Страница:
— Альквен, — пробормотал он. — Дева-лебедь…
Бледно-розовые, словно пропитанные кровью лепестки, тонкий стебель. Хрупкий и беззащитный, столь же ранимый, как и… Он не решился думать об этом. Мим сжал стебель большим и указательным пальцами, осторожно переломил, поднес цветок к украшенному бородавкой носу, вдыхая сладковатый аромат.
— Орк! — скрежещущий голос отвлек его от мечтаний. — Что ты здесь делаешь?
— А, это ты 'ном, — пророкотал Мим, подбоченясь. — Все вынюхиваешь да высматриваешь…
Мим вздрогнул от неожиданности, ругая себя за то, что не заметил подкравшегося наугрима. Он спрятал цветок и лишь затем обернулся.
Наугрим взобрался на кочку и, кровожадно поглаживая топор, с подозрением разглядывал орка.
— Если и высматриваю, то только чтобы удостовериться, не задумал ли ты какую-либо гадость, — парировал гном.
— Гадость? И какую, по-твоему, гадость я могу задумать в этом-то краю?
— Ну, э-э-э…столкнешь нас в великую топь? — предположил он.
В словах орка был определенный резон. Великие Унылые Топи назывались так не столько за размеры, сколько за невыносимо однообразный пейзаж. Вокруг — на лиги и лиги пути — не было ничего кроме скрюченных деревьев и поросших жесткой травой кочек, безуспешно пытающихся оживить подернутую туманной дымкой картину топей.
Гном огляделся и нахмурил кустистые брови.
— Для этого мне не надо было бы заводить вас так далеко, — сказал Мим. — Уж тебя-то, малявка, я мог бы утопить в луже возле трактира, где вы меня наняли.
— Нанять в проводники орка — это не моя идея, — Гном воинственно выпрямился во весь свой, увы, весьма невеликий рост. — Я бы в жизни не доверился орку!
— А ваш колдунец доверился. И ничего ты с этим не поделаешь, — злорадно ухмыльнулся Мим.
— Я с тебя глаз не спущу, — предупредил гном.
— Я не буду спать и есть! — закричал вслед наугрим. — Я не буду даже пить, неустанно наблюдая за тобой зорким взором! Помни об этом.
Орк передернул плечами и, утратив к дальнейшей перебранке всякий интерес, зашагал в противоположную от лагеря сторону.
— Хочешь наблюдать? Наблюдай на здоровье! — ответил Мим и, присев под деревом, спустил штаны.
— Где ты был, проводник?
Гном разочарованно выругался.
Когда орк вернулся в лагерь, Маэглин пронзил его взглядом.
— Облегчиться ходил, — грубо ответил Мим и осекся, заприметив за спиной колдунца худенькую фигурку Альквен. К счастью, эльфийская дева могла похвастать лишь невиданной красотой; разум же ее по большей части дремал, тихий и безмятежный, словно замерзшее озеро.
— Недоброе это дело отходить далеко от лагеря, — проворчал колдунец. — Не одним нам потребено отыскать Источник Желаний. Силы тьмы издревле стремятся наложить на него когтистые лапы…
— Я знаю, — ответил Мим, — хотите убедиться, — принюхайтесь.
— Был у меня в знакомцах один орк, — заявил он. — Огромный, что твоя гора Амон Амон. Сильный, словно тысяча элефантов, и подлый, словно близнец Болотного Короля…
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
Сидящий у костра гном сосредоточенно обрабатывал лезвие огромной секиры.
— Гора гора гора? — хмыкнул Мим. — Как я посмотрю вы, 'номы, большие выдумщики…
— …Никогда я не доверял ему, но был вынужден смириться с упорством моих друзей, настоявших на том, чтобы наняли мы сего орка проводником. Подозрения жили в моем сердце и не сводил я глаз с безобразного зеленокожего…
Орк уселся напротив наугрима и протянул к огню когтистые руки.
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Цветок, рыба, красота… Бессмыслица какая-то, — озадаченно пробормотал колдунец. — Ответь мне, проводник, долог ли еще путь до Источника Желаний?
Туговатый на ухо колдунец не обращал на заунывный рассказ гнома внимания. Расстелив на влажной траве замызганный платок Маэглин извлек из кожаного мешочка гадальные кости и, основательно встряхнув их в сложенных ладонях, бросил на платок.
