Роман Артемьев. Толстый демон

   Последние слова прозвучали через силу, сестра буквально заставляла себя держать глаза открытыми. Олег понял, что проще дать ей выспаться, чтобы продолжить расспросы завтра, и решительно встал:
   – Спи давай. Завтра договорим.
   – Завтра с утра я уезжаю. – Настя тем не менее улеглась на кровать, обхватив руками подушку.
   – Я отвезу, время будет. Спи.
   Мужчина вышел на крыльцо, закурил. Рядом тенью возник Джек, сунул голову в поисках ласки. О том, как сегодня рычал на старшего, на человека, на вожака, пес уже не помнил. Олег погладил собаку, завидуя ее простому и понятному миру.
   Той ночью он так и не смог заснуть.
 
   С тех пор как в умах людей зародилась идея существования Единого Бога, позиции дханнов как высочайших властителей непоправимо пошатнулись. Для язычников они были богами со всеми вытекающими отсюда приятными последствиями вроде власти, поклонения, возможности использовать для своих нужд героев и прочих полезных бонусов. Дханны даровали дожди или сушь, победу в бою и хороший приплод у животных, лечили больных и проклинали врагов. Магов, сравнимых с ними по возможностям, тогда не рождалось. У смертных женщин появлялись на свет дети-полукровки, которые почитались героями, совершающими всякие сомнительные подвиги благодаря генам отцов. Но постепенно смертные начали задумываться: с чего это мы называем вон того парня богом? Вино пьет? Пьет. За нашими бабами волочится? Еще как. Глупости делает? А то! Филопемен с соседней улицы у него восемь оболов в кости выиграл вчера.
   Так, может, он и не бог вовсе?
   Постепенно мыслители приходили к выводу, что для божественности одних только храмов со статуями и клиром верных слуг-жрецов недостаточно. Высшее существо должно выглядеть и действовать как-то иначе. Инициативу отдельных философов поддержали правители смертных, не желающие делиться властью, с энтузиазмом прислушались к новым веяниям формирующиеся объединения магов. Последние тоже не желали находиться на вторых ролях, кроме того, они лучше понимали чуждую природу «господ» и действовали из идеологических посылок. Лозунга «людское – людям, долой иных» никто не формулировал, но настроения такие витали.
   Одним словом, смертные дружно решили, что без дханнов они проживут.
   Основали Заволочский скит давно, еще до окончательного утверждения христианства на Руси. Православная церковь нуждалась в укрепленной цитадели для подготовки борцов со служителями демонов, ей требовался форпост и хранилище знаний одновременно. Первый укрепленный скит появился в Киеве, затем, по мере возрастания влияния верующих в Распятого, воины-чернецы строили другие, укрытые от сторонних глаз, убежища. Ни самих монастырей, ни их обитателей никогда не было много. Отсюда монахи уходили в походы, сюда же возвращались с победой или с поражениями, даже тогда приобретая бесценный опыт и залечивая полученные раны. Из всех монастырей-убежищ, основанных в домонгольские времена, к двадцать первому веку уцелел только крупнейший, расположенный под Владимиром. Остальные были либо уничтожены дханнами, либо погибли из-за действий людских правителей.
   Скит верой и правдой служил сначала Константинопольскому, потом Московскому патриархатам, исправно борясь с чародейскими ересями на окормляемой ими территории. Укрепленный, фактически автономный с точки зрения обеспечения, управляемый жесткой волей отца-епископа, он благополучно пережил революцию, сталинскую коллективизацию, войну и по сей день успешно противостоял жизненным невзгодам. Благодаря заключенному с Домом Поющего Зверя вечному миру чернецы получили больше возможностей для борьбы с непредсказуемой отечественной элитой и приходящими извне веяниями. Например, зачистку Германии в сорок пятом году от расплодившихся последствий деятельности черных магов, собранных Гитлером по всему миру, проводили именно православные монахи. Однако если прежде отношения святых отцов с отечественными магами строились по простой схеме: донос – проверка – скит – по обстоятельствам, от Сибири до плахи, – то после подписания Соглашения приходилось действовать иначе. Дханны пусть не всегда, но защищали ведающих, теперь всякий факт совершения преступления следовало сначала доказать, а только потом тащить обвиняемого на допрос. Причем понятие «допустимого вреда» обеими сторонами толковалось более чем по-разному. Для демона, родившегося месяца за четыре до Будды, убийство оскорбителя почиталось делом обычным и само собой разумеющимся. Монахи думали иначе.
