Страница:
Ответ Глиндора подтвердил опасения Ллис: так или иначе, но вызов Гиты закончится смертью ее наставника. Глиндор сам давно стремился к такому концу и уже как бы открыл дверь в лучший мир. Он знал, что его уход больно отзовется на его близких, сердца которых будут обливаться кровью от этой потери. Он понимал, что тяжесть этой потери и ощущение пустоты в душе можно было ослабить лишь победой над темной силой Гиты, бросившей ему вызов.
Ллис поспешила предложить ему помощь, надеясь, что она принесет ему некоторую пользу.
– У меня есть вещь, которая может быть использована как оружие в этой страшной битве. Я взяла ее в западне, расставленной мне Гитой.
Глиндор молча поглаживал свою седую бороду. Под его недоверчивым взглядом Ллис слегка нахмурилась. Она быстро пошла в свою спальню и принесла оттуда сумочку Элис. Она села рядом со стариком и, положив сумку себе на колени, извлекла из нее уродливый черный медальон.
Черные ледяные глаза Глиндора все еще недоверчиво усмехались, когда она протянула ему эмблему.
– Это талисман, обладающий недоброй силой, он способен убить. Человека, который его носит, легко выследить. Поразительно, что ты сама смогла преодолеть заклятие этого талисмана!
Темные глаза колдуна внимательно взглянули на Ллис, которая нерешительно покусывала губы и, видимо, не подозревала, какую большую победу ей удалось одержать.
– Тот факт, что тебе удалось безопасно пронести эту вещь сюда, означает… – Глиндор произнес эти слова в полной тишине, но на его губах появилась восхищенная улыбка.
Радость Ллис от похвалы наставника увеличивало чувство облегчения, которое она испытала, поняв, что ее связь с силами природы не была нарушена, несмотря на ее любовь к саксонцу. Она видела улыбку Ивейна, гордого достижением сестры, и в ответ тоже несмело улыбнулась.
– Пригодится ли вам этот медальон? – спросила Ллис.
– О да, – кивнул Глиндор.
Его соперница выбрала для битвы такое время, когда силы природы приведены в беспорядочное движение и когда его собственные силы наиболее ранимы. Обладая этим странным черным медальоном, он сможет контролировать время встречи со своей противницей, а уже одно это доставляло ему удовлетворение.
Глиндор замолчал, и близнецы, видя, что он не настроен больше ничего рассказывать о неминуемой битве, почли за лучшее не беспокоить его.
Хотя Адам и был недоволен, но он с уважением отнесся к верованиям окружавших его друидов. Находясь в обществе, довольно странном для сына и брата монахов-христиан, он сумел сохранить внешнее спокойствие. Однако теперь, когда они закончили обсуждать битвы в непонятных ему мирах таинственных сил, Адаму не терпелось обсудить с ними вполне конкретную опасность, грозившую Трокенхольту.
– Я полагаю, что, покинув нас вчера, вы прошли по окрестным лесам. Так ли это?
Ответа не последовало. Сильный огонь в камине, разожженный Пипом, бросал отсветы, заплясавшие на волосах Адама, когда он сердито покачал головой, возмущаясь молчанием друидов. Затем, предполагая, что друиды обижены его явным пренебрежением к их заботам и трудам, направленным на обеспечение безопасности Трокенхольта, он перефразировал свой вопрос.
– Я понимаю, что вы договорились с принцем Каем об организации дозоров, которые будут следить за противником. И я только хотел спросить вас, не встретили ли вы на пути к принцу Каю следов передвижения военных отрядов, особенно ночью?
Глиндор по-прежнему хранил молчание, но любопытство Ивейна было возбуждено.
– Ночью? Почему вас беспокоят ночные тени? – ярко-синие глаза Ивейна весело сверкнули. Его позабавило, что столь опытный воин боится темноты.
– Меня беспокоят не тени. – Полагая, что молодой колдун склонен к таким же изменениям в настроении, как и старший, Адам улыбнулся в ответ на этот выпад. – Несколько дней назад крестьянин рассказывал о темных делах, которые творятся в лесу. Он утверждал, что наши враги предпочитают действовать ночью. Его наблюдение подтверждается тем, что нападение на Вулфа было совершено под покровом ночи.
Ивейн вскинул голову. Сверкнули черные как вороново крыло волосы:
– Мы ничего такого не видели. – Это заявление сопровождалось лукавой усмешкой. – Но весьма вероятно, чтобы столь трусливые люди стали обнаруживать свое присутствие при виде двух одетых в черное колдунов, путешествующих ночью при свете кристалла, оправленного в когтистую лапу. – Янтарные глаза сощурились. Адам мог себе представить, какой страх наводило подобное зрелище на Саксбо и его трусливых помощников. – Учитывая, какое впечатление мы производим на подобных людей, я предлагаю дать мне возможность заменить погибшего гонца.
Адам нахмурился. О да, он понимал, что имеет в виду молодой колдун. Но он не был уверен в разумности такой попытки, особенно потому, что друидскому колдуну придется пройти через саксонские земли ко двору саксонского короля.
Ивейн видел, что Адама что-то смущает, и решил преподнести дело так, что Адаму стало трудно отклонить его предложение:
– Я поеду к королю Эсгферту, которому помог сохранить жизнь и корону. Я расскажу ему о злых делах, начиная от предательства «праведного» христианского епископа до нападения его младшего сына Саксбо на илдормена Вулфейна.
– А как же Гита? – Ллис вскочила на ноги. У нее перехватило дыхание при мысли о том, что ее брат подвергнется опасности злого колдовства этой женщины, как и она сама. Те же опасения возникли и у сидевшей на коленях Ивейна девчушки.
– Не бойся! – Ивейн ласково покачал головой, встретившись взглядом таких же синих глаз, как его собственные. Затем он принялся утешать Аню:
– Другим человеком, более сильным, может быть наложено встречное заклятие.
– При этом заклятие, наложенное более могущественным колдуном, приведет к тому, что эта женщина будет вынуждена заниматься другими делами, и ей будет не до Ивейна, – насмешливо произнес Глиндор. Он поднялся. – Таким образом, Ивейн сможет добраться до короля, хотя его враги будут уверены, что это невозможно из-за наложенного ими заклятия.
Нельзя сказать, что Ллис полностью успокоилась, услышав, что Ивейн сможет невредимым совершить задуманную поездку, но она верила в способность брата управлять могущественными силами природы, как верила в то, что Глиндор сделает все, что обещал. И все-таки она тревожилась, хотя и понимала, что ее опасения вызваны просто любовью к брату.
