Робертс Нора. Слезы луны

   – Выглядишь потрясающе. – Шон сунул готовые блюда в шкафчик с подогревом, чтобы не остыли, и – не прочь поболтать – прислонился спиной к стене. – Когда же ты успела так вырасти? Должно быть, отбою нет от парней?
   Мэри Кейт рассмеялась, стараясь казаться взрослой женщиной, а не смешливой девчонкой. Она влюбилась в Шона Галлахера совсем недавно, но очень сильно, и его слова ее воодушевили.
   – Ой, со всей этой работой в отеле мне даже отбиваться некогда.
   – Тебе нравится работать там?
   – Очень. Загляни как-нибудь. – Мэри Кейт приблизилась к нему. Каждое ее движение было непринужденным и соблазнительным. Расчетливо непринужденным и соблазнительным. – Возьми выходной, и я угощу тебя в ресторане отеля.
   – Хорошая мысль. – Шон подмигнул ей, отчего ее сердце забилось быстрее, и отвернулся к духовке проверить запеканку.
   Мэри Кейт подошла еще ближе
   – Какой изумительный аромат. Ты так вкусно готовишь, не то, что большинство мужчин.
   – Если мужчина или женщина, коли на то пошло, плохо готовит, то лишь потому, что знает: кто-то придет и прогонит их с кухни, чтобы сэкономить время и нервы.
   – Ой, какой ты умный, – благоговейно выдохнула Мэри Кейт. – Но я уверена, что и ты бы не отказался, если бы кто-нибудь время от времени готовил тебе еду и ухаживал за тобой. Нельзя же вечно крутиться самому.
   – Конечно, не отказался бы.
   Когда Бренна вошла в кухню через заднюю дверь, первое и единственное, что она увидела: Шон Галлахер, улыбающийся ее сестре, пожиравшей его восторженными глазами.
   – Мэри Кейт! – Ее окрик прозвучал, как удар хлыста. Сестрица отшатнулась от Шона, залившись ярким румянцем. – Что ты делаешь?
   – Я… я просто разговариваю.
   – Нечего торчать здесь в выходном платье и отвлекать Шона.
   – Она меня не отвлекает. – Шон, привычный к нагоняям старшего брата, ободряюще похлопал Мэри Кейт по щеке, но не заметил, как мечтательно затуманились ее глаза.
   Но это заметила Бренна. Скрежеща зубами, она подскочила к Мэри Кейт, крепко ухватила ее за руку и потащила к двери.
   От унижения Мэри Кейт совсем забыла об образе взрослой искушенной женщины, который так старательно создавала.
   – Отпусти меня, противная задира! – завизжала она, пытаясь вырваться из железной хватки. Увлекшись сражением, сестры чуть не сбили с ног Дарси. – Что с тобой? Ты не имеешь права! Я пожалуюсь маме.
   – Отлично. Валяй, жалуйся. – Не останавливаясь и не ослабляя хватку, Бренна притащила сестру в комнатку за барной стойкой и захлопнула дверь. – Беги хоть сейчас, идиотка, а я расскажу маме, как ты вешалась на Шона Галлахера.
   – Я не вешалась. – Освободившись наконец, Мэри Кейт шмыгнула носом и демонстративно расправила рукава своего лучшего платья.
   – Когда я вошла, ты разве что не кусала его за шею. Какой бес в тебя вселился? Парню почти тридцатник, а тебе всего двадцать. Ты хоть понимаешь, на что напрашиваешься, когда трешься сиськами о мужчину?
   Мэри Кейт презрительно посмотрела на мешковатый свитер сестры.
   – У меня хоть есть сиськи.
   Удар пришелся по самому больному. Бренна очень переживала оттого, что у всех ее сестер, включая юную Эллис Мей, бюсты гораздо пышнее ее собственного.
   – С тем большим уважением ты должна к ним относиться и не совать их мужику в физиономию.
   – Не ври! Я не делала ничего подобного. И я не ребенок, чтобы выслушивать нотации от таких, как ты, Мэри Бренна О’Тул. – Мэри Кейт распрямилась, расправила плечи. – Я взрослая женщина. Я закончила университет. Я делаю карьеру.