   Оттого-то и было заключено компромиссное Соглашение, ставившее целью четко определить новые правила игры. Следили за его выполнением тщательно, причем как чернецы, так и дханны, коих сложившаяся ситуация более чем устраивала. Теперь могущественные могли почти в открытую – предпринимая элементарные меры по обману простых людей – практиковать магию, не опасаясь визита пылающих гневом праведников, своим появлением нарушающих сложный ритуал и рушащих хрупкие, тонкие расчеты-построения. Ну а для того чтобы демоны не распоясались окончательно, к тем из них, кто жил среди людей, вполне официально приставляли наблюдателей.
   Так, на всякий случай.
 
   Отец Николай помахал рукой вслед уходящему старенькому «фордику», принадлежащему местной епархии. Машина увозила в Москву бывшего настоятеля церкви святого благоверного князя Александра Невского, с тревогой выглядывавшего в окно на задней дверце с лицом человека, сомневающегося, правильно ли он поступает. Очень уж необычно выглядели и вели себя сменщики.
   Новый батюшка, мягко ступая, зашел внутрь церкви и еле заметно выдохнул. Его нервировало слишком долгое пребывание на открытом пространстве. Кое-кто посчитал бы привычку подпирать спиной стены фобией, но святой отец, с первой чеченской ненавидевший снайперов, думал иначе. Только с Божьей помощью от них, тварей, спасался. Поэтому с некоторых пор он полюбил маленькие, уютные помещения с узкими оконцами, желательно забранными пуленепробиваемым стеклом. Кстати сказать, не забыть бы и здесь вставить такие.
   – Ты уверен, что эта штука держится именно так? – поинтересовался дьякон, недоверчиво рассматривавший перепутавшиеся цепочки кадила.
   – Уверен. – Отец Николай принялся приводить предмет культа в порядок. – Привыкай, брат Елпидифор, тебе им частенько размахивать придется.
   До недавнего времени оба святых воина в службах участвовали исключительно в роли наблюдателей. По дарованной аж патриархом Иовом грамоте братия, вступавшая в прямое боестолкновение с бесовскими слугами, жила и действовала по особому уставу. Поэтому и священник, и диакон не просто забыли – они банально не знали многого, общеизвестного с точки зрения даже обычного воцерковленного человека. Прежде они занимались совсем другими вещами.
   Елпидифор словно бы случайно стрельнул глазами по сторонам, убедился, что посторонних нет, но на всякий случай наклонился к напарнику поближе:
   – Мозг, ко мне пристала какая-то странная бабка, точно ненормальная. Она утверждает, что я должен стрескать все причастие, оставшееся после сегодняшнего.
   – Не стрескать, – поправил опытный товарищ, – а съесть. Она правду сказала. Кагор и Причастие есть кровь и плоть Христовы, их в мусор не выбрасывают.
   – Мне столько не выпить, – прикинул диакон.
   – Пить никто и не заставляет, лишь бы не испортилось, – успокоил его Николай и тут же добил: – А вот если капелька кагора упадет на пол, то твоя прямая обязанность заключается в том, чтобы встать на коленки и с пола ее языком слизнуть. Это не шутка, говорю сразу.
   – Финиш…
   Назначение наблюдателями для обоих являлось почетной ссылкой. До недавнего времени отец Николай – кстати сказать, с легкостью откликавшийся на кличку Мозг – и его помощник состояли в иной ветви организации, занимавшейся не налаживанием контактов с магами, а вовсе даже наоборот. Иными словами, являлись карающим мечом церкви в исконном смысле этого понятия. Ловили колдунов, охотились за ведьмами, исторгали призванных недоучками духов и упокаивали воскрешенную злокозненными некромантами нежить. Вместе с самими воскресителями упокаивали. Однажды, о чем очень не любили вспоминать, схватились с дханном. Но недавно проштрафились – и теперь вынужденно обживали новое место службы и привыкали к непривычным обязанностям.
