- Сколько тебе понадобится времени, чтобы все вычислить?
- Нисколько, - положил Бонифаций фотографию на стол.
- Ты что, Боня, отказываешься?! - удивилась Маринка.
- Да, я отказываюсь вычислять, - кивнул Бонифаций.
- Все ясно! - поднялся Федор из-за стола.
- Не горячитесь, господин портупей-юнкер, - хитро улыбнулся Бонифаций. - Ответ готов!
Маринка кивнула Федору с открытым ртом, мол, я ведь говорила, что он гений.
- Ну и?.. - спросил Федор недоверчиво.
- Юго-восточная сторона парка Сокольники! - победно выдал ответ Бонифаций. - Не верите?
- Я верю, но не понимаю, откуда такой быстрый ответ, сказал Федор. - Может, ты нам и имя мальчика скажешь, не сходя с места?!
- Мальчика я не припоминаю, хотя его лицо мне кажется знакомым, а вот ограду я как облупленную знаю: в детстве через нее в парк по выходным лазил, когда вход платным был.
- А что, такая ограда только с юго-восточной стороны есть? - спросил Федор, не до конца еще веря в столь быстрый успех.
- Да нет, но ты сам указал ориентиры... А кто сей отрок, взирающий на нас с фотографии?
- Ивашка-Барабашка, - сказала Маринка.
- Неужели, царевич? - искренне удивился Бонифаций.
- Этот снимок я сделал с экрана телевизора, - пояснил Федор.
- Любопытное явление! Было бы крайне интересно разгадать его природу.
- Я думаю, ключ к разгадке нужно искать в прошлом: не родился ведь Барабшкин царем... а может, и и Барабашкиным не родился, - сказал Федор.
- Действительно, кто сказал, что его зовут Барабашкиным? Он сам и сказал, - согласился Бонифаций.
- Поди проверь у него документы! - добавила Маринка.
- Вот я и предлагаю установить его личность, - подвел черту Федор. - Наверняка сохранились какие-то составленные на него документы, и где-то еще живут люди, знавшие его до прихода к власти, ведь каждый человек оставляет след...
- Если это действительно человек, - прибавила Маринка серьезно.
- Отбросим мистический подход как ненаучный, - отрубил Бонифаций. - Довольно мистики!
- Оставим этот академический спор, коллеги! - усмехнулся Федор. - Будем действовать эмпирическим путем... Бонифаций, сколько средних школ в округе этой самой юго-восточной стороны?
- Три, включая ту, в которой я учился.
- Отлично! Покажешь нам дорогу в ближайшую из двух других, а сам отправишься в родную "цитадель знаний". Мы за тобой потом заедем. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем оправиться и выходить на улицу... Отставить! Чуть было не забыл: Бонифаций, возьми фотографию - пригодится, когда будешь потрошить архивы.
Через десять или около того минут, высадив по дороге Бонифация, Федор с Маринкой разыскали вторую школу и поднялись по широкой лестнице с блестящими деревянными перилами, некогда отполированными съезжавшими по ним сорванцами, в кабинет директора. Там царил полный разгром: длинный директорский стол был перевернут, шкафы повалены на пол, классные журналы сожжены тут же на паркетном полу, а единственный сохранившийся на стене портрет - первого советского министра просвещения - нещадно разрисован жирным черным фломастером, так что вместо министра со стены лукаво смотрел упитанный усатый котяра.
- Мя-я-у! - раздалось вдруг.
- Ай! - вздрогнула стоявшая под портретом Маринка.
- Лучше отойди, а то на голову прыгнет - прическу испортит, - засмеялся Федор.
- Да ну тебя, Федька-редька! - шутливо обиделась Маринка. Пойду посмотрю в коридор, может, кошечку поймаю, я давно себе хотела...
Маринка вышла, а Федор принялся выгребать из шкафов сваленные в кучу бумаги. Видно, до него тут уже кто-то постарался, потому что ничего интереснее секретной инструкции Городского отдела народного образования "О проведении обязательного анонимного медицинского осмотра учащихся-девочек 8-10-х классов средних школ г. Москвы" найти не удалось. Можно было уезжать, но Маринка куда-то запропастилась. Федор обошел коридоры на всех четырех этажах - нигде ее не было. "Маринка!" - крикнул он в лестничный пролет. В ответ раздалось мяуканье, но мяукал явно человек, а не кошка. Федор снял с предохранителя автомат и, держа его наизготове, поднялся на второй этаж. "Маринка!" - крикнул он в гулкую пустоту длинного коридора. "Мяу!" - послышался басистый мужской голос из-за закрытой двери одного из классов. Федор пальнул одиночным вверх для острастки и сквозь снег осыпающейся с потолка побелки подскочил к двери, распластавшись вдоль стены на тот случай, если через дверь будут стрелять.
- Эй, контра, бросай оружие, если не хочешь, чтобы мы разрисовали бритвой твою бабу! - донесся из-за двери тот же басистый голос, временами переходивший в фальцет: очевидно, он принадлежал подростку. - А ну, мяукни.
Послышался сдавленный маринкин крик.
- Просунь автомат в дырку, и без шуток! - приказал тот же голос.
Делать было нечего: Федор просунул автомат в широкую дырку в нижней части фанерной двери.
- Теперь пистолет! - последовал очередной приказ.
"Вот кретин, кобуру нацепил!" - обругав себя, Федор вынул из кармана галифе пистолет и бросил в ту же дыру. В дверном замке клацнул ключ, и раздался крик: "Заходи!" Федор пнул дверь ногой и вошел в комнату: парты в ней были сдвинуты в один угол, и на ближайшей из них сидела Маринка со связанными руками; рядом с ней стоял, поигрывая опасной бритвой в длинной руке, высокий прыщавый парень, а по бокам - угловатый мальчонка с пистолетом и рыжий верзила с автоматом, все трое - не старше пятнадцати. В дальнем, свободном, углу, сидели, сбившись в кучку, ребятишки лет семи-восьми, а среди них - худенькая девушка лет двадцати с небольшим, очевидно, бывшая учительница.
- Руки подними! - скомандовал рыжий. - Ты чего здесь вынюхивал?
- Да не контрик он, а подпольщик переодетый, мы тут одного мальчика искали! - закричала Маринка со слезами на глазах.
- Знаем мы таких подпольщиков! - зло усмехнулся рыжий. Один такой меня уже как-то привел в "штаб вооруженного восстания": до сих пор кровью харкаю... но и он в земле лежит. Может, вы меня искали? Только я вам не "мальчик"!
- Не контрик он! - снова закричала Маринка, обращаясь на этот раз к угрюмо молчавшей девушке как ко взрослому человеку.
Девушка побледнела и напряглась, но с ее задрожавших губ так и не слетело ни единого слова.
- Ольга Дмитриевна сказала "в расход", - бесстрастно пояснил рыжий.
- Как в расход? Как в расход! - вскочила с парты Маринка. Живого человека?!
- Сидеть! - схватил ее прыщавый за волосы.
- А ты, дядя, что молчишь? - робко спросил мальчонка с пистолетом.
