Страница:
– О, вот такую работу я тоже люблю.
Лорел оглянулась и увидела в дверях Дела. В образе успешного юриста. Строгий английский костюм – темно-серый, в едва заметную тонкую полоску, элегантный галстук, завязанный идеальным виндзорским узлом, солидный кожаный портфель.
– Имею право выпить после того, как десять часов провела на ногах.
– Думаю, не зря. Кофе свежий?
– Вполне.
Дел налил себе кофе.
– Паркер сказала, ты должна решить – сексуальный, трогательный или глупый. Что бы это ни значило.
Выбор фильма на вечер. Но объяснять Делу Лорел не стала.
– Ладно. Так ты за тортом?
– Я не спешу. – Дел подошел к ней, ее ножом намазал камамбер на розмариновый крекер. – Вкусно. А что у тебя на ужин?
– Ты его ешь.
В глазах Дела мелькнуло неодобрение.
– Могла бы поесть что-нибудь посерьезнее, особенно после десятичасового рабочего дня.
– Да, папочка.
Невосприимчивый к сарказму, Дел сунул в рот ломтик яблока.
– Я принес бы тебе что-нибудь, поскольку часть твоего рабочего времени потрачена на меня.
– Маленькая часть, и если бы мне что-то было нужно, я могла бы приготовить сама или выпросить у миссис Грейди. – «Опять эта заботливость, а я всего лишь одна из его девочек», – с раздражением подумала Лорел. – Как ни странно, мы, взрослые женщины, не умираем с голоду без твоих указаний.
– Шампанское должно было избавить тебя от дурного настроения. – Дел заглянул в ее списки. – Почему ты не печатаешь на компьютере?
– Потому что на кухне нет принтера и потому что мне так больше нравится. Какая тебе разница?
Радуясь непонятно чему, Дел откинулся назад, оперся о столешницу.
– Тебе нужно поспать.
– Тебе нужна собака.
– Мне нужна собака?
– Да. Чтобы было о ком заботиться, над кем кудахтать и кем командовать.
– Я люблю собак, но у меня есть ты. – Дел понял, что сказал, и рассмеялся. – М-да, глупая оговорка. Кроме того, «кудахчут» бабушки, поэтому мы квиты. Забота о тебе – моя работа, и не только как вашего адвоката и пассивного партнера вашей фирмы, но и потому, что вы – мои девочки. А что касается моих приказов, ты им подчиняешься через раз, но пять сотен – чертовски хороший средний уровень.
– Ты самоуверенный шельмец, Делани.
– Возможно, – согласился он, пробуя гауду. – А у тебя скверный характер, Лорел, но я не держу на тебя зла.
– Ты знаешь, в чем твоя проблема?
– Понятия не имею.
– Вот именно. – Лорел ткнула его пальцем в грудь и вскочила с табурета. – Я принесу твой торт.
– Почему ты на меня злишься? – спросил Дел, следуя за ней в холодильную камеру.
– Я не злюсь. Я раздражена. – Лорел подхватила уже упакованный торт и ощутила жгучее желание развернуться и ткнуть Дела коробкой… но, даже будучи раздражена, она слишком ценила свой труд.
– Ладно, тогда почему ты раздражена?
– Потому что ты мне мешаешь.
Дел поднял руки и отступил в сторону. Лорел прошмыгнула мимо него, поставила торт на столешницу, откинула крышку и приглашающе взмахнула рукой.
Осторожно, поскольку сам уже еле сдерживал раздражение, Дел подошел и заглянул в коробку. И расплылся в улыбке.
Два глянцевых белых круглых слоя – яруса, поправил он себя – были украшены разноцветными символами нынешней жизни Дары. Портфели, коляски, толстые юридические тома, погремушки, качалки и ноутбуки. А в центре – картонная фигурка молодой мамочки с портфелем в одной руке и детской бутылочкой в другой.
– Потрясающе. Идеально. Ей понравится.
– Нижний ярус с желтой кремовой начинкой. Верхний – шоколадный торт со швейцарскими меренгами. Не наклоняй.
– Хорошо. Огромное спасибо.
Дел потянулся за бумажником, и Лорел зашипела, как змея:
– Даже не пытайся мне заплатить. Что с тобой, черт побери?
– Я просто хотел… Послушай, что, черт побери, с тобой?
– Что, черт побери, со мной? Я тебе скажу, что, черт побери, со мной. – Лорел уперлась ладонью в его грудь и толкнула. Дел попятился. – Меня раздражают твои властность, самоуверенность и опека.
– Стоп! И все из-за того, что я хотел заплатить за торт, который попросил тебя испечь? Господи, это же твоя работа. Ты печешь торты, люди тебе платят.
– Только что ты кудахтал – да, именно «кудахтал», – потому что не одобрил мой ужин, а через минуту вытаскиваешь бумажник, как будто я наемная прислуга.
– Это вовсе не… Черт, Лорел.
– Я за тобой не поспеваю. – Она вскинула руки. – Старший брат, адвокат, деловой партнер, кудахчущая наседка. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь одно?
– Потому что одного недостаточно. – Он не кричал, как она, но в его голосе уже кипел гнев. – И я не гребаная наседка.
– Тогда перестань руководить жизнями всех и вся.
– Не слышал, чтобы кто-то еще жаловался, и помощь тебе – часть моей работы.
– На юридическом и деловом фронтах, но не на личном. Позволь мне кое-что сказать тебе и попытайся вбить это в свою каменную черепушку раз и навсегда. Я не твоя кошка или собака, ты за меня не отвечаешь. Я не твоя сестра, я не твоя девушка. Я взрослая женщина и могу делать, что хочу и когда хочу, не спрашивая у тебя разрешения и не добиваясь твоего одобрения.
– А я тебе не мальчик для битья, – огрызнулся Дел. – Я не знаю, какой бес в тебя вселился, но или прямо скажи мне, или вымещай зло на ком-нибудь другом.
– Хочешь знать, какой бес в меня вселился?
– Да, хочу.
– Ну, я тебе покажу.
Может, виновато было шампанское. Может, просто злость. А может, озадаченное и раздраженное выражение его лица. Ну, что бы то ни было, Лорел поддалась желанию, бурлившему в ней долгие годы.
Одной рукой она схватилась за идеальный узел элегантного галстука, другой вцепилась в волосы Дела и дернула его к себе. И впилась в его губы обжигающим отчаянным поцелуем. Ее сердце подпрыгнуло, а мозг замурлыкал: Я это знала!
Она его ошарашила, чего и добивалась. Его руки взметнулись сами собой, пальцы впились в ее бедра на одно головокружительное мгновение. И она бросилась в этот омут, пробуя, поглощая вкусы и ощущения, утоляя жар и голод, а потом оттолкнула его.
