— Думаю, все-таки основания волноваться у меня есть. Почти уверен: ты имел в виду, что в штатных кабельных каналах есть просветы для протаскивания новых «жилок», но их вполне может и не быть. Когда строили телескоп, делали массу замен, в том числе и кабелей и нередко применяли более толстые, чем те, что заложили конструктора. Так что вся твоя схема прокладки может вмиг оказаться непригодной.
— Я пока не уезжаю. Останусь и посмотрю, будут трудности, что-нибудь придумаем…
Кирилов решил собрать всех сотрудников Астростанции, работавших на телескопе, и попытаться объяснить суть предстоящих наблюдений, той работы, которую надо провести, чтобы эти наблюдения состоялись. На собрание Кирилов захватил с собой снимки «своей» кометы и еще нескольких других.
— Честно говоря, я не вижу от такого «вече» большой пользы, — пытался отговорить его от собрания Малахов. Вот увидишь, часть будет клевать носами, а другие типа Матвеича снова сведут все к зарплате и льготам. Лучше создать бригаду, которая все сделает без суеты и шума.
— Ты же сам советовал поговорить с людьми…
— Я имел в виду не совсем это.
— А я хочу, чтобы все знали, чем мы будем заниматься в ближайшие месяцы, какова главная задача, — возразил Кирилов. — И бригаду создадим обязательно.
Когда он вошел в конференц-зал, все места были уже заняты. Он включил проектор и на экране появился снимок кометы, полученный здесь, на Астростанции.
— То, что вы видите на экране, — он показал на пятнышко в середине снимка — комета, открытая на нашем телескопе, и это весьма заметное событие в мире астрономии. Пройдет не столь уж много времени, и она будет выглядеть примерно так.
Он сменил пленку в проекторе и на экране высветилась комета Беннета с роскошным хвостом чуть ли не в полнеба. В зале раздались восхищенные возгласы. Максим Петрович погасил проектор и, отодвинув стул, продолжал:
— Как видите, кроме всего прочего, Космос удивительно красив… Признаться, я не раз слышал, что не только среди многих местных жителей, но и в нашем коллективе бытует мнение о том, что мы с вами занимаемся здесь бесполезным делом, бессмысленной тратой средств, словом, не приносим никакой пользы для людей. Уверяю вас, что это совсем не так. За многие тысячи лет астрономия принесла людям столько полезных знаний, и они столь часто ими пользовались, что давно забыли о том, кто эти знания добывал…
Кирилов рассказывал об истории астрономии и ее достижениях, все более и более увлекаясь, и когда взглянул мельком на часы, увидел, что прошло уже более сорока минут. Он сделал паузу и негромко сказал:
— Это, так сказать, вкратце, история. Чем интересны для нас кометы? Прежде всего тем, что по некоторым представлениям они состоят из того самого первородного материала, из которого возникли планеты солнечной системы, включая Землю. Для понимания геологической истории Земли, образования всех ее составляющих элементов необходимо знать состав этого материала, поэтому, когда в поле зрения земных телескопов появляется яркая комета, ее стараются изучить как можно подробнее. Мы также будем заниматься изучением новой кометы, применяя не совсем обычную методику. Работа предстоит очень большая, в том числе, и для вас. Придется установить новое оборудование, проложить новые кабели, но главное- отладить к моменту наблюдений телескоп так, чтобы эти наблюдения зависели только от погоды. Повторяю: не от электроники, механики и различных технических капризов, а только от погоды. Она у нас и так достаточно капризная…
Люди, сидящие в зале, слушали внимательно и тихо. — Может быть я не все достаточно понятно изложил? Вопросы есть?
— А как вы будете платить за дополнительные работы? — Раз- дался из дальнего ряда знакомый голос. Конференц-зал тихо загудел.
— Если монтаж аппаратуры пройдет достаточно успешно и не будет сбоев при наблюдениях, я буду ходатайствовать о премии. Думаю, что руководство института меня поддержит.
— Долгонько ждать…
— Да прекратите вы, наконец, Виталий Матвеич! — из первого ряда поднялся инженер АСУ Дунаев, худощавый молодой парень с обветренным на морозе лицом. — Вас как послушаешь, так сразу и жить скучно. Деньги, деньги, деньги… Шли бы вы мясом торговать, что ли?
В зале раздались смешки, а Дунаев, повернувшись к Кирилову, продолжал:
— Я что хотел сказать? Есть идея и довольно простая. Как я понимаю, надо вылизать всю систему так, чтобы во время наблюдений не было никаких неожиданностей. Давайте телескоп вообще не выключать! Тогда все ненадежные элементы «вылетят», мы их заменим и будем жить намного спокойнее. А что касается дополнительной премии — кто же против? Но, учитывая значимость события, я готов заниматься подготовкой к наблюдениям кометы в порядке моего личного профессионального интереса. Думаю, у меня найдутся единомышленники.
— …Герой-штрейкбрехер, — фыркнул негромко Макаров, но его уже никто не слушал, заговорили все разом, поднялось несколько рук и Кирилов попросил:
— Только не все сразу, прошу вас! Давайте, Геннадий Николаевич!
— По правде сказать, с первого дня моей работы здесь, на Астростанции, я ни разу не слышал такого понятного и интересного рассказа о том, чем занимается астрономия. Если бы почаще нам рассказывали, какие задачи решает наш телескоп, мы бы работали с другим настроением. Так что спасибо, Максим Петрович! Теперь об идее Коли Дунаева. Она, быть может, и неплоха, но не забывайте, что некоторые элементы и детали, особенно в электросистеме ненадежны сами по себе, с завода! Если они выгорят и мы их заменим, то новые могут выгореть с таким же успехом. Правда, еще есть время, можно попробовать…
Он на секунду задумался, потом добавил:
— И потом, хоть мы и обходимся пока без ЭМУ, он все равно нужен, то что мы сделали — это чисто временный выход из положения.
