Робсон Кеннет. Когда воскресла мумия

   Хэм не только не был чуждым оригинальности. Он стремился к ней и готов был пустить в ход против любого из своих противников безобидную на вид черную трость - фактически шпагу с отравленным наконечником, укол которым вызывал мгновенную потерю сознания.
   У Хэма тоже было любимое животное - Химия.
   Кличка соответствовала профессии Монаха. Таким способом решили подтрунить над ним. Химия очень раздражала Монаха, потому что была из какого-то низкорослого вида обезьян и ее прозвали "точной копией Монаха".
   Отношения между этими четырьмя - Монахом, Хэмом, Хабеасом Корпусом и Химией, как могло показаться посторонним наблюдателям, - были чрезвычайно напряжены. Когда они изничтожат друг друга, казалось, было только вопросом времени.
   Корреспондент какой-то газеты задавал через колючую проволоку вопросы.
   - Кто-нибудь из вас двоих, скажите мне только одно: Док Сэвидж всегда избегал гласности, а сейчас она прямо бьет ключом. Почему это так?
   - Дело вот в чем. Док может воскресить какого-нибудь парня и... начал было Монах.
   - Парня? - сухо переспросил репортер. - Хорошенький подарок для наших женщин! А почему бы не воскресить женщину?
   - Док никогда не питал особых симпатий к женскому полу, - ухмыльнулся Монах. - Это по моей линии.
   - Кого выберет комитет, тому и будет подарена жизнь, - решительно вмешался Хэм. - Необходимо, чтобы страна поверила в Дока Сэвиджа и его мастерство, а то многие думают, что все это плутовство. Мы надеемся, что человек, который обретет жизнь, принесет человечеству множество благ. Он должен будет пользоваться доверием народа. Народ должен поверить, что эта личность является реальным, неподдельным, подлинным субъектом, вернувшимся к жизни; в противном случае будет невозможно совершить то, на что мы возлагаем надежды. Другими словами, мы собираемся вернуть в этот беспокойный мир великую личность, которая бы помогла человечеству.
   - Около половины поступающих предложений сводятся к воскрешению Иисуса из Назарета, - снова вмешался в разговор Монах. - Если бы мы попытались убедить людей, что собираемся воскресить Христа, то они сразу сообразили бы, что мы мошенники, потому что в данном случае вряд ли бы понадобилась помощь даже Дока Сэвиджа. Мы клянемся, что речь в самом деле идет о покойнике, и воскресить можно одного и только одного человека. Это может быть и женщина. Эксперты сообщат об этом. Мы пытаемся доказать американцам, что Док Сэвидж может это сделать, каким бы невероятным это нам ни казалось.
   - Док Сэвидж посвятил не один год совершенствованию своего метода, сказал Хэм.
   - Эксперты, - повторил Монах, - выберут субъект воскрешения с помощью современной науки.
   Глава III. Темные махинации
   Сенатор Гастолл Моуб Фанстон был одним из экспертов. Эксперты встретились в Вашингтоне, в здании Сената, воспользовавшись кабинетом сенатора Фанстона.
   Это было ночное заседание. Предполагалось, что оно будет секретным, но коридор кишел журналистами. На следующее утро уборщицам пришлось мешками выносить после них различные фотоотходы.
   Дверь отворилась около двух часов ночи, шеренгой из кабинета вышли эксперты.
   - Мне жаль, джентльмены, - сообщил сенатор Фанстон осаждающим его репортерам, - кандидат на воскрешение будет объявлен через неделю.
   - А почему не сейчас?
   - Именно через такой срок решено сделать объявление.
   - Но почему?
   Сенатор Фанстон промолчал, потому что у него не было надлежащего ответа. Они приняли такое решение просто потому, что нужно было определить дату объявления.
   - Этот кандидат на воскрешение - изобретатель?
   - К сожалению, я не могу ответить.
   - Говорят, что выбрали Томаса А. Эдисона.
   Сенатор Фанстон молчал.
