Он налил нам, осушил стакан и поставил его.
— Как… это было сделано?
— Подробности могут подождать, но, несомненно, вы помните смертельные случаи, связанные со Щелкающими Пальцами в Порт-о-Пренсе?
— Щелкающие Пальцы! Уж не хотите ли вы сказать мне, что Джеймс…
— К сожалению, да. Он отправился к миссис Мендел Хэмметт, несомненно, полагая, что уж там-то будет в безопасности…
— На всех нас не однажды покушались…
— Да уж, наверное.
— Но этот ужас — здесь, в Нью-Йорке?!
— Если только я не ошибаюсь, прямо здесь, в этом отеле! Прежде всего где ваш багаж?
— В спальне, идемте, я покажу.
Мы вошли следом за Кеннардом Вудом, и Смит стал настороженно принюхиваться. Я тоже старался уловить мерзостный дух тлена, который, очевидно, свидетельствовал о присутствии Щелкающих Пальцев, но ничего не заметил. В спальне Смит на мгновение замер, оглядываясь по сторонам. Это была обычная, пусть и роскошная, гостиничная спальня. Постель была заправлена, пижама разложена; будильник и несколько книг — на прикроватной тумбочке; чемодан — на полке у стены.
Смит прошел в ванную. Умывальные принадлежности были разложены на туалетном столике и стеклянных полочках.
Он повернулся к Кеннарду Вуду; лицо полковника побледнело, несмотря на загар.
— Кто вносил багаж наверх?
— Швейцар.
— Вы были здесь, когда он пришел?
— По правде говоря, нет. Я стоял внизу у конторки, узнавал, нет ли мне каких посланий.
— А кто распаковывал и раскладывал вещи?
— Слуга. Я был в гостиной. Этот человек знает мои привычки: я останавливался в «Прадо» несколько раз. Если бы я знал, чего именно вы опасаетесь, Смит, я бы, возможно, сумел вам помочь. Но ведь мы находимся на пятнадцатом этаже современного нью-йоркского отеля, а не на Гаити!
— Жестоко с моей стороны напоминать об этом, Вуд, но бедный Лонгтон находился в собственной квартире, в доме миссис Мендел Хэмметт. Простите уж, что я, похоже, позволю себе вольности, но мне надо внимательно осмотреть все ваши вещи.
Кеннард Вуд шагнул вперед, и Смит попросил:
— Будьте добры ничего не трогать!
Пока мы с приунывшим полковником стояли и смотрели, Найланд Смит быстро, но тщательно обследовал каждый фут комнаты. Довольно часто он принюхивался. Здесь, высоко над рестораном с его толпами, над суетливой Парк-авеню, мне казалось, что мы словно выброшены на необитаемый остров. Право слово, человек может быть совсем одинок и лишен помощи своих собратьев где угодно — и в многомиллионном городе и посреди Сахары. Черная метка Фу Манчи стояла на двери Кеннарда Вуда, и он это знал.
— Я ничего не нашел, — сказал, наконец, Смит, — за исключением вот этих остатков какой-то упаковки. Может, вы объясните, откуда она взялась?
Он показал нам нечто похожее на скомканный кусок промасленной бумаги.
— Нет. — Кеннард Вуд покачал головой. — Я не заворачивал в это ни одну из моих вещей. Возможно, кто-то из прежних постояльцев оставил.
— Возможно, — пробормотал Смит, откладывая бумагу в сторону. — Теперь главное испытание. Предупреждаю вас, Вуд, что о его сути мне ничего не известно. Но результат может помочь нам раскрыть тайну Щелкающих Пальцев и объяснить смерть Лонгтона.
— Жду ваших указаний.
— Должен добавить, что никакого покушения, возможно, и не будет. Может быть, агенты Фу Манчи, которым поручено вас убить, знают, что вы не один. Оба окна открыты, и нападающие могут воспользоваться любым из них. Дабы укрепить вас перед лицом трудного испытания, скажу, что Лонгтона, должно быть, по ошибке приняли за вас.
— И он умер вместо меня?
— Я могу и ошибаться, но мне так кажется. Вы когда-нибудь останавливались у миссис Мендел Хэмметт?
— Да.
— В таком случае я прав! Но сейчас они все знают. Материалы в портфеле содержали новые факты?
— Новые факты! Смит, да ведь речь идет о заговоре против нашего правительства, равного которому еще не было в истории!
— Я знаю, — спокойно ответил Смит, — потому-то Лонгтон и умер, а я собираюсь попросить вас лечь на кровать, после чего выключу весь свет в номере. Эта штуковина всегда нападает в темноте.
— Очень хорошо.
Кеннард Вуд упал на покрывало, вытащив из кармана автоматический пистолет.
— Никакой стрельбы! — отрезал Смит. — Вам отводится самая трудная роль — статиста. Согласны?
— Как скажете.
— Вы располагайтесь здесь, у двери, Кэрригэн. Без моей команды ничего не предпринимайте.
Он ушел. Я услышал, как щелкнуло несколько выключателей. Номер погрузился в темноту. Затем донесся голос Смита:
— Не двигайтесь. Приготовьтесь к любым неожиданностям.
Тишина и полная темнота наступили внезапно, только снизу доносилось гудение неугомонного человеческого улья. Ощущение опасности обострилось. Мне не надо было говорить, что агенты Фу Манчи где-то рядом: я чувствовал их близость каждым нервом.
Внезапно в каком-нибудь шаге от себя я услышал отчетливый щелчок.
— Боже мой! — выдохнул Кеннард Вуд. — Оно здесь!
— Щелкающие Пальцы! — прошептал Смит. — Не двигайтесь!
ГЛАВА XV
ГЛАВА XVI
ГЛАВА XVII
— Как… это было сделано?
— Подробности могут подождать, но, несомненно, вы помните смертельные случаи, связанные со Щелкающими Пальцами в Порт-о-Пренсе?
— Щелкающие Пальцы! Уж не хотите ли вы сказать мне, что Джеймс…
— К сожалению, да. Он отправился к миссис Мендел Хэмметт, несомненно, полагая, что уж там-то будет в безопасности…
— На всех нас не однажды покушались…
— Да уж, наверное.
— Но этот ужас — здесь, в Нью-Йорке?!
— Если только я не ошибаюсь, прямо здесь, в этом отеле! Прежде всего где ваш багаж?
— В спальне, идемте, я покажу.
Мы вошли следом за Кеннардом Вудом, и Смит стал настороженно принюхиваться. Я тоже старался уловить мерзостный дух тлена, который, очевидно, свидетельствовал о присутствии Щелкающих Пальцев, но ничего не заметил. В спальне Смит на мгновение замер, оглядываясь по сторонам. Это была обычная, пусть и роскошная, гостиничная спальня. Постель была заправлена, пижама разложена; будильник и несколько книг — на прикроватной тумбочке; чемодан — на полке у стены.
