Страница:
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Понять другого". Киев, "Радянськый пысьмэннык", 1991.
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
Странное светящееся здание - навес с вращающимся зеркалом - было уже
совсем близко. Оно хорошо просматривалось сквозь фиолетово-красный туман.
И вот тогда-то и появились эти фигуры. Они выплыли из здания, построились
полукругом и застыли, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
Трудно сказать, на что они похожи. Кубы переходят в конусы, а над ними
вспыхивают маленькие зеленые молнии, но и конусы меняют свою форму, иногда
обволакиваются дымкой и мерцают, покрываясь волнами, иногда совсем
исчезают, и остаются только колеблющиеся волны.
- Жители этой планеты? - прошептал Вадим, самый молодой из космонавтов.
- Или управляемые устройства из энергетических полей? - отозвался Ким,
и ему стало душно под скафандром.
Непонятные объекты приблизились. Теперь их отделял от землян лишь ручей
бурлящей фиолетово-алой жидкости.
Почти одновременно все четверо землян почувствовали покалывания в
висках и затылке - как бы действие слабого электрического тока.
Покалывания повторялись в определенном ритме, нарастали...
- Они начали передачу, - сказал космонавт, которого все называли по
фамилии Светов, и подумал: "Это или мыслящие существа, или управляемые на
расстоянии машины. Нам надо договориться с ними или с теми, кто их послал.
И прежде всего показать, кто мы такие..."
Он несколько раз взмахнул руками, повторяя одни и те же знаки, как при
сигнализации на морских кораблях. Он долго проделывал это, выполняя
программу "А-2", пока не услышал голос своего помощника Роберта: на его
счету было немало полетов и столько опасностей, что на Земле уже дважды
считали его погибшим.
- Они не понимают. Может быть, у них нет зрения.
Светов включил микрофон. Теперь все, что он говорил, раздавалось из
небольшого репродуктора на шлеме. Он произносил несколько фраз с
определенным чередованием звуков, повторял их, потом говорил другие фразы
и снова повторял их...
Конусы молчаливо покачивались на другом берегу ручья...
- У них может не оказаться органов слуха, - сказал Ким и подумал:
"Если, например, они ощущают мир как гаммы излучений, то могут принять нас
за неизвестных животных или за машины своих врагов. Возможно даже, что мы
чем-то опасны для них. Какие-нибудь наши биоволны вредно действуют на них.
Тогда они захотят уничтожить нас. Как же показать им, кто мы такие?"
(Постоянным его занятием было спрашивать - и у себя, и у других).
Он пробовал послать радиосигналы, но странные объекты не отвечали.
Может быть, они не принимали волн такой длины.
"Они или те, кто их послал, могут познавать мир и общаться с помощью
органов, которых у нас нет, например, химических анализаторов или же
уловителей каких-то особых волн... - напряженно соображал Роберт. - Но как
бы то ни было, они должны убедиться, что мы способны изменять мир. Тогда
они поймут, что мы не животные..."
Он вытянул руку с пистолетом в направлении темной скалы. Узкий пучок
ослепительно-белых лучей вырвался из ствола пистолета, и скала
превратилась в облако пара.
В то же мгновение руки землян словно окаменели. С трудом можно было
сжать и разжать пальцы. Покалывания в висках стали болезненными.
"Это их реакция, - понял Светов. - Они принимают меры, чтобы мы не
могли причинить им вреда".
- Разумный ли это поступок? - осуждающе спросил Ким. - А если эта скала
- их памятник?
- Мы ничего не доказали. Здесь могут водиться животные с реактивными
органами... Кроме того, то же самое способны проделать машины, - решился
высказать свое предположение Вадим. Как самый молодой, он больше всего
боялся показаться смешным.
А Светов думал: "Сколько программ общения разработано учеными - фильмы,
знаки, мелодии... Но вот встретились существа, которые не видят знаков,
потому что у них нет глаз, и не слышат звуков, потому что не имеют ушей. И
никакая программа нам не поможет".
Покалывание в висках и затылке становилось все неприятнее, все
болезненней. У Кима закружилась голова, и он оперся на плечо Вадима.
"Третий раз - роковой", - думал Вадим о Роберте, чтобы не думать о
себе. А Ким думал о Вадиме: "Такой молодой, совсем еще мальчик... В два
раза моложе меня..."
Светов попробовал поднять руку с пистолетом, но только ухудшил
положение: теперь уже ощущались не покалывания, а разряды, пронизывающие
мозг. Перед глазами вспыхивали какие-то пятна, мигали извилистые линии.
Ким понял: еще несколько минут, и они погибнут. Он простонал:
- Что делать?..
Напрягая все силы, всю волю, Светов разжал пальцы и выпустил пистолет.
Оружие с глухим стуком упало на фиолетовую почву. И неожиданно космонавт
почувствовал некоторое облегчение. Уколы были уже не такими болезненными.
Он мог двигать руками.
- Брось оружие, Роб, - произнес он.
А затем Вадим увидел: Светов делает что-то непонятное. Он поднял с
почвы острый блестящий камень и привязал его к трубке ручного электробура.
Получилось подобие первобытного топора. Затем направился к рощице
причудливых безлиственных деревьев, растущих на берегу ручья. Застучал
топор. Светов очистил стволы от веток и связал их.
- Зачем он это делает? - вырвалось у Вадима, и он быстро взглянул на
Роберта: не улыбнется ли тот наивности вопроса?
- Кажется, понимаю! - воскликнул Роберт. - Он строит!
- Что строит?
- Плот или мост... А впрочем, это неважно.
Роберт хотел сказать еще что-то, но тут Светов позвал:
- Помогите!
Они подняли связанные черные бревна, подтащили к самому ручью и уложили
так, что образовался мост.
"Что же будем делать дальше?" - хотелось спросить Вадиму, но он усилием
воли сдержал себя и молчал.
Они ничего не делали. Стояли неподвижно. Фиолетово-красный туман
обволакивал их, искажая очертания фигур.
Юноша услышал, как Роберт сказал Светову:
- Ты настоящий человек, дружище.
А это считалось в то время высшей похвалой.
- Ты правильно рассчитал, создав сначала орудие, а потом, с его
помощью, мост. Они или те, кто управляют ими, не могут не понять этого...
Он еще не успел закончить фразу, как почувствовал: поняли. Покалывания
сменились другими ощущениями. Словно легкие руки матерей прикоснулись к
головам космонавтов. Будто ветерок березовых лесов долетел с Земли до этой
чужой планеты. И Вадиму показалось, что он стоит на берегу изумрудного
земного моря. Соленые брызги, и пена, и чайки, как белые молнии, и
пронизанная золотом синь.