   У напарника, Елпидифора, тоже имелась кличка. Которую в силу причин очевидных близкие использовали чаще, чем имя. И раз отца Николая еще со времен учебы в Рязанском воздушно-десантном называли Мозгом за склонность к аналитической работе, то вполне естественно, что его лучшего друга и помощника начали называть Боди. То есть «тело» в переводе с языка аглицких еретиков.
   – Может, все-таки не надо? – Мысли диакона крутились вокруг услышанных откровений.
   – Надо, Боди, надо. Православная церковь издревле сильна традициями и подвижничеством.
   Вообще-то говоря, диаконом Елпидифор являлся исключительно на словах. Он даже пострига не принял, если честно. Постоянные обитатели Заволочского скита – и других подобных ему убежищ – четко делились на две группы, обладавшие собственными правами и обязанностями. Во главе иерархии стояли священники, причем монахи, соблюдавшие все общепринятые обеты. Отец Николай не мог жениться, не мог владеть собственным имуществом, за исключением минимально необходимого, и не имел права прикасаться к оружию. Последнее требование служило основанием для особого недовольства данного конкретно взятого пастыря. В отличие от католиков, утверждавших, что священнослужитель не должен проливать кровь, и потому гвоздивших еретиков булавой или сжигавших ведьм на кострах, православная церковь в этом вопросе придерживалась более жесткой позиции. Либо ты служишь Богу – либо берешь в руки меч.
   Поэтому монахи скитов при столкновениях с магами полагались не на сталь или свинец, а на Слово и на дарованные Господом способности. Которые, между прочим, многого стоят. Силовую же поддержку осуществляли церковнослужители-миряне, такие, как Боди. Они далеко не всегда являлись носителями магической силы, зато могли похвастаться бурной судьбой и умением метко стрелять, работать со взрывчаткой, драться голыми руками и делать прочие вещи, малосовместимые с духовным саном. Но поскольку служили они Богу все-таки активнее прочих, то при необходимости могли крестить, входить в алтарь и совершать некоторые иные таинства. Внутренние уложения позволяли им в особых случаях даже исполнять роль диакона, что вообще-то является церковным бесчинством. Прошлое у друга и напарника Мозга было бурным, вспоминать он о нем не любил, после святого крещения отказываясь называться старым именем, несмотря на некоторую неблагозвучность нового.
   – Там вроде пришли данные по нашему подопечному, – решил не думать о грустном Боди. – Смотреть будешь?
   – Пошли, – согласился Мозг. – Познакомимся с объектом.
   В маленькой каморке священник уселся за стол, открыл крышку ноутбука, скачал из почты нужный файл и принялся вслух читать. Пристроившийся на жестком стуле Боди слушал и комментировал.
   – Ассомбаэль дар Велус дар Тха, сын Дарвала дар Велус и Тиннары дар Морикат дар Табит из Дома Феникса.
   – Оба сильные стихийники. Интересно, сынок в кого удался?
   – Про детство ничего не написано, в поле нашего зрения попал два года назад.
   – Молодой, значит. Только-только первую инициацию перепрыгнул.
   – Много путешествовал… – Священник подвигал мышкой, недоверчиво хмыкнул. – Объездил половину мира. У парня просто какая-то тяга к неприятностям. Четыре столкновения с католиками, в США его местные колдуны чуть не зарезали… подозревается в убийстве мастера ложи Истинного Света. Помнишь недавнюю драку над Атлантикой? Тоже каким-то боком причастен.
   – Шустрый малый.
   – По картотекам Интерпола проходит как специалист в области сложных органических наркотиков и ядов, но это понятно. Периодически выпадает из поля зрения, слежка не дает результатов, в том числе и наша… Ты почитай потом подробнее, здесь интересные вещи написаны.
   – Успею, – помотал головой Боди. – Мне еще связи с окрестными бабками устанавливать и наблюдателей вербовать. Еще есть что полезное?
   – Склонность к алхимии и оборотничеству.
   – Бред, – категорически заявил друг. – Демоны алхимиков презирают.
   – Здесь так написано. И кое-что непонятно: если есть тяга к трансформе тела, то зачем такой облик? Глянь, как он выглядит!
   Боди изумленно оглядел изображение на услужливо развернутом экране монитора, непроизвольно поскреб картинку пальцем:
   – Ни фига себе. Может, ему нужно для чего-то?