Федор ничего не ответил - доказывать, что он "свой", было бессмысленно, да и сам виноват: влез в шкуру контрика - вот и расплачивайся за все контриковские дела. Кроме того, им завладела странная апатия, полное пренебрежение к собственной судьбе, и на все происходящее вокруг него он взирал с чувством отстраненности и легкого недоумения, как если бы он был зрителем, неожиданно для себя очутившимся на сцене в роли недостающего для кульминации представления героя. Смерти он не боялся. (Смерть? Это вон та закутанная в белую простыню тщедушная старушка с намазанным мелом лицом, прячущаяся за кулисами в ожидании своего выхода на сцену?!) Он боялся лишь того, что с ним случится припадок, как в маринкином доме, и он превратится в отвратительного монстра, рвущего всех на куски, чтобы лакнуть из лужи теплой крови... Да и пацанов было жаль, хоть и наглые не по годам ребята.
- Нашел тоже "дядю"! - усмехнулся рыжий. - Давай на выход, - мотнул он автоматным стволом, показывая Федору на дверь.
- Прощай, Маринка! - помахал Федор рукой, словно перед отправлением не в мир иной, а в длительную командировку.
В ответ послышалось лишь рыдание. Рыжий верзила и угловатый мальчонка вывели Федора в дальний угол школьного двора, заваленный ржавым железом. "Все ненужное на слом - соберем металлолом!" - вспомнился Федору старый школьный лозунг.
- Эй, молодогвардейцы, мне хоть могила полагается? крикнул Федор.
- А ты чего веселишься?! - заволновался рыжий.
- День сегодня хороший, - посмотрел Федор в синее небо без единого облачка.
- Тащи лопату, Букварь! - распорядился рыжий.
"Букварь" быстро разыскал лопату в кабинете трудового воспитания, и Федор принялся копать где помягче, осторожно вываливая на траву вместе с грунтом красных дождевых червей: им, наверное, тоже жить хочется.
- Привет землекопам! - раздался за спиной голос Бонифация.
- А ты кто такой? - беспокойно спросил рыжий, переводя дуло автомата с Федора на Бонифация, державшего по мышкой широкую доску.
- Ты, пацан, еще в коленках слаб меня на "ты" называть, неожиданно для Федора заявил астроном-любитель. - Документы у него проверяли?
- Мне на его документы насрать большую кучу! - сплюнул рыжий под ноги Бонифацию.
- Караськин, прекрати грубить и сейчас же проверь документы! - донесся из окна второго этажа слабый, но строгий окрик Ольги Дмитриевны.
- Действуй, Букварь, - сказал рыжий, поморщившись, как от зубной боли.
Не выпуская из рук пистолета - ценная игрушка! - мальчонка просунул тонкую руку во внутренний карман контриковского кителя и выудил оттуда книжицу в черной картонной обложке.
- Волобуев Степан Трофимович, - объявил он, полистав книжицу.
- Да что ты мне фамилию говоришь, шиза! - разозлился рыжий. - На фотографию смотри: похож или нет?
- У того рожа толще... и старее, - всмотрелся мальчонка.
- Что же ты молчал, как рыба об лед?! - заорал рыжий на Федора, явно досадуя на то, что не получится выстрелить из автомата.
- Забыл про документы, - вздохнул Федор.
- Ты, может, еще извиняться перед этими сопляками будешь?! - удивился Бонифаций.
- Никто ни перед кем извиняться не будет, - твердо сказал Федор, вновь обретая утерянный на время командирский голос, потому что никто не виноват, просто времена такие... лихие.
- Лихолетье, - согласился Бонифаций.
- А вы, мужики, поразборчивее будьте и горячки не порите, Федор стянул с себя через голову китель вместе с портупеей и бросил в свежевырытую могилу. - Пусть меня лучше контрики к стенке поставят, хоть умру с честью. Пошли, Бонифаций!
Федор забрал у сникших пацанов оружие, и они с Бонифацием обогнули школу и вышли к парадному входу, где их поджидала Маринка.
- Живой! - бросилась она Федору на шею.
- Он у тебя пуленепробиваемый, - улыбнулся Бонифаций, - его можно одевать на себя вместо свинцового жилета.
- Хорошо ты с ними поговорил, спасибо, что выручил, сказал Федор.
- Мне это ничего не стоило при моем богатом опыте общения с детьми: когда-то я подрабатывал в профессионально-техническом училище преподавателем... Помнишь, Марина?
- Как не помнить, - засмеялась Маринка, - два раза в неделю то с подбитым глазом, то с засосом на шее приходил.
- Маринка, не утрируй! - шутливо погрозил ей пальцем Бонифаций.
- Слушай, Бонифаций, а что это у тебя за доска? - спросил Федор, когда они подошли к мотоциклу.
- Крышка от парты, - Бонифаций поставил доску на тротуар. На ней нацарапана гвоздем "уфомка".
- Что?? - переспросили Федор и Маринка в один голос.
- Универсальная формула организации материи, которую я вывел в конце десятого класса и всю остальную жизнь тщетно пытался вспомнить... Чепуха, конечно, но занимательно. А тут захожу в физический кабинет, сажусь за свою парту - она, родимая, прямо на меня смотрит, - Бонифаций шутливо чмокнул губами доску. - Только вот не знаю теперь, куда ее деть...
- Да-а-а, - протянул Федор насмешливо-озадаченно, - с такой громоздкой формулой далеко не уедешь, да и сопротивление воздуха в ней не учтено... Что ни говори, а это не "Формула-1"!
- Заначь в кустах, - посоветовала Маринка.
- А как насчет интересующего нас лица? - спросил Федор.
- Ничего не обнаружил: все бумаги кто-то уже забрал, ответил Бонифаций, аккуратно приставляя доску к школьной ограде.
- Хотел бы я знать, кому они понадобились, - озадаченно произнес Федор. - Ладно, поехали пока в третью школу.
- В принципе, можно и не ездить, потому что она недавно сгорела, одни черные стены остались.
- Посмотрим, - закричал Федор, с ревом выжимая газ.
Школа и правда погорела, но только в верхней своей части, а дальше помешал, по словам Бонифация, внезапно хлынувший проливной дождь. Оставалась слабая надежда на то, что директорская канцелярия не пострадала, но эта надежда не оправдалась: в пыльной золе удалось раскопать лишь стальные кубки межрайонной спартакиады. Они уже собрались уходить, когда Бонифаций заметил в углу изрядно закопченный несгораемый сейф с торчащим из дверцы ключом.
- Нутром чую: что-то в нем есть интересное, - Федор опустился на колени и чуть ли не засунул голову в сейф, но его ожидало очередное разочарование... Вместо важных документов он обнаружил в темноте железного ящика пустую бутылку из-под коньяка "Наполеон" и питейный сервиз на две персоны - две стопочки-наперстка.
- Видно, директор школы был мужчина, - применила Маринка на практике дедуктивный метод Шерлока Холмса.
- Причем пьющий, - уточнил ее "догадку" Федор.
- А завуч был слабого пола, - внес Бонифаций свою лепту в расследование.
- Почему? - удивилась Маринка.
