Рокотов Сергей. Я выбираю тебя !

   - На пол!!! - закричал он третьему. - На пол!!!
   Тот, не ожидав такого развития событий, послушно выполнил приказ.
   Федор бросился на него и приставил пистолет к его виску.
   - Кто заказал?!!! - кричал он. - Говори, кто заказал?!!!
   Ирина в своем странном виде, совершенно голая, со стулом, привязанным за спиной стояла рядом и презрительно глядела на своего врага.
   - Что ты спрашиваешь, Федор? - усмехнулась она. - Заказал все это Эдуард Рубенович Григорянц, это и ежу понятно.
   Федор сорвал с лежащего на полу маску. Обнажилась коротко стриженая светловолосая голова, крутой лоб, водянистые напуганные глаза.
   - Так? - прошипел он.
   - Чего спрашивать, если сами знаете...
   - А за что же ты, грязная собака, женщину хотел утюгом жечь? Что она тебе сделала?
   - Как за что? За деньги, понятно, - продолжала улыбаться Ирина. Вопрос только в том, за какие деньги... Но разве это так важно?
   - Встать!!! - закричал Федор.
   Тот встал.
   - Развязывай ее!!!
   Тот развязал. Ирина медленно пошла одеваться.
   Уже через десять минут люди Федора ворвались в квартиру.
   - Вот что, ребята, - скомандовал Федор. - Задача такая. Свезите этих шакалов на ближайшую помойку и бросьте там. Только вот еще, разденьте их догола. Чтобы им не было жарко в февральскую ночь... А дальше пусть сами разбираются, что им делать...
   - Этот весь в крови, - указал один из них на раненого.
   - Надо перевязать.
   Перевязку своего потенциального мучителя осуществляла сама Ирина.
   - Вы, ребятишки, ввязались в скверную историю, - говорила она при этом. - Неужели ради денег нужно рисковать жизнью и своей и чужой? Вы же не люди, вы шестерки, падаль вы... Мучить незнакомого вам человека, женщину, только ради денег... Не могу этого понять... Но жизней ваших на себя никто брать не будет, зачем нам лишний грех? С такими жизненными установками вы и сами долго не протянете...
   - Это правда, - констатировал её слова Федор. - Вы ввязались в очень неприятную историю и связались совсем не с теми, с кем следовало бы. На нашей стороне сила, и что, самое главное, на нашей стороне Господь Бог. Справедливость - есть такое понятие. Или вы совсем забыли об этом в вашей погоне за баксами?
   Трое мрачно молчали, стоя перед Федором и хлопая глазами. Тот был поражен, насколько все они были похожи друг на друга. Светлые, коротко стриженые волосы, круглые пустые глаза. Только один высокий, другой, с перевязанной рукой, коренастый, а третий худощавый. Вот и вся разница.
   - Кстати, - вмешалась Ирина. - Один из вас задал мне не предусмотренный Григорянцем вопрос. Так я вам отвечу на него, для ясности. Связываться с Григорянцем я вам не советую. Связываться с ним все равно что переспать с человеком, заведомо больным СПИДом. Он преступник, этот крутой бизнесмен. И вовсе не потому что участвует в каких-либо махинациях и отмывании грязных денег, или ещё в чем-нибудь. Просто-напросто он убийца. Он лишил жизни моего сына и моего мужа. Последнее он осуществил вместе со своим папашей, заслуженным работником юриспруденции. И прежде чем вступать в это болото, вы бы хоть поинтересовались сутью дела. Так сколько же он вам пообещал, однако?
   - По штуке баксов каждому, если ты ... вы расколетесь?
