисон, моя дальняя кузина, кажется, с папиной стороны. Она очень красивая и точно в его вкусе. Я их познакомила, и, по-моему, удачно.
– Может, включим в пакет услуг сватовство? – предложила Лорел, переходя к подниманию ног. – Даже если ограничиться парнями, которых бросает Эмма, мы удвоим прибыли.
– В слове «бросать» есть негативный оттенок. Я их перенаправляю. Короче, там был Джек.
– Наш Джек? – уточнила Паркер.
– Да, к счастью для меня. Я уехала рано, но на полпути моя машина заглохла. Представляете! Закашлялась, подавилась и вырубилась. Вокруг снегопад, темень. Я замерзаю, а на дороге, разумеется, никого.
Поскольку упражнения на поднимание ног не показались ей ужасными, Эмма стала повторять движения Лорел.
– Ты должна установить спутниковый навигатор, – посоветовала Паркер. – Я найду необходимую информацию.
– Вам это не кажется жутковатым? – пропыхтела Мак, продираясь сквозь третий сет упражнений. – Они всегда точно знают, где ты находишься. И, по-моему, они все слышат, даже когда не нажимаешь на кнопку. Они подслушивают, точно, подслушивают.
– Им скучно, и они развлекаются фальшивым пением водителей под радио. Кому ты позвонила? – спросила Паркер.
– Не пришлось никому звонить, потому что подъехал Джек. Он только взглянул и понял, что дело в аккумуляторе. И помог мне завестись. Да, и он одолжил мне свою куртку, которую я потом забыла ему вернуть. Я всего лишь хотела поесть салата и посмотреть романтический фильм! А вместо этого мне пришлось увиливать от губ Сэма, затем я умудрилась застрять посреди ночи на обочине в жуткий мороз, теперь мне нужно тащить машину в мастерскую и как-то возвращать Джеку куртку. И все это при том, что у меня сегодня ни одной свободной минутки! Ни одной. Это отвратительно, потому что… – Эмма перекатилась и занялась другой ногой. – Я плохо спала, потому что тревожилась, как все это успеть, и ругала себя за то, что вообще попалась на удочку. – Эмма перевела дух. – А теперь, когда я все вам выложила, получается, что я дергалась из-за ерунды.
– Поломка машины не подарок, – подала голос Лорел. – А ночью и в снегопад просто кошмар. Ты имеешь право на раздражение.
– Джек заявил, что я сама виновата. И что самое противное, он прав: я действительно ни разу не возила машину на техобслуживание. Но он меня спас. Плюс куртка. Плюс он проводил меня до дома, чтобы убедиться, что я добралась в целости и сохранности. Теперь я должна искать механика. У меня полно знакомых парней, которые взяли бы на себя все заботы, но я не желаю выслушивать еще одну лекцию на тему, как плохо я обращаюсь со своей машиной, бла-бла-бла. Итак, Паркер, куда мне ее тащить?
– Я знаю, я знаю! – Мак с облегчением покинула тренажер. – Поезжай к приятелю Дела, который зимой отбуксировал мамину машину. Я голосую за любого, кто может противостоять разбушевавшейся Линде.
– Поддерживаю, – согласилась Паркер. – Если ему доверяет Делани Браун, то и ты можешь довериться. Дел – маньяк во всем, что касается его автомобилей. Механик Каванаф. Я дам тебе его телефон и адрес.
– Малком Каванаф, владелец автомастерской, – добавила Мак. – Классный парень.
– Правда? Ну, может, сдохший аккумулятор – не такое уж несчастье. Я постараюсь все уладить на следующей неделе. А сегодня кто-нибудь едет в город в окрестности офиса Джека? Я точно не смогу выбраться.
– Отдашь куртку в субботу, – предложила Паркер. – Джек в списке гостей вечернего приема.
– О, прекрасно. – Эмма с отвращением посмотрела на эллиптический тренажер. – Ну, раз уж я здесь, можно и попотеть немного.
– Посмотрите на меня, – потребовала Мак. – Я уже накачалась?
– Потрясающие улучшения. А теперь поработаем над бицепсами, – скомандовала Паркер. – Я покажу тебе как.
К девяти часам утра Эмма успела принять душ, одеться и устроиться за любимым рабочим столом в окружении любимых цветов. К пятидесятилетию совместной жизни родителей дети решили воссоздать их свадьбу – прием в саду, только более пышный.
На доске перед Эммой были прикноплены копии фотографий из свадебного альбома юбиляров, ее собственные эскизы, список цветов и аксессуаров. На другой доске красовались рисунок Лорел – простой, но изящный трехъярусный свадебный торт, украшенный ярко-желтыми нарциссами и бледно-розовыми тюльпанами, – и фотография фигурки, венчающей торт и очень похожей на пару в день их свадьбы вплоть до кружевного волана на пышной юбке коктейльного платья невесты.
