Романов Александр Юрьевич. Человек с мешком

   – Каким это образом? – Я посмотрел на Арха.
   – Якобы во исполнение ранее отданного Потуром приказа и его же договоренности по этому делу.
   Я помолчал, соображая, потом спросил:
   – А… Потура точно повесили? Могилку бы посмотреть? Там ли он?
   – Могилы нет, – ответил Арх, но согласно кивнул. – А вот Потур есть. Мертвый. Тело сохранено в меду для отправки домой – семье. Ты его сам раньше видел. Не согласишься провести опознание?
   То еще удовольствие. Не жаждал я созерцать лежалых покойников. Даже пастеризованных в меду. Но пришлось пойти. Худо-бедно Потура я все-таки видел. Лично и вблизи. Эх, не облеваться бы только…
   – Да! А Залиба что? – вспомнил я по дороге. К нам присоединился пожилой не то сержант, не то здешний ключник. Во всяком случае, ключи у него были. И еще короткий багор. – Мы ж его под кустом оставили!
   – А Залиба пропал, – обрадовал меня Арх. – Нет его там. Я посылал людей и сам ходил. Пусто. Следы есть, а самого Залибы нет. И чисто все вокруг.
   Па-анятно… Сбежал то есть наш проводник. Либо унесли его. Что в данном случае одно и то же. Все равно ясно, что никакой местный Винни Пух подкрепиться им не пожелал. Вот тебе и плененный надежно!
   – Я думаю, – предположил Арх, – что, когда Аниз с Хазеном схватились, контроль над Залибой ослаб…
   – Что, на таком расстоянии? – не сдержался я. Что-то не очень мне в это верилось. То, что сделал с Залибой Аниз, больше напоминало обычный гипноз. А с другой стороны, и при гипнозе… Нет, не знаю.
   – Пришли, господа. Здесь, – сообщил нам ключник-сержант, останавливаясь у низкой дверцы.
   Повозившись, он отпер ее, и из проема пахнуло холодом. Ого, отличнейший ледник! Ключник-сержант повозил багром в большой бочке, стоящей у стены, сдвинув с нее крышку. И вытянул, напрягшись, прямо над краем, бесформенную какую-то, обтрепанную, скользкую от меда, но явно человеческую голову. Елки-деревяшки… Уж каких только способов похорон человечество не изобрело!
   Но все-таки… Лучше бы что-нибудь другое. Запекли бы его, что ли… не знаю даже. Тем не менее я постарался тщательно осмотреть запрокинутое неживое лицо в густых потеках.
   Что ж, именно его я видел тогда перед собой в свете факелов во дворе замка Ток. Именно этого человека. А теперь выходит, что он собой мостил дорожку кому-то другому. Кому, интересно? А ведь любопытный вывод…
   – Это он, – сказал я, выпрямляясь и удерживая тошноту. Мысль, явившаяся было, ускользнула. – А что же Ветриб? Ты, часом, его не на дыбе спрашивал? Что он у тебя орет? Пошли отсюда!
   Мы вышли в коридор.
   – Зачем – на дыбе? – удивился слегка Арх. – Так орет. А на дыбу просится сам. Поскольку я пообещал его повесить вслед за Потуром. Вот он и стремится доказать, что говорит правду.
   Я только головой покачал. Надо же, совсем по анекдоту: из подвалов Веселой башни доносились ликующие крики пытаемых…
   – А люди его… бывшие его люди, – продолжал Арх, – подтверждают. И я им склонен верить. Они-то про оборотней не знали точно.
   – А Ветриб?
   – Сейчас не узнать. Знал, скорей всего. А наверняка уж – догадывался. Но молчит. Связь с нечистью, знаешь ли…
   – Н-да, – согласился я с ним. – И что же из этого получается? Так ничего ведь! Кроме разве оборотней этих… А кстати, оборотней-то как, допрашивал?
   Арх вздохнул устало:
   – Да. Когда солнце взошло. Без толку. Молчат. И что с ними делать, не знаю. Да они обычно и не разговаривают в таких случаях. Может, разве пытку применить.