   - Это не женщина?
   - Извините, джентльмены.
   - Это не Джордж Вашингтон?
   Молчание.
   - Авраам Линкольн?
   Опять молчание.
   - Рудольф Валентине?
   Глубокое молчание.
   - А может быть, это сфинкс? - холодно спросил корреспондент одной из газет.
   Сенатор Фанстон одарил всех широкой, дружеской улыбкой, выработанной в общении со своим окружением, сфотографировался в своем огромном цилиндре и без него, затем извинился и ушел домой.
   Сенатор из Вайоминга Фанстон жил один, но не в гостинице, а снимал квартиру в юго-западной части города на Делавэр-авеню. К нему наведывалась одна негритянка, стряпала и вечером возвращалась домой, как правило, около девяти. Звали ее Орхидеей Джонс, и к работе она приступила не так давно.
   Сенатор Фанстон вошел к себе, вытянул ключ из замка, положил его в карман и с удивлением взглянул на темный силуэт в кресле возле окна.
   - Это ты, Орхидея? - спросил он. - Почему ты до сих пор не ушла домой?
   - Это не Орхидея, - ответил силуэт. - А скорее всего лилия, если будешь достаточно послушным.
   Этот голос звучал, как рычание завладевшего костью бульдога, к которому подступает другой бульдог. Поэтому сенатор Фанстон застыл на месте, схватившись руками за края своего огромного цилиндра.
   - На сей раз вам повезло, мой ночной гость, - сказал он с тяжелым чувством. - У меня привычка всегда таскать с собой кучу денег. Они находятся у меня на поясе в замшевой сумочке.
   - Сколько? - спросила тень.
   - Тысяча двести долларов, - Курам на смех, - сказал незнакомец. Можешь оставить себе.
   Сенатор Фанстон попытался облизнуть губы, но язык был очень сухим от волнения, так как ничего хорошего его наверняка не ожидало. Он заметил в руках своего мрачного посетителя оружие, вид которого был довольно неприятным. По всей вероятности, какой-то тип жидкостного пистолета.
   - Жидкость в этой штуке, - сказал посетитель, слегка повернув свой пистолет, - прикончит тебя в один миг. Дуло залеплено кусочком воска, но когда я спущу курок...
   Он не закончил.
   - Что вам надо?
   - Ответ на один вопрос, - ответил тот.
   Сенатор Фанстон, будучи человеком наблюдательным, успел заметить, что непрошеный гость был в синем костюме, мало чем отличавшемся от тысяч других, которые сейчас носят в Вашингтоне. Лицо его полностью закрывала черная как смоль маска, а на руках были черные перчатки.
   - Гм-м! - кашлянул сенатор Фанстон. - Что ж, валяйте!
   - Назови имя человека, которого Док Сэвидж собирается вернуть к жизни.
   - Ничего не выйдет!
   - Я не шучу!
   - Я тоже!
   - Тогда мы зря теряем время на болтовню.
   Человек в маске поднялся и спокойно вытянул перед собой жидкостный пистолет. Не было никакого сомнения, что он тотчас же выстрелит.
   - Погодите! - проворчал сенатор Фанстон. - Глупо с моей стороны сопротивляться!
   - Разумеется!
   - У меня в кармане находится лоскуток бумаги, на котором написано имя.
   Человек в маске подошел за лоскутком. Ни ростом, ни телосложением он не превосходил сенатора Фанстона.
   На близком расстоянии от него исходил запах, напоминающий цветочный магазин.
   - Черт побери! - выругался незнакомец, бросив взгляд на бумажку. - А теперь повернись, я свяжу тебе руки за спиной.
   Сенатор Фанстон подчинился. И тут незнакомец нанес ему дубинкой удар по голове, переступил через бесчувственное тело и направился на кухню. С кляпом во рту и связанная, здесь находилась негритянка Орхидея. Не останавливаясь, человек в маске направился к выходу.
   На ближайшей улице его поджидал адвокат Шастер.
