Страница:
Лейтенант А.В.Махота: «Я был на связи. Со стороны 5-го отсека начала открываться кремальера. Из ЦП вызывали 5-й отсек. В это время в нашем отсеке загорелась пусковая станция насоса 1-го контура, из нее бил большой сноп искр и шел сильный дым».
Из приведенных сообщений следует, что попытку открыть переборочную дверь из 5-го в 4-й отсек делал капитан-лейтенант Волков. Это было до 11 часов 21 минуты (время возгорания пусковой станции насоса 1-го контура зафиксировано в вахтенном журнале). Доклад о пожаре в 6-м отсеке получен не был, так как в 11 часов 16 минут прервалась связь, что также отмечено в вахтенном журнале. Таким образом, есть все основания предполагать, что капитан-лейтенант Дворов пытался попасть в 6-й отсек не ранее 11 часов 15 минут. В это время в 6-м отсеке действительно уже был пожар. Около десяти минут потребовалось капитан-лейтенанту Дворову, чтобы по аварийной тревоге «добежать» из центрального поста до переборочной двери в 6-й отсек.
Позднее капитан-лейтенант Дворов вынужден был подтвердить, что во время доклада мичмана Колотилина о поступлении турбинного масла в 6-й отсек (т е. после 11 часов 14 минут) он еще находился в центральном посту. В связи с этим поневоле возникают вопросы. Если аварийная тревога была подана в 11 часов 6 минут, как это записано в вахтенном журнале и как утверждают большинство оставшихся в живых членов экипажа, то как расценивать поведение капитан-лейтенанта Дворова? Почему спокойно смотрели на это нарушение военной присяги и воинского долга заместитель командира дивизии, начальник политотдела дивизии и командир подводной лодки?
К чему эти вопросы? – скажет иной читатель. Что бы изменилось от того, что вместе с мичманом Колотилиным погибли бы еще несколько человек? Давайте разберемся. Жизнь – не черновой вахтенный журнал ВМФ. Ее не перепишешь начисто. Не исключено, что своевременное прибытие капитан-лейтенанта Дворова в 6-й отсек никак не сказалось бы на развитии аварии. Однако со значительно большей вероятностью можно утверждать обратное. И вот почему. В 11 часов 6 минут объявлена аварийная тревога. Когда в центральный пост прибыл Орлов, чтобы сменить Дворова?
Капитан-лейтенант И.С.Орлов (магнитофонная запись опроса):
Вопрос: «Через сколько, приблизительно, после тревоги, Вы прибежали на пульт?»
Ответ: «Ну, может быть, секунд через пятнадцать-двадцать».
Таким образом, капитан-лейтенант Дворов мог быть в 6-м отсеке через одну-две минуты после объявления тревоги, т е. в 11 часов 8 минут и подать ЛОХ в 7-й отсек за пять-шесть минут до продувания концевых цистерн главного балласта. Это могло радикально изменить аварийную ситуацию на подводной лодке и исключить вероятность ее гибели.
Почему было потеряно управление рулями? Возможны две причины: короткое замыкание электроцепей управления от пожара и потеря рабочей жидкости в рулевой системе гидравлики.
Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «Спустился в трюм. Система гидравлики разобщена: рулевая – отдельно на рули. Обычная температура общесудовой системы гидравлики – 18-20° С. Дотронулся до трубы общесудовой гидравлики – температура 55-60 С. Я понял, что гидравлика циркулирует, что приходит обратно уже горячая… Команда командира БЧ-5: подняться наверх и готовить нижний рубочный люк ВСК и люк предкамеры к отдраиванию».
Вопрос: «Через сколько минут с момента аварийной тревоги Вы заметили повышение температуры?»
Ответ: «Это было буквально минут через пять-шесть. Глубина была 310 метров».
Сообщение мичмана явно не соответствует записям в вахтенном журнале. Через пять-шесть минут после тревоги, т е. после 11 часов 11 минут, подводная лодка находилась на глубине около 150 метров, а не 310. Кроме того, мичман Каданцев ошибался, утверждая, что «гидравлика циркулирует». В это время исполнительные механизмы общесудовой системы гидравлики не работали, и циркуляции рабочей жидкости не могло быть. Это лишь означало, что сливная магистраль судовой системы гидравлики от пожара потеряла плотность и в нее поступают газы, которые нагрели трубопровод до 55-60° С. И было это не через пять-шесть минут после тревоги, а позднее. На сливной магистрали общесудовой системы гидравлики имеется подпорный клапан, отрегулированный на давление 2 кгс/см2, поэтому циркуляция газов по сливной магистрали была возможна только при давлении в 7-м отсеке свыше 2 кгс/см2, т е. после продувания концевых балластных цистерн. Следовательно, сливная магистраль общесудовой системы гидравлики разгерметизировалась после 11 часов 14 минут. Можно предположить, что и рулевая система гидравлики к этому времени также потеряла плотность. Рули же перестали управляться ранее 11 часов 14 минут, что позволяет говорить о коротком замыкании электроцепей управления рулями как о наиболее вероятной причине выхода их из строя.
Нагрев сливной магистрали общесудовой системы гидравлики означал утечку рабочей жидкости и должен был стать сигналом к действиям экипажа. К сожалению, он не был понят. Необходимо отметить, что принятая на подводной лодке «Комсомолец» схема общесудовой гидравлики оказалась недостаточно живучей в условиях мощного пожара.
Как же представляется мне, конструктору, развитие событий на подводной лодке в первые минуты аварии, исходя из многочисленных, зачастую противоречивых, показаний участников трагедии?