   Я покосился на него с любопытством. Применит, нет? Но, судя по нахмуренному виду… Кто знает? А я? Интересно, я бы смог? Или как? Я вспомнил поляну в лесу. На пути от верховьев Крутички. Н-да.
   – Но кое-что важное есть все же, – вернулся к основной теме Арх. – Тот самый оборотень, которого ты узнал. Ну тот, что до этого служил у Потура, помнишь?
   Еще б я его не помнил!
   – Я проверил. Опросил здешних солдат. Они подтвердили – так и есть, был у Потура до самого последнего дня. Понимаешь? А потом через несколько дней объявился уже с Хазеном – волколак волколаком. Не признавался вроде, но… Его ж здесь знали! И не его, одного, кстати. Еще несколько Потуровых молодцов оказались в серых душегрейках. После смерти хозяина. И знаешь, никогда раньше не слышал ничего насчет одинаковой одежды у волколаков – прямо армия какая-то, да и только. И еще Хазен этот…
   – А что – Хазен? – спохватился было я. – Что про него стало известно?
   Ответ прозвучал кратко и просто, как приговор революционного трибунала:
   – Ничего. Никто ничего не знает. Ветрибу он назвал пароль, раньше он его не видел.
   – Совсем здорово, – пробормотал я недовольно. – У вас тут что, на каждом шагу бродят неучтеные гроссмейстеры?
   Арх поморщился. Вздохнул, потом спросил:
   – Почему – гроссмейстер?
   – А кто он тогда? – не понял я.
   – Он очень сильный полный магистр. Сильнее даже оказался, чем Аниз. Но не гроссмейстер. Гроссмейстер бы не стал городить такой долгий огород… Да и не тянет Хазен на гроссмейстера, уж поверь мне…
   Пришлось поверить. Но что-то не давало еще мне в этом вопросе покоя. Я спросил:
   – Но откуда же он все равно взялся? Что, вот прямо так из ничего и появился?
   Арх снова пожал плечами:
   – А что тут, собственно, такого? Мы ведь тоже в Терет от Поставля прошли напрямую, через тайгу. Никуда не заходя. Так и он мог.
   Я только выругался вяло. Похоже, я рано решил, что что-то начал понимать в здешних делах. Арх, подумав, еще заявил:
   – Кроме того, он наверняка из черных, поэтому, понятно, о нем раньше никогда не слышали. Разве, может, что-то Капка… – Он почти непроизвольно покосился на меня.
   Теперь настала моя очередь пожимать плечами. За прошедшую неделю они меня этим Капкой уже достали, подозревая во мне его посланца. Я возражать устал. Так точно, видимо, я в их умозаключения укладывался.
   Тоже, кстати, симптом – не пора ли подумать? Ведь никакой я точно не маг, не колдун и не посланец Капки. Которого никогда в глаза не видел. Что-то надо с этим делать. Кстати, время к вечеру уже. Немедленно пойти посмотреть, как там Аниз.
   С моим опытом хирурга всякое станется… Тьфу-тьфу-тьфу!.. Я ускорил шаг, направившись к лестнице. Арх не отставал. Откуда-то объявился Ангрест, пристроившийся следом.
   – А что, – спросил я, просто чтоб спросить, – есть еще и черные?
   И опять попал пальцем в небо. Это становилось уже забавно. Арх взглянул на меня озадаченно.
   – Конечно есть, – ответил он. – Те, которые вне закона. Преступники.
   – Как это?
   – Ну… – Арх подумал. – Ну вот, например, как Хазен хотел забрать силу у Аниза… – Арх замолчал и продолжил только через пару секунд. – Вот такой способ… Он возможен только с мучительной пыткой, смертью даже. По закону магам он запрещен. Но есть некоторые, которых это не останавливает. Людоеды! – бросил он с отвращением. – Я бы их… Это же именно жить за счет непрерывного убийства других и их поедания!.. Во времена Древних Королей был, говорят, один такой маг черный – он достиг невероятной силы. Но получал он ее, убивая по нескольку человек в день…
   – Н-да, – ответил я «социальным», по терминологии Штирлица, звуком. Сказать было нечего. – Ну каждый по-своему с ума сходит…
   Тем временем мы добрались уже до бывших апартаментов Ветриба. Вошли. В окно комнаты светило солнце. У постели сидела неведомо откуда здесь взявшаяся женщина. Служанка? Видимо… Ни одной ночью не видел! Впрочем, хорошо, наверное. Не дай бог, пристрелил бы еще… При нашем появлении женщина встала и поклонилась. Отошла в сторону. Я шагнул к кровати, нагнулся…
   Аниз спал. Нормальным, спокойным сном здорового человека. Что за…
   – Господин очень быстро поправляется… – донесся сзади негромкий голос сиделки.