А радостное ощущение все нарастало, все ширилось. Оно подымало четверых
людей на своих волнах, наполняло грудь, вдыхало силы в усталый мозг. И
сквозь этот вихрь ликования прорывались ритмичные удары медного гонга. Но
они звучали не в ушах, а где-то в нервах и крови. Казалось, что это звенит
кровь. Они слышались все явственней, все четче.
Вадим понял: хозяева планеты говорят с ними. Он закричал:
- Светов, ты слышишь? Ты понимаешь, что они говорят?
- Да, - ответил Светов, и его голос звучал громче, чем обычно. - Они
говорят: "Здравствуйте, создающие! Мы узнали вас!"
2
Они шли по фиолетовой почве, а впереди маячили две светящиеся фигуры с
меняющимися очертаниями. Между фигурами и людьми был словно протянут
невидимый канат. Люди не знали, почему и куда они идут. Просто они не
могли не идти.
Миновали здание-навес с вращающимся зеркалом. Впереди виднелось еще
несколько построек из пористых разноцветных блоков.
"Выходит, я был прав: эти расплывающиеся фигуры - не существа, а
какие-то сложные аппараты, - подумал Светов. - Хозяева планеты должны быть
чем-то похожи на нас, если живут в зданиях, похожих на наши".
Он не успел поделиться своими мыслями с товарищами, как из ближайшего
здания навстречу землянам вышло двое. Они почти ничем не отличались от
людей. И, что самое удивительное, их костюмы напоминали скафандры землян.
Не доходя до людей двух шагов, существа остановились. Рука одного из
них поднялась в приветствии, и люди услышали слова на земном языке:
- Мы рады встрече с вами!
"Земляне! Но как они очутились здесь?" - промелькнула мысль у Вадима.
Он бросился к ним, раскрыв объятия. Но существа отшатнулись и отступили.
- Осторожно, братья! Ведь мы - жители разных миров.
Вадим стоял пристыженный, не решаясь взглянуть на товарищей. Но никто
из них не смеялся над ним.
Роберт подумал: "Они правы. Но почему мне это не нравится? И они
сами..." Он не мог определить, что в облике встречных ему не пришлось по
душе.
Светов внимательно присматривался к хозяевам планеты. Их лица
отличались безупречностью линий и были похожи друг на друга, как лица
близнецов. И рост у них был одинаковый.
"Лица слишком симметричны. И фигуры тоже. Вот что кажется нам
необычным, - подумал Светов. - Значит ли это, что и по внутреннему
строению они отличаются от нас? Возможно, и сердце у них расположено не
слева, а посередине. Тогда и строение мозга должно отличаться..."
Он спросил:
- Как вы узнали наш язык?
- Аппараты-переводчики, встретившие вас, расшифровали те слова, которые
вы успели произнести, составили код и передали нам.
"Этого было бы слишком мало, - подумал Светов. - И почему тогда они
сразу не признали в нас разумных существ, когда мы включили радиоупоры?"
- Как называется ваша планета? - спросил Вадим.
- Называйте ее Дальней. Так приблизительно переводится это слово на ваш
язык.
- Значит, вы, жители ее, называетесь дальнианами, - проговорил Светов.
- А как звучат ваши имена?
- Его зовут Ул, а меня - А, - ответил дальнианин и, в свою очередь,
спросил: - Земля похожа на Дальнюю?
Роберту не очень понравилось название планеты. Смутное беспокойство
подымалось в нем.
- Может быть, вы устали? - спросил Ул. - Делаете немного отдохнуть?
Они повели землян в одно из зданий. Около него возвышался памятник. Он
был похож на блестящую иглу, на конец которой было что-то насажено. Когда
люди подошли совсем близко, то смогли различить на игле фигуру существа,
напоминающего краба с граненой головой. Присмотревшись, Светов заметил,
что "краб" одет в доспехи, что у него почти человечье лицо, только
безносое.
"Раньше на этой планете жили другие разумные существа, - подумал
Роберт, тоже внимательно изучавший "краба". - Возможно, их истребили
эти..."
- Такими были наши предки, - послышался спокойный голос А, рассеивающий
сомнения.
"Значит, эволюция и здесь шла путем отыскания формы человека? Неужели
же самые ортодоксальные ученые и писатели правы? - думал Светов. -
Впрочем, "здесь" еще не значит "везде". И почему обязательно это -
результат эволюции? Как шло здесь к познанию разумное существо? Какими
дорогами? И как шла вперед, в неизвестность, природа? Где их дороги
пересекались, а где расходились - дороги хрупкого, но зрячего детеныша и
слепой, но могучей матери?.."
Светов был уверен: чем скорее эти дороги разойдутся, чем скорее детеныш
сумеет сам поставить цель и выбрать путь, тем будет лучше.
И еще он подумал, спросил себя: "Не подобен ли человек поводырю, что,
повзрослев, ведет слепую мать, природу, заменяя ей глаза?"
Внезапно Светов почувствовал, что Улу нравятся его мысли. Он не мог бы
объяснить, как Ул узнал его мысли и как сам он узнал, что они нравятся
Улу. Он это почувствовал. Воспринял и еще более конкретное состояние Ула,
его мысль: "А не сообщить ли ему всего?"
"Чего - всего? - начал тревожиться Светов. - А кому? Мне? Что же здесь
скрыто от нас?"
Он почувствовал, что им всем еще не раз придется ломать головы над этой
загадкой, от решения которой будет зависеть их... Жизнь? Или только
выполнение миссии? Или и то и другое?
Он пока мог лишь задавать вопросы - и только себе. Но ответить на них
он не мог...
От памятника люди повернули к зданию. Они подошли к самой стене. "А где
же дверь?" - подумал Вадим и увидел, как в стене обозначился
прямоугольник. "Открывается автоматически или нет?" Он поискал глазами на
дверях ручку или кнопку на стене, и тотчас на дверях появилась ручка, а на
стене у дверей - кнопка. Ул и А предложили:
- Входите.
"Однако один из них должен был бы войти первым", - подумал Ким.
"Как часто вежливость служит прикрытием", - Роберт посмотрел на
Светова: что он решит?
Светов шагнул к дверям. Вадим, ожидавший, что он возьмется за ручку и
распахнет дверь, увидел, как Светов сделал это, а Ким видел, что тот нажал
на кнопку, и половинки двери медленно разошлись в разные стороны. Роберт
потом клялся, что дверь поднялась вверх, как заслонка в плотине: а Светов,
когда спросили у него, утверждал, что дверь была гофрированной и
опустилась вниз.
Они бы очень удивились, если бы им сказали, что ошиблись они все.
Как бы там ни было, дверь была открыта, и земляне вошли в здание.
- Вы можете снять шлемы, - сказал А. - Здесь воздух почти такой же, как
у вас на Земле.