Пятьдесят лет вместе, размышляла Эмма, разглядывая фотографии. Множество дней и ночей и повторяющихся из года в год праздников. Рождения и смерти, споры и примирения, слезы и смех. Почему-то это казалось ей даже более романтичным, чем сказочные замки посреди пустынных болот. Пожилая пара получит свой сад. Целый мир садов.
Эмма начала с желтых нарциссов, рассаживая их в длинные, устланные мхом корытца, перемежая белыми нарциссами, тюльпанами и гиацинтами, добавляя тут и там побеги барвинка. Раз шесть она полностью уставляла цветами тележку и отвозила их в холодильную камеру. Она смешивала галлоны цветочной подпитки с водой и наполняла высокие стеклянные цилиндры, очищала стебли, обрезала их под струей воды и составляла композиции из дельфиниума, левкоев, водосбора, воздушной гипсофилы, кружевной декоративной спаржи. Сочетание растений разной высоты, соцветий нежных и дерзких оттенков создавало иллюзию весеннего сада.
Время бежало незаметно. Эмма повела затекшими плечами, покрутила головой, размяла пальцы. А теперь пятьдесят букетов невесты, пятьдесят копий того букета, что невеста держала в руках пятьдесят лет назад. Эмма смочила маленький флористический оазис, прикрыла его блестящим листом лимона, обрезала стебли разноцветных роз – даже не чертыхнулась, когда царапнула руку, – и, начиная с центра, принялась кропотливо собирать первый букет. Получилось очень красиво, весело… очаровательно.
– Осталось всего сорок девять, – произнесла Эмма вслух, устанавливая подставку с букетом в широкую стеклянную вазу, и решила сделать небольшой перерыв, вознаградить себя за утренние труды.
Оттащив мешки с цветочными обрезками к компостерному контейнеру, отчистив зелень с пальцев и из-под ногтей, Эмма устроилась в патио с баночкой диетической колы и тарелкой салата из спагетти.
Над прудом, усеянным глянцевыми листьями лилий, склонились едва зазеленевшие ивы. Парк Браунов не мог пока конкурировать с тем садом, что Эмма создавала своими руками, но еще немного – и из земли, успевшей забыть под весенним солнцем о выпавшем ночью снеге, вырвутся зеленые побеги, на деревьях набухнут бутоны, освежится листва многолетних растений. И все станет как полвека назад в Южной Вирджинии, где поженилась счастливая пара.
На веранде главного дома появилась группа людей – потенциальные клиенты. Паркер им что-то говорила, указывая на арку и беседку. Клиентам придется включить воображение, чтобы увидеть изобилие белых роз и буйство глицинии, но Эмма подумала, что и высаженные ею в вазоны анютины глазки, и стелющийся барвинок смотрятся очень мило.
Интересно, будет ли через пятьдесят лет флористка, которая на данный момент еще даже не родилась, прилежно создавать пятьдесят букетов в память о свадьбе жениха и невесты, только планирующих сегодня свое торжество? И будут ли дети, внуки и правнуки так любить их, что захотят устроить им этот праздник?
С тихим стоном – из-за боли в мышцах, изнуренных утренней тренировкой, – Эмма закинула ноги на соседний стул, подставила лицо солнцу и закрыла глаза. Остро пахло влажной землей и мульчей, весело чирикала какая-то птица…
– Нельзя так надрываться. – Эмма вздрогнула и распахнула глаза. Джек? Без единой мысли в голове она смотрела, как он выдергивает завиток спагетти из ее тарелки и бросает себе в рот. – Вкусно. Еще есть?
– Что? О боже! – Эмма в панике взглянула на часы и вздохнула с облегчением. – Наверное, я задремала, но всего на пару минут. У меня еще сорок девять букетов.
Джек сдвинул брови.
– У тебя сорок девять невест?
– Хм. Нет. – Эмма потрясла головой, пытаясь развеять окутавший мозги туман. – Пятидесятая годовщина свадьбы и копия букета невесты за каждый год. А ты что здесь делаешь?
– Приехал за курткой.
– Ах да. Прости, я вчера забыла о ней.
– Ничего страшного. У меня тут неподалеку деловая встреча. – Джек выхватил из тарелки еще один завиток. – Так как насчет салата? Я пропустил ленч.
– Да, конечно. Уж ленч я тебе точно должна. Садись. Я принесу тарелку.
– Отлично, и я не возражал бы против дозы кофеина. Неважно, горячего или холодного.
– Без проблем. – Внимательно глядя на него, Эмма поправила волосы, выбившиеся из-под шпилек. – Ты какой-то взъерошенный.