— Проблемой ЭМУ уже занимаются институтские снабженцы. Им это проще. Обещают к концу марта сразу три — один на замену и два в запас!
— Вот это другой разговор, — повеселел Геннадий Николаевич, — а насчет монтажа вы не волнуйтесь, сделаем. Можете рассчитывать на нас…
Собрание продолжалось еще целый час. Кирилов исписал почти все страницы блокнота вопросами, просьбами, предложениями и теперь он уже достаточно полно представлял себе не только большинство проблем, связанных с работой небольшого коллектива службы эксплуатации телескопа, но и происхождение этих проблем. После собрания Максим Петрович встретился с Малаховым и сказал:
— Ну вот, а ты сомневался, что это было необходимо. Смотри, сколько полезного я себе записал! Есть над чем поду- мать.
— Итог собрания для меня тоже слегка неожиданный… — ответил Малахов, задумчиво глядя в одну точку, видимо, многое зависит от того, кто говорит с людьми, каким тоном, на каком языке… Ты не сноб и они это почувствовали, теперь тебе будет намного легче с ними общаться…
Малахов усмехнулся и добавил:
— Никогда не видел Матвеича таким смурным, как полчаса назад. Считай, что это — твоя самая большая победа на сегодняшний день!
К вечеру Кирилов спустился в поселок и попросил соединить его с Гребковым. Телефонистка АТС долго не могла набрать нужный номер, а затем сообщила, что он не отвечает. Кирилов попросил набрать домашний номер директора и вскоре услышал в трубке его глухой простуженный голос.
— Здравствуй, Вадим, это я.
— Привет, нашел-таки… А я вот простыл. Валяюсь. Какие проблемы?
— Проблем несколько, но есть главная. Я считаю, что финансирование Астростанции надо существенно увеличить. — Я не помню ни одного начальника, который бы так не считал. Ты конкретнее…
— Дело в том, что по мере старения телескопа мы все более и более не вписываемся в суммы расходов на запчасти, ремонты и, естественно, на транспортные расходы. Боюсь, что рано или поздно телескоп придется остановить на детальный осмотр и профилактику. Думаю, лучше не ждать и сделать это летом.
— Как-то все сразу… Погоди, Максим, ты подготовь предложения и постарайся все подсчитать.
— Вадим, ты все-таки не понимаешь, о чем речь. Вспомни тот год, когда мы принимали инструмент, когда делали первые снимки. Здесь крутились все, и академики, и конструкторы, и заводчане, и даже члены правительства! Телескоп запустили, выпили, раздали награды и разъехались…, и забыли! Можно подумать, что после этого время как будто остановилось.
— В этом, конечно, доля истины имеется, но что ты хочешь конкретно.
— Япредлагаювспомнить, что время все-таки идет, не останавливается. Устарели компьютеры, изнашиваются двигатели, программа управления не выдерживает никакой критики. Телескоп надо постоянно совершенствовать и постоянно вкладывать в это деньги. Немалые…
— Ты не меньше меня знаешь, что такие расходы не запланированы.
— Тогда рано или поздно мы здесь превратимся в музей.
— Ну хорошо, Максим! По телефону мы эти вопросы не решим. Приезжай, обсудим. И вообще, дал бы поболеть, что ли…
— Извини, Вадим. Я постараюсь выбрать время и подъехать. Выздоравливай, всего доброго!
Максим Петрович положил трубку. Он прекрасно понимал, что сдвинуть навалившуюся на него гору проблем будет непросто, но еще лучше понимал, что не трогать эти проблемы уже невозможно. По крайней мере, для него.
14
15
— Я пока не уезжаю. Останусь и посмотрю, будут трудности, что-нибудь придумаем…
Кирилов решил собрать всех сотрудников Астростанции, работавших на телескопе, и попытаться объяснить суть предстоящих наблюдений, той работы, которую надо провести, чтобы эти наблюдения состоялись. На собрание Кирилов захватил с собой снимки «своей» кометы и еще нескольких других.
— Честно говоря, я не вижу от такого «вече» большой пользы, — пытался отговорить его от собрания Малахов. Вот увидишь, часть будет клевать носами, а другие типа Матвеича снова сведут все к зарплате и льготам. Лучше создать бригаду, которая все сделает без суеты и шума.
— Ты же сам советовал поговорить с людьми…
— Я имел в виду не совсем это.
— А я хочу, чтобы все знали, чем мы будем заниматься в ближайшие месяцы, какова главная задача, — возразил Кирилов. — И бригаду создадим обязательно.
Когда он вошел в конференц-зал, все места были уже заняты. Он включил проектор и на экране появился снимок кометы, полученный здесь, на Астростанции.
— То, что вы видите на экране, — он показал на пятнышко в середине снимка — комета, открытая на нашем телескопе, и это весьма заметное событие в мире астрономии. Пройдет не столь уж много времени, и она будет выглядеть примерно так.
Он сменил пленку в проекторе и на экране высветилась комета Беннета с роскошным хвостом чуть ли не в полнеба. В зале раздались восхищенные возгласы. Максим Петрович погасил проектор и, отодвинув стул, продолжал:
— Как видите, кроме всего прочего, Космос удивительно красив… Признаться, я не раз слышал, что не только среди многих местных жителей, но и в нашем коллективе бытует мнение о том, что мы с вами занимаемся здесь бесполезным делом, бессмысленной тратой средств, словом, не приносим никакой пользы для людей. Уверяю вас, что это совсем не так. За многие тысячи лет астрономия принесла людям столько полезных знаний, и они столь часто ими пользовались, что давно забыли о том, кто эти знания добывал…
Кирилов рассказывал об истории астрономии и ее достижениях, все более и более увлекаясь, и когда взглянул мельком на часы, увидел, что прошло уже более сорока минут. Он сделал паузу и негромко сказал:
— Это, так сказать, вкратце, история. Чем интересны для нас кометы? Прежде всего тем, что по некоторым представлениям они состоят из того самого первородного материала, из которого возникли планеты солнечной системы, включая Землю. Для понимания геологической истории Земли, образования всех ее составляющих элементов необходимо знать состав этого материала, поэтому, когда в поле зрения земных телескопов появляется яркая комета, ее стараются изучить как можно подробнее. Мы также будем заниматься изучением новой кометы, применяя не совсем обычную методику. Работа предстоит очень большая, в том числе, и для вас. Придется установить новое оборудование, проложить новые кабели, но главное- отладить к моменту наблюдений телескоп так, чтобы эти наблюдения зависели только от погоды. Повторяю: не от электроники, механики и различных технических капризов, а только от погоды. Она у нас и так достаточно капризная…
Люди, сидящие в зале, слушали внимательно и тихо. — Может быть я не все достаточно понятно изложил? Вопросы есть?