   - Маловато, ребятишки. Впрягаясь в это дело, вы ведь жизнью рисковали. Впрочем, для таких дешевок, как вы, самое то, да и о том, что жизнью придется рисковать, как-то не подумали, самонадеянные вы очень, полагаете, что круче вас, бакланов, никого на свете нет... Откуда берется такая самонадеянность, понять не могу? Кстати, полагаю, что он и этих денег вам бы не заплатил, - заметил Федор. - Ладно, хватит базарить, везите их вон отсюда. И не раздевайте, не надо... Нечего внимания привлекать... Пусть живут на радость обществу. Только умоляю, не попадайтесь мне больше никогда. Не надо..., - скривился он. - Я мирный человек, я никогда не проливал ничьей крови, не заставляйте меня творить зло...
   Троицу вывели из квартиры. Один из людей Федора остался в прихожей.
   - Я что звонил-то, Федор, - сказал он. - Хотел сообщить, что дело сделано. Левушкин доставлен, куда надо.
   - Да, Коля, позвонил ты в нужный момент, спасибо тебе, дорогой друг.
   Коля ушел, а Федор зашел в комнату, где Ирина сидела перед зеркалом и приводила себя в порядок.
   - Ну как, Ирка? - спросил он, подходя сзади и целуя её в волосы. Пропали твои сомнения и терзания?
   Та молча кивнула головой. В зеркале Федор видел жестокий взгляд её серых глаз.
   - Так вот. Сообщаю, что объект номер два находится в положенном ему месте...
   - Очень хорошо, - прошептала Ирина. - Ему предстоит веселенькая ночь рядом со своим товарищем...
   6.
   - Извините, что потревожил в такое время, Константин Дмитриевич, сказал, входя в его квартиру Эдуард Рубенович Григорянц. - Но дело совершенно безотлагательное.
   - Слушаю вас, Эдуард Рубенович, - произнес Костя, делая непроницаемое лицо и жестом приглашая его пройти в свою комнату.
   Тот прошел и сел в кресло напротив письменного стола хозяина.
   - Итак?
   - Дело вот в чем..., - замялся Григорянц.
   - Вы, очевидно, хотели мне кое-что сообщить. Из прошлого. Я же сразу догадался, что корни этого запутанного дела ведут в прошлое, насколько уж далекое, не знаю. Но это так?
   - Да, - вздохнул Григорянц. - Примерно так...
   - Очевидно, вам надо было сообщить мне об этом ещё вчера, когда мы с вами договорились о сотрудничестве. Но вы не захотели, а я, сами понимаете, не мог заставить вас сделать это. А в этом деле, как я полагаю, думать о секундах свысока не следует...
   - Да, - снова вздохнул Григорянц. - Не следует...
   - Вы в курсе того, что сожгли квартиру вашего друга Левушкина?
   - Конечно в курсе. Поэтому и приехал к вам в столь поздний час...
   - Тогда рассказывайте...
   ...Несколько минут назад майор Молодцов вкратце рассказал Косте одну малоприятную и темную историю...
   ... В августе 1991 года совсем недалеко от Москвы в одном подмосковном лесу, находящемся по дороге на станцию был убит некий юноша, только что поступивший на первый курс ИНЯЗа. Студент был сначала прилично избит, а затем зарезан ножом. Труп студента был найден в тот же вечер одним прохожим пожилым человеком. Он, разумеется, тут же сообщил в милицию. На место убийства выехала оперативная группа. Никаких особых улик они не нашли, орудия убийства тоже. Только в милицию поступил анонимный звонок, сообщивший, что неподалеку от места преступления видели сына адвоката Григорянца Эдика. Он был очень возбужден, а светлая его куртка была в крови. Следствие было поручено вести следователю областной прокуратуры Курбыко. И Эдуард Григорянц был вызван в качестве подозреваемого в этом убийстве. А вскоре убийцы были найдены - ими оказались местные хулиганы Шилкин и Чугаев, которых видели неподалеку от места преступления. Позднее был найден и нож, принадлежавший Шилкину, экспертиза установила, что именно этим ножом и был убит студент... Преступники были осуждены, но в определенных кругах ходил упорный слушок, что адвокат Григорянц дал большую взятку следователю Курбыко, чтобы тот закрыл дело против его сына. Но и это ещё не все. Отец убитого юноши попытался сам вести следствие, но примерно через полгода был сбит насмерть машиной прямо рядом со своим подъездом. Машину, сбившую его, тоже не нашли. Вот и все. Обо всем стали потихоньку забывать... Курбыко давно уволился из органов и занялся каким-то бизнесом. Адвокат Григорянц по-прежнему процветал, его сын Эдуард стал крупным бизнесменом. Вот такие сведения успел сообщить Косте за несколько минут по телефону всезнающий и всеведущий майор Молодцов.
