Робсон Кеннет. Когда воскресла мумия

   Орчид Джонс украдкой посмотрел на тех. чьим пленником он был, и понял, что с ними шутки плохи, и дело его - труба. Он опять взглянул на свои ногти и начал грызть их.
   Не успел он проделать ото с несколькими ногтями, как его начало трясти, на губах выступила отвратительного цвета пена. Его трясло все сильнее. Глаза вылезали из орбит. Из горла слышался булькающий звук.
   В глазах появился ужас, который говорил о том, что Орчид Джонс понял, что с ним происходит.
   - Арг-ав-р-гр! - произнес он, и больше ничего нельзя было разобрать, кроме этого.
   - Что за чертовщина? - негодовал Монах.
   Орчид Джонс продолжал хрипеть, полагая, что произносит нужные слова, но среди этого хрипа удалось различить только одно имя.
   - Карсон Александр Олмен.
   Через какое-то время Орчид Джонс перестал трястись.
   Монах осмотрел его.
   Когда химик оторвался от своего осмотра, его лицо выражало испуг и отвращение.
   - Орчид Джонс мертв, - мрачно констатировал он и уточнил: - Мертвее не бывает.
   Глава V. Великий интриган
   Доку Сэвиджу понадобилось меньше двух минут, чтобы установить причину смерти Орчида Джонса - яд под ногтями.
   - Нет никакого шанса реанимировать его, - вздохнул Бронзовый человек.
   - Не думаю, что этот парень осознанно принял яд, - пробормотал Монах.
   - Я тоже в этом уверен, - ухватился за это предположение энергичный Хэм. - Умирая, он бормотал, пытаясь что-то сообщить.
   - Были какие-то вразумительные слова?
   Хэм доложил, что было произнесено три слова.
   - Карсон Александр Олмен, - тихо повторил Док Сэвидж. - Хорошо, наше лучшее пари...
   - Это будет суперамальгамация! - вмешался в разговор новый собеседник - очень высокий и настолько тощий человек, что на него было больно смотреть. У него был высокий лоб, умное лицо мыслителя. Говорят, что как только он научился ходить, то уже тогда носил на ленточке монокль с сильной линзой.
   - Это будет суперамальгамация, - произнес новый собеседник. - Мои знакомые составляют подобие номенклатуры.
   Сказал эти слова Вильям Харпер Литтлджон, более известный как Джонни всемирно известный археолог и геолог, человек, который никогда не прибегал к коротким словам, когда можно было воспользоваться длинными. Джонни также был помощником Дока.
   - Может быть, кто-нибудь переведет мне это? - попросил оторопевший Монах.
   - Джонни хочет сказать, - пришел на помощь Док, - что единственным Карсоном Александром Олменом, которого он знает, является довольно известный археолог, носящий такое имя.
   - Суперзнаменитый...
   - Цыц! - произнес Монах. - Хватит с меня таких слов по самую завязку. Старайся подбирать что-нибудь попроще, пожалуйста!
   - Карсон Александр Олмен хорошо известен в своей области, - неохотно согласился Джонни.
   В это время заговорил бледный, хилый на вид Длинный Том, державшийся до этого в тени и почти не принимавший участия в разговоре.
   - Мне хотелось бы знать, к чему все это беспокойство? - пробормотал он. - Разве мы не можем попробовать воскресить человека, который бы действительно творил добро в этом несовершенном мире, и чтобы при этом на нашу голову не свалились всяческие неприятности?
   - Да ты бы зачах, если бы не было этих неприятностей! - фыркнул Монах.
   - Куда уж дальше чахнуть? - заметил Хэм, созерцая бледного и хилого Длинного Тома.
   - Ну что, будем искать этого Карсона Александра Олмена? - проворчал недовольно Длинный Том.
   - Будем, - сказал Док Сэвидж. - Сейчас позвоним ему по междугородной. Если же ничего не прояснится, то мы подключим Рении, члена нашей команды, который еще находится в Нью-Йорке и займется этим делом.