– Вот. – Лорел откинула назад разметавшиеся волосы. Дел молча таращился на нее. – Небеса не разверзлись, мир не рухнул, ни тебя, ни меня не поразила молния, и мы не отправились прямиком в ад. Я тебе не сестра, Делани. Это требовалось прояснить.
Лорел развернулась и, не оглянувшись, вышла из кухни.
Возбужденный, изумленный и все еще весьма раздраженный, он не пошевелился.
– Что это было? Что это было, черт побери?
Он хотел догнать ее, но остановился. Это могло плохо кончиться, но, возможно… Лучше не думать об этом, пока мозги не встанут на место, точка.
Дел хмуро уставился на наполовину опустошенный бокал. Интересно, сколько она выпила до его прихода? Поскольку в горле пересохло, что было для него редкостью, он схватил бокал и залпом допил шампанское.
Надо просто уйти, просто поехать домой и забыть об этом. Объяснить случившееся… чем-то. Он непременно найдет объяснение, когда мозги снова заработают.
«Я же приехал за тортом, – напомнил он себе, аккуратно закрывая коробку. – Лорел затеяла ссору, потом поцеловала меня, чтобы что-то доказать. Вот и все.
Я просто поеду домой, а она может дальше злиться, сколько ее душе угодно».
Дел взял коробку. «Да, я просто поеду домой и сразу в душ. Долгий холодный душ мне просто необходим».
4
Лорел оглянулась и увидела в дверях Дела. В образе успешного юриста. Строгий английский костюм – темно-серый, в едва заметную тонкую полоску, элегантный галстук, завязанный идеальным виндзорским узлом, солидный кожаный портфель.
– Имею право выпить после того, как десять часов провела на ногах.
– Думаю, не зря. Кофе свежий?
– Вполне.
Дел налил себе кофе.
– Паркер сказала, ты должна решить – сексуальный, трогательный или глупый. Что бы это ни значило.
Выбор фильма на вечер. Но объяснять Делу Лорел не стала.
– Ладно. Так ты за тортом?
– Я не спешу. – Дел подошел к ней, ее ножом намазал камамбер на розмариновый крекер. – Вкусно. А что у тебя на ужин?
– Ты его ешь.
В глазах Дела мелькнуло неодобрение.
– Могла бы поесть что-нибудь посерьезнее, особенно после десятичасового рабочего дня.
– Да, папочка.
Невосприимчивый к сарказму, Дел сунул в рот ломтик яблока.
– Я принес бы тебе что-нибудь, поскольку часть твоего рабочего времени потрачена на меня.
– Маленькая часть, и если бы мне что-то было нужно, я могла бы приготовить сама или выпросить у миссис Грейди. – «Опять эта заботливость, а я всего лишь одна из его девочек», – с раздражением подумала Лорел. – Как ни странно, мы, взрослые женщины, не умираем с голоду без твоих указаний.
– Шампанское должно было избавить тебя от дурного настроения. – Дел заглянул в ее списки. – Почему ты не печатаешь на компьютере?
– Потому что на кухне нет принтера и потому что мне так больше нравится. Какая тебе разница?
Радуясь непонятно чему, Дел откинулся назад, оперся о столешницу.
– Тебе нужно поспать.
– Тебе нужна собака.
– Мне нужна собака?
– Да. Чтобы было о ком заботиться, над кем кудахтать и кем командовать.
– Я люблю собак, но у меня есть ты. – Дел понял, что сказал, и рассмеялся. – М-да, глупая оговорка. Кроме того, «кудахчут» бабушки, поэтому мы квиты. Забота о тебе – моя работа, и не только как вашего адвоката и пассивного партнера вашей фирмы, но и потому, что вы – мои девочки. А что касается моих приказов, ты им подчиняешься через раз, но пять сотен – чертовски хороший средний уровень.
– Ты самоуверенный шельмец, Делани.
– Возможно, – согласился он, пробуя гауду. – А у тебя скверный характер, Лорел, но я не держу на тебя зла.
– Ты знаешь, в чем твоя проблема?
– Понятия не имею.
– Вот именно. – Лорел ткнула его пальцем в грудь и вскочила с табурета. – Я принесу твой торт.
– Почему ты на меня злишься? – спросил Дел, следуя за ней в холодильную камеру.
– Я не злюсь. Я раздражена. – Лорел подхватила уже упакованный торт и ощутила жгучее желание развернуться и ткнуть Дела коробкой… но, даже будучи раздражена, она слишком ценила свой труд.
– Ладно, тогда почему ты раздражена?
– Потому что ты мне мешаешь.
Дел поднял руки и отступил в сторону. Лорел прошмыгнула мимо него, поставила торт на столешницу, откинула крышку и приглашающе взмахнула рукой.
Осторожно, поскольку сам уже еле сдерживал раздражение, Дел подошел и заглянул в коробку. И расплылся в улыбке.
Два глянцевых белых круглых слоя – яруса, поправил он себя – были украшены разноцветными символами нынешней жизни Дары. Портфели, коляски, толстые юридические тома, погремушки, качалки и ноутбуки. А в центре – картонная фигурка молодой мамочки с портфелем в одной руке и детской бутылочкой в другой.
– Потрясающе. Идеально. Ей понравится.
– Нижний ярус с желтой кремовой начинкой. Верхний – шоколадный торт со швейцарскими меренгами. Не наклоняй.
– Хорошо. Огромное спасибо.
Дел потянулся за бумажником, и Лорел зашипела, как змея:
– Даже не пытайся мне заплатить. Что с тобой, черт побери?
– Я просто хотел… Послушай, что, черт побери, с тобой?
– Что, черт побери, со мной? Я тебе скажу, что, черт побери, со мной. – Лорел уперлась ладонью в его грудь и толкнула. Дел попятился. – Меня раздражают твои властность, самоуверенность и опека.
– Стоп! И все из-за того, что я хотел заплатить за торт, который попросил тебя испечь? Господи, это же твоя работа. Ты печешь торты, люди тебе платят.
– Только что ты кудахтал – да, именно «кудахтал», – потому что не одобрил мой ужин, а через минуту вытаскиваешь бумажник, как будто я наемная прислуга.
– Это вовсе не… Черт, Лорел.
– Я за тобой не поспеваю. – Она вскинула руки. – Старший брат, адвокат, деловой партнер, кудахчущая наседка. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь одно?
– Потому что одного недостаточно. – Он не кричал, как она, но в его голосе уже кипел гнев. – И я не гребаная наседка.
– Тогда перестань руководить жизнями всех и вся.
– Не слышал, чтобы кто-то еще жаловался, и помощь тебе – часть моей работы.
– На юридическом и деловом фронтах, но не на личном. Позволь мне кое-что сказать тебе и попытайся вбить это в свою каменную черепушку раз и навсегда. Я не твоя кошка или собака, ты за меня не отвечаешь. Я не твоя сестра, я не твоя девушка. Я взрослая женщина и могу делать, что хочу и когда хочу, не спрашивая у тебя разрешения и не добиваясь твоего одобрения.