   – Прекрасно. Значит, ты уже не прыгаешь на первого понравившегося мужчину, чтобы поразвлечься.
   – Он не первый. – Мэри Кейт усмехнулась и, заметив холодный прищур Бренны, взбила рукой волосы. – Но он мне нравится, и не вижу причин скрывать это от него. Это мое дело, Бренна. Не твое.
   – Ну, нет. Ты – мое дело. Ты еще девственница?
   Неподдельное возмущение, вспыхнувшее в глазах Мэри Кейт, убедило Бренну в том, что ее сестра не бегала голой по коридорам Дублинского университета, но она не успела даже вздохнуть с облегчением.
   – Что ты о себе возомнила, черт побери? – взорвалась Мэри Кейт. – Мои романы касаются только меня. Ты не моя мать и не мой духовник, так что не суй нос в чужие дела.
   – Ты мне не чужая.
   – Не лезь в это, Бренна. Я имею право разговаривать с Шоном и встречаться с ним или с любым, с кем захочу. А если ты думаешь, что можешь бегать к маме и жаловаться на меня, посмотрим, что она скажет, когда узнает, как вы с Дарси играли в покер на деньги.
   – Это было сто лет назад, – отмахнулась Бренна, но сердце тревожно заныло. Мама не станет считать, как давно это было. – Безобидное ребячество. А вот то, что я увидела на кухне, далеко не безобидно, Мэри Кейт. Это глупо. Я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.
   – Я вполне могу о себе позаботиться. – Мэри Кейт гордо вскинула голову. – Если ты завидуешь, что я как женщина привлекаю мужчину, а не хочу сама стать мужиком, это твоя проблема. Не моя.
   Этот удар оказался таким же метким, как и первый, но более неожиданным. Бренна оцепенела и почувствовала острую боль в сердце, когда Мэри Кейт выскочила из каморки и захлопнула за собой дверь. Слезы, жалящие, словно пчелы, подступили к глазам, захотелось свернуться на старом плетеном стуле и наплакаться вволю.
   Она вовсе не хочет быть мужиком, она просто такая, какая есть.
   Она всего лишь хотела защитить сестру. Остановить ее прежде, чем необдуманный поступок приведет к обиде. Или к чему похуже.
   Во всем виноват Шон, решила Бренна. Правда, внутренний голос нашептывал совершенно другое, но она предпочла не слушать. Шон виноват в том, что влюбил в себя ее юную неопытную сестру. Надо немедленно с ним разобраться.
   Она выскочила из каморки, отмахнулась от Эйдана, попытавшегося остановить ее и выяснить, что случилось, и, когда вошла в кухню, ее глаза сверкали, но уже не беспомощными слезами. В них пылала жажда мести.
   – Бренна! С чего это ты накинулась на Мэри Кейт? Мы просто…
   Шон умолк. Бренна подошла так близко, что даже наступила на его ногу носком своего тяжелого ботинка.
   – Руки прочь от моей сестры!
   – Боже милостивый, ты о чем?
   – Ты прекрасно знаешь, о чем, проклятый распутник. Ей всего двадцать лет. Она почти девчонка!
   – Что? – Шон успел перехватить ее кулак, нацеленный прямо в его сердце. – Что?
   – Если ты думаешь, что я буду спокойно стоять и смотреть, как ты добавляешь ее в список своих девиц, ты жестоко заблуждаешься.
   – Мой… Мэри Кейт? – Шон испытал шок, но сразу вспомнил, как девочка… нет, девушка, улыбалась и хлопала ресницами. – Мэри Кейт, – задумчиво повторил он, улыбнувшись.
   Бренна вскипела.
   – Убери эту мерзкую улыбочку со своего лица, Шон Галлахер, или клянусь, я поставлю фонарь под твоим глазом, а может, и под обоими.
   Увидев два вскинутых кулака, Шон предусмотрительно сделал шаг назад и выставил перед собой руки. Те деньки, когда он мог запросто вступить с ней в драку, давно миновали.