   Док Сэвидж подошел к телефону и попросил связать его с Нью-Йорком, с квартирой археолога Карсона Александра Олмена.
   Дома у Карсона Александра Олмена долгое время надрывался телефон, звоня через одинаковые интервалы, но никто не поднимал трубку, хотя в доме был человек, который мог бы сделать это.
   Этот человек находился у шкафа для хранения документов, в котором была также вся личная корреспонденция археолога. Комнату окутывал мрак, человек был в плаще с поднятым воротником, а поля его шляпы были опущены вниз по всей окружности. Да и большие очки в роговой оправе не позволяли как следует рассмотреть очертания его лица.
   Карсон Александр Олмен унаследовал громадное богатство от своего отца - старого промышленного воротилы. Он всегда отличался педантичностью, и именно благодаря этой черте вышел в лидеры в своей области, владел одним из самых крупных частных музеев в мире. Археолог применял свою систему и в личной жизни. Например, абсолютно всю свою корреспонденцию за прошлые годы он тщательно хранил в шкафу, стоявшем возле письменного стола.
   Таинственный незнакомец внимательно просматривал эту корреспонденцию, сосредоточив свое внимание на подшивке с пометкой "ЗАРУБЕЖНЫЕ". Время от времени он вырывал по листику и прятал их во внутреннем кармане плаща.
   За окном не прекращался дождь. Вода стояла в аллеях, струилась с крыш и яростно грохотала в водосточных желобах.
   По эту же сторону окна не замолкал телефон.
   Карсон Александр Олмен не поднимал трубку, потому что его тело лежало на полу возле письменного стола; его голова была чуть дальше, возле горячей батареи.
   От нее остался темно-красный след, когда она катилась по ковру, а меч, которым она была отделена от туловища, лежал рядом с телом. Это был огромный двуручный английский меч шестнадцатого столетия.
   Незнакомец, рывшийся в бумагах, похоже, преуспел в своих поисках. Он еще раз быстро просмотрел подшивку, чтобы убедиться, что не произошло никакой ошибки. Затем подошел к двери, еще выше поднял воротник и вышел.
   Под дождем он намочил брюки по самые колени, пока добирался до машины, стоявшей недалеко на стоянке. На заднем сиденье его ожидал генерал Ино.
   Машина уехала, шлепая по лужам, как быстро плывущая собака.
   - Ну как, дружище? - спросил генерал Ино, подражая своим произношением жителям Ист-Сайда.
   Вор опустил воротник плаща, открыв лицо - очен бледное лицо адвоката Праудмена Шастера.
   - Я нашел все, - сказал он, содрогаясь. - Это было ужасно! Его голова... у батареи... у меня не хватило сил отодвинуть ее... запах...
   Он трясся, будто находился под холодным дождем.
   - Почему бы тебе не успокоиться? - посоветовал генерал Ино.
   Праудмен Шастер задрожал еще сильнее, чуть ли не задыхаясь при этом.
   - Какой из меня к черту проходимец, если я так всполошился, что ничего не могу поделать с собой!
   - Проходимцы не пугаются, когда их поймают, - заверил Ино. - Давай посмотрим, что там у тебя.
   Праудмен Шастер отдал бумаги, а генерал Ино, прочитав их, казалось, остался доволен.
   - Это все?
   - Все. Я в этом уверен. От этого в подшивках корреспонденции Карсона Александра Олмена не осталось и следа.
   - И никто, обыскивая пожитки покойного, не узнает, что некий джентльмен по имени сэр Родни Дилсворт собирается продать определенный товар Олмену? - размышлял генерал.
   - Именно так.
   - Отшень, отшень карашо, - пробормотал генерал Ино. - Через один час, не менее, вы оказаться с некоторыми другими джентльмене на много вода.
   "Много вода" - это был Атлантический океан, а "другими джентльменами" оказалась группа из шести парней, отобранных из множества других головорезов, состоящих в организации генерала Ино.