   Проклятье! Да какое там «быстро»! Утром еще был при смерти!
   Я, не удержавшись, отогнул одеяло. Хотя бы взглянуть на повязки. Могу предста… Повязка на одной ноге была снята!! Крови не было!! Исполосованная зажившими разрезами, розово светилась неестественно гладкая, молодая кожа.
   Даже отека не было! Я только выругался. Поднял глаза и встретил смеющийся взгляд Аниза. Вот притворщик!.. .
   – Ты замечательный лекарь, Гар! – заявил мне Аниз довольно. – Просто чудесный! Вчера я думал, что придется умереть, а сегодня…
   – А сегодня пожалел, что вчера не помер! – прорычал я. Честно признаться, я был здорово напуган. – Ты что, может, еще себе к вечеру новые ноги отрастишь?
   Аниз слегка посерьезнел.
   – Нет, – сказал он. – Ноги – нет. Раньше, говорят, такое умели. Но секрет давно утрачен и… В общем, сохранилось у нас очень немного. Хватило только, чтоб заживить два небольших обрубка. И все. – Он подмигнул. – Благодаря тебе, друг мой! Непременно намекну королю, какой лекарь объявился на его территории! Братья-вояки, поддержите меня.
   Деликатное покашливание Арха отвлекло нас от взаиморазглядывания. Причем я готов был уже выступать в роли чайника, выпускающего струю пара через носик и крышечку.
   Но по крайней мере хорошо, что это все же не я – а то бы я уж не знал, что и думать! Я имею в виду скорое заживление ран. Да и Аниз все же не выглядел так бодро, как старался показать.
   Сейчас он больше напоминал мне того раненого в избушке у бабки, которого лечил неделю назад. Еще, кстати, один магистр – и не так уж далеко отсюда… Арх еще покашлял, и я поднялся.
   Действительно, еще имелись дела. Я оставил для Аниза какие-то пилюли, мысленно покрутил головой, чтоб не привлекать в очередной раз. внимания. И вышел.
   – А этот древний маг, – спросил я у Арха, когда мы спускались обратно во двор, – он как, лечил кого-нибудь? Или только ел? И вообще, он что делал?
   Вопрос взялся откуда-то сам по себе. Мне как-то до лампочки был этот давно сгинувший древний магистр. Но Арх воспринял мои слова спокойно.
   – Да когда как, – ответил он, пожимая плечами. – Когда и лечил. Когда ему было надо. Когда – наоборот. А что делал? Он основал свое королевство. И в это королевство не мог войти ни один враг.
   – Да? – Это даже интересно. – И что с ним потом стало? С этим королевством?
   Арх подумал.
   – Вообще-то точно я не знаю, – сообщил он. – Это было в Коруне… И очень давно. Кажется, это королевство послужило основой для Цитрианской империи. Хотя от него самого ничего не осталось. А колдун… говорят, что его зарезала любовница…
   – Н-да… – еще раз признал я. – И стоило ли оно того, все это? Совершенно, между прочим, стандартная история. Королевство основал, в анналы вошел… чем же он вообще тогда отличается от обычного мага? Или даже человека?
   Арх, помолчав, пожал плечами.
   – Все-таки он ел больше, чем исцелял.
   – А-а…
   Куда-то разговор у нас ушел не туда, далеко от темы. Какие-то темные маги древности, королевства, любовницы…
   – Ладно, – сказал я Арху. – И что ты думаешь насчет этих новых волколаков?
   Вопрос заставил его усмехнуться.
   – Думать-то я могу много чего, – ответил он. – Вот только доказать это нечем. И герцог Беран по-прежнему чист и вне всяких подозрений.