Трое друидских колдунов посмотрели на золотоволосого лорда, словно ища его одобрения.
Поскольку Адам сам был хорошим тактиком, его обеспокоило и одновременно позабавило то, как молодому колдуну удалось заманить его в ловушку и он не смог отказаться от его предложения. Игнорируя удовлетворение Глиндора, Адам уступил в битве, в которой ему не требовалась победа. Приподняв руки над столом он разом опустил их в знак согласия.
– Чтобы оказать вам ту небольшую помощь и защиту, которую я в состоянии обеспечить, я напишу письмо в поддержку ваших слов, приложив к нему печать, которая покажет королю, кто автор письма, – несколько насмешливо и словно упрекая самого себя, произнес Адам и натянуто улыбнулся.
Ивейн от души улыбнулся в ответ, подтверждая достигнутое согласие.
– Пип, – окликнул Адам стражника, – прошу тебя, принеси мои сумки из спальни.
Будучи господином Пипа, он мог бы просто приказать, но он предпочел изложить это приказание как просьбу, обращенную к другу. Обычно подобные приказания выполняли рабы, а не свободные люди. В обычной ситуации Адам не стал бы обращаться с таким делом к человеку, который занимал достойное положение, но сейчас он преследовал две цели: во-первых, хотел получить сумки, во-вторых, выманить Пипа из темного угла и посмотреть, как Пип пройдет расстояние от угла до спальни, сильно ли он хромает. Адам подозревал, что если бы молодой человек догадывался, какую цель преследует его господин, он постарался бы скрыть хромоту.
Пип удивился, услышав просьбу, изложенную по-английски. Просьба Адама его не обидела. Он уверенно прошел к спальне Адама и принес сумки. Когда он вернулся, его господин сидел в дальнем конце зала.
– Благодарю тебя, – с улыбкой сказал ему Адам.
Он покопался в сумке и достал плотно закупоренный флакон с чернилами, аккуратно сложенный пакет пергаментных листов, гусиное перо и небольшую, изящно вышитую сумочку. Он быстро написал короткое послание, содержащее список злых деяний и их исполнителей, а также вкратце изложил план захвата короны. Сложив лист пергамента несколько раз, он взял с бронзового блюда свечу и, наклонив ее, накапал лужицу жидкого воска на то место, где края письма перекрывали друг друга. Потом он вынул из вышитого мешочка некий предмет и прижал его к расплавленному воску.
Когда Адам убрал этот инструмент, Ллис обратила внимание, что оставленный им отпечаток чем-то похож на тот, который рисовал Улфред. Тот опечаток сказал саксонским лордам, что его обладатель – принц Саксбо.
Адам увидел, что стоявшая рядом с Глиндором женщина слегка нахмурилась. Он тепло улыбнулся ей:
– Это буква «А», первая буква моего имени. Мой король подарил мне это кольцо с печаткой в благодарность за некогда оказанную ему услугу. – Адам не счел нужным рассказывать, как однажды в разгар битвы спас жизнь своего суверена, и в благодарность получил это кольцо, очень похожее на те кольца, которыми владели сыновья короля, хотя его кольцо было сделано не из двух разных металлов, а целиком из серебра.
Ллис не имела достаточных знаний, чтобы полностью понять значение подобного кольца, но все же то, что Адам охотно дал ей пояснения, согревало ее и словно до некоторой степени уменьшало боль ее души. Больше никто не успел ничего сказать, потому что раздался стук в дверь, прервавший беседу.
Адам пригласил пришедшего в дом. Мелвин нерешительно приоткрыл дверь, но остался стоять в освещенном прямоугольнике дверного проема.
– Как вы приказали, лорд Адам, я собрал мужчин из деревни, чтобы вы могли рассказать им о том, как обстоят дела. Я говорил с некоторыми из них и могу вас уверить, что мы все охотно примем ваши советы и подчинимся вашему руководству на предстоящем сходе. По правде говоря, мы надеемся, что вы посоветуете нам, как лучше разгромить врага.
Адам приветливо улыбнулся, услышав заверения, что Мелвин верит ему как предводителю и что поддержка жителей деревни ему обеспечена. Однако теперь, благодаря рассказу Мейды, он знал гораздо больше, чем вчера вечером, когда они возвращались в Трокенхольт. И теперь он знал, что его задача будет гораздо сложнее, чем он тогда предполагал.
Адам взглянул на Ллис. В синих глазах он увидел безграничную веру, которая еще сильнее укрепила его решимость отбить предстоящую атаку предателей. Поднявшись из-за стола, Адам отдал Ивейну запечатанное письмо, адресованное королю Эсгферту. Потом, поскольку колено Пипа пришло в норму, он позвал его и отправился с ним на встречу с жителями деревни.
Когда оба саксонца ушли, темные глаза Глиндора оценивающе оглядели Ллис. Он заметил взгляды, которыми обменялись Ллис и Адам, и понял, что еще одна друидская колдунья поддалась обаянию саксонца. Трудно описать, до чего это его обеспокоило! В прошлом он уже пытался расстроить подобные отношения и потерпел поражение. Его проницательные глаза гневно сверкнули.
Ллис подозревала, что от старого колдуна не укрылась ее любовь к Адаму. Но вместо того, чтобы попытаться испросить прощения Глиндора за то, что, она знала, уже стало неотъемлемой частью ее существа, она выпрямилась и не моргнув, встретила его взгляд.
Глиндор, ворча, пожал плечами. Он понимал, что дело проиграно, и не желал второй раз потерпеть неудачу. Он уже один раз пытался держать подальше друг от друга Брину и Вулфа. Он утешал себя тем, что, по крайней мере, выучив Ивейна, выполнил свой долг колдуна. Он сделал все для передачи новому поколению знаний, непонятных человеку необученному, и таким образом обеспечил неразрывность цепи. А теперь ему осталось только выполнить свой последний долг, после чего его ждет обещанный покой.
– Присоединяйся к нам, – знаком велел он Ллис, взмахнув широким рукавом своего черного одеяния.
Да, Ллис была сильнее, чем он предполагал, несмотря на предосудительное чувство к человеку, не верившему в могущество друидов. Он велел Ллис занять за столом место, только что оставленное Адамом.
– Совершенно необходимо поговорить о делах, о которых не должны слышать саксонцы.