— Не дольше, чем любой другой. Если прямиком топать, то не больше двух дней, — прикинул он. — Только места больно гиблые, сгинем, как пить дать. В окружную вас поведу. На день дольше, зато доберемся целыми.
Орк пожал плечами.
–..И когда пробил час роковой, час истины и прозрения, обратил орк против нас меч свой, ударил в спину. И тогда поднял я секиру свою и отразил могучий удар!..
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Три дня, говоришь… — Колдунец пожевал бороду тонкими губами. — Источник вот-вот проснется. Это крайний срок, Мим. Успеем ли?
— А то как же. Поспешать только придется. Мы-то выдюжим, а вот дева-лебедь… — Мим искоса посмотрел на эльфийку. — Тяжко придется бедняжке.
— …Тогда нанес он другой могучий удар! — продолжал бубнить гном. — И велика была сила его, но хороша сталь секиры моей, выкованной лучшими мастерами подгорного племени! С трудом удержавшись на ногах, размахнулся я…
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Выхода другого у нас нет, — сказал Маэглин. — Альквен — самая важная из всех нас. Даже моя мудрость не поможет использовать Источник Желаний, ибо только на зов того, кто чист отзовется пробудившаяся магия.
— Да, это не для меня пожалуй, — признал он.
Мим придавил ногтем пару вшей, вяло копошащихся в бурой растительности, покрывающей его левую руку.
— …И пошатнулся предатель и пал на колени, взмолившись о пощаде! Но не было во мне жалости к презренному, нарушившему слово!
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Во, значица, какая история. Только чистый и все такое… — сказал Мим и повернулся к гному. — Ты что-то там говорил, почтенный? Прости, боюсь, я все пропустил…
Почти прокричав последние слова гном победно огляделся вокруг.
— Я буду наблюдать за тобой зорким взором!
Наугрим разочарованно застонал.
— Разве ж я против? Я ж говорил: хочешь, — наблюдай себе на здоровье, только я, пожалуй, сосну, — Мим широко зевнул, обдав гнома зловонием из пасти и, устроившись поудобнее, захрапел. Ему снилась Дева-лебедь танцующая посреди бледных цветов.
— Кочки эти проклятые! Вода эта проклятая! Цветы эти…
Оступившийся гном цветасто выругался.
— Проклятые, — подсказал Мим, равнодушно наблюдая как гном, цепляясь за пучки травы, выбирается на сушу.
— Разве же это место для благородного наугрима?! — патетически воскликнул тот, выжимая воду из кудлатой бороды. — Ни одного камня на милю вокруг!
— Тут ты ошибаешься, — орк поддел кончиком сапога поросший мхом булыжник. — Хочешь личинок?
— Гномам нужны камни! Свежий ветер гор! Просторные подземные чертоги!.. И никаких личинок.
— Как хочешь.
— Освежает, — сказал он.
Орк пожал плечами и отправил в рот добытое из-под камня насекомое.
— Гномам нужны камни, — согласился Маэглин.
— Мы отдыхать? — мелодичным голосом осведомилась она.
Запыхавшийся колдунец едва поспевал за прочими участниками похода. Альквен же, несмотря на все опасения Мима, казалась, просто плыла над болотами с непринужденной грацией, словно вовсе и не касалась точеными ножками земли.
— Мы отдыхать, — кивнул колдунец. Он оперся на посох и обмотал посеревшую от грязи бороду вокруг шеи на манер шарфа. — Ни к чему нам изматывать себя, ведь столкнувшись с неведомой опасностью, мы рискуем оказаться беспомощными.
— Из опасностей здесь разве что лягухи, — сказал Мим. — Ну еще водяные змеи.
— И Болотный Король.
— Ага, — согласился орк, подумав. — И он тоже.
— Если ты вздумал завести нас в ловушку, то берегись! — в очередной раз предупредил наугрим, усаживаясь на землю. — При первых признаках первой же опасности ты умрешь… э-э-э… первым!
— Болотный Король сдерет с меня кожу, — покачал головой Мим. — Как только узнает, что я вызвался помочь вам отыскать Источник Желаний. Только делать он это будет очень медленно, так что умру я последним.
— Хэрулин? — неуверенно переспросила эльфийка.
На несколько минут воцарилось неловкое молчание.
— Не бойся девочка моя, — Маэглин ласково погладил ее по руке. — Мы здесь и оградим тебя от происков Хэрулина.