Вечером 6 апреля, как об этом уже говорилось, заболел мичман С.И.Черников, обслуживающий систему электрохимической регенерации воздуха. Перед этим им или капитан-лейтенантом В.А.Грегулевым могли быть открыты на кислородном коллекторе клапаны подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Ни вахтенные 7-го отсека, ни подвижные вахтенные кормовых отсеков содержание кислорода в отсеках либо не замеряли переносными газоанализаторами, либо делали это формально. Оставшись один, капитан-лейтенант Грегулев забыл, а может быть и не знал, об открытых клапанах подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Наступило 7 апреля. За 15-20 минут до 11 часов в 7-м отсеке начался пожар. Вахтенный в это время мог находиться в 6-м отсеке (6-й отсек подводной лодки «Комсомолец» выделялся своей комфортабельностью по сравнению с другими отсеками, и в нем любили находиться вахтенные). Время приближалось к 11 часам. Пора было готовиться к докладу об осмотре отсека. Прибыв в 7-й отсек, вахтенный обнаружил возгорание и начал его тушить, используя систему ВПЛ. Около 11 часов, не имея доклада об осмотре 7-го отсека, командир дивизиона живучести сумел связаться с вахтенным отсека и на вопрос о причине задержки доклада получил сообщение о пожаре. В центральном посту, узнав о пожаре, видимо, устроили «небольшое совещание» и отдали команду вахтенному 7-го отсека о включении системы ЛОХ «на себя» и о переходе в 6-й отсек – эта команда зафиксирована в вахтенном журнале в 11 часов 3 минуты. Вахтенный 7-го отсека выполнить ее не смог и погиб в борьбе с огнем.
Что делать? Объявлять тревогу или нет? Были же случаи (заклинка рулей, попадание забортной воды в отсек) когда все обходилось. Может быть, и на этот раз тоже обойдется? В это время на пультах управления появились сигналы о температуре в 7-м отсеке и о низком сопротивлении электроизоляции. Была объявлена аварийная тревога, по всей вероятности, учебная. Прибывший в центральный пост капитан 1-го ранга Коляда посоветовал подать огнегаситель в 7-й отсек. Одновременно было принято решение о всплытии лодки на глубину 50 метров. Было 11 часов 6 минут. Стали вызывать вахтенного энергетических отсеков мичмана Колотилина, чтобы дать ему указание о включении ЛОХ на 7-й отсек из 6-го. Личный состав занял места по учебной тревоге, причем люди 6-го и 7-го отсеков ждали своих командиров капитан-лейтенантов Дворова и Волкова и не спешили в свои отсеки. А их командиры в это время находились в центральном посту и участвовали в «производственном совещании» по вопросам дальнейших действий по борьбе с пожаром. Лейтенант Зайцев набрал и передал в 6-й отсек команду о подаче огнегасителя системы ЛОХ в 7-й отсек, которая своевременно никем не была принята, так как мичман Колотилин был в 5-м отсеке, а люди Дворова и Волкова ждали своих командиров. Лишь после 11 часов 10 минут прибывший в 6-й отсек Колотилин получил приказание подать ЛОХ в 7-й отсек, но выполнить его уже не смог.
Личный состав других отсеков, не имея никаких «вводных», оставался в неведении относительно происходящих событий. И лишь после потери хода и управления рулями могла быть объявлена аварийная тревога с указанием места и характера аварии. Время было 11 часов 12 минут. Офицеры Дворов и Волков получили команду проникнуть в 7-й отсек и эвакуировать старшего матроса Бухникашвили. Однако они не смогли попасть уже и в 6-й отсек.
А как же вахтенный журнал? Не исключено, что в начальный период аварии его не вели и события после 11 часов 3 минут занесены в него позднее.
В какой степени сказанное является достоверным, не мне судить. В установлении истины могли бы помочь члены экипажа капитана 1-го ранга Ванина, но хранители «действительно правдивой информации» молчат. Почему?!
Заканчивая рассмотрение первых минут аварии и действия при этом главного командного пункта, необходимо подвести итоги:
– допущено ничем не оправданное промедление с объявлением аварийной тревоги, что не дало возможности личному составу 6-го и 7-го отсеков занять свои места по «Боевому корабельному расписанию». Это, по всей вероятности, явилось причиной того, что огнегаситель системы ЛОХ в 7-й отсек не был подан;
– принято неправильное решение о всплытии подводной лодки на глубину 50 метров: что не позволило загерметизировать кормовую переборку 6-го отсека и стравить за борт запасы воздуха высокого давления из перемычки № 4, расположенной в 7-м отсеке;
– не была дана команда на перекрытие магистралей воздуха высокого давления и гидравлики, идущих в аварийный 7-й отсек, что привело к усилению пожара, потере корабельных запасов воздуха, а также к выходу из строя системы судовой гидравлики;
– принято ошибочное решение о продувании кормовых цистерн главного балласта воздухом высокого давления, что вызвало усиление пожара в 7-м и пожар в 6-м отсеках;
– не было проконтролировано состояние герметизации переборок по всем отсекам, что в дальнейшем привело к задымливанию 2-го, 3-го и 5-го отсеков и осложнило борьбу за живучесть подводной лодки.
СИГНАЛ № 6
Из приведенных сообщений следует, что попытку открыть переборочную дверь из 5-го в 4-й отсек делал капитан-лейтенант Волков. Это было до 11 часов 21 минуты (время возгорания пусковой станции насоса 1-го контура зафиксировано в вахтенном журнале). Доклад о пожаре в 6-м отсеке получен не был, так как в 11 часов 16 минут прервалась связь, что также отмечено в вахтенном журнале. Таким образом, есть все основания предполагать, что капитан-лейтенант Дворов пытался попасть в 6-й отсек не ранее 11 часов 15 минут. В это время в 6-м отсеке действительно уже был пожар. Около десяти минут потребовалось капитан-лейтенанту Дворову, чтобы по аварийной тревоге «добежать» из центрального поста до переборочной двери в 6-й отсек.
Позднее капитан-лейтенант Дворов вынужден был подтвердить, что во время доклада мичмана Колотилина о поступлении турбинного масла в 6-й отсек (т е. после 11 часов 14 минут) он еще находился в центральном посту. В связи с этим поневоле возникают вопросы. Если аварийная тревога была подана в 11 часов 6 минут, как это записано в вахтенном журнале и как утверждают большинство оставшихся в живых членов экипажа, то как расценивать поведение капитан-лейтенанта Дворова? Почему спокойно смотрели на это нарушение военной присяги и воинского долга заместитель командира дивизии, начальник политотдела дивизии и командир подводной лодки?
К чему эти вопросы? – скажет иной читатель. Что бы изменилось от того, что вместе с мичманом Колотилиным погибли бы еще несколько человек? Давайте разберемся. Жизнь – не черновой вахтенный журнал ВМФ. Ее не перепишешь начисто. Не исключено, что своевременное прибытие капитан-лейтенанта Дворова в 6-й отсек никак не сказалось бы на развитии аварии. Однако со значительно большей вероятностью можно утверждать обратное. И вот почему. В 11 часов 6 минут объявлена аварийная тревога. Когда в центральный пост прибыл Орлов, чтобы сменить Дворова?