– А я тебе не мальчик для битья, – огрызнулся Дел. – Я не знаю, какой бес в тебя вселился, но или прямо скажи мне, или вымещай зло на ком-нибудь другом.
– Хочешь знать, какой бес в меня вселился?
– Да, хочу.
– Ну, я тебе покажу.
Может, виновато было шампанское. Может, просто злость. А может, озадаченное и раздраженное выражение его лица. Ну, что бы то ни было, Лорел поддалась желанию, бурлившему в ней долгие годы.
Одной рукой она схватилась за идеальный узел элегантного галстука, другой вцепилась в волосы Дела и дернула его к себе. И впилась в его губы обжигающим отчаянным поцелуем. Ее сердце подпрыгнуло, а мозг замурлыкал: Я это знала!
Она его ошарашила, чего и добивалась. Его руки взметнулись сами собой, пальцы впились в ее бедра на одно головокружительное мгновение. И она бросилась в этот омут, пробуя, поглощая вкусы и ощущения, утоляя жар и голод, а потом оттолкнула его.
– Вот. – Лорел откинула назад разметавшиеся волосы. Дел молча таращился на нее. – Небеса не разверзлись, мир не рухнул, ни тебя, ни меня не поразила молния, и мы не отправились прямиком в ад. Я тебе не сестра, Делани. Это требовалось прояснить.
Лорел развернулась и, не оглянувшись, вышла из кухни.
Возбужденный, изумленный и все еще весьма раздраженный, он не пошевелился.
– Что это было? Что это было, черт побери?
Он хотел догнать ее, но остановился. Это могло плохо кончиться, но, возможно… Лучше не думать об этом, пока мозги не встанут на место, точка.
Дел хмуро уставился на наполовину опустошенный бокал. Интересно, сколько она выпила до его прихода? Поскольку в горле пересохло, что было для него редкостью, он схватил бокал и залпом допил шампанское.
Надо просто уйти, просто поехать домой и забыть об этом. Объяснить случившееся… чем-то. Он непременно найдет объяснение, когда мозги снова заработают.
«Я же приехал за тортом, – напомнил он себе, аккуратно закрывая коробку. – Лорел затеяла ссору, потом поцеловала меня, чтобы что-то доказать. Вот и все.
Я просто поеду домой, а она может дальше злиться, сколько ее душе угодно».
Дел взял коробку. «Да, я просто поеду домой и сразу в душ. Долгий холодный душ мне просто необходим».
4
Лорел старалась не вспоминать свою выходку. Суровый график летних свадеб помогал отвлечься от того, что она натворила, по меньшей мере на четыре из каждых пяти минут. Работа в одиночестве оставляла слишком много времени на размышления, и Лорел не переставала задаваться вопросом, как могла сотворить такую дикую глупость.
Разумеется, Дел получил по заслугам. Развязка давно витала в воздухе. Однако, если разобраться, кого она наказала тем поцелуем, кроме самой себя?
Теперь это не теория, не домыслы. Теперь она знает, что может почувствовать с Делом, если даст себе волю – хотя бы на минутку. Теперь она никогда не сможет убедить себя в том, что гораздо чудеснее целовать его в воображении, чем в реальности.
Билет куплен, и поздно возвращать его и требовать возмещения.
«Если бы Дел так сильно не разозлил меня, – думала Лорел, оформляя десертный стол в кратком перерыве между двумя субботними торжествами, – ничего не случилось бы. Если бы не раздразнил своими вечными «Почему ты не делаешь то?», «Почему ты не делаешь это?», «Почему не питаешься нормально?»… а потом не полез бы за своим огромным, толстым бумажником, как будто…
Нет, так не честно. Я его подкалывала, придиралась. Я сама спровоцировала ссору, причем намеренно».
Лорел завершила центральное украшение на изящном верхнем ярусе белого с золотом торта «Золотые мечты». Это был один из ее самых затейливых тортов: весь словно в шелковых рюшах и спиральных завитках.
«В общем-то, не в моем вкусе, – размышляла она, украшая розетками подставку на сверкающей золотом скатерти. – Наверное, потому, что я не мечтательница.
Я – прагматик. Я не романтичная, как Эмма, не спонтанная, как Мак, не оптимистичная, как Паркер.
Если вдуматься, я имею дело с формулами. Я экспериментирую с ингредиентами и их количеством, но иногда в конце концов приходится признавать, что некоторые компоненты просто не сочетаются. А если продолжаешь тупо взбивать их, получается отвратительная мешанина. И тогда остается единственный выход: признать ошибку и двигаться дальше».
– Роскошный торт. Я принесла свечи и цветы. – Эмма поставила на стол тяжелую корзину, повернула наручные часы циферблатом к себе и присвистнула. – Надо же, точно по графику. Старые декорации убраны, новые расставлены, а Мак заканчивает предварительную съемку.
Лорел повернулась, обвела взглядом Бальный зал, удивилась, как много было сделано, пока она предавалась своим грустным мыслям. Море цветов, множество пока не зажженных свечей, столы задрапированы сверкающими золотыми и голубыми тканями – цвета, выбранные невестой.
– А Большой зал?
– Поставщики заканчивают, но моя команда свое дело сделала. – Эмма ловко расставляла на столе тонкие белые и маленькие греющие свечи, цветочные композиции. – Джек развлекает друзей жениха. Как мило, что он помогает.
– Да. Тебе иногда это не кажется странным?
– Что?
– Ты и Джек. Вы столько лет были знакомы, дружили, и вдруг – бах! – поворот на сто восемьдесят градусов.
Эмма отступила, затем снова подошла к столу, поправила розочку на какую-то четверть дюйма.
– Иногда кажется, но, когда я думаю, что если бы это не случилось, если бы все продолжалось, как раньше, мне становится страшно. – Эмма поправила одну из заколок, удерживавших копну ее кудрей. – Однако тебя ведь этот поворот не удивляет?
– Нет. Просто иногда странно, что мне это не кажется странным. – Лорел примолкла, покачала головой. – Не обращай внимания, я что-то плохо соображаю. – Она с облегчением прислушалась к голосу Паркер в наушнике. – Двухминутное предупреждение. Если я тебе здесь не нужна, пойду помогу внизу.
– Я сейчас закончу и тоже спущусь.
На ходу снимая фартук и освобождая волосы, Лорел поспешила вниз и успела на место сбора за тридцать секунд до начала церемонии. Опять не в моем вкусе, подумала она, оглядевшись вокруг, но нельзя не признать, невеста знает, что делает. Паркер уже выстроила полдюжины подружек невесты. Отливающие золотом платья с пышными юбками-колокольчиками, роскошные букеты из голубых георгинов, оттененных белыми розами. Сама невеста, сияющая от счастья, царственная в блестящих шелках с жемчужинами и стразами, сверкающими на длинном шлейфе, стояла рядом с отцом, облаченным во фрак и роскошную белую сорочку с непременным белым галстуком.