   Праудмен Шастер, до некоторой степени все же джентльмен, хотя и отрубил этой ночью мечом человеческую голову, испытывал некоторую неловкость относительно социального статуса этих шестерых, которые должны были помогать ему и которых он никогда не видел до сих пор.
   Когда они представились ему, а это произошло на лайнере лишь через два дня плавания, он сразу сообразил, что эти шестеро были, образно выражаясь, волками в овечьей шкуре. Да, это были джентльмены - внешне.
   Во вторник лайнер вошел в док в Саутгемптоне.
   В среду на величественных Британских островах,произошло убийство. Дворецкий сэра Родни Дилсворта, проходя мимо кабинета своего хозяина, заметил кота, который лизал что-то красное, сочившееся из-под двери. Сэр Родни находился в своем кабинете с отрубленной головой.
   Орудием убийства послужил старинный боевой топор. Сэр Родни до определенной степени был археологом, и большую часть его дома занимал музей с неисчислимым количеством реликвий, включая и боевой топор. Были вызваны полицейские из Скотланд-ярда, событие наделало много шума.
   Праудмен Шастер как ни в чем не бывало сидел в лондонской гостинице и успокаивал своих сообщников.
   - Это не первое дело, которое мы проворачиваем в Англии, поэтому не робейте. Все распланировано генералом Ино, и мы четко действуем по этому плану. Провал нам не угрожает.
   Вся компания, собравшаяся вместе, имела раздраженный и встревоженный вид, и не только потому, что здешняя тяжелая пища нарушила пищеварение.
   Праудмен Шастер перебирал кучу бумаг. Это были квитанции, счета бумаги, которые могли принадлежать человеку, приобревшему что-то в одной из стран, переправившему это нечто домой, а затем продавшему это человеку по имени Карсон Александр Олмен, живущему в Соединенных Штатах, в Нью-Йорке.
   - Сэр Родни уже успел отправить свой проклятый груз Олмену, проворчал Праудмен Шастер. - Нам предстоит сесть на тот же пароход и завладеть грузом. Единственным утешением является то, что никто не знает, была ли у сэра Родни эта вещь и кому он се продал.
   - Эти два убийства вряд ли были необходимы, чтобы замести следы, высказался один из шайки.
   - Генерал Ино всегда избегает риска, - сообщил Шастер. - Следующим нашим шагом будет захват груза, прежде чем его доставят в Нью-Йорк.
   - Вы уверены, что это то, что надо?
   - Не может быть никаких сомнений, - ответил Праудмен Шастер, похлопывая по бумагам. - Вот здесь указано. Пей-дей-э-ген.
   - Пей-дей-э-ген?
   - Именно так.
   Собеседник вздрогнул.
   - А что там должно быть?
   - Окованный железом ящик, - ответил Праудмен Шастер.
   Окованный железом ящик был высотой фута четыре, столько же в ширину, длина была в два раза больше. Он был отправлен из Англии на грузовом судне "Бойстероуз" и, по-видимому, где-то на полпути до Нью-Йорка исчез.
   Но никто не заметил пропажи. Наименование исчезло из реестра грузов так же бесследно, как и ящик со своего места. В документах не значилось ничего, что свидетельствовало бы о его нахождении на борту.
   Впрочем, все находящиеся на борту были взволнованы другим событием. Третий помощник капитана - он отвечал за трюмы с грузами - был найден мертвым.
   Он был крутым парнем, имел много недоброжелателей, поэтому его смерть никого не удивила; чего нельзя сказать о способе убийства. Третий помощник был найден с отрубленной головой, а рядом валялся пожарный топор.
   - Это ужасно! - обратился Праудмен Шастер к генералу Ино. - Думаю, что я на грани нервного расстройства!
   - В чем дело? - пробормотал генерал по-испански. - С отрубленной головой уже никто не проговорится. А ведь помощник видел, как ты передвигал Пей-дей-э-гена, не так ли?