   Таким образом, Костя мог слушать Григорянца во всеоружии...
   - Дело в том, Константин Дмитриевич, что я подозреваю, кто это затеял против нас троих, - выдавил из себя, глядя в сторону Григорянц.
   - И кто же это мог быть? - холодно спросил Костя, глядя Григорянцу в лоб.
   - Мы с вами договорились о конфиденциальности в наших отношениях, предупредил Григорянц.
   - Да.
   - Я плачу вам, Константин Дмитриевич, за полную конфиденциальность. Я плачу вам за то, чтобы вы нашли нашего врага и обезопасили нас от его, не так ли?
   - Так.
   - Так вот, я хочу высказать свои подозрения...
   - Высказывайте.
   - Есть такая женщина. Ее фамилия Малиновская. Она психически нездоровая женщина. Маньячка, на мой взгляд. У неё в девяносто первом году произошло несчастье. Местные хулиганы убили её сына, студента. И кто-то почему-то, непонятно почему, заподозрил в этой смерти меня и моих товарищей. Представляете себе - юного Женьку Прокофьева, которого ветром могло сдуть, интеллигента до мозга костей, интеллектуала, сына профессора истории, хилого Генку Левушкина, сына инженера и меня, человека из сугубо интеллигентной семьи, семьи с правилами и традициями. Мой отец адвокат, он всю жизнь посвятил тому, чтобы бороться с несправедливостью, защищать невинно оклеветанных, все знают о его принципиальности. Так вот, меня безжалостно оклеветали, пытались возбудить против меня уголовное дело. Но все эти мифы, к счастью, вскоре развеялись как дым, вина истинных убийц была полностью доказана, и они получили различные тюремные сроки. Но дальнейшее было ужасно. Муж этой женщины попал под машину, и она решила, что это снова сделал я... Она долгое время звонила нам троим по телефону и терроризировала нас. А потом её забрали в психушку, и она долго лечилась. Вот я и думаю, что спустя много лет она снова возобновила свои преследования, очевидно, наняв каких-то бандитов для своих целей. Сами понимаете, почему я колебался, прежде, чем сообщить вам об этой темной истории.
   Костя вытащил из пачки сигарету и закурил. Пускал кольца дыма, глядя в потолок и закинув ногу за ногу.
   - Так каково же ваше мнение?
   - Мнение-то? Надо бы поговорить с этой женщиной, - зевнув, произнес Костя.
   - Надо, надо, только как с ней говорить? На каком языке? Она же сумасшедшая, она на все способна. Плюс явно имеет связи с уголовным миром. Не сама же она сожгла ларьки и квартиру Левушкина, не сама же она похитила Прокофьева, не сама же угнала машину, чтобы задавить насмерть мою жену...
   - А ведь вот что интересно, ваша жена погибла точно так же, как и муж этой женщины, - заметил Костя.
   - Да... Это и навело меня на мысль, что это она. Плюс вообще преследование нас троих. А по её мнению, именно убийство её сына и объединяло нас. Нелепость какая-то, дикость...
   - Да..., - протянул Костя, продолжая глядеть в потолок.
   - Вы что, полагаете, что мы действительно убили этого парня? - не выдержал его молчания Григорянц.