Капитан-лейтенант И.С.Орлов (магнитофонная запись опроса):
Вопрос: «Через сколько, приблизительно, после тревоги, Вы прибежали на пульт?»
Ответ: «Ну, может быть, секунд через пятнадцать-двадцать».
Таким образом, капитан-лейтенант Дворов мог быть в 6-м отсеке через одну-две минуты после объявления тревоги, т е. в 11 часов 8 минут и подать ЛОХ в 7-й отсек за пять-шесть минут до продувания концевых цистерн главного балласта. Это могло радикально изменить аварийную ситуацию на подводной лодке и исключить вероятность ее гибели.
Почему было потеряно управление рулями? Возможны две причины: короткое замыкание электроцепей управления от пожара и потеря рабочей жидкости в рулевой системе гидравлики.
Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «Спустился в трюм. Система гидравлики разобщена: рулевая – отдельно на рули. Обычная температура общесудовой системы гидравлики – 18-20° С. Дотронулся до трубы общесудовой гидравлики – температура 55-60 С. Я понял, что гидравлика циркулирует, что приходит обратно уже горячая… Команда командира БЧ-5: подняться наверх и готовить нижний рубочный люк ВСК и люк предкамеры к отдраиванию».
Вопрос: «Через сколько минут с момента аварийной тревоги Вы заметили повышение температуры?»
Ответ: «Это было буквально минут через пять-шесть. Глубина была 310 метров».
Сообщение мичмана явно не соответствует записям в вахтенном журнале. Через пять-шесть минут после тревоги, т е. после 11 часов 11 минут, подводная лодка находилась на глубине около 150 метров, а не 310. Кроме того, мичман Каданцев ошибался, утверждая, что «гидравлика циркулирует». В это время исполнительные механизмы общесудовой системы гидравлики не работали, и циркуляции рабочей жидкости не могло быть. Это лишь означало, что сливная магистраль судовой системы гидравлики от пожара потеряла плотность и в нее поступают газы, которые нагрели трубопровод до 55-60° С. И было это не через пять-шесть минут после тревоги, а позднее. На сливной магистрали общесудовой системы гидравлики имеется подпорный клапан, отрегулированный на давление 2 кгс/см2, поэтому циркуляция газов по сливной магистрали была возможна только при давлении в 7-м отсеке свыше 2 кгс/см2, т е. после продувания концевых балластных цистерн. Следовательно, сливная магистраль общесудовой системы гидравлики разгерметизировалась после 11 часов 14 минут. Можно предположить, что и рулевая система гидравлики к этому времени также потеряла плотность. Рули же перестали управляться ранее 11 часов 14 минут, что позволяет говорить о коротком замыкании электроцепей управления рулями как о наиболее вероятной причине выхода их из строя.
Нагрев сливной магистрали общесудовой системы гидравлики означал утечку рабочей жидкости и должен был стать сигналом к действиям экипажа. К сожалению, он не был понят. Необходимо отметить, что принятая на подводной лодке «Комсомолец» схема общесудовой гидравлики оказалась недостаточно живучей в условиях мощного пожара.
Как же представляется мне, конструктору, развитие событий на подводной лодке в первые минуты аварии, исходя из многочисленных, зачастую противоречивых, показаний участников трагедии?
Вечером 6 апреля, как об этом уже говорилось, заболел мичман С.И.Черников, обслуживающий систему электрохимической регенерации воздуха. Перед этим им или капитан-лейтенантом В.А.Грегулевым могли быть открыты на кислородном коллекторе клапаны подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Ни вахтенные 7-го отсека, ни подвижные вахтенные кормовых отсеков содержание кислорода в отсеках либо не замеряли переносными газоанализаторами, либо делали это формально. Оставшись один, капитан-лейтенант Грегулев забыл, а может быть и не знал, об открытых клапанах подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Наступило 7 апреля. За 15-20 минут до 11 часов в 7-м отсеке начался пожар. Вахтенный в это время мог находиться в 6-м отсеке (6-й отсек подводной лодки «Комсомолец» выделялся своей комфортабельностью по сравнению с другими отсеками, и в нем любили находиться вахтенные). Время приближалось к 11 часам. Пора было готовиться к докладу об осмотре отсека. Прибыв в 7-й отсек, вахтенный обнаружил возгорание и начал его тушить, используя систему ВПЛ. Около 11 часов, не имея доклада об осмотре 7-го отсека, командир дивизиона живучести сумел связаться с вахтенным отсека и на вопрос о причине задержки доклада получил сообщение о пожаре. В центральном посту, узнав о пожаре, видимо, устроили «небольшое совещание» и отдали команду вахтенному 7-го отсека о включении системы ЛОХ «на себя» и о переходе в 6-й отсек – эта команда зафиксирована в вахтенном журнале в 11 часов 3 минуты. Вахтенный 7-го отсека выполнить ее не смог и погиб в борьбе с огнем.
Что делать? Объявлять тревогу или нет? Были же случаи (заклинка рулей, попадание забортной воды в отсек) когда все обходилось. Может быть, и на этот раз тоже обойдется? В это время на пультах управления появились сигналы о температуре в 7-м отсеке и о низком сопротивлении электроизоляции. Была объявлена аварийная тревога, по всей вероятности, учебная. Прибывший в центральный пост капитан 1-го ранга Коляда посоветовал подать огнегаситель в 7-й отсек. Одновременно было принято решение о всплытии лодки на глубину 50 метров. Было 11 часов 6 минут. Стали вызывать вахтенного энергетических отсеков мичмана Колотилина, чтобы дать ему указание о включении ЛОХ на 7-й отсек из 6-го. Личный состав занял места по учебной тревоге, причем люди 6-го и 7-го отсеков ждали своих командиров капитан-лейтенантов Дворова и Волкова и не спешили в свои отсеки. А их командиры в это время находились в центральном посту и участвовали в «производственном совещании» по вопросам дальнейших действий по борьбе с пожаром. Лейтенант Зайцев набрал и передал в 6-й отсек команду о подаче огнегасителя системы ЛОХ в 7-й отсек, которая своевременно никем не была принята, так как мичман Колотилин был в 5-м отсеке, а люди Дворова и Волкова ждали своих командиров. Лишь после 11 часов 10 минут прибывший в 6-й отсек Колотилин получил приказание подать ЛОХ в 7-й отсек, но выполнить его уже не смог.