- Ну это же элементарно, коллега, - пожал плечами Бонифаций, извлекая из сейфа пачку презервативов. Производство Баковской фабрики резиновых изделий, цена 4 коп. Теперь мы все выяснили и можем спокойно возвращаться в исходную точку.
- Но хоть что-то должно отыскаться! - Федор с досады схватился за заднюю стенку сейфа, чтобы перевернуть его, но это не так-то просто было сделать...
- Смотри, штаны не порви, - засмеялась Маринка.
- Стойте, там что-то есть! - воскликнул Бонифаций.
- Где, в штанах? - пуще прежнего захохотала Маринка.
- Под углом сейфа... Подержи еще секунду, Федя, - Бонифаций вытащил из-под сейфа сложенную в несколько раз обгорелую бумажку. - Майна!
Федор опустил сейф, и все трое принялись рассматривать находку.
- ...здрав... пре... рение... оно... вья, - прочитал Бонифаций на полуистлевшей бумажке.
Федор задумался, наморщив лоб, но тут же лицо его прояснилось, и он стукнул себя кулаком по лбу:
- Минздрав СССР предупреждает, - начал он.
- ...курение опасно для вашего здоровья! - закончили все хором.
- А какие это сигареты? - спросила Маринка. - А ну, Боня, разверни... Ой, вижу: кобыла с крыльями!
- Это "Пегас", - сказал Федор.
Ломкие бумажные клочки осыпались на пол, и под ними показалась серебристая фольговая обертка с прожженной полосой на сгибе. Бонифаций развернул сложенную пакетиком фольгу, и из нее выпала на поверхность сейфа туго свернутая бумажка. Бонифаций осторожно распрямил многочисленные сгибы на желтой бумаге, опаленной жаром пламени, и взорам неутомимых следопытов предстал портрет Царя в детские годы.
- У меня в кармане точно такая же фотография, - поднес Федор руку к майке. - Зараза, выбросил вместе с кителем!
- Не беда, - Бонифаций вынул из своего кармана фотографию, выданную ему Федором перед отправлением на поиски. - Да, действительно, снимки лица идентичны, но фон разный: на этой бумажке он просто белый... Но давайте прочтем, что написано под фотографией.
- Читай вслух как самый грамотный, - сказала Маринка.
- "Разыскивается пропавший без вести Ваня (Иван Ильич) Веревкин, 1960 года рождения, проживавший в г. Москве в 3-м Богородском переулке. 31 августа 1970 года около полудня Ваня вышел из дома поиграть во дворе. В последний раз его видели в четыре часа вечера возле строящегося дома на углу 3-го Богородского переулка и ул. Александра Ульянова. На нем были синие шорты от летней пионерской парадной формы и рубашка в мелкую голубую клетку. Всем, кто видел Ваню Веревкина после четырех часов вечера 31 августа 1970 года или знает о его местонахождении в настоящее время, просьба обратиться в ближайшее отделение милиции или опорный пункт охраны общественного порядка". Дальше перечисляются приметы, но мы их и так знаем.
- Все оказалось так просто, что даже не верится: сразу тебе и фамилия, и адрес, - сказал Федор.
- Как это просто?! - удивилась Маринка. - Три школы объездили, тебя шпана чуть не кокнула!
- К тому же мы получили ответ с одним неизвестным: куда пропал Ваня Веревкин? - поддержал ее Бонифаций.
- И все-таки я не совсем понимаю, как эта бумажка оказалась под сейфом, как будто ее кто-то специально для нас подложил.
- Не для нас, но специально, - вдохновился Бонифаций озарившей его догадкой. - Здесь паркет просел - видите? - вот бумажку и положили, чтобы сейф не качался и по полу не стучал.
- Я понимаю, что пол кривой, но сейф - это не обеденный стол, чтобы его раскачивать, - возразил Федор.
- А что завуч был женщиной, забыли?
- Почему обязательно завуч?! - пожала плечами Маринка.
- Не знаю, кто: завуч, сторожиха или председательша родительского комитета, - но сейф как раз удобной высоты для амурных дел... Вот вам и раскачка!
- Преклоняюсь перед мощью вашего интеллекта, дорогой Бонифаций, - шутливо склонил голову Федор. - Если вы еще скажете, как проехать в 3-й Богородский переулок, то получите за ужином двойную порцию помидоров, аж две штуки!
- В 3-м я не бывал, а во 2-м мой приятель жил, - улыбнулся Бонифаций. - Мы с ним в его комнате лет тридцать назад машину времени построили.
- А где она сейчас? - заинтересовалась Маринка.
- Мы ее во время испытаний в двухтысячный год в автономном режиме отправили, так что, может быть, она нас там как раз и дожидается, - засмеялся Бонифаций.
- Ничего, подождет, - почти серьезно сказал Федор. - Поедем в 3-й.
На улице смеркалось: несмотря ни на что, Земля продолжала свое вращение точно по установленному графику, и все с тем же завидным постоянством Солнце садилось на западе, чтобы взойти на востоке... В 3-м Богородском переулке было, как и везде, безлюдно, только на одном из балконов белокирпичного пятиэтажного дома иссохшая бабушка-старушка поливала кактусы в фанерных ящиках. Федор заглушил мотор, чтобы лучше было слышно, и спросил без особых предисловий:
- Добрый вечер, мамаша, Веревкиных знаешь?
- Добрый вечер, - послышался ответ. - Заходите.
Все трое поднялись на второй этаж, в небольшую скромно обставленную однокомнатную квартирку.
- Вы и есть Веревкина? - спросил Бонифаций.
- Была ей когда-то, - вздохнула старушка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и старой, не старше семидесяти.
- А теперь? - открыла рот Маринка, ожидая услышать нечто особо интересное.
- Теперь Бесфамильная, как в девичестве.
- Без фамилии? - переспросил Федор для полной ясности.
- Зовут меня так, - терпеливо пояснила старушка. - Наталья Егоровна Бесфамильная.
- Вы нам и нужны, - сказал Федор. - Просто удивительно, как мы сразу на вас попали: мы ведь даже номера дома не знали.
- А больше и нет никого на всей улице, - улыбнулась Наталья Егоровна.
- Одна я одинешенька... И по какому вы ко мне делу будете?
- Да тут такая история... - замялся Федор.
- А вы, бабушка, телевизор смотрите? - пришла ему на помощь Маринка.
- Не приведи Господь! - отмахнулась Наталья Егоровна. Слышала я, если выключишь этого зверя сатанинского, то тебя заарестуют, так я его и не включаю... чтоб не выключать.
- Логично, - похвалил Бонифаций.
- Почему же вы из города не уходите? В деревне сейчас легче прожить, - сказал Федор.
- Не могу я уйти, - кротко ответила Наталья Егоровна и замолчала.
- Наверное, привыкли здесь? - участливо спросил Бонифаций.
- Не могу я, - вздохнула Наталья Егоровна. - Мальчик у меня пропал...
Вдруг он, сынок мой, домой придет, а меня нет... Боюсь, не разыщет, если уйду.
- Как же он пропал у вас?