Воздух здесь был действительно хорош. И он менялся. Вначале -
дистиллированно прозрачен, пресен. Не было в нем тех чудесных примесей,
которые придают аромат и неповторимость. Но вот Вадим вспомнил о земных
лесах - и воздух наполнился душистым острым запахом хвои, легкой сыростью
и свежестью, а когда Роберт подумал о теплом соленом бризе - неведомый
ветер словно донес в это здание брызги моря.
Земляне прошли коротким коридором и очутились в огромном зале с
прозрачной крышей. В нем стояло несколько столиков с удобными легкими
креслами. "Совсем как в космовокзале", - удивился Ким и увидел картину на
стене. Он подошел к ней поближе и застыл в изумлении. Это была картина из
космовокзала: рыжий мальчишка держит в руках игрушечную ракету и смотрит в
небо. Малыш присмирел на миг, его глаза слегка затуманились, но в согнутой
для броска худенькой угловатой фигурке угадывается упорство.
- Ребята, смотрите, - сказал Ким и услышал удивленный возглас Вадима:
- Такая же картина висит в кабинете моего отца!
- Такая же, как на космовокзале? - спросил Ким.
- Ну что ты, там - мальчишка с ракетой, а здесь - лесное озеро. - Вадим
вглядывался в картину.
- На этой картине - озеро? - Ким подозрительно посмотрел на него.
- Видеть то, что хочется, - это хорошо, - послышался голос А.
Светов незаметно подал знак землянам. Он ожидал, что еще скажет А, как
объяснит загадочное явление. Что это - массовый гипноз?
Дальниане молчали...
Вадим неотрывно смотрел на картину. Он вспомнил озеро в лесу и следы
маленьких босых ног на песке. Он испуганно вскрикнул, увидев их. А потом
они вместе переплывали озеро туда и обратно - кто быстрее! - и она
сказала: "Я думала, что это из чащи медведь выходит..." И он потом все
смотрелся в зеркало: неужели похож на медведя, неужели такой большой и
сильный? Но в зеркале отражался худощавый юноша, вопросительная улыбка.
После той встречи он часто приходил к озеру и подолгу смотрел в воду.
Там он видел серебристые облака и среди них свое лицо. А однажды рядом с
его лицом появилось еще одно - с пухлыми губами и вздернутым носиком...
Он услышал рядом с собой чье-то учащенное дыхание. Повернул голову и
увидел А. Дальнианин смотрел на картину затуманенными глазами, как будто
она нашла отклик и в его памяти.
Вадим снова смотрит на картину, но думает о той, что говорила: "Медведь
из чащи..." Если бы они вновь встретились, он бы сказал ей слова, которых
не нашел тогда, на Земле. Он бы сказал о бесконечной ночи космоса, о
страшных пустынях чужих планет, когда прошлое согревало настоящее, а
воспоминания о ней были глотком воды в пустыне...
Светов с удивлением переводил взгляд со своих товарищей на дальниан. На
лицах А и Ула отражались те же чувства, что и на лицах людей (если бы он
мог присмотреться повнимательней, то определил бы некоторое запаздывание
реакции у хозяев планеты). Постепенно А становился как бы двойником
Вадима, а Ул - копией Роберта, - так они теперь были похожи. Затем они
словно поменялись ролями: А стал двойником Кима, а Ул... На кого же он так
похож?
Светов мучительно вспоминал и не мог вспомнить, хотя для этого ему
достаточно было бы взглянуть в зеркало. И когда Светов, наблюдая за
Вадимом, с нежностью прошептал: "Почему же ты так волнуешься, мальчик?",
то же самое прошептали губы дальнианина, словно вдохнули перед этим его
нежность. Рука Ула невольно потянулась к голове Вадима и погладила его
мягкие волосы. И где-то очень далеко, но в пределах этого зала, тонко
зазвенели серебряные ликующие колокольчики.
Вадим обернулся к Улу, а когда опять посмотрел на картину, увидел на
ней вместо лесного озера лишь хаотичное переплетение изломанных линий.
Сначала он не поверил своим глазам, ищущий взгляд стал растерянным, а
потом у него опустились плечи, и весь он обмяк. Что-то горько зазвенело в
душе, как порванная струна.
Он не выдержал и, с ненавистью глядя на дальниан, проговорил:
- Так все это обман?
- Что определяет обозначение "обман" и почему ты недоволен? - спросил
Ул.
Губы Вадима изогнулись. Обвинительные слова готовы были сорваться с
них, но Светов предупредил его:
- Обман - это когда человек думает одно, а выходит другое.
- Человек должен добиваться, чтобы вышло то, что задумал. Он должен
быть благодарен тому, кто помог осуществить задуманное, - сказал Ул.
"На что он намекает?" - Светов пытался найти связь между словами
дальнианина и тем, что они все только что пережили. Неужели здесь имела
место не западня, а ошибка? Он с удивлением подумал, что готов и к этому.
"Почему нас все происшедшее так поразило? Разве в нашей памяти не живут
десятки и сотни людей, и многих из них мы можем представить себе так ясно,
как будто они перед нами? Разве не умеем мы так сильно вообразить встречу
с ними, что переживаем ее по-настоящему? И разве в тайных своих надеждах и
желаниях мы не подготовлены к тому, что память может материализоваться?
Почему же эти способности памяти не доставляют нам такого же удивления,
как то, что случилось здесь?.."
Тишина тянулась слишком долго и начинала казаться многозначительной.
Нарушил ее А:
- Что бы вы хотели посмотреть?
- Сейчас мы хотели бы поспать, - сказал Светов, и земляне поняли его:
нужно остаться одним.
Дальниане ввели их я круглую комнату, где стояли спальные устройства,
все разные - в соответствии с невысказанными желаниями и привычками
землян. Затем хозяева попрощались и ушли.
Несколько минут молчания... Только взгляды...
- Подумаем о чем-нибудь веселом, - сказал Светов, и все поняли: не
выдавать своих мыслей дальнианам. Но как же тогда обсудить положение?
- Эзопов язык, - предложил Светов, и они подумали: этого шифра
дальнианам не понять. Ведь люди не будут при каждом изречении или имени
героя вспоминать обо всем, что скрыто за этим. Они уподобятся близким
родственникам или закадычным друзьям, и несколько слов, которые покажутся
другим ничего не значащими, для них будут говорить об очень многом
благодаря воспоминаниям. А впрочем, разве все четверо не стали близкими
родственниками здесь, на чужой планете, и разве вся история Земли не
превратилась сейчас для них в почти "семейную историю"?
- Бойтесь данайцев, дары приносящих, - начал разговор Роберт. Его глаза
были тусклы и холодны, в них не отражались воспоминания.
Все посмотрели на Кима - что скажет он?
Ким проговорил, растягивая слова в свойственной ему манере, делая
каждое из них резиновым:
- Пусть совет мудрых решает без Катилины. Катилнна будет думать.