   Вместе они сели в лимузин. До этого незнакомец успел снять маску.
   Это был генерал Ино.
   - Хорошие новости? - спросил его Праудмен Шастер.
   - Мы во всеоружии, - ответил Ино.
   - Теперь вы не проиграете ни единого пари? - спросил адвокат-интриган.
   - Ни единого.
   - Какое же это имя?
   Генерал Ино достал цидулку, которую отнял у сенатора Фанстона, и дал Праудмену Шастеру прочитать написанное на ней имя.
   - Томас Джефферсон, великий демократ! - воскликнул Праудмен Шастер.
   Сенатор Фанстон пришел в себя, несколько раз тяжело вздохнул, встал и шатаясь направился к своему чемодану. Вытащив оттуда большой шестизарядный револьвер, он отправился на поиски своего посетителя.
   Рыская со своим оружием взад и вперед по Делавэр-авеню, он обратил на себя внимание полицейского и чуть было не угодил в тюрьму, после чего тяжелой поступью вернулся к себе домой и, зайдя на кухню чего-нибудь выпить, натолкнулся на бедную служанку Орхидею.
   Освободившись от своих пут, Орхидея начала рассказывать, что с ней произошло, в результате чего сенатор Фанстон убедился, что эта темнолицая женщина умеет ругаться как сапожник.
   Сенатор Фанстон подошел к телефону и по междугородке связался в Нью-Йорке с Доком Сэвиджем.
   Когда послышался замечательный голос Бронзового человека, сенатор сообщил, что произошло.
   - Но мне удалось перехитрить их, - сказал сенатор. Затем повернул голову и приказал: - Прекрати материться, Орхидея!
   Орхидея сидела на кушетке возле телефона, извергая вполголоса ругательства. Негритянка сразу умолкла под леденящим взглядом сенатора.
   Сенатор сообщил Доку Сэвиджу: - У меня в кармане находилась бумажка с именем человека, которого я как истинный и верный демократ считаю самым великим из всех смертных, когда-либо живших на земле. Это, разумеется, был Томас Джефферсон - основатель демократической партии.
   - Стало быть, - сказал Док Сэвидж, - избранником является не он?
   - Совершенно верно. Имя избранника станет известным только в назначенный день. Воскреснуть должен будет не Томас Джефферсон. Его забаллотировали.
   - Спасибо за эту информацию, - спокойно сказал Док Сэвидж.
   - Не за что, - ответил сенатор Фанстон. - Думаю, вы знаете лучше меня, что это могло значить и как действовать дальше.
   На этом разговор закончился.
   Когда сенатор Фанстон положил трубку, Орхидея Джонс поднялась с кушетки, вытащила из своей пазухи револьвер и начала целиться в мудрого сенатора. Но только начала. Так как сенатор Фанстон все еще не отошел от гнева, он, увидев оружие, в то же мгновение сделал яростный прыжок, и тут же вспыхнула драка.
   Фанстон хотел нанести сильный удар, но промахнулся. Взамен он получил удар в глаз. Следующим ударом ему расквасили нос и выбили зубы. Сенатор выплюнул кровь, зубы, изрыгнул сногсшибательное проклятие и схватил Орхидею. Ткань на ее одежде лопнула, платье сорвалось и осталось в руках сенатора; там оказалось много набивки.
   - Черт побери! - проревел Фанстон. - Так вы не женщина!
   Опрокинулись стулья. Слышались глухие удары кулаков. Стонали, шипели, ругались мужчины. Фанстон опять дернул одежду своего противника.
   - Белый мужчина! - простонал сенатор. - Тысяча чертей! Меня одурачили!
   Ему предстояло потерпеть еще одно поражение. С этим противником, оказавшимся белым мужчиной, ему не суждено было справиться. Тот был более молод, ловок и силен. Пожилой сенатор, который в своей жизни то и делал, что курил, пил пиво и держал речи, наконец рухнул.
   Оружие Орхидеи было нацелено ему в глаз.