– МЖ на месте, – шепнула Паркер. – МН вводят в зал. Дамы, не забывайте про улыбки! Кэролайн, ты сногсшибательна.
– Я это чувствую. Вот и все, папочка.
– Не надо слов. – Отец прижал руку дочери к своим губам.
Паркер подала команду оркестру сменить мелодию.
– Первая подружка пошла. Голову выше! Улыбка! Ты прекрасна. И… вторая. Выше головы, дамы.
Лорел разглаживала юбки, поправляла прически, а потом стояла рядом с Паркер и смотрела, как невеста идет по усыпанной цветами ковровой дорожке.
– Сногсшибательна. Точнее не скажешь, – решила Лорел. – Мне казалось, что получится безвкусно, но ей удалось удержаться на самом краю элегантности.
– Да, только я буду счастлива, если в ближайший месяц не увижу ни золота, ни позолоты. У нас есть двадцать свободных минут до перевода гостей в Большой зал.
– Я украду десять и прогуляюсь. Мне необходима передышка.
Паркер насторожилась.
– Ты в порядке?
– Да, просто хочу передохнуть.
Проветрить мозги. Никого не видеть.
Поскольку на кухне кормили обслуживающий персонал, Лорел выбрала кружной путь по боковым верандам и вышла в сад, где пока можно было насладиться тишиной и полюбоваться роскошью летних цветов.
Чтобы усилить впечатление, Эмма расставила вазоны и горшки с пышными голубыми лобелиями и нежно-розовыми бальзаминами, украсила портик прекрасного викторианского особняка обожаемыми невестой голубыми георгинами и белыми розами, романтичными драпировками из вуали и кружев.
Правда, и без дополнительных украшений дом казался Лорел романтичным. Нежно-голубой с золотистыми и кремовыми мазками оконных рам и балконов, с причудливыми изгибами крыши – романтичный, чуточку затейливый и величественный. Сколько она себя помнила, особняк был ей вторым домом, а теперь это ее единственный дом, чудесный дом в двух шагах от домика у бассейна и гостевого дома, где живут и работают подруги.
Лорел не могла представить себе другую жизнь даже сейчас, когда в поместье поселились Картер и Джек, когда студия Мак почти уже превратилась в дом для двоих. Она не могла представить свою жизнь без этого поместья, этого дома, бизнеса, созданного вместе с подругами, и их маленькой сплоченной команды.
А теперь надо подумать, почему у меня все это есть, решила Лорел, не в силах отвести взгляд от особняка.
Разумеется, благодаря собственному тяжелому труду, и тяжелому труду подруг, и предвидению Паркер. И чеку, который миссис Грейди вручила мне в тот день так много лет тому назад, и ее вере в меня, не менее ценной, чем деньги.
Но это не все.
Когда погибли старшие Брауны, поместье и дом со всем содержимым унаследовали Дел и Паркер. Дел тоже поверил в нас. И его доверие было так же важно, как доверие миссис Грейди.
Это был и дом Дела, но он передал его Паркер, пусть с разными юридическими штучками, бизнес-моделями, планами, процентными соотношениями, контрактами, но суть-то осталась. Его сестра – нет, все четыре подруги, которых он любит называть Квартетом, – что-то захотели, попросили, и он отдал. Он поверил и помог осуществить мечту. Он не думал о возможных прибылях. Он сделал это, потому что любит нас.
«Черт побери. – Лорел раздраженно провела рукой по волосам. – Как отвратительно сознавать, что была к нему несправедлива, стервозничала и вообще вела себя как последняя идиотка.
Дел не заслужил ничего из того, что я ему наговорила, а я распалилась, потому что легче злиться на него, чем мечтать о нем. Да еще поцеловала его. Это даже не идиотизм, это гораздо хуже.
Мои чувства – моя проблема, и я должна была сдержаться. А теперь вперед: искупать вину, прикрывать задницу, спасать лицо. Нелегкая задача, но это я перешла грань, мне и выкручиваться».
Лорел услышала в наушнике, как Паркер объявляет зажжение общей свечи и вокальное соло. Свободное время закончилось – придется искать выход позже.
Поскольку Лорел никому не могла доверить разорение столь сложного дизайна, она сама заняла место у стола с тортом. Молодожены сделали церемониальный надрез в указанном ею месте и угостили друг друга, естественно, под щелканье камеры Мак. Затем Лорел приняла эстафету. Пока гости танцевали, она профессиональным ножом отделила боковые украшения и начала нарезать куски и перекладывать их на десертные тарелки.
– Черт побери, это неправильно.
Лорел оглянулась на Джека.
– Торт пекут, чтобы съесть.
– Глядя на такую красоту, я всегда думаю, что если бы я его создал, то в момент уничтожения хотел бы находиться далеко-далеко. И все равно пришлось бы промокнуть пару слез.
– Больно только первые несколько раз. И это не то же самое, что с домом. Я точно знаю, что в мой торт не влетит груша для сноса зданий. Хочешь кусочек?
– Спрашиваешь!
– Подожди, пока мы не наполним первую парочку подносов. – «А я пока повыуживаю у тебя информацию», – мысленно добавила она. – Итак, Дел не пришел поиграть с тобой сегодня вечером.
– Кажется, он занят.
«С какой-нибудь девицей, но это меня не касается и не имеет отношения к моей проблеме».
– Наверное, вы оба слишком заняты и редко теперь встречаетесь?
– Вообще-то мы ужинали в четверг вечером.
Ага. После Поцелуя!
– И какие новости? Слухи? – Лорел с улыбкой взглянула на Джека, пытаясь «читать по лицу».
– У «Янкис» удачный месяц, – улыбнулся он в ответ.
Ни неловкости, ни самодовольства. Значит, Дел не рассказал об инциденте самому близкому другу? Хм, оскорбиться или вздохнуть с облегчением?
– Держи. – Лорел вручила ему тарелку с огромным куском торта.
– Спасибо. – Джек попробовал. – Ты гений.
– Истинная правда. – Нарезав достаточно порций, Лорел решила проверить десертный стол и торт жениха. Ей пришлось лавировать между танцующими парами. Двери на веранду были широко распахнуты. Те, кто предпочел свежий воздух, танцевали там.
Подошла Паркер.
– Между прочим, торт произвел фурор.
– Приятно слышать. – Лорел обвела взглядом ближайший десертный стол и подумала, что сладкого, пожалуй, хватит до финального танца. – Эй, это МН? – Она кивнула на танцпол. – Девушка умеет двигаться.
– Она профессиональная танцовщица. Выступала на Бродвее.
– Это видно.
– Там она и познакомилась с мужем. Он был спонсором. Пришел посмотреть репетицию и – по его словам – влюбился с первого взгляда. Она танцевала чуть ли не до рождения их второго ребенка, а через несколько лет начала давать частные уроки.