Его невозмутимый вид никого не обманул. Ким любил притвориться
простаком, за которого могут думать другие. Свои собственные решения он
оставлял до критического момента.
- Выждать и найти ахиллесову пяту, - предложил Роберт, осуждающе
взглянув на Кима. - А тогда - штурм унд дранг.
- Когда муха видит орла, то думает: "Ах, какая большая муха! Может ли
она найти у орла "ахиллесову пяту"? И обязательно ли орел станет охотиться
за мухой? Ведь, как говорили древние римляне, орел не ловит мух. Нет ли у
него других намерений - вот что нужно выяснить, - наконец-то высказался
Ким.
- Помните Полифема? - спросил Светов и умолк, морща лоб.
Тяжелая сонливость как-то сразу навалилась на него, на всех четверых.
Они пробовали сопротивляться. Постели манили. Сладкий туман окутывал.
Тихая музыка вливалась через уши, кружа голову.
- Сказка о сонной принцессе, - проговорил Светов совсем не то, что
хотел.
Его уже никто не слышал. Земляне спали. И Светов не выдержал. Комната
кружилась перед его глазами...
3
Первым проснулся Роберт. По привычке старого бойца полежал несколько
минут с закрытыми глазами, прислушиваясь. Доносилась тихая музыка... Но
только он раскрыл глаза, как увидел: у самой стены неизвестно откуда
появился А. Подошел к Светову, даже не подошел, а подплыл, чуть касаясь
пола ногами, наклонился над космонавтом. Все ближе и ближе. Роберт тяжело
дышал, притворяясь спящим, думал: "Что сейчас будет? Не раскроется ли
тайна?" Дальнианин все еще наклонялся и вдруг исчез, вошел в Светова...
Роберт с трудом встал на дрожащие ноги. Даже ему было страшно. Противно
собственное бессилие. Попробовал сделать шаг - и снова опустился на
постель. Увидел, как от Светова отделился, пульсирующий огненный шарик,
подлетел к стене и вошел в нее.
- Светов! - крикнул Роберт.
Сделал отчаянный рывок. Удалось встать с постели. Ноги стали чужими,
несли не в ту сторону. Он подошел к Светову, услышал его ровное дыхание.
"Может быть, приснилось", - Роберт растерянно улыбался, вспоминал и не
мог вспомнить. Он увидел дверь - появился замысел.
"Сейчас и не сплю явно вопреки планам дальниан, - подумал Роберт. - И
оказался перед дверью тоже не по их желанию. Смогу ли застать их врасплох,
увидеть то, что они не хотели бы выдать?"
Он взглянул на Светова, на его суровое, даже во сне, лицо. Вспомнил:
"Ты слишком любишь риск, Роб. Риск ради риска. Ты не боец, а игрок". Да,
Светов умел "гладить против шерсти".
"Выйти в эту дверь - может быть, то же самое, что прыгнуть в пропасть
или войти в атомный котел. Но у кого же, стоя над пропастью, не появляется
мгновенное желание прыгнуть?"
Роберт представил, что бы сказал Светов: "Риск - это тоже средство в
добыче информации. Не стоит пренебрегать им". Или что-то в этом роде. Но
затем Светов подсчитал бы коэффициент полезности риска в данном случае. И
только потом...
"Поэтому ему и доверяют руководить экспедицией, а вот мне бы не
доверили, хотя я повидал не меньше его. В его возвращение всегда верят, а
мое кажется чудом. И они, конечно, правы. Ну что ж..."
Он улыбнулся и толкнул дверь. Ожидал, что окажется в коридоре. Но перед
ним простиралась фиолетовая почва планеты, покачивались безлиственные
растения. "Сон или не сон?" Ущипнул себя - больно. И все равно: каждый шаг
- как по толстому слою ваты.
Роберт сделал несколько шагов и увидел светящуюся фигуру - такую же,
как те, что встречали их на берегу ручья. Куб перешел в пирамиду, затем
образовал сверкающий шар. Тонкие, как иглы, лучи потянулись от шара в
одном направлении, к почве. Там, куда попадали лучи, возникали небольшие
смерчи и завихрения.
Шар уменьшился в размерах, померк, стал матовым, полупрозрачным. А на
тех местах почвы, куда попадали лучи, образовались какие-то жалкие
существа. Они быстро передвигались по небольшой площадке, не выходя за ее
границы.
"Кажется, я присутствую при опыте", - подумал Роберт, и по ассоциации у
него возникли невеселые мысли: "Мы все присутствуем при опыте.
Присутствуем или участвуем? И в качестве кого?"
Возможно, если бы он узнал ответ, то стал бы счастливее, а может быть,
жизнь показалась бы невыносимой или безразличной. Но все же он хотел
знать, ведь по натуре он был бойцом - недоверчивым, сомневающимся. Он
стремился к знанию и, значит, к новым сомнениям, которые придут на смену
старым.
Роберт внимательно наблюдал за шаром и за маленькими подопытными
существами. И он заметил, что при каждом их движении тонкие нити лучей
тянутся от существа к шару, он раздувается, мерцает. "Получает информацию
об их жизни. Возможно, вся их жизнь, все страдания и удовольствия -
информация для шара, и только в этом смысл. Не затем ли шар и образовал
их? - спрашивал себя Роберт. - Ведь и мы в лабораториях выращиваем колонии
микроорганизмов, чтобы получить информацию о мире, в котором они живут.
Для них это - жизнь, для нас - опыт. Но шар производит это на другом
уровне. Мы культивируем жизнь, он, кажется, вызывает ее порциями
облучения. Не в этом ли скрывается ответ, которого все мы добиваемся?"
Площадка, на которой копошились маленькие существа, постепенно начала
меняться. Появилась растительность, похожая на лишайники. Почву пересекли
трещины, вздыбились холмы, в которых виднелись отверстия нор. В них
исчезали и появлялись новые комочки. Паутина лучей, тянущихся к шару,
словно к диковинному жирному пауку, стала гуще и запутаннее. И шар
увеличивался очень быстро. Пожалуй, он стал больше, чем до начала опыта.
Существа, вероятно, его не замечали.
Но вот шар засверкал, ударил пучками мигающего света по площадке.
Существа исчезли, растворились в лучах. Закружились небольшие смерчи. И
шар исчез...
Тщетно Роберт оглядывался. Фиолетовая пустыня и здание, из которого он
недавно вышел, - вот все, что он видел. То ли шар унесся с невероятной
скоростью, то ли растворился, а возможно, стал невидимым.
Роберту ничего не оставалось, как поскорее вернуться к товарищам. Он
подошел к двери...
Потом Роберту казалось, что он очутился в здании, не открывая двери.
Прежде чем он опустился на свою постель, невидимые волны стали укачивать
его, нагнетали в голову какие-то чужие ранящие мысли.