- Ну... После обеда пошел во двор погулять, это накануне начала учебы было, в четвертый класс он перешел у меня, я ему еще форму новую на последние деньги купила, до сих пор в шкафу висит... Пошел во двор с ребятами поиграть, потом - на стройку... 12-этажный дом там тогда строили... Я-то не разрешала на стройку ему, а он с ребятами пошел... Повздорили они там или даже раздрались... Побежал Ванечка домой, но так до сих пор и не пришел...
- И никто его после этого не видел? - спросила Маринка.
- Нет, никто, - покачала головой Наталья Егоровна. Правда, одна у нас на работе сказала мне как бы по секрету, будто она Ваню моего в больнице для больших начальников видела... Она там уборщицей работала, а у нас подрабатывала... И якобы она видела, как Ваню в эту больницу привезли... У них там какой-то кремлевский начальник лежал, большая шишка, и ему кровь нужна была молодая, чтоб не помереть, вот сыночка моего и привезли, - рассказала Наталья Еговровна со странной дрожащей улыбкой. - Но я ей не поверила, потому что она вредная была, все мне завидовала, что у меня сыночек есть, хоть и без мужа, а она с мужем и никак родить не может... А потом она тоже пропала, это ее Бог наказал, чтобы глупостей про Ванечку не болтала.
- Спасибо вам, Наталья Егоровна, - поднялся Федор со стула.
- Может, чайку выпьете? Из зверобоя.
- Спасибо, бабушка, нам пора уже, - сказала Маринка.
- А вы зачем приходили-то? - спросила Наталья Егоровна, провожая гостей.
- Увидели человека на балконе и решили в гости зайти, сказал Бонифаций. - Не слишком много нас, людей, в городе осталось, чтобы мимо друг друга так просто проходить.
- А говорили, Веревкину искали... Но вы еще заходите, дорогу теперь знаете, я что-нибудь к чаю испеку.
- До свидания, бабушка, - поцеловала ее Маринка на прощанье.
Из дома вышли молча. "Все обсудим за ужином", - сказал Федор, как будто кто-то собирался что-то обсуждать на голодный желудок. Они проехали мимо злосчастного 12-этажного дома, ничем не отличавшегося от своих типовых собратьев, и уже через четверть часа сидели за тем же столом, за которым утром начинали расследование.
- Следствие зашло в тупик, - констатировал Бонифаций, задумчиво поглощая премиальный помидор. - Мальчик пропал, свидетель пропал... Все провалились сквозь землю!
- Завтра поедем во 2-й Богородский переулок за твоей машиной времени, - усмехнулся Федор. - Сами станем свидетелями.
- А это идея! - подпрыгнул на табурете Бонифаций.
- По-моему, тебе достаточно, - отодвинула от него Маринка бутылек с самогонкой.
- Вы меня не так поняли, - улыбнулся Бонифаций. - Я имел в виду не машину времени, а саму идею перенестись в прошлое, чтобы стать очевидцем происшествия.
- Как же ты перенесешься, Боня?! - покачала головой Маринка.
- Я вряд ли смогу перенестись, а Федор, вполне вероятно, сможет.
- Каким образом? - Федор посмотрел на Бонифация, как неуспевающий студент на свихнувшегося профессора.
- Дело в том, что у человека, находящегося длительное время в коматозном состоянии, накапливается мощный заряд неизрасходованной биоэнергии, поэтому среди бывших "комиков", как их называл мой приятель-медик, изложивший мне эту теорию, очень много экстрасенсов...
- А ты откуда знаешь, что я "комик"? - неприятно удивился Федор.
- Это я рассказала, - призналась Маринка.
- Ну-ну, продолжай, - сказал Федор Бонифацию.
- Так вот, у некоторых эта энергия настолько велика, что они могут отправить свой энергетический двойник в любую точку пространства и времени. Шанс, конечно, небольшой, но можно попробовать.
- А что для этого нужно?
- Абсолютно ничего, кроме энергии и желания.
- Если я туда и отправлюсь, то не как сторонний наблюдатель, а как активный участник событий, - твердо заявил Федор.
- Боюсь, что это вряд ли осуществимо.
- Почему?
- Выполненные вашим покорным слугой чисто теоретические расчеты показывают, что будущее очень трудно изменить путем вмешательства в прошлое. В долгосрочной перспективе будущее инвариантно: можно изменить "ближнее" будущее, но "дальнее" будущее останется прежним. Это все равно что поставить препятствие на пути ручья: вода обогнет препятствие и пойдет дальше по своему руслу. Есть еще такая поговорка: сколь веревочка ни вейся, все равно один конец. Можно изменить причину, но это еще не означает, что следствие тоже изменится.
- А если эту самую причину не изменить, а устранить?
- Если ты имеешь в виду физическое устранение, то это, несомненно, будет означать радикальное вмешательство, которое повлечет за собой далеко идущие последствия, но... неизвестно, будет ли это к лучшему...
- О чем это вы? - насторожилась Маринка.
- Да так... ученая беседа ни о чем, - успокоил ее Федор.
- Слушайте, ученые, вы что же, убить его хотите?!
- Кого? - Федор сделал вид, что не понял.
- Думаете, я совсем дурочка и ничего не понимаю?! разошлась Маринка. - А вы о матери его подумали? Так у нее хоть какая-то надежда есть...
- Никто об убийстве и не говорит, - сказал Федор, не глядя на Маринку. - И вообще, бесполезно что-то планировать на тридцать лет назад. Если я попаду в прошлое, то буду действовать там по обстоятельствам. Кстати, Бонифаций, сколько времени будет в моем распоряжении?
- Это зависит от запаса энергии, которым ты располагаешь, а поскольку он нам неизвестен, точно сказать нельзя. Может, его хватит на минуту, а может, и на час. В любом случае, тебе нужно будет торопиться.
- Все ясно. Отправляюсь прямо сейчас, пока не передумал, встал Федор из-за стола.
- Доешь хоть картошечку, - заволновалась Маринка.
- Вернусь - доем, - улыбнулся Федор. - Давай инструкции, Бонифаций!
- Какие тут инструкции... Просто зайди в темную комнату, прикрой дверь, чтобы не мешали посторонние звуки, устройся поудобнее на кровати, закрой глаза и представляй себе место и время, в котором хочешь оказаться.
- Ладно, я не прощаюсь, - Федор резко повернулся и удалился.
Он сделал все, как сказал Бонифаций, и, лежа на кровати поверх покрывала, рисовал в своем воображении недостроенный дом на углу 3-го Богородского переулка и улицы Александра Ульянова. "31 августа 1970 года, 31 августа 1970 года, 31 августа..." упорно повторял он про себя. Через некоторое время ему стало спокойно и радостно, будто кто-то огромный и всесильный взял его под свое покровительство, и он понял, что все будет так, как он захочет... В следующее мгновение он почувствовал легкий толчок из-под низа, будто его аккуратно пихнули в спину, и он медленно и плавно, как невесомый воздушный шарик, поднялся вверх, оставив свое тело на кровати. "Жаль, что я вижу себя только сверху, было бы интереснее посмотреть снизу", - подумал он, пролетая сквозь стену в другую комнату. Проплыв мимо безмолвно игравших в шашки Маринки и Бонифация, Федор вылетел в открытую форточку и стремительно взмыл ввысь, штопором ввинчиваясь в небесную твердь.
