Росоховатский Игорь. Встреча

показалось другим, больше не пугало. Только Роберт хмурился, мучительно
вспоминая, наяву или во сне видел дальнианина, склонившегося над Световым.
Люди больше не удивлялись внезапному появлению дальниан.
- Если хотите, поведем вас в гости к одному из наших ученых, -
предложил Ул.
Это было как раз то, о чем Светов думал совсем недавно. Желания людей
осуществлялись на планете Дальней с поразительной быстротой и, может быть,
поэтому не доставляли землянам настоящего удовлетворения.
- Благодарю. Мы принимаем приглашение, - сказал Светов.
Роберт повел на него косым испытующим взглядом. "Кто это говорит? Он
или тот, кто поселился в нем? - думал Роберт. - А могу ли я теперь
доверять самому себе? Уверен ли я, что мне это не приснилось? Они
совершили надо мной самое худшее - отняли веру в себя..."
Земляне вслед за хозяевами планеты вышли из здания. Роберт оглянулся.
"Как в таком маленьком здании размещается столько комнат?" - подумал
космонавт и заметил, что оно становится больше, растет на глазах. "Хорошо,
что мы еще не потеряли охранительной способности удивляться. Иначе нам
конец..."
Светов шел рядом с А, глядя под ноги. Трава, настоящая земная зеленая
травка покрывала грунт. Впереди виднелось сооружение, похожее на
гигантскую улитку.
- Памятник Создателю, - сказал Ул.
Земляне подошли ближе и остановились. Волнение охватило их, перешло в
трепет восторга. У Вадима влажно заблестели глаза. Ему показалось, что он
видит, может охватить взглядом огромное пространство и столетия времени.
Роберт прищурил глаза - так ослепляло сверкание граней. Он слышал, как
звучат причудливо изогнутые линии, гармония форм переходит в музыку.
"Памятник Создателю. Неужели у них еще сохранилась религия?" - думал
он, подходя все ближе и ближе к памятнику. Сияние граней померкло. Он
увидел трещины в неизвестном шероховатом материале. Они рассекали его как
бы случайно, но в том, как они воздействовали на воображение, угадывался
тонкий расчет искусства. Музыка заполняла пространство вокруг памятника и
колебала сердца, как маятники. У людей кружились головы от нахлынувших
чувств и воспоминаний.
На памятнике проступили из паутины трещин изображения. Земляне увидели
существо, похожее на краба. Но его клешня скорее напоминала руку. В ней
существо держало какой-то сложный предмет. Второе изображение повторяло
краба, но у него появились пристройки, длинные щупальца и подобия антенн.
В третьем изображении трудно было узнать "краба", - так он изменился и
усложнился. Вокруг него пульсировало голубоватое сияние.
"Неужели это и есть Создатель? - подумал Светов. - И вкладывают ли они
в это слово то же понятие, что наши предки на Земле?"
- Вы верите в Создателя? - спросил он дальниан.
- Я не всегда был таким, как сейчас. Я был бы Другим - песчинкой в
пространстве и времени, если бы разумные не стали Создателем, - ответил
Ул.
"Если бы он сказал "разумные стали создателями", все было бы понятно",
- подумал Светов и произнес:
- Не понимаю тебя. Разве ты не песчинка? Другое дело - все вы, все
дальниане...
- И я не понимаю тебя. Говоришь "ты" и "вы". Разве это не одно и то же?
- Ну вот я - человек, личность. Но я же являюсь представителем всего
человечества. Иногда говорю о себе не "я", а "мы", "люди", - пояснил
Светов не без тайного умысла.
- У нас нет "я" и "мы". Часть и целое - одно и то же. Иначе бы каждый
из нас не стал тем, кем он есть, - сказал А, как будто Светов разговаривал
с ним, а не с Улом.
Пространство вокруг землян изменилось. Только что они были у памятника,
а оказались в зале, подобном тому, который видели в первом здании.
- Сейчас появится тот, кого бы вы хотели видеть, - ученый Дальней, -
сказал А и вышел вместе с Улом.
Не успели земляне осмотреться, как в зале появился незнакомый
дальнианин, поразительно похожий на председателя Ученого совета Земли.
- Здравствуйте, - приветствовал он их по земному обычаю.
Светова осенило, он подумал: "Ларчик открывается просто, важно не
медлить". Собрав волю, стараясь не отвлекаться, не думать о постороннем,
он заставил себя вообразить, что, встречая гостей, председатель должен
встать на руки и пройтись колесом. Он вообразил и пожелал этого и не
удивился, когда дальнианин тотчас выполнил его желание.
И тогда Светов подошел вплотную к дальнианину, спросил негромко:
- Кто ты - А или Ул?
Лицо Вадима побагровело, стало похожим на лицо мальчика, который видит,
что родитель поступает глупо, но не смеет сказать ему об этом.
Дальнианин остался невозмутимо спокойным, ответил:
- Ты хотел видеть того, кто знает больше А и больше Ула, - он - перед
тобой. Для этого А, Ул и еще трое соединились во мне. Опыта пятерых будет
достаточно.
Самыми спокойными остались двое - Светов и... Вадим, настроение
которого резко изменилось. Светов, испытавший и передумавший так много, и
Вадим, еще сохранивший от детства столько зеркальных осколков, что жизнь
продолжала казаться ему сказкой, и в ней в любое время могли случиться
чудеса.
- Почему вы удивляетесь? - спросил дальнианин. - Разве в каждом из вас
не живет много существ - родители, учителя?
Он помолчал и неожиданно улыбнулся.
- Конечно, мы отличаемся от вас, но не настолько, чтобы...
Поспешил добавить:
- А Создатель или Создатели совсем мало отличались от вас.
Он был весьма деликатен, но Светов подумал, как много могут означать
слова: "совсем мало".
Ким, соображая о чем-то своем, спросил:
- Что было изображено на картине?
Дальнианин повернулся к нему:
- То, что ты хотел увидеть. Там были точки и линии. Я настроил твою
память, и она по твоему желанию, с помощью глаз располагала их как хотела.
Разве выполнение желания неприятно для вас?
"Зачем им понадобилось это?" - подумал Роберт, и дальнианин ответил:
- Мы хотели наиболее полно проявить вашу память, чтобы больше узнать о
вас.
"Да, мы несем самих себя в своей памяти, - думал Светов. - Себя и
многое и" того, что создало нас такими, какие мы есть, Кто может читать
нашу память, узнает о нас больше, чем знаем о себе мы сами".
- И к тому же мы обогащались вашим опытом, вашим чувством прекрасного,
вашим наивным удивлением и волнением, - продолжал дальнианин. - Я бы мог
образовать любые предметы, которые вам хочется увидеть.
"Землю. Я бы хотел увидеть Землю, Землю, Землю. Нет, не только увидеть
- почувствовать себя на Земле", - подумал Светов, и почти в тот же миг ему
показалось, что он стоит на площади старинного Ленинграда, на той самой, о
которой недавно вспоминал.
"Море!" - мысленно воскликнул он и увидел разноцветные сверкающие
камешки под лакированным козырьком волны и небо, начинающееся совсем
близко, без горизонта.
"А теперь лес", - пожелал он и вдруг вспомнил об опыте, который
наблюдал еще в юности. Будто снова увидел клетку и зверька, беспрерывно
нажимающего на педаль, провод от которой был подключен к его мозгу, в
центр удовольствия. Таким образом он замыкал контакт и посылал импульс
тока в этот центр, раздражал его. Зверек перестал есть и пить, хотя вода и
вкуснейшая еда стояли рядом. Он только нажимал на педаль, пока нервные
клетки не истощились и не наступила смерть. Эта неприятная картина
отрезвила Светова. Он поискал взглядом дальнианина, увидел, как тот возник
из земных моря и леса. Светов невольно сопоставил это и многое другое:
пятеро в одном, светящиеся фигуры у ручья, которые он вначале принял за
аппараты... "Может быть, дальниане могут принимать любой облик по желанию?
Они превращаются в людей, чтобы было удобнее беседовать с нами, но могут
превратиться в море, в лес, во что угодно".
Когда-то он читал в фантастическом романе, что, дескать, придет время -
и разумные существа в своем развитии приобретут такую мощь, что смогут
перестраивать свои организмы. Он вспомнил памятник - "краба" в разных
видах, пристройки на его теле, подобия антенн. "Новые органы-протезы... А
почему бы не привыкнуть к ним так же естественно, как мы привыкаем к
новому сердцу или как наши далекие предки привыкали к пластмассовой
челюсти? - подумал он. - Кажется, я начинаю кое-что понимать..."
И он спросил с таким видом, будто знал ответ на свой вопрос:
- Значит, вы не всегда были такими. Вас создали другие разумные
существа, когда-то населявшие планету и похожие на нас. А где они сами?
- Они в нас, - просто ответил дальнианин. - Они вписались в меня.
Понимаешь?
Он спросил "понимаешь", но вопрос его был адресован ко всем землянам.
Из всех них чуть-чуть понимал, о чем идет речь, только Светов.
- Они состояли из вещества, несколько похожего на ваше, - пояснил
дальнианин. - Они были из хрупкого и сложного материала, имели
консервативную форму. Итак, у них было уже две слабости.
Он заметил, что не все земляне понимают его слова, и уточнил:
- Когда содержание все время меняется, косная форма является для него
нежелательным ограничителем. Либо птенец сможет вовремя проклюнуть
скорлупу яйца, либо погибнет в ней, замурованный заживо. Природа не
создавала разумные существа специально. И наши предки, как многие
животные, возникли в процессе борьбы видов за существование и
предназначались для этой же цели - отыскивания пищи, продолжения рода. Для
этого был приспособлен организм предка, а не для познания и творчества,
штурма космоса и многого другого. Разумное существо поставило перед собой
новые цели, а для достижения их ему нужен был новый организм и новое время
жизни. Те, кого мы называем Создателем, поняли это. Они удлинили время
своей жизни, но материал при самом бережном обращении имеет срок износа...
- Нам не нужна вечная жизнь, - угрюмо возразил Роберт.
- Пока не нужна, - уточнил дальнианин. - Но для того, чтобы только
вырастить потомство, требуется один отрезок времени; для полета к другой
звезде - другой, для познания новой планеты - третий. Твоему предку нужна
была меньшая жизнь, чем тебе, а твоему потомку - большая. Это зависит от
содержания жизни, от цели ее, не так ли?
Светов снова отметил чуткость этого удивительного существа. Дальнианин
обращался к людям, как к равным.
- Наши предки прожили две эпохи, прежде чем начали изменять себя.
Первую - когда они научились создавать. Вторую - когда они перестали
убивать и угнетать друг друга. Она называлась Эпохой Начала Понимания.
- Есть три основных положения, - продолжал объяснять дальнианин, -
которые наши предки поняли. Форма разумного существа должна меняться в
соответствии с его целью. Это форма ветра, а не скалы. Разумные существа
не должны делиться на "я" и "мы". Они могут делиться и снова собираться в
единое существо, опять же в зависимости от своей цели. Жизнь разума не
должна иметь отрезка, ведь ни в каком отрезке не умещаются его мечты.
- Но для чего вы живете? - спросил Ким. Самым любимым его занятием было
спрашивать, самым нелюбимым - отвечать.
- А для чего живешь ты? - ответил вопросом на вопрос дальнианин, и
земляне улыбались, глядя на оторопевшего Кима. Дальнианин ответил точно
так же, как ответил бы Ким.
Молчание становилось тягостным.
- Хорошо, отвечу я, - сказал дальнианин. - Мне нужно узнавать все новые
варианты устройства Вселенной.
- Для чего? - поспешил спросить Ким.
- Чтобы каждый раз выбирать из них наилучший.
- Наилучший для кого?
- Для меня, для тебя, для животного, для камня. Для гармонии.
- Я не понимаю тебя, - признался Ким.
- Ты поймешь меня только через свои интересы, - пояснил дальнианин и
попросил: - Расскажи о цели своей жизни.
Киму пришлось отвечать:
- Я хочу знать как можно больше, чтобы человечество стало сильнее.
Его голос был таким же медленным, как обычно, - голос человека, для
которого размышления значат больше, чем действия, а выдумка - больше
действительности. Но нарочитые хриплые полутона и наигранная наивность
исчезли, голос прояснился.
Ким бросил взгляд на товарищей, как бы извиняясь за нескромное
признание. А они смотрели на него во все глаза: он впервые раскрывался
перед ними.
- Для чего сильнее? - спросил дальнианин.
- Вместе с силой приходит счастье. А сила - в знании.
Дальнианин улыбнулся:
- Почему же ты сказал, что не понимаешь меня? Ведь наши цели сходятся.
Мы хотим знания для силы, а силы - для счастья. Разные у нас только
возможности. Ты пока хочешь знать больше о Вселенной, чтобы лучше
приспособиться к ней, а я - чтобы переделывать ее. И ты, и я стремимся к
гармонии со всем окружающим, к такой гармонии, где мы - строители и
хозяева. В этом наше счастье... Ты понимаешь меня?
Он обращался ко всем землянам. И Светов ответил за всех:
- Мы начинаем понимать тебя.
- Я покажу вам, как переделывают мир! - воскликнул дальнианин.
Вокруг его тела появилось серебристое мерцание. Оно становилось все
больше и больше, окутало и землян. Образовало вокруг них прозрачную
сферическую оболочку. Оно не имело ни запаха, ни вкуса, и вообще никак не
воздействовало на их органы чувств. Земляне увидели удаляющуюся планету,
похожую на фиолетовый мяч. Просторы космоса окружили их. У землян было
такое впечатление, что они летят безо всякой защитной оболочки, и это
ощущение пьянило безудержной гордой радостью. Космос, такой
могущественный, непознанный, стал ласковым и спокойным, как море в бухте.
У них появилось ощущение единства с ним, и впервые люди почувствовали, что
они не только сыновья Земли, но и дети космоса.
- Смотрите! - сказал дальнианин.
Два узких луча ударили из прозрачной сферы, в которой они летели, в
черное пространство. Там, где лучи скрестились, заплясал огненный шарик.
Он разрастался, пульсировал... Дальнианин управлял лучами, и они
становились то двумя бурлящими ручьями, то двумя клинками.
- Я создаю перепады энергии, - пояснил он так просто, как будто делал
обычное дело. - Это приводит к возмущению пространства, а затем к
изменению движения частиц. Я могу менять энергетические заряды частиц,
направление их вращения - и жидкость течет снизу вверх, газ стремится к
уплотнению, многомерное время движется в том направлении, какое мне нужно.
Огненный шарик превратился в гигантский излучающий шар. На его
поверхности бушевали смерчи и взрывы. Пространство, до того казавшееся
пустым, изменилось. Оно больше не было черным. Багровые, серебристые,
золотые отсветы заполнили его. Это был радостный пожар - пожар движения,
жизни, который люди не могли представить в самых смелых мечтах. У них было
ощущение, что это они зажгли новую звезду, что они могут изменять вращение
частиц и управлять временем. Счастье такой силы и накала, какого они
никогда не испытывали, овладело ими, породнило, сделало частями единого
целого. Им казалось, что вот-вот они создадут мир, с которым сольются
воедино в гармонии. Этот мир станет частью их, а они - его разумом, его
волей.
"Может быть, что-то похожее я испытывал, когда был водителем
патрульного космолета. Бывали минуты, когда я как бы сливался с аппаратом
в одно существо, каждое движение которого зависело от моей воли, - подумал
Светов и ответил себе: - Нет, это нельзя сравнивать".
Роберт посмотрел на Вадима, на его пылающие щеки, на беспокойные тонкие
пальцы, переплетающиеся в живую решетку. "Тебе повезло, мальчик, - думал
он. - В юности ты познал такое чувство, которое я испытал только к концу
пути. Красивое чувство, самое красивое и самое сильное. Но вот каково тебе
будет жить после этого? Ведь все, что познаешь потом, ты невольно сравнишь
с этим чувством. В чем же ты сможешь найти удовлетворение?"
- Еще звезду! - попросил Ким. - Образуйте здесь еще одну звезду.
- Нельзя, - ответил дальнианин. - Через много миллиардов лет по вашему
счету здесь возникнет жизнь, подобная земной, а две звезды - это уже
совсем иная жизнь.
"Существо, которое живет сто лет, не будет заботиться о том, что
произойдет через миллиарды лет", - с сожалением подумал Роберт, - ведь он
думал не о дальнианине, а о себе, о людях Земли. Он представил, как давно
и насколько бы изменилось человеческое общество, лицо планеты, если бы
люди были бессмертны и вынуждены были заботиться о том, что произойдет
через миллионнолетия.
Дальнианин прочел мысли Роберта и, словно этого ожидал, тотчас
предложил:
- Вы можете остаться со мной навсегда. Вы избавитесь от болезней и
смерти, а значит, и от страха перед будущим. Вы не будете больше ни
эгоистичными, ни злобными, ни скупыми, ведь "я" и "они" не станут
разъедать вас противоречиями. Вы будете бессмертными и могучими, а значит,
и счастливыми. То, что ваши собратья добудут в борьбе через очень много
лет, вы получите сейчас...
"А чем мы уплатим за это? - подумал Роберт. - Мы отдавали за крупицы
знания и могущества здоровье, молодость, мы теряли самых близких людей. Мы
так привыкли за все платить, что иначе не можем..."
Вадим припомнил медные осенние леса и воздух такой чистый, что
просматривались серебряные паутинки, плывущие в нем. Вот надвинулись тучи,
тяжелые, мокрые, недобрые. Налетел ветер, рванул их, стряхнул тяжелые
капли. Зашумел изо всех сил, надувая щеки, и осенний дождь ударил
пулеметной очередью по лужам. Вадим не любил осенних дождей, но сейчас и о
них вспоминал с тоской. И, еще не вспомнив всего другого, что незримо
тянулось за ним через космос, сказал дальнианину:
- Нет, я не останусь.
"Почему он не заставит нас, если это ему нужно?" - подумал Ким и
услышал ответ дальнианина:
- Нельзя заставить войти в будущее. Для будущего нужно созреть.
Взгляд Светова прояснился. Этот мальчик, Вадим, так легко принявший
решение, помог и ему. А было нелегко. Ведь Светов хорошо представлял, что
предлагает дальнианин. Разве не бессмертие необходимо ему, чтобы воплотить
в жизнь свой замысел о путешествии к центру галактики?
- Вы сможете вернуться потом на родину, приняв любой облик - и такой,
как сейчас, - сказал дальнианин.
Роберт подумал: "В этом - ловушка. Стоит только согласиться, и мы
станем другими - у нас появятся другие цели и желания. Мы потеряем самих
себя. И нам незачем будет возвращаться..."
Он хотел предупредить Светова, но услышал его голос:
- Спасибо за предложение. Я не могу его принять.
Он проговорил это твердо и быстро, так быстро, что возникали сомнения в
твердости.
"Он старше остальных и лучше знает цену времени", - подумал Ким; ему
захотелось спросить о чем-то, но он промолчал.
Дальнианин повернулся к Роберту, к тому, кого на Земле уже дважды
считали погибшим и кто, если верить здравому смыслу, должен был погибнуть
уже больше десяти раз.
"Бессмертие... Это слишком заманчиво. Это больше, чем голубое небо для
птицы, но меньше, чем глоток воды для путника в пустыне..."
Дальнианин понял его и кивнул Киму: "Теперь твоя очередь". А Ким
повернулся к товарищам - к людям, которые никогда не могли предугадать
того, что он скажет, и произнес:
- А почему бы мне и не остаться здесь?
Его взгляд, как обычно, был вопросительным.
Губы Роберта шевельнулись, но он взглянул на Светова и промолчал.
- Счастливого пути, друзья, - сказал Ким с таким видом, как будто
ничего особенного и не случилось, а его решение не должно было явиться для
них неожиданностью.
...Они очутились у бурлящего фиолетового ручья. Вдали, у холма,
виднелся нацеленный в небо нос ракеты. Троим людям он казался единственной
реальностью на этой планете...