Лежа под шелковистым одеялом, в кровати, по ее мнению, почти королевской, Кэсси закрывала глаза и представляла себя хозяйкой чудесного особняка, в собственной спальне ожидающей возвращения домой мужа Рорка. Вот-вот он войдет, и тогда мечты ее исполнятся...
Но Рорк, казалось, никогда не вернется в родные стены. Вот еще одно Рождество справили, а от него ни слуху ни духу, вот и Новый год пришел, и Пасха. И Хотя Кинлэн делал безразличный вид, Кэсси обратила внимание, что с приближением очередного праздника старый Гэллахер становится все более вздорным.
Однако не только Рорк вызывал у него раздражение. Трейс с каждым днем становился все неистовее, что с неизбежностью влекло за собой взрывы ярости у отца. Кэсси, которая чуть ли не с младенчества научилась избегать Белл, когда та была пьяна, старалась ни в коем случае не попадаться на глаза младшему брату Рорка. Не всегда, правда, ее усилия были успешны. Трейс начинал искать ее повсюду - в кухне, в гараже, в библиотеке. Однажды он застал ее в личной гостиной мисс Лилиан и буквально зажал в угол, только неожиданное возвращение домой Шелби из поездки в Даллас спасло ее от его железных лап.
И пусть пугали ее посягательства Трейса, дома, ночью она нагая становилась у зеркала, гладила руками свое тело, которого алчно хотел Трейс, и представляла, что ласкают ее сейчас руки Рорка. Розовые соски напрягались, твердели, возбуждение сладкими толчками отдавалось между ног.
Кэсси понимала, что то, что она делает - грех, за который ее вечно будут мучать в аду, но ничего не могла поделать, мечтая, как пальцы Рорка будут нежно щекотать ее рыжеватое шелковистое руно у лона, как проникнут они глубже, глубже... И ее собственные пальцы делали то, что надлежало делать мужчине. Прикасаясь к самому сокровенному уголку своей плоти, она ощущала острое, жаркое греховное наслаждение.
Кэсси уже два года работала в доме Гэллахеров, когда однажды мисс Лилиан пригласила ее зайти в свою служебную гостиную. Первая мысль Кэсси была тревожной - не случилось ли что с матерью. В следующий момент Кэсси всерьез испугалась, что ее хотят уволить.
- Входи, дитя мое, - услышала она голос мисс Лилиан.
Кэсси сжала за спиной ледяные от переживаний руки.
- Что-то случилось? - выдавила, она.
- Ну, что ты, нет, - мисс" Лилиан, казалось, даже удивлена дрожащим голосом Кэсси. - Напротив, думаю тебе наш разговор будет приятен.
Кэсси молча ждала продолжения.
Седовласая женщина положила руки на поверхность своего письменного стола времен королевы Анны. Красное дерево, которое Кэсси часами усердно терла цитрусовым маслом, элегантно поблескивало.
- Наблюдая за тобой, Кэсси, я пришла к выводу, что ты даром тратишь себя, занимаясь пусть нужной, но все же подсобной работой по дому. Рука у тебя легкая, голова ясная, так что я считаю, что ты отлично справишься с моей корреспонденцией и досье.
- Вы предлагаете мне стать вашим секретарем?
- Моим личным секретарем, - подчеркнула мисс Лилиан. - Боюсь только, что раз цены на нефть сейчас падают, а расходы по дому ежедневно растут, с этими словами она пролистнула светло-зеленые странички лежащей перед ней домовой книги, - я не смогу увеличить тебе жалование. Но обещаю массу других преимуществ.
Кэсси не совсем четко поняла, что от нее потребуется, зато ясно ощутила, что если сейчас она не воспользуется моментом, другого может уже никогда не представиться.
- Это большая честь для меня стать вашим секретарем, мисс Лилиан.
- Значит, ты согласна?
- Да, мэм.
- Отлично, - кивнула мисс Лилиан, - начнем, пожалуй, с записок, которые надо разослать людям, чтобы поблагодарить их за подарки ко дню рождения Шелби. Вот список фамилий, адреса, около каждого указан сувенир, который был подарен. Все записки должны быть отправлены не позднее, чем с завтрашней дневной почтой. И так мы уже задержались с этим, - добавила она, поджав губы в знак неодобрения того, что Шелби так долго тянула с этим списком.
- А как же стирка, мисс Лилиан?
- Стирка?
- Мне осталось только вынуть белье из машин.