— Если встретите Болотного Короля — молите о пощаде! — рыкнул он. — Ползайте на коленях и лобызайте его сапоги. Унижайтесь, и, может быть, вы умрете быстрой и болезненной смертью.
Завидя, как колдунец прикасается к деве-лебедю, Мим скрипнул клыками от внезапно затопившей душу черной ревности.
— Никогда еще я не лобызал ничьи сапоги, орк.
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Тогда гном, ты умрешь медленной и болезненной смертью. Так же как и я.
— Зато я умру свободным, с высоко поднятой головой!
— Не так уж и высоко, — оскалился Мим.
— Как укорочу тебе лапы, зеленомордый, будешь не выше меня.
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Попробуй, 'ном.
Орк сомкнул узловатые пальцы на рукояти меча.
— Не будем обострять наши и без того непростые отношения, друзья мои! — прервал разгорающуюся ссору колдунец. — Я прошу тебя, уважаемый гном, относиться к нашему проводнику с тем уважением, которого он заслуживает.
— А тебя, уважаемый орк, я прошу более не прибегать к выражениям унижающим высокочтимого наугрима…
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
— Нету вокруг никого, — заверил Мим. — А ежели кто издалека и увидит, то решит, что болотный огонь не иначе.
Подумав, Мим снял руку с рукояти. Дело говорит колдунец. Не время нынче до ссор, а то и вправду недолго кожи лишиться. Нет, пара шрамов, конечно, совсем не помешает, даже наоборот, но перегибать палку все же не стоит.
Остаток дня путники прошагали в молчании, если, конечно, не считать монотонных песнопений гнома. Но песню, смысл которой сводится к фразе "Долбить камень, добыть золото" с точки зрения Мима вполне можно было считать молчанием.
На закате гном срубил деревце и колдунец, выслушав скупые заверения орка о полной безлюдности, безгномности и безорковости этих мест, разрешил разжечь костер.
— Почему это болотный? — слегка обиделся Маэглин. — Самый что ни на есть натуральный, магический.
— Да потому что все знают, что нету вокруг никого. Сплошь топи, а в топях — болотные огни.
— Не нравится мне это, ох не нравится, — заявил на всякий случай гном, но сильно возражать не стал и, усевшись возле огня, принялся сушить бороду. — Ты учти, орк, если затеваешь чего, то от взора моего злодейству даже в точной тьме не укрыться!
— Так значит ты… это… эльфийка? — попытался завязать непринужденный разговор орк и тут же мысленно отвесил себе оплеуху. Ну надо же быть таким кретином! Надо бы попробовать еще раз… — Э-э-э… Может быть, хочешь сухарь?
Мим и в самом деле кое-что затевал и его это тревожило. А еще больше орка тревожил тот факт, что его это тревожит. На протяжении всего дня, то и дело намеренно опережая путников, он украдкой доставал из-за пазухи сорванный накануне цветок и с насаждением втягивал широкими ноздрями сладковатый аромат увядания. А затем оглядывался назад, выискивая взглядом фигурку девы-лебедя, безмятежно плывущую средь Великих Унылых Топей.
Выудив из заплечного мешка нехитрый провиант, Мим немного потоптался возле костра, после чего отошел в сторону и примостился рядом с Альквен, которая, казалось, огонь не слишком-то жаловала.
— Еда? — спросила она.
Еще одна оплеуха.
Дева-лебедь скосила черные глазки на могучую руку орка, сжимавшую угощение.
— Еда, — счастливо выдохнул орк, наблюдая как эльфийка, с осторожностью пугливой лани, берет сухарик и впивается в него жемчужными зубками. — Хочешь, я могу и личинок найти. Вкуснотища!
— Ты странный. Делишь со мной хлеб. Бродишь один. Ты потерял гламхот?
Альквен едва заметно качнула головой.
— Потерял, да, — Мим судорожно сглотнул, размышляя, как бы не ляпнуть лишнего. — Я им не больно-то нравился.
— Почему?
— Слишком красивый.
— Они тебя обманули! Ты некрасивый! Ты страшный и уродливый.
Дева-лебедь звонко рассмеялась.
— Это ежели по вашим меркам, — сказал он. — У меня зеленая кожа, черные волосы, желтые глаза, шишки и бородавки. Но по меркам моего племени я слишком красивый, а это плохо. Смазливый, так они говорят…
Сердце Мима пело от радости. О, сколько бессонных ночей провел он мечтая услышать эти слова из уст своей соплеменницы. Пришло время и кто говорит их ему? Эльфийская дева!