– Тяжелое утро. И минут через сорок меня ждут на очередной стройплощадке. Ты оказалась между двумя объектами, так что…
– Тебе повезло. Я сейчас вернусь.
Конечно, взъерошенный, думал Джек, усаживаясь и вытягивая ноги. И вовсе не от работы или утренней стычки с инспектором, с которой он справился бы лучше, если бы выспался, а не метался почти всю ночь в постели, пытаясь заблокировать сексуальные грезы о красотке со жгучими испанскими глазами. Любой бы на его месте выглядел взъерошенным. И только мазохист мог воспользоваться идиотским предлогом и явиться за курткой. С другой стороны, кто знал, как соблазнительно выглядит разомлевшая на солнце Эмма?
Он теперь знает. И это не избавит его от бессонницы. Необходимо волевым усилием разделаться с наваждением. Назначить свидание какой-нибудь блондинке или рыжей… несколько свиданий нескольким блондинкам и/или рыжим, и не успокаиваться, пока не удастся задвинуть Эмму обратно в «Запретную зону» и надежно там запереть.
Эмма вернулась с подносом и злополучной курткой.
Джек подумал, что именно от такой красоты у мужчин перехватывает дыхание, а улыбка Эммы – вот такая, как сейчас, – пронзает, как молния. В общем, срочно пришлось мысленно воздвигать знак «Запретная зона».
– У меня осталось немного оливкового хлеба. Очень вкусного. И я принесла холодный кофеин.
– Отлично. Спасибо.
– На здоровье. Приятно передохнуть в компании. – Эмма опустилась на свой стул. – Чем ты сейчас занимаешься?
– Несколько параллельных объектов. – Джек с аппетитом откусил огромный кусок хлеба. – Ты права. Потрясающе.
– Секретный рецепт тети Терри. Ты сказал, что одна из строек где-то рядом?
– Даже две. Та, куда я сейчас еду, никогда не закончится. Два года назад у клиентки возникло желание переделать кухню, что плавно перетекло в полную реконструкцию хозяйской ванной комнаты, которая теперь может похвастаться деревянной японской ванной, джакузи и душевой кабиной, способной вместить компанию из шести человек.
Эмма задумчиво пошевелила бровями, невольно привлекая внимание к роскошным темным глазам, и откусила крохотный кусочек спагетти.
– Затейливо.
– Я все ждал, когда клиентка спросит, нельзя ли расширить ванную комнату, чтобы воткнуть бассейн, но она переключила свою энергию на летнюю кухню у открытого бассейна – увидела в журнале и решила, что жить без нее не может.
– Как только остальные обходятся без летней кухни?
Джек улыбнулся.
– Ей двадцать шесть лет. Мужу пятьдесят восемь. Он ее обожает и с радостью потакает всем ее бесчисленным капризам.
– Я уверена, что он ее любит, и если может себе позволить, то почему бы не сделать ее счастливой?
Джек пожал плечами:
– Да ради бога, а я не буду испытывать недостатка в пиве и чипсах.
– Циник. – Эмма ткнула в его сторону вилкой, а потом наколола на нее салат. – Ты видишь в ней охотницу за богатым мужем, а в нем – старого дурака.
– Держу пари, его первая жена придерживается того же мнения, но лично я вижу в них клиентов.
– В любви или браке дело не в возрасте, а в самих людях, в их чувствах. Может, рядом с ней он чувствует себя молодым и полным жизни и открывает в себе что-то новое. Если бы дело было только в сексе, то зачем жениться?
– Допускаю, что женщина с ее внешностью обладает колоссальной силой убеждения.
– Вероятно, но мы проводили здесь свадьбы для множества пар со значительной разницей в возрасте.
Джек взмахнул вилкой и воткнул ее в салат так же, как это сделала Эмма несколькими минутами раньше.
– Свадьба еще не брак.
Эмма побарабанила пальцами по столешнице.
– Ладно, ты прав. Однако свадьба – прелюдия, символичное и ритуальное начало брака, поэтому…
– Они поженились в Вегасе, – перебил ее Джек с непроницаемым выражением лица. Эмма еле сдержала смех.
– Многие женятся в Вегасе. Это вовсе не значит, что они не будут жить долго и счастливо.
– Их обвенчал трансвестит, изображающий Элвиса.
– Ты все выдумал. Но даже если это правда, подобный выбор… свидетельствует о чувстве юмора и веселом нраве, которые, между прочим, я считаю важными составляющими успешного брака.
– Да бог с ними. Отличный салат, – похвалил Джек и оглянулся на веранду главного дома, где сейчас сидела Паркер с потенциальными клиентами. – Похоже, бизнес процветает.
– На этой неделе пять торжеств на нашей территории и девичник на выезде.