   - А почему бы и нет? Теоретически это вполне возможно, - пожал плечами Костя. - Но что из этого следует? Если вы его на самом деле убили, разве она имеет право действовать столь противозаконными методами, устраивать самосуд, причем, против людей, вообще не имеющих к этому преступлению никакого отношения, даже понятия не имеющих о нем, вашей жены, например?
   Григорянц сверкнул глазами из-под роговых очков.
   - Вы оскорбляете меня, - процедил он. - Я не давал повода...
   - А я деловой человек, Эдуард Рубенович. И хочу знать правду. Правда мне нужна для того, чтобы правильно вести розыски убийц и похитителей. Потому что одно дело, если эта женщина действительно сумасшедшая и клевещет на вас, другое же дело, если вы на самом деле убили её сына. Методы моей работы в этих случаях будут совершенно различны...
   Григорянц набычился, на лбу его вздулась темно-синяя жила.
   Вдруг запищал его мобильный телефон.
   - Алло. Я. Да? Ах вот оно что..., - Григорянц смертельно побледнел. Ладно, ладно, потом, потом, я не могу сейчас говорить... Он нажал кнопку, и Косте показалось, что он едва слышно прошептал: - Придурки...
   - Так как же, Эдуард Рубенович? - продолжал настаивать Костя.
   Но очередной звонок мобильного телефона снова прервал его.
   - Да... Да? Что?!!! Андрюха?!!! Ладно, ладно, - бросил он быстрый взгляд на сидевшего с равнодушным видом Костю. - Я перезвоню вам и скажу, что делать. Пока никуда не звоните...
   - Что-то произошло? - спросил Костя.
   - Да произошло. Родителям Андрея Левушкина позвонили и сообщили, что их сын похищен и находится в таком месте, где найти его невозможно. И предупредили, чтобы они ни в коем случае не звонили в милицию, иначе смерть его будет мучительной и страшной. Вот так-то, Константин Дмитриевич. Такие дела... А вы говорите...
   - А я ничего пока не говорю, Эдуард Рубенович. Я хочу просто знать правду, чтобы знать, как мне действовать дальше.
   - Какую правду?! - крикнул Григорянц. - Я вам сказал правду, и другой правды нет...
   - Ладно. Тогда дело проще. Вы знаете адрес этой женщины?
   - Нет, откуда мне знать?
   - Имя, отчество, фамилию?
   - Малиновская... Вера, то есть, нет, Ирина... кажется, Павловна... Так, вроде бы...
   Костя набрал номер справочной и вскоре узнал адрес Ирины Павловны Малиновской.
   - Поеду к ней, - вздохнул он. - Дело не терпит отлагательства, видите, что творится... А, может быть, она тут ещё и не при чем, во всем надо разобраться...
   - Но почему именно сейчас? - как-то замялся Григорянц.
   - Вы же сами хотите от меня результатов. Вы хотите, чтобы вас оставили в покое. Вы хотите, чтобы я расследовал дело, нашел убийцу вашей жены и похитителей ваших друзей. Так вот я хочу выполнить свою задачу, тем более, что мы с вами договорились на очень приличный гонорар. Для меня, уж во всяком случае, более, чем приличный. Мало кто платит такие деньги. Впрочем, вас можно понять, у вас такое несчастье, я говорю, кстати, совершенно серьезно...
   - Как знаете, Константин Дмитриевич, - неуверенным голосом сказал Григорянц.
   - А, может быть, нам поехать вместе? - предложил Костя. - Вот напрямую бы и выяснили все отношения с ней. А если будет проявлять агрессию, найдем на неё управу. Мы же крутые мужчины, так неужели с одной бабой не сумеем справиться?
   - Вы, по-моему, иронизируете, - заметил Григорянц. - А шутки на подобные темы крайне неуместны.
   - Так что, ехать со мной не хотите?
   - Нет. Я вам плачу, действуйте сами. А мне ещё дочь растить. Вы понимаете, у меня двухлетняя дочь, только что потерявшая мать. Я не имею права перед ней рисковать своей жизнью.