- Нисколько, - положил Бонифаций фотографию на стол.
- Ты что, Боня, отказываешься?! - удивилась Маринка.
- Да, я отказываюсь вычислять, - кивнул Бонифаций.
- Все ясно! - поднялся Федор из-за стола.
- Не горячитесь, господин портупей-юнкер, - хитро улыбнулся Бонифаций. - Ответ готов!
Маринка кивнула Федору с открытым ртом, мол, я ведь говорила, что он гений.
- Ну и?.. - спросил Федор недоверчиво.
- Юго-восточная сторона парка Сокольники! - победно выдал ответ Бонифаций. - Не верите?
- Я верю, но не понимаю, откуда такой быстрый ответ, сказал Федор. - Может, ты нам и имя мальчика скажешь, не сходя с места?!
- Мальчика я не припоминаю, хотя его лицо мне кажется знакомым, а вот ограду я как облупленную знаю: в детстве через нее в парк по выходным лазил, когда вход платным был.
- А что, такая ограда только с юго-восточной стороны есть? - спросил Федор, не до конца еще веря в столь быстрый успех.
- Да нет, но ты сам указал ориентиры... А кто сей отрок, взирающий на нас с фотографии?
- Ивашка-Барабашка, - сказала Маринка.
- Неужели, царевич? - искренне удивился Бонифаций.
- Этот снимок я сделал с экрана телевизора, - пояснил Федор.
- Любопытное явление! Было бы крайне интересно разгадать его природу.
- Я думаю, ключ к разгадке нужно искать в прошлом: не родился ведь Барабшкин царем... а может, и и Барабашкиным не родился, - сказал Федор.
- Действительно, кто сказал, что его зовут Барабашкиным? Он сам и сказал, - согласился Бонифаций.
- Поди проверь у него документы! - добавила Маринка.
- Вот я и предлагаю установить его личность, - подвел черту Федор. - Наверняка сохранились какие-то составленные на него документы, и где-то еще живут люди, знавшие его до прихода к власти, ведь каждый человек оставляет след...
- Если это действительно человек, - прибавила Маринка серьезно.
- Отбросим мистический подход как ненаучный, - отрубил Бонифаций. - Довольно мистики!
- Оставим этот академический спор, коллеги! - усмехнулся Федор. - Будем действовать эмпирическим путем... Бонифаций, сколько средних школ в округе этой самой юго-восточной стороны?
- Три, включая ту, в которой я учился.
- Отлично! Покажешь нам дорогу в ближайшую из двух других, а сам отправишься в родную "цитадель знаний". Мы за тобой потом заедем. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем оправиться и выходить на улицу... Отставить! Чуть было не забыл: Бонифаций, возьми фотографию - пригодится, когда будешь потрошить архивы.
Через десять или около того минут, высадив по дороге Бонифация, Федор с Маринкой разыскали вторую школу и поднялись по широкой лестнице с блестящими деревянными перилами, некогда отполированными съезжавшими по ним сорванцами, в кабинет директора. Там царил полный разгром: длинный директорский стол был перевернут, шкафы повалены на пол, классные журналы сожжены тут же на паркетном полу, а единственный сохранившийся на стене портрет - первого советского министра просвещения - нещадно разрисован жирным черным фломастером, так что вместо министра со стены лукаво смотрел упитанный усатый котяра.
- Мя-я-у! - раздалось вдруг.
- Ай! - вздрогнула стоявшая под портретом Маринка.
- Лучше отойди, а то на голову прыгнет - прическу испортит, - засмеялся Федор.
- Да ну тебя, Федька-редька! - шутливо обиделась Маринка. Пойду посмотрю в коридор, может, кошечку поймаю, я давно себе хотела...
Маринка вышла, а Федор принялся выгребать из шкафов сваленные в кучу бумаги. Видно, до него тут уже кто-то постарался, потому что ничего интереснее секретной инструкции Городского отдела народного образования "О проведении обязательного анонимного медицинского осмотра учащихся-девочек 8-10-х классов средних школ г. Москвы" найти не удалось. Можно было уезжать, но Маринка куда-то запропастилась. Федор обошел коридоры на всех четырех этажах - нигде ее не было. "Маринка!" - крикнул он в лестничный пролет. В ответ раздалось мяуканье, но мяукал явно человек, а не кошка. Федор снял с предохранителя автомат и, держа его наизготове, поднялся на второй этаж. "Маринка!" - крикнул он в гулкую пустоту длинного коридора. "Мяу!" - послышался басистый мужской голос из-за закрытой двери одного из классов. Федор пальнул одиночным вверх для острастки и сквозь снег осыпающейся с потолка побелки подскочил к двери, распластавшись вдоль стены на тот случай, если через дверь будут стрелять.
- Эй, контра, бросай оружие, если не хочешь, чтобы мы разрисовали бритвой твою бабу! - донесся из-за двери тот же басистый голос, временами переходивший в фальцет: очевидно, он принадлежал подростку. - А ну, мяукни.
Послышался сдавленный маринкин крик.
- Просунь автомат в дырку, и без шуток! - приказал тот же голос.
Делать было нечего: Федор просунул автомат в широкую дырку в нижней части фанерной двери.
- Теперь пистолет! - последовал очередной приказ.
"Вот кретин, кобуру нацепил!" - обругав себя, Федор вынул из кармана галифе пистолет и бросил в ту же дыру. В дверном замке клацнул ключ, и раздался крик: "Заходи!" Федор пнул дверь ногой и вошел в комнату: парты в ней были сдвинуты в один угол, и на ближайшей из них сидела Маринка со связанными руками; рядом с ней стоял, поигрывая опасной бритвой в длинной руке, высокий прыщавый парень, а по бокам - угловатый мальчонка с пистолетом и рыжий верзила с автоматом, все трое - не старше пятнадцати. В дальнем, свободном, углу, сидели, сбившись в кучку, ребятишки лет семи-восьми, а среди них - худенькая девушка лет двадцати с небольшим, очевидно, бывшая учительница.
- Руки подними! - скомандовал рыжий. - Ты чего здесь вынюхивал?
- Да не контрик он, а подпольщик переодетый, мы тут одного мальчика искали! - закричала Маринка со слезами на глазах.
- Знаем мы таких подпольщиков! - зло усмехнулся рыжий. Один такой меня уже как-то привел в "штаб вооруженного восстания": до сих пор кровью харкаю... но и он в земле лежит. Может, вы меня искали? Только я вам не "мальчик"!
- Не контрик он! - снова закричала Маринка, обращаясь на этот раз к угрюмо молчавшей девушке как ко взрослому человеку.
Девушка побледнела и напряглась, но с ее задрожавших губ так и не слетело ни единого слова.
- Ольга Дмитриевна сказала "в расход", - бесстрастно пояснил рыжий.
- Как в расход? Как в расход! - вскочила с парты Маринка. Живого человека?!
- Сидеть! - схватил ее прыщавый за волосы.
- А ты, дядя, что молчишь? - робко спросил мальчонка с пистолетом.