— А как вы будете платить за дополнительные работы? — Раз- дался из дальнего ряда знакомый голос. Конференц-зал тихо загудел.
— Если монтаж аппаратуры пройдет достаточно успешно и не будет сбоев при наблюдениях, я буду ходатайствовать о премии. Думаю, что руководство института меня поддержит.
— Долгонько ждать…
— Да прекратите вы, наконец, Виталий Матвеич! — из первого ряда поднялся инженер АСУ Дунаев, худощавый молодой парень с обветренным на морозе лицом. — Вас как послушаешь, так сразу и жить скучно. Деньги, деньги, деньги… Шли бы вы мясом торговать, что ли?
В зале раздались смешки, а Дунаев, повернувшись к Кирилову, продолжал:
— Я что хотел сказать? Есть идея и довольно простая. Как я понимаю, надо вылизать всю систему так, чтобы во время наблюдений не было никаких неожиданностей. Давайте телескоп вообще не выключать! Тогда все ненадежные элементы «вылетят», мы их заменим и будем жить намного спокойнее. А что касается дополнительной премии — кто же против? Но, учитывая значимость события, я готов заниматься подготовкой к наблюдениям кометы в порядке моего личного профессионального интереса. Думаю, у меня найдутся единомышленники.
— …Герой-штрейкбрехер, — фыркнул негромко Макаров, но его уже никто не слушал, заговорили все разом, поднялось несколько рук и Кирилов попросил:
— Только не все сразу, прошу вас! Давайте, Геннадий Николаевич!
— По правде сказать, с первого дня моей работы здесь, на Астростанции, я ни разу не слышал такого понятного и интересного рассказа о том, чем занимается астрономия. Если бы почаще нам рассказывали, какие задачи решает наш телескоп, мы бы работали с другим настроением. Так что спасибо, Максим Петрович! Теперь об идее Коли Дунаева. Она, быть может, и неплоха, но не забывайте, что некоторые элементы и детали, особенно в электросистеме ненадежны сами по себе, с завода! Если они выгорят и мы их заменим, то новые могут выгореть с таким же успехом. Правда, еще есть время, можно попробовать…
Он на секунду задумался, потом добавил:
— И потом, хоть мы и обходимся пока без ЭМУ, он все равно нужен, то что мы сделали — это чисто временный выход из положения.
— Проблемой ЭМУ уже занимаются институтские снабженцы. Им это проще. Обещают к концу марта сразу три — один на замену и два в запас!
— Вот это другой разговор, — повеселел Геннадий Николаевич, — а насчет монтажа вы не волнуйтесь, сделаем. Можете рассчитывать на нас…
Собрание продолжалось еще целый час. Кирилов исписал почти все страницы блокнота вопросами, просьбами, предложениями и теперь он уже достаточно полно представлял себе не только большинство проблем, связанных с работой небольшого коллектива службы эксплуатации телескопа, но и происхождение этих проблем. После собрания Максим Петрович встретился с Малаховым и сказал:
— Ну вот, а ты сомневался, что это было необходимо. Смотри, сколько полезного я себе записал! Есть над чем поду- мать.
— Итог собрания для меня тоже слегка неожиданный… — ответил Малахов, задумчиво глядя в одну точку, видимо, многое зависит от того, кто говорит с людьми, каким тоном, на каком языке… Ты не сноб и они это почувствовали, теперь тебе будет намного легче с ними общаться…
Малахов усмехнулся и добавил:
— Никогда не видел Матвеича таким смурным, как полчаса назад. Считай, что это — твоя самая большая победа на сегодняшний день!
К вечеру Кирилов спустился в поселок и попросил соединить его с Гребковым. Телефонистка АТС долго не могла набрать нужный номер, а затем сообщила, что он не отвечает. Кирилов попросил набрать домашний номер директора и вскоре услышал в трубке его глухой простуженный голос.
— Здравствуй, Вадим, это я.
— Привет, нашел-таки… А я вот простыл. Валяюсь. Какие проблемы?
— Проблем несколько, но есть главная. Я считаю, что финансирование Астростанции надо существенно увеличить. — Я не помню ни одного начальника, который бы так не считал. Ты конкретнее…
— Дело в том, что по мере старения телескопа мы все более и более не вписываемся в суммы расходов на запчасти, ремонты и, естественно, на транспортные расходы. Боюсь, что рано или поздно телескоп придется остановить на детальный осмотр и профилактику. Думаю, лучше не ждать и сделать это летом.
— Как-то все сразу… Погоди, Максим, ты подготовь предложения и постарайся все подсчитать.
— Вадим, ты все-таки не понимаешь, о чем речь. Вспомни тот год, когда мы принимали инструмент, когда делали первые снимки. Здесь крутились все, и академики, и конструкторы, и заводчане, и даже члены правительства! Телескоп запустили, выпили, раздали награды и разъехались…, и забыли! Можно подумать, что после этого время как будто остановилось.
— В этом, конечно, доля истины имеется, но что ты хочешь конкретно.