   – Бренна, успокойся. Я никогда не касался ее, мне и в голову это не приходило. Я никогда не думал о ней в этом смысле, пока ты не взбесилась. Бога ради, я же видел ее в памперсах.
   – Она теперь не в памперсах.
   – Ну да, – подхватил он с неуместным одобрением. В общем, некого было винить, кроме самого себя, когда в его живот вонзился кулак. – Господи, Бренна, нельзя винить мужчину за восхищение.
   – Моей сестрой восхищайся издалека. Если сделаешь хоть одно движение в ее сторону, обещаю, я переломаю тебе ноги.
   Шон редко терял самообладание, однако почувствовал, что вот-вот сорвется. Чтобы покончить с нелепым спором, он подхватил Бренну под локти, приподнял, увидел в ее глазах растерянность и гнев.
   – Не угрожай мне! Если бы я заинтересовался Мэри Кейт, то не стал бы спрашивать тебя. Это ты понимаешь?
   – Она моя сестра, – начала Бренна, но Шон пресек ее объяснения, резко встряхнув.
   – И это дает тебе право ставить в неловкое положение ее и избивать меня только за то, что мы стояли на кухне и разговаривали? Ну, сейчас я стою здесь и разговариваю с тобой, как и тысячи раз раньше. Я сорвал с тебя одежду? Я трахнул тебя? – Отпустив ее, Шон отвернулся, и это принесло ей невыразимую боль. – Постыдилась бы ты своих мыслей, – еле слышно добавил он.
   – Я… – Бренна сглотнула комок в горле, сквозь подступившие слезы не увидев вошедшую Дарси. – Мне надо идти, – наконец выдавила она и бросилась к задней двери.
   Дарси поставила поднос с грязной посудой, повернулась и строго посмотрела на брата.
   – Шон, какого черта ты довел Бренну до слез?
   В нем боролись гнев, чувство вины и еще что-то, в чем он пока не мог разобраться.
   – Заткнись! Слишком много женщин для одного вечера. Я сыт вами по горло.
   Бренна давно не испытывала такого стыда, давно не чувствовала себя такой несчастной. Она огорчила, обидела, оскорбила двух очень близких людей. Она влезла не в свое дело.
   Нет, не так. Это ее дело. Мэри Кейт бесстыдно кокетничала с Шоном, а он ничего не замечал.
   Как всегда.
   Однако он недолго оставался бы в блаженном неведении. Мэри Кейт красива, обаятельна, умна. И давно не девчонка, а девушка в расцвете своей красоты.
   Защита младшей сестры – дело благое. Только метод она выбрала неверный. Потому что – пора уже признаться – она вела себя как последняя эгоистка, как женщина, защищающая свою территорию.
   Чего Шон тоже не заметил.
   Она все испортила, ей и исправлять. Необходимо с ними помириться.
   Бренна долго бродила по берегу. Ей нужно было выплакаться, хорошенько подумать, успокоиться. И дождаться, когда родители лягут спать. Тогда она вернется домой и поговорит с Мэри Кейт наедине.
   Над парадной дверью горел фонарь, светилось окно прихожей. Бренна не стала выключать свет, так как Пэтти, скорее всего, еще не вернулась с субботнего свидания.
   Еще одна свадьба, думала Бренна, стаскивая куртку и кепку. Снова суета и капризы, и реки слез над цветами и образцами тканей для свадебного платья.
   Лично она, хоть убей, не могла понять, зачем разумному человеку возиться со всей этой ерундой. Морин, прежде чем отправиться к алтарю, всю семью поставила на уши. Теперь история повторяется.
   Нет, кто спорит, Морин выглядела чудесно. В пышном белом платье и кружевной фате, которую их мама надевала в день своей свадьбы, Морин просто светилась счастьем. Бренне и без того было не по себе в нарядном платье подружки невесты, а при виде словно парящей на волнах любви сестры ей стало еще хуже.
   Уж если она сама решит броситься в омут – а поскольку она хочет детей, то в конце концов выйти замуж придется, – ее девизом будет простота.