Смит прошел в ванную. Умывальные принадлежности были разложены на туалетном столике и стеклянных полочках.
Он повернулся к Кеннарду Вуду; лицо полковника побледнело, несмотря на загар.
— Кто вносил багаж наверх?
— Швейцар.
— Вы были здесь, когда он пришел?
— По правде говоря, нет. Я стоял внизу у конторки, узнавал, нет ли мне каких посланий.
— А кто распаковывал и раскладывал вещи?
— Слуга. Я был в гостиной. Этот человек знает мои привычки: я останавливался в «Прадо» несколько раз. Если бы я знал, чего именно вы опасаетесь, Смит, я бы, возможно, сумел вам помочь. Но ведь мы находимся на пятнадцатом этаже современного нью-йоркского отеля, а не на Гаити!
— Жестоко с моей стороны напоминать об этом, Вуд, но бедный Лонгтон находился в собственной квартире, в доме миссис Мендел Хэмметт. Простите уж, что я, похоже, позволю себе вольности, но мне надо внимательно осмотреть все ваши вещи.
Кеннард Вуд шагнул вперед, и Смит попросил:
— Будьте добры ничего не трогать!
Пока мы с приунывшим полковником стояли и смотрели, Найланд Смит быстро, но тщательно обследовал каждый фут комнаты. Довольно часто он принюхивался. Здесь, высоко над рестораном с его толпами, над суетливой Парк-авеню, мне казалось, что мы словно выброшены на необитаемый остров. Право слово, человек может быть совсем одинок и лишен помощи своих собратьев где угодно — и в многомиллионном городе и посреди Сахары. Черная метка Фу Манчи стояла на двери Кеннарда Вуда, и он это знал.
— Я ничего не нашел, — сказал, наконец, Смит, — за исключением вот этих остатков какой-то упаковки. Может, вы объясните, откуда она взялась?
Он показал нам нечто похожее на скомканный кусок промасленной бумаги.
— Нет. — Кеннард Вуд покачал головой. — Я не заворачивал в это ни одну из моих вещей. Возможно, кто-то из прежних постояльцев оставил.
— Возможно, — пробормотал Смит, откладывая бумагу в сторону. — Теперь главное испытание. Предупреждаю вас, Вуд, что о его сути мне ничего не известно. Но результат может помочь нам раскрыть тайну Щелкающих Пальцев и объяснить смерть Лонгтона.
— Жду ваших указаний.
— Должен добавить, что никакого покушения, возможно, и не будет. Может быть, агенты Фу Манчи, которым поручено вас убить, знают, что вы не один. Оба окна открыты, и нападающие могут воспользоваться любым из них. Дабы укрепить вас перед лицом трудного испытания, скажу, что Лонгтона, должно быть, по ошибке приняли за вас.
— И он умер вместо меня?
— Я могу и ошибаться, но мне так кажется. Вы когда-нибудь останавливались у миссис Мендел Хэмметт?
— Да.
— В таком случае я прав! Но сейчас они все знают. Материалы в портфеле содержали новые факты?
— Новые факты! Смит, да ведь речь идет о заговоре против нашего правительства, равного которому еще не было в истории!
— Я знаю, — спокойно ответил Смит, — потому-то Лонгтон и умер, а я собираюсь попросить вас лечь на кровать, после чего выключу весь свет в номере. Эта штуковина всегда нападает в темноте.
— Очень хорошо.
Кеннард Вуд упал на покрывало, вытащив из кармана автоматический пистолет.
— Никакой стрельбы! — отрезал Смит. — Вам отводится самая трудная роль — статиста. Согласны?
— Как скажете.
— Вы располагайтесь здесь, у двери, Кэрригэн. Без моей команды ничего не предпринимайте.
Он ушел. Я услышал, как щелкнуло несколько выключателей. Номер погрузился в темноту. Затем донесся голос Смита:
— Не двигайтесь. Приготовьтесь к любым неожиданностям.
Тишина и полная темнота наступили внезапно, только снизу доносилось гудение неугомонного человеческого улья. Ощущение опасности обострилось. Мне не надо было говорить, что агенты Фу Манчи где-то рядом: я чувствовал их близость каждым нервом.
Внезапно в каком-нибудь шаге от себя я услышал отчетливый щелчок.
— Боже мой! — выдохнул Кеннард Вуд. — Оно здесь!
— Щелкающие Пальцы! — прошептал Смит. — Не двигайтесь!
ГЛАВА XV
ДВА ВЫСТРЕЛА НАЙЛАНДА СМИТА
Кеннард Вуд начал задыхаться. Я, конечно, разделял его страхи и опасения, но, вспомнив рассказ гостиничного детектива о «призраке собаки», всячески боролся со своим воображением. Поскольку Смит обследовал каждый фут номера, эта тварь не могла прятаться где-то здесь, но я вспомнил, что окна открыты, и представил себе, как гигантская летучая мышь-вампир тихонько влетает в комнату в этот самый миг. Ужасный гибрид, выращенный в лабораториях доктора Фу Манчи. Я ждал, и напряжение этих тревожных мгновений было почти невыносимо.
Повторный щелчок прозвучал резко и сухо. На сей раз совсем рядом с кроватью, решил я. Потом — еще один.
— Это совершенно невыносимо! — пробормотал Кеннард Вуд. — Что это, Смит? Что это?
— Т-с-с! — предупредил Смит. — Не шевелитесь!
И снова два щелчка — один за другим. Щелк! Щелк!
— Сейчас мы все узнаем! — вскричал Смит.
Он стоял у двери и первым зажег все лампы.
Уж и не знаю, что я ожидал увидеть, пожалуй, какого-нибудь упыря средневековой демонологии. Но в действительности я увидел скорчившегося на кровати Кеннарда Вуда с пистолетом в руке. Он дико озирался по сторонам, как и Смит, который стоял рядом со мной. Удивление его все росло.
Мы не увидели никакого источника звука.
— Эта штука — из мира иного, — простонал полковник. — Мы ведь все слышали…
— Вы не ощущали никаких прикосновений в темноте? — спросил Смит.
— Никаких.
— А, вы, Кэрригэн?
— Вообще ничего.
— Однако же оно здесь! — вскричал Смит. — Оно здесь!
Он пересек комнату, отдернул занавески и выглянул из окна. Я увидел мерцающие огоньки и прямоугольник звездного неба. Окна были распахнуты. Смит повернулся, теребя мочку левого уха.
— Сдаюсь, — тихо сказал он. — Быстро собирайте свои пожитки, Вуд. Мы вам поможем. Надо вас вытащить отсюда!