— Япредлагаювспомнить, что время все-таки идет, не останавливается. Устарели компьютеры, изнашиваются двигатели, программа управления не выдерживает никакой критики. Телескоп надо постоянно совершенствовать и постоянно вкладывать в это деньги. Немалые…
— Ты не меньше меня знаешь, что такие расходы не запланированы.
— Тогда рано или поздно мы здесь превратимся в музей.
— Ну хорошо, Максим! По телефону мы эти вопросы не решим. Приезжай, обсудим. И вообще, дал бы поболеть, что ли…
— Извини, Вадим. Я постараюсь выбрать время и подъехать. Выздоравливай, всего доброго!
Максим Петрович положил трубку. Он прекрасно понимал, что сдвинуть навалившуюся на него гору проблем будет непросто, но еще лучше понимал, что не трогать эти проблемы уже невозможно. По крайней мере, для него.
14
Когда выдавались свободные от работы дни Гармаш любил оставаться дома. Он обычно вставал довольно рано, когда жена и дочь еще спали, и отправлялся на кухню- готовить завтрак. Он и сам не помнил, когда пристрастился к такому весьма странному для сильного пола увлечению, но, видимо, в этой процедуре был немалый творческий момент — нужно было в течение короткого времени изготовить нечто вкусненькое и при этом постараться не повторяться на протяжении нескольких дней. И все-таки главный интерес был в другом — больше всего Володя любил видеть по утрам счастливые и удивленные глаза двух своих прекрасных дам — жены Галины и дочери Женечки, которые быстро привыкли к установившемуся в доме порядку и всячески его поддерживали. Когда Галя уходила на работу, а Женечка в детский сад, он зарывался в книги, взятые в библиотеке, уходил в мир звезд и галактик, формул и спектров, в страницы, которые читались как увлекательные и полные поэзии романы…
В выходные дни они всей семьей уходили гулять по окрестностям городка, вдоль реки, осенью с удовольствием ходили за грибами. Жизнь катилась неспешно, размеренно и спокойно. Покой этот нарушался лишь раз в две недели тем, что администрация Астростанции выделяла автобус для поездки жителей городка на базар в станицу Галаевскую для закупки продуктов питания и всяческих хозяйственных принадлежностей. С раннего утра на автобусную площадку стекались сотрудники Астростанции, становились в длинную очередь и, как только подходил автобус, быстро заполняли его «битком», стараясь занимать места не только для себя, но и для друзей, соседей, товарищей по работе. В результате мест для всех все равно не хватало и многим приходилось ехать стоя.
Галаевский базар считался одним из самых больших в округе и сохранил многие черты старых деревенских воскресных ярмарок российского юга. Он славился густой домашней, почти как масло, сметаной, жирным, желтоватого оттенка творогом, домашней колбасой и гусями. Здесь продавались овцы, телята и даже ослики с повозками. Здесь еще можно было найти почти музейного вида мебель, сработанную деревенскими столярами. Но более всего Галаевский базар был известен замечательной шерстяной пряжей, которую продавали местные горянки. У них можно было купить и готовые вязаные свитера, шапочки, носки, шарфы, словом все то, что было так необходимо зимой в суровом климате заснеженных и обветренных гор.
Володина жена никогда готовых изделий не покупала, а предпочитала вязать все сама и для мужа, и для дочери, и конечно же, для себя. Постепенно она достигла в этом деле столь высокого совершенства, что к ней стали обращаться с просьбами связать ту или иную вещь коллеги и соседи. Володя добродушно посмеивался: «Открывай кустарный промысел!». Сам он уже не мог носить купленные в магазине шерстяные вещи, предпочитая только то, что делала Галина и утверждая, что ее изделия намного теплее и приятнее. «Это тебя не шерсть греет, это тебя ручки мои греют», — с улыбкой говорила Галя, обнимая его за плечи…
В последние недели две она заметила, что Володя стал приходить с работы очень усталым. Иногда он оставался на горе до вечера после ночной смены или поднимался к телескопу в те дни, которые по графику работы были у него свободными.
— Это как-то связано с кометой? — спросила Галя мужа однажды вечером.
— В общем, да- ответил он, — Надо, чтобы не было никаких сбоев во время наблюдений. Мы должны тщательно проверить все, до последнего винтика. И еще подготовить к работе новую аппаратную — перетащить туда кабели, пульты, установить компьютеры… Если будем использовать только рабочее время, наверняка не уложимся, так что ты уж не сердись…
— Да ладно! Ты только звони что ли, а то мы волнуемся.
— Па, а когда мы поедем к бабушке? — неожиданно спросила Женечка, и Володя понял, что этот вопрос уже обсуждался в его отсутствие. Он взял дочку на колени и заговорил медлен- но, чтобы она поняла все, что он ей скажет.
— Понимаешь, Женечка, сейчас к Солнцу летит очень большая комета, и мы должны в свой телескоп внимательно смотреть, как она будет пролетать над Солнцем…
— Чтобы не упала?
— Ну конечно, чтобы не упала- засмеялся Володя и опустил дочку на пол. — А когда она пролетит, поедем к бабушке. Хорошо?
— Хорошо, — сказала Женечка и пошла к своим куклам.
— Если я правильно тебя поняла, в отпуск мы этим летом не едем? — грустно спросила Галя.
— Думаю, вас я отправлю отдыхать, а сам останусь.
— Какой уж без тебя отдых… Ладно, там будет видно.
— Ну, поедем следующим летом за два года сразу…
Володя вспомнил этот разговор на очередном дежурстве, когда небо неожиданно заволокло облаками, наблюдения прервались и, вероятно, надолго. «Конечно, — подумал он, — для меня этот год будет исключительно интересным, пройдет на едином дыхании. А что же Галя? Монотонный, почти деревенский образ жизни, очень узкий круг общения. Дом, работа… Некуда даже надеть новое платье, а ведь для женщины это, наверное, очень важно… Я об этом никогда и не думал, а ведь у нее не только моя жизнь, а и своя тоже… Нет, пусть все-таки едет в отпуск, так будет лучше…»
Чаще всего Володя работал вместе с Малаховым и скоро они сблизились и стали почти друзьями, но Катерина почему-то недолюбливала Гармаша, считая его совсем не тем человеком, который мог бы рассчитывать на достаточно тесные приятельские отношения с ее мужем. Володя чувствовал это и бывал у Малахова дома только по крайней необходимости.