– Я приглашен на субботний вечер.
– Друг невесты или жениха?
– Жениха. Невеста пугает меня до смерти.
– Боже, не буду спорить. – Эмма со смехом откинулась на спинку стула. – Она принесла фотографию букета своей лучшей подруги, но не для того, чтобы я его повторила, чего она точно не желала, потому что у нее абсолютно другой стиль. Она просто посчитала розы и сказала, что в ее букете должно быть хотя бы на один цветок больше… и предупредила, что пересчитает.
– Не сомневайся. Обязательно пересчитает. И ручаюсь, что, как бы отлично вы ни провели ее свадьбу, она найдет, к чему придраться.
– Да мы и сами поняли, но ничего не поделаешь. Приходится работать и с ведьмами, и с ангелами, и с кем угодно, но сегодня я не хочу о ней думать. Сегодня счастливый день.
На экране плоского телевизора бормотал что-то диктор CNN, Паркер – с неизменной телефонной гарнитурой – наматывала мили на эллиптическом тренажере. Сдернув фуфайку, Эмма злобно покосилась на нагло сверкающий в углу «Бауфлекс» и повернулась спиной и к нему, и к велотренажеру, и к полке с компакт-дисками, на которых слишком самоуверенные или слишком пылкие инструкторы заманивали простачков в мир йоги и пилатеса, пытали несчастных огромным ярким мячом или унижали гимнастикой тай чи.
Эмма раскатала коврик, уселась, намереваясь разогреться перед тренировкой, но в конце концов просто растянулась на полу.
– Доброе утро. Ты не выспалась? – спросила Паркер, не останавливаясь ни на секунду.
– Сколько ты уже пашешь на этой штуковине?
– Хочешь сюда? Я почти закончила. Сейчас освобожу, только сбавлю темп.
– Я здесь все ненавижу. Пыточная камера с натертыми полами и красивыми стенами все равно остается пыточной камерой.
– Тебе станет легче, когда пройдешь милю-другую.
– С чего вдруг? – Распростертая на полу Эмма вскинула руки. – Кто это сказал? Кто решил, что все должны каждый день шагать до посинения или скручиваться в неестественные позы? Кто решил, что это полезно? Я думаю, те, кто продает все эти жуткие тренажеры и рекламирует соблазнительные гимнастические костюмы вроде твоего. – Эмма уставилась на синевато-серые обтягивающие легинсы Паркер и ее серую с розовым маечку. – Сколько у тебя таких прикидов?
– Тысячи, – сухо ответила Паркер.
– Вот видишь? А если бы тебя не убедили шагать до посинения и скручиваться в неестественные позы – и так классно при этом выглядеть, – ты не тратила бы бешеные деньги на спортивные костюмы, а жертвовала бы их на добрые дела.
– Эти легинсы отлично подчеркивают мою задницу.
– Не спорю. Но никто, кроме меня, не видит твою задницу, так в чем смысл?
– В собственном удовольствии. – Паркер замедлила шаг и вскоре остановилась, затем спрыгнула с тренажера, протерла его дезинфицирующей салфеткой. – Эмма, что с тобой?
– Я уже сказала. Я ненавижу эту комнату и все, что она символизирует.
– Ты и раньше так говорила, но я узнаю тон. Ты раздражена, а это с тобой бывает очень редко.
– Я раздражаюсь, как любой другой человек.
– Нет. – Паркер обтерла лицо полотенцем, отпила воды из бутылочки. – Ты почти всегда веселая, оптимистичная, благожелательная. Даже когда стервозничаешь.
– Я такая? Боже, какая гадость.
– Ничего подобного. – Паркер подошла к «Бауфлексу» и принялась с кажущейся легкостью качать руки и плечи. Эмма знала, что это вовсе не легко, и, предчувствуя новый прилив негодования, приняла сидячее положение.
– Я раздражена. Мое раздражение бьет через край. Вчера вечером… – Эмма осеклась, поскольку вошла Лорел – с закрученными на затылке волосами, в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах, выгодно подчеркивающих ладную фигурку.
– Долой новости, они мне неинтересны. – Лорел взяла пульт и переключила канал. Бормотание диктора сменилось грохочущим роком.
– Хотя бы сделай потише, – попросила Паркер. – Эмма хочет рассказать, почему она так злится сегодня.
– Эмма никогда не злится. – Лорел раскатала на полу коврик. – Какая гадость.
– Вот видишь? – Эмма подумала, что раз уж она сидит на полу, то с тем же успехом можно поделать упражнения на растяжку. – Вы – мои лучшие подруги и все эти годы позволяли мне раздражать окружающих.
– Может, это раздражает только нас. – Лорел приступила к «скручиваниям». – Мы больше всех с тобой общаемся.