– Мило. Но как ты запоминаешь все это?
Паркер внимательно оглядывала зал, не требуется ли где-то ее вмешательство.
– Точно так же, как ты запоминаешь все ингредиенты своих тортов. Новобрачные попросили еще один час.
– Уф.
– Я знаю, но всем так весело. Оркестранты согласны. Подарки мы перенесем, как запланировано, а потом, черт с ними, пусть танцуют.
– Вечер будет долгим. – Лорел переоценила количество сладостей на столах. – Принесу еще пирожных.
– Помощь нужна?
– Может быть.
– Я сброшу Эмме сообщение. Она и Картер должны быть свободны. Я пошлю их вниз.
Почти в час ночи, когда уборщики еще суетились в Бальном зале, Лорел проверила Апартаменты невесты, собрала урожай: забытые заколки, одну туфлю, кожаную розовую косметичку, кружевной бюстгальтер, свидетельство то ли быстрого секса, то ли того, что одна из подружек невесты просто решила освободиться от сковывающих ее оков.
Все это отправится в корзину Забытых Вещей, пока не будет востребовано и возвращено без лишних вопросов.
В коридоре Лорел столкнулась с Паркер.
– Похоже, все чисто. Это я заберу. Короткое совещание.
Каждая клеточка тела Лорел протестующе заныла.
– Сейчас?
– Очень короткое… в качестве болеутоляющего шампанское.
– Ладно, ладно.
– В нашей гостиной. Пара минут.
Жаловаться было бесполезно, и Лорел поспешила в гостиную, чтобы успеть занять диван. Ей повезло. Она растянулась на диване, застонала.
– Так и знала, что ты прибежишь первой. – Поскольку диван был занят, Мак растянулась на полу. – Ко мне клеился шафер. Картеру это показалось забавным.
– Признак уверенного в себе мужчины.
– Как скажешь. Но дело в том, что до Картера ко мне на приемах никто не клеился. Это несправедливо. Я теперь недоступна.
– Поэтому и клеился. – Лорел перестала стонать и со вздохом скинула туфли. – Думаю, у мужчин есть встроенный радар. Чем недоступнее, тем сексапильнее.
– Они как собаки.
– Да, конечно.
– Я все слышала, – объявила Эмма, входя в комнату. – И, по-моему, это цинично и неверно. Мак, к тебе пристают, потому что ты красотка… и теперь, когда у тебя есть Картер, ты счастливее и увереннее и потому еще соблазнительнее. – Эмма упала в кресло, поджала ноги. – Я хочу в постельку.
– Становись в очередь, – откликнулась Лорел. – Мы все равно встречаемся завтра перед приемом. Почему нельзя подождать до завтра?
– Потому что, – ответила вошедшая Паркер. – То, что у меня есть, поможет вам заснуть чуть более счастливыми. – Она вынула из кармана конверт. – Бонус от ОН. Естественно, я вежливо и тактично возражала, но папочка и слышать не хотел слово «нет». – Паркер со вздохом скинула туфли. – Мы подарили его маленькой девочке свадьбу ее мечты, а ему и его жене – необыкновенный вечер, и он пожелал выразить нам свою безграничную благодарность.
– Мило. – Мак зевнула. – Очень мило.
– Пять тысяч долларов. – Паркер улыбнулась подскочившей на диване Лорел. – Наличными, – добавила она, вытаскивая купюры и раскрывая их веером.
– Очень милая благодарность. И очень, очень зелененькая, – заметила Лорел.
– Можно потрогать, пока ты их не спрятала? – спросила Мак. – Пока ты не вернула их в бизнес.
– Я не хочу возвращать эти деньги в бизнес. Может, от усталости, но я голосую за дележку. По тысяче каждой из нас и по пятьсот Картеру и Джеку. – Паркер помахала купюрами. – Слово за вами.
Эмма вскинула руку:
– Поддерживаю. Мой свадебный фонд!
– Я за. Обеими руками! Раздавай, – потребовала Мак.
– От меня возражений не дождетесь. – Лорел еле пошевелила пальцами. – Мне тысяча не помешает.
– Хорошо. – Паркер передала Лорел бутылку и опустилась на колени. – Наливай, а я разложу на кучки.
– Какая прелесть. Шампанское и наличные в конце безумно длинного дня. – Мак передала Эмме бокал. – Помните наше самое первое торжество? После него мы откупорили бутылку, доели торт и танцевали до упаду. Мы вчетвером и Дел.
– Я поцеловала Дела.
– Мы все целовали Дела, – напомнила Эмма, чокаясь с Мак.
– Нет, на днях я его поцеловала. – Лорел сразу почувствовала заметное облегчение. – Я жуткая дура.
– Почему? Это просто… – До Мак наконец дошло, и она растерянно замигала. – Ох. Поцеловала Дела. Хм-хм.
– Я разозлилась, потеряла контроль. Он пришел за тортом и вел себя, ну, как Дел, – сказала Лорел со злостью, которую считала уже выдохшейся.
– Я тоже бывало злилась на Дела, – заметила Эмма. – Но меня это до поцелуев не доводило.
– Подумаешь, ничего особенного. Для него. Он даже не рассказал Джеку. То есть для него это ничего не значило. Не проболтайся Джеку, Эм. Дел должен был сказать, но не сказал, получается, это ничего не значило. Даже меньше, чем ничего.
– И ты рассказала нам только сейчас, – упрекнула Мак.
Лорел нахмурилась.
– Потому что я… должна была подумать.
– Для тебя это что-то значило, – прошептала Паркер.
– Я не знаю. Это был порыв, внезапное помрачение. Я злилась. Это вовсе не значит, что я в него влюблена. О черт, – пробормотала Лорел, обхватив голову руками.
– А он тебя поцеловал? Ну? – спросила Мак. – Эмма, не лягайся. Я задала вопрос.
– Нет, не поцеловал. Но он же не ждал. И я не ждала. Я просто вспылила.
– А что он сказал? Только не лягай меня больше, Эм.
– Ничего. Я не дала ему ни шанса. Я все исправлю, Паркс, обещаю. Это была моя вина, хотя он придирался и командовал. Не огорчайся.
– Я не огорчаюсь, то есть не из-за этого. Просто удивляюсь, почему ничего не замечала. Я так хорошо тебя знаю, как же я могла не почувствовать, не увидеть, не понять, что ты неравнодушна к Делу?
– Ничего подобного. Ладно, неравнодушна, но я вовсе не тоскую по нему день и ночь. Это вспыхивает и исчезает. Как аллергия. Только я не чихаю, а чувствую себя идиоткой. Обидно. Я знаю, как вы близки, Паркс. Это здорово, но, пожалуйста, не передавай ему ничего из того, что я сказала. Я и не хотела ничего говорить, просто выскочило. У меня явно проблемы с самоконтролем.