   - Кого комитет избрал для воскрешения? - прозвучал противный голос Орхидеи.
   Сенатор Фанстон достаточно хорошо изучил человеческую натуру, чтобы осознать: над ним нависла угроза смерти.
   Он назвал имя - имя из одного слова.
   "Орхидею" это, похоже, удивило.
   - Кто предложил это имя? - последовал вопрос.
   - Ну ладно, оно было предложено знаменитым археологом и геологом Вильямом Харпером Литтлджoном - помощником Дока Сэвиджа.
   - Да-а? - вырвалось у "Орхидеи". - Странно.
   Какое-то мгновение мне казалось, что Док Сэвидж разнюхал о нашем плане.
   - Лучше бы я, - сказал сенатор Фанстон, - никогда ничего не знал об этом.
   - Лучше было держаться подальше от этого, - согласился его противник.
   Затем шестью выстрелами из своего револьвера он размозжил сенатору Фанстону голову, содержимое которой полностью выплеснулось на ковер.
   Глава IV. Карсон Александр
   Олмен Орхидея Джонс, он же Орчид Джонс, прекрасно знал, за что не одному преступнику пришлось поплатиться жизнью. А он очень дорожил своей шкурой, поэтому тут же занялся .тем, что попытался замести все следы, обходя квартиру и вытирая отпечатки пальцев, используя при этом полотенце и спиртовую очистительную жидкость, взятые в сенаторской ванной.
   Отпечатков пальцев было немного, поскольку Орчид, моя посуду и стряпая, надевал резиновые перчатки, а вытирая пыль и застилая кровать, пользовался матерчатыми перчатками - обстоятельство, которому сенатор Фанстон не придал достаточного значения.
   Орчид прислушивался время от времени, но не было слышно ни звука. Он, правда, и не очень беспокоился, что его могут обнаружить. У него был помощник, который стоял снаружи на стреме.
   Убийца, удовлетворившись тем, что удалены последние следы, оставил квартиру, присоединился к своему сообщнику на улице, и они уехали.
   И только сейчас Орчид Джонс посмотрел на свои руки, но он не отдавал себе отчета, что смотрит на то, что для многих преступников оказалось равносильным смертному приговору. Он просто заметил, что спирт, которым он пользовался для удаления отпечатков пальцев, слегка растворил черную краску, с помощью которой он подделался под негра.
   Спустя двадцать минут Орчид Джонс вошел в номер гостиницы, в котором находился генерал Ино, делившийся с Праудменом Шастером перлами восточной философии, которые он экспромтом сам же и состряпал.
   - Успех человека, тщательно строящего планы, может показаться постороннему наблюдателю подобным успеху любого глупца... - Ино остановился и пристально посмотрел на Орчида Джонса. - Ну, черный цветок, что случилось?
   - Мне пришлось прикончить этого сенатора, - сказал Орчид.
   - Зная тебя, я мог бы биться об заклад, что так и должно было случиться, - сказал с ухмылкой генерал Ино. - Но при каких обстоятельствах?
   - Этот пустомеля надул нас.
   - Да что такое ты говоришь! Слыхано ли, чтобы сенатор занимался надувательством!
   - Они собираются воскресить не Томаса Джефферсона, - прорычал Орчид Джонс.
   - Да? - это единственное слово прозвучало в устах генерала Ино, как вызов. Внезапно он стал серьезным.
   - Я полагал, что это будет Томас А.Эдисон, - сказал Орчид. - Видите ли, я ставил на Эдисона. Но я ошибся.
   - Это не исключалось, - нахмурился генерал Ино. - Но избавь нас от подробностей этой драмы. Меня интересует лишь одно. Я жду.
   И тогда Орчид прошептал имя, которое он выжал у несчастного сенатора Фанстона.
   Имя это явно потрясло генерала Ино. Какое-то время он не проронил ни звука.
   - Как известно, - с тревогой заметил Праудмен Шастер, - этот Сэвидж редко проигрывает пари.