Федор ничего не ответил - доказывать, что он "свой", было бессмысленно, да и сам виноват: влез в шкуру контрика - вот и расплачивайся за все контриковские дела. Кроме того, им завладела странная апатия, полное пренебрежение к собственной судьбе, и на все происходящее вокруг него он взирал с чувством отстраненности и легкого недоумения, как если бы он был зрителем, неожиданно для себя очутившимся на сцене в роли недостающего для кульминации представления героя. Смерти он не боялся. (Смерть? Это вон та закутанная в белую простыню тщедушная старушка с намазанным мелом лицом, прячущаяся за кулисами в ожидании своего выхода на сцену?!) Он боялся лишь того, что с ним случится припадок, как в маринкином доме, и он превратится в отвратительного монстра, рвущего всех на куски, чтобы лакнуть из лужи теплой крови... Да и пацанов было жаль, хоть и наглые не по годам ребята.
- Нашел тоже "дядю"! - усмехнулся рыжий. - Давай на выход, - мотнул он автоматным стволом, показывая Федору на дверь.
- Прощай, Маринка! - помахал Федор рукой, словно перед отправлением не в мир иной, а в длительную командировку.
В ответ послышалось лишь рыдание. Рыжий верзила и угловатый мальчонка вывели Федора в дальний угол школьного двора, заваленный ржавым железом. "Все ненужное на слом - соберем металлолом!" - вспомнился Федору старый школьный лозунг.
- Эй, молодогвардейцы, мне хоть могила полагается? крикнул Федор.
- А ты чего веселишься?! - заволновался рыжий.
- День сегодня хороший, - посмотрел Федор в синее небо без единого облачка.
- Тащи лопату, Букварь! - распорядился рыжий.
"Букварь" быстро разыскал лопату в кабинете трудового воспитания, и Федор принялся копать где помягче, осторожно вываливая на траву вместе с грунтом красных дождевых червей: им, наверное, тоже жить хочется.
- Привет землекопам! - раздался за спиной голос Бонифация.
- А ты кто такой? - беспокойно спросил рыжий, переводя дуло автомата с Федора на Бонифация, державшего по мышкой широкую доску.
- Ты, пацан, еще в коленках слаб меня на "ты" называть, неожиданно для Федора заявил астроном-любитель. - Документы у него проверяли?
- Мне на его документы насрать большую кучу! - сплюнул рыжий под ноги Бонифацию.
- Караськин, прекрати грубить и сейчас же проверь документы! - донесся из окна второго этажа слабый, но строгий окрик Ольги Дмитриевны.
- Действуй, Букварь, - сказал рыжий, поморщившись, как от зубной боли.
Не выпуская из рук пистолета - ценная игрушка! - мальчонка просунул тонкую руку во внутренний карман контриковского кителя и выудил оттуда книжицу в черной картонной обложке.
- Волобуев Степан Трофимович, - объявил он, полистав книжицу.
- Да что ты мне фамилию говоришь, шиза! - разозлился рыжий. - На фотографию смотри: похож или нет?
- У того рожа толще... и старее, - всмотрелся мальчонка.
- Что же ты молчал, как рыба об лед?! - заорал рыжий на Федора, явно досадуя на то, что не получится выстрелить из автомата.
- Забыл про документы, - вздохнул Федор.
- Ты, может, еще извиняться перед этими сопляками будешь?! - удивился Бонифаций.
- Никто ни перед кем извиняться не будет, - твердо сказал Федор, вновь обретая утерянный на время командирский голос, потому что никто не виноват, просто времена такие... лихие.
- Лихолетье, - согласился Бонифаций.
- А вы, мужики, поразборчивее будьте и горячки не порите, Федор стянул с себя через голову китель вместе с портупеей и бросил в свежевырытую могилу. - Пусть меня лучше контрики к стенке поставят, хоть умру с честью. Пошли, Бонифаций!
Федор забрал у сникших пацанов оружие, и они с Бонифацием обогнули школу и вышли к парадному входу, где их поджидала Маринка.
- Живой! - бросилась она Федору на шею.
- Он у тебя пуленепробиваемый, - улыбнулся Бонифаций, - его можно одевать на себя вместо свинцового жилета.
- Хорошо ты с ними поговорил, спасибо, что выручил, сказал Федор.
- Мне это ничего не стоило при моем богатом опыте общения с детьми: когда-то я подрабатывал в профессионально-техническом училище преподавателем... Помнишь, Марина?
- Как не помнить, - засмеялась Маринка, - два раза в неделю то с подбитым глазом, то с засосом на шее приходил.
- Маринка, не утрируй! - шутливо погрозил ей пальцем Бонифаций.
- Слушай, Бонифаций, а что это у тебя за доска? - спросил Федор, когда они подошли к мотоциклу.
- Крышка от парты, - Бонифаций поставил доску на тротуар. На ней нацарапана гвоздем "уфомка".
- Что?? - переспросили Федор и Маринка в один голос.
- Универсальная формула организации материи, которую я вывел в конце десятого класса и всю остальную жизнь тщетно пытался вспомнить... Чепуха, конечно, но занимательно. А тут захожу в физический кабинет, сажусь за свою парту - она, родимая, прямо на меня смотрит, - Бонифаций шутливо чмокнул губами доску. - Только вот не знаю теперь, куда ее деть...
- Да-а-а, - протянул Федор насмешливо-озадаченно, - с такой громоздкой формулой далеко не уедешь, да и сопротивление воздуха в ней не учтено... Что ни говори, а это не "Формула-1"!
- Заначь в кустах, - посоветовала Маринка.
- А как насчет интересующего нас лица? - спросил Федор.
- Ничего не обнаружил: все бумаги кто-то уже забрал, ответил Бонифаций, аккуратно приставляя доску к школьной ограде.
- Хотел бы я знать, кому они понадобились, - озадаченно произнес Федор. - Ладно, поехали пока в третью школу.
- В принципе, можно и не ездить, потому что она недавно сгорела, одни черные стены остались.
- Посмотрим, - закричал Федор, с ревом выжимая газ.
Школа и правда погорела, но только в верхней своей части, а дальше помешал, по словам Бонифация, внезапно хлынувший проливной дождь. Оставалась слабая надежда на то, что директорская канцелярия не пострадала, но эта надежда не оправдалась: в пыльной золе удалось раскопать лишь стальные кубки межрайонной спартакиады. Они уже собрались уходить, когда Бонифаций заметил в углу изрядно закопченный несгораемый сейф с торчащим из дверцы ключом.
- Нутром чую: что-то в нем есть интересное, - Федор опустился на колени и чуть ли не засунул голову в сейф, но его ожидало очередное разочарование... Вместо важных документов он обнаружил в темноте железного ящика пустую бутылку из-под коньяка "Наполеон" и питейный сервиз на две персоны - две стопочки-наперстка.
- Видно, директор школы был мужчина, - применила Маринка на практике дедуктивный метод Шерлока Холмса.
- Причем пьющий, - уточнил ее "догадку" Федор.
- А завуч был слабого пола, - внес Бонифаций свою лепту в расследование.
- Почему? - удивилась Маринка.
- Ну это же элементарно, коллега, - пожал плечами Бонифаций, извлекая из сейфа пачку презервативов. Производство Баковской фабрики резиновых изделий, цена 4 коп. Теперь мы все выяснили и можем спокойно возвращаться в исходную точку.