   – Наверное, нужно, – согласился Мозг, – раз на нормальный не сменит.
   Он пощелкал мышкой, просматривая приложенные фотографии, и недоверчиво покачал головой. Шпион застал демоненка во время испытаний разных форм, и монах искренне восхищался мужеством человека, оставшегося на месте и, несмотря на жуткое зрелище, исполнившего свой долг. Фантазия Ассомбаэля ужасала. Созданные им облики даже у видавших виды святых воинов вызывали испуг пополам с омерзением, обычного же человека прямо на месте вывернуло бы наизнанку. Штаны бы точно пришлось менять.
   – Кошмар. Нормальной головой такое не придумать.
   – Да уж, – завороженно согласился Боди. – Эти фотки в «Спокойной ночи, малыши» не покажешь. Убери подальше, а лучше сотри.
   – Собственно, больше насчет демона ничего нет, – пролистал файл Мозг. – Тут много всякого насчет его принятой, но про нее нужно смотреть отдельно. Подожди, здесь еще приписка от отца-настоятеля.
   Он довольно долго читал с экрана, потом быстро, словно исподтишка резанул взглядом товарища и опять прилип к короткой фразе. Боди напрягся, ожидая неприятностей. Когда молчание стало совсем невыносимым, он спросил:
   – Ну что там?
   – Да понимаешь, – отец Николай неловко кашлянул в кулак, – о местных чаровниках немного известно, слабенькие они. Кроме двоих. Короче, здесь живет колдун.
   Боевик ощутил сильнейшее желание в полный голос выругаться. Плевать, что в храме! Как будто мало им подопечного демона – судя по увлечениям, настоящего психопата и чудовища, – так еще и слуга Тьмы под боком ошиваться будет. С недавних пор у Боди к колдунам имелся особый интерес, – можно сказать, из-за одного из них они в этой дыре и оказались.
   – Лучше бы нас послали чукчам проповедовать.
   Мозг со скорбью посмотрел на собрата по несчастью:
   – Свежий воздух, экологически чистая обстановка, вкусная пища, дружелюбное окружение, много огненной воды и практически непрерывный пикник на природе? И не мечтай. Служить будем здесь. Точка.
 
   На удивление Аллы, дверь в подвал оказалась заперта. Шурик со скривившимся, словно от зубной боли, лицом молча сидел и страдал в библиотеке. Вошедшей принятой он вяло помахал ручкой куда-то в сторону кресла, призывая устраиваться поудобнее.
   – Что, Иванушка, невесел, что головушку повесил? – поинтересовалась женщина.
   Однако Шурик шутки не поддержал:
   – У меня для тебя три новости. Хорошая, никакая и очень плохая. С какой начинать?
   – Твоя предыдущая хорошая новость меня чуть седой не сделала, – поведала Алла. – Ну давай в порядке ухудшения.
   – В порядке ухудшения, – кивнул дханн. – Пожалуйста. За последнюю неделю я выиграл на бирже шесть тысяч двести сорок долларов. Талант прорицателя у меня действительно есть, худо-бедно я научился его использовать и теперь буду развивать. Пока что достоверность предсказаний составляет всего семьдесят четыре процента. Для моих сородичей нормой считается девяносто три – девяносто четыре при условии отсутствия осознанного противодействия. То есть если другой ведающий не мешает, – пояснил он Алле. Впрочем, ее удивление объяснялось другими причинами.
   – Надо же! Я-то думала, у тебя не получается ничего.
   – Счастлив ощущать твою уверенность в силах своего повелителя, – мрачно ответствовал толстяк. – Она тебе скоро понадобится. Примерно через неделю ты заболеешь.
   – Так. Что на этот раз?
   – Новая тема, – пояснил Шурик без улыбки. – Любой дханн умеет менять облик в довольно широких пределах. Некоторые умельцы способны в муравья превратиться. Это, конечно, высший пилотаж, таких высот достигают единицы, но хотя бы основами владеть должен каждый. Из меня оборотень плохой, даже человеческого облика нормального создать не могу, поэтому буду осваивать новые горизонты. Как эксперименты отразятся на тебе, я не знаю, поэтому советую притвориться больной и провести несколько дней в постельке. На всякий случай.