   - Так трудно научиться сохранять самообладание! - ответил Праудмен Шастер, заламывая себе руки. - Когда я попадаю в какой-нибудь переплет, то, кажется, только о том и думаю, как бы отсечь кому-нибудь голову!
   Они находились на небольшом складе в тихом уголке Джерси. Генерал Ино подошел к большому, окованному железом ящику, который только что сгрузили с его машины. Если точнее, то грузовик был взят на прокат, а водителем был один из его людей.
   - Как вам удалось увести ящик с судна? - спросил генерал.
   - Мы спустили его на рассвете в стоявший борт о борт катер, - пояснил Праудмен Шастер. - Мы заговаривали зубы вахтенному, один человек вел наблюдение с мостика, а ящик тем временем переправили за борт.
   - Вы случайно, не уронили его в воду? - спросил с тревогой генерал.
   - О, нет! Мы были крайне осторожны!
   - Мы будем осторожны и в дальнейшем, - сказал генерал, с восторженным вздохом посмотрев на большой ящик, в котором находился Пей-дсй-э-ген. Всем нам суждено нагреть руки на одной из самых крупных затей в истории человечества - на воскрешении покойника, задуманном Доком Сэвиджем.
   Глава VI. Мудрость
   Была ли это самая крупная затея в истории человечества или нет, но ею были увлечены в Соединенных Штатах самым серьезным образом. С приближением дня оглашения окончательного решения почти не осталось скептиков, что, наверное, не в последнюю очередь было обусловлено умелой рекламой, осуществляемой Доком Сэвиджем и его помощниками.
   Бронзовый человек объяснил людям: для того чтобы личность, которую они собираются вернуть к жизни, творила настоящие блага, люди должны поверить в ее подлинность, а это означало поверить в фактические возможности Дока Сэвиджа воскрешать покойников. Бели выбор падет на Джорджа Вашингтона, то никто не должен сомневаться, что это именно Джордж. Люди вряд ли стали бы повиноваться человеку, которого они считают ненастоящим Вашингтоном. Вероятнее всего, они посадили бы его за решетку.
   За день до сообщения о принятом решении в газетах появилось объявление: ДОК СЭВИДЖ СДЕЛАЕТ ОБЪЯВЛЕНИЕ ПО РАДИО В 7 ЧАСОВ!
   В семь часов на улицах остановился транспорт, чтобы люди могли выйти и услышать сообщение по радио.
   Нынче уже все узнали замечательный, великолепно поставленный голос Дока Сэвиджа.
   Док сообщил: "Многие будут разочарованы, а еще более удивлены именем, на которое пал выбор комитета. Вот некоторые соображения, почему были отклонены те или иные кандидатуры. Предложенный многими Наполеон Бонапарт отклонен потому, что он прежде всего был воителем, а таких в этом несчастном мире сейчас предостаточно.
   Вильям Шекспир не прошел потому, что еще недостаточно быть поэтом и драматургом, чтобы постоянно делать благо в этом мире. Тщательно были рассмотрены кандидатуры Джорджа Вашингтона, Авраама Линкольна и Томаса А.Эдисона. Из этих троих чаша весов склонилась в сторону Эдисона - великого изобретателя, истинную значимость которого человечество вряд ли сможет по достоинству оценить даже через сотню лет".
   Наступила довольно долгая пауза, и многие радиослушатели засуетились, прислушиваясь к шуму в приемниках, полагая, что те барахлят.
   "С именем Эдисона ассоциируется множество изобретений. Он был приверженцем технического прогресса, внедрения новых машин".
   Опять пауза.
   "Но дальнейший научный прогресс вряд ли поможет человечеству, продолжал Док Сэвидж. - Кто нам нужен, так это величайший мыслитель. Не тот, кто выдвигает глубокие математические гипотезы, подобно Эйнштейну, а человек, который, поддерживая на нужном уровне свои умственные способности, сможет продумывать до конца верные и неверные пути решения проблем".