В выходные дни они всей семьей уходили гулять по окрестностям городка, вдоль реки, осенью с удовольствием ходили за грибами. Жизнь катилась неспешно, размеренно и спокойно. Покой этот нарушался лишь раз в две недели тем, что администрация Астростанции выделяла автобус для поездки жителей городка на базар в станицу Галаевскую для закупки продуктов питания и всяческих хозяйственных принадлежностей. С раннего утра на автобусную площадку стекались сотрудники Астростанции, становились в длинную очередь и, как только подходил автобус, быстро заполняли его «битком», стараясь занимать места не только для себя, но и для друзей, соседей, товарищей по работе. В результате мест для всех все равно не хватало и многим приходилось ехать стоя.
Галаевский базар считался одним из самых больших в округе и сохранил многие черты старых деревенских воскресных ярмарок российского юга. Он славился густой домашней, почти как масло, сметаной, жирным, желтоватого оттенка творогом, домашней колбасой и гусями. Здесь продавались овцы, телята и даже ослики с повозками. Здесь еще можно было найти почти музейного вида мебель, сработанную деревенскими столярами. Но более всего Галаевский базар был известен замечательной шерстяной пряжей, которую продавали местные горянки. У них можно было купить и готовые вязаные свитера, шапочки, носки, шарфы, словом все то, что было так необходимо зимой в суровом климате заснеженных и обветренных гор.
Володина жена никогда готовых изделий не покупала, а предпочитала вязать все сама и для мужа, и для дочери, и конечно же, для себя. Постепенно она достигла в этом деле столь высокого совершенства, что к ней стали обращаться с просьбами связать ту или иную вещь коллеги и соседи. Володя добродушно посмеивался: «Открывай кустарный промысел!». Сам он уже не мог носить купленные в магазине шерстяные вещи, предпочитая только то, что делала Галина и утверждая, что ее изделия намного теплее и приятнее. «Это тебя не шерсть греет, это тебя ручки мои греют», — с улыбкой говорила Галя, обнимая его за плечи…
В последние недели две она заметила, что Володя стал приходить с работы очень усталым. Иногда он оставался на горе до вечера после ночной смены или поднимался к телескопу в те дни, которые по графику работы были у него свободными.
— Это как-то связано с кометой? — спросила Галя мужа однажды вечером.
— В общем, да- ответил он, — Надо, чтобы не было никаких сбоев во время наблюдений. Мы должны тщательно проверить все, до последнего винтика. И еще подготовить к работе новую аппаратную — перетащить туда кабели, пульты, установить компьютеры… Если будем использовать только рабочее время, наверняка не уложимся, так что ты уж не сердись…
— Да ладно! Ты только звони что ли, а то мы волнуемся.
— Па, а когда мы поедем к бабушке? — неожиданно спросила Женечка, и Володя понял, что этот вопрос уже обсуждался в его отсутствие. Он взял дочку на колени и заговорил медлен- но, чтобы она поняла все, что он ей скажет.
— Понимаешь, Женечка, сейчас к Солнцу летит очень большая комета, и мы должны в свой телескоп внимательно смотреть, как она будет пролетать над Солнцем…
— Чтобы не упала?
— Ну конечно, чтобы не упала- засмеялся Володя и опустил дочку на пол. — А когда она пролетит, поедем к бабушке. Хорошо?
— Хорошо, — сказала Женечка и пошла к своим куклам.
— Если я правильно тебя поняла, в отпуск мы этим летом не едем? — грустно спросила Галя.
— Думаю, вас я отправлю отдыхать, а сам останусь.
— Какой уж без тебя отдых… Ладно, там будет видно.
— Ну, поедем следующим летом за два года сразу…
Володя вспомнил этот разговор на очередном дежурстве, когда небо неожиданно заволокло облаками, наблюдения прервались и, вероятно, надолго. «Конечно, — подумал он, — для меня этот год будет исключительно интересным, пройдет на едином дыхании. А что же Галя? Монотонный, почти деревенский образ жизни, очень узкий круг общения. Дом, работа… Некуда даже надеть новое платье, а ведь для женщины это, наверное, очень важно… Я об этом никогда и не думал, а ведь у нее не только моя жизнь, а и своя тоже… Нет, пусть все-таки едет в отпуск, так будет лучше…»
Чаще всего Володя работал вместе с Малаховым и скоро они сблизились и стали почти друзьями, но Катерина почему-то недолюбливала Гармаша, считая его совсем не тем человеком, который мог бы рассчитывать на достаточно тесные приятельские отношения с ее мужем. Володя чувствовал это и бывал у Малахова дома только по крайней необходимости.