Личный состав других отсеков, не имея никаких «вводных», оставался в неведении относительно происходящих событий. И лишь после потери хода и управления рулями могла быть объявлена аварийная тревога с указанием места и характера аварии. Время было 11 часов 12 минут. Офицеры Дворов и Волков получили команду проникнуть в 7-й отсек и эвакуировать старшего матроса Бухникашвили. Однако они не смогли попасть уже и в 6-й отсек.
А как же вахтенный журнал? Не исключено, что в начальный период аварии его не вели и события после 11 часов 3 минут занесены в него позднее.
В какой степени сказанное является достоверным, не мне судить. В установлении истины могли бы помочь члены экипажа капитана 1-го ранга Ванина, но хранители «действительно правдивой информации» молчат. Почему?!
Заканчивая рассмотрение первых минут аварии и действия при этом главного командного пункта, необходимо подвести итоги:
– допущено ничем не оправданное промедление с объявлением аварийной тревоги, что не дало возможности личному составу 6-го и 7-го отсеков занять свои места по «Боевому корабельному расписанию». Это, по всей вероятности, явилось причиной того, что огнегаситель системы ЛОХ в 7-й отсек не был подан;
– принято неправильное решение о всплытии подводной лодки на глубину 50 метров: что не позволило загерметизировать кормовую переборку 6-го отсека и стравить за борт запасы воздуха высокого давления из перемычки № 4, расположенной в 7-м отсеке;
– не была дана команда на перекрытие магистралей воздуха высокого давления и гидравлики, идущих в аварийный 7-й отсек, что привело к усилению пожара, потере корабельных запасов воздуха, а также к выходу из строя системы судовой гидравлики;
– принято ошибочное решение о продувании кормовых цистерн главного балласта воздухом высокого давления, что вызвало усиление пожара в 7-м и пожар в 6-м отсеках;
– не было проконтролировано состояние герметизации переборок по всем отсекам, что в дальнейшем привело к задымливанию 2-го, 3-го и 5-го отсеков и осложнило борьбу за живучесть подводной лодки.
СИГНАЛ № 6
Вахтенный журнал:
«11.15 – Снять 1,2 запоры кормового кольца.
11.16 – Вышла «Лиственница» с кормой. Переключена на резервный. Глубина 20 метров.
11.16 – Всплыли в надводное положение. Поднят перископ. Нет связи с кормой. Акустик. Обесточен комплекс».
Отдана команда на приготовление к использованию кормового кольца общесудовой вентиляции. Подводная лодка всплыла на поверхность с частично продутой цистерной главного балласта № 10 правого борта и не продутой цистерной левого борта. Горячие газы из 7-го отсека по разрушенной трубе аварийного продувания поступали в цистерну главного балласта № 10 только правого борта и продували ее. Лишь этим можно объяснить появление крена на левый борт сразу после всплытия и последующее отставание от легкого корпуса покрытия только на правом борту. Лишь этим объясняется выход пузырей воздуха из цистерны главного балласта № 10 правого борта.
За какое время могла продуться цистерна главного балласта № 10 правого борта? Расчеты показывают, что при давлении в аварийном отсеке, равном 6 кгс/см2, для этого достаточно десять-двенадцать минут.
Капитан-лейтенант А.Г.Верезгов (магнитофонная запись опроса): «Листы покрытия болтало волной. Они начали отходить. Потом появился крен на левый борт».
Вопрос: «Когда это началось?»
Ответ: «Через 5 – 6 минут после всплытия».
Вопрос: «А воздух травило с кормы?»
Ответ: «Первоначально не было. А потом пошел воздух, как будто продувают 10-й номер с правого борта. Выходил большой пузырь с правого борта».
Цистерна главного балласта № 10 левого борта так и осталась не продутой. Причины могут быть разные, и трудно отдать какой-либо предпочтение. Труба аварийного продувания цистерны № 10 левого борта могла закупориться недогоревшими остатками провизии и предметов снабжения. Не исключено, что бортовой клапан продувания цистерны был оставлен закрытым после выполнения перед боевым походом возможных ремонтных работ или был закрыт случайно при погрузке провизии и предметов снабжения в 7-й отсек. При закрытом бортовом клапане труба аварийного продувания ЦГБ № 10 левого борта могла разрушиться при более низкой температуре нагрева из-за так называемого «тупикового эффекта».
Поднят перископ. Вероятно, поднята радиолокационная станция «Бухта», хотя записей об этом нет в вахтенном журнале.
В это время сработала аварийная защита ядерного реактора. Межсекционный автомат обесточил секцию отключаемой нагрузки главного распределительного щита № 2. Все потребители электроэнергии, питающиеся от секции неотключае-мой нагрузки главных распределительных щитов, «сели» на аккумуляторную батарею. Обесточился гидроакустический комплекс.
Вышла из строя громкоговорящая связь с кормой. Связь! Ее практически не замечают, когда она есть, и оказываются как без рук, когда ее нет. Невозможно оценить, какой вред борьбе за живучесть подводной лодки причинило отсутствие связи и как повлияло на принятие тех или иных решений. Поэтому о связи следует поговорить подробнее.
Монополистом всех видов связи, в том числе и внутрикорабельной, в военном судостроении является Управление связи Военно-морского флота. Проектант подводных лодок лишен возможности самостоятельно выбрать или заказать необходимый ему вид связи. Он вынужден брать то, что ему предписывает это управление ВМФ. Припоминаются и события почти двадцатилетней давности. Проектанты активно сопротивлялись установке на подводных лодках громкоговорящей связи «Лиственница». При этом указывалось, что ранее применяемая громкоговорящая связь «Каштан» – более гибкая в управлении и более надежная в эксплуатации система, а вновь созданная система «Лиственница» практически не имеет никаких преимуществ. Тем не менее методом «выкручивания рук» Управление связи ВМФ заставило проектантов принять на подводные лодки своего новорожденного «дебила». Авария на подводной лодке «Комсомолец» дала оценку этой системе. Она показала, что даже высоконадежная телефонная «парная связь» при пожаре оказывается малопригодной. Многочисленные короткие замыкания самых разных электрических цепей создают большой уровень помех и практически выводят систему из строя. Подводная лодка «Комсомолец» была укомплектована, по нормам Военно-морского флота, тремя переносными радиостанциями «Причал», но при помощи трех радиостанций установить связь между семью отсеками невозможно. Да и хранятся они, как правило, не там, где нужно, а там, откуда их не могут похитить. Это не очернительство, а горькая действительность.