   - Это логично, - согласился Костя. - Хотя, не знаю, в каком случае вы рискуете больше. Тогда всего доброго, я поеду один.
   Григорянц холодно откланялся, в глазок Костя видел, как на лестничной клетке его встретили два телохранителя, и они вместе сели в лифт.
   - Наташа! - крикнул жене Костя. - Мне надо съездить тут в одно место. Ненадолго...
   - Делай, что хочешь! - ответила она с кухни. - Раз ты полагаешь, что такой образ жизни здесь кому-то может нравиться.
   - Ладно, не сердись, - зашел он в кухню и поцеловал жену в теплую щеку. - Тут интереснейшее дело может вырисоваться, - улыбнулся он.
   - А кто это был? - заинтересовалась Наташа. - Какое неприятное лицо, надменное, самодовольное... Прямо лоснится весь от осознания собственной значимости.
   - Этот человек, кстати, только что потерял жену, - возразил ей Костя. - И держится для его положения довольно неплохо... Ладно, расскажу, что могу, когда выясню некоторые обстоятельства.
   Еще раз поцеловал жену и вышел из квартиры.
   "А ведь этот Григорянц вне всяких сомнений имеет отношение к убийству Алексея Малиновского", - подумал он, садясь в машину. - "Интересно только, какое отношение..."
   До Фрунзенской набережной он доехал довольно быстро, благо было поздно, и машин на улицах было мало.
   Огляделся по сторонам у подъезда, затем вошел, поднялся на лифте, позвонил в дверь.
   Никто не открывал. За дверью была абсолютная тишина.
   Костя было повернулся, чтобы сесть в лифт, но тут, оглушенный сзади сильным ударом по голове, потерял сознание и грохнулся на холодный кафель лестничной площадки...
   7.
   ...Поняв, что больше ему здесь делать нечего, Андрей Левушкин сел в единственное свое оставшееся имущество - машину "Ауди"-100 и направился в район Марьиной Рощи, где в двухкомнатной квартире проживали его родители и младший брат с семьей. Больше ночевать ему было негде, не к Зое же ехать? Мелькнула, правда, и эта идея, но ему не хотелось представать перед невестой в столь жалком виде. Да и к родителям не хотелось, но больше просто некуда было... Андрей чувствовал себя смертельно усталым и опустошенным...
   Сделав несколько звонков - Григорянцу, детективу Константину Савельеву и своему компаньону Брылеву, он медленным ходом направился к родителям. Они ведь ещё ни о чем не знали...
   Шел уже поздний час, и машин на улицах было мало. На набережной ему показалось, что какая-то машина преследует его, но он отмел эту мысль, полагая, что все это плоды больного воображения... Да и толком не смог понять, что это была за машина. Ночью все машины одинаковы...
   Однако, на Нижней Масловке ему опять пришла в голову та же мысль. Какая-то машина неотступно следовала за ним, и что это за машина, он никак не мог разобрать. Он сбавил ход, та машина тоже, нажал на газ, не оторвалась и та...
   Точно, преследование... Ужас охватил Левушкина. Вот оно, возмездие! Вот они - сбывающиеся слова странного голоса в трубке! Но что делать? Что теперь делать? Звонить прямо из машины в милицию? Но нельзя, нельзя ведь, в милицию-то. Он прекрасно знал, что этого делать никак нельзя... Он решил не ехать к родителям и повернуть на Дмитровское шоссе, считая что так ему будет легче уйти от преследования...
   Когда он стал поворачивать на Дмитровское шоссе, задняя машина вдруг стала подрезать его и делать знаки, чтобы Андрей остановился. Тот останавливаться не стал, добавил газу, повернул на шоссе и помчался на большой скорости. Преследователь сделал то же самое... На шоссе он больше не стал подрезать машину Андрея, просто постоянно следовал за ним довольно плотно, чтобы не упустить, но в то же время на некотором расстоянии...