15
Катерина, а в недавнем прошлом — Катенька Гейченко, была родом из Галаевской и прожила там безвыездно практически всю свою сознательную жизнь, если не считать не очень частые поездки в Горноводский драмтеатр, да два или три путешествия с родителями в Курскую область, где жили ее дед и бабушка. После окончания школы она пыталась поступить в один из институтов областного центра но, не пройдя по конкурсу, устроилась лаборанткой на Астростанции в надежде на то, что следующий год будет для нее более удачным. Как раз в то время астрономы весьма активно использовали в своей работе фотопластинки, и по этой причине прямо в башне телескопа была оборудована лаборатория для их подготовки и проявки, где и начала Катерина свою трудовую жизнь. В ее обязанности входило приготовление растворов, резка фотопластинок, их хранение и учет. Эта необычная для деревенской девчонки работа так увлекла ее, что о новом поступлении в институт было забыто на несколько лет… Школьные подруги завидовали ей, хотя по большей части совсем не понимали, в чем смысл существования Астростанции, зачем она нужна и чаще всего стремились попасть после школы куда-нибудь в магазин или уж, на худой конец, в бухгалтерию какого-нибудь местного предприятия. Работающих на Астростанции, независимо от должности, называли в станице «академиками», и, когда Катерина стала ездить на работу в автобусе с трафаретом «Академия Наук» на дверце, она автоматически попала в число людей, которые для многих галаевских обитателей были почти небожителями. Когда же в поселке Астростанции открылось общежитие, она сразу переехала туда, несмотря на некоторое сопротивление родителей, но ее вполне практичная мать вскоре поняла, что для Катерины так будет лучше. «Там и люди с образованием, и ребята интересные, не сравнить с нашими: глядишь и замуж выйдет хорошо…», — говорила она своему мужу, — «да и не так уж тут далеко, всегда приехать можно, в любое время.»
Через два года после появления Катерины на Астростанции туда приехал и Саша Малахов, тогда еще молодой инженер, который очень скоро попал в центр симпатий большинства незамужних особ поселка и станции. Многие девушки пытались обратить на себя его внимание, но он не придавал этому никакого значения, и ни одна из них не привлекала его всерьез. Шаловливая стрела Амура не пролетела и мимо Катерины, но среди подруг она не выделялась ничем, что могло бы привлечь Александра. У нее, кажется, и не было на это никаких надежд, поэтому она только иногда вздыхала, глядя ему вслед, и смахивала с ресницы невольно навернувшуюся слезинку…
Саша только что закончил институт электроники и с утра до ночи, а то и целыми сутками, ползал по развернутым на полу листам схем, изучая сложный комплекс управления телескопа. Свободное время, если такое выдавалось, он посвящал футболу. Так было до тех пор, пока на Астростанцию не приехала в командировку Ольга Семенцова, программистка из Института астрофизики. И в университете, и в Институте она считалась не только первой красавицей, но и на редкость талантливым специалистом. И, надо прямо сказать, не без оснований. Она продемонстрировала свои профессиональные способности уже в первый год работы, когда лаборатория Павленко занималась моделированием звездных атмосфер. Тогда еще не было достаточно быстродействующих компьютеров с большим объемом памяти, и программистам приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы заставить «тихоходные» отечественные вычислительные машины решать такие сложные задачи. Это удавалось им с большим или меньшим успехом, но далеко не всегда достаточно эффективно. Виктор Осипович, предложив Ольге поработать над трудной проблемой и подробно объяснив ее суть, не особенно надеялся на какой-либо результат, считая что главным для нее в данное время является приобретение опыта решения астрофизических задач и понимания их сути. Каково же было его удивление, когда уже через месяц она принесла ему готовую распечатку текста самой программы и первые расчеты! Просмотрев их, он не поверил своим глазам: результаты были весьма близки к тем, которые показывали американские коллеги, работавшие на новеньких скоростных «Юниваках». Еще через два месяца Павленко показал эти расчеты своему давнему партнеру из Германии доктору Миллеру, который не раз бывал в Институте астрофизики и хорошо знал его технические возможности.
— Не могу поверить, что это сделано на «М-220»! (М-220 — одна из моделей отечественных вычислительных машин 70-х годов.) — воскликнул он, — признайся, Виктор, вы каким-то образом достали американский компьютер. Через Финляндию? А может быть Венгрию?
— У нас появилось куда более основательное приобретение: исключительно способный программист! — улыбнулся Павленко. — Вернее, программистка…
Ольга впервые попала на Астростанцию, когда Малахов уже провел там чуть больше года. Тогда стало окончательно ясно, что первый управляющий компьютер телескопа недостаточно надежен, и его было решено заменить более скоростной серийной машиной, однако это решение повлекло за собой и необходимость создания новой управляющей программы. Почти все специалисты по программированию ЭВМ выехали работать на станцию, и конечно, Ольга Семенцова тоже, поскольку она уже успела зарекомендовать себя как самая способная и внимательная программистка. До ее приезда работа не клеилась. В программе было много ошибок, компьютер то и дело останавливался, и, казалось, модернизация телескопа затянется на многие месяцы. Но вот появилась Ольга и руководивший отладкой программы Ковалевский поручил ей стыковку отдельных частей работы в единое целое, а также, по возможности, поиск и устранение случайных ошибок. Дело пошло намного быстрее и успешнее.
Ольге отвели самое удобное место возле окна, где стоял необъятных размеров стол, на котором были ворохами сложены длинные листы бумаги с распечатками программных блоков. Стол Малахова стоял напротив, он изредка поглядывал через эти ворохи бумажных рулонов на миловидную девушку, которая, казалось, напевала про себя какую-то незатейливую мелодию. Было видно, что она работала легко и с удовольствием. Иногда Ольга ловила на себе его внимательный взгляд, улыбалась ему и снова склоняла над столом свою русую головку.
В недолгие перерывы все находившиеся в комнате вместе пили чай, угощая друг друга своими нехитрыми припасами, но больше всего доставалось Малахову, потому что он был единственным неженатым человеком в этой компании. Ольга привезла с собой какое-то совершенно удивительное печенье, которое испекла ее мама, и не без удовольствия наблюдала за тем, как Саша поглощал его, не оставляя никаких шансов на то, чтобы осталась хотя бы крошка. К концу недели Малахов решил спуститься в поселок. В общежитии молодых специалистов, где он занимал половину комнаты, шла веселая возня на кухне — здесь явно готовились к очередной вечеринке, которых в ту пору бывало немало и по самым различным поводам.
— В честь чего сегодня? — спросил он у своего соседа.
— Это тебе знать лучше, — ответил тот — завтра Ольга уезжает.
— Семенцова?