– Ну и катитесь. Боже милостивый, неужели вы обе измываетесь над собой каждый день?
– Паркер – каждый, она одержимая. Я – три раза в неделю. Четыре, если есть настроение. Обычно это случается в выходной, но мне пришла в голову идея для омерзительной невесты, и я завелась.
– Ты уже можешь что-то показать? – спросила Паркер.
– Вот видишь, Эм, она одержимая. – Лорел приступила к подъемам верхней части тела. – После. Сейчас я хочу послушать о раздражении.
– Как у тебя это получается? – возмутилась Эмма. – Как будто кто-то дергает за веревку-невидимку.
– Стальной пресс, детка.
– Я тебя ненавижу.
– Кто бы стал тебя винить? Думаю, раздражение вызвано мужчиной, – решила Лорел. – Выкладывай подробности.
– Вообще-то…
В комнату влетела Мак, на ходу стягивая фуфайку с капюшоном.
– Господи, что это? Женский день в потогонке Браунов?
– Скорее снегопад в преисподней, – откликнулась Лорел. – А ты что здесь делаешь?
– Я иногда сюда забегаю.
– Ты иногда разглядываешь тренажеры и называешь это тренировкой.
– Я начинаю жизнь с чистого листа. Ради своего здоровья.
Лорел ухмыльнулась:
– Бред собачий.
– Ладно, бред. Просто я собираюсь купить свадебное платье без бретелек, и мои руки и плечи должны быть идеальны. – Мак повернулась к зеркалу и потянулась. – У меня хорошие руки и плечи, но недостаточно хорошие. – Виляя бедрами, Мак высвободилась из спортивных брюк и вздохнула: – Я потихоньку превращаюсь в одержимую, суетливую невесту. Я сама себя ненавижу.
– Зато ты будешь одержимой, суетливой невестой с идеальными руками, – утешила Паркер. – Посмотри, что я делаю.
– Я вижу. – Мак нахмурилась. – Но мне это не нравится.
– Ты просто не спеши. Я ослаблю сопротивление.
– Это намек на мою изнеженность, Паркс?
– Я делаю эти упражнения три раза в неделю. Если ты начнешь на моем уровне, то завтра будешь стонать и плакать.
– У тебя и правда классные руки и плечи.
– И еще я знаю из достоверных источников, что моя задница классно смотрится в этих легинсах. Итак, Макензи, не торопясь, аккуратненько. Три подхода по пятнадцать раз. – Паркер похлопала Мак по плечу. – Надеюсь, больше никаких отвлечений. Эмма, на пол.
– Она уже на полу, – заметила Мак.
– Тсс. Эмма злится, потому что…
– Потому что вчера вечером я ездила к Адаму и Вики – помните Макмилланов? – что я совершенно не планировала, так как весь день был забит битком, и сегодня мне предстоит та же песня. В общем, день прошел отлично, особенно последняя консультация. Потом я составила контракты, привела в порядок заметки, решила легко поужинать, посмотреть какой-нибудь фильм, рано лечь спать.
– И кто же вытащил тебя из дома? – спросила Мак, сосредоточенно борясь с тренажером.
– Сэм.
– Болван-компьютерщик – бывает же такое сочетание! – в сексапильных, старомодных очках, как у Бадди Холли?
– Нет, нет. – Эмма затрясла головой. – Это Бен. Сэм – рекламщик с потрясающей улыбкой.
– Тот, с которым ты решила больше не встречаться, – уточнила Паркер.
– Да. Это не было настоящим свиданием. Я отказалась поужинать с ним и не позволила заехать за мной. Однако… ладно, я клюнула на вечеринку и согласилась встретиться у Макмилланов. Еще две недели назад я прямо сказала, что не собираюсь с ним спать, но, похоже, он не поверил. Зато на вечеринке была Аддисон, моя дальняя кузина, кажется, с папиной стороны. Она очень красивая и точно в его вкусе. Я их познакомила, и, по-моему, удачно.
– Может, включим в пакет услуг сватовство? – предложила Лорел, переходя к подниманию ног. – Даже если ограничиться парнями, которых бросает Эмма, мы удвоим прибыли.
– В слове «бросать» есть негативный оттенок. Я их перенаправляю. Короче, там был Джек.
– Наш Джек? – уточнила Паркер.
– Да, к счастью для меня. Я уехала рано, но на полпути моя машина заглохла. Представляете! Закашлялась, подавилась и вырубилась. Вокруг снегопад, темень. Я замерзаю, а на дороге, разумеется, никого.
Поскольку упражнения на поднимание ног не показались ей ужасными, Эмма стала повторять движения Лорел.