Кеннард Вуд охотно принялся за дело, и, пока мы собирали его вещи и засовывали их в чемодан, я слышал шум транспорта на Парк-авеню. Когда мы, наконец, открыли дверь и вытащили чемодан, пальто и другие вещи в коридор, к нам подбежал сержант Дохерти.
— Все в порядке, — сказал я. — Полковник переезжает.
Смит, выходивший последним, выключил свет и принес ключ.
— Отнесите все эти вещи вниз, сержант, — велел он. — Полковник Кеннард Вуд пойдет с нами. Сейчас я поговорю с администратором об этом номере.
По дороге к лифту Смит был так погружен в свои мысли, что я уже собрался отпустить шпильку в его адрес, но тут он вдруг резко остановился и спросил:
— Кэрригэн, а вы заметили цветочную вазу в спальне?
— Да… по-моему, там была ваза с цветами.
— Администрация, — устало объяснил Кеннард Вуд, — подобным образом украшает номера новых постояльцев.
Без единого слова Смит повернулся и побежал обратно.
— Смит! — крикнул я и последовал за ним. — Что это с вами?
— Позор Найланду Смиту! — воскликнул он в ответ. — Я осмотрел все, кроме цветов.
— Но ведь…
— Небрежность гибельна, когда имеешь дело с доктором Фу Манчи, — сказал он, отпирая дверь.
На пороге он замер на мгновение.
— Тихо! Слушайте!
Я затаил дыхание, но в темном зловещем номере слышалось только приглушенное урчание моторов на Парк-авеню.
Он включил свет, и я пошел за ним через гостиную в спальню. Мы оба посмотрели на круглый столик, стоявший между двумя окнами. Здесь прежде была стеклянная ваза с цветами.
— Бог мой! — вскричал Смит. — Ее нет!
Я был так ошеломлен этим необъяснимым происшествием, что всерьез спросил себя, а не правы ли гаитянские негры, может, Щелкающие Пальцы — это вуду в чистом виде? Короче говоря, не столкнулись ли мы с какими-то сверхъестественными явлениями?
Смит предпочел остаться в реальном мире.
Бросившись вперед, он опустился на колени и осмотрел ковер под круглым столиком.
— Здесь пролита вода! — доложил он, потом вскочил, шагнул к одному из окон и выглянул наружу.
Казалось, он смотрит вниз на улицу. Но, когда я повернулся, то увидел, что он смотрит вверх.
— Держите меня, Кэрригэн! — вдруг крикнул он. Я, как безумный, прыгнул вперед и вцепился в него, решив было, что у Смита закружилась голова и он может потерять шаткое равновесие. Я не успел ничего сказать. В тот миг, когда я ухватился за Смита, он всем туловищем высунулся из окна и поднял руку. Я увидел, как его пистолет блеснул в лунном свете.
Смит выстрелил дважды — вверх и куда-то влево.
После второго выстрела раздался высокий и тонкий истошный крик, который быстро нарастал, а потом внезапно смолк. Далеко внизу поднялся приглушенный гам: крики, сумятица в уличном движении, пронзительный свисток.
Мы выбежали на улицу спустя несколько мгновений после того, как полицейские втащили что-то на тротуар. Они сдерживали толпу праздных зевак, многие из которых были облачены в вечерние костюмы. Инспектор Хок расчистил для нас путь. Поблизости остановился тяжелый грузовик, и шофер-итальянец с жаром объяснял невозмутимому полицейскому, что у него не было возможности затормозить.
— Говорю вам, оно упало с неба! — кричал он.
Мы стояли притихшие, глядя на останки маленького человечка с бурой кожей.
— Так я и думал, — произнес Смит. — Один из дьяволов доктора.
И когда он сказал это, я отвернулся, ибо зрелище было ужасное. У меня возникло подозрение, что в этом и заключается объяснение странной истории, рассказанной гостиничным детективом. На мертвеце была какая-то фуфайка, почти такая же бурая, как его кожа, и брюки того же цвета. Обувью ему служили веревочные сандалии, но диковиннее всего были его непропорционально длинные руки, как у бабуина. Когда он упал на дорогу, его раздавило широкое колесо грузовика.
— Он падал уже мертвым, сэр, — сказал патрульный Хоку. — У него на плече висел какой-то ранец, наполненный стеклом или чем-то похожим. Переднее колесо превратило все это в пудру…
Повторный щелчок прозвучал резко и сухо. На сей раз совсем рядом с кроватью, решил я. Потом — еще один.
— Это совершенно невыносимо! — пробормотал Кеннард Вуд. — Что это, Смит? Что это?
— Т-с-с! — предупредил Смит. — Не шевелитесь!
И снова два щелчка — один за другим. Щелк! Щелк!
— Сейчас мы все узнаем! — вскричал Смит.
Он стоял у двери и первым зажег все лампы.
Уж и не знаю, что я ожидал увидеть, пожалуй, какого-нибудь упыря средневековой демонологии. Но в действительности я увидел скорчившегося на кровати Кеннарда Вуда с пистолетом в руке. Он дико озирался по сторонам, как и Смит, который стоял рядом со мной. Удивление его все росло.
Мы не увидели никакого источника звука.
— Эта штука — из мира иного, — простонал полковник. — Мы ведь все слышали…
— Вы не ощущали никаких прикосновений в темноте? — спросил Смит.
— Никаких.
— А, вы, Кэрригэн?
— Вообще ничего.
— Однако же оно здесь! — вскричал Смит. — Оно здесь!
Он пересек комнату, отдернул занавески и выглянул из окна. Я увидел мерцающие огоньки и прямоугольник звездного неба. Окна были распахнуты. Смит повернулся, теребя мочку левого уха.
— Сдаюсь, — тихо сказал он. — Быстро собирайте свои пожитки, Вуд. Мы вам поможем. Надо вас вытащить отсюда!
Кеннард Вуд охотно принялся за дело, и, пока мы собирали его вещи и засовывали их в чемодан, я слышал шум транспорта на Парк-авеню. Когда мы, наконец, открыли дверь и вытащили чемодан, пальто и другие вещи в коридор, к нам подбежал сержант Дохерти.
— Все в порядке, — сказал я. — Полковник переезжает.
Смит, выходивший последним, выключил свет и принес ключ.
— Отнесите все эти вещи вниз, сержант, — велел он. — Полковник Кеннард Вуд пойдет с нами. Сейчас я поговорю с администратором об этом номере.
По дороге к лифту Смит был так погружен в свои мысли, что я уже собрался отпустить шпильку в его адрес, но тут он вдруг резко остановился и спросил:
— Кэрригэн, а вы заметили цветочную вазу в спальне?