4
Они все проснулись одновременно, отдохнувшие, бодрые. И окружающее
Авт.сб. "Понять другого". Киев, "Радянськый пысьмэннык", 1991.
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
Странное светящееся здание - навес с вращающимся зеркалом - было уже
совсем близко. Оно хорошо просматривалось сквозь фиолетово-красный туман.
И вот тогда-то и появились эти фигуры. Они выплыли из здания, построились
полукругом и застыли, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
Трудно сказать, на что они похожи. Кубы переходят в конусы, а над ними
вспыхивают маленькие зеленые молнии, но и конусы меняют свою форму, иногда
обволакиваются дымкой и мерцают, покрываясь волнами, иногда совсем
исчезают, и остаются только колеблющиеся волны.
- Жители этой планеты? - прошептал Вадим, самый молодой из космонавтов.
- Или управляемые устройства из энергетических полей? - отозвался Ким,
и ему стало душно под скафандром.
Непонятные объекты приблизились. Теперь их отделял от землян лишь ручей
бурлящей фиолетово-алой жидкости.
Почти одновременно все четверо землян почувствовали покалывания в
висках и затылке - как бы действие слабого электрического тока.
Покалывания повторялись в определенном ритме, нарастали...
- Они начали передачу, - сказал космонавт, которого все называли по
фамилии Светов, и подумал: "Это или мыслящие существа, или управляемые на
расстоянии машины. Нам надо договориться с ними или с теми, кто их послал.
И прежде всего показать, кто мы такие..."
Он несколько раз взмахнул руками, повторяя одни и те же знаки, как при
сигнализации на морских кораблях. Он долго проделывал это, выполняя
программу "А-2", пока не услышал голос своего помощника Роберта: на его
счету было немало полетов и столько опасностей, что на Земле уже дважды
считали его погибшим.
- Они не понимают. Может быть, у них нет зрения.
Светов включил микрофон. Теперь все, что он говорил, раздавалось из
небольшого репродуктора на шлеме. Он произносил несколько фраз с
определенным чередованием звуков, повторял их, потом говорил другие фразы
и снова повторял их...
Конусы молчаливо покачивались на другом берегу ручья...
- У них может не оказаться органов слуха, - сказал Ким и подумал:
"Если, например, они ощущают мир как гаммы излучений, то могут принять нас
за неизвестных животных или за машины своих врагов. Возможно даже, что мы
чем-то опасны для них. Какие-нибудь наши биоволны вредно действуют на них.
Тогда они захотят уничтожить нас. Как же показать им, кто мы такие?"
(Постоянным его занятием было спрашивать - и у себя, и у других).
Он пробовал послать радиосигналы, но странные объекты не отвечали.
Может быть, они не принимали волн такой длины.
"Они или те, кто их послал, могут познавать мир и общаться с помощью
органов, которых у нас нет, например, химических анализаторов или же
уловителей каких-то особых волн... - напряженно соображал Роберт. - Но как
бы то ни было, они должны убедиться, что мы способны изменять мир. Тогда
они поймут, что мы не животные..."
Он вытянул руку с пистолетом в направлении темной скалы. Узкий пучок
ослепительно-белых лучей вырвался из ствола пистолета, и скала
превратилась в облако пара.
В то же мгновение руки землян словно окаменели. С трудом можно было
сжать и разжать пальцы. Покалывания в висках стали болезненными.
"Это их реакция, - понял Светов. - Они принимают меры, чтобы мы не
могли причинить им вреда".
- Разумный ли это поступок? - осуждающе спросил Ким. - А если эта скала
- их памятник?
- Мы ничего не доказали. Здесь могут водиться животные с реактивными
органами... Кроме того, то же самое способны проделать машины, - решился
высказать свое предположение Вадим. Как самый молодой, он больше всего
боялся показаться смешным.
А Светов думал: "Сколько программ общения разработано учеными - фильмы,
знаки, мелодии... Но вот встретились существа, которые не видят знаков,
потому что у них нет глаз, и не слышат звуков, потому что не имеют ушей. И
никакая программа нам не поможет".
Покалывание в висках и затылке становилось все неприятнее, все
болезненней. У Кима закружилась голова, и он оперся на плечо Вадима.
"Третий раз - роковой", - думал Вадим о Роберте, чтобы не думать о
себе. А Ким думал о Вадиме: "Такой молодой, совсем еще мальчик... В два
раза моложе меня..."
Светов попробовал поднять руку с пистолетом, но только ухудшил
положение: теперь уже ощущались не покалывания, а разряды, пронизывающие
мозг. Перед глазами вспыхивали какие-то пятна, мигали извилистые линии.
Ким понял: еще несколько минут, и они погибнут. Он простонал:
- Что делать?..
Напрягая все силы, всю волю, Светов разжал пальцы и выпустил пистолет.
Оружие с глухим стуком упало на фиолетовую почву. И неожиданно космонавт
почувствовал некоторое облегчение. Уколы были уже не такими болезненными.
Он мог двигать руками.
- Брось оружие, Роб, - произнес он.
А затем Вадим увидел: Светов делает что-то непонятное. Он поднял с
почвы острый блестящий камень и привязал его к трубке ручного электробура.
Получилось подобие первобытного топора. Затем направился к рощице
причудливых безлиственных деревьев, растущих на берегу ручья. Застучал
топор. Светов очистил стволы от веток и связал их.
- Зачем он это делает? - вырвалось у Вадима, и он быстро взглянул на
Роберта: не улыбнется ли тот наивности вопроса?
- Кажется, понимаю! - воскликнул Роберт. - Он строит!
- Что строит?
- Плот или мост... А впрочем, это неважно.
Роберт хотел сказать еще что-то, но тут Светов позвал:
- Помогите!
Они подняли связанные черные бревна, подтащили к самому ручью и уложили
так, что образовался мост.
"Что же будем делать дальше?" - хотелось спросить Вадиму, но он усилием
воли сдержал себя и молчал.
Они ничего не делали. Стояли неподвижно. Фиолетово-красный туман
обволакивал их, искажая очертания фигур.
Юноша услышал, как Роберт сказал Светову:
- Ты настоящий человек, дружище.
А это считалось в то время высшей похвалой.
- Ты правильно рассчитал, создав сначала орудие, а потом, с его
помощью, мост. Они или те, кто управляют ими, не могут не понять этого...
Он еще не успел закончить фразу, как почувствовал: поняли. Покалывания
сменились другими ощущениями. Словно легкие руки матерей прикоснулись к
головам космонавтов. Будто ветерок березовых лесов долетел с Земли до этой
чужой планеты. И Вадиму показалось, что он стоит на берегу изумрудного
земного моря. Соленые брызги, и пена, и чайки, как белые молнии, и
пронизанная золотом синь.