– Ты должна установить спутниковый навигатор, – посоветовала Паркер. – Я найду необходимую информацию.
– Вам это не кажется жутковатым? – пропыхтела Мак, продираясь сквозь третий сет упражнений. – Они всегда точно знают, где ты находишься. И, по-моему, они все слышат, даже когда не нажимаешь на кнопку. Они подслушивают, точно, подслушивают.
– Им скучно, и они развлекаются фальшивым пением водителей под радио. Кому ты позвонила? – спросила Паркер.
– Не пришлось никому звонить, потому что подъехал Джек. Он только взглянул и понял, что дело в аккумуляторе. И помог мне завестись. Да, и он одолжил мне свою куртку, которую я потом забыла ему вернуть. Я всего лишь хотела поесть салата и посмотреть романтический фильм! А вместо этого мне пришлось увиливать от губ Сэма, затем я умудрилась застрять посреди ночи на обочине в жуткий мороз, теперь мне нужно тащить машину в мастерскую и как-то возвращать Джеку куртку. И все это при том, что у меня сегодня ни одной свободной минутки! Ни одной. Это отвратительно, потому что… – Эмма перекатилась и занялась другой ногой. – Я плохо спала, потому что тревожилась, как все это успеть, и ругала себя за то, что вообще попалась на удочку. – Эмма перевела дух. – А теперь, когда я все вам выложила, получается, что я дергалась из-за ерунды.
– Поломка машины не подарок, – подала голос Лорел. – А ночью и в снегопад просто кошмар. Ты имеешь право на раздражение.
– Джек заявил, что я сама виновата. И что самое противное, он прав: я действительно ни разу не возила машину на техобслуживание. Но он меня спас. Плюс куртка. Плюс он проводил меня до дома, чтобы убедиться, что я добралась в целости и сохранности. Теперь я должна искать механика. У меня полно знакомых парней, которые взяли бы на себя все заботы, но я не желаю выслушивать еще одну лекцию на тему, как плохо я обращаюсь со своей машиной, бла-бла-бла. Итак, Паркер, куда мне ее тащить?
– Я знаю, я знаю! – Мак с облегчением покинула тренажер. – Поезжай к приятелю Дела, который зимой отбуксировал мамину машину. Я голосую за любого, кто может противостоять разбушевавшейся Линде.
– Поддерживаю, – согласилась Паркер. – Если ему доверяет Делани Браун, то и ты можешь довериться. Дел – маньяк во всем, что касается его автомобилей. Механик Каванаф. Я дам тебе его телефон и адрес.
– Малком Каванаф, владелец автомастерской, – добавила Мак. – Классный парень.
– Правда? Ну, может, сдохший аккумулятор – не такое уж несчастье. Я постараюсь все уладить на следующей неделе. А сегодня кто-нибудь едет в город в окрестности офиса Джека? Я точно не смогу выбраться.
– Отдашь куртку в субботу, – предложила Паркер. – Джек в списке гостей вечернего приема.
– О, прекрасно. – Эмма с отвращением посмотрела на эллиптический тренажер. – Ну, раз уж я здесь, можно и попотеть немного.
– Посмотрите на меня, – потребовала Мак. – Я уже накачалась?
– Потрясающие улучшения. А теперь поработаем над бицепсами, – скомандовала Паркер. – Я покажу тебе как.
К девяти часам утра Эмма успела принять душ, одеться и устроиться за любимым рабочим столом в окружении любимых цветов. К пятидесятилетию совместной жизни родителей дети решили воссоздать их свадьбу – прием в саду, только более пышный.
На доске перед Эммой были прикноплены копии фотографий из свадебного альбома юбиляров, ее собственные эскизы, список цветов и аксессуаров. На другой доске красовались рисунок Лорел – простой, но изящный трехъярусный свадебный торт, украшенный ярко-желтыми нарциссами и бледно-розовыми тюльпанами, – и фотография фигурки, венчающей торт и очень похожей на пару в день их свадьбы вплоть до кружевного волана на пышной юбке коктейльного платья невесты.
Пятьдесят лет вместе, размышляла Эмма, разглядывая фотографии. Множество дней и ночей и повторяющихся из года в год праздников. Рождения и смерти, споры и примирения, слезы и смех. Почему-то это казалось ей даже более романтичным, чем сказочные замки посреди пустынных болот. Пожилая пара получит свой сад. Целый мир садов.
Эмма начала с желтых нарциссов, рассаживая их в длинные, устланные мхом корытца, перемежая белыми нарциссами, тюльпанами и гиацинтами, добавляя тут и там побеги барвинка. Раз шесть она полностью уставляла цветами тележку и отвозила их в холодильную камеру. Она смешивала галлоны цветочной подпитки с водой и наполняла высокие стеклянные цилиндры, очищала стебли, обрезала их под струей воды и составляла композиции из дельфиниума, левкоев, водосбора, воздушной гипсофилы, кружевной декоративной спаржи. Сочетание растений разной высоты, соцветий нежных и дерзких оттенков создавало иллюзию весеннего сада.