   Конечно, церковного обряда не избежать, ведь и мама, и папа хотят видеть у алтаря всех своих дочерей, но, будь она проклята, если месяцами будет листать каталоги и разглядывать платья, обсуждать преимущества роз над тюльпанами и так далее и тому подобное.
   Она просто наденет мамино свадебное платье с фатой и, может, сама сделает букетик из любимых маргариток. И пройдет под руку с папой к алтарю под звуки флейт и старого органа. А потом они устроят вечеринку прямо здесь, в доме. Большую, шумную, веселую.
   Бренна остановилась перед дверью в комнату младших сестер Мэри Кейт и Эллис Мей и покачала головой. Какие глупости! С чего это она вообще стала про это думать?
   Она проскользнула в комнату, благоухающую духами и косметикой, вгляделась в темноту и тихонько подошла к кровати у окна.
   – Мэри Кейт, ты не спишь?
   – Не спит. – На фоне противоположного окна темным пятном обозначилась взлохмаченная голова Эллис Мей. – И должна предупредить, что она тебя ненавидит, и будет ненавидеть до своего последнего дня на этой земле, и еще она с тобой не разговаривает.
   – Спи.
   – Как я могу заснуть, когда она ворвалась сюда, как чокнутая, и все уши мне прожужжала, как ты ее обидела. Ты правда выволокла ее из кухни Галлахеров и обругала?
   – Нет.
   – Да, – послышался ледяной голос Мэри Кейт. – И, пожалуйста, скажи ей, Эллис Мей, пусть немедленно вытряхнет свою тощую задницу из моей спальни.
   – Она сказала, чтобы ты…
   – Я слышала. И никуда я не уйду.
   – Если не уйдет она, уйду я. – Мэри Кейт приподнялась, но Бренна пригвоздила ее к кровати.
   Услышав шум борьбы и сдавленные проклятия, Эллис Мей приподнялась на кровати и включила ночник, чтобы понаблюдать за схваткой.
   – Кейти, тебе Бренну не одолеть, ты дерешься, как девчонка. Неужели ты забыла все, чему она нас учила?
   – Лежи спокойно, дурья башка. Как я могу извиниться перед тобой, Мэри Кейт, если ты пытаешься откусить мне руку?
   – Не нужны мне твои чертовы извинения!
   – Ну, ты их получишь, даже если придется воткнуть их в твою глотку. – Разозленная, растерянная, Бренна сделала самое простое: уселась на сестру.
   – Ой, наша Бренна плачет! – Эллис Мей, самое жалостливое сердце во всей Ирландии, выскользнула из своей постели и обняла Бренну. И нежно поцеловала ее сначала в одну щеку, потом в другую. – Ну, полно, полно. Все уладится, дорогая, вот увидишь.
   – Маленькая мама, – прошептала Бренна и снова чуть не разрыдалась. Ее самая младшая сестра как-то незаметно превратилась из ребенка в тоненькую, хорошенькую девушку. Ну, это не сегодняшняя забота. – Иди в кровать, лапочка, замерзнешь.
   – Я посижу здесь. – Эллис Мей забралась на кровать Мэри Кейт и уселась у нее в ногах. – И помогу тебе. Если она виновата в твоих слезах, то пусть хотя бы выслушает тебя.
   – Это она довела меня до слез, – возмутилась Мэри Кейт.
   – Ты ревела со злости, – строго сказала Эллис Мей, точно как Молли.
   – В моих слезах тоже была злость. – Бренна вздохнула и обняла одной рукой Эллис Мей. – Она имела право злиться на меня. Я неправильно себя вела. Мне очень жаль, прости меня, Кейт, за все, что я сделала и сказала.
   – Ты не шутишь?
   – Ни в коем случае. – Слезы снова подступили к глазам. – Я просто люблю тебя.
   – Я тоже тебя люблю, – прорыдала Мэри Кейт. – Мне тоже очень жаль, я говорила тебе ужасные вещи. Я так вовсе не думаю.
   – Ерунда. – Бренна подвинулась, и Мэри Кейт бросилась в ее объятия. – Я же тревожусь о тебе. Я знаю, что ты выросла, но никак не привыкну к этому. С Морин и Пэтти попроще. Морин всего на десять месяцев моложе меня, а еще через год родилась Пэтти. Но вы двое… Я хорошо помню, как вы родились, с вами все иначе.