   Таким образом они домчались до кольцевой дороги. Не раздумывая, Андрей повернул направо. У него была хорошая машина, и он чувствовал, что отрывается, наконец, от своего преследователя. И тут случилось роковое невероятное... Машина стала глохнуть прямо на ходу... Что с ней происходило, Андрей никак не понимал, он пытался что-то сделать, но все тщетно... Такого ещё никогда не было. В полном отчаянии он сумел лишь докатиться до обочины.
   Сзади на большой скорости подъехал преследователь и резко притормозил буквально в метре от машины Андрея. Андрей уже не пытался ничего сделать. Он беспомощно сидел на своем месте, положив руки на руль...
   - Выходи. Пора, - раздался голос слева.
   Андрей медленно вышел из машины.
   Перед ним стояло четверо мужчин. Лиц их в темноте он не различал. Рядом с ними стояла темная "Хонда".
   - Садись, - приказал один. - Мы довезем тебя, куда надо.
   - А куда надо? - тихо спросил Андрей.
   - Туда, - указал тот в неопределенную сторону, то ли на землю, то ли на небо.
   Андрей безропотно полез на заднее сидение "Хонды". Он был полностью морально опустошен, сопротивляться у него не было сил.
   Рядом с ним на заднем сиденье уселось двое. Двое сели спереди. Машина помчалась во тьму и неизвестность...
   ... Доехав до какого-то шоссе, вроде бы, Ярославского, машина свернула в сторону от Москвы. Глаз Андрею никто не завязывал, что само по себе было плохим признаком. Но он соображал туго, странное обреченное безразличие ко всему происходящему овладело им...
   Примерно километров через двадцать, машина куда-то свернула. Потом какие-то проселочные неосвещенные дороги, домики, заборы, и вот... Машина остановилась...
   - Вылезай, приехали, - раздался приказ с переднего сидения.
   Андрей вылез из машины. Перед ним в темноте еле различался кривой заборчик, за которым темнел небольшой домик. За заборчиком лаяла собака.
   Его взяли под руки и повели к этому домику. Собака лаяла и бросалась на него, но ведущие, темные мрачные личности, только пинали пса ногами, при этом не произнося ни слова. Все было словно в страшной сказке.
   Один из них открыл дверь домика и впустил туда Андрея.
   В доме было абсолютно темно.
   - Сюда, - раздался властный голос сзади, и Андрея, слегка подтолкнув в спину, впустили в какую-то комнату справа от входа.
   - Отдохни здесь, - сказал сопровождающий. - Не соскучишься, у тебя будет компания.
   Дверь захлопнулась, и Андрей остался один в кромешной темноте. В комнате царил какой-то странный запах, и Андрей с ужасом понял, что запах этот трупный. Он стал оглядываться по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры. Наткнулся на стол, стал шарить по столу и обнаружил огарок свечи в чашке. Рядом лежали спички. Андрей чиркнул спичкой, и комнатушка озарилась мрачным причудливым светом.
   В углу комнаты стояла кровать. На ней что-то лежало. Андрей взял в руки чашку со свечкой и подошел поближе...
   - А-а-а!!! - завопил он отчаянным голосом, увидев то, что там лежало и отскочил в сторону.
   А закричал он так потому, что лежащим на кровати предметом был труп. Лицо было открыто, невидящие глаза ввалились и чернели страшными пятнами, скулы и подбородок заострились. Труп был по горло закрыт каким-то покрывалом... Андрей, несмотря на отвращение и ужас, наклонился над трупом со свечкой в руке и стал вглядываться в его черты... И тут завопил ещё громче...
   Это был не просто труп - это был труп Евгения Прокофьева... Как он ни изменился, сомнений у Андрея не было ни малейших... Это был он, Женька, друг его юности...
   Похолодевший от ужаса Андрей отскочил к противоположной стене и стоял там неподвижно, продолжая держать огарок свечи в руке...