— Да… по-моему, там была ваза с цветами.
— Администрация, — устало объяснил Кеннард Вуд, — подобным образом украшает номера новых постояльцев.
Без единого слова Смит повернулся и побежал обратно.
— Смит! — крикнул я и последовал за ним. — Что это с вами?
— Позор Найланду Смиту! — воскликнул он в ответ. — Я осмотрел все, кроме цветов.
— Но ведь…
— Небрежность гибельна, когда имеешь дело с доктором Фу Манчи, — сказал он, отпирая дверь.
На пороге он замер на мгновение.
— Тихо! Слушайте!
Я затаил дыхание, но в темном зловещем номере слышалось только приглушенное урчание моторов на Парк-авеню.
Он включил свет, и я пошел за ним через гостиную в спальню. Мы оба посмотрели на круглый столик, стоявший между двумя окнами. Здесь прежде была стеклянная ваза с цветами.
— Бог мой! — вскричал Смит. — Ее нет!
Я был так ошеломлен этим необъяснимым происшествием, что всерьез спросил себя, а не правы ли гаитянские негры, может, Щелкающие Пальцы — это вуду в чистом виде? Короче говоря, не столкнулись ли мы с какими-то сверхъестественными явлениями?
Смит предпочел остаться в реальном мире.
Бросившись вперед, он опустился на колени и осмотрел ковер под круглым столиком.
— Здесь пролита вода! — доложил он, потом вскочил, шагнул к одному из окон и выглянул наружу.
Казалось, он смотрит вниз на улицу. Но, когда я повернулся, то увидел, что он смотрит вверх.
— Держите меня, Кэрригэн! — вдруг крикнул он. Я, как безумный, прыгнул вперед и вцепился в него, решив было, что у Смита закружилась голова и он может потерять шаткое равновесие. Я не успел ничего сказать. В тот миг, когда я ухватился за Смита, он всем туловищем высунулся из окна и поднял руку. Я увидел, как его пистолет блеснул в лунном свете.
Смит выстрелил дважды — вверх и куда-то влево.
После второго выстрела раздался высокий и тонкий истошный крик, который быстро нарастал, а потом внезапно смолк. Далеко внизу поднялся приглушенный гам: крики, сумятица в уличном движении, пронзительный свисток.
Мы выбежали на улицу спустя несколько мгновений после того, как полицейские втащили что-то на тротуар. Они сдерживали толпу праздных зевак, многие из которых были облачены в вечерние костюмы. Инспектор Хок расчистил для нас путь. Поблизости остановился тяжелый грузовик, и шофер-итальянец с жаром объяснял невозмутимому полицейскому, что у него не было возможности затормозить.
— Говорю вам, оно упало с неба! — кричал он.
Мы стояли притихшие, глядя на останки маленького человечка с бурой кожей.
— Так я и думал, — произнес Смит. — Один из дьяволов доктора.
И когда он сказал это, я отвернулся, ибо зрелище было ужасное. У меня возникло подозрение, что в этом и заключается объяснение странной истории, рассказанной гостиничным детективом. На мертвеце была какая-то фуфайка, почти такая же бурая, как его кожа, и брюки того же цвета. Обувью ему служили веревочные сандалии, но диковиннее всего были его непропорционально длинные руки, как у бабуина. Когда он упал на дорогу, его раздавило широкое колесо грузовика.
— Он падал уже мертвым, сэр, — сказал патрульный Хоку. — У него на плече висел какой-то ранец, наполненный стеклом или чем-то похожим. Переднее колесо превратило все это в пудру…
ГЛАВА XVI
ПРИГЛУШЕННЫЕ ШАГИ
— Кеннард Вуд пока в безопасности.
Смит сидел напротив меня в нашей гостиной и пыхтел трубкой в бешеном темпе. Вуд спал в номере рядом с нашим, вконец выбившись из сил. Рорк оставался на посту в вестибюле, но его должны были сменить в четыре часа.
— Теперь, когда Вуд встретился с вами, для Фу Манчи все пропало, — сказал я. — Возможно, доктор тоже так думает и оставил Вуда в покое.
— Согласен. Этот раунд Фу Манчи проиграл. Вуду есть что мне рассказать, но он слишком устал, и на сегодня с него довольно. Но и мы тоже не победители.
— То есть? Бедный Лонгтон умер ужасной смертью, но ведь вы же спасли Кеннарда Вуда…
— А когда я застрелил это существо, был потерян единственный ключ к тайне Щелкающих Пальцев. Да, он был одним из пигмеев доктора, хоть и не знаю, откуда — с Андаманских островов или с Суматры. Вы немного знакомы с этими дьяволами, Кэрригэн. Несомненно, он затесался в вечернюю толпу и проскользнул в отель. Этот Пэннэл, гостиничный детектив, очевидно, заметил его, но эти существа подобны тени и способны одинаково проворно передвигаться как на четвереньках, так и прямо.
— Но зачем он пришел?
— Он принес Щелкающие Пальцы! Затем он выскользнул из окна и притаился где-то снаружи, чтобы дождаться конца. Пигмей может пролезть везде, как обезьяна. Когда я увидел его, он карабкался по, казалось, гладкой стене от карниза к карнизу, направляясь на крышу. А спустился бы он по пожарной лестнице.
— У него был какой-то ранец…
— Вместилище того, что называется «Щелкающие Пальцы». После смерти Вуда пигмей должен был убрать улики. Он увидел, что его замысел сорвался, и позаботился о том, чтобы не осталось никаких следов. Эта штуковина была в цветочной вазе! Вот где крылась причина моего поражения.
Я помолчал немного, глядя, как он расхаживает по комнате туда-сюда.
— Э-э… характерного запаха не было, — заметил я. Смит повернулся и уставился на меня.
— Характерный запах появляется не до, а после, — ответил он. — Я ложусь спать. Эта проволочка раздражает меня до безумия, я знаю, что вас тоже, но утром нам надо встретиться с представителями правительства, и тут никуда не денешься. Кеннард Вуд на месте, а Бартон возвращается с людьми из Вашингтона. Послушайтесь моего совета и ложитесь.
Совет был хорош, и я попытался последовать ему, пожелав Смиту спокойной ночи. Но, как выяснилось, уснуть я не мог. Город окутала тишина: в Нью-Йорке она наступает к четырем часам утра. До рассвета оставалось совсем недолго. Громадный неугомонный улей гудел сейчас тише, чем в любое другое время суток. Но я никак не мог успокоиться. Многочисленные загадки не давали мне уснуть. Где Ардата? Каким образом китайский доктор совершает свои странные перемещения? Сумеем ли мы не угробить мартышку до тех пор, пока у нас не появится возможность поторговаться со злейшим врагом белой расы? Вернет ли Фу Манчи Ардату? Где его нью-йоркское логово, из которого он осуществлял нападения на Лонгтона и Кеннарда Вуда? Что это за штука такая — Щелкающие Пальцы?