- Что же, заканчивай, - разрешила мисс Лилиан, - а потом сразу приступай к этим запискам.
Довольная собой, она погрузилась в свои "гроссбухи".
Чуть позже, разнося по комнатам чистое белье, Кэсси была буквально сбита с ног несущейся к себе Шелби.
- Ну-ка, угадай, что?.. - начала та.
- Что? - поинтересовалась Кэсси.
- А то, что я только что разговаривала с Рорком.
- Он звонил? Сюда?
- Все-таки это его дом, Кэсси.
- Да, но...
- Он сказал, что бросил бы трубку, если бы к телефону подошел отец, сообщила Шелби. - А вообще, у него потрясающие новости. Он один среди трехсот кандидатов получил приглашение на летнюю интернатуру <Интернатура вид студенческой практики в американских университетах.> от знаменитой проектно-архитектурной компании в Нью-Йорке.
Известие об успехах Рорка вызвало у Кэсси неоднозначные эмоции. С одной стороны, она, сама мечтавшая вырваться из Гэллахер-сити, восхищалась им, с другой - все призрачнее становилась надежда, что он когда-нибудь вернется в усадьбу.
- Ну, теперь, я думаю, домой он не приедет, - вслух выложила она свои мысли.
- Ей-Богу, Кэсси, - упрекнула ее Шелби, - меня уже смущают твои мечтания о моем братце.
Кэсси вспыхнула и отвернулась.
- Да ни о ком я не мечтаю, - буркнула она.
Шелби растянулась на белом вышитом шелком покрывале своей кушетки.
- Мечтаешь-мечтаешь! - растягивая слова пропела она, глядя, как Кэсси укладывает ее белье в шкаф. - Да я не удивляюсь тебе. Рорк хорош собой, как Уоррен Битти и Роберт Редфорд вместе взятые.
- Я как-то не обращала на это внимания, - смутилась Кэсси.
Даже при обычном разговоре о Рорке кровь Кэсси бежала быстрее по жилам, приводя ее в растерянность и замешательство.
Пытаясь скрыть свои тайные мысли, Кэсси отрешенно разглаживала руками шелковистый пеньюар Шелби, такой тонкий, гладкий, полупрозрачный. Наверное, приятно ощущать его на теле... И вновь ее фантазии - опасные, греховные метнулись к Рорку. Как бы он повел себя, если бы она ночью, глухой и темной, проскользнула бы к нему в комнату вот в таком нежном одеянии?
- Ты или лапшу мне на уши вешаешь, или ты слепая, девонька, - фыркнула Шелби.
Едкое замечание Шелби вывело Кэсси из сладких грез. Но она ничего не ответила. Шелби подошла к туалетному столику, достала из ящика тюбик губной помады.
- В следующий раз, когда будешь вытирать пыль с портрета старого Патрика Гэллахера, там, в библиотеке, вглядись в него повнимательнее, посоветовала она, щедро обводя полураскрытые губы нежно-розовым цветом. Совершенно очевидно, что его роскошные волосы и дьявольски опасные голубые глаза он унаследовал от своего предка-ловкача... Хм... Слишком невыразительно... - неодобрительно хмыкнула она, глядя в зеркало, и стерла салфеткой розовую помаду. - А точеное лицо, скулы, которые у меня, кстати, тоже имеются и которые я проклинаю, достались от прабабки, в чьих жилах текла восьмая часть крови Чероки. Впрочем, в нашей семье об этом предпочитают не вспоминать, - призналась Шелби, яростно копаясь в ящике с косметикой.
Кэсси подумала, что из ее запасов получился бы целый парфюмерный магазин. Давно уже Кэсси поняла, что единственная дочь Кинлэна Гэллахера была типичной наследницей местных нефтяных воротил - испорченная, богатенькая девчонка, которой ничего не стоит сесть в папашину шикарную машину лишь для того, чтобы прошвырнуться по магазинам.
- Так что я прекрасно понимаю тебя, Кэсси.
Правда, на твоем месте, я бы не стала надеяться на то, что никогда не случится, - заявила Шелби, накладывая на губы помаду ярко-алого оттенка, потому что Рорк сюда не вернется...
Черт, а эта слишком темная... И зачем я вообще ее купила? - ворчала она.
Кэсси аккуратными стопками разложила белье на полках, оставив между ними ароматизированные, с запахом роз, листочки. До начала работы в усадьбе Кэсси и в голову не приходило, что одна девушка может иметь такое дикое количество нижнего белья. Вообще весь гардероб Шелби походил на пеструю