   Парень не подавал виду, насколько сильно в действительности его задевает неспособность изменять свой внешний вид. Задевает, и сильно. Настолько, что в самые худшие времена он не прекращал сравнивать собственные энергопотоки с описаниями в учебниках и пытался воплотить появившиеся идеи на практике. Во время одной из неудачных попыток его сфотографировал какой-то шустрый и очень быстро бегающий мужик, и теперь Шурик не знал, где всплывут фотографии. С другой стороны, ему ли привыкать к неприятностям?
   – В муравья? – недоверчиво переспросила Алла. – Сравни, сколько человек весит и сколько – муравей. Куда разницу девать?
   – Масса тела напрямую зависит от энергии, – поведал необразованной дханн. – Мне в чате написали, кто-то из ваших ученых лет семьдесят назад формулу вывел. При хорошем запасе силы операции с размером труда не представляют. Сложно без материального носителя сознание сохранить, это правда, но здесь есть свои способы. Если интересно, я книжку дам почитать, в ней все подробно описано.
   – Она на русском? Или опять какая-нибудь тарабарщина?
   – А ты учи, учи языки, в будущем пригодится. Лет через двести после ритуала принятия организм принятых перестраивается настолько, что имеет смысл учить их, то есть и тебя тоже, всякой мелочовке вроде пластики лица или ускоренного роста волос. Особо талантливые со временем человеческий облик утрачивают, на четырех лапах бегают.
   Алла от озвученных перспектив передернулась. Заметивший ее непроизвольное движение Шурик мстительно, с садистской улыбкой сверкнул маленькими глазками, но продолжать не стал. Он обязательно отыгрался бы за обрушиваемые на него язвительные шуточки, по крайней мере постарался бы, не возникни сейчас более серьезная проблема. Смеяться от которой совсем не хотелось.
   – Ты помнишь, я ждал приезда наблюдателей от церковников? Так вот, они здесь.
   – Поздновато они отреагировали.
   – Я к популярности не стремлюсь, – буркнул дханн. – О себе знать не давал. Без монахов под боком прекрасно бы обошелся.
   – И что ты теперь намерен делать? – заинтересовалась женщина.
   – Прежде всего объяснить своей принятой, с кем нам предстоит иметь дело. – Толстяк встал и быстро заходил, практически забегал, по маленькой комнате. Двигался он мягко и плавно, чем-то напоминая раздраженного и напуганного носорога. Одновременно Шурик фонтанировал эмоциями, облекая их в рассказ о старых противниках своей расы. – Монахи из скитов – фанатики. Мне раньше везло, лично с ними встречаться не доводилось, но старшие рассказывают просто страшные вещи. Чернецы ненавидят дханнов, считают нас извечными врагами рода человеческого, подозревают во всяких нехороших замыслах. Называют извращением Божьего замысла, пособниками нечистого и другими обидными эпитетами. Я слышал, они любят использовать грязные уловки. Им только дай волю – всех под корень истребят: и нас, и знающих из числа людей. Поэтому будь готова к любым провокациям. Ни единому их слову не верь, потому как клятва, данная демону или его прислужникам, по вере церковников силы не имеет. Лучше всего вообще с ними без меня не встречайся, а если встретилась, то сразу сообщи.
   – С кем – с ними? Как их зовут-то хоть?
   – Отец Николай и брат Елди… Елпидифор. Они будут служить в церквушке на Калининой улице.
   – Кажется, Мария Васильевна туда причащаться ходит, – припомнила Алла. – Я про нашу кухарку говорю.
   – Пусть прекращает! Задурят ей голову, еще подбросит чего-нибудь. Нет, стоп, – передумал Шурик. – Лучше пусть идет, прямо сейчас. Потом расскажет, на кого они вблизи похожи. Лицемеры замаскированные…
 
   Исходя из личного опыта, первым этапом Мозг решил прощупать обстановку и разузнать, что происходит в городе. В общих чертах. Люди ведь склонны подмечать всякие странности, даже если не понимают их сути, отчего деятельность магов и их покровителей неизбежно обрастала валом слухов и невероятных предположений. Иногда разговор с болтливой кумушкой на скамейке у подъезда давал больше информации, чем подробный отчет группы аналитиков. Священники, жрецы всех мастей по роду деятельности являются неплохими психологами, их положение обязывает хорошо разбираться в душевных метаниях подопечных. Приезжим чернецам ничего не стоило вывести на откровенность посетителей церкви и вызнать у них интересующие сведения. Поэтому, как более легкую задачу, общение с бабушками-старушками взял на себя Боди, его же старший товарищ собрался наладить контакт с представителями властей.