- Но хоть что-то должно отыскаться! - Федор с досады схватился за заднюю стенку сейфа, чтобы перевернуть его, но это не так-то просто было сделать...
- Смотри, штаны не порви, - засмеялась Маринка.
- Стойте, там что-то есть! - воскликнул Бонифаций.
- Где, в штанах? - пуще прежнего захохотала Маринка.
- Под углом сейфа... Подержи еще секунду, Федя, - Бонифаций вытащил из-под сейфа сложенную в несколько раз обгорелую бумажку. - Майна!
Федор опустил сейф, и все трое принялись рассматривать находку.
- ...здрав... пре... рение... оно... вья, - прочитал Бонифаций на полуистлевшей бумажке.
Федор задумался, наморщив лоб, но тут же лицо его прояснилось, и он стукнул себя кулаком по лбу:
- Минздрав СССР предупреждает, - начал он.
- ...курение опасно для вашего здоровья! - закончили все хором.
- А какие это сигареты? - спросила Маринка. - А ну, Боня, разверни... Ой, вижу: кобыла с крыльями!
- Это "Пегас", - сказал Федор.
Ломкие бумажные клочки осыпались на пол, и под ними показалась серебристая фольговая обертка с прожженной полосой на сгибе. Бонифаций развернул сложенную пакетиком фольгу, и из нее выпала на поверхность сейфа туго свернутая бумажка. Бонифаций осторожно распрямил многочисленные сгибы на желтой бумаге, опаленной жаром пламени, и взорам неутомимых следопытов предстал портрет Царя в детские годы.
- У меня в кармане точно такая же фотография, - поднес Федор руку к майке. - Зараза, выбросил вместе с кителем!
- Не беда, - Бонифаций вынул из своего кармана фотографию, выданную ему Федором перед отправлением на поиски. - Да, действительно, снимки лица идентичны, но фон разный: на этой бумажке он просто белый... Но давайте прочтем, что написано под фотографией.
- Читай вслух как самый грамотный, - сказала Маринка.
- "Разыскивается пропавший без вести Ваня (Иван Ильич) Веревкин, 1960 года рождения, проживавший в г. Москве в 3-м Богородском переулке. 31 августа 1970 года около полудня Ваня вышел из дома поиграть во дворе. В последний раз его видели в четыре часа вечера возле строящегося дома на углу 3-го Богородского переулка и ул. Александра Ульянова. На нем были синие шорты от летней пионерской парадной формы и рубашка в мелкую голубую клетку. Всем, кто видел Ваню Веревкина после четырех часов вечера 31 августа 1970 года или знает о его местонахождении в настоящее время, просьба обратиться в ближайшее отделение милиции или опорный пункт охраны общественного порядка". Дальше перечисляются приметы, но мы их и так знаем.
- Все оказалось так просто, что даже не верится: сразу тебе и фамилия, и адрес, - сказал Федор.
- Как это просто?! - удивилась Маринка. - Три школы объездили, тебя шпана чуть не кокнула!
- К тому же мы получили ответ с одним неизвестным: куда пропал Ваня Веревкин? - поддержал ее Бонифаций.
- И все-таки я не совсем понимаю, как эта бумажка оказалась под сейфом, как будто ее кто-то специально для нас подложил.
- Не для нас, но специально, - вдохновился Бонифаций озарившей его догадкой. - Здесь паркет просел - видите? - вот бумажку и положили, чтобы сейф не качался и по полу не стучал.
- Я понимаю, что пол кривой, но сейф - это не обеденный стол, чтобы его раскачивать, - возразил Федор.
- А что завуч был женщиной, забыли?
- Почему обязательно завуч?! - пожала плечами Маринка.
- Не знаю, кто: завуч, сторожиха или председательша родительского комитета, - но сейф как раз удобной высоты для амурных дел... Вот вам и раскачка!
- Преклоняюсь перед мощью вашего интеллекта, дорогой Бонифаций, - шутливо склонил голову Федор. - Если вы еще скажете, как проехать в 3-й Богородский переулок, то получите за ужином двойную порцию помидоров, аж две штуки!
- В 3-м я не бывал, а во 2-м мой приятель жил, - улыбнулся Бонифаций. - Мы с ним в его комнате лет тридцать назад машину времени построили.
- А где она сейчас? - заинтересовалась Маринка.
- Мы ее во время испытаний в двухтысячный год в автономном режиме отправили, так что, может быть, она нас там как раз и дожидается, - засмеялся Бонифаций.
- Ничего, подождет, - почти серьезно сказал Федор. - Поедем в 3-й.
На улице смеркалось: несмотря ни на что, Земля продолжала свое вращение точно по установленному графику, и все с тем же завидным постоянством Солнце садилось на западе, чтобы взойти на востоке... В 3-м Богородском переулке было, как и везде, безлюдно, только на одном из балконов белокирпичного пятиэтажного дома иссохшая бабушка-старушка поливала кактусы в фанерных ящиках. Федор заглушил мотор, чтобы лучше было слышно, и спросил без особых предисловий:
- Добрый вечер, мамаша, Веревкиных знаешь?
- Добрый вечер, - послышался ответ. - Заходите.
Все трое поднялись на второй этаж, в небольшую скромно обставленную однокомнатную квартирку.
- Вы и есть Веревкина? - спросил Бонифаций.
- Была ей когда-то, - вздохнула старушка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и старой, не старше семидесяти.
- А теперь? - открыла рот Маринка, ожидая услышать нечто особо интересное.
- Теперь Бесфамильная, как в девичестве.
- Без фамилии? - переспросил Федор для полной ясности.
- Зовут меня так, - терпеливо пояснила старушка. - Наталья Егоровна Бесфамильная.
- Вы нам и нужны, - сказал Федор. - Просто удивительно, как мы сразу на вас попали: мы ведь даже номера дома не знали.
- А больше и нет никого на всей улице, - улыбнулась Наталья Егоровна.
- Одна я одинешенька... И по какому вы ко мне делу будете?
- Да тут такая история... - замялся Федор.
- А вы, бабушка, телевизор смотрите? - пришла ему на помощь Маринка.
- Не приведи Господь! - отмахнулась Наталья Егоровна. Слышала я, если выключишь этого зверя сатанинского, то тебя заарестуют, так я его и не включаю... чтоб не выключать.
- Логично, - похвалил Бонифаций.
- Почему же вы из города не уходите? В деревне сейчас легче прожить, - сказал Федор.
- Не могу я уйти, - кротко ответила Наталья Егоровна и замолчала.
- Наверное, привыкли здесь? - участливо спросил Бонифаций.
- Не могу я, - вздохнула Наталья Егоровна. - Мальчик у меня пропал...
Вдруг он, сынок мой, домой придет, а меня нет... Боюсь, не разыщет, если уйду.
- Как же он пропал у вас?