   Хэм, другой юрист и помощник Дока Сэвиджа, придерживался такого же мнения: Док Сэвидж, как правило, не упускает возможности выиграть.
   Большой самолет, следующий из Нью-Йорка, загромыхал над Вашингтоном, издавая звуки, похожие на залпы. Хэм сидел в удобном кресле самолета и старательно наполнял наконечник своей трости новой порцией липкого химического вещества, которое при попадании в открытую рану тотчас приводило к потере сознания, не причиняя при этом особого вреда.
   - Послушай, бедный ты мой глупец, - сказал Хэм. - Мы так спешно прибыли в Вашингтон, потому что попытка узнать имя через сенатора Фанстона говорит о том, что здесь что-то замышляется, и Док хочет разузнать об этом.
   - Зато ты у нас такой умный и проницательный, что дальше своего носа не видишь! - выразил недовольство Монах своим слабым детским голосом. Думаешь, я не знаю, зачем мы сюда прилетели?
   Напротив Монаха сидел майор Томас Дж. Роберте, более известный как Длинный Том. Это был такой тощий и бледный мужчина, что, несомненно, мог привлечь внимание владельцев похоронного бюро. Невзирая на его болезненный внешний вид, никто не мог припомнить, чтобы он когда-либо болел. Он был волшебником электричества и одним из помощников Дока Сэвиджа. Кличку свою он получил уже давно, после того как затеял лихорадочные эксперименты с одной из старинных пушек, называемых "длинным Томом".
   - Вы погубите друг друга взаимной желчностью, - сказал Длинный Том Монаху и Хэму.
   Самолетом управлял Док Сэвидж. Над аэропортом, показавшимся по ту сторону Потомака, он пошел на спуск.
   Двое служащих медленно вышли из здания аэропорта, один из них доедал сандвич, другой ковырялся в зубах.
   Они смотрели, кто выйдет из самолета, и тот, который был с сандвичем, чуть не подавился его остатками.
   - Док Сэвидж!
   - Да-а, - согласился другой. - Я его узнал бы где угодно!
   Бронзового человека узнал также водитель такси.
   То же самое можно сказать о двух полицейских, один из которых стоял на перекрестке чуть ниже здания Конгресса, которое необходимо проехать, прежде чем повернуть на Делавэр-авеню.
   Они подошли к квартире сенатора Фанстона, но никто не ответил на их звонок. На дверной замок у Дока Сэвиджа ушло около полминуты, время довольно долгое для него. Наконец все вошли и увидели труп сенатора.
   Не успели они как следует разглядеть тело, как послышался какой-то странный и причудливый звук - некая трель, не поддающаяся описанию. Временами такая слабая, что казалась скорее галлюцинацией, чем действительностью. Она то нарастала, то затихала, имея, несомненно, музыкальный характер, но без надлежащей гармонии.
   В ней было нечто экзотическое. Ее можно было сравнить с едва слышимым завыванием ветра среди обнаженных, обледенелых деревьев.
   Причудливый звук непроизвольно издавал бронзовый гигант.
   Физическое развитие этого человека приводило всех в изумление. Не только потому, что у него были геркулесовские мускулы, но и потому, что все отличалось такой соразмерностью, что его настоящие размеры бросались в глаза только тогда, когда он находился рядом с другими людьми и можно было сделать сопоставление.
   Его нежная на вид кожа отличалась бронзовым оттенком, причиной чему, наверное, было обилие тропического солнца. Черты лица он имел правильные, в то же время их нельзя было назвать изящно точеными, и это в конечном итоге придавало ему поразительную привлекательность.
   Но больше всего поражали глаза бронзового гиганта.
   Они переливались цветом золота и таили в себе что-то почти сверхъестественное. Казалось, они обладали могуществом повелевать и творить чудеса.
   Этим бронзовым гигантом со множеством необычных качеств был Док Сэвидж.
   - Ну вот, у меня прекрасный шанс испытать новое средство для снятия отпечатков пальцев, - сказал химик Монах.