   – Да? – уточнил я. – Что, значит, в столице не все сомневаются в утверждении Словинца? – про которого сам-то я почти что забыл; а ведь у меня с ним договор!
   – Кто как, – ушел от ответа Арх. Угорь прямо-таки, а не человек.
   Но толку-то? Все равно ведь ничего нового! Я повернулся к своему собеседнику.
   – Знаешь что… Слушай, ты в самом деле считаешь, что что-то тут с этим внезапным отрядом наместника не так?
   Арх молча согласно кивнул.
   – Если не устал – сходим еще раз к пленным поговорим?
   Подумав и поглядев на меня оценивающе, Арх еще раз неспешно кивнул. Я не уверен был, что делаю то, что нужно. Но то, что нужно делать, – откуда мне знать, какое оно?
   Мы спустились в подвал. Сыроватая атмосфера погреба как-то удивила меня. Раньше я ее не замечал. Не до того, наверное, было… Молчаливые солдаты пропустили нас, предупредительно отворив дверь.
   Вот тоже головная боль: а ну как гарнизон решит, что еще раз пора переменить подчинение? Тогда как? Отгоняя эти мысли, я прошел вслед за Архом в застенок, уже прибранный после вчерашнего.
   Но все равно… К счастью, рядышком имелся набор вполне приличных отдельных камер. Ветриб, похоже, и в самом деле строил свой замок с необычайным размахом! В подземелье у него самая настоящая тюрьма. Для кого, любопытно?
   Мы разместились в одной из камер и распорядились доставить нам оборотня. Ну вот он, первый в моей жизни допрос. Что спрашивать-то? Имя, число, год? Кто были ваши родители и почему? А также укажите место и цель своего рождения… Н-да.
   Привели волколака. Он был хотя и без оружия, но все в той же меховой безрукавке, в кожаных штанах. Только вид имел несколько растрепанный. Остановившись у стены, настороженно разглядывал нас по очереди.
   Арх начал задавать вопросы. Оборотень молчал. Хотя заметно было, что он все прекрасно слышит. Да и странно было бы иначе. Но вид у него при этом был как у партизана на допросе. Обиженно-недовольный. Впрочем, собственно, почему «как»? Именно что партизан и есть. И именно что на допросе. И дурака, судя по всему, готов валять ничуть не хуже, чем наши, земные партизаны.
   Впрочем, посмотрим еще… Партизаны, как известно, они тоже разными бывают.
   – Ну так что, молчать будем, Бунда? – произнес наконец Арх сакраментальную фразу всех киношных следователей. Допрашиваемый не отозвался. Но при упоминании имени вздрогнул. Арх покосился на меня. – Это как раз один из тех людей, что были у Потура. – И повернувшись к оборотню: – Ну что, будешь говорить?
   В ответ пленный угрюмо молчал. Тоскливо даже как-то, переминаясь с ноги на ногу. Ни дать ни взять, нашкодивший пацан, терпеливо ждущий, когда закончится привычная уже выволочка.
   Или как алкаш с большого похмелья. Только вот мое присутствие его, казалось, озадачивает. Да? Почему же это?
   – Арх, – поинтересовался я, не спуская глаз с пленного, – а Рыбец, случаем, не уцелел?
   – Уцелел, – обрадовал меня Арх. – Сидит тоже в погребе.
   – А давай-ка его приведем. Не возражаешь?
   – Да нет, – он, похоже, был только рад разнообразию, – действуй.
   Я выглянул в коридор, кликнул солдат… или тюремщиков? Одним словом, как их тут. Распорядился привесить оборотня на стену. К вбитым как раз для такого случая в бревна кольцам – так, для безопасности. Потом велел привести Рыбца.
   Что собрался делать, я и сам не знал. Так, что-то смутно чувствовалось. Но когда Рыбца привели, я только и смог придумать, что походить вокруг него, тщательно разглядывая.
   Мой старый приятель в долгу не остался и исподлобья сумрачно зыркал на меня. Вид у него был такой же настороженно-упрямый, как у первого. Только Рыбец по молодости еще больше походил на обычного земного шпаненка, чем Бунда.