- Ну... После обеда пошел во двор погулять, это накануне начала учебы было, в четвертый класс он перешел у меня, я ему еще форму новую на последние деньги купила, до сих пор в шкафу висит... Пошел во двор с ребятами поиграть, потом - на стройку... 12-этажный дом там тогда строили... Я-то не разрешала на стройку ему, а он с ребятами пошел... Повздорили они там или даже раздрались... Побежал Ванечка домой, но так до сих пор и не пришел...
- И никто его после этого не видел? - спросила Маринка.
- Нет, никто, - покачала головой Наталья Егоровна. Правда, одна у нас на работе сказала мне как бы по секрету, будто она Ваню моего в больнице для больших начальников видела... Она там уборщицей работала, а у нас подрабатывала... И якобы она видела, как Ваню в эту больницу привезли... У них там какой-то кремлевский начальник лежал, большая шишка, и ему кровь нужна была молодая, чтоб не помереть, вот сыночка моего и привезли, - рассказала Наталья Еговровна со странной дрожащей улыбкой. - Но я ей не поверила, потому что она вредная была, все мне завидовала, что у меня сыночек есть, хоть и без мужа, а она с мужем и никак родить не может... А потом она тоже пропала, это ее Бог наказал, чтобы глупостей про Ванечку не болтала.
- Спасибо вам, Наталья Егоровна, - поднялся Федор со стула.
- Может, чайку выпьете? Из зверобоя.
- Спасибо, бабушка, нам пора уже, - сказала Маринка.
- А вы зачем приходили-то? - спросила Наталья Егоровна, провожая гостей.
- Увидели человека на балконе и решили в гости зайти, сказал Бонифаций. - Не слишком много нас, людей, в городе осталось, чтобы мимо друг друга так просто проходить.
- А говорили, Веревкину искали... Но вы еще заходите, дорогу теперь знаете, я что-нибудь к чаю испеку.
- До свидания, бабушка, - поцеловала ее Маринка на прощанье.
Из дома вышли молча. "Все обсудим за ужином", - сказал Федор, как будто кто-то собирался что-то обсуждать на голодный желудок. Они проехали мимо злосчастного 12-этажного дома, ничем не отличавшегося от своих типовых собратьев, и уже через четверть часа сидели за тем же столом, за которым утром начинали расследование.
- Следствие зашло в тупик, - констатировал Бонифаций, задумчиво поглощая премиальный помидор. - Мальчик пропал, свидетель пропал... Все провалились сквозь землю!
- Завтра поедем во 2-й Богородский переулок за твоей машиной времени, - усмехнулся Федор. - Сами станем свидетелями.
- А это идея! - подпрыгнул на табурете Бонифаций.
- По-моему, тебе достаточно, - отодвинула от него Маринка бутылек с самогонкой.
- Вы меня не так поняли, - улыбнулся Бонифаций. - Я имел в виду не машину времени, а саму идею перенестись в прошлое, чтобы стать очевидцем происшествия.
- Как же ты перенесешься, Боня?! - покачала головой Маринка.
- Я вряд ли смогу перенестись, а Федор, вполне вероятно, сможет.
- Каким образом? - Федор посмотрел на Бонифация, как неуспевающий студент на свихнувшегося профессора.
- Дело в том, что у человека, находящегося длительное время в коматозном состоянии, накапливается мощный заряд неизрасходованной биоэнергии, поэтому среди бывших "комиков", как их называл мой приятель-медик, изложивший мне эту теорию, очень много экстрасенсов...
- А ты откуда знаешь, что я "комик"? - неприятно удивился Федор.
- Это я рассказала, - призналась Маринка.
- Ну-ну, продолжай, - сказал Федор Бонифацию.
- Так вот, у некоторых эта энергия настолько велика, что они могут отправить свой энергетический двойник в любую точку пространства и времени. Шанс, конечно, небольшой, но можно попробовать.
- А что для этого нужно?
- Абсолютно ничего, кроме энергии и желания.
- Если я туда и отправлюсь, то не как сторонний наблюдатель, а как активный участник событий, - твердо заявил Федор.
- Боюсь, что это вряд ли осуществимо.
- Почему?
- Выполненные вашим покорным слугой чисто теоретические расчеты показывают, что будущее очень трудно изменить путем вмешательства в прошлое. В долгосрочной перспективе будущее инвариантно: можно изменить "ближнее" будущее, но "дальнее" будущее останется прежним. Это все равно что поставить препятствие на пути ручья: вода обогнет препятствие и пойдет дальше по своему руслу. Есть еще такая поговорка: сколь веревочка ни вейся, все равно один конец. Можно изменить причину, но это еще не означает, что следствие тоже изменится.
- А если эту самую причину не изменить, а устранить?
- Если ты имеешь в виду физическое устранение, то это, несомненно, будет означать радикальное вмешательство, которое повлечет за собой далеко идущие последствия, но... неизвестно, будет ли это к лучшему...
- О чем это вы? - насторожилась Маринка.
- Да так... ученая беседа ни о чем, - успокоил ее Федор.
- Слушайте, ученые, вы что же, убить его хотите?!
- Кого? - Федор сделал вид, что не понял.
- Думаете, я совсем дурочка и ничего не понимаю?! разошлась Маринка. - А вы о матери его подумали? Так у нее хоть какая-то надежда есть...
- Никто об убийстве и не говорит, - сказал Федор, не глядя на Маринку. - И вообще, бесполезно что-то планировать на тридцать лет назад. Если я попаду в прошлое, то буду действовать там по обстоятельствам. Кстати, Бонифаций, сколько времени будет в моем распоряжении?
- Это зависит от запаса энергии, которым ты располагаешь, а поскольку он нам неизвестен, точно сказать нельзя. Может, его хватит на минуту, а может, и на час. В любом случае, тебе нужно будет торопиться.
- Все ясно. Отправляюсь прямо сейчас, пока не передумал, встал Федор из-за стола.
- Доешь хоть картошечку, - заволновалась Маринка.
- Вернусь - доем, - улыбнулся Федор. - Давай инструкции, Бонифаций!
- Какие тут инструкции... Просто зайди в темную комнату, прикрой дверь, чтобы не мешали посторонние звуки, устройся поудобнее на кровати, закрой глаза и представляй себе место и время, в котором хочешь оказаться.
- Ладно, я не прощаюсь, - Федор резко повернулся и удалился.
Он сделал все, как сказал Бонифаций, и, лежа на кровати поверх покрывала, рисовал в своем воображении недостроенный дом на углу 3-го Богородского переулка и улицы Александра Ульянова. "31 августа 1970 года, 31 августа 1970 года, 31 августа..." упорно повторял он про себя. Через некоторое время ему стало спокойно и радостно, будто кто-то огромный и всесильный взял его под свое покровительство, и он понял, что все будет так, как он захочет... В следующее мгновение он почувствовал легкий толчок из-под низа, будто его аккуратно пихнули в спину, и он медленно и плавно, как невесомый воздушный шарик, поднялся вверх, оставив свое тело на кровати. "Жаль, что я вижу себя только сверху, было бы интереснее посмотреть снизу", - подумал он, пролетая сквозь стену в другую комнату. Проплыв мимо безмолвно игравших в шашки Маринки и Бонифация, Федор вылетел в открытую форточку и стремительно взмыл ввысь, штопором ввинчиваясь в небесную твердь.