Время бежало незаметно. Эмма повела затекшими плечами, покрутила головой, размяла пальцы. А теперь пятьдесят букетов невесты, пятьдесят копий того букета, что невеста держала в руках пятьдесят лет назад. Эмма смочила маленький флористический оазис, прикрыла его блестящим листом лимона, обрезала стебли разноцветных роз – даже не чертыхнулась, когда царапнула руку, – и, начиная с центра, принялась кропотливо собирать первый букет. Получилось очень красиво, весело… очаровательно.
– Осталось всего сорок девять, – произнесла Эмма вслух, устанавливая подставку с букетом в широкую стеклянную вазу, и решила сделать небольшой перерыв, вознаградить себя за утренние труды.
Оттащив мешки с цветочными обрезками к компостерному контейнеру, отчистив зелень с пальцев и из-под ногтей, Эмма устроилась в патио с баночкой диетической колы и тарелкой салата из спагетти.
Над прудом, усеянным глянцевыми листьями лилий, склонились едва зазеленевшие ивы. Парк Браунов не мог пока конкурировать с тем садом, что Эмма создавала своими руками, но еще немного – и из земли, успевшей забыть под весенним солнцем о выпавшем ночью снеге, вырвутся зеленые побеги, на деревьях набухнут бутоны, освежится листва многолетних растений. И все станет как полвека назад в Южной Вирджинии, где поженилась счастливая пара.
На веранде главного дома появилась группа людей – потенциальные клиенты. Паркер им что-то говорила, указывая на арку и беседку. Клиентам придется включить воображение, чтобы увидеть изобилие белых роз и буйство глицинии, но Эмма подумала, что и высаженные ею в вазоны анютины глазки, и стелющийся барвинок смотрятся очень мило.
Интересно, будет ли через пятьдесят лет флористка, которая на данный момент еще даже не родилась, прилежно создавать пятьдесят букетов в память о свадьбе жениха и невесты, только планирующих сегодня свое торжество? И будут ли дети, внуки и правнуки так любить их, что захотят устроить им этот праздник?
С тихим стоном – из-за боли в мышцах, изнуренных утренней тренировкой, – Эмма закинула ноги на соседний стул, подставила лицо солнцу и закрыла глаза. Остро пахло влажной землей и мульчей, весело чирикала какая-то птица…
– Нельзя так надрываться. – Эмма вздрогнула и распахнула глаза. Джек? Без единой мысли в голове она смотрела, как он выдергивает завиток спагетти из ее тарелки и бросает себе в рот. – Вкусно. Еще есть?
– Что? О боже! – Эмма в панике взглянула на часы и вздохнула с облегчением. – Наверное, я задремала, но всего на пару минут. У меня еще сорок девять букетов.
Джек сдвинул брови.
– У тебя сорок девять невест?
– Хм. Нет. – Эмма потрясла головой, пытаясь развеять окутавший мозги туман. – Пятидесятая годовщина свадьбы и копия букета невесты за каждый год. А ты что здесь делаешь?
– Приехал за курткой.
– Ах да. Прости, я вчера забыла о ней.
– Ничего страшного. У меня тут неподалеку деловая встреча. – Джек выхватил из тарелки еще один завиток. – Так как насчет салата? Я пропустил ленч.
– Да, конечно. Уж ленч я тебе точно должна. Садись. Я принесу тарелку.
– Отлично, и я не возражал бы против дозы кофеина. Неважно, горячего или холодного.
– Без проблем. – Внимательно глядя на него, Эмма поправила волосы, выбившиеся из-под шпилек. – Ты какой-то взъерошенный.
– Тяжелое утро. И минут через сорок меня ждут на очередной стройплощадке. Ты оказалась между двумя объектами, так что…
– Тебе повезло. Я сейчас вернусь.
Конечно, взъерошенный, думал Джек, усаживаясь и вытягивая ноги. И вовсе не от работы или утренней стычки с инспектором, с которой он справился бы лучше, если бы выспался, а не метался почти всю ночь в постели, пытаясь заблокировать сексуальные грезы о красотке со жгучими испанскими глазами. Любой бы на его месте выглядел взъерошенным. И только мазохист мог воспользоваться идиотским предлогом и явиться за курткой. С другой стороны, кто знал, как соблазнительно выглядит разомлевшая на солнце Эмма?