   Паузы длились ровно столько, сколько слушателям требовалось для осознания сказанного.
   "Чтобы найти такого человека, экспертам пришлось заглянуть в глубину веков, - сообщил Док Сэвидж. - Тот, на ком они окончательно остановили свой выбор, является одним из древних, прах которого был недавно найден и с достоверностью опознан. Нет ни малейшего сомнения, что это прах, или мумия, именно этой личности. Таким образом, вот этого человека мы и вернем к жизни".
   Еще одна пауза.
   "Человечество не нуждается в изобретениях".
   Короткое молчание.
   "Оно нуждается в мудрости".
   Последняя пауза, и наконец:
   "Соломон - вот кто должен воскреснуть!" - сказал Док Сэвидж, завершив тем самым свое выступление.
   Около часа народ, охваченный сомнениями, обменивался мыслями. Соломон! Почти никто не представлял себе, как можно было отыскать прах Соломона. Если даже можно, то он должен быть неповрежденным, а спустя много веков... Нет, это никак не укладывалось в голове.
   Но специальные выпуски газет просвещали своих читателей. Мумия Соломона якобы была найдена пару недель назад!
   Находка была сделана группой выдающихся археологов, среди которых находился помощник Дока Сэвиджа Вильям Харпер Литтлджон. По поводу открытия в печати никто не трубил в фанфары и никого не приглашали для киносъемок. Люди, нашедшие мумию Соломона, не нуждались ни в деньгах, ни в популярности; из-за этого данное событие не получило огласки.
   Итак, мумия Соломона сохранилась. В этом не было ни малейшего сомнения. Археологи с уверенностью подтвердили ее подлинность, а они были слишком знамениты, чтобы можно было сомневаться в их словах.
   Сообщалось, что мумия Соломона была выставлена для осмотра в частном музее Вильяма Харпера Литтлджона.
   Прочитав это, генерал Ино лукаво улыбнулся.
   - Теперь мы можем действовать дальше, - сказал он, - Завтра, в десять часов утра, мумию Соломона должны доставить в лабораторию Дока Сэвиджа. Мы должны быть начеку.
   - У вас великолепная смекалка, в своем роде, - нервничая сказал Праудмен Шастер. - Воистину великолепная. Но меня поражает, почему вы так долго медлили. Нам же было известно уже несколько дней, где все это время находилась мумия Соломона. Почему мы бездействовали раньше?
   - Тише едешь - дальше будешь! Не торопись, когда ешь рыбу, иначе подавишься костью, - прощебетал генерал Ино, как китаец.
   - Да, - согласился Праудмен Шастер. - Кстати, о рыбках. У тех, которые играют с наживкой и берут ее не торопясь, крючок цепляется за самый желудок.
   - Оцень карасо, - не стал возражать Ино. - Вот за это ты мне нравишься, дружище. Ты всегда думаешь о самом худшем варианте. Очень хорошая черта характера.
   - Итак, мы разыгрываем следующую комедию в частном музее Вильяма Харпера Литтлджона? - спросил взволнованный Шастер и вздохнул.
   - Си, си, - сказал генерал Ино. - Именно так.
   Частный музей Вильяма Харпера Литтлджона, собственно говоря, не был известным, но уже ранним утром перед ним скопилось по меньшей мере десять тысяч человек. Полиция оценила обстановку и приняла решение, что для катафалка, который прибудет за прахом Соломона, понадобится полицейская охрана.
   Группе мотоциклистов была дана команда быть наготове и ожидать катафалка.
   В восемь часов к ожидавшим мотоциклистам пoдкатил катафалк.
   - Ну вот, мы готовы забрать его, - сказал водитель.
   - Интересно, а не будет ли Соломон скучать по тысяче своих жен? громко произнес один полицейский.
   - На его месте я бы скучал, - хихикнул водитель катафалка.
   Заревели мотоциклы, и полицейские, окружив катафалк, сопровождали его через толпу к зданию, в котором находился музей Джонни. Своей архитектурой здание было под стать Вильяму Харперу Литтлджону.