— Ну да, она самая… Чудак, рядом с ней работаешь и не знаешь! Слушай, а правду говорят, что ты с нее всю неделю глаз не сводил?
— Говорить не вредно… — пробурчал Малахов и почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо. — Начало как всегда?
— Как всегда, — ответил сосед и усмехнулся, взглянув на Сашу.
После семи вечера компания уже сидела за столом. Ольгу усадили в центре застолья и Малахов опять очутился напротив.
Справа от Ольги сел Тофик Мамедов, роскошный студент, приехавший на Астростанцию на преддипломную практику, но посвящавший большую часть времени не науке, а увлечению прекрасным полом. Саша видел, что он настойчиво пытался привлечь к себе внимание Ольги, подливал ей в бокал вино, все время шептал что-то на ухо. Ольга иногда улыбалась, но чаще недовольно морщилась, пыталась отодвинуться от Мамедова подальше, а когда Тофик привычным движением положил ей руку на плечо, она резко встала и вышла из-за стола. По-видимому, устав от сидения, вскочили и все остальные, кто-то включил магнитофон, кто-то пригасил свет, и тут же вышла на свободное место в середине комнаты первая пара, за ней другая, третья… Неожиданно для Малахова Ольга быстро подбежала к нему и попросила, оглянувшись на уже отделившегося от стула Тофика:
— Потанцуйте со мной. Вы не против?
— Я? Я…конечно же за!
Первый танец закончился, промелькнул второй, третий, но Саша по-прежнему не отпускал Ольгу, как будто боясь, что она прямо сейчас подхватит дорожную сумку и уедет, исчезнет, навсегда растворившись в дорожной дали, в горячем мареве разогретого за день асфальта. Он не отрываясь смотрел в ее большие зеленоватые глаза, никак не мог оторваться от ее завораживающего, пьянящего взгляда, от светлых локонов, падавших на ее плечи, и кружился, кружился… Ему казалось, что весь мир кружится вместе с ним от внезапно нахлынувшего счастья и неведомого до этого дня чувства нежности. Он не сразу услышал, как Ольга сказала:
— Давайте немного отдохнем. Ну…остановитесь же, хотя- бы для приличия… Она улыбнулась и добавила, как будто читая его мысли, — Я никуда не исчезну, не бойтесь…
Малахов отвел ее к дивану и тут же почувствовал, что кто-то крепко взял его за локоть. Он повернулся и увидел злое лицо Мамедова.
— Выйдем, поговорить надо, да?
Они вышли в прихожую и Тофик, резко повернувшись к Малахову, и сверкнув гневными глазами заговорил, нажимая на гласные:
— Еще ни одному мужчине из рода Мамедов никто не переходил дорогу, запомни, если хочешь жить! А от Ольги отвали. Ее выбрал я, Тофик Мамедов!
Малахов почувствовал, как руки сами сжались в кулаки, но ему не хотелось портить этот вечер дракой, поэтому он вынул сигарету и закурил, спокойно, глядя прямо в глаза Тофику:
— Все сказал? А теперь слушай внимательно и запоминай. Я, видишь ли, родом из южного портового города и на вашего брата насмотрелся. Так что ты меня своими бельмами не пугай и угроз твоих я тоже не боюсь. И командовать будешь дома, а не здесь. Если ты понял, что ее не интересуешь, так зачем навязываться и унижаться? Ты же гордый парень! Или не так? А драться я умею не хуже тебя, еще не ясно, кто кого…
Мамедов, сверкнув глазами, выругался и добавил:
Через два года после появления Катерины на Астростанции туда приехал и Саша Малахов, тогда еще молодой инженер, который очень скоро попал в центр симпатий большинства незамужних особ поселка и станции. Многие девушки пытались обратить на себя его внимание, но он не придавал этому никакого значения, и ни одна из них не привлекала его всерьез. Шаловливая стрела Амура не пролетела и мимо Катерины, но среди подруг она не выделялась ничем, что могло бы привлечь Александра. У нее, кажется, и не было на это никаких надежд, поэтому она только иногда вздыхала, глядя ему вслед, и смахивала с ресницы невольно навернувшуюся слезинку…
Саша только что закончил институт электроники и с утра до ночи, а то и целыми сутками, ползал по развернутым на полу листам схем, изучая сложный комплекс управления телескопа. Свободное время, если такое выдавалось, он посвящал футболу. Так было до тех пор, пока на Астростанцию не приехала в командировку Ольга Семенцова, программистка из Института астрофизики. И в университете, и в Институте она считалась не только первой красавицей, но и на редкость талантливым специалистом. И, надо прямо сказать, не без оснований. Она продемонстрировала свои профессиональные способности уже в первый год работы, когда лаборатория Павленко занималась моделированием звездных атмосфер. Тогда еще не было достаточно быстродействующих компьютеров с большим объемом памяти, и программистам приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы заставить «тихоходные» отечественные вычислительные машины решать такие сложные задачи. Это удавалось им с большим или меньшим успехом, но далеко не всегда достаточно эффективно. Виктор Осипович, предложив Ольге поработать над трудной проблемой и подробно объяснив ее суть, не особенно надеялся на какой-либо результат, считая что главным для нее в данное время является приобретение опыта решения астрофизических задач и понимания их сути. Каково же было его удивление, когда уже через месяц она принесла ему готовую распечатку текста самой программы и первые расчеты! Просмотрев их, он не поверил своим глазам: результаты были весьма близки к тем, которые показывали американские коллеги, работавшие на новеньких скоростных «Юниваках». Еще через два месяца Павленко показал эти расчеты своему давнему партнеру из Германии доктору Миллеру, который не раз бывал в Институте астрофизики и хорошо знал его технические возможности.
— Не могу поверить, что это сделано на «М-220»! (М-220 — одна из моделей отечественных вычислительных машин 70-х годов.) — воскликнул он, — признайся, Виктор, вы каким-то образом достали американский компьютер. Через Финляндию? А может быть Венгрию?