   Слева от него было окно. Он непроизвольно посмотрел туда. На окне была решетка, и оттуда, с улицы, смотрели на него две пары любопытных глаз. Смотрели молча, угрюмо... Андрей присел на пол... Он чувствовал, что теряет сознание...
   Темнота... Мертвящая тишина... Тошнотворный запах... И все... И больше ничего...
   ... Только воспоминания, одни воспоминания о том августовском вечере 1991 года...
   ... - Я не люблю слабых людей, господа, вернее сказать, слабых мужчин, - произнес Эдик Григорянц, облаченный в шикарный голубой джинсовый костюм и модные черные сапожки с острыми носами. - Женщина, например, даже обязана быть слабой, а мужчина обязан быть сильным... И я хочу проверить вас, что вы за люди такие... Проверить на деле...
   Они сидели на даче у Эдика на большой застекленной веранде. Посередине веранды стоял стол, который был заставлен бутылками чешского пива. Украшали его две бутылки "Смирновской" водки. И креветки, нарезки колбасы и ветчины, овощи, фрукты, конфеты... Троица праздновала день рождения Эдика. Ему исполнился двадцать один год...
   Однако, застолье не получилось веселым. Оно поневоле стало потихоньку превращаться в суровую тоскливую пьянку трех юношей. Родители Эдика как деликатные люди отсутствовали, предоставив молодежи веселиться как им вздумается... И день рождения мог получиться весьма интересным, если бы не одно обстоятельство...
   Неподалеку от дачи Григорянца проживала с родителями одна девушка. Звали её Ксения. Появилась их семья в этом поселке только в этом году, отец Ксении, по профессии программист, купил тут небольшой домик.
   Как только Григорянц увидел её, он сказал себе: "Она будет моей, это дело чести." Никогда ещё у них в поселке не было такой красивой девушки. Ксения только что закончила школу и поступила в ИНЯЗ. Рослая, стройная, с короткой стрижкой каштановых волос, с длинными красивыми ногами и огромными глазами с длинными черными ресницами. Эдик почувствовал, что влюблен по уши. И был уверен в своем успехе. Ему двадцать один год, он уже на выпускном курсе, у него шикарная дача, у отца есть машина "девятка", которую тот ему доверяет водить. Эдик галантен и красив, равных ему в любовных делах нет... Так что...
   Попытку познакомиться с Ксенией он предпринял почти сразу. Проезжая мимо нее, идущей со станции на машине, он притормозил. Сердце его яростно заколотилось, как же она ему нравилась...
   - Девушка, садитесь, нам по пути...
   - Я к незнакомым мужчинам в машины не сажусь, - холодно ответила она и зашагала дальше. Эдик не отставал, тихо ехал за ней.
   - Да мы же с вами соседи, я живу через два дома от вас, и как-то ваша мама заходила к моей. Вашу маму зовут Лидия Андреевна, правда?
   - Правда. Но я вас не знаю. Заходила, так заходила, что с того? - с каким-то оскорбительным равнодушием произнесла Ксения и пошла дальше.
   Григорянц покраснел от досады и унижения и поехал домой...
   Он явно не понравился ей с первого взгляда. Но соседство есть соседство, их матери подружились, и как-то её мать привела Ксению с собой в дом Григорянцев.
   Казалось бы, тут уж сам Бог велел им подружиться. Но не тут-то было. Все попытки Эдика завоевать её расположение оказались тщетны. Она его словно в упор не видела, разговаривала только с его матерью и со своей, ему отвечала односложно, равнодушным тоном. Такого с ним вообще никогда не бывало. И друзья - молокососы Андрюха и Женька тоже видели бесплодные попытки Эдика и явно в душе подсмеивались над ним...
   Но дальнейшее оказалось ещё хуже. Однажды Эдик ехал на машине по дороге на дачу. В салоне сидели и Андрей, и Женька. То, что увидел Эдик, повергло его в шоковое состояние.