   Было просто невероятно, что оно, будучи значительно меньше по периметру и выше любого другого здания, до сих пор еще не опрокинулось. Водитель катафалка и его помощник - оба приятные на вид мужчины - вошли в здание, пошатываясь под грузом огромной плетеной корзины.
   Еще шесть приятных на вид мужчин направились к кабине лифта и поднялись наверх. Все они вышли на этаже, где был музей, и подошли к одной из дверей.
   Высокий и тощий Джонни приоткрыл на их стук дверь ровно настолько, чтобы можно было протиснуться в образовавшуюся щель.
   - Мы пришли за Соломоном, - сказал один из мужчин.
   - Это будет суперамальгамация! - воскликнул Джонни.
   Он было потянулся за моноклем, но затем передумал, поскольку моноклем не пользовался уже несколько лет, а его нынче заменил мощный окуляр.
   - Но вы не те люди, которые должны были прийти, - проворчал он, забывшись и употребляя короткие слова. - Должны были прийти Монах и Хэм! Вы - кучка мошенников!
   - Зато вот эта штука настоящая! - рявкнул один из шестерки, продемонстрировав Джонни такой огромный шестизарядный револьвер, какого тот до сих пор никогда даже не видел. - Давай открывай, каланча!
   Джонни попытался захлопнуть дверь перед носом у предводителя группы. Человек с револьвером сделал выпад вперед. Джонни, который не отличался большим весом, покатился через всю комнату. Дверь распахнулась.
   Подобно смерчу, бандиты ринулись внутрь.
   В комнате находился еще один человек. Это был настоящий гигант, отличавшийся своим продолговатым мрачным лицом и ошеломляющего размера кулаками.
   Огромные кулачища пришли в движение, и он набросился на вторгшихся мужчин, полностью игнорируя револьвер, находившийся у предводителя.
   Это был Ренни, он же полковник Джон Ренвик.
   У него были громадные руки, под стать телу, весившему почти двести пятьдесят фунтов. У него были что ни на есть пуританские черты лица, которые создавали впечатление, будто мозгов у него в голове всего чуть-чуть, хотя это было совсем не так, поскольку Ренни прославился во всем мире своими техническими изобретениями.
   - Это Ренвик! - заорал человек с револьвером. - Держитесь! С ним будет туго!
   В том, что с Ренни будет туго, все вскоре убедились сами. Он передвигался с быстротой молнии. Своими кулачищами, которые со свистом рассекали воздух, гигант так колотил по головам бандитов, что эхо раздавалось по всей комнате.
   Одним из мощных ударов Ренни угодил кому-то ниже подбородка. Этот человек взлетел в воздух, извиваясь, как рыбина, выдернутая на крючке из воды и пытающаяся сорваться обратно. Шлепнувшись, он, казалось, прикипел к полу. Через секунду Ренни своим исполинским кулаком отправил туда же другого бандита.
   - Мне придется убить его! - завопил предводитель штурмовой группы.
   Он прицелился в сердце Ренни, и револьвер громыхнул, извергая пламя.
   Ренни громко произнес "Уф!", схватил стрелка за глотку и оторвал его от пола. Это было неимоверное проявление силы. Казалось, что Ренни вот-вот скрутит бандиту шею.
   Костлявый Джонни, пританцовывая вокруг, поднял над головой стул и ударил им одного из головорезов, сломав ему плечо, затем нанес еще более мощный удар. Его противник пронзительно закричал, свалился на пол, завопил еще громче и опять вскочил на ноги.
   Бедолага запрыгал, как марионетка на нитке, ровным счетом ничего не соображая - такая жгучая боль пронизывала плечо. Джонни, который с интересом смотрел на него, как на какую-то диковинную игрушку, на мгновение потерял бдительность и тут же получил удар в затылок тяжелым телефонным аппаратом. Он рухнул, как свая.