   – Но я же не делала ничего плохого у Галлахеров.
   – Я знаю. – Бренна закрыла глаза. – Ты так красива, Кейти, и, наверное, тебе интересно пробовать свои силы. Я только хочу, чтобы ты ставила опыты на ровесниках.
   – А я так и делаю. – Мэри Кейт подняла голову с плеча Бренны и улыбнулась. – Но думаю, что готова перейти на следующий уровень.
   – О, Дева Мария! Кейти, ответь мне на один вопрос. Ты вообразила, что влюблена в Шона?
   – Я не знаю. – Мэри Кейт передернула плечиками. – Может быть. Он такой красивый, как рыцарь на белом коне. И похож на поэта, такой романтичный и задумчивый. Он смотрит прямо в глаза. Многие парни смотрят ниже, и сразу ясно, что они думают не о тебе, а как бы забраться под твою блузку. Бренна, а ты замечала, какие у него руки?
   – Руки? – Бренна мысленно вздохнула. Широкие ладони, длинные, ловкие пальцы. Очень красивые руки.
   – Как у художника, и невозможно равнодушно смотреть на них, сразу представляешь, как он касается тебя, и таешь.
   – Да, – выдохнула Бренна и тут же спохватилась: – Послушай, Мэри Кейт. Шон красив, и я могу понять, как его красота… э… будоражит кровь, но, пожалуйста, будь поосторожней.
   – Хорошо.
   – Ну, вот и помирились. – Эллис Мей расцеловала обеих сестер. – А теперь уходи, Бренна, должны же мы выспаться.
   Бренна долго не могла заснуть, а когда наконец заснула, то увидела сны, странные, сумбурные. Правда, некоторые сцены были такими реальными, словно все происходило наяву.
   Красавец в серебристой одежде с длинными иссиня-черными волосами, разметавшимися на ветру, летит по ночному звездному небу верхом на белом крылатом коне. Он поднимается все выше и выше к мерцающему белому диску луны, с которого будто капают слезы. Слезы превращаются в жемчужины, и всадник собирает их в серебряный кошель.
   А вот он стоит перед Красавицей Гвен у домика на волшебном холме и бросает жемчужины к ее ногам. «Это слезы луны. Они – мое томление по тебе. Прими их, прими меня».
   Но Гвен отвернулась от него, скрывая свои слезы, отказалась от него, отвергла его. И жемчужины, мерцавшие в траве, превратились в луноцветы.
   И почему-то не Гвен, а сама Бренна собрала их в ночи, когда раскрылись нежные белые лепестки, и положила на крыльцо у двери коттеджа, оставила их для Шона, потому что ей не хватило смелости войти внутрь. И отдать их ему.
   Ночные видения преследовали ее весь следующий день. После мессы, задумчивая, с ввалившимися от недосыпа глазами, она разобрала старую газонокосилку, повозилась с мотором своего грузовика, хотя никакая наладка ему не требовалась, и лежала под старой маминой машиной, меняя масло, когда увидела сапоги отца.
   – Твоя мама попросила выяснить, что у тебя на уме, пока ты не вытащила мотор из этой развалины.
   – Я просто смотрю, что требует замены.
   – Понятно. – Майкл, кряхтя, забрался под машину и растянулся рядом с дочерью. – Так ты не тоскуешь?
   – Может, и тоскую. – Бренна молча работала пару минут, зная, что отец не будет ее торопить, подождет, пока она соберется с мыслями. – Можно, я кое о чем тебя спрошу?
   – Ты знаешь, что можно.
   – Чего хотят мужчины?
   Мик поджал губы, с удовольствием наблюдая, как быстро и ловко дочка управляется с гаечным ключом.
   – Ну, больше всего хорошую женщину, постоянную работу, горячую еду и пинту пива в конце удачного дня.
   – Меня интересует первое. Чего мужчина хочет от женщины?