– Аня, – ласково обратился к девочке Ивейн, поднимая и ставя ее на пол, – бедная Мейда не могла ничего понять из того, что было сказано, и теперь с ней нет даже Пипа, чтобы составить ей компанию. Ей, должно быть, очень одиноко. Ты не могла бы пойти и поговорить с ней?
Аня подозрительно прищурила зеленые глаза, предполагая, что ее герой хочет от нее избавиться. Неохотно, но она все же сделала, как он просил. Однако она состроила недовольную мину, чтобы Ивейн понял, что она не такая глупенькая, как он думает, и понимает, в чем дело.
Позвав Ллис, Глиндор откинул седую голову на спинку стула из темного дерева. Таким образом он передавал ответственность за следующий шаг ее брату-близнецу, молодому человеку, который очень скоро должен будет принять на себя все обязанности своего наставника.
– Поскольку Глиндор должен будет сосредоточить все свои силы и внимание на конфликте с Гитой, – сказал Ивейн, – необходимо, чтобы ты помогла ему. Сделай так, чтобы твой саксонец не мешал ему.
Прежде всего Ллис подумала о том, как бы она хотела, чтобы он и вправду был «ее саксонцем». Тем не менее она согласно кивнула, хотя считала это излишним, ибо ничто не могло помешать могущественному колдуну следовать по тому пути, который он избирает.
– Пока мы с Глиндором будем отсутствовать, может быть брошен новый вызов, и он будет брошен. Тебе предстоит самой разобраться с ним и победить.
Заслышав предсказание брата, Ллис отшатнулась. Ее постоянные опасения, что ее связь с силами природы ослабела, многократно возросли.
Взяв руки Ллис в свои крепкие ладони, он наклонился к ней и, не отводя от нее взгляда, принялся доказывать ей несостоятельность ее опасений:
– Много раз за последние годы Брина говорила тебе, что твоя связь с силами природы гораздо сильнее, чем ее. Сейчас, судя по тому колдовству, что ты сотворила, чтобы снять заклятие Гиты, невредимой принести злой талисман и передать его в руки того, кто совершит возмездие, ты доказала, что даже без обучения, которое прошел я, твое могущество под стать моему.
Ллис покачала черными кудрями. Она не могла согласиться с этим утверждением. Ей казалось, что брат преувеличивает, стараясь подбодрить ее, чтобы она смогла встретить вызов злой силы. Но кто же бросит этот вызов? Конечно не Гита. Глиндор сам займется злой колдуньей и, возможно, с помощью злого талисмана положит конец ее деятельности. Она больше не сможет беспокоить природные потоки энергии и превращать их в злые вихри. Значит, Ивейн говорит о предстоящей схватке Ллис с ее зеркальным отражением. Ллис прищурилась. Должно быть, Элис и есть та самая женщина, которую Адам описал ей как распутницу.
– И помни… – Голос Ивейна вывел ее из задумчивости. – Времени мало. Вскоре наш путь пересекут самые предательские потоки природной энергии. – Ивейн понимал, что тревога в его голосе передается Ллис, но ему было важно знать, что она предупреждена и подготовится. – Если потоки будут наиболее слабыми в тот момент, когда эти неизвестные нам колдуньи устроят бурю, то может случиться так, что они распространят в природе злую силу, из-за которой навсегда умолкнут голоса, к которым мы взываем.
Ллис нахмурилась. Если Ивейн намеревался подкрепить ее уверенность в себе упоминанием страшной цены, которую придется заплатить в случае неудачи, у него ничего не вышло. Она чувствовала на плечах груз невероятной ответственности, как плащ судьбы. Как же она сможет встретить вызов и нанести поражение тому, кто обладает такой чудовищной силой?
Глиндор подозрительно поглядывал на молодую женщину, которую призвали выполнить трудную обязанность. Он не был уверен, что Ллис осталась незапятнанной, общаясь с саксонцем. Он счел нужным сообщить ей еще об одной опасности. Он полагал, что упоминание о ней укрепит силы Ллис, которые могли быть ослаблены чувством к лорду Адаму.
– Если ты думаешь, что угроза навеки умолкнуть голосам камня, рек и речушек не стоит того, чтобы ради них победить, подумай о том, что в случае победы Элис твой саксонец окажется в большой опасности.
Двойной удар обрушился на Ллис. Глаза ее широко раскрылись, дыхание перехватило. Если возможность подвергнуть Адама опасности была для нее равносильна пощечине, то предположение наставника, что она в состоянии проигнорировать столь страшную угрозу всему, чему он ее учил, было равносильно удару в солнечное сплетение, от которого перехватывает дыхание. И даже после того, как в следующее мгновение она поняла, что со стороны Глиндора это было всего лишь наказанием за то огорчение, которое она ему доставила, влюбившись в Адама, ей все равно было очень больно.
– Хм, – проворчал Глиндор. Он очень редко испытывал чувство вины, но сейчас его лицо, полускрытое белой бородой, потеплело.
Он не привык признаваться в том, что сделанный им выбор был неверным. Так и сейчас, он ни за что не хотел признаться даже себе, что зря оскорбил Ллис подозрением, будто она может поступить так низко. Он рассердился на себя за то, что ему, пусть даже на мгновение, пришла в голову мысль извиниться. Тем не менее, он неуклюже утешил ее:
– Не бойся. С самой большой угрозой разберусь я сам. А та, с которой тебе предстоит иметь дело, не обладает силой, которую ты совсем недавно продемонстрировала.
Ллис благодарно улыбнулась старому колдуну, хотя ее уверенность в себе возросла от его слов не больше, чем от слов брата. И она вновь спрашивала себя: как же она сможет победить того, кто в состоянии породить такое зло.
Понимая, о чем думает сейчас сестра, Ивейн заговорил:
– Вскоре появится источник огромной силы… И ты узнаешь о его появлении. Жди и верь в могущество Утренней звезды.
Ллис медленно кивнула. Никто не мог ей помочь. Она должна была сама победить зло.
– И помни также, что те две колдуньи черпают энергию из темных земных недр и живут, подобно ночной буре. Ты же обращаешься за помощью к сиянию Утренней звезды и получишь все, что тебе нужно.
Густые темные ресницы опустились на нежные розовые щеки и скрыли от Ивейна сомнения, одолевающие Ллис. Она верила в могущество Утренней звезды. И она знала, что умеет обращаться к ней за помощью в небольших делах… Но она была не уверена, что сможет управлять этой могущественной силой, как это делали Глиндор и Ивейн. Ей было страшно даже попытаться это сделать.