Я со стоном включил свет, встал и потянулся за халатом. Как хроникер экспедиции я не справился со своими обязанностями. Уж лучше привести в порядок записки, чем просто лежать, терзаясь вопросами, на которые нет ответов.
На меня нахлынуло чувство одиночества. Мне пришлось убеждать себя, что я и впрямь нахожусь в Нью-Йорке, потому что я чувствовал себя оторванным и от него, и от своих соотечественников, попавшим пусть и в разреженную, но зловещую атмосферу. Комната в гостинице — не самая вдохновляющая обстановка, но как профессиональный журналист я почерпнул некоторое вдохновение в книге заметок и пишущей машинке, стоявшей около настольной лампы. Да, я должен работать.
В номере было очень тихо…
Меня одолевали мысли об Ардате; я снова видел ее в синем платье, как в фойе внизу; ее образ упрямо вторгался в мои мысли, мешая работе, а глаза Ардаты, хоть я и видел их лишь мельком, смотрели с затаенным страхом.
Я задумался о другом.
Какова же природа тех мерзких опытов, которые ставил доктор Фу Манчи в заброшенном складе в Лаймхаузе? Какие новые тайны он пытался вырвать у окутанного мраком неизвестности будущего? Судя по его истощению и вялости, он явно жил в большом напряжении. Я попытался представить себе лабораторию на берегу Темзы, освещенную лиловой лампой, и вспомнить сказанные им слова.
Жуть Щелкающих Пальцев не давала мне покоя, и я задался вопросом, не связана ли каким-то образом лиловая лампа с этой смертоносной штуковиной, когда вдруг возня в прихожей заставила меня вскочить на ноги.
— Кто там? — глухо донеслось до меня. — Оставьте свои шутки!
Что-то встревожило сержанта Рорка.
Комната, отведенная мне, была предпоследней на северном конце номера. Дальше была спальня сэра Лайонела — между нашими комнатами была дверь; Смит спал в южном конце. Я, включив свет в гостиной, пошел на разведку.
Рорк открыл входную дверь и, вертя головой, разглядывал коридор, плохо освещенный в этот час. Услышав мои шаги, он быстро оглянулся.
— А-а, это вы! — нервно сказал он, еще раз посмотрел налево, потом направо, вошел, прикрыв дверь, и заработал челюстями.
— С чего это вы вскакиваете, мистер Кэрригэн? — спросил он. — Надеюсь, не потому, что я напеваю вслух?
— Нет… я не спал. Вы что-нибудь слышали?
— Ну… — Он снова уселся на свое место. — Я дежурю здесь уже довольно давно, и работа монотонная. Может, я и задремал, но наверняка слышал какие-то звуки за дверью.
— Какие же?
— Так сразу и не поймешь, сэр. Может, шарканье ног, как будто кто-то крадется, а может, и пытается открыть дверь.
— А звук не был похож на щелчки пальцев?
— Щелчки пальцев? — Сержант Рорк сосредоточенно жевал и хмурился. — Да нет, не думаю. С чего бы это кому-то щелкать пальцами?
— Не знаю, — устало ответил я. — Но вы ничего не увидели?
— Ничего.
Я вернулся к себе в комнату. Смит спал, и я был склонен считать, что Рорку просто померещилось. Злобная мартышка, которая была так важна для меня, занимала просторную клетку в соседней комнате, у Бартона и, судя по всему, тоже спокойно спала.
Несколько минут я занимался своими записками. Я хотел взять сигарету, но вдруг застыл с протянутой к коробке рукой.
— Что это? — пробормотал я.
Мне показалось, что я услышал какое-то легкое движение в гостиной, непонятное и необъяснимое. Оно магическим образом перенесло меня в номер «Прадо»; мне показалось, что я снова слышу отвратительные щелчки и вижу обескровленное тело Джеймса Лонгтона. Смит не раз предупреждал меня, что, имея дело с доктором Фу Манчи, следует держать воображение в узде.
Но я все же открыл ящик стола, взял свой «кольт» и сунул его в карман.
Холодная сталь подействовала успокаивающе, я закурил сигарету, положил зажигалку на стол и, затаив дыхание, настороженно прислушался.
До меня вновь донесся этот звук.
Если отбросить предположение о том, что кто-то спрятался в номере еще до нашего со Смитом возвращения, оставалась только одна версия, если, разумеется, мои чересчур усталые органы чувств не обманывали меня. Я вспомнил, что Рорк недавно открывал дверь и выходил в коридор. Возможно, всего лишь возможно, что за это время в номер кто-то пробрался.
Некоторые секретные карты и планы, необходимые, по словам Бартона, для нашего проекта, были заперты в стальном ящике в спальне сэра Лайонела.
Я тихонько прошел в гостиную и немного постоял там. Ни звука. Я включил свет. В комнате никого не было. Тем не менее я тщательно ее осмотрел, но ничего не нашел. Похоже, я проверил все укромные уголки и теперь, убедившись, что в комнате нет никого, кроме меня, почувствовал мимолетное презрение к себе. Вернувшись в спальню, я опять сел за письменный стол.
«Эти существа подобны тени… — едва ли не услышал я голос Найланда Смита. — Везде, где может пролезть обезьяна, пролезет и пигмей».
Неужто один из дьявольских смуглых союзников Фу Манчи каким-то образом прокрался в наш номер?
Эти бесы были носителями Щелкающих Пальцев, той самой презренной твари, которая питалась кровью. Но, несмотря на все свои страхи — а я, признаться, был на грани паники, — я не желал тревожить Смита, пока не было никаких определенных доказательств. Сержант Рорк сидел тихо, как мышь.
Я бросил сигарету в пепельницу и выпрямился, навострив уши. Вот оно, снова… Шаги — я был готов поклясться, что кто-то ступал в мягкой обуви. Хлоп-хлоп-хлоп — осторожные, неуверенные, крадущиеся шаги, да-да, несомненно, шаги.
Я вскочил и побежал к двери. Свет в гостиной я оставил включенным.
Комната была пуста. Я прислушался и убедился, что мягкие шаги удаляются в глубь нашего номера.
Я взял себя в руки. Неужто у меня разыгралось воображение? Я пошел на звук и оказался у двери, которая вела в вестибюль. Она была закрыта, и я постоял там немного, прислушиваясь. То, что я услышал, определило мой следующий шаг. Я тихонько отворил дверь и вышел.
Сержант Рорк крепко спал на своем стуле.
Короткий коридорчик вел к комнате Смита; с того места, где я стоял, мне была видна его дверь, и я заколебался. Я знал, что Смит устал даже больше, чем Рорк. Неважно, к какому решению я мог прийти, но меня вынудили действовать.
Откуда-то сзади донеслось странное посвистывание и верещание, недостаточно громкое, чтобы разбудить дрыхнущего полицейского, но вполне различимое. Я вздрогнул от испуга, повернулся; сердце у меня бешено забилось, и тут я опознал звук: это была мартышка в клетке! Я тотчас почувствовал облечение, но потом — сомнение… Что же разбудило животное? Я вернулся в гостиную. Здесь странное верещание обезьянки было гораздо громче: животное волновалось.
Направившись к своей комнате, я замер на пороге.
Дверь, ведущая в комнату Бартона, была распахнута.
Убедившись теперь, что опасность реальна и в нашем номере находится какая-то тварь, подобная тени, но меняющая физическую природу, способная открывать двери и, значит, уязвимая для моей пули, я подбежал к темному проему, протянул руку к выключателю и зажег свет.
С полминуты я разглядывал пустую комнату.
Стальной ящик с тремя замками стоял на месте. На комоде напротив высилась большая клетка, которую сэр Лайонел купил для Пеко, мартышки доктора. Но поведение Пеко было в высшей степени удивительным.
Сморщенный лобик дрожал, зубки были злобно оскалены; Пеко что было сил цеплялся за прутья решетки крошечными пальчиками и сердито верещал.
Почему?
Дверь из комнаты Бартона выходила прямо в главный коридор, но сейчас она была закрыта. Я стал сомневаться в собственных ощущениях, чуть ли не с жадностью прислушиваясь к шуму города — гудкам автомашин, перестуку вагонных колес… Все это было из того мира, где шла нормальная жизнь, где люди не занимались изучением темных, а порой и зловещих тайн природы, а были просто людьми.
Я решил наплевать на все эти странные явления, не подчинявшиеся законам причинно-следственной связи, и вернулся к себе, чтобы выпить чего-нибудь покрепче.
Дверь я оставил открытой и, ставя стакан на стол, снова услышал это тихое шлеп-шлеп-шлеп. Мартышка неистово заверещала и бросилась на прутья клетки. И тут я испугался — не этой незримой угрозы, а самого себя. Я снова увидел задумчивые глаза доктора с Харли-стрит, который заверял меня, что надо по крайней мере на три месяца забыть о работе. Интересно, чего он опасался? Возможно, того, что мой недуг затронет мозг? Эта мысль была страшнее любой телесной напасти. Но, не успев толком испугаться, я очутился в комнате Бартона, и мой ужас рассеялся благодаря вполне реальному физическому явлению.
Я увидел, что внешняя дверь широко открыта… Прямо у меня на глазах она закрылась, и я услышал щелчок замка.
Едва ли не бегом бросившись вперед, я распахнул ее и выскочил наружу. Я был так стремителен, что едва не сбил с ног сержанта Рорка, который, очевидно, проснулся и разгуливал по коридору.
— Спокойно, Кэрригэн, — сдавленно заговорил он. — Господи, да что с вами?
— Слушайте, сержант, отсюда сейчас кто-нибудь выходил?
— Выходил? Нет, сэр, я бы сказал, что наоборот, кто-то входил. Я просыпаюсь… я спал, как пить дать, и вдруг мне приходит в голову, что в номере-то есть еще одна дверь. И тут что-то вроде как творится. Я пошел, дверь, вижу, закрывается, а потом распахивается опять и вываливаетесь вы, с таким видом, будто за вами гонится гестапо.
Я схватил его за руку.
— Вы уверены, что дверь открылась до того, как ее открыл я?
Он снова принялся жевать, бесстрастно глядя на меня.
— Я же доложил, мистер Кэрригэн.
— Слава Богу! — прошептал я. — Потому что никто не входил, сержант Рорк, ясно? Я стоял прямо за дверью. А вы говорите, что никто не выходил.
— Входил! Выходил! — послышался раздраженный голос. — Разве уснешь при таком гаме!
Повернувшись, я увидел Найланда Смита.
— Смит! Я не хотел вас будить, но тут происходит что-то очень странное.
— Да уж, наверное.
Я сбивчиво рассказал ему о приглушенных шагах, открывающейся двери и удивительном поведении мартышки.
— А я говорю, что никто не выходил, — вставил Рорк.
— Вы правы, — задумчиво пробормотал Смит, — никто не выходил.
Он напряженно уставился на меня, и в неожиданно наступившей тишине я осознал, что Смит прислушивается.
— Скорей бы кончилось это, Кэрригэн. В Нью-Йорке нас осаждают враги, которые пускают в ход странное оружие…
Смит сидел напротив меня в нашей гостиной и пыхтел трубкой в бешеном темпе. Вуд спал в номере рядом с нашим, вконец выбившись из сил. Рорк оставался на посту в вестибюле, но его должны были сменить в четыре часа.
— Теперь, когда Вуд встретился с вами, для Фу Манчи все пропало, — сказал я. — Возможно, доктор тоже так думает и оставил Вуда в покое.
— Согласен. Этот раунд Фу Манчи проиграл. Вуду есть что мне рассказать, но он слишком устал, и на сегодня с него довольно. Но и мы тоже не победители.
— То есть? Бедный Лонгтон умер ужасной смертью, но ведь вы же спасли Кеннарда Вуда…
— А когда я застрелил это существо, был потерян единственный ключ к тайне Щелкающих Пальцев. Да, он был одним из пигмеев доктора, хоть и не знаю, откуда — с Андаманских островов или с Суматры. Вы немного знакомы с этими дьяволами, Кэрригэн. Несомненно, он затесался в вечернюю толпу и проскользнул в отель. Этот Пэннэл, гостиничный детектив, очевидно, заметил его, но эти существа подобны тени и способны одинаково проворно передвигаться как на четвереньках, так и прямо.
— Но зачем он пришел?
— Он принес Щелкающие Пальцы! Затем он выскользнул из окна и притаился где-то снаружи, чтобы дождаться конца. Пигмей может пролезть везде, как обезьяна. Когда я увидел его, он карабкался по, казалось, гладкой стене от карниза к карнизу, направляясь на крышу. А спустился бы он по пожарной лестнице.
— У него был какой-то ранец…
— Вместилище того, что называется «Щелкающие Пальцы». После смерти Вуда пигмей должен был убрать улики. Он увидел, что его замысел сорвался, и позаботился о том, чтобы не осталось никаких следов. Эта штуковина была в цветочной вазе! Вот где крылась причина моего поражения.
Я помолчал немного, глядя, как он расхаживает по комнате туда-сюда.
— Э-э… характерного запаха не было, — заметил я. Смит повернулся и уставился на меня.
— Характерный запах появляется не до, а после, — ответил он. — Я ложусь спать. Эта проволочка раздражает меня до безумия, я знаю, что вас тоже, но утром нам надо встретиться с представителями правительства, и тут никуда не денешься. Кеннард Вуд на месте, а Бартон возвращается с людьми из Вашингтона. Послушайтесь моего совета и ложитесь.
Совет был хорош, и я попытался последовать ему, пожелав Смиту спокойной ночи. Но, как выяснилось, уснуть я не мог. Город окутала тишина: в Нью-Йорке она наступает к четырем часам утра. До рассвета оставалось совсем недолго. Громадный неугомонный улей гудел сейчас тише, чем в любое другое время суток. Но я никак не мог успокоиться. Многочисленные загадки не давали мне уснуть. Где Ардата? Каким образом китайский доктор совершает свои странные перемещения? Сумеем ли мы не угробить мартышку до тех пор, пока у нас не появится возможность поторговаться со злейшим врагом белой расы? Вернет ли Фу Манчи Ардату? Где его нью-йоркское логово, из которого он осуществлял нападения на Лонгтона и Кеннарда Вуда? Что это за штука такая — Щелкающие Пальцы?
Я со стоном включил свет, встал и потянулся за халатом. Как хроникер экспедиции я не справился со своими обязанностями. Уж лучше привести в порядок записки, чем просто лежать, терзаясь вопросами, на которые нет ответов.
На меня нахлынуло чувство одиночества. Мне пришлось убеждать себя, что я и впрямь нахожусь в Нью-Йорке, потому что я чувствовал себя оторванным и от него, и от своих соотечественников, попавшим пусть и в разреженную, но зловещую атмосферу. Комната в гостинице — не самая вдохновляющая обстановка, но как профессиональный журналист я почерпнул некоторое вдохновение в книге заметок и пишущей машинке, стоявшей около настольной лампы. Да, я должен работать.
В номере было очень тихо…
Меня одолевали мысли об Ардате; я снова видел ее в синем платье, как в фойе внизу; ее образ упрямо вторгался в мои мысли, мешая работе, а глаза Ардаты, хоть я и видел их лишь мельком, смотрели с затаенным страхом.
Я задумался о другом.
Какова же природа тех мерзких опытов, которые ставил доктор Фу Манчи в заброшенном складе в Лаймхаузе? Какие новые тайны он пытался вырвать у окутанного мраком неизвестности будущего? Судя по его истощению и вялости, он явно жил в большом напряжении. Я попытался представить себе лабораторию на берегу Темзы, освещенную лиловой лампой, и вспомнить сказанные им слова.
Жуть Щелкающих Пальцев не давала мне покоя, и я задался вопросом, не связана ли каким-то образом лиловая лампа с этой смертоносной штуковиной, когда вдруг возня в прихожей заставила меня вскочить на ноги.
— Кто там? — глухо донеслось до меня. — Оставьте свои шутки!
Что-то встревожило сержанта Рорка.
Комната, отведенная мне, была предпоследней на северном конце номера. Дальше была спальня сэра Лайонела — между нашими комнатами была дверь; Смит спал в южном конце. Я, включив свет в гостиной, пошел на разведку.
Рорк открыл входную дверь и, вертя головой, разглядывал коридор, плохо освещенный в этот час. Услышав мои шаги, он быстро оглянулся.
— А-а, это вы! — нервно сказал он, еще раз посмотрел налево, потом направо, вошел, прикрыв дверь, и заработал челюстями.
— С чего это вы вскакиваете, мистер Кэрригэн? — спросил он. — Надеюсь, не потому, что я напеваю вслух?
— Нет… я не спал. Вы что-нибудь слышали?
— Ну… — Он снова уселся на свое место. — Я дежурю здесь уже довольно давно, и работа монотонная. Может, я и задремал, но наверняка слышал какие-то звуки за дверью.
— Какие же?
— Так сразу и не поймешь, сэр. Может, шарканье ног, как будто кто-то крадется, а может, и пытается открыть дверь.
— А звук не был похож на щелчки пальцев?
— Щелчки пальцев? — Сержант Рорк сосредоточенно жевал и хмурился. — Да нет, не думаю. С чего бы это кому-то щелкать пальцами?
— Не знаю, — устало ответил я. — Но вы ничего не увидели?
— Ничего.
Я вернулся к себе в комнату. Смит спал, и я был склонен считать, что Рорку просто померещилось. Злобная мартышка, которая была так важна для меня, занимала просторную клетку в соседней комнате, у Бартона и, судя по всему, тоже спокойно спала.
Несколько минут я занимался своими записками. Я хотел взять сигарету, но вдруг застыл с протянутой к коробке рукой.
— Что это? — пробормотал я.
Мне показалось, что я услышал какое-то легкое движение в гостиной, непонятное и необъяснимое. Оно магическим образом перенесло меня в номер «Прадо»; мне показалось, что я снова слышу отвратительные щелчки и вижу обескровленное тело Джеймса Лонгтона. Смит не раз предупреждал меня, что, имея дело с доктором Фу Манчи, следует держать воображение в узде.
Но я все же открыл ящик стола, взял свой «кольт» и сунул его в карман.
Холодная сталь подействовала успокаивающе, я закурил сигарету, положил зажигалку на стол и, затаив дыхание, настороженно прислушался.
До меня вновь донесся этот звук.
Если отбросить предположение о том, что кто-то спрятался в номере еще до нашего со Смитом возвращения, оставалась только одна версия, если, разумеется, мои чересчур усталые органы чувств не обманывали меня. Я вспомнил, что Рорк недавно открывал дверь и выходил в коридор. Возможно, всего лишь возможно, что за это время в номер кто-то пробрался.
Некоторые секретные карты и планы, необходимые, по словам Бартона, для нашего проекта, были заперты в стальном ящике в спальне сэра Лайонела.
Я тихонько прошел в гостиную и немного постоял там. Ни звука. Я включил свет. В комнате никого не было. Тем не менее я тщательно ее осмотрел, но ничего не нашел. Похоже, я проверил все укромные уголки и теперь, убедившись, что в комнате нет никого, кроме меня, почувствовал мимолетное презрение к себе. Вернувшись в спальню, я опять сел за письменный стол.
«Эти существа подобны тени… — едва ли не услышал я голос Найланда Смита. — Везде, где может пролезть обезьяна, пролезет и пигмей».
Неужто один из дьявольских смуглых союзников Фу Манчи каким-то образом прокрался в наш номер?