А радостное ощущение все нарастало, все ширилось. Оно подымало четверых
людей на своих волнах, наполняло грудь, вдыхало силы в усталый мозг. И
сквозь этот вихрь ликования прорывались ритмичные удары медного гонга. Но
они звучали не в ушах, а где-то в нервах и крови. Казалось, что это звенит
кровь. Они слышались все явственней, все четче.
Вадим понял: хозяева планеты говорят с ними. Он закричал:
- Светов, ты слышишь? Ты понимаешь, что они говорят?
- Да, - ответил Светов, и его голос звучал громче, чем обычно. - Они
говорят: "Здравствуйте, создающие! Мы узнали вас!"
2
Они шли по фиолетовой почве, а впереди маячили две светящиеся фигуры с
меняющимися очертаниями. Между фигурами и людьми был словно протянут
невидимый канат. Люди не знали, почему и куда они идут. Просто они не
могли не идти.
Миновали здание-навес с вращающимся зеркалом. Впереди виднелось еще
несколько построек из пористых разноцветных блоков.
"Выходит, я был прав: эти расплывающиеся фигуры - не существа, а
какие-то сложные аппараты, - подумал Светов. - Хозяева планеты должны быть
чем-то похожи на нас, если живут в зданиях, похожих на наши".
Он не успел поделиться своими мыслями с товарищами, как из ближайшего
здания навстречу землянам вышло двое. Они почти ничем не отличались от
людей. И, что самое удивительное, их костюмы напоминали скафандры землян.
Не доходя до людей двух шагов, существа остановились. Рука одного из
них поднялась в приветствии, и люди услышали слова на земном языке:
- Мы рады встрече с вами!
"Земляне! Но как они очутились здесь?" - промелькнула мысль у Вадима.
Он бросился к ним, раскрыв объятия. Но существа отшатнулись и отступили.
- Осторожно, братья! Ведь мы - жители разных миров.
Вадим стоял пристыженный, не решаясь взглянуть на товарищей. Но никто
из них не смеялся над ним.
Роберт подумал: "Они правы. Но почему мне это не нравится? И они
сами..." Он не мог определить, что в облике встречных ему не пришлось по
душе.
Светов внимательно присматривался к хозяевам планеты. Их лица
отличались безупречностью линий и были похожи друг на друга, как лица
близнецов. И рост у них был одинаковый.
"Лица слишком симметричны. И фигуры тоже. Вот что кажется нам
необычным, - подумал Светов. - Значит ли это, что и по внутреннему
строению они отличаются от нас? Возможно, и сердце у них расположено не
слева, а посередине. Тогда и строение мозга должно отличаться..."
Он спросил:
- Как вы узнали наш язык?
- Аппараты-переводчики, встретившие вас, расшифровали те слова, которые
вы успели произнести, составили код и передали нам.
"Этого было бы слишком мало, - подумал Светов. - И почему тогда они
сразу не признали в нас разумных существ, когда мы включили радиоупоры?"
- Как называется ваша планета? - спросил Вадим.
- Называйте ее Дальней. Так приблизительно переводится это слово на ваш
язык.
- Значит, вы, жители ее, называетесь дальнианами, - проговорил Светов.
- А как звучат ваши имена?
- Его зовут Ул, а меня - А, - ответил дальнианин и, в свою очередь,
спросил: - Земля похожа на Дальнюю?
Роберту не очень понравилось название планеты. Смутное беспокойство
подымалось в нем.
- Может быть, вы устали? - спросил Ул. - Делаете немного отдохнуть?
Они повели землян в одно из зданий. Около него возвышался памятник. Он
был похож на блестящую иглу, на конец которой было что-то насажено. Когда
люди подошли совсем близко, то смогли различить на игле фигуру существа,
напоминающего краба с граненой головой. Присмотревшись, Светов заметил,
что "краб" одет в доспехи, что у него почти человечье лицо, только
безносое.
"Раньше на этой планете жили другие разумные существа, - подумал
Роберт, тоже внимательно изучавший "краба". - Возможно, их истребили
эти..."
- Такими были наши предки, - послышался спокойный голос А, рассеивающий
сомнения.
"Значит, эволюция и здесь шла путем отыскания формы человека? Неужели
же самые ортодоксальные ученые и писатели правы? - думал Светов. -
Впрочем, "здесь" еще не значит "везде". И почему обязательно это -
результат эволюции? Как шло здесь к познанию разумное существо? Какими
дорогами? И как шла вперед, в неизвестность, природа? Где их дороги
пересекались, а где расходились - дороги хрупкого, но зрячего детеныша и
слепой, но могучей матери?.."
Светов был уверен: чем скорее эти дороги разойдутся, чем скорее детеныш
сумеет сам поставить цель и выбрать путь, тем будет лучше.
И еще он подумал, спросил себя: "Не подобен ли человек поводырю, что,
повзрослев, ведет слепую мать, природу, заменяя ей глаза?"
Внезапно Светов почувствовал, что Улу нравятся его мысли. Он не мог бы
объяснить, как Ул узнал его мысли и как сам он узнал, что они нравятся
Улу. Он это почувствовал. Воспринял и еще более конкретное состояние Ула,
его мысль: "А не сообщить ли ему всего?"
"Чего - всего? - начал тревожиться Светов. - А кому? Мне? Что же здесь
скрыто от нас?"
Он почувствовал, что им всем еще не раз придется ломать головы над этой
загадкой, от решения которой будет зависеть их... Жизнь? Или только
выполнение миссии? Или и то и другое?
Он пока мог лишь задавать вопросы - и только себе. Но ответить на них
он не мог...
От памятника люди повернули к зданию. Они подошли к самой стене. "А где
же дверь?" - подумал Вадим и увидел, как в стене обозначился
прямоугольник. "Открывается автоматически или нет?" Он поискал глазами на
дверях ручку или кнопку на стене, и тотчас на дверях появилась ручка, а на
стене у дверей - кнопка. Ул и А предложили:
- Входите.
"Однако один из них должен был бы войти первым", - подумал Ким.
"Как часто вежливость служит прикрытием", - Роберт посмотрел на
Светова: что он решит?
Светов шагнул к дверям. Вадим, ожидавший, что он возьмется за ручку и
распахнет дверь, увидел, как Светов сделал это, а Ким видел, что тот нажал
на кнопку, и половинки двери медленно разошлись в разные стороны. Роберт
потом клялся, что дверь поднялась вверх, как заслонка в плотине: а Светов,
когда спросили у него, утверждал, что дверь была гофрированной и
опустилась вниз.
Они бы очень удивились, если бы им сказали, что ошиблись они все.
Как бы там ни было, дверь была открыта, и земляне вошли в здание.
- Вы можете снять шлемы, - сказал А. - Здесь воздух почти такой же, как
у вас на Земле.