– Пойдем, моя куколка, – окликнул Ивейн Аню. Больше нечего было добавить. Единственное, что он мог сделать, это в пути постоянно петь молитвы о помощи Ллис в ее деле.
При звуке голоса Ивейна Аня тотчас же подняла светлую головку и оставила свое занятие – она учила Мейду играть в шашки.
Ивейн поднялся. Он взглянул в глаза Глиндору, и хорошее настроение оставило его. Они оба понимали, что именно сейчас в последний раз в жизни видятся.
– Прощай, господин колдун, – ласково сказал Глиндор, и в звуке его голоса было больше похвалы и нежности, чем можно было выразить словами. – Ты действительно овладел всем, чему я мог тебя научить. Когда ты вернешься, мой посох будет твоим.
Ллис напрасно пыталась сдержать рыдания. То, что Глиндор собирался подарить ученику свой драгоценный посох с кристаллом в рукоятке, означало, что конец его жизни близок. И несмотря на недавние разногласия с ним, Ллис ощутила отчаянное одиночество и сильную боль.
«Колдуны не плачут», – уговаривал себя Ивейн, ощущая, как в глазах у него защипало от подступивших слез. Он призвал на помощь все свои силы, чтобы тепло улыбнуться ребенку, все еще нерешительно сидевшему в темном углу:
– Аня, иди, обними меня на прощание и пожелай мне удачи.
Девочка слышала разговоры о предстоящем путешествии Ивейна. Она, так же как и Ллис, боялась за него. Птицей пролетела она через зал, ее светлые волосы развевались. Девочка бросилась к Ивейну, который уже ждал ее, раскрыв объятия.
– Так уже уходишь?
– Чем скорее я приведу армию, тем лучше.
Он поцеловал Аню в лоб, высвободился из ее пылких объятий и опустил ее на толстые доски пола.
Независимо от его намерений Аня и Ллис собирались проводить его, по крайней мере, до спрятанных в кустах ворот позади дома. У ворот Ивейн остановился, чтобы еще раз обнять Аню и поцеловать Ллис.
– Помни о могуществе Утренней звезды. Не думай о слабостях, которые ты видишь в себе. Положись на силу Утренней звезды, и все будет хорошо.
ГЛАВА 16
Ллис поспешила предложить ему помощь, надеясь, что она принесет ему некоторую пользу.
– У меня есть вещь, которая может быть использована как оружие в этой страшной битве. Я взяла ее в западне, расставленной мне Гитой.
Глиндор молча поглаживал свою седую бороду. Под его недоверчивым взглядом Ллис слегка нахмурилась. Она быстро пошла в свою спальню и принесла оттуда сумочку Элис. Она села рядом со стариком и, положив сумку себе на колени, извлекла из нее уродливый черный медальон.
Черные ледяные глаза Глиндора все еще недоверчиво усмехались, когда она протянула ему эмблему.
– Это талисман, обладающий недоброй силой, он способен убить. Человека, который его носит, легко выследить. Поразительно, что ты сама смогла преодолеть заклятие этого талисмана!
Темные глаза колдуна внимательно взглянули на Ллис, которая нерешительно покусывала губы и, видимо, не подозревала, какую большую победу ей удалось одержать.
– Тот факт, что тебе удалось безопасно пронести эту вещь сюда, означает… – Глиндор произнес эти слова в полной тишине, но на его губах появилась восхищенная улыбка.
Радость Ллис от похвалы наставника увеличивало чувство облегчения, которое она испытала, поняв, что ее связь с силами природы не была нарушена, несмотря на ее любовь к саксонцу. Она видела улыбку Ивейна, гордого достижением сестры, и в ответ тоже несмело улыбнулась.
– Пригодится ли вам этот медальон? – спросила Ллис.
– О да, – кивнул Глиндор.
Его соперница выбрала для битвы такое время, когда силы природы приведены в беспорядочное движение и когда его собственные силы наиболее ранимы. Обладая этим странным черным медальоном, он сможет контролировать время встречи со своей противницей, а уже одно это доставляло ему удовлетворение.
Глиндор замолчал, и близнецы, видя, что он не настроен больше ничего рассказывать о неминуемой битве, почли за лучшее не беспокоить его.
Хотя Адам и был недоволен, но он с уважением отнесся к верованиям окружавших его друидов. Находясь в обществе, довольно странном для сына и брата монахов-христиан, он сумел сохранить внешнее спокойствие. Однако теперь, когда они закончили обсуждать битвы в непонятных ему мирах таинственных сил, Адаму не терпелось обсудить с ними вполне конкретную опасность, грозившую Трокенхольту.
– Я полагаю, что, покинув нас вчера, вы прошли по окрестным лесам. Так ли это?
Ответа не последовало. Сильный огонь в камине, разожженный Пипом, бросал отсветы, заплясавшие на волосах Адама, когда он сердито покачал головой, возмущаясь молчанием друидов. Затем, предполагая, что друиды обижены его явным пренебрежением к их заботам и трудам, направленным на обеспечение безопасности Трокенхольта, он перефразировал свой вопрос.
– Я понимаю, что вы договорились с принцем Каем об организации дозоров, которые будут следить за противником. И я только хотел спросить вас, не встретили ли вы на пути к принцу Каю следов передвижения военных отрядов, особенно ночью?
Глиндор по-прежнему хранил молчание, но любопытство Ивейна было возбуждено.
– Ночью? Почему вас беспокоят ночные тени? – ярко-синие глаза Ивейна весело сверкнули. Его позабавило, что столь опытный воин боится темноты.
– Меня беспокоят не тени. – Полагая, что молодой колдун склонен к таким же изменениям в настроении, как и старший, Адам улыбнулся в ответ на этот выпад. – Несколько дней назад крестьянин рассказывал о темных делах, которые творятся в лесу. Он утверждал, что наши враги предпочитают действовать ночью. Его наблюдение подтверждается тем, что нападение на Вулфа было совершено под покровом ночи.
Ивейн вскинул голову. Сверкнули черные как вороново крыло волосы:
– Мы ничего такого не видели. – Это заявление сопровождалось лукавой усмешкой. – Но весьма вероятно, чтобы столь трусливые люди стали обнаруживать свое присутствие при виде двух одетых в черное колдунов, путешествующих ночью при свете кристалла, оправленного в когтистую лапу. – Янтарные глаза сощурились. Адам мог себе представить, какой страх наводило подобное зрелище на Саксбо и его трусливых помощников. – Учитывая, какое впечатление мы производим на подобных людей, я предлагаю дать мне возможность заменить погибшего гонца.
Адам нахмурился. О да, он понимал, что имеет в виду молодой колдун. Но он не был уверен в разумности такой попытки, особенно потому, что друидскому колдуну придется пройти через саксонские земли ко двору саксонского короля.
Ивейн видел, что Адама что-то смущает, и решил преподнести дело так, что Адаму стало трудно отклонить его предложение:
– Я поеду к королю Эсгферту, которому помог сохранить жизнь и корону. Я расскажу ему о злых делах, начиная от предательства «праведного» христианского епископа до нападения его младшего сына Саксбо на илдормена Вулфейна.
– А как же Гита? – Ллис вскочила на ноги. У нее перехватило дыхание при мысли о том, что ее брат подвергнется опасности злого колдовства этой женщины, как и она сама. Те же опасения возникли и у сидевшей на коленях Ивейна девчушки.
– Не бойся! – Ивейн ласково покачал головой, встретившись взглядом таких же синих глаз, как его собственные. Затем он принялся утешать Аню:
– Другим человеком, более сильным, может быть наложено встречное заклятие.
– При этом заклятие, наложенное более могущественным колдуном, приведет к тому, что эта женщина будет вынуждена заниматься другими делами, и ей будет не до Ивейна, – насмешливо произнес Глиндор. Он поднялся. – Таким образом, Ивейн сможет добраться до короля, хотя его враги будут уверены, что это невозможно из-за наложенного ими заклятия.
Нельзя сказать, что Ллис полностью успокоилась, услышав, что Ивейн сможет невредимым совершить задуманную поездку, но она верила в способность брата управлять могущественными силами природы, как верила в то, что Глиндор сделает все, что обещал. И все-таки она тревожилась, хотя и понимала, что ее опасения вызваны просто любовью к брату.
Трое друидских колдунов посмотрели на золотоволосого лорда, словно ища его одобрения.
Поскольку Адам сам был хорошим тактиком, его обеспокоило и одновременно позабавило то, как молодому колдуну удалось заманить его в ловушку и он не смог отказаться от его предложения. Игнорируя удовлетворение Глиндора, Адам уступил в битве, в которой ему не требовалась победа. Приподняв руки над столом он разом опустил их в знак согласия.
– Чтобы оказать вам ту небольшую помощь и защиту, которую я в состоянии обеспечить, я напишу письмо в поддержку ваших слов, приложив к нему печать, которая покажет королю, кто автор письма, – несколько насмешливо и словно упрекая самого себя, произнес Адам и натянуто улыбнулся.
Ивейн от души улыбнулся в ответ, подтверждая достигнутое согласие.
– Пип, – окликнул Адам стражника, – прошу тебя, принеси мои сумки из спальни.
Будучи господином Пипа, он мог бы просто приказать, но он предпочел изложить это приказание как просьбу, обращенную к другу. Обычно подобные приказания выполняли рабы, а не свободные люди. В обычной ситуации Адам не стал бы обращаться с таким делом к человеку, который занимал достойное положение, но сейчас он преследовал две цели: во-первых, хотел получить сумки, во-вторых, выманить Пипа из темного угла и посмотреть, как Пип пройдет расстояние от угла до спальни, сильно ли он хромает. Адам подозревал, что если бы молодой человек догадывался, какую цель преследует его господин, он постарался бы скрыть хромоту.
Пип удивился, услышав просьбу, изложенную по-английски. Просьба Адама его не обидела. Он уверенно прошел к спальне Адама и принес сумки. Когда он вернулся, его господин сидел в дальнем конце зала.
– Благодарю тебя, – с улыбкой сказал ему Адам.
Он покопался в сумке и достал плотно закупоренный флакон с чернилами, аккуратно сложенный пакет пергаментных листов, гусиное перо и небольшую, изящно вышитую сумочку. Он быстро написал короткое послание, содержащее список злых деяний и их исполнителей, а также вкратце изложил план захвата короны. Сложив лист пергамента несколько раз, он взял с бронзового блюда свечу и, наклонив ее, накапал лужицу жидкого воска на то место, где края письма перекрывали друг друга. Потом он вынул из вышитого мешочка некий предмет и прижал его к расплавленному воску.
Когда Адам убрал этот инструмент, Ллис обратила внимание, что оставленный им отпечаток чем-то похож на тот, который рисовал Улфред. Тот опечаток сказал саксонским лордам, что его обладатель – принц Саксбо.
Адам увидел, что стоявшая рядом с Глиндором женщина слегка нахмурилась. Он тепло улыбнулся ей:
– Это буква «А», первая буква моего имени. Мой король подарил мне это кольцо с печаткой в благодарность за некогда оказанную ему услугу. – Адам не счел нужным рассказывать, как однажды в разгар битвы спас жизнь своего суверена, и в благодарность получил это кольцо, очень похожее на те кольца, которыми владели сыновья короля, хотя его кольцо было сделано не из двух разных металлов, а целиком из серебра.
Ллис не имела достаточных знаний, чтобы полностью понять значение подобного кольца, но все же то, что Адам охотно дал ей пояснения, согревало ее и словно до некоторой степени уменьшало боль ее души. Больше никто не успел ничего сказать, потому что раздался стук в дверь, прервавший беседу.
Адам пригласил пришедшего в дом. Мелвин нерешительно приоткрыл дверь, но остался стоять в освещенном прямоугольнике дверного проема.
– Как вы приказали, лорд Адам, я собрал мужчин из деревни, чтобы вы могли рассказать им о том, как обстоят дела. Я говорил с некоторыми из них и могу вас уверить, что мы все охотно примем ваши советы и подчинимся вашему руководству на предстоящем сходе. По правде говоря, мы надеемся, что вы посоветуете нам, как лучше разгромить врага.
Адам приветливо улыбнулся, услышав заверения, что Мелвин верит ему как предводителю и что поддержка жителей деревни ему обеспечена. Однако теперь, благодаря рассказу Мейды, он знал гораздо больше, чем вчера вечером, когда они возвращались в Трокенхольт. И теперь он знал, что его задача будет гораздо сложнее, чем он тогда предполагал.