   Я вернулся к своему месту, так чтобы видеть и того и другого. Подумал. Достал «Лаки страйк» закурил, продолжая разглядывать оборотней. Эдакие надутые мелкие пакостники. Н-да… Чем же они недовольны-то так? Чем?
   Не боятся, не в гневе – именно недовольны. Очень характерное выражение застарелой обиды проступало на их лицах. Что у Рыбца, что у Бунды. Хотя Бунда и постарше и у него отчетливей… Не выдумываю?
   – Арх, – спросил я. – А что вообще полагается за оборотничество? В случае поимки?
   – Как – что? – удивился он. – Смерть, естественно. Осина, серебро или сожжение.
   – Да? – Я смотрел в тупо неподвижные лица пленных и не видел никакой реакции. И это при всем том, что они слышали, о чем шла речь! Похоже, им было до фонаря.
   – А что, – спросил я, соображая, – расколдовать таких никто не пробовал? Обратно в людское состояние?
   Арх уже привык, видимо, к моим дурацким вопросам. Потому что ответил вполне обстоятельно:
   – Можно, конечно. А что толку? Все оборотни, расколдованные, все равно опять становятся оборотнями. Они ведь этого хотят. Это же как болезнь. Бешенство или сумасшествие. Кому надо, чтоб он и дальше рыскал по окрестностям? Рвал встречных в клочья? Расколдовать их можно, но весь секрет в том, что это не помогает. Ведь вот сейчас они вполне в человеческом облике. Думаешь, не понимают, что с ними? Так, ребята? – обратился он неожиданно к волколакам.
   Ответом ему было настороженное молчание.
   Н-да. Вот, узнал, называется, новость. Какая-то физиологическая зависимость, связанная с процессом трансформации и пребыванием в ином теле. Плюс практически неуязвимость: что им пытки сейчас, днем, если ночью все пройдет? А утром они и не вспомнят, наверное. Да и болевая чувствительность У них почти наверняка снижена до минимума: трансформация-то – штука болезненная, попробуй без анестезии руки-ноги перекраивать. Да и голову тоже. Умом ведь тронешься, пожалуй! Господи, дошло до меня: да, скорей всего, эти идиоты даже и не задумываются ни о чем таком.' Им просто в голову не приходит! С их точки зрения, им даже, может быть, повезло!
   Им хорошо – а на остальное плевать! И боязни погибнуть у них, наверное, напрочь нет. Потому что убивали их наверняка уже не раз. Даже этих, достаточно еще новеньких. Но помирать им, скорее всего, вовсе не хочется. Стоит отметить, суицидным синдромом здесь и не пахнет. Иначе бы все не так выглядело. Самоубийцы долго не живут. По конституции просто своей. Психической.
   Хорошее наблюдение. Только ют куда бы его применить? До сих пор мне в голову не пришло ничего стоящего по поводу допроса оборотней.
   – Вот что, ребята, – сказал я на пробу, – я лично вам не враг. И убивать вас не собираюсь. Скажите, что нам надо, и убирайтесь куда хотите. Идет?
   – Гар… – предостерег меня Арх от своего стола.
   – Слышу, – ответил я ему соответствующе.
   Он умолк. Хотя и недовольно.
   – Я не шучу, ребята, – повторил я, обращаясь к волколакам.
   Старший молчал. А Рыбец прокололся.
   – А че мы сделали-то? – проныл он. Меня он, видимо, хорошо запомнил как человека тихого и исключительно безобидного. Оттого и рискнул заговорить. Как раз в ожидавшемся мной тоне.
   Старший оборотень оказался потверже. Продолжал молчать.
   – Вот я и хочу знать, – обратился я к Рыбцу, – кто вас послал сюда нас ловить? И как вы в оборотни попали?
   Ответ, однако, подтвердил мои умозаключения еще больше. Рыбец загундосил дальше по программе:
   – Не знаю я! Никто нас не посылал! Никого мы не ловили!
   Говорить такое человеку, которого вчера еще обещал лично убить… На мой взгляд, это несколько как-то слишком. Он канючил, словно сопляк, попавшийся на мелкой шкоде. Видел я таких в детстве. И не раз. У меня, честно признаться, так откровенно требовательно врать в лицо никогда не получалось. И смотреть при этом взглядом невинно оскорбленного. Это надо уметь.