   Он вытащил небольшую коробочку, в которой находилось нечто, напоминающее плоский пульверизатор для одеколона. Он привел в действие баллончик, направляя почти невидимую струю на телефон, спинки деревянных стульев, стол и другие вещи, к которым могли прикасаться руками. Где бы ни оседала распыленная жидкость, там мгновенно проступали отпечатки пальцев.
   Отпечатки пальцев были настолько отчетливыми, как будто бы кто-то специально постарался наследить.
   - Вот так так! - воскликнул Монах. - Хорошо, Док, что ты вмешался, когда я готовил эту штуку! Благодаря твоим рекомендациям мне удалось значительно усовершенствовать ее!
   Они стали рассматривать отпечатки. Док Сэвидж воспользовался при этом небольшой карманной лупой.
   - Похоже, что домой к сенатору Фанстону вообще никто не приходил, наконец произнес тихим голосом Бронзовый человек. - Везде только отпечатки пальцев сенатора.
   Но вот бронзовый гигант поднял полотенце и бутылку со спиртовой очистительной жидкостью - то, чем Орчид Джонс вытер отпечатки своих пальцев.
   - Здесь кто-то был, когда сенатор разговаривал со мной по телефону, сказал Док. - Он обращался к кому-то вот с такими словами: "Прекрати материться, Орхидея!" Хэм, найди домовладельца и разузнай об Орхидее.
   Энергичному адвокату не понадобилось много времени, чтобы доложить: "Орхидея - это Орхидея Джонс, кухарка".
   Своими глазами цвета золота Док Сэвидж, казалось, довольно пристально рассматривал полотенце, находящееся у него в руках.
   - Негритянка?
   - Черная, как мысли Монаха, - согласился Хэм.
   Док взглянул на Монаха, и простодушный химик сразу отреагировал: - Хэм выдумывает, как всегда. Мои мысли светлы, как... как...
   - Твоя портативная лаборатория при тебе? - прервал его Док.
   - Основные химикаты, - ответил Монах. - Они всегда при мне. Из них можно получить много основных реактивов и соединений, а также...
   - Дай мне их на минутку.
   Монах исполнил эту просьбу.
   Док сделал несколько элементарных химических анализов на потемневших местах полотенца. Вряд ли это были обычные пятна. Особенно там, где потемнела ткань.
   - Великолепно, - сказал он. - А сейчас уходим.
   - А убийца? - спросил Хэм. - Нет никаких следов, а мы не можем оставить это убийство просто так!
   - Наоборот, - поправил Док. - Мы напали на очень четкий след. Он и приведет нас прямо к Орхидее Джонс.
   Орчид Джонс не испытывал страха. Он откинулся на спинку стула и курил, перекатывая языком сигарету.
   Курение доставляло ему огромное наслаждение, а играя роль Орхидеи Джонс, ему пришлось воздержаться от сигарет. Он со злостью швырнул тряпку, которой пытался смыть краску на лице и руках. От тряпки исходил запах спирта.
   - Ни черта не выходит! - негодовал он. - Я думал, что спирт снимет это дерьмо, но оно снимается чуть-чуть только вначале; а потом ничего не получается.
   Генерал Ино посмотрел с рассеянным любопытством.
   - А кто тебе говорил, что спирт поможет?
   - Но, когда я вытирал отпечатки пальцев в квартире сенатора, на полотенце перешло немного краски, - объяснил Орчид.
   - Понятно. А где полотенце?
   - Я его оставил. Оно не так запятнано, чтобы кто-нибудь что-то заметил.
   - Понятно.
   Генерал Ино поднялся и направился в следующую комнату. Когда он вернулся обратно, то держал в руках небольшой пакет и листик бумаги.
   - Послушай, - сказал он. - Я тебе уже говорил: единственное, что может удалить краску, - это особое соединение из трех довольно необычных химических препаратов. Можешь купить их в магазине химтоваров. Думаю, что такой найдется в Вашингтоне.