Правомерен вопрос: неужели только авария подводной лодки «Комсомолец» показала всю ненадежность внутрикорабельной связи при пожаре? Это не так.
Есть решение Военно-морского флота и Министерства судостроительной промышленности СССР от 25 августа 1983 года № 702/41/003855, принятое после очередной аварии подводной лодки. В пункте 20 приложения № 1 этого решения записано: «Оформить решение Военно-морского флота и Министерства промышленности средств связи СССР о разработке на базе радиостанции 68РТН-2-4м специальной радиостанции межотсечной связи с гарнитурой, позволяющей использовать радиостанцию при надетых изолирующих индивидуальных средствах защиты дыхательных органов. Ответственный – Управление связи ВМФ, срок – IV квартал 1983 года».
Это то, что нужно подводникам, так как сегодня они ь средствах защиты дыхательных органов практически оказываются немыми и глухими. Но прошло девять лет, а воз и ныне там. Более того, уже после гибели «Комсомольца» пришлось заниматься вопросами создания новой системы внутрикорабельной громкоговорящей связи на базе волоконной техники. На разработку этой системы есть согласие одного производственного объединения. Применение такой системы связи позволило бы исключить помехи и значительно повысить качество и надежность связи, особенно при пожарах. Непреодолимым препятствием на пути создания Этой системы внутрикорабельной связи стало Управление связи ВМФ. Устанавливайте создаваемую по заказу Военно-морского флота новую систему внутрикорабельной связи – заявляет руководство Управления. Их не тревожит, что предлагаемая ими «новая система» создается на старой элементной базе и будет обладать теми же недостатками, что и система «Лиственница». И если когда-нибудь появится высоконадежная в условиях пожара система внутрикорабельной связи, то это произойдет не благодаря, а вопреки усилиям Управления связи ВМФ.
Где вы, редактор военно-морского отдела газеты «Красная звезда», капитан 1-го ранга С.И.Быстров? Где фотография погибших связистов подводной лодки «Комсомолец», которую вы поместили в газете за 15 марта 1990 года со следующим текстом, адресованным к «одной заинтересованной стороне и, увы, противостоящей флоту»: «Тем, кто пытается прикрыть свои просчеты ценой обвинения подводников в низкой профессиональной подготовке, стоит посмотреть в глаза погибшим»? Пошлите ее, пожалуйста, в Управление связи ВМФ и попросите работников этого управления посмотреть в глаза погибшим и ответить: когда подводники будут снабжены надежными средствами внутрикорабельной связи?
Как отреагировало руководство подводной лодки на резкое повышение давления в 7-м, а затем и в 6-м отсеках, на последний доклад мичмана Колотилина, на появление крена на левый борт, на падение давления в группах баллонов воздуха высокого давления, на травление воздуха из цистерны главного балласта № 10 правого борта и на отслоение покрытия с правого борта в районе этой цистерны? Смогло ли оно связать воедино все эти процессы, сделать соответствующие выводы и выработать и претворить в жизнь необходимые мероприятия по борьбе за живучесть? На все эти вопросы приходится дать отрицательный ответ.
На протяжении всей аварии так и не были перекрыты три клапана в 3-м отсеке, отсекающие воздушные магистрали, проходящие в 7-й отсек, т е. не было выполнено первичное мероприятие при пожаре, предусмотренное статьей 89 РБЖ-ПЛ-82. Не было выполнено требование статьи 121 РБЖ-ПЛ-82 по стравливанию за борт воздуха с аварийной перемычки воздуха высокого давления. Не было принято решение об изменении рубежей обороны. Не было попыток установить причину появления крена на левый борт.
Чем все это объяснить? Объяснение может быть только одно – недостаточная отработка экипажем задач по борьбе за живучесть при отсутствии «Руководства по боевому использованию технических средств», слабое знание материальной части подводной лодки и низкий уровень профессиональной подготовки экипажа. Все видят и слышат, что идет травление воздуха в 7-й отсек, все говорят и докладывают друг другу об этом, и никто ничего не делает, чтобы прекратить травление. Создается впечатление, что во всей БЧ-5 не было человека, который бы знал систему воздуха высокого давления даже в минимально необходимой степени. «Мы отработали полный курс боевой подготовки, несколько лет готовились к своему самостоятельному «большому» плаванию, обучались в учебном центре, с хорошими и отличными оценками сдали курсовые задачи, выполнили боевые упражнения. Подготовка была проведена в полном соответствии с руководящими документами», – заявляет капитан 1-го ранга Коляда в письме, опубликованном в журнале «Морской сборник» № 2 за 1990 год. Что сказать на это заявление? Если люди, прошедшие полный курс боевой подготовки и сдавшие курсовые задачи с хорошими и отличными оценками, перед лицом аварии оказываются в такой степени беззащитными и неспособными к активной борьбе, то это значит, что и сам курс, и система комплектования экипажей, и система приема курсовых задач не отвечают требуемому уровню профессиональной подготовки подводников. Нет, – считают руководители Военно-морского флота, отвечающие за боевую подготовку экипажей, – с уровнем все в порядке. Экипаж подготовлен как следует. Все бумажки, подтверждающие это, в наличии. Видимо, изменение положения с боевой подготовкой экипажей нужно начинать с замены людей, отвечающих за эту подготовку.
Следует здесь же сказать о «Руководстве по борьбе за живучесть подводных лодок» (РБЖ-ПЛ-82) – основном документе по обеспечению живучести подводных лодок. Это «Руководство», особенно его раздел по борьбе с пожаром, рассчитано на действия личного состава в условиях небольшой «чистой» аварии, т е. без возникновения и наложения на эту аварию других. Перед лицом сложных аварий личный состав оказывается неподготовленным. Каждый подводник знает золотое правило: «Начался пожар – жди повышения давления в отсеке, начало падать давление в отсеке – жди поступления воды». К сожалению, это правило не нашло отражения в РБЖ-ПЛ-82, в нем нет радикальных рекомендаций по упреждению возможных последствий аварии, в том числе в части повышения давления в отсеке и поступления в него воды.