– Я ничего ему не скажу.
– Хорошо. Хорошо. Ничего особенного и не было, просто губы.
– Без языков? – Мак откатилась подальше от Эммы, но съежилась под ее хмурым взглядом. – Что? Мне интересно! Нам всем интересно, или мы не трепались бы здесь в час ночи, забыв о пяти тысячах баксов. Наличными!
– Ты права, – согласилась Лорел. – Но мы ничего не обсуждаем. Я просто довела до вашего сведения, чтобы не было никаких тайн. Просто все забудем, заберем наши наградные и пойдем спать. Между прочим, теперь, когда я все выложила, даже не понимаю, почему я так дергалась. Ерунда. – «Я слишком энергично машу руками», – вдруг осознала Лорел и быстренько опустила руки. – Разумеется, ерунда, и Дел, безусловно, не потерял из-за этого сон. Он ничего не сказал Джеку. И тебе, Паркс, верно?
– Я не разговаривала с ним с начала недели, но да, он ничего мне не сказал.
– Послушайте. – Лорел даже удалось хохотнуть. – Я веду себя как влюбленная школьница, чего со мной не было даже в школе. Все, хватит. Я беру деньги и иду спать. – Лорел схватила одну из кучек. – Давайте больше не вспоминать об этом, договорились? Давайте просто… вести себя нормально. Все… нормально. Спокойной ночи.
Разумеется, Дел получил по заслугам. Развязка давно витала в воздухе. Однако, если разобраться, кого она наказала тем поцелуем, кроме самой себя?
Теперь это не теория, не домыслы. Теперь она знает, что может почувствовать с Делом, если даст себе волю – хотя бы на минутку. Теперь она никогда не сможет убедить себя в том, что гораздо чудеснее целовать его в воображении, чем в реальности.
Билет куплен, и поздно возвращать его и требовать возмещения.
«Если бы Дел так сильно не разозлил меня, – думала Лорел, оформляя десертный стол в кратком перерыве между двумя субботними торжествами, – ничего не случилось бы. Если бы не раздразнил своими вечными «Почему ты не делаешь то?», «Почему ты не делаешь это?», «Почему не питаешься нормально?»… а потом не полез бы за своим огромным, толстым бумажником, как будто…
Нет, так не честно. Я его подкалывала, придиралась. Я сама спровоцировала ссору, причем намеренно».
Лорел завершила центральное украшение на изящном верхнем ярусе белого с золотом торта «Золотые мечты». Это был один из ее самых затейливых тортов: весь словно в шелковых рюшах и спиральных завитках.
«В общем-то, не в моем вкусе, – размышляла она, украшая розетками подставку на сверкающей золотом скатерти. – Наверное, потому, что я не мечтательница.
Я – прагматик. Я не романтичная, как Эмма, не спонтанная, как Мак, не оптимистичная, как Паркер.
Если вдуматься, я имею дело с формулами. Я экспериментирую с ингредиентами и их количеством, но иногда в конце концов приходится признавать, что некоторые компоненты просто не сочетаются. А если продолжаешь тупо взбивать их, получается отвратительная мешанина. И тогда остается единственный выход: признать ошибку и двигаться дальше».
– Роскошный торт. Я принесла свечи и цветы. – Эмма поставила на стол тяжелую корзину, повернула наручные часы циферблатом к себе и присвистнула. – Надо же, точно по графику. Старые декорации убраны, новые расставлены, а Мак заканчивает предварительную съемку.
Лорел повернулась, обвела взглядом Бальный зал, удивилась, как много было сделано, пока она предавалась своим грустным мыслям. Море цветов, множество пока не зажженных свечей, столы задрапированы сверкающими золотыми и голубыми тканями – цвета, выбранные невестой.
– А Большой зал?
– Поставщики заканчивают, но моя команда свое дело сделала. – Эмма ловко расставляла на столе тонкие белые и маленькие греющие свечи, цветочные композиции. – Джек развлекает друзей жениха. Как мило, что он помогает.
– Да. Тебе иногда это не кажется странным?
– Что?
– Ты и Джек. Вы столько лет были знакомы, дружили, и вдруг – бах! – поворот на сто восемьдесят градусов.
Эмма отступила, затем снова подошла к столу, поправила розочку на какую-то четверть дюйма.
– Иногда кажется, но, когда я думаю, что если бы это не случилось, если бы все продолжалось, как раньше, мне становится страшно. – Эмма поправила одну из заколок, удерживавших копну ее кудрей. – Однако тебя ведь этот поворот не удивляет?
– Нет. Просто иногда странно, что мне это не кажется странным. – Лорел примолкла, покачала головой. – Не обращай внимания, я что-то плохо соображаю. – Она с облегчением прислушалась к голосу Паркер в наушнике. – Двухминутное предупреждение. Если я тебе здесь не нужна, пойду помогу внизу.
– Я сейчас закончу и тоже спущусь.
На ходу снимая фартук и освобождая волосы, Лорел поспешила вниз и успела на место сбора за тридцать секунд до начала церемонии. Опять не в моем вкусе, подумала она, оглядевшись вокруг, но нельзя не признать, невеста знает, что делает. Паркер уже выстроила полдюжины подружек невесты. Отливающие золотом платья с пышными юбками-колокольчиками, роскошные букеты из голубых георгинов, оттененных белыми розами. Сама невеста, сияющая от счастья, царственная в блестящих шелках с жемчужинами и стразами, сверкающими на длинном шлейфе, стояла рядом с отцом, облаченным во фрак и роскошную белую сорочку с непременным белым галстуком.
– МЖ на месте, – шепнула Паркер. – МН вводят в зал. Дамы, не забывайте про улыбки! Кэролайн, ты сногсшибательна.
– Я это чувствую. Вот и все, папочка.
– Не надо слов. – Отец прижал руку дочери к своим губам.
Паркер подала команду оркестру сменить мелодию.
– Первая подружка пошла. Голову выше! Улыбка! Ты прекрасна. И… вторая. Выше головы, дамы.
Лорел разглаживала юбки, поправляла прически, а потом стояла рядом с Паркер и смотрела, как невеста идет по усыпанной цветами ковровой дорожке.
– Сногсшибательна. Точнее не скажешь, – решила Лорел. – Мне казалось, что получится безвкусно, но ей удалось удержаться на самом краю элегантности.
– Да, только я буду счастлива, если в ближайший месяц не увижу ни золота, ни позолоты. У нас есть двадцать свободных минут до перевода гостей в Большой зал.
– Я украду десять и прогуляюсь. Мне необходима передышка.
Паркер насторожилась.
– Ты в порядке?
– Да, просто хочу передохнуть.
Проветрить мозги. Никого не видеть.
Поскольку на кухне кормили обслуживающий персонал, Лорел выбрала кружной путь по боковым верандам и вышла в сад, где пока можно было насладиться тишиной и полюбоваться роскошью летних цветов.