   – А, понятно. – Мик смутился, даже запаниковал и стал поспешно выбираться из-под машины. – Я позову твою маму.
   – Ты мужчина, а не она. – Поймав отца за ногу, Бренна пресекла его попытку к бегству. Мик попытался вывернуться, но Бренна держала крепко. – Я хочу услышать от мужчины, что он ищет в женщине.
   – Ага… ну… здравый смысл! – воскликнул Мик слишком бодро, даже на его взгляд. – Это отличное качество. И терпение. Это тоже очень важно. Когда-то мужчина хотел, чтобы женщина создавала уют в его доме, но в наше время – а с пятью дочерьми захочешь, да не забудешь, что живешь в современном мире, – мужчине нужен партнер, так сказать. Помощница. – Мик ухватился за это слово, как схватился бы за брошенную ему веревку, если бы стоял на осыпающемся узком уступе над пропастью. – Мужчине нужна помощница, спутница жизни.
   Оттолкнувшись пятками, Бренна выползла из-под машины, но ногу отца не отпустила. Она чувствовала, что он удерет, только дай ему шанс.
   – Я думаю, мы оба понимаем, что я имела в виду не здравый смысл, не терпение и не взаимопомощь.
   Его лицо порозовело, затем побледнело.
   – Я не буду говорить с тобой о сексе, Мэри Бренна, так что немедленно выброси эту мысль из своей головы. Я не собираюсь говорить о сексе со своей дочерью.
   – Почему? Я же знаю, что ты занимался сексом, иначе меня бы здесь не было, так ведь?
   – Неважно. Не буду, и все тут, – упрямо произнес Мик и крепко сжал губы.
   – Если бы я была сыном, а не дочерью, мы могли бы это обсудить?
   – Ты не сын, и точка. – В подтверждение своих слов Мик сложил руки на груди. И стал похож на рассерженного гнома. Интересно, промелькнуло в голове у Бренны, не он ли вдохновил Джуд на один из ее рисунков?
   – И как я могу избавиться от мыслей о том, что нельзя обсуждать?
   Поскольку Мику в данный момент было не до логики, он хмуро таращился вдаль.
   – Если тебе приспичило говорить о таких вещах, поговори со своей матерью.
   – Ладно, забудь. – Бренна решила подобраться к отцу с другой стороны. Не он ли учил ее, что к любой работе всегда найдется не один подход? – Расскажи мне о другом.
   – Совсем о другом?
   – Можно и так сказать. – Бренна улыбнулась ему, похлопала по ноге. – Мне вот интересно: если бы ты что-то хотел, и довольно давно, как бы ты поступил?
   – Если я что-то хочу, почему у меня этого еще нет?
   – Потому что ты пока не делал настоящих попыток это получить.
   – И почему же? – Мик поднял рыжеватые брови. – Я что, ненормальный или просто глупый?
   Бренна на секунду задумалась, но решила не обижаться. Откуда ее папочке знать, что он только что оскорбил своего первенца?
   – В этом случае, может, немного того и другого.
   Радуясь, что разговор свернул в безопасное русло, Мик ухмыльнулся.
   – Тогда я бы перестал быть умственно отсталым и глупым и нацелился бы на то, чего хочу, а не ходил бы вокруг да около. Если О’Тул целится, то всегда бьет в яблочко.
   Близко к истине, мысленно согласилась Бренна, во всяком случае, ожидаемо.
   – А если ты немного нервничаешь или не совсем уверен в своих силах?
   – Девочка, если ты не попытаешься добиться того, чего хочешь, ты никогда это не получишь. Если ты не задашь вопрос, то и ответа не будет. Если ты не сделаешь шаг вперед, так и будешь топтаться на месте.
   – Ты прав. – Бренна схватила отца за плечи, оставив на его рубашке масляные отметины, и крепко поцеловала. – Папочка, ты всегда прав, и ты сказал то, что я хотела услышать.
   – Ну а для чего же еще нужен отец, в конце концов?
   – Пап, ты не мог бы закончить здесь? Я не люблю бросать на полдороге, но у меня образовалось срочное дело.