Вахтенный журнал:
«11.17 – Приготовить дизель-генератор. Устанавливается связь по телефону».
Главный командный пункт пытается установить связь с кормой. Молчит 6-й отсек. Нет никаких известий от капитан-лейтенанта Дворова.
Своевременно отдана команда на приготовление дизель-генератора. На подводной лодке «Комсомолец» был установлен дизель-генератор с аварийным пуском. Один человек при отсутствии электроэнергии и воздуха высокого давления, при неработающей системе гидравлики и при низкой температуре в отсеке может запустить дизель-генератор и принять на него нагрузку за время не более 10 минут. Два часа шестнадцать минут потребовалось экипажу, чтобы запустить дизель-генератор и принять на него нагрузку. И это при обеспеченности всеми видами электроэнергии, воздухом высокого давления, при работающей системе гидравлики и нормальной температуре в отсеке. Один этот факт говорит об уровне боевой подготовки экипажа и качестве отработки им задач по борьбе за живучесть подводной лодки. Вахтенный журнал:
«11.18 – Открыть радиолокационную вахту. Поднять «Анис», «Кору», «Синтез». Приготовить сигнал № 6. Готов сигнал № 6. Обесточен перископ. 11.20 – Отдраен люк во всплывающую камеру».
Итак, отдраены нижний рубочный люк, люк во всплывающую камеру и, возможно, верхний люк подводной лодки. Время отдраивания люка во всплывающую камеру по вахтенному журналу не соответствует времени продувания концевых балластных цистерн (11 часов 14 минут) по этому же журналу. Разница в шесть минут слишком большая и ничем необъяснима. Люки отдраивал старшина команды трюмных мичман В.С.Каданцев. Поэтому здесь уместно рассмотреть действия старшины команды трюмных и его людей в борьбе за живучесть в 3-м отсеке подводной лодки.
Что должен делать личный состав отсека после объявления аварийной тревоги?
РБЖ– ПЛ-82, статья 22: «Личный состав, кроме лиц, находящихся в аварийном отсеке, по сигналу аварийной тревоги немедленно прибывает на командные пункты и боевые посты согласно расписанию по борьбе за живучесть, выполняет действия без приказания и борется за живучесть под руководством центрального поста».
Мичман В.С.Каданцев (объяснительная записка): «По сигналу аварийной тревоги прибыл в 3-й отсек на среднюю палубу, осмотрелся, принял доклады из трюма от матросов Филиппова и Михалева о готовности к бою. Доложил на ГКП о готовности отсека к бою.»
И это все. Нет ни слова о выполнении действий без приказания, предусмотренных статьей 91 РБЖ-ПЛ-82. Чем же дальше занимался старшина команды трюмных?
Мичман В.С.Каданцев (объяснительная записка): «По приказанию ГКП я прибыл к люку предкамеры и на глубине 270 метров начал отдраивать люк предкамеры и нижний люк ВСК (всплывающая спасательная камера, – Д.Р.). До всплытия в надводное положение находился в ВСК. По приказанию помощника командира отдраил верхний люк ВСК после всплытия в надводное положение и находился на мостике. Осмотрел ПЛ и обнаружил парение в районе 7-го отсека. От помощника командира получил приказание на отваливание контейнеров с плотиками. В ВСК взял ключи и приступил к работе. В это время наверх поднялся капитан-лейтенант Калинин и сказал, что в ЦП горит «Корунд». Спустя 10-15 минут я спустился вниз».
Из объяснительной записки мичмана Каданцева следует, что практически с самого объявления аварийной тревоги и как минимум до 11 часов 32 минут старшина команды трюмных, единственный в дивизионе живучести специалист, сколько-нибудь знающий общекорабельные системы, занимался всем чем угодно, только не борьбой за живучесть подводной лодки. Это одна из причин того, почему в 3-м отсеке не были выполнены мероприятия по герметизации отсека, предусмотренные статьями 89, 90, 91 и 120 РБЖ-ПЛ-82. Кроме того, сообщения Каданцева не соответствуют записям в вахтенном журнале на 11 часов 20 минут, что опять возвращает нас к вопросу о подделке вахтенного журнала либо внесению в него записей с искажением времени совершения событий.
«11.15 – Снять 1,2 запоры кормового кольца.
11.16 – Вышла «Лиственница» с кормой. Переключена на резервный. Глубина 20 метров.
11.16 – Всплыли в надводное положение. Поднят перископ. Нет связи с кормой. Акустик. Обесточен комплекс».
Отдана команда на приготовление к использованию кормового кольца общесудовой вентиляции. Подводная лодка всплыла на поверхность с частично продутой цистерной главного балласта № 10 правого борта и не продутой цистерной левого борта. Горячие газы из 7-го отсека по разрушенной трубе аварийного продувания поступали в цистерну главного балласта № 10 только правого борта и продували ее. Лишь этим можно объяснить появление крена на левый борт сразу после всплытия и последующее отставание от легкого корпуса покрытия только на правом борту. Лишь этим объясняется выход пузырей воздуха из цистерны главного балласта № 10 правого борта.
За какое время могла продуться цистерна главного балласта № 10 правого борта? Расчеты показывают, что при давлении в аварийном отсеке, равном 6 кгс/см2, для этого достаточно десять-двенадцать минут.
Капитан-лейтенант А.Г.Верезгов (магнитофонная запись опроса): «Листы покрытия болтало волной. Они начали отходить. Потом появился крен на левый борт».
Вопрос: «Когда это началось?»
Ответ: «Через 5 – 6 минут после всплытия».
Вопрос: «А воздух травило с кормы?»
Ответ: «Первоначально не было. А потом пошел воздух, как будто продувают 10-й номер с правого борта. Выходил большой пузырь с правого борта».
Цистерна главного балласта № 10 левого борта так и осталась не продутой. Причины могут быть разные, и трудно отдать какой-либо предпочтение. Труба аварийного продувания цистерны № 10 левого борта могла закупориться недогоревшими остатками провизии и предметов снабжения. Не исключено, что бортовой клапан продувания цистерны был оставлен закрытым после выполнения перед боевым походом возможных ремонтных работ или был закрыт случайно при погрузке провизии и предметов снабжения в 7-й отсек. При закрытом бортовом клапане труба аварийного продувания ЦГБ № 10 левого борта могла разрушиться при более низкой температуре нагрева из-за так называемого «тупикового эффекта».