Эти бесы были носителями Щелкающих Пальцев, той самой презренной твари, которая питалась кровью. Но, несмотря на все свои страхи — а я, признаться, был на грани паники, — я не желал тревожить Смита, пока не было никаких определенных доказательств. Сержант Рорк сидел тихо, как мышь.
Я бросил сигарету в пепельницу и выпрямился, навострив уши. Вот оно, снова… Шаги — я был готов поклясться, что кто-то ступал в мягкой обуви. Хлоп-хлоп-хлоп — осторожные, неуверенные, крадущиеся шаги, да-да, несомненно, шаги.
Я вскочил и побежал к двери. Свет в гостиной я оставил включенным.
Комната была пуста. Я прислушался и убедился, что мягкие шаги удаляются в глубь нашего номера.
Я взял себя в руки. Неужто у меня разыгралось воображение? Я пошел на звук и оказался у двери, которая вела в вестибюль. Она была закрыта, и я постоял там немного, прислушиваясь. То, что я услышал, определило мой следующий шаг. Я тихонько отворил дверь и вышел.
Сержант Рорк крепко спал на своем стуле.
Короткий коридорчик вел к комнате Смита; с того места, где я стоял, мне была видна его дверь, и я заколебался. Я знал, что Смит устал даже больше, чем Рорк. Неважно, к какому решению я мог прийти, но меня вынудили действовать.
Откуда-то сзади донеслось странное посвистывание и верещание, недостаточно громкое, чтобы разбудить дрыхнущего полицейского, но вполне различимое. Я вздрогнул от испуга, повернулся; сердце у меня бешено забилось, и тут я опознал звук: это была мартышка в клетке! Я тотчас почувствовал облечение, но потом — сомнение… Что же разбудило животное? Я вернулся в гостиную. Здесь странное верещание обезьянки было гораздо громче: животное волновалось.
Направившись к своей комнате, я замер на пороге.
Дверь, ведущая в комнату Бартона, была распахнута.
Убедившись теперь, что опасность реальна и в нашем номере находится какая-то тварь, подобная тени, но меняющая физическую природу, способная открывать двери и, значит, уязвимая для моей пули, я подбежал к темному проему, протянул руку к выключателю и зажег свет.
С полминуты я разглядывал пустую комнату.
Стальной ящик с тремя замками стоял на месте. На комоде напротив высилась большая клетка, которую сэр Лайонел купил для Пеко, мартышки доктора. Но поведение Пеко было в высшей степени удивительным.
Сморщенный лобик дрожал, зубки были злобно оскалены; Пеко что было сил цеплялся за прутья решетки крошечными пальчиками и сердито верещал.
Почему?
Дверь из комнаты Бартона выходила прямо в главный коридор, но сейчас она была закрыта. Я стал сомневаться в собственных ощущениях, чуть ли не с жадностью прислушиваясь к шуму города — гудкам автомашин, перестуку вагонных колес… Все это было из того мира, где шла нормальная жизнь, где люди не занимались изучением темных, а порой и зловещих тайн природы, а были просто людьми.
Я решил наплевать на все эти странные явления, не подчинявшиеся законам причинно-следственной связи, и вернулся к себе, чтобы выпить чего-нибудь покрепче.
Дверь я оставил открытой и, ставя стакан на стол, снова услышал это тихое шлеп-шлеп-шлеп. Мартышка неистово заверещала и бросилась на прутья клетки. И тут я испугался — не этой незримой угрозы, а самого себя. Я снова увидел задумчивые глаза доктора с Харли-стрит, который заверял меня, что надо по крайней мере на три месяца забыть о работе. Интересно, чего он опасался? Возможно, того, что мой недуг затронет мозг? Эта мысль была страшнее любой телесной напасти. Но, не успев толком испугаться, я очутился в комнате Бартона, и мой ужас рассеялся благодаря вполне реальному физическому явлению.
Я увидел, что внешняя дверь широко открыта… Прямо у меня на глазах она закрылась, и я услышал щелчок замка.
Едва ли не бегом бросившись вперед, я распахнул ее и выскочил наружу. Я был так стремителен, что едва не сбил с ног сержанта Рорка, который, очевидно, проснулся и разгуливал по коридору.
— Спокойно, Кэрригэн, — сдавленно заговорил он. — Господи, да что с вами?
— Слушайте, сержант, отсюда сейчас кто-нибудь выходил?
— Выходил? Нет, сэр, я бы сказал, что наоборот, кто-то входил. Я просыпаюсь… я спал, как пить дать, и вдруг мне приходит в голову, что в номере-то есть еще одна дверь. И тут что-то вроде как творится. Я пошел, дверь, вижу, закрывается, а потом распахивается опять и вываливаетесь вы, с таким видом, будто за вами гонится гестапо.
Я схватил его за руку.
— Вы уверены, что дверь открылась до того, как ее открыл я?
Он снова принялся жевать, бесстрастно глядя на меня.
— Я же доложил, мистер Кэрригэн.
— Слава Богу! — прошептал я. — Потому что никто не входил, сержант Рорк, ясно? Я стоял прямо за дверью. А вы говорите, что никто не выходил.
— Входил! Выходил! — послышался раздраженный голос. — Разве уснешь при таком гаме!
Повернувшись, я увидел Найланда Смита.
— Смит! Я не хотел вас будить, но тут происходит что-то очень странное.
— Да уж, наверное.
Я сбивчиво рассказал ему о приглушенных шагах, открывающейся двери и удивительном поведении мартышки.
— А я говорю, что никто не выходил, — вставил Рорк.
— Вы правы, — задумчиво пробормотал Смит, — никто не выходил.
Он напряженно уставился на меня, и в неожиданно наступившей тишине я осознал, что Смит прислушивается.
— Скорей бы кончилось это, Кэрригэн. В Нью-Йорке нас осаждают враги, которые пускают в ход странное оружие…
ГЛАВА XVII
КАРТА КРИСТОФА
— Вы весьма обяжете меня, сэр Лайонел, — сказал мистер Хэнесси, — если расскажете своими словами об обстоятельствах, которые навели вас на мысль, будто вы знаете разгадку тайны, которая, возможно, связана с секретной базой подводных лодок в Карибском море. Наши военные моряки, которых представляет здесь капитан третьего ранга Инглс, утверждают, что хотя подводные лодки принадлежат воюющим сторонам, в этих водах есть очень много судов не установленной национальной принадлежности. Пытаясь узнать, чьи они, мы потеряли много ценных работников. Одного человека, — он бросил взгляд на Кеннарда Вуда, — мы лишились прямо здесь, в Нью-Йорке, не далее как прошлой ночью. Верительные грамоты, представленные сэром Дэнизом Найландом Смитом, — он кивнул в сторону Смита, — служат достаточным доказательством того, что ваша версия небезосновательна. Нам не терпится услышать факты.