   – С удовольствием. – Мик забрался под машину и, обрадованный тем, что успокоил дочурку, насвистывая, принялся за работу.

5

   Шон заварил крепкий-крепкий чай, достал вчерашние булочки, принесенные из паба. До смены оставался еще час, и он намеревался не спеша съесть свой скромный завтрак, прочитать газету, купленную после мессы.
   Из радиоприемника, примостившегося на рабочем столе, доносились народные мелодии, в кухонном камине потрескивал, облизывая торфяные брикеты, огонь. Шон чувствовал себя как в раю, в личном маленьком раю на земле.
   Совсем скоро он снова будет готовить еду для воскресных толп, а Дарси – сновать между кухней и посетителями, подкалывая его, как обычно, чтобы не расслаблялся. И кто-нибудь обязательно заглянет к нему поболтать. Вечером на часок-другой придет Джуд, и он хорошенько накормит ее. В ее положении она должна правильно питаться.
   Шон не возражал против шума и суеты, но, если бы не редкие часы одиночества, наверное, его мозги взорвались бы. Он с удовольствием прожил бы в коттедже до конца своих дней в компании своего кота, любившего поваляться у камина.
   Тихое пение труб и флейт не мешало его размышлениям, он даже начал постукивать ногой в такт мелодии, но от громкого стука в заднюю дверь его сердце чуть не выскочило из груди. Шон повернул голову.
   Упершись в стекло массивными лапами, свесив длинный язык, на него смотрела большая рыжая собака. Шон покачал головой, но поднялся и пошел открывать дверь. Он любил Бетти, собаку О’Тулов. Она, в общем-то, никогда ему не мешала. Немного ласки, и Бетти, довольная, растягивалась у камина или под столом и задремывала.
   Велзи выгнул спину и зашипел, но скорее по привычке, чем от злости. Поскольку терпеливая Бетти не обращала на него внимания, кот обычно поджимал хвост и принимался умываться.
   – Гуляешь? – спросил Шон, впуская в кухню Бетти вместе с холодным влажным воздухом. – Ну, добро пожаловать. Могу поделиться булочкой и теплом, а Велзи пусть ворчит сколько хочет. – Уже закрывая дверь, Шон заметил в саду Бренну.
   Сначала он почувствовал легкую досаду, ибо это существо не удовольствуется поглаживанием и почесыванием, а потребует разговора. Однако он придержал дверь, пристально глядя на нежданную гостью.
   Парочка огненных кудряшек выбилась из-под кепки и трепетала на ветру. Губы крепко сжаты, видимо, Бренна злится на него или на кого другого. Кстати, разозлить ее довольно легко… И все же красивые у нее губы, если дать себе труд хорошенько присмотреться.
   А еще он отметил, что для такой маленькой женщины у нее очень размашистая походка. И решительная. Бренна шагает так, будто у нее всегда полно дел и ей не терпится поскорее с ними покончить. Хорошо зная Бренну О’Тул, Шон не сомневался, что она немедленно выложит ему все, что у нее накипело.
   Бренна обошла грядку с пряными травами, которую он намеревался расширить до полноценного огорода, вскинула голову и в упор посмотрела на него. Ее щеки горели румянцем, наверное, от ветра.
   – Добрый день тебе, Мэри Бренна. Если ты гуляешь со своей собакой, похоже, ей надоело. Она уже лежит под моим столом, а Велзи делает вид, что ему нет до нее никакого дела.
   – Это она за мной увязалась.
   – Разумеется, и если бы ты иногда прогуливалась, а не маршировала, может, она и терпела бы тебя подольше. Заходи, не стой на ветру. – Бренна поднялась на крыльцо, и Шон уже хотел посторониться, как замер, принюхался. Улыбнулся. – Ты пахнешь цветами и чем-то вроде колесной мази.
   – Машинное масло и духи, которые Эллис Мей вылила на меня утром.
   – Потрясающее сочетание. – И очень в духе Бренны О’Тул, мысленно добавил он. – Хочешь чаю?
   – Хочу. – Бренна сняла куртку, закинула ее на вешалку и, запоздало вспомнив о кепке, сдернула и ее.