   Тот, кто швырнул телефон, подбежал, ударил его еще раз и повернулся к Ренни. Его рука дернулась вперед. Ренни, заметив это движение, нырнул вниз, уклонившись от удара. Но только от первого.
   Удар пришелся Ренни по голове. Гигант покачнулся.
   На него налетело сразу трое. Под ударами кулаков, ног и сломанного стула Ренни наконец упал.
   Тяжело дыша и ругаясь, налетчики набросились на Джонни и Ренни и связали их.
   - Вам, ребята, здорово повезло, что среди вас оказался такой отличный бейсболист, как я, - сказал запыхавшийся бандит, который бросал телефон.
   Тот, кто стрелял в Ренни, разорвал ему жилет и присмотрелся.
   - Пуленепробиваемая рубашка! - взвизгнул он. - Надо было целиться тебе в глаз, непобедимый ты наш!
   В дверь громко постучали.
   Налетчики оттянули своих пленников подальше; главарь шайки подошел к двери, Это был лифтер.
   - Что здесь происходит? - спросил он. - У вас такой грохот, что здание может разлететься к чертовой матери!
   - Вильяму Харперу Литтлджону и его другу, - ответил главарь и глазом не моргнув, - пришлось вышвырнуть нескольких нахальных журналистов и фоторепортеров. Они норовили сфотографировать Соломона до того, как его воскресят.
   - А куда делись корреспонденты?
   - Наверное, спустились по лестнице, если вы их не встретили.
   - Мне послышался выстрел, - не унимался лифтер.
   - Это лопнула лампочка от фотовспышки, - проворчали за дверью. Скажите там, что здесь все в порядке.
   - Да, сэр, - сказал уходя лифтер.
   Главарь вернулся к своим и велел им закругляться.
   Они внесли плетеную корзину, открыли крышку и осторожно выложили что-то, по длине напоминающее человека и завернутое в простыню. Действовали они с крайней осторожностью.
   - Где Соломон? - спросили головорезы.
   - О мадонна! - простонал Ренни. - Что все это значит?
   В дверь снова постучали.
   Главарь подошел к двери, держа руку в кармане на курке пистолета, и выглянул.
   - Проклятие! - произнес он. - Нашел время, когда появиться!
   Перед ним стоял и весело улыбался адвокат Праудмен Шастер.
   - Внизу я следил за тем, как вы входили, - искренне признался он. Если бы вам не удалось овладеть объектом, то я просто не поднялся бы наверх. Не стоит попадаться всем сразу.
   - К черту твои рассуждения! - сердито проворчал главарь.
   - Как один из ваших руководителей я имею на это право, - сказал Праудмен Шастер. - Я вижу, что все в полном порядке. Это чудесно, воистину чудесно.
   Он вынул большой платок пурпурного цвета, повязал им лицо и вошел в комнату, нарочно прихрамывая на одну ногу.
   - Они должны сообщить нам, где здесь Соломон, - сказал бандит. - Вон сколько тут мумий.
   - Соломон? Да, конечно, - пробормотал Праудмен Шастер.
   Шастер огляделся вокруг и увидел в одном из стеллажей два скрещенных меча, боевой топор и щит.
   Подойдя поближе, он снял боевой топор и затем остановился над Ренни. Топор зловеще блестел у него в руках.
   - Итак, - спррсил он, - который из них Соломон?
   С Праудменом Шастером произошла разительная перемена. Глаза у него ярко засверкали, а дыхание начало резко учащаться. Он пристально и кровожадно смотрел на мускулистую шею Ренни.
   Внезапно, не проронив ни слова, он размахнулся топором. Это была огромная штуковина. Некогда ею снесли, наверное, не одну голову. Во всяком случае, предназначение у нее было именно такое.
   Не надо быть психологом, чтобы заметить, что руководимый какой-то странной и ужасной причудой, Праудмен Шастер с большим мечом или топором в руке, попадая в напряженную ситуацию, превращался в безумца. У него была мания отсекать головы.