   Для разговора такой собеседник – полная безнадега. Он даже не слышит, о чем вы с ним разговариваете. Для него главная соль – это его собственные переживания, причем голые совершенно, без содержания. Он стонет и ноет для собственного удовольствия. Впрочем, допрос – не очень обычный разговор. О чем я вовремя вспомнил.
   – Кончай дурака валять, – велел я Рыбцу. – Не то велю тебя вон во двор вывести да и вздернуть на первом же столбе. И не вынимать из петли, если вдруг вечером в волка перекинешься. Удавить тебя еще раз. А наутро, скорей всего, окажешься с перерезанной наполовину шеей. У волка и у человека шеи, понимаешь ли, разные по толщине.
   Сказав все это, я моментально вспомнил, как сам Рыбец живописал мне возможные кары, коим он меня подвергнет. Как-то я на него похоже излагаю, подумалось мне. Не увлечься бы.
   Рыбец же, похоже, оценил как раз другую сторону моей речи.
   – Да че я тебе сделал-то! – возмутился он, брызгая слюной. Почти мгновенно перейдя от нытья к недовольству. Искренность в его голосе была стопроцентная. – Че ты от меня вообще хочешь? Я тебя вообще знать не знаю!
   Прелесть для любой театральной постановки. Уже пятнадцать минут толчем воду в ступе – а сколько переживаний! На дыбу, что ли, его подвесить? Но вообще-то мне лично не хочется.
   Да и видно уже, что это не хиленький интеллигент. Этого дыбой не проймешь. Кроме соплей и слюней, от него ничего не добьешься. А чего покруче применить… Ну будут сопли с добавлением крови – ну и что?
   Чувствовалось, здесь подошло бы что-нибудь древнекитайское – чтобы пронять волколака по-настоящему. До трезвого разума. Но на такое уже я не был морально готов. Вообще-то, видно, нет во мне прирожденных палаческих навыков…
   – Заткнись, щеня, – бросил со своей стены старший. – Хорош ныть! Чо, не понимаешь, что ли, – он тебе зубы заговаривает!
   Ишь тоже, наставник молодых! Иван Кузьмич, участник перестройки. Он перестроил дачу под Москвой. Кто ж это пел-то? Гарик Сукачев? Или нет? Эх, времена далекие, теперь почти былинные! Когда срока огромные брели в этапы длинные…
   Что ж, как мог, я убедился, что допрашивать этих придурков – дело дохлое. Прав был Арх. Они так же невменяемы как и неуязвимы. А кроме того, достаточно хитры, чтобы этими обоими своими свойствами пользоваться. Эх…
   Елки-палки!
   Я чуть не захохотал. И я еще все это время стою тут, соображая, что делать! Ну не идиот ли я?! Все трое присутствующих удивленно на меня воззрились. Поскольку тихое посмеивание в нашей ситуации истолковать можно было однозначно.
   Я же, демонстративно медленно сделав затяжку, шагнул к Рыбцу. С ласковой усмешкой посмотрел в его бараньи глазки и потрепал оборотня по щекам рукой с зажатой в пальцах сигаретой. Ах какой классический, эффектный кадр!
   – Ничего, да-арагой! – Речь почему-то вышла с кавказским акцентом. Сам не знаю. – Сейчас все вспомнишь! Кто послал, зачем послал… И все остальное тоже. Все что надо.
   Он сообразил, что запахло жареным. Это они всегда хорошо чуют. Вот только предположить не мог, что я такого сделаю. Глаза Рыбца беспокойно метнулись по сторонам, стрельнули мне в лицо. Ну гадай, гадай!..
   Я порылся в карманах. Достал упаковку со шприцами. Похлопал, ухмыляясь, Рыбца по плечу. Он от этого совсем, бедняга, ошалел. Едва дергаться не начал. Я не очень умело – зато старательно! – сделал ему укол.
   Подождал, убрал шприц. Арх и второй оборотень наблюдали за мной почти с одинаковыми выражениями лиц. А интересно все-таки: засунул бы я этого мальчишку, допустим, в «железную деву» или нет? Для пользы дела?