   Для начала – с обычным участковым милиционером. Отца Николая интересовал не столько сам по себе молодой лейтенант, безусловно способный сообщить массу полезного, сколько сведения о его начальстве. Кто что любит, что ненавидит, какие увлечения у товарища майора или полковника, чем взятки берет и прочее, прочее, прочее. То есть Мозг внимательно выслушает и запомнит весь разговор, но в дальнейшем работать с низовым звеном он не станет. В их с Боди команде он – исторически так сложилось – отвечал за стратегию, тактикой же заведовал шустрый и пронырливый диакон. Поэтому водку пить с лейтенантом, часами трепаться на рынке с торговками или переодетым ходить по клубам с сомнительной репутацией предстоит именно брату Елпидифору. Кстати о клубах.
   – Конечно, есть, – охотно поведал лейтенант Малышев. – Городок хоть и маленький, зато может похвастаться собственной сатанинской сектой.
   Сказал и с удовольствием отхлебнул чаю. Семен Павлович Малышев вид имел заморенный, отчего во всякой женщине мгновенно возбуждал желание встать у плиты и приготовить нечто калорийное для несчастного мальчика. Запасливый Мозг предусмотрительно притащил в портфеле палку колбасы, батон хлеба, пару пирожных и малька для знакомства, но выставлять бутылек на стол не стал. Незачем спаивать голодную молодежь – и так все, что требуется, разболтает.
   – Мне в епархии ничего такого не рассказывали, – нахмурился священник. – Я-то думал, здесь сект нет.
   – Секта у нас одна – Свидетели Иеговы. В городском Доме культуры собираются, – поведал милиционер. – А сатанисты… Да название одно, что сатанисты! Насмотрелись придурки ужастиков, собрались вместе и организовали кружок по интересам. Мы о них и не слышим почти – так, на кладбище ночью костерок пожгут или фигню какую-нибудь на стенке нарисуют. Сами нарисуют, сами же потом и закрасят. Верховодит у них Пашка Уральцев. Парень умный, начитанный, думать умеет, в компаниях всегда заводилой был. Только отец у него пил по-черному, потому и шляется парень по улицам.
   – Нелады с родителями неизбежно отражаются на детях, – согласился отец Николай. – Но в том, что касается секты, вы неправы. Деградация личности далеко не всегда выглядит как падение – большая часть людей скорее в духовном смысле вниз сползает. Взять, к примеру, тот же алкоголизм. Сначала идет рюмка с друзьями по праздникам, потом просто с друзьями, потом по субботам в кругу семьи – и так до стакана в компании зеркала. Это своеобразный рубеж: человек, не пьющий в одиночку, еще может остановиться. Общество для него интереснее водки. С позиции церкви ситуация с еретическими культами выглядит абсолютно зеркально, и бороться с пособничеством Лукавому следует, пока не стало поздно. То есть, – поправился монах, – помогать услышать Бога нужно всегда, в любой ситуации, но чем раньше начнешь, тем проще.
   «И я не понимаю, – добавил он про себя, – почему бездействует местный епископ. Впрочем, рано делать выводы. Со стороны работа епархии может быть не видна».
   – Вы сказали, здесь есть иеговисты?
   – Есть, – охотно подтвердил Малышев. – Только я про них совершенно ничего сказать не могу, абсолютно законопослушные люди. У нас городок очень тихий. Время от времени скины шалят, а так происшествий не бывает.
   – Откуда здесь взяться скинхедам? – непритворно удивился Мозг. – Они же только в больших городах заводятся!
   – Обычные гопники. Энергии много, называться хулиганами желания нет, вот и подсели на подходящую идеологию. Мы их стайку регулярно гоняем, но особого толку нет. Если честно, вреда от них не так уж и много – ну с приезжими иногда подерутся или американский флаг сожгут на площади.
   Священник мысленно сделал зарубку в памяти. Существовали чародеи, чьи таланты лежали в области управления эмоциями и для которых различные неформальные группировки являлись удобным инструментом. Следует проверить ребят.