— Моя кожа слишком зелена, слово трава на ярком солнце, — объяснил он. — Мои волосы не похожи на щетину воинов, они мягкие и даже немного вьются, если отмыть их от грязи. Цвет моих глаз наводит на мысли не о гнойниках а о золоте, да и бородавка настоящая всего одна — вот эта, крохотная, на носу. Остальные и бородавками-то не назовешь… — Мим обреченно махнул рукой. — Так что для моих сородичей я, словно для твоих — лебедь-калека…
Громко захохотал у костра гном, вне всяких сомнений подслушивавший разговор. Встрепенулся задремавший было Маэглин. Но Миму не было до них никакого дела.
— Лебедь-калека! — выкрикнул наугрим меж приступов безудержного хохота. — Вы посмотрите на него! Лебедь-калека и дева-лебедь…
Гном катался по земле, задыхаясь от смеха.
— Где? — Маэглин принялся с любопытством оглядываться. — Если мы сможем подстрелить хотя бы калеку, то приготовим на ужин прелестное жаркое. Признаться честно, походные гномские сухари и эльфийские лепешки в последнее время вызывают у меня весьма странные ощущения. Похоже на то, что вскоре я буду страдать от жестокого запора.
— Я тебе голову отгрызу, гном! — рявкнул Мим не оборачиваясь. — И меч не понадобиться…
— Эль! — вдруг воскликнула она, указывая на небо.
Орк с напряженным любопытством вглядывался в лицо эльфийки, но после первого приступа очаровательного веселья Альквен, казалось, и не думала насмехаться над его откровениями.
— А?
— Улетели, определенно улетели… Какая жалость!..
— Эль!
— Чего она говорит? — обернулся Мим к колдунцу.
— Что?
— Она сказала «эль» или что-то вроде того.
— Это означает «звезда», — пояснил Маэглин. — Довольно примитивное эльфийское восклицание. На ряде языков Средиземья это также означает распространенный спиртной напиток, но в данном контексте, я склонен полагать, речь все же идет о звезде.
— Что это она делает? — спросил он, стараясь не оборачиваться.
Орк задрал голову, уставясь в темные небеса. Ну звезда да и не одна — только что с того?
Альквен вскочила на ноги и плавным, грациозным движением сбросила с себя накидку, оставшись… оставшись…
Мим отвернулся и поспешил к костру.
— Танцует, — Маэглин неспешно набил трубку и, раскурив, выпустил колечко. — Эльфы, что ни говори, примитивный народ, несмотря на многочисленные достижения в области искусства. Слишком часто атавистические инстинкты берут верх над разумом. Песни и танцы в свете звезд для них обычное дело.
— Отвратительно! — заявил наугрим. — Лично я считаю, что это просто отвратительно. Демонстрировать обнаженное тело в пошлом призыве к спариванию…
Мим покачал головой. Все сказанное колдунцом проплыло мимо него вместе с клубами табачного дыма, вытесненное соблазнительной картинкой обнаженной эльфийки. Орк почувствовал, как рот наполняется слюной. В животе оглушительно заурчало.
— Зачем был дан нам разум? — продолжал распалившийся гном. — Чтобы рыть, копать и добывать! Чтобы изобретать и создавать! И ни одно порядочное существо не должно отвергать сей дар в угоду низким плотским желаниям!
Терпение орка лопнуло. Он попытался встать, чтобы запихать эти слова коротышке обратно в глотку, но вдруг понял, что выбрал для этого неудачный момент. Нагая дева-лебедь пробудила в Миме не только банальный голод.
Орк раздраженно заерзал, пытаясь устроиться поудобнее.
— Тебе легко говорить, — мстительно отозвался Мим. — У вас, гномов, небось и баб-то нету.
— Что?!
— А ежели и есть, то, наверное, так уродливы, что вы их специально прячете, чтобы над вами не смеялись.
— Мне говорит об уродстве житель болот, который только что жаловался, что недостаточно уродлив?!
— По крайней мере, я в уродстве кое-что понимаю.
— А я, по-твоему, нет?!
— А что — да?
— Нет!
— Что?
— Что?
— Успокойтесь э-э-э… друзья мои, — пробормотал Маэглин. — Каждый народ обладает собственными представлениями о красоте и добродетели.