   Н-да. Пожалуй, сейчас этого я уже никогда не узнаю… Да и бог с ним… Взгляд Рыбца между тем изменился. Мышцы обмякли. Он неуклюже заворочался в своих веревках, посмотрел на меня.
   – Имя? – велел я ему.
   – Рыбец.
   – Кому служишь?
   – Господину Хазену…
   – Кто такой Хазен?
   – Он… – Рыбец дрогнул, испуганно замолчав.
   – Говори!
   – Молчи, щенок! – зарычал вдруг второй со стенки, сообразив, что дело оборачивается неладно.
   – Арх, заткни его, – сказал я. – Не до смерти только! Чтоб молчал.
   Натужное сопение вскоре послужило ответом. Я вернулся к Рыбцу и для начала заехал ему по щеке:
   – Отвечать! Кто такой Хазен?
   – К-колдун… Большой, из Черного ордена…
   – Как попал к нему от Потура?
   – Некуда было… Мы и раньше с ним имели дело.
   Арх, оказавшийся рядом, вцепился мне в локоть:
   – Изумительно, Гар! Надо узнать, что с девушкой!
   Рыбец, моргая, уставился на него. Но отвечать не торопился. Дрожал. На соседней стене возился и дергался Бунда. Ох и работка…
   – Отвечай! – велел я Рыбцу. Но он только затрясся еще сильней.
   – Я… нельзя! Я б-боюсь, – почти проблеял он в ответ.
   Пришлось снова заехать ему по щеке. Для симметрии по второй.
   – Она в норе, – выдохнул он тоскливо.
   – Г…где? – медленно выдавил из себя Арх. Я тряхнул Рыбца. Тоже, признаться, не понимая.
   – В норе. У нас, – пояснил он. – В нашем логове.
   Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
   В ходе последовавшего за тем допроса из предрасположенного к разговору Рыбца удалось вытянуть следующее. Причем колоть мне его пришлось еще. Для продолжения эффекта.
   После того как прибывший отряд наместника волей короля взял замок и учинил над Потуром суд, повесив его с несколькими ближайшими подручными, Рыбец и некоторые другие разумно сделали ноги.
   Направляясь на восток, к реке, в сторону своей, то есть Потуровой, резиденции. И самым банальным образом по дороге наткнулись на Хазена с его отрядом.
   Хазен, как рассказал Рыбец, командовал волколаками и мог заставить их делать все, что ему нужно. Но, с другой стороны, быть оборотнем означало почти всегда оставаться сытым, никого не бояться и делать все, что захочется.
   Несколько человек, в том числе и Рыбец, согласились. Их заставили принести клятву. А потом Хазен велел прикончить тех, кто в волколаки идти не пожелал. Не им пока еще, а своим молодцам. Но демонстрация была более чем наглядная.
   Затем несколько дней новоиспеченные волколаки провели в каком-то месте, представляющем собой группу пещер под каким-то холмом, где с ними что-то сделали. После чего они уже перестали быть прежними.
   А место оказалось норой всех местных волколаков. Их логовом. Там Рыбец и увидел снова дочку барона Клады. Ее, захваченную в плен, привез Хазен. Где и откуда – толком не говорилось. Но из хвастовства бывших с Хазеном Рыбец кое-что все же узнал.
   После того как отряд наместника выступил из замка, Хазен организовал его преследование и наконец напал на него. Атакуя днем и ночью, пользуясь своей силой для поддержания оборотней все время в волчьем облике для неуязвимости. Ему это прекрасно удалось. Сопровождавший отряд магистр, поддавшись на уловку, остался прикрывать отряд от волколаков. И угодил прямо к Хазену в лапы. Который и высосал его как паук, умножив свою силу. А самого магистра отдал волколакам. Чем кончилось, Рыбец толком не узнал, но догадаться можно было. Погрызенные останки бросили в тайге, как обычно. Для устрашения народа. После чего Хазен собрал новый отряд, куда включил уже и «молодых» волколаков. С этим отрядом он двинулся обратно к замку Цын. Где и встретился с нами. Аминь.