Он теперь знает. И это не избавит его от бессонницы. Необходимо волевым усилием разделаться с наваждением. Назначить свидание какой-нибудь блондинке или рыжей… несколько свиданий нескольким блондинкам и/или рыжим, и не успокаиваться, пока не удастся задвинуть Эмму обратно в «Запретную зону» и надежно там запереть.
Эмма вернулась с подносом и злополучной курткой.
Джек подумал, что именно от такой красоты у мужчин перехватывает дыхание, а улыбка Эммы – вот такая, как сейчас, – пронзает, как молния. В общем, срочно пришлось мысленно воздвигать знак «Запретная зона».
– У меня осталось немного оливкового хлеба. Очень вкусного. И я принесла холодный кофеин.
– Отлично. Спасибо.
– На здоровье. Приятно передохнуть в компании. – Эмма опустилась на свой стул. – Чем ты сейчас занимаешься?
– Несколько параллельных объектов. – Джек с аппетитом откусил огромный кусок хлеба. – Ты права. Потрясающе.
– Секретный рецепт тети Терри. Ты сказал, что одна из строек где-то рядом?
– Даже две. Та, куда я сейчас еду, никогда не закончится. Два года назад у клиентки возникло желание переделать кухню, что плавно перетекло в полную реконструкцию хозяйской ванной комнаты, которая теперь может похвастаться деревянной японской ванной, джакузи и душевой кабиной, способной вместить компанию из шести человек.
Эмма задумчиво пошевелила бровями, невольно привлекая внимание к роскошным темным глазам, и откусила крохотный кусочек спагетти.
– Затейливо.
– Я все ждал, когда клиентка спросит, нельзя ли расширить ванную комнату, чтобы воткнуть бассейн, но она переключила свою энергию на летнюю кухню у открытого бассейна – увидела в журнале и решила, что жить без нее не может.
– Как только остальные обходятся без летней кухни?
Джек улыбнулся.
– Ей двадцать шесть лет. Мужу пятьдесят восемь. Он ее обожает и с радостью потакает всем ее бесчисленным капризам.
– Я уверена, что он ее любит, и если может себе позволить, то почему бы не сделать ее счастливой?
Джек пожал плечами:
– Да ради бога, а я не буду испытывать недостатка в пиве и чипсах.
– Циник. – Эмма ткнула в его сторону вилкой, а потом наколола на нее салат. – Ты видишь в ней охотницу за богатым мужем, а в нем – старого дурака.
– Держу пари, его первая жена придерживается того же мнения, но лично я вижу в них клиентов.
– В любви или браке дело не в возрасте, а в самих людях, в их чувствах. Может, рядом с ней он чувствует себя молодым и полным жизни и открывает в себе что-то новое. Если бы дело было только в сексе, то зачем жениться?
– Допускаю, что женщина с ее внешностью обладает колоссальной силой убеждения.
– Вероятно, но мы проводили здесь свадьбы для множества пар со значительной разницей в возрасте.
Джек взмахнул вилкой и воткнул ее в салат так же, как это сделала Эмма несколькими минутами раньше.
– Свадьба еще не брак.
Эмма побарабанила пальцами по столешнице.
– Ладно, ты прав. Однако свадьба – прелюдия, символичное и ритуальное начало брака, поэтому…
– Они поженились в Вегасе, – перебил ее Джек с непроницаемым выражением лица. Эмма еле сдержала смех.
– Многие женятся в Вегасе. Это вовсе не значит, что они не будут жить долго и счастливо.
– Их обвенчал трансвестит, изображающий Элвиса.
– Ты все выдумал. Но даже если это правда, подобный выбор… свидетельствует о чувстве юмора и веселом нраве, которые, между прочим, я считаю важными составляющими успешного брака.
– Да бог с ними. Отличный салат, – похвалил Джек и оглянулся на веранду главного дома, где сейчас сидела Паркер с потенциальными клиентами. – Похоже, бизнес процветает.
– На этой неделе пять торжеств на нашей территории и девичник на выезде.
– Я приглашен на субботний вечер.
– Друг невесты или жениха?
– Жениха. Невеста пугает меня до смерти.
– Боже, не буду спорить. – Эмма со смехом откинулась на спинку стула. – Она принесла фотографию букета своей лучшей подруги, но не для того, чтобы я его повторила, чего она точно не желала, потому что у нее абсолютно другой стиль. Она просто посчитала розы и сказала, что в ее букете должно быть хотя бы на один цветок больше… и предупредила, что пересчитает.
– Не сомневайся. Обязательно пересчитает. И ручаюсь, что, как бы отлично вы ни провели ее свадьбу, она найдет, к чему придраться.
– Да мы и сами поняли, но ничего не поделаешь. Приходится работать и с ведьмами, и с ангелами, и с кем угодно, но сегодня я не хочу о ней думать. Сегодня счастливый день.