— У нас появилось куда более основательное приобретение: исключительно способный программист! — улыбнулся Павленко. — Вернее, программистка…
Ольга впервые попала на Астростанцию, когда Малахов уже провел там чуть больше года. Тогда стало окончательно ясно, что первый управляющий компьютер телескопа недостаточно надежен, и его было решено заменить более скоростной серийной машиной, однако это решение повлекло за собой и необходимость создания новой управляющей программы. Почти все специалисты по программированию ЭВМ выехали работать на станцию, и конечно, Ольга Семенцова тоже, поскольку она уже успела зарекомендовать себя как самая способная и внимательная программистка. До ее приезда работа не клеилась. В программе было много ошибок, компьютер то и дело останавливался, и, казалось, модернизация телескопа затянется на многие месяцы. Но вот появилась Ольга и руководивший отладкой программы Ковалевский поручил ей стыковку отдельных частей работы в единое целое, а также, по возможности, поиск и устранение случайных ошибок. Дело пошло намного быстрее и успешнее.
Ольге отвели самое удобное место возле окна, где стоял необъятных размеров стол, на котором были ворохами сложены длинные листы бумаги с распечатками программных блоков. Стол Малахова стоял напротив, он изредка поглядывал через эти ворохи бумажных рулонов на миловидную девушку, которая, казалось, напевала про себя какую-то незатейливую мелодию. Было видно, что она работала легко и с удовольствием. Иногда Ольга ловила на себе его внимательный взгляд, улыбалась ему и снова склоняла над столом свою русую головку.
В недолгие перерывы все находившиеся в комнате вместе пили чай, угощая друг друга своими нехитрыми припасами, но больше всего доставалось Малахову, потому что он был единственным неженатым человеком в этой компании. Ольга привезла с собой какое-то совершенно удивительное печенье, которое испекла ее мама, и не без удовольствия наблюдала за тем, как Саша поглощал его, не оставляя никаких шансов на то, чтобы осталась хотя бы крошка. К концу недели Малахов решил спуститься в поселок. В общежитии молодых специалистов, где он занимал половину комнаты, шла веселая возня на кухне — здесь явно готовились к очередной вечеринке, которых в ту пору бывало немало и по самым различным поводам.
— В честь чего сегодня? — спросил он у своего соседа.
— Это тебе знать лучше, — ответил тот — завтра Ольга уезжает.
— Семенцова?
— Ну да, она самая… Чудак, рядом с ней работаешь и не знаешь! Слушай, а правду говорят, что ты с нее всю неделю глаз не сводил?
— Говорить не вредно… — пробурчал Малахов и почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо. — Начало как всегда?
— Как всегда, — ответил сосед и усмехнулся, взглянув на Сашу.
После семи вечера компания уже сидела за столом. Ольгу усадили в центре застолья и Малахов опять очутился напротив.
Справа от Ольги сел Тофик Мамедов, роскошный студент, приехавший на Астростанцию на преддипломную практику, но посвящавший большую часть времени не науке, а увлечению прекрасным полом. Саша видел, что он настойчиво пытался привлечь к себе внимание Ольги, подливал ей в бокал вино, все время шептал что-то на ухо. Ольга иногда улыбалась, но чаще недовольно морщилась, пыталась отодвинуться от Мамедова подальше, а когда Тофик привычным движением положил ей руку на плечо, она резко встала и вышла из-за стола. По-видимому, устав от сидения, вскочили и все остальные, кто-то включил магнитофон, кто-то пригасил свет, и тут же вышла на свободное место в середине комнаты первая пара, за ней другая, третья… Неожиданно для Малахова Ольга быстро подбежала к нему и попросила, оглянувшись на уже отделившегося от стула Тофика:
— Потанцуйте со мной. Вы не против?
— Я? Я…конечно же за!
Первый танец закончился, промелькнул второй, третий, но Саша по-прежнему не отпускал Ольгу, как будто боясь, что она прямо сейчас подхватит дорожную сумку и уедет, исчезнет, навсегда растворившись в дорожной дали, в горячем мареве разогретого за день асфальта. Он не отрываясь смотрел в ее большие зеленоватые глаза, никак не мог оторваться от ее завораживающего, пьянящего взгляда, от светлых локонов, падавших на ее плечи, и кружился, кружился… Ему казалось, что весь мир кружится вместе с ним от внезапно нахлынувшего счастья и неведомого до этого дня чувства нежности. Он не сразу услышал, как Ольга сказала:
— Давайте немного отдохнем. Ну…остановитесь же, хотя- бы для приличия… Она улыбнулась и добавила, как будто читая его мысли, — Я никуда не исчезну, не бойтесь…
Малахов отвел ее к дивану и тут же почувствовал, что кто-то крепко взял его за локоть. Он повернулся и увидел злое лицо Мамедова.
— Выйдем, поговорить надо, да?
Они вышли в прихожую и Тофик, резко повернувшись к Малахову, и сверкнув гневными глазами заговорил, нажимая на гласные:
— Еще ни одному мужчине из рода Мамедов никто не переходил дорогу, запомни, если хочешь жить! А от Ольги отвали. Ее выбрал я, Тофик Мамедов!
Малахов почувствовал, как руки сами сжались в кулаки, но ему не хотелось портить этот вечер дракой, поэтому он вынул сигарету и закурил, спокойно, глядя прямо в глаза Тофику:
— Все сказал? А теперь слушай внимательно и запоминай. Я, видишь ли, родом из южного портового города и на вашего брата насмотрелся. Так что ты меня своими бельмами не пугай и угроз твоих я тоже не боюсь. И командовать будешь дома, а не здесь. Если ты понял, что ее не интересуешь, так зачем навязываться и унижаться? Ты же гордый парень! Или не так? А драться я умею не хуже тебя, еще не ясно, кто кого…
Мамедов, сверкнув глазами, выругался и добавил: