Рони-старший Жозеф Анри. Удивительное путешествие Гертона Айронкестля

   Чьи-то шаги зашуршали в траве. Гертон Айронкестль появился на берегу и заметил их волнение. Положив руку на плечо Филиппа, он сказал:
   - Ты можешь на нее положиться, сын мой! У нее чистое сердце, в ее душе живет постоянство, и она боится Предвечного!..
   Часть третья
   Глава I ЦАРСТВО РАСТЕНИЙ
   - Какой странный мир! - воскликнул Гютри.
   Экспедиция медленно двигалась по саванне, травы которой были голубого и фиолетового цвета. Высокие и густые, эти травы при проходе каравана издавали сладкозвучный шум, смутно напоминавший звук скрипок. Временами попадались кущи пальм с индигового цвета листвой или финиковых - с листвой, как аметист. Желтые испарения закрывали солнце, гармонируя с цветом листвы и трав.
   - Мы вступили в царство растений, - повторял Гертон, жадно вглядывавшийся в эту фантастическую равнину.
   Он приказал не давать животным пастись здесь. Но этот приказ был излишен: верблюды, козы, а еще более ослы принюхивались к голубым злакам и фиолетовому клеверу с недоверием. Горилла проявляла неистовое беспокойство, круглые глаза обезьяны смотрели вокруг не отрываясь.
   - Животные подохнут от голода! - ворчал сэр Джордж.
   - Еще не так скоро!-ответил Гертон, указывая на корм, которым снабдили верблюдов и ослов.
   - Да, вы предусмотрительны, - заметил Гютри, - но этого запаса хватит самое большее на вечернюю и утреннюю кормежку.
   - Но это животные пустыни: раз их накормишь, и они в состоянии терпеть несколько дней.
   Гютри беззаботно пожал плечами. Подул медленный и тихий ветерок. По всей равнине зазвенели слабые голоса: тонкие звуки скрипок, наивных арф, короткозвучных мандолин сливались в какую-то чарующую, смутную симфонию.
   - Можно подумать, что мы на концерте Трильби! - заметила Мюриэль.
   - Домовых! - прибавил Маранж.
   Когда они приближались к фиговым и пальмовым островкам, звуки делались громче, как приглушенный орган.
   Желтый туман, сгущаясь на западе, казалось, продолжал аметистовую и сапфировую равнину - топазовой. Там-сям мелькала голая полоска земли красного цвета с металлическим отливом, на которой не росли даже лишаи.
   Пролетали громадные мухи, самые крупные из которых были величиной с синиц. Их рыжеватые рои неслись за караваном и вились над животными, жужжа, как жуки. Многие садились на ослов и бегали по ним с фантастической быстротой, но скоро было замечено, что они безвредны. Маленькие птички, едва больше жужелицы, выпархивали из кустов и резко чирикали, покачиваясь на стебельках. Мухи преследовали их. Они были не столь ловки, но все-таки иногда овладевали пичужками и скрывались с своей добычей в чаще высоких трав.
   - Это ужасно! - воскликнула Мюриэль, увидавшая, как одна муха схватила пичужку.
   Гютри захохотал:
   - Настал их черед! Сколько времени птицы глотают мух! А для нас это лучше, чем если бы они были ядовиты.
   Равнина все тянулась, блистающая и страшная.
   - Мы долго можем терпеть голод и жажду? - спросил сэр Джордж.
   - С востока на запад протекает река, - ответил Гер-тон, и мы должны встретить ее... Мы дойдем до нее этой ночью или завтра. К тому же в наших мехах воды больше чем наполовину.
   Среди дня караван остановился на одной из этих каменистых красных полосок, где растительность отсутствовала.
   - Здесь мы можем быть уверены в том, что не нарушим ни одного из таинственных законов - заметил Гертон в то время, как черные приготовляли завтрак.
   Благодаря закрывавшей солнце туче, можно было расположиться вне палатки. Нависала тревога. Эта земля казалась страннее всего, что они могли вообразить.
   - Дядя Гертон, - сказал Гютри, когда подали завтрак,что же с нами будет, если окоту нельзя есть растения? У меня такое ощущение, что мы подвергаемся большей опасности, чем с Коренастыми.
   Но проглотив большой кусок копченого мяса, он стал смеяться, так как ничто не могло лишить его доли радости.
   - Успокойся! - ответил Гертон. - Мы найдем зеленые растения или растения частично красные и зеленые... И наш скот сможет их есть. Если б все растения или части растений были запретными, "табу", как же бы жили здесь животные?
   - Но пока наши верблюды, ослы и козы не могут сорвать ни одного стебелька с этого громадного пастбища.
   - О! - воскликнула Мюриэль, указывая на странное существо, видимо, наблюдавшее за собеседниками. Это была жаба величиной с кошку. Глаза цвета золотистого аквамарина были устремлены на путешественников. Тело ее было покрыто волосами. Но больше, чем размерами и волосатостью ее, путешественники были поражены ее третьим глазом, помещавшимся на маковке и вращающимся во всех направлениях...
   - Вот чудо-то! - воскликнул Филипп.
   - Почему? - возразил Гертон.-Разве не имеется такого глаза, правда, в зародыше и скрытого, у большей части земноводных? По всей вероятности, этот атрофированный глаз функционировал у предков наших земноводных.
   Жаба сделала прыжок, какой сделал бы заяц, и исчезла в расселине камня.
   - Очевидно, под землей вода, - заметил сэр Джордж, - чем и объясняется процветание фиолетовых и голубых трав...
   С писком пролетали мимо маленькие птички. Одна из них села неподалеку от Мюриэль. Загипнотизированная видом людей, она не слышала, каж подлетела гигантская муха, внезапно бросившаяся на нее, готовясь ее проглотить.
   - О, нет, нет! - в ужасе воскликнула молодая девушка.
   Она вспугнула насекомое. Но птичка, раненная в месте соединения крыла, откуда брызнули капельки крови, слабо попискивала, Мюриэль осторожно взяла ее в руки.
   В своем крошечном тельце пичужка вмещала красоту заката, золотистый блеск берилловых облаков, пурпур, сверкание аметиста и топаза. Ни у одной ванессы не могло быть крыльев нежнее оттенком, а красная головка, усеянная малахитовыми точками, казалась созданной из какого-то неведомого, драгоценного вещества.
   - Какие вышивальщики, акварелисты или ювелиры смогли бы на таком крошечном пространстве создать такой шедевр!..
   - А жестокая природа допускает, чтоб этот шедевр поглощали мухи!.. - сказал Филипп.
   Весь этот день караван двигался на юго-запад. Бесконечная равнина со своими голубыми и фиолетовыми травами, со странной музыкой, которую издавали растения, когда в них пробегал ветерок, все тянулась под золотистыми и янтарными облаками.
   - Страшное однообразие! - объявил Гютри. - Мне опротивел голубой и фиолетовый цвет. Меня от него тошнит.
   - Утомительные цвета! - поддакнул сэр Джордж.- Нам нужно было бы иметь желтые или оранжевые очки.
   - А ведь у меня есть, а я о них забыл! - сказал Гертон. Забыл с самого начала пути. Но это извинительно, когда у всех нас такое великолепное зрение. Ни одного близорукого, ни одного дальнозоркого.
   - Ни одного с гиперметропией, ни одного астигматика, пошутил Сидней.
   Приближался вечер. Снова раскинули палатки на островке красной земли.
   - На этом глаз отдыхает! - сказал Филипп.
   - Да, но река? - спросил сэр Джордж. - Конца этой равнины не видать. Завтра вечером наши меха будут пусты.
   - И животным мы не сможем дать пить больше одного раза, и то в полпорции! - поддакнул Гютри.
   - Бог милостив! - ответил Гертон. - Наверное под почвой есть вода, - и он указал на двух колоссальных жаб, юркнувших в расселину почвы.
   - Добро! Строго говоря, шакал может еще здесь пролезть, но не человек! - сказал Филипп.
   - В особенности не я!-зубоскалил гигант.
   Это были люди с крепкими жилами и неунывающими душами. Несмотря на угрожающую местность, они наслаждались ужином. Черные были задумчивы: тайный страх мутил их воображение.
   Филипп и Мюриэль уединились на краю лагеря. В янтарном тумане всходила сказочная луна, похожая на медную, позолоченную медаль. Филиппа опьяняло присутствие его гибкой подруги. В ее бледном лице проглядывали цвета лилии, перламутра; сапфировые глаза с отблесками нефрита мерцали задумчиво и кротко. А волосы блестели, как спелые колосья.
   - Мы будем счастливы сознанием, что перенесли испытания и видели эти странные земли! - сказала она. - Будущее не так страшно, как то время, когда вы преследовали тех чудовищ.
   - Как бы я хотел скорее видеть вас среди людей нашей расы!.. Мне необходимо, чтобы вы были в безопасности, Мюриэль.
   - Кто знает! - задумчиво ответила она. - Безопасности не существует. Эта дикая земля, быть может, избавила нас от более серьезных испытаний. Мы - жалкие, беззащитные существа, Филипп. Один неверный шаг может сгубить человека, спасшегося от львов. Бог всюду и всюду Он управляет нашей судьбой.
   - Уж не мусульманка ли вы? - спросил он с легкой насмешкой.
   - Нет, я верю в активность: она нам заповедана... Но всетаки нас охраняет Всемогущий.
   И она запела невыразимо трогательно:
   For thou hast always been my rock, A fortress and defence to me!'
   ' Ибо ты прибежище мое, моя крепость и защита! (англ) (Прим переводчика).
   С душой, насыщенной любовью, он забыл все смутные опасности и вкушал сладость волшебных минут во всей их полноте.
   Глава II ВОДА, ТВОРЯЩАЯ ЖИЗНЬ
   - Животных мучит жажда! - сказал Гютри. - Меня тоже.
   Воды больше не было. Путешественники разделили между собой последние глотки и продолжали идти все по той же безграничной равнине среди фиолетовых злаков, голубых деревьев и ярко-красных полос земли.
   Пустыня не выпускала их, как свою добычу, и солнце, одолев облака, бросало жгучие лучи, иссушавшие кровь в жилах людей. И всетаки нужно было идти. Колоссальные мухи аккомпанировали своим жужжанием музыке трав, становящейся зловещей. Она все более и более походила на перезвон дальних колоколов. А когда дул ветер, слышался как бы звон набата.
   - Я думал, что река ближе, - признался Гертон.
   - Так вы думаете, что в самом деле есть река? -спросил сэр Джордж.
   - Да, я уверен в этом. Мне описывали ее. Сэр Джордж посмотрел в подзорную трубу.
   - Ничего! - сказал он.
   Деревьев больше не было. Росли одни травы, густые и крепкие.
   - Вода под землей, может быть, там только и следует ее искать? - заметил Филипп.
   - Мы потеряли бы слишком много времени, - отвечал Айронкестль. - Прошу потерпеть еще несколько часов.
   - Хорошо, дядя Гертон. Но скажите, сколько дней можно выдержать без питья? - спросил Гютри.
   - Разное время: верблюды выдерживают три, четыре, пять дней, даже, говорят, больше. Люди -два-три дня... Смотря по темпераменту и состоянию атмосферы.
   - А сейчас страшная сушь! У меня кожа становится жесткой! - ворчал Гютри. - Боюсь, что я из тех, кто всех меньше может устоять...
   Ужас и уныние объяли караван. Солнце на закате приняло цвет чистого золота, затем выросло и стало оранжевым. День склонялся к вечеру.
   Животные подвигались с трудом, козы жалобно блеяли. Черных охватывала боязнь и недоверие, предвестники мятежа, глухо нараставшего. Та глубокая вера, которую внедрили в них победы белых, улетучивалась в этом странном мире. В особенности их тревожило отсутствие воды, и не потому, что это было страшное зло, но и потому, что в этом сказывалось для них бессилие господина.
   Гертон позвал Курама.
   - Что говорят люди? - спросил он.
   - Они боятся, господин... Это страна Смерти. Трава здесь враг животных.
   - Скажи им, Курам, что бояться нечего. Мы знаем, куда идем.
   Глаза Курама, несколько походившие на глаза буйвола, склонились долу.
   - Мы еще далеко пойдем? - спросил он дрожащим голосом.
   - Все изменится, когда мы достигнем реки.
   Фаталистическая душа приняла слова господина, и Курам отправился говорить с черными.
   Солнце готово было закатиться, когда караван достиг островка красной земли. Пока готовились к стоянке, несколько раз видели выскакивающих гигантских жаб, сейчас же прятавшихся в расселине земли.
   - Этим тварям нужна вода! - заметила Мюриэль.
   - Значит, под землей вода! - вывел заключение сэр Джордж.
   - Поищем! - предложил Гютри. - Моя жажда становится невыносимой.
   Козы жалобно блеяли. Ослы нетерпеливо обнюхивали землю.
   Филипп, сэр Джордж и. Сидней осмотрели трещины. Они были узкие, и в них не было следов влаги.
   - Нужно начать рыть, - произнес Филипп.
   - Что мы и сделаем, - объявил Гютри. - Поищем места, где земля рыхлая.
   Скоро они нашли такое место. Гютри пошел за землечерпалкой. Через час была вырыта глубокая яма. Очень скоро обнаружилось присутствие влаги в земле, но количество этой влаги не возрастало, а скоро она начала даже иссякать.
   - Очень странно! - воскликнул Филипп. - Очевидно, влага эта просачивается откуда-то. Присутствие поблизости водной поверхности вполне вероятно.
   - Поблизости... - ворчал Гютри. - Если эта поверхность хотя бы в ста метрах, она недоступна для наших слабых сил...
   Попытались сделать несколько горизонтальных раскопок, но они не дали никаких результатов.
   - Печальная будет ночь!-заключил Сидней. - Мы добились только того, что увеличили нашу жажду.
   Путешественники спали плохо и поднялись до зари. Над ними нависла одна из тех угроз, которых не в силах одолеть никакая доблесть. В каждой их жилке таилась гибель. Как громадная пиявка, атмосфера капля по капле высасывала из них кровь. Мать жизни - вода покидала их и терялась в пространстве.
   - Не будем медлить! - стонал Гютри, - ночью и ранним утром легче идти.
   - Желательно, чтоб двое из нас пошли на разведку! - подал мысль сэр Джордж.
   - Я уже думал об этом! - поддакнул Гертон.
   - Сэр Джордж и я! - воскликнул Гютри.
   - Лучше сэр Джордж и Филипп, - сказал Гертон.
   - Почему так?
   - По причине вашего веса! - с слабой улыбкой сказал Гертон. - Караван может выделить для разведчиков двух верблюдов, но они ослабели.
   - Ну, ладно! - неохотно согласился Гютри.
   Груз с двух верблюдов переложили на других; Курам выбрал для разведчиков самых проворных.
   - Эти будут хорошими проводниками!-утверждал чернокожий. - Они издали чуют воду.
   Спустя десять минут сэр Джордж и Филипп покинули стан. Верблюды бежали рысцой, как бы понимая, что идут на поиски воды.
   По мере того, как луна двигалась к закату, она все желтела и становилась огромной, но свет ее слабел, между тем как звезды горели ярче. Легкая фосфоресценция исходила от земли. В воздухе было тихо, перезвон растительности, казалось, возвещал какую-то мистическую церемонию в глубине саванны...
   - Мы точно на другой планете! - прошептал сэр Джордж. - Здесь как-то не ощущается ни наше прошлое, ни наше будущее.
   - Нет,- задумчиво ответил Филипп. - Мы далеки от Обетованной земли!
   Луна приняла медный оттенок, забрезжила почти неприметная заря, и солнечный костер заполыхал над равниной.
   Путники жадно разглядывали горизонт. Ничего. Ничего, кроме того же безграничного океана трав - голубых, фиолетовых, синих.
   - Ужасно! - сказал сэр Джордж. - Травяная могила!..
   Жажда мучила обоих, все увеличиваясь по мере того, как всходило светило. Они выдерживали направление на юго-запад, как советовал Гертон.
   Это были до странности непохожие натуры. Сэр Джордж был из тех англичан, которые могут, если понадобится, жить в одиночку, с собакой, хоть в пустыне. Он был замкнут, проявляясь всегда неожиданно, тогда как Филипп обладал живым, действенным воображением.
   Жажда! От жажды у них ссыхалась глотка. Филипп в полубреду видел всевозможные, сулящие прохладу образы: бьющие из земли с живым журчанием источники, аль-карацы в тени пастбищ, графины с освежительными напитками, покрытые влажной дымкой...
   Он даже шептал, как в бреду:
   - Родники, реки... Озера...
   - Ох, - с грустной усмешкой вздохнул сэр Джордж,- а я больше всего мечтаю о хорошем кабачке!
   Верблюды томились и никли.
   - Только бы они выдержали! - сказал Филипп.
   - Выдержат!-утверждал сэр Джордж. - Они знают, что мы ищем воду... Они понимают, что останавливаться опасно.
   Солнце жгло невыносимо; колоссальные мухи яростно жужжали вокруг людей и животных.
   - Еще счастье, что они нас не жалят!-заметил Филипп.
   - Я подозреваю, что мы отрава для них, - соображал его спутник, - и верблюды тоже.
   - Так зачем же они кружатся над нами?
   - Они повинуются своему мушиному инстинкту. Опять наступило молчание, и перезвон трав придавал этому безмолвию что-то фантастическое. Ничего. Только все те же травы, голубые и фиолетовые с редкими кущами деревьев по временам.
   - Что-то там с нашими? - прошептал Филипп, несмотря на жажду думавший о Мюриэль.
   Сэр Джордж покачал головой. Он казался невозмутимым, но как уроженец страны с влажным климатом он страдал еще больше, чем Филипп.
   - Если понадобится, они выпьют двух-трех коз, - ответил он наконец... - или даже верблюда. У верблюда вообще имеется запас воды... Более двадцати галлонов крови! - И англичанин с вожделением посмотрел на своего верблюда.
   - А мы не можем этого сделать, - вздохнул он...- нам нужно добраться до воды.
   Долгое молчание. Мысли еле копошились, сухие, тугие и жалкие, в мозгу обоих мужчин. А солнце продолжало их пить...
   Внезапно один из верблюдов, подняв усталую голову, как-то странно, нелепо рявкнул. Его товарищ протяжно зафыркал. Оба ускорили ход.
   - Что с ними? - проворчал Филипп.
   - Я не решаюсь высказать свою надежду, - ответил сэр Джордж.
   Дорога стала подниматься. На низком холме они увидели зеленые травы и кустарники. Они переглянулись, ослепленные; испокон века присущий растениям цвет восхищал их сердце. Им казалось, что они вступили в истинную жизнь, в ту жизнь, которой жили бесчисленные поколенья их предков.
   Теперь верблюды неслись вскачь. Они взбежали на холм. Хриплый крик, крик избавленья, вырвался из груди Филиппа.
   - Вода! Вода!
   Это была она, мать-владычица, мать всего живущего; она, вода бытия, вода начала мира!..
   Река!.. Она течет, широкая, медлительная, окруженная деревьями, кустарниками и травами. И рассевает в пространстве неиссякаемое плодородие.
   Безумие овладело верблюдами. Они летели, как чистокровные скакуны; в пять минут они были уже на берегу и жадно пили, склонившись к реке. Люди спрыгнули на берег и, погрузив в поток свои кружки, утоляли убийственную жажду.
   - Это неосторожно! - спохватился, наконец, сэр Джордж.
   - Зато как вкусно! - возразил Филипп.
   Сэр Джордж предложил ему сероватую облатку:
   - От микробов!.. А - о!..
   Испуганный англичанин вскочил, протягивая указательный палец по направлению к островку, находящемуся в двадцати метрах от берега, на котором показалось необычайное чудище. Оно походило на крупных крокодилов древнего Египта: у него были громадные длинные челюсти, чудовищные зубы, короткие лапы и мускулистый хвост, но вместо чешуи все тело и голова были покрыты шерстью, и глаза, сверкающие, как глаза пантеры, не имели ничего общего со стекловидными глазами пресмыкающегося. На макушке головы горел фосфорическим светом третий глаз. - Что за чудовище! - воскликнул Филипп. - Даже в доисторические времена не было подобного ему ящера.
   - По меньшей мере нет оснований утверждать это. Но ведь наша наука так отрывочна...
   Чудовище следило за верблюдами и людьми. Инстинктивно последние схватились за ружья. Вдруг крик, похожий на лай, заставил их обернуться. Запрокинув голову, к реке изо всех сил неслась голубая антилопа. Преследовавший ее гибкий хищник с желтоватого цвета шерстью, усеянной мелкими розовыми пятнами, делал тридцатифутовые прыжки. Ростом он был с крупных манчжурских тигров.
   - Ведь это леопард! - пробурчал сэр Джордж.
   Отвлеченные страшным хищником, они не заметили, что волосатый крокодил нырнул в реку.
   - Берегись! - крикнул сэр Джордж.
   Антилопа и вслед за ней леопард бежали к мысу, на котором стояли оба мужчины. Они отступили вверх по течению. Легкие звери уже достигали берега. Леопард ускорил бег, антилопа готовилась броситься в воду, но вдруг остановилась, пораженная ужасом.
   На самом краю мыса волосатый ящер выставился из воды, устремив желтые глаза на беглянку. Парализованная страхом, она оглянулась, посмотрела вдаль. В ее смутном сознании закишели образы там вдали высокие травы, сладость движения и жизни... Здесь - вечная ночь...
   Леопард прыгнул и одним ударом мускулистой лапы сразил антилопу. Но волосатый ящер вылезал...
   Несмотря на опасность, сэр Джордж и Филипп испытывали дикое любопытство, собиравшее когда-то римлян в цирк.
   - Великолепные бестии! - заметил сэр Джордж и посмотрел на свой карабин.
   Леопард, держа лапой трепещущую жертву, следил за пресмыкающимся, которое колебалось лишь миг. Открыв громадную пасть, крепко опершись на короткие лапы, оно готовилось к борьбе. Тело его было втрое массивнее, чем у леопарда. Три глаза чудища сверкали. Леопард испустил глухой крик, похожий на рев. Он подкрался сбоку, пытаясь внезапно напасть на противника и вскочить ему на спину... Но от неповоротливости чешуйчатых предков у крокодила не осталось и следа. Он обернулся, стремительно бросился. Громадная кошка свалилась наземь. Две тяжелые лапы придавили ее, но слишком короткие, они затрудняли движения длинной пасти... Тогда леопард, съежившись, скользя по траве, кое-как высвободился. Испуганный превосходством противника зверь бросился бежать. Ящер, не удостоив его вниманием, принялся пожирать антилопу заживо, и крики агонии жертвы мешались с радостным хрипом победителя...
   Отступая, леопард увидел вдруг Филиппа и сэра Джорджа. Его янтарные глаза с жадностью устремились на обоих мужчин.
   - Я целю в голову! - холодно сказал англичанин.
   - Это всего лучше! - подтвердил Маранж. - Я поступлю так же.
   Леопард колебался. В нем боролись страх, ярость, голод Но, видя эти странные силуэты, устремленные на него глаза, карабины, казавшиеся продолжением их рук, он уступил и отправился на поиски другой добычи, более робкой и лучше ему известной.
   Глава III ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ
   Смерть витала над караваном. Время от времени к странному перезвону растений примешивалось то блеяние козы, то хрипение ослов, то дикий рев верблюда. Громадные мухи продолжали донимать животных... И черные, несмотря на свою веру в главу каравана, бросали вокруг тусклые взгляды, в которых читались нарастающее возмущение и вспышки безумия.
   - Плохо дело! - сказал Курам, только что державший речь к черным. - Некоторые совсем сошли с ума, господин.
   Гертон взглянул на сумрачных людей. У него самого горло жгло, как в огне, а гигант Гютри страдал невыразимо... Лучше всех боролась с жаждой Мюриэль.
   - Скажи им, чтоб подождали еще час! - оказал Айронкестль. - Если ничего не случится, мы пожертвуем верблюдом.
   Курам понес черным обещание господина, и так как надежда принимала определенную форму, люди воспрянули...
   Гертон всматривался в горизонт... Где они? Достигли ли они реки или же бродили, как караван, по пустыне, еще более ужасной от этих в изобилии растущих кустов.
   - Отвратительная вещь! - ругался Гютри. - Я решительно не знаю, смогу ли я выдержать еще час. Я галлюцинирую, дядя Гертон. Моя голова полна источников, ручьев, водопадов... Гнусная пытка! Еще час!..
   Он вытащил свой хронометр и стал смотреть на него блуждающим взглядом.
   Гертон обернулся к молодой девушке.
   - За меня не бойтесь, - сказала Мюриэль. - Я и больше часа могу ждать, если понадобится.
   Но отсутствие Филиппа пугало и огорчало ее. Не попал ли он в какую-нибудь ловушку в этой таинственной и враждебной земле? Забывая о своих страданиях, она думала о человеке, которого ее верное сердце полюбило так, что эта любовь никогда не пройдет.
   Прошел еще час. Жестокий свет ослеплял людей и животных. У Гютри было такое ощущение, что он шел через огромную раскаленную печь...
   Один чернокожий повалился на землю, испуская жалобные крики. Другой размахивал ножом... Все начали роптать.
   И снова Гертон бросал отчаянные взгляды на горизонт... Ничего! Одни только голубые и фиолетовые травы, да гигантские мухи, да нестерпимый перезвон колоколов.
   - Неужели же пришла гибель?
   И, повернувшись к Мюриэль, с сердцем, разрываемым угрызениями, он простонал:
   - Какое безумие заставило меня подвергать опасности эту молодую жизнь?
   Чтоб выиграть время, он разрешил устроить привал и велел расставить палатки, говоря:
   - Через десять минут мы зарежем верблюда.
   Под наскоро поставленными палатками белые и черные искали хотя бы слабой прохлады. Гертон, скрепя сердце, назначил двух черных для выполнения жертвоприношения... Они выступили вперед, вооруженные острыми ножами.
   - Стойте! - крикнул Курам.
   Припав к земле ухом, он внимательно слушал.
   - Я слышу топот, - промолвил он, - топот крупных животных...
   Все слушали, затаив дыханье. Гертон сказал жертвоприносителям:
   - Не двигайтесь, пока я не подам знака.
   Они стояли подле обреченного животного. Лезвия сверкали, как серебро. Курам продолжал слушать, наклонившись к земле. Еще двое черных последовали его примеру.
   - Ну, Курам? - спросил Айронкестль.
   - Топот приближается, господин, и я думаю, что это верблюды...
   Один из черных подтвердил:
   - Да, это верблюды! Но другой проворчал:
   - А может быть, вепри.
   - С какой стороны слышится топот, Курам?
   Курам указал на тянувшийся с юго-западной стороны прогорок, хотя и невысокий, метров 20 в вышину, но все же суживающий горизонт.
   - Вперед! - сказал Гютри, оседлавший наиболее крупного из верблюдов. - Если это они, я подниму обе руки.
   Несмотря на усталость и жажду, животное не отказалось идти. Оно медленно зашагало. Несколько черных, охваченные нетерпением, следовали за колоссом.
   Гертон, наведший было бинокль, в тревоге опустил его...
   - Только бы не потерпеть разочарования!.. - беспокоился он, видя, как взоры всех обратились на юго-запад.
   Тем временем Гютри достиг подошвы холма. Склон был не крут, верблюд взбирался на него без особых усилий. Черные шли впереди.