Чтобы усилить впечатление, Эмма расставила вазоны и горшки с пышными голубыми лобелиями и нежно-розовыми бальзаминами, украсила портик прекрасного викторианского особняка обожаемыми невестой голубыми георгинами и белыми розами, романтичными драпировками из вуали и кружев.
Правда, и без дополнительных украшений дом казался Лорел романтичным. Нежно-голубой с золотистыми и кремовыми мазками оконных рам и балконов, с причудливыми изгибами крыши – романтичный, чуточку затейливый и величественный. Сколько она себя помнила, особняк был ей вторым домом, а теперь это ее единственный дом, чудесный дом в двух шагах от домика у бассейна и гостевого дома, где живут и работают подруги.
Лорел не могла представить себе другую жизнь даже сейчас, когда в поместье поселились Картер и Джек, когда студия Мак почти уже превратилась в дом для двоих. Она не могла представить свою жизнь без этого поместья, этого дома, бизнеса, созданного вместе с подругами, и их маленькой сплоченной команды.
А теперь надо подумать, почему у меня все это есть, решила Лорел, не в силах отвести взгляд от особняка.
Разумеется, благодаря собственному тяжелому труду, и тяжелому труду подруг, и предвидению Паркер. И чеку, который миссис Грейди вручила мне в тот день так много лет тому назад, и ее вере в меня, не менее ценной, чем деньги.
Но это не все.
Когда погибли старшие Брауны, поместье и дом со всем содержимым унаследовали Дел и Паркер. Дел тоже поверил в нас. И его доверие было так же важно, как доверие миссис Грейди.
Это был и дом Дела, но он передал его Паркер, пусть с разными юридическими штучками, бизнес-моделями, планами, процентными соотношениями, контрактами, но суть-то осталась. Его сестра – нет, все четыре подруги, которых он любит называть Квартетом, – что-то захотели, попросили, и он отдал. Он поверил и помог осуществить мечту. Он не думал о возможных прибылях. Он сделал это, потому что любит нас.
«Черт побери. – Лорел раздраженно провела рукой по волосам. – Как отвратительно сознавать, что была к нему несправедлива, стервозничала и вообще вела себя как последняя идиотка.
Дел не заслужил ничего из того, что я ему наговорила, а я распалилась, потому что легче злиться на него, чем мечтать о нем. Да еще поцеловала его. Это даже не идиотизм, это гораздо хуже.
Мои чувства – моя проблема, и я должна была сдержаться. А теперь вперед: искупать вину, прикрывать задницу, спасать лицо. Нелегкая задача, но это я перешла грань, мне и выкручиваться».
Лорел услышала в наушнике, как Паркер объявляет зажжение общей свечи и вокальное соло. Свободное время закончилось – придется искать выход позже.
Поскольку Лорел никому не могла доверить разорение столь сложного дизайна, она сама заняла место у стола с тортом. Молодожены сделали церемониальный надрез в указанном ею месте и угостили друг друга, естественно, под щелканье камеры Мак. Затем Лорел приняла эстафету. Пока гости танцевали, она профессиональным ножом отделила боковые украшения и начала нарезать куски и перекладывать их на десертные тарелки.
– Черт побери, это неправильно.
Лорел оглянулась на Джека.
– Торт пекут, чтобы съесть.
– Глядя на такую красоту, я всегда думаю, что если бы я его создал, то в момент уничтожения хотел бы находиться далеко-далеко. И все равно пришлось бы промокнуть пару слез.
– Больно только первые несколько раз. И это не то же самое, что с домом. Я точно знаю, что в мой торт не влетит груша для сноса зданий. Хочешь кусочек?
– Спрашиваешь!
– Подожди, пока мы не наполним первую парочку подносов. – «А я пока повыуживаю у тебя информацию», – мысленно добавила она. – Итак, Дел не пришел поиграть с тобой сегодня вечером.
– Кажется, он занят.
«С какой-нибудь девицей, но это меня не касается и не имеет отношения к моей проблеме».
– Наверное, вы оба слишком заняты и редко теперь встречаетесь?
– Вообще-то мы ужинали в четверг вечером.
Ага. После Поцелуя!
– И какие новости? Слухи? – Лорел с улыбкой взглянула на Джека, пытаясь «читать по лицу».
– У «Янкис» удачный месяц, – улыбнулся он в ответ.
Ни неловкости, ни самодовольства. Значит, Дел не рассказал об инциденте самому близкому другу? Хм, оскорбиться или вздохнуть с облегчением?
– Держи. – Лорел вручила ему тарелку с огромным куском торта.
– Спасибо. – Джек попробовал. – Ты гений.
– Истинная правда. – Нарезав достаточно порций, Лорел решила проверить десертный стол и торт жениха. Ей пришлось лавировать между танцующими парами. Двери на веранду были широко распахнуты. Те, кто предпочел свежий воздух, танцевали там.
Подошла Паркер.
– Между прочим, торт произвел фурор.
– Приятно слышать. – Лорел обвела взглядом ближайший десертный стол и подумала, что сладкого, пожалуй, хватит до финального танца. – Эй, это МН? – Она кивнула на танцпол. – Девушка умеет двигаться.
– Она профессиональная танцовщица. Выступала на Бродвее.
– Это видно.
– Там она и познакомилась с мужем. Он был спонсором. Пришел посмотреть репетицию и – по его словам – влюбился с первого взгляда. Она танцевала чуть ли не до рождения их второго ребенка, а через несколько лет начала давать частные уроки.
– Мило. Но как ты запоминаешь все это?
Паркер внимательно оглядывала зал, не требуется ли где-то ее вмешательство.
– Точно так же, как ты запоминаешь все ингредиенты своих тортов. Новобрачные попросили еще один час.
– Уф.
– Я знаю, но всем так весело. Оркестранты согласны. Подарки мы перенесем, как запланировано, а потом, черт с ними, пусть танцуют.
– Вечер будет долгим. – Лорел переоценила количество сладостей на столах. – Принесу еще пирожных.
– Помощь нужна?
– Может быть.
– Я сброшу Эмме сообщение. Она и Картер должны быть свободны. Я пошлю их вниз.
Почти в час ночи, когда уборщики еще суетились в Бальном зале, Лорел проверила Апартаменты невесты, собрала урожай: забытые заколки, одну туфлю, кожаную розовую косметичку, кружевной бюстгальтер, свидетельство то ли быстрого секса, то ли того, что одна из подружек невесты просто решила освободиться от сковывающих ее оков.
Все это отправится в корзину Забытых Вещей, пока не будет востребовано и возвращено без лишних вопросов.
В коридоре Лорел столкнулась с Паркер.
– Похоже, все чисто. Это я заберу. Короткое совещание.
Каждая клеточка тела Лорел протестующе заныла.
– Сейчас?
– Очень короткое… в качестве болеутоляющего шампанское.
– Ладно, ладно.
– В нашей гостиной. Пара минут.
Жаловаться было бесполезно, и Лорел поспешила в гостиную, чтобы успеть занять диван. Ей повезло. Она растянулась на диване, застонала.
– Так и знала, что ты прибежишь первой. – Поскольку диван был занят, Мак растянулась на полу. – Ко мне клеился шафер. Картеру это показалось забавным.
– Признак уверенного в себе мужчины.
– Как скажешь. Но дело в том, что до Картера ко мне на приемах никто не клеился. Это несправедливо. Я теперь недоступна.
– Поэтому и клеился. – Лорел перестала стонать и со вздохом скинула туфли. – Думаю, у мужчин есть встроенный радар. Чем недоступнее, тем сексапильнее.
– Они как собаки.
– Да, конечно.
– Я все слышала, – объявила Эмма, входя в комнату. – И, по-моему, это цинично и неверно. Мак, к тебе пристают, потому что ты красотка… и теперь, когда у тебя есть Картер, ты счастливее и увереннее и потому еще соблазнительнее. – Эмма упала в кресло, поджала ноги. – Я хочу в постельку.
– Становись в очередь, – откликнулась Лорел. – Мы все равно встречаемся завтра перед приемом. Почему нельзя подождать до завтра?
– Потому что, – ответила вошедшая Паркер. – То, что у меня есть, поможет вам заснуть чуть более счастливыми. – Она вынула из кармана конверт. – Бонус от ОН. Естественно, я вежливо и тактично возражала, но папочка и слышать не хотел слово «нет». – Паркер со вздохом скинула туфли. – Мы подарили его маленькой девочке свадьбу ее мечты, а ему и его жене – необыкновенный вечер, и он пожелал выразить нам свою безграничную благодарность.
– Мило. – Мак зевнула. – Очень мило.
– Пять тысяч долларов. – Паркер улыбнулась подскочившей на диване Лорел. – Наличными, – добавила она, вытаскивая купюры и раскрывая их веером.
– Очень милая благодарность. И очень, очень зелененькая, – заметила Лорел.
– Можно потрогать, пока ты их не спрятала? – спросила Мак. – Пока ты не вернула их в бизнес.
– Я не хочу возвращать эти деньги в бизнес. Может, от усталости, но я голосую за дележку. По тысяче каждой из нас и по пятьсот Картеру и Джеку. – Паркер помахала купюрами. – Слово за вами.
Эмма вскинула руку:
– Поддерживаю. Мой свадебный фонд!
– Я за. Обеими руками! Раздавай, – потребовала Мак.
– От меня возражений не дождетесь. – Лорел еле пошевелила пальцами. – Мне тысяча не помешает.
– Хорошо. – Паркер передала Лорел бутылку и опустилась на колени. – Наливай, а я разложу на кучки.
– Какая прелесть. Шампанское и наличные в конце безумно длинного дня. – Мак передала Эмме бокал. – Помните наше самое первое торжество? После него мы откупорили бутылку, доели торт и танцевали до упаду. Мы вчетвером и Дел.
– Я поцеловала Дела.
– Мы все целовали Дела, – напомнила Эмма, чокаясь с Мак.
– Нет, на днях я его поцеловала. – Лорел сразу почувствовала заметное облегчение. – Я жуткая дура.
– Почему? Это просто… – До Мак наконец дошло, и она растерянно замигала. – Ох. Поцеловала Дела. Хм-хм.
– Я разозлилась, потеряла контроль. Он пришел за тортом и вел себя, ну, как Дел, – сказала Лорел со злостью, которую считала уже выдохшейся.
– Я тоже бывало злилась на Дела, – заметила Эмма. – Но меня это до поцелуев не доводило.
– Подумаешь, ничего особенного. Для него. Он даже не рассказал Джеку. То есть для него это ничего не значило. Не проболтайся Джеку, Эм. Дел должен был сказать, но не сказал, получается, это ничего не значило. Даже меньше, чем ничего.
– И ты рассказала нам только сейчас, – упрекнула Мак.
Лорел нахмурилась.
– Потому что я… должна была подумать.
– Для тебя это что-то значило, – прошептала Паркер.
– Я не знаю. Это был порыв, внезапное помрачение. Я злилась. Это вовсе не значит, что я в него влюблена. О черт, – пробормотала Лорел, обхватив голову руками.
– А он тебя поцеловал? Ну? – спросила Мак. – Эмма, не лягайся. Я задала вопрос.
– Нет, не поцеловал. Но он же не ждал. И я не ждала. Я просто вспылила.
– А что он сказал? Только не лягай меня больше, Эм.
– Ничего. Я не дала ему ни шанса. Я все исправлю, Паркс, обещаю. Это была моя вина, хотя он придирался и командовал. Не огорчайся.
– Я не огорчаюсь, то есть не из-за этого. Просто удивляюсь, почему ничего не замечала. Я так хорошо тебя знаю, как же я могла не почувствовать, не увидеть, не понять, что ты неравнодушна к Делу?
– Ничего подобного. Ладно, неравнодушна, но я вовсе не тоскую по нему день и ночь. Это вспыхивает и исчезает. Как аллергия. Только я не чихаю, а чувствую себя идиоткой. Обидно. Я знаю, как вы близки, Паркс. Это здорово, но, пожалуйста, не передавай ему ничего из того, что я сказала. Я и не хотела ничего говорить, просто выскочило. У меня явно проблемы с самоконтролем.
– Я ничего ему не скажу.
– Хорошо. Хорошо. Ничего особенного и не было, просто губы.
– Без языков? – Мак откатилась подальше от Эммы, но съежилась под ее хмурым взглядом. – Что? Мне интересно! Нам всем интересно, или мы не трепались бы здесь в час ночи, забыв о пяти тысячах баксов. Наличными!
– Ты права, – согласилась Лорел. – Но мы ничего не обсуждаем. Я просто довела до вашего сведения, чтобы не было никаких тайн. Просто все забудем, заберем наши наградные и пойдем спать. Между прочим, теперь, когда я все выложила, даже не понимаю, почему я так дергалась. Ерунда. – «Я слишком энергично машу руками», – вдруг осознала Лорел и быстренько опустила руки. – Разумеется, ерунда, и Дел, безусловно, не потерял из-за этого сон. Он ничего не сказал Джеку. И тебе, Паркс, верно?
– Я не разговаривала с ним с начала недели, но да, он ничего мне не сказал.
– Послушайте. – Лорел даже удалось хохотнуть. – Я веду себя как влюбленная школьница, чего со мной не было даже в школе. Все, хватит. Я беру деньги и иду спать. – Лорел схватила одну из кучек. – Давайте больше не вспоминать об этом, договорились? Давайте просто… вести себя нормально. Все… нормально. Спокойной ночи.