Адам взглянул на Ллис. В синих глазах он увидел безграничную веру, которая еще сильнее укрепила его решимость отбить предстоящую атаку предателей. Поднявшись из-за стола, Адам отдал Ивейну запечатанное письмо, адресованное королю Эсгферту. Потом, поскольку колено Пипа пришло в норму, он позвал его и отправился с ним на встречу с жителями деревни.
Когда оба саксонца ушли, темные глаза Глиндора оценивающе оглядели Ллис. Он заметил взгляды, которыми обменялись Ллис и Адам, и понял, что еще одна друидская колдунья поддалась обаянию саксонца. Трудно описать, до чего это его обеспокоило! В прошлом он уже пытался расстроить подобные отношения и потерпел поражение. Его проницательные глаза гневно сверкнули.
Ллис подозревала, что от старого колдуна не укрылась ее любовь к Адаму. Но вместо того, чтобы попытаться испросить прощения Глиндора за то, что, она знала, уже стало неотъемлемой частью ее существа, она выпрямилась и не моргнув, встретила его взгляд.
Глиндор, ворча, пожал плечами. Он понимал, что дело проиграно, и не желал второй раз потерпеть неудачу. Он уже один раз пытался держать подальше друг от друга Брину и Вулфа. Он утешал себя тем, что, по крайней мере, выучив Ивейна, выполнил свой долг колдуна. Он сделал все для передачи новому поколению знаний, непонятных человеку необученному, и таким образом обеспечил неразрывность цепи. А теперь ему осталось только выполнить свой последний долг, после чего его ждет обещанный покой.
– Присоединяйся к нам, – знаком велел он Ллис, взмахнув широким рукавом своего черного одеяния.
Да, Ллис была сильнее, чем он предполагал, несмотря на предосудительное чувство к человеку, не верившему в могущество друидов. Он велел Ллис занять за столом место, только что оставленное Адамом.
– Совершенно необходимо поговорить о делах, о которых не должны слышать саксонцы.
– Аня, – ласково обратился к девочке Ивейн, поднимая и ставя ее на пол, – бедная Мейда не могла ничего понять из того, что было сказано, и теперь с ней нет даже Пипа, чтобы составить ей компанию. Ей, должно быть, очень одиноко. Ты не могла бы пойти и поговорить с ней?
Аня подозрительно прищурила зеленые глаза, предполагая, что ее герой хочет от нее избавиться. Неохотно, но она все же сделала, как он просил. Однако она состроила недовольную мину, чтобы Ивейн понял, что она не такая глупенькая, как он думает, и понимает, в чем дело.
Позвав Ллис, Глиндор откинул седую голову на спинку стула из темного дерева. Таким образом он передавал ответственность за следующий шаг ее брату-близнецу, молодому человеку, который очень скоро должен будет принять на себя все обязанности своего наставника.
– Поскольку Глиндор должен будет сосредоточить все свои силы и внимание на конфликте с Гитой, – сказал Ивейн, – необходимо, чтобы ты помогла ему. Сделай так, чтобы твой саксонец не мешал ему.
Прежде всего Ллис подумала о том, как бы она хотела, чтобы он и вправду был «ее саксонцем». Тем не менее она согласно кивнула, хотя считала это излишним, ибо ничто не могло помешать могущественному колдуну следовать по тому пути, который он избирает.
– Пока мы с Глиндором будем отсутствовать, может быть брошен новый вызов, и он будет брошен. Тебе предстоит самой разобраться с ним и победить.
Заслышав предсказание брата, Ллис отшатнулась. Ее постоянные опасения, что ее связь с силами природы ослабела, многократно возросли.
Взяв руки Ллис в свои крепкие ладони, он наклонился к ней и, не отводя от нее взгляда, принялся доказывать ей несостоятельность ее опасений:
– Много раз за последние годы Брина говорила тебе, что твоя связь с силами природы гораздо сильнее, чем ее. Сейчас, судя по тому колдовству, что ты сотворила, чтобы снять заклятие Гиты, невредимой принести злой талисман и передать его в руки того, кто совершит возмездие, ты доказала, что даже без обучения, которое прошел я, твое могущество под стать моему.
Ллис покачала черными кудрями. Она не могла согласиться с этим утверждением. Ей казалось, что брат преувеличивает, стараясь подбодрить ее, чтобы она смогла встретить вызов злой силы. Но кто же бросит этот вызов? Конечно не Гита. Глиндор сам займется злой колдуньей и, возможно, с помощью злого талисмана положит конец ее деятельности. Она больше не сможет беспокоить природные потоки энергии и превращать их в злые вихри. Значит, Ивейн говорит о предстоящей схватке Ллис с ее зеркальным отражением. Ллис прищурилась. Должно быть, Элис и есть та самая женщина, которую Адам описал ей как распутницу.
– И помни… – Голос Ивейна вывел ее из задумчивости. – Времени мало. Вскоре наш путь пересекут самые предательские потоки природной энергии. – Ивейн понимал, что тревога в его голосе передается Ллис, но ему было важно знать, что она предупреждена и подготовится. – Если потоки будут наиболее слабыми в тот момент, когда эти неизвестные нам колдуньи устроят бурю, то может случиться так, что они распространят в природе злую силу, из-за которой навсегда умолкнут голоса, к которым мы взываем.
Ллис нахмурилась. Если Ивейн намеревался подкрепить ее уверенность в себе упоминанием страшной цены, которую придется заплатить в случае неудачи, у него ничего не вышло. Она чувствовала на плечах груз невероятной ответственности, как плащ судьбы. Как же она сможет встретить вызов и нанести поражение тому, кто обладает такой чудовищной силой?
Глиндор подозрительно поглядывал на молодую женщину, которую призвали выполнить трудную обязанность. Он не был уверен, что Ллис осталась незапятнанной, общаясь с саксонцем. Он счел нужным сообщить ей еще об одной опасности. Он полагал, что упоминание о ней укрепит силы Ллис, которые могли быть ослаблены чувством к лорду Адаму.
– Если ты думаешь, что угроза навеки умолкнуть голосам камня, рек и речушек не стоит того, чтобы ради них победить, подумай о том, что в случае победы Элис твой саксонец окажется в большой опасности.