Поднят перископ. Вероятно, поднята радиолокационная станция «Бухта», хотя записей об этом нет в вахтенном журнале.
В это время сработала аварийная защита ядерного реактора. Межсекционный автомат обесточил секцию отключаемой нагрузки главного распределительного щита № 2. Все потребители электроэнергии, питающиеся от секции неотключае-мой нагрузки главных распределительных щитов, «сели» на аккумуляторную батарею. Обесточился гидроакустический комплекс.
Вышла из строя громкоговорящая связь с кормой. Связь! Ее практически не замечают, когда она есть, и оказываются как без рук, когда ее нет. Невозможно оценить, какой вред борьбе за живучесть подводной лодки причинило отсутствие связи и как повлияло на принятие тех или иных решений. Поэтому о связи следует поговорить подробнее.
Монополистом всех видов связи, в том числе и внутрикорабельной, в военном судостроении является Управление связи Военно-морского флота. Проектант подводных лодок лишен возможности самостоятельно выбрать или заказать необходимый ему вид связи. Он вынужден брать то, что ему предписывает это управление ВМФ. Припоминаются и события почти двадцатилетней давности. Проектанты активно сопротивлялись установке на подводных лодках громкоговорящей связи «Лиственница». При этом указывалось, что ранее применяемая громкоговорящая связь «Каштан» – более гибкая в управлении и более надежная в эксплуатации система, а вновь созданная система «Лиственница» практически не имеет никаких преимуществ. Тем не менее методом «выкручивания рук» Управление связи ВМФ заставило проектантов принять на подводные лодки своего новорожденного «дебила». Авария на подводной лодке «Комсомолец» дала оценку этой системе. Она показала, что даже высоконадежная телефонная «парная связь» при пожаре оказывается малопригодной. Многочисленные короткие замыкания самых разных электрических цепей создают большой уровень помех и практически выводят систему из строя. Подводная лодка «Комсомолец» была укомплектована, по нормам Военно-морского флота, тремя переносными радиостанциями «Причал», но при помощи трех радиостанций установить связь между семью отсеками невозможно. Да и хранятся они, как правило, не там, где нужно, а там, откуда их не могут похитить. Это не очернительство, а горькая действительность.
Правомерен вопрос: неужели только авария подводной лодки «Комсомолец» показала всю ненадежность внутрикорабельной связи при пожаре? Это не так.
Есть решение Военно-морского флота и Министерства судостроительной промышленности СССР от 25 августа 1983 года № 702/41/003855, принятое после очередной аварии подводной лодки. В пункте 20 приложения № 1 этого решения записано: «Оформить решение Военно-морского флота и Министерства промышленности средств связи СССР о разработке на базе радиостанции 68РТН-2-4м специальной радиостанции межотсечной связи с гарнитурой, позволяющей использовать радиостанцию при надетых изолирующих индивидуальных средствах защиты дыхательных органов. Ответственный – Управление связи ВМФ, срок – IV квартал 1983 года».
Это то, что нужно подводникам, так как сегодня они ь средствах защиты дыхательных органов практически оказываются немыми и глухими. Но прошло девять лет, а воз и ныне там. Более того, уже после гибели «Комсомольца» пришлось заниматься вопросами создания новой системы внутрикорабельной громкоговорящей связи на базе волоконной техники. На разработку этой системы есть согласие одного производственного объединения. Применение такой системы связи позволило бы исключить помехи и значительно повысить качество и надежность связи, особенно при пожарах. Непреодолимым препятствием на пути создания Этой системы внутрикорабельной связи стало Управление связи ВМФ. Устанавливайте создаваемую по заказу Военно-морского флота новую систему внутрикорабельной связи – заявляет руководство Управления. Их не тревожит, что предлагаемая ими «новая система» создается на старой элементной базе и будет обладать теми же недостатками, что и система «Лиственница». И если когда-нибудь появится высоконадежная в условиях пожара система внутрикорабельной связи, то это произойдет не благодаря, а вопреки усилиям Управления связи ВМФ.
Где вы, редактор военно-морского отдела газеты «Красная звезда», капитан 1-го ранга С.И.Быстров? Где фотография погибших связистов подводной лодки «Комсомолец», которую вы поместили в газете за 15 марта 1990 года со следующим текстом, адресованным к «одной заинтересованной стороне и, увы, противостоящей флоту»: «Тем, кто пытается прикрыть свои просчеты ценой обвинения подводников в низкой профессиональной подготовке, стоит посмотреть в глаза погибшим»? Пошлите ее, пожалуйста, в Управление связи ВМФ и попросите работников этого управления посмотреть в глаза погибшим и ответить: когда подводники будут снабжены надежными средствами внутрикорабельной связи?
Как отреагировало руководство подводной лодки на резкое повышение давления в 7-м, а затем и в 6-м отсеках, на последний доклад мичмана Колотилина, на появление крена на левый борт, на падение давления в группах баллонов воздуха высокого давления, на травление воздуха из цистерны главного балласта № 10 правого борта и на отслоение покрытия с правого борта в районе этой цистерны? Смогло ли оно связать воедино все эти процессы, сделать соответствующие выводы и выработать и претворить в жизнь необходимые мероприятия по борьбе за живучесть? На все эти вопросы приходится дать отрицательный ответ.
На протяжении всей аварии так и не были перекрыты три клапана в 3-м отсеке, отсекающие воздушные магистрали, проходящие в 7-й отсек, т е. не было выполнено первичное мероприятие при пожаре, предусмотренное статьей 89 РБЖ-ПЛ-82. Не было выполнено требование статьи 121 РБЖ-ПЛ-82 по стравливанию за борт воздуха с аварийной перемычки воздуха высокого давления. Не было принято решение об изменении рубежей обороны. Не было попыток установить причину появления крена на левый борт.