Воздух здесь был действительно хорош. И он менялся. Вначале -
дистиллированно прозрачен, пресен. Не было в нем тех чудесных примесей,
которые придают аромат и неповторимость. Но вот Вадим вспомнил о земных
лесах - и воздух наполнился душистым острым запахом хвои, легкой сыростью
и свежестью, а когда Роберт подумал о теплом соленом бризе - неведомый
ветер словно донес в это здание брызги моря.
Земляне прошли коротким коридором и очутились в огромном зале с
прозрачной крышей. В нем стояло несколько столиков с удобными легкими
креслами. "Совсем как в космовокзале", - удивился Ким и увидел картину на
стене. Он подошел к ней поближе и застыл в изумлении. Это была картина из
космовокзала: рыжий мальчишка держит в руках игрушечную ракету и смотрит в
небо. Малыш присмирел на миг, его глаза слегка затуманились, но в согнутой
для броска худенькой угловатой фигурке угадывается упорство.
- Ребята, смотрите, - сказал Ким и услышал удивленный возглас Вадима:
- Такая же картина висит в кабинете моего отца!
- Такая же, как на космовокзале? - спросил Ким.
- Ну что ты, там - мальчишка с ракетой, а здесь - лесное озеро. - Вадим
вглядывался в картину.
- На этой картине - озеро? - Ким подозрительно посмотрел на него.
- Видеть то, что хочется, - это хорошо, - послышался голос А.
Светов незаметно подал знак землянам. Он ожидал, что еще скажет А, как
объяснит загадочное явление. Что это - массовый гипноз?
Дальниане молчали...
Вадим неотрывно смотрел на картину. Он вспомнил озеро в лесу и следы
маленьких босых ног на песке. Он испуганно вскрикнул, увидев их. А потом
они вместе переплывали озеро туда и обратно - кто быстрее! - и она
сказала: "Я думала, что это из чащи медведь выходит..." И он потом все
смотрелся в зеркало: неужели похож на медведя, неужели такой большой и
сильный? Но в зеркале отражался худощавый юноша, вопросительная улыбка.
После той встречи он часто приходил к озеру и подолгу смотрел в воду.
Там он видел серебристые облака и среди них свое лицо. А однажды рядом с
его лицом появилось еще одно - с пухлыми губами и вздернутым носиком...
Он услышал рядом с собой чье-то учащенное дыхание. Повернул голову и
увидел А. Дальнианин смотрел на картину затуманенными глазами, как будто
она нашла отклик и в его памяти.
Вадим снова смотрит на картину, но думает о той, что говорила: "Медведь
из чащи..." Если бы они вновь встретились, он бы сказал ей слова, которых
не нашел тогда, на Земле. Он бы сказал о бесконечной ночи космоса, о
страшных пустынях чужих планет, когда прошлое согревало настоящее, а
воспоминания о ней были глотком воды в пустыне...
Светов с удивлением переводил взгляд со своих товарищей на дальниан. На
лицах А и Ула отражались те же чувства, что и на лицах людей (если бы он
мог присмотреться повнимательней, то определил бы некоторое запаздывание
реакции у хозяев планеты). Постепенно А становился как бы двойником
Вадима, а Ул - копией Роберта, - так они теперь были похожи. Затем они
словно поменялись ролями: А стал двойником Кима, а Ул... На кого же он так
похож?
Светов мучительно вспоминал и не мог вспомнить, хотя для этого ему
достаточно было бы взглянуть в зеркало. И когда Светов, наблюдая за
Вадимом, с нежностью прошептал: "Почему же ты так волнуешься, мальчик?",
то же самое прошептали губы дальнианина, словно вдохнули перед этим его
нежность. Рука Ула невольно потянулась к голове Вадима и погладила его
мягкие волосы. И где-то очень далеко, но в пределах этого зала, тонко
зазвенели серебряные ликующие колокольчики.
Вадим обернулся к Улу, а когда опять посмотрел на картину, увидел на
ней вместо лесного озера лишь хаотичное переплетение изломанных линий.
Сначала он не поверил своим глазам, ищущий взгляд стал растерянным, а
потом у него опустились плечи, и весь он обмяк. Что-то горько зазвенело в
душе, как порванная струна.
Он не выдержал и, с ненавистью глядя на дальниан, проговорил:
- Так все это обман?
- Что определяет обозначение "обман" и почему ты недоволен? - спросил
Ул.
Губы Вадима изогнулись. Обвинительные слова готовы были сорваться с
них, но Светов предупредил его:
- Обман - это когда человек думает одно, а выходит другое.
- Человек должен добиваться, чтобы вышло то, что задумал. Он должен
быть благодарен тому, кто помог осуществить задуманное, - сказал Ул.
"На что он намекает?" - Светов пытался найти связь между словами
дальнианина и тем, что они все только что пережили. Неужели здесь имела
место не западня, а ошибка? Он с удивлением подумал, что готов и к этому.
"Почему нас все происшедшее так поразило? Разве в нашей памяти не живут
десятки и сотни людей, и многих из них мы можем представить себе так ясно,
как будто они перед нами? Разве не умеем мы так сильно вообразить встречу
с ними, что переживаем ее по-настоящему? И разве в тайных своих надеждах и
желаниях мы не подготовлены к тому, что память может материализоваться?
Почему же эти способности памяти не доставляют нам такого же удивления,
как то, что случилось здесь?.."
Тишина тянулась слишком долго и начинала казаться многозначительной.
Нарушил ее А:
- Что бы вы хотели посмотреть?
- Сейчас мы хотели бы поспать, - сказал Светов, и земляне поняли его:
нужно остаться одним.
Дальниане ввели их я круглую комнату, где стояли спальные устройства,
все разные - в соответствии с невысказанными желаниями и привычками
землян. Затем хозяева попрощались и ушли.
Несколько минут молчания... Только взгляды...
- Подумаем о чем-нибудь веселом, - сказал Светов, и все поняли: не
выдавать своих мыслей дальнианам. Но как же тогда обсудить положение?
- Эзопов язык, - предложил Светов, и они подумали: этого шифра
дальнианам не понять. Ведь люди не будут при каждом изречении или имени
героя вспоминать обо всем, что скрыто за этим. Они уподобятся близким
родственникам или закадычным друзьям, и несколько слов, которые покажутся
другим ничего не значащими, для них будут говорить об очень многом
благодаря воспоминаниям. А впрочем, разве все четверо не стали близкими
родственниками здесь, на чужой планете, и разве вся история Земли не
превратилась сейчас для них в почти "семейную историю"?
- Бойтесь данайцев, дары приносящих, - начал разговор Роберт. Его глаза
были тусклы и холодны, в них не отражались воспоминания.
Все посмотрели на Кима - что скажет он?
Ким проговорил, растягивая слова в свойственной ему манере, делая
каждое из них резиновым:
- Пусть совет мудрых решает без Катилины. Катилнна будет думать.