— А я о том и говорю, — рыкнул орк. — Ежели дева-лебедь хочет танцевать голой пусть танцует! Пусть хоть у меня на коленях танцует!
— А я говорю — нет! — закричал гном. — Я не желаю, не желаю, не желаю этого видеть! Я не желаю иметь ничего общего с подобными вещами!
— Хочешь — не хочешь, а уже поимел, — гадко ухмыльнулся Мим.
— Это что еще значит?
— То и значит. Спроси у мамы с папой.
— У кого? — страшным голосом переспросил он. — У кого?!
Лицо наугрима окаменело.
— Ну это… у родителей.
— Лично мне совершенно все равно, — вставил колдунец. — Мудрость, которой я достиг, позволяет мне совершенно не обращать внимания на желания плоти. Совершенно не обращать…
— Никогда не произноси больше этого слова, — предупредил гном сверля Мима взглядом. — У наугримов не бывает никаких… никаких на букву "м".
— Молотов? — предположил орк. — Да нет, у вас же есть боевые молоты и другие… тоже молоты, только которые для кузнецов…
— Молока? — с отсутствующим видом произнес Маэглин. — Молока и коров. Если подумать, то это вполне логично, друзья мои. Попробуйте-ка свести корову по тысяче пятидесяти трем ступенькам вниз, в какой-нибудь Шестой Ярус Подземных Чертогов.
— И молока тоже. Но я про другое «м». У нас бывают только «п». Точнее — два «п». Папа и папа, ясно?
— Никогда, никогда больше не произноси при мне этого слова! — продолжал гном. — В противном случае ты приобретешь себе страшного врага, который будет следить за тобой с утроенным тщанием!
Мим пошевелил губами и принялся загибать пальцы.
— Получается четыре, — сказал орк.
— Четыре?
— По два «п» в каждом слове "папа".
— Мой славный злобный Мим, — прошептала рыба. — Ты далеко продвинулся.
Бульк!
Мим осторожно приоткрыл один глаз. По собственному опыту ему было известно сколь гибельно в реальной жизни поведение героев древних саг. Если кто-то прокрался к лагерь с намерением перерезать спящим глотки, то худшее что можешь сделать лично ты — это вскочить на ноги и заорать, предупреждая остальных. Все шансы за то, что в этом случае убийца, прежде всего, обратит клинок в сторону твоего брюха.
Бульк!
А вот немного выждав можно добиться гораздо большего. Например, что убийца перережет глотку лежащему рядом с тобой (хорошо бы гному!) и подставит под удар спину.
Бульк!
На этот раз Мим увидел. Медленно, чтобы не скрипнули суставы, он поднялся на ноги и оглядел спутников. Седобородый колдунец спал на спине, подложив бороду под голову. Храп, вырывающийся из его открытого рта, не шел ни в какое сравнение со звуками, которые издавал востроглазый гном. Альквен лежала в сторонке от остальных, свернувшись в клубочек, словно котенок.
Бульк!
Очередной всплеск заставил орка выбросить из головы сантименты и поспешить заводи с черной водой. Когда рыба снова взвилась в воздух, то Мим схватил ее без труда. Холодная и скользкая она уставилась на орка глазами в которых не было ни проблеска разума, но из разинутого рта донесся зловещий шепот Болотного Короля.
— Пока еще недостаточно далеко, мой повелитель.
— Дальше, чем многие.
— Многие? — переспросил орк.
— Твой кузен Ибун разбил лагерь в полутора лигах к востоку от вас.
— Стало быть, он доберется до Источника раньше нас, — прикинул Мим. — А эти… мои спутники тебе больше не нужны.
— Ах, Мим, знал бы ты что за отребье ведет с собой твой родственничек! Люди с запада, самозванные потомки великих государей былых времен. Все их помыслы лишь о том, чтобы возродить величие своих жалких королевств.
— Это плохие вести для нас?
Орк нахмурился и покрепче сжал рыбу.
— Вести, как вести, — в голосе Хэрулина промелькнула насмешка. — Сотню лет копил Источник Желаний сырую магию и его силы без сомнений хватит, чтобы исполнить их волю. В отдаленной перспективе, разумеется…
— В чем, мой повелитель?