   Генерал передал Орчиду листик бумаги.
   - Здесь написаны названия химических препаратов, - сказал он.
   Орчид Джонс посмотрел на названия, нахмурил брови и начал шевелить губами, тщетно пытаясь произнести химические термины; затем сказал:
   - Итак, необходимо размешать равные доли каждого вещества и добавить столько воды, чтобы получилась пастообразная масса, не так ли?
   - Верно, - сказал генерал Ино, наклонившись вперед. - А сейчас мне необходимо сообщить тебе кое-что еще.
   Орчид отложил в сторону бумажку с названиями химикатов.
   - Что ж, выкладывайте.
   Генерал Ино развернул упаковку.
   - Видишь вот это?
   Он показал крохотную баночку, содержимое которой напоминало мазь. На баночке не было никакой этикетки.
   - Что это? - спросил Орчид.
   - Возьмешь это себе и заложишь немного под ногти, - сказал генерал, уклоняясь от прямого ответа. - Когда тебя поймают, если им удастся, ты сделаешь нечто, что будет казаться вполне естественным. Ты будешь грызть ногти.
   Орчид облизал губы, и . было похоже, что ему не очень понравилась эта идея.
   - Что, я буду грызть ногти?
   - Эта мазь вызовет приблизительно на неделю потерю сознания, объяснил Ино. - Они не смогут тебя допросить, а к тому времени мы что-нибудь придумаем.
   - Понятно, - с тревогой в голосе произнес Орчид.
   Генерал Ино выпрямился.
   - Все нормально, дружище, - сказал он, подражая жителям Скандинавии. Спи спокойно. А я ухожу домой.
   Остаток ночи Орчид Джонс спал хорошо. Он был одним из людей генерала Ино уже несколько лет и знал его ловкость как в житейских, так и в уголовных делах.
   Пробило девять часов, и Орчид Джонс прибыл в Центральную аптеку города, чтобы приобрести химические препараты, указанные на листике. Произошла задержка минут, может быть, на десять, пока выполнялся заказ, потому что эти препараты, как объяснили, довольно редкие, и необходимо было обратиться на склад.
   Орчид Джонс внешне ничем не отличался от негра.
   Ему принесли химические препараты, он уплатил за них, вышел из аптеки, и тут двое мужчин подошли вплотную к нему и схватили за локти.
   Орчид взглянул на мужчин и чуть было не получил инфаркт. Один из них был приземистым и волосатым, другой - стройным и очень щегольски одетым. Орчид узнал их, это были помощники Дока Сэвиджа - Монах и Хэм.
   Он попытался вытащить оружие. Его ударили по голове и, пока он ничего не соображал, отняли оружие.
   Орчида усадили в машину с занавешенными окнами.
   - Недурно, - сказал Монах. - Орчид Джонс изменил свою внешность, но это ему никак не помогло.
   Немного очухавшись, Орчид несколько раз проглотил подступавший к горлу комок. В последний раз он испытывал такой страх еще в детстве, когда был пойман на том, что пытался стащить револьвер.
   - К-как вы меня выследили? - спросил он, злдыхаясь.
   - Док сделал анализ вещества на полотенце и определил, что краску на твоей коже можно удалить с помощью смеси определенных химических препаратов, - проинформировал его Монах. - Единственное, что нам оставалось сделать, - это установить, кто купит в местных аптеках набор этих препаратов. Никто не покупал. Поэтому мы ждали, пока не появится покупатель. Все фармацевтические учреждения должны были известить нас об отом. Когда нам позвонили, мы действовали быстрее молнии.
   Орчид Джонс молчал и смотрел на свои руки.
   Мазь под ногтями внешне ничем не отличалась от обычной грязи.
   - Что вы собираетесь со мной сделать? - спросил он.
   - Ничего, - ответил Монах, - только выяснить несколько вопросов. Я хотел сказать, что, возможно, мы ничего с тобой не сделаем, если ты ответишь на наши вопросы.