Его невозмутимый вид никого не обманул. Ким любил притвориться
простаком, за которого могут думать другие. Свои собственные решения он
оставлял до критического момента.
- Выждать и найти ахиллесову пяту, - предложил Роберт, осуждающе
взглянув на Кима. - А тогда - штурм унд дранг.
- Когда муха видит орла, то думает: "Ах, какая большая муха! Может ли
она найти у орла "ахиллесову пяту"? И обязательно ли орел станет охотиться
за мухой? Ведь, как говорили древние римляне, орел не ловит мух. Нет ли у
него других намерений - вот что нужно выяснить, - наконец-то высказался
Ким.
- Помните Полифема? - спросил Светов и умолк, морща лоб.
Тяжелая сонливость как-то сразу навалилась на него, на всех четверых.
Они пробовали сопротивляться. Постели манили. Сладкий туман окутывал.
Тихая музыка вливалась через уши, кружа голову.
- Сказка о сонной принцессе, - проговорил Светов совсем не то, что
хотел.
Его уже никто не слышал. Земляне спали. И Светов не выдержал. Комната
кружилась перед его глазами...
3
Первым проснулся Роберт. По привычке старого бойца полежал несколько
минут с закрытыми глазами, прислушиваясь. Доносилась тихая музыка... Но
только он раскрыл глаза, как увидел: у самой стены неизвестно откуда
появился А. Подошел к Светову, даже не подошел, а подплыл, чуть касаясь
пола ногами, наклонился над космонавтом. Все ближе и ближе. Роберт тяжело
дышал, притворяясь спящим, думал: "Что сейчас будет? Не раскроется ли
тайна?" Дальнианин все еще наклонялся и вдруг исчез, вошел в Светова...
Роберт с трудом встал на дрожащие ноги. Даже ему было страшно. Противно
собственное бессилие. Попробовал сделать шаг - и снова опустился на
постель. Увидел, как от Светова отделился, пульсирующий огненный шарик,
подлетел к стене и вошел в нее.
- Светов! - крикнул Роберт.
Сделал отчаянный рывок. Удалось встать с постели. Ноги стали чужими,
несли не в ту сторону. Он подошел к Светову, услышал его ровное дыхание.
"Может быть, приснилось", - Роберт растерянно улыбался, вспоминал и не
мог вспомнить. Он увидел дверь - появился замысел.
"Сейчас и не сплю явно вопреки планам дальниан, - подумал Роберт. - И
оказался перед дверью тоже не по их желанию. Смогу ли застать их врасплох,
увидеть то, что они не хотели бы выдать?"
Он взглянул на Светова, на его суровое, даже во сне, лицо. Вспомнил:
"Ты слишком любишь риск, Роб. Риск ради риска. Ты не боец, а игрок". Да,
Светов умел "гладить против шерсти".
"Выйти в эту дверь - может быть, то же самое, что прыгнуть в пропасть
или войти в атомный котел. Но у кого же, стоя над пропастью, не появляется
мгновенное желание прыгнуть?"
Роберт представил, что бы сказал Светов: "Риск - это тоже средство в
добыче информации. Не стоит пренебрегать им". Или что-то в этом роде. Но
затем Светов подсчитал бы коэффициент полезности риска в данном случае. И
только потом...
"Поэтому ему и доверяют руководить экспедицией, а вот мне бы не
доверили, хотя я повидал не меньше его. В его возвращение всегда верят, а
мое кажется чудом. И они, конечно, правы. Ну что ж..."
Он улыбнулся и толкнул дверь. Ожидал, что окажется в коридоре. Но перед
ним простиралась фиолетовая почва планеты, покачивались безлиственные
растения. "Сон или не сон?" Ущипнул себя - больно. И все равно: каждый шаг
- как по толстому слою ваты.
Роберт сделал несколько шагов и увидел светящуюся фигуру - такую же,
как те, что встречали их на берегу ручья. Куб перешел в пирамиду, затем
образовал сверкающий шар. Тонкие, как иглы, лучи потянулись от шара в
одном направлении, к почве. Там, куда попадали лучи, возникали небольшие
смерчи и завихрения.
Шар уменьшился в размерах, померк, стал матовым, полупрозрачным. А на
тех местах почвы, куда попадали лучи, образовались какие-то жалкие
существа. Они быстро передвигались по небольшой площадке, не выходя за ее
границы.
"Кажется, я присутствую при опыте", - подумал Роберт, и по ассоциации у
него возникли невеселые мысли: "Мы все присутствуем при опыте.
Присутствуем или участвуем? И в качестве кого?"
Возможно, если бы он узнал ответ, то стал бы счастливее, а может быть,
жизнь показалась бы невыносимой или безразличной. Но все же он хотел
знать, ведь по натуре он был бойцом - недоверчивым, сомневающимся. Он
стремился к знанию и, значит, к новым сомнениям, которые придут на смену
старым.
Роберт внимательно наблюдал за шаром и за маленькими подопытными
существами. И он заметил, что при каждом их движении тонкие нити лучей
тянутся от существа к шару, он раздувается, мерцает. "Получает информацию
об их жизни. Возможно, вся их жизнь, все страдания и удовольствия -
информация для шара, и только в этом смысл. Не затем ли шар и образовал
их? - спрашивал себя Роберт. - Ведь и мы в лабораториях выращиваем колонии
микроорганизмов, чтобы получить информацию о мире, в котором они живут.
Для них это - жизнь, для нас - опыт. Но шар производит это на другом
уровне. Мы культивируем жизнь, он, кажется, вызывает ее порциями
облучения. Не в этом ли скрывается ответ, которого все мы добиваемся?"
Площадка, на которой копошились маленькие существа, постепенно начала
меняться. Появилась растительность, похожая на лишайники. Почву пересекли
трещины, вздыбились холмы, в которых виднелись отверстия нор. В них
исчезали и появлялись новые комочки. Паутина лучей, тянущихся к шару,
словно к диковинному жирному пауку, стала гуще и запутаннее. И шар
увеличивался очень быстро. Пожалуй, он стал больше, чем до начала опыта.
Существа, вероятно, его не замечали.
Но вот шар засверкал, ударил пучками мигающего света по площадке.
Существа исчезли, растворились в лучах. Закружились небольшие смерчи. И
шар исчез...
Тщетно Роберт оглядывался. Фиолетовая пустыня и здание, из которого он
недавно вышел, - вот все, что он видел. То ли шар унесся с невероятной
скоростью, то ли растворился, а возможно, стал невидимым.
Роберту ничего не оставалось, как поскорее вернуться к товарищам. Он
подошел к двери...
Потом Роберту казалось, что он очутился в здании, не открывая двери.
Прежде чем он опустился на свою постель, невидимые волны стали укачивать
его, нагнетали в голову какие-то чужие ранящие мысли.
4
Они все проснулись одновременно, отдохнувшие, бодрые. И окружающее