Двойной удар обрушился на Ллис. Глаза ее широко раскрылись, дыхание перехватило. Если возможность подвергнуть Адама опасности была для нее равносильна пощечине, то предположение наставника, что она в состоянии проигнорировать столь страшную угрозу всему, чему он ее учил, было равносильно удару в солнечное сплетение, от которого перехватывает дыхание. И даже после того, как в следующее мгновение она поняла, что со стороны Глиндора это было всего лишь наказанием за то огорчение, которое она ему доставила, влюбившись в Адама, ей все равно было очень больно.
– Хм, – проворчал Глиндор. Он очень редко испытывал чувство вины, но сейчас его лицо, полускрытое белой бородой, потеплело.
Он не привык признаваться в том, что сделанный им выбор был неверным. Так и сейчас, он ни за что не хотел признаться даже себе, что зря оскорбил Ллис подозрением, будто она может поступить так низко. Он рассердился на себя за то, что ему, пусть даже на мгновение, пришла в голову мысль извиниться. Тем не менее, он неуклюже утешил ее:
– Не бойся. С самой большой угрозой разберусь я сам. А та, с которой тебе предстоит иметь дело, не обладает силой, которую ты совсем недавно продемонстрировала.
Ллис благодарно улыбнулась старому колдуну, хотя ее уверенность в себе возросла от его слов не больше, чем от слов брата. И она вновь спрашивала себя: как же она сможет победить того, кто в состоянии породить такое зло.
Понимая, о чем думает сейчас сестра, Ивейн заговорил:
– Вскоре появится источник огромной силы… И ты узнаешь о его появлении. Жди и верь в могущество Утренней звезды.
Ллис медленно кивнула. Никто не мог ей помочь. Она должна была сама победить зло.
– И помни также, что те две колдуньи черпают энергию из темных земных недр и живут, подобно ночной буре. Ты же обращаешься за помощью к сиянию Утренней звезды и получишь все, что тебе нужно.
Густые темные ресницы опустились на нежные розовые щеки и скрыли от Ивейна сомнения, одолевающие Ллис. Она верила в могущество Утренней звезды. И она знала, что умеет обращаться к ней за помощью в небольших делах… Но она была не уверена, что сможет управлять этой могущественной силой, как это делали Глиндор и Ивейн. Ей было страшно даже попытаться это сделать.
– Пойдем, моя куколка, – окликнул Ивейн Аню. Больше нечего было добавить. Единственное, что он мог сделать, это в пути постоянно петь молитвы о помощи Ллис в ее деле.
При звуке голоса Ивейна Аня тотчас же подняла светлую головку и оставила свое занятие – она учила Мейду играть в шашки.
Ивейн поднялся. Он взглянул в глаза Глиндору, и хорошее настроение оставило его. Они оба понимали, что именно сейчас в последний раз в жизни видятся.
– Прощай, господин колдун, – ласково сказал Глиндор, и в звуке его голоса было больше похвалы и нежности, чем можно было выразить словами. – Ты действительно овладел всем, чему я мог тебя научить. Когда ты вернешься, мой посох будет твоим.
Ллис напрасно пыталась сдержать рыдания. То, что Глиндор собирался подарить ученику свой драгоценный посох с кристаллом в рукоятке, означало, что конец его жизни близок. И несмотря на недавние разногласия с ним, Ллис ощутила отчаянное одиночество и сильную боль.
«Колдуны не плачут», – уговаривал себя Ивейн, ощущая, как в глазах у него защипало от подступивших слез. Он призвал на помощь все свои силы, чтобы тепло улыбнуться ребенку, все еще нерешительно сидевшему в темном углу:
– Аня, иди, обними меня на прощание и пожелай мне удачи.
Девочка слышала разговоры о предстоящем путешествии Ивейна. Она, так же как и Ллис, боялась за него. Птицей пролетела она через зал, ее светлые волосы развевались. Девочка бросилась к Ивейну, который уже ждал ее, раскрыв объятия.
– Так уже уходишь?
– Чем скорее я приведу армию, тем лучше.
Он поцеловал Аню в лоб, высвободился из ее пылких объятий и опустил ее на толстые доски пола.
Независимо от его намерений Аня и Ллис собирались проводить его, по крайней мере, до спрятанных в кустах ворот позади дома. У ворот Ивейн остановился, чтобы еще раз обнять Аню и поцеловать Ллис.
– Помни о могуществе Утренней звезды. Не думай о слабостях, которые ты видишь в себе. Положись на силу Утренней звезды, и все будет хорошо.
ГЛАВА 16
Еще не совсем рассвело, когда за Адамом пришел молодой парень, чтобы отвести его к стене, окружавшей деревню. Понимая, что ей откажут, если она попросит разрешения присоединиться к ним, Ллис последовала за Адамом на некотором расстоянии. Он пересек заполненную людьми лужайку и прошел к воротам. Первые лучи зари сияли на золотых волосах воина, когда он быстро поднимался по крепкой лестнице к узкому проходу в верхней части стены. Там он подошел к лучникам, державшим наготове натянутые луки, нацеленные в незваных гостей.
Опасаясь, что ветер может задрать ей юбки, Ллис как можно плотнее прижимала их к себе, поднимаясь по почти вертикально поставленной лестнице. Заслышав легкий шум ее шагов, Адам обернулся… и рассердился, во-первых, из-за того, что женщина пришла туда, где ей не следовало быть, во-вторых, из-за мужчин, которые, широко раскрыв глаза, с явным интересом наблюдали за мельканием прелестных ножек, чудесную форму которых он прекрасно помнил. Он так взглянул на мужчин, уставившихся на Ллис, что они сразу вспомнили об ожидавших их важных делах. Затем он наклонился, одним могучим движением подхватил девушку и поставил ее рядом с собой.
Адам осуждающе посмотрел на нее, но Ллис ничуть не раскаялась. Хоть он и не разделял ее любви, она не могла позволить ему одному смотреть в лицо опасности, хотя и была уверена, что он множество раз делал это прежде. Она намеренно перевела взгляд вниз. Нежные пастельные краски зари уже окрасили мир. И Ллис, и Адам предполагали, что именно им предстоит увидеть, но это нисколько не ослабило мрачного впечатления, которое производили собравшиеся под стеной вооруженные люди.
Адам спокойно обратился к разбойничьего вида молодому человеку, который, казалось, весь состоял только из костлявых конечностей и крупных суставов, но тем не менее, имел необъяснимо высокомерный вид.
– Если бы я был уверен, что у вас мирные намерения, принц Саксбо, я пригласил бы вас войти от имени лорда Трокенхольта.
Ответ принца-подростка был оскорбительной насмешкой. Когда молодой человек заговорил, стали видны его слишком крупные кривые зубы.
– Да только лорда Трокенхольта здесь нет, – слова эти сопровождались ухмылкой, выражавшей злобную радость. – Хотя моим сторонникам не удалось избавиться от тебя, но я успешно разделался с лордом Вулфейном. Я лично наблюдал за этим.
– Разделались предательским ударом в спину, не правда ли? – Золотые брови Адама презрительно сошлись у переносицы. – И вы гордитесь этим подлым поступком, бесчестящим вас?
С трудом сдерживаемый гнев Саксбо прорвался:
– Мы стоим лицом к лицу! Что сделает лорд Оукли для защиты чужих владений? – Принц насмешливо поднял руки, делая вид, что сдается. – Ты станешь нападать на мирных людей? – он помедлил и потом продолжал еще более презрительно: – Даже если это тебе удастся и ты возьмешь верх, король все равно накажет илдормена за гибель своего младшего сына.
Ребячество саксонского принца поразило Ллис. Адам не ответил на его выпад ни словом, ни жестом. Однако Саксбо не оценил этого и язвительно заявил:
– Ты окружен.
Адам саркастически улыбнулся, опустив уголок рта и с сожалением тряхнул золотой головой.
– Ваш отец – мудрый человек, и хотя он был слишком снисходителен к вам, он не слеп, и знает о ваших недостатках.
Адам понимал, что настоящую проблему представляет не дерзкий юнец, а Хордат, тщеславный придворный, которого король так неудачно назначил опекать неуправляемого принца. Хордат был опасен, но по каким-то причинам его здесь не было. Интересно, почему?
– Мы не причиним вам вреда, принц Саксбо, но мы не откроем вам ворота.
Свое лаконичное заявление Адам сопроводил насмешливой улыбкой, предполагая, что она вызовет новый взрыв раздражения.
Адам считал, что именно Саксбо занимался по ночам темными делами, что и подтвердилось. Не только сам Саксбо был избалованным юным сыном человека, занимающего высокое положение, но и вся его немногочисленная банда состояла из безземельных отпрысков знатных семейств. Несомненно, именно эти неприкаянные молодцы и рыскали по лесам, терроризируя людей, приходивших в лес в поисках дичи или ягод.
– Мы подождем, когда ты выйдешь, – Саксбо был обеспокоен тем, что Адам, похоже, нисколько не волнует сообщение, что Трокенхольт окружен.
Опасаясь, что ветер может задрать ей юбки, Ллис как можно плотнее прижимала их к себе, поднимаясь по почти вертикально поставленной лестнице. Заслышав легкий шум ее шагов, Адам обернулся… и рассердился, во-первых, из-за того, что женщина пришла туда, где ей не следовало быть, во-вторых, из-за мужчин, которые, широко раскрыв глаза, с явным интересом наблюдали за мельканием прелестных ножек, чудесную форму которых он прекрасно помнил. Он так взглянул на мужчин, уставившихся на Ллис, что они сразу вспомнили об ожидавших их важных делах. Затем он наклонился, одним могучим движением подхватил девушку и поставил ее рядом с собой.
Адам осуждающе посмотрел на нее, но Ллис ничуть не раскаялась. Хоть он и не разделял ее любви, она не могла позволить ему одному смотреть в лицо опасности, хотя и была уверена, что он множество раз делал это прежде. Она намеренно перевела взгляд вниз. Нежные пастельные краски зари уже окрасили мир. И Ллис, и Адам предполагали, что именно им предстоит увидеть, но это нисколько не ослабило мрачного впечатления, которое производили собравшиеся под стеной вооруженные люди.
Адам спокойно обратился к разбойничьего вида молодому человеку, который, казалось, весь состоял только из костлявых конечностей и крупных суставов, но тем не менее, имел необъяснимо высокомерный вид.
– Если бы я был уверен, что у вас мирные намерения, принц Саксбо, я пригласил бы вас войти от имени лорда Трокенхольта.
Ответ принца-подростка был оскорбительной насмешкой. Когда молодой человек заговорил, стали видны его слишком крупные кривые зубы.
– Да только лорда Трокенхольта здесь нет, – слова эти сопровождались ухмылкой, выражавшей злобную радость. – Хотя моим сторонникам не удалось избавиться от тебя, но я успешно разделался с лордом Вулфейном. Я лично наблюдал за этим.
– Разделались предательским ударом в спину, не правда ли? – Золотые брови Адама презрительно сошлись у переносицы. – И вы гордитесь этим подлым поступком, бесчестящим вас?
С трудом сдерживаемый гнев Саксбо прорвался:
– Мы стоим лицом к лицу! Что сделает лорд Оукли для защиты чужих владений? – Принц насмешливо поднял руки, делая вид, что сдается. – Ты станешь нападать на мирных людей? – он помедлил и потом продолжал еще более презрительно: – Даже если это тебе удастся и ты возьмешь верх, король все равно накажет илдормена за гибель своего младшего сына.
Ребячество саксонского принца поразило Ллис. Адам не ответил на его выпад ни словом, ни жестом. Однако Саксбо не оценил этого и язвительно заявил:
– Ты окружен.
Адам саркастически улыбнулся, опустив уголок рта и с сожалением тряхнул золотой головой.
– Ваш отец – мудрый человек, и хотя он был слишком снисходителен к вам, он не слеп, и знает о ваших недостатках.
Адам понимал, что настоящую проблему представляет не дерзкий юнец, а Хордат, тщеславный придворный, которого король так неудачно назначил опекать неуправляемого принца. Хордат был опасен, но по каким-то причинам его здесь не было. Интересно, почему?
– Мы не причиним вам вреда, принц Саксбо, но мы не откроем вам ворота.
Свое лаконичное заявление Адам сопроводил насмешливой улыбкой, предполагая, что она вызовет новый взрыв раздражения.
Адам считал, что именно Саксбо занимался по ночам темными делами, что и подтвердилось. Не только сам Саксбо был избалованным юным сыном человека, занимающего высокое положение, но и вся его немногочисленная банда состояла из безземельных отпрысков знатных семейств. Несомненно, именно эти неприкаянные молодцы и рыскали по лесам, терроризируя людей, приходивших в лес в поисках дичи или ягод.
– Мы подождем, когда ты выйдешь, – Саксбо был обеспокоен тем, что Адам, похоже, нисколько не волнует сообщение, что Трокенхольт окружен.