Чем все это объяснить? Объяснение может быть только одно – недостаточная отработка экипажем задач по борьбе за живучесть при отсутствии «Руководства по боевому использованию технических средств», слабое знание материальной части подводной лодки и низкий уровень профессиональной подготовки экипажа. Все видят и слышат, что идет травление воздуха в 7-й отсек, все говорят и докладывают друг другу об этом, и никто ничего не делает, чтобы прекратить травление. Создается впечатление, что во всей БЧ-5 не было человека, который бы знал систему воздуха высокого давления даже в минимально необходимой степени. «Мы отработали полный курс боевой подготовки, несколько лет готовились к своему самостоятельному «большому» плаванию, обучались в учебном центре, с хорошими и отличными оценками сдали курсовые задачи, выполнили боевые упражнения. Подготовка была проведена в полном соответствии с руководящими документами», – заявляет капитан 1-го ранга Коляда в письме, опубликованном в журнале «Морской сборник» № 2 за 1990 год. Что сказать на это заявление? Если люди, прошедшие полный курс боевой подготовки и сдавшие курсовые задачи с хорошими и отличными оценками, перед лицом аварии оказываются в такой степени беззащитными и неспособными к активной борьбе, то это значит, что и сам курс, и система комплектования экипажей, и система приема курсовых задач не отвечают требуемому уровню профессиональной подготовки подводников. Нет, – считают руководители Военно-морского флота, отвечающие за боевую подготовку экипажей, – с уровнем все в порядке. Экипаж подготовлен как следует. Все бумажки, подтверждающие это, в наличии. Видимо, изменение положения с боевой подготовкой экипажей нужно начинать с замены людей, отвечающих за эту подготовку.
Следует здесь же сказать о «Руководстве по борьбе за живучесть подводных лодок» (РБЖ-ПЛ-82) – основном документе по обеспечению живучести подводных лодок. Это «Руководство», особенно его раздел по борьбе с пожаром, рассчитано на действия личного состава в условиях небольшой «чистой» аварии, т е. без возникновения и наложения на эту аварию других. Перед лицом сложных аварий личный состав оказывается неподготовленным. Каждый подводник знает золотое правило: «Начался пожар – жди повышения давления в отсеке, начало падать давление в отсеке – жди поступления воды». К сожалению, это правило не нашло отражения в РБЖ-ПЛ-82, в нем нет радикальных рекомендаций по упреждению возможных последствий аварии, в том числе в части повышения давления в отсеке и поступления в него воды.
Вахтенный журнал:
«11.17 – Приготовить дизель-генератор. Устанавливается связь по телефону».
Главный командный пункт пытается установить связь с кормой. Молчит 6-й отсек. Нет никаких известий от капитан-лейтенанта Дворова.
Своевременно отдана команда на приготовление дизель-генератора. На подводной лодке «Комсомолец» был установлен дизель-генератор с аварийным пуском. Один человек при отсутствии электроэнергии и воздуха высокого давления, при неработающей системе гидравлики и при низкой температуре в отсеке может запустить дизель-генератор и принять на него нагрузку за время не более 10 минут. Два часа шестнадцать минут потребовалось экипажу, чтобы запустить дизель-генератор и принять на него нагрузку. И это при обеспеченности всеми видами электроэнергии, воздухом высокого давления, при работающей системе гидравлики и нормальной температуре в отсеке. Один этот факт говорит об уровне боевой подготовки экипажа и качестве отработки им задач по борьбе за живучесть подводной лодки. Вахтенный журнал:
«11.18 – Открыть радиолокационную вахту. Поднять «Анис», «Кору», «Синтез». Приготовить сигнал № 6. Готов сигнал № 6. Обесточен перископ. 11.20 – Отдраен люк во всплывающую камеру».
Итак, отдраены нижний рубочный люк, люк во всплывающую камеру и, возможно, верхний люк подводной лодки. Время отдраивания люка во всплывающую камеру по вахтенному журналу не соответствует времени продувания концевых балластных цистерн (11 часов 14 минут) по этому же журналу. Разница в шесть минут слишком большая и ничем необъяснима. Люки отдраивал старшина команды трюмных мичман В.С.Каданцев. Поэтому здесь уместно рассмотреть действия старшины команды трюмных и его людей в борьбе за живучесть в 3-м отсеке подводной лодки.
Что должен делать личный состав отсека после объявления аварийной тревоги?
РБЖ– ПЛ-82, статья 22: «Личный состав, кроме лиц, находящихся в аварийном отсеке, по сигналу аварийной тревоги немедленно прибывает на командные пункты и боевые посты согласно расписанию по борьбе за живучесть, выполняет действия без приказания и борется за живучесть под руководством центрального поста».
Мичман В.С.Каданцев (объяснительная записка): «По сигналу аварийной тревоги прибыл в 3-й отсек на среднюю палубу, осмотрелся, принял доклады из трюма от матросов Филиппова и Михалева о готовности к бою. Доложил на ГКП о готовности отсека к бою.»
И это все. Нет ни слова о выполнении действий без приказания, предусмотренных статьей 91 РБЖ-ПЛ-82. Чем же дальше занимался старшина команды трюмных?
Мичман В.С.Каданцев (объяснительная записка): «По приказанию ГКП я прибыл к люку предкамеры и на глубине 270 метров начал отдраивать люк предкамеры и нижний люк ВСК (всплывающая спасательная камера, – Д.Р.). До всплытия в надводное положение находился в ВСК. По приказанию помощника командира отдраил верхний люк ВСК после всплытия в надводное положение и находился на мостике. Осмотрел ПЛ и обнаружил парение в районе 7-го отсека. От помощника командира получил приказание на отваливание контейнеров с плотиками. В ВСК взял ключи и приступил к работе. В это время наверх поднялся капитан-лейтенант Калинин и сказал, что в ЦП горит «Корунд». Спустя 10-15 минут я спустился вниз».
Из объяснительной записки мичмана Каданцева следует, что практически с самого объявления аварийной тревоги и как минимум до 11 часов 32 минут старшина команды трюмных, единственный в дивизионе живучести специалист, сколько-нибудь знающий общекорабельные системы, занимался всем чем угодно, только не борьбой за живучесть подводной лодки. Это одна из причин того, почему в 3-м отсеке не были выполнены мероприятия по герметизации отсека, предусмотренные статьями 89, 90, 91 и 120 РБЖ-ПЛ-82. Кроме того, сообщения Каданцева не соответствуют записям в вахтенном журнале на 11 часов 20 минут, что опять возвращает нас к вопросу о подделке вахтенного журнала либо внесению в него записей с искажением времени совершения событий.