— Они не задумываются о том, какую цену придется заплатить за возвращенное величие, — Болотный Король уже откровенно хихикал. — Пожар бесконечных войн охватит половину Средиземья, кровь смертных и бессмертных обильно оросит земли, тьма и ужас наберут невиданную силу уничтожив целые народы, и все это для того, чтобы после десятилетий борьбы люди наконец объединились под древними знаменами… Никто из тех, кто идет нынче к Источнику Желаний не доживет до тех времен. Они передерутся сразу же, не сходя с места, утверждая свои, более чем сомнительные, права на корону.
— Ваше коварство не знает границ, — почтительно склонил голову орк. — Как и ваше знание человеческой природы.
— Оно безусловно велико, — согласился Болотный Король. — И именно поэтому я предрекаю, что им не удастся исполнить задуманное. Их претендент нечист, Источник не отзовется на его зов.
— В этих краях трудно заботиться о гигиене, — сказал Мим. — Колдунец постоянно это твердит. Но деву-лебедь это не огорчает. Вы бы видели ее, мой повелитель!
— Эта глупая эльфийка — как раз то, что нужно. Претендент, который заставит Источник выполнить желание… мое желание, разумеется.
— А как же Ибун?
— Он позаботиться о людишках и встретит вас около полудня, неподалеку от Источника.
— И тогда мы убьем гнома и колдунца, а потом пленим эльфийку?
— Нет, тогда ты убьешь кузена и заслужишь безграничное доверие своих спутников. Ибун не станет ожидать от тебя удара в спину.
— С радостью, мой повелитель!
Мим задумался. К колдунцу он особых чувств не питал, а вот что сварливого гнома придется терпеть на несколько часов дольше — это даже жаль. Дева-лебедь останется жива, ведь нет никакой нужды причинять ей вред…
Приказ Хэрулина пришелся орку по душе. Кузен Ибун отличался заносчивостью и был склонен жестоко насмехаться над Мимом когда они были еще детьми. Обычное дело среди орков, но помнится, именно Ибун как-то назвал его «симпатяшкой». Симпатяшкой, подумать только!.. Мим поймал себя на том, что вот-вот заскрежещет зубами от злости.
— Я знал, что на тебя можно положиться, мой верный Мим. После того, как вы разделаетесь с Ибуном, веди своих спутников прямиком к Источнику Желаний. К тому времени они не будут ждать о тебя подвоха и…
— Да?..
— И ты — предашь.
— Почему?
— Потому что предавать — твой талант. Твой единственный и неповторимый талант.
— Эй, с кем это ты там разговариваешь?!
— Вот чего поймал, — Мим вытянул вперед руку и раскрыл ладонь, показав раздавленную рыбу. — Кажись, съедобная.
Орк мигом сжал рыбу и обернулся. Проснувшийся гном с подозрением смотрел на него.
— Это еще что?
— Рыба.
— Рыба? Какая еще рыба?
— Рыба? — проснувшийся колдунец потирал сухонькими кулачками глаза. — Уха?
— Обыкновенная болотная рыба, — пожал плечами орк.
— Я слышал, как ты разговаривал, — продолжал хмурится гном. — Ты что — всегда говоришь с рыбами?
— Конечно, — не задумываясь соврал Мим. — Все орки говорят с рыбами.
— К чему бы это?
— Разве гномы не поют песни про золото, когда копают… это… ну, золото?
— Поют, — признал наугрим. — У нас много песен про золото.
— Все песни гномов про золото, — сказал Маэглин вычесывая из бороды сор. — Так что там с этой рыбой? Она годится на уху? Я думаю, что можно будет добавить и туда пару гномских сухарей, может быть, они хоть немного размякнут…
— Он говорил с этой рыбой, Маэглин! Откуда мы знаем, что зеленорожий не замышляет какую-то гадость?
— Говорил с рыбой?.. Маловероятно, честно говоря, очень маловероятно, — пробормотал колдунец. — У рыб, знаете ли, отсутствуют необходимые принадлежности для того, чтобы разговаривать. Голосовые связки и все такое. Надеюсь, кто-нибудь захватил с собой котелок?..
— Мы отдыхать? — спросила эльфийка.
Солнце уже начало клониться к горизонту, а тени удлинились, когда Мим остановился, приглядываясь и принюхиваясь.
— Мы отдыхать, — простонал выбившийся из сил колдунец. — К чему такая спешка, Мим?
Даже ей, казалось, совсем ранее не тяготившийся долгим путешествием, дневной переход показался утомительным.
— Мы совсем рядом, — ответил орк указывая на рощицу угольно-черных деревьев. — Вон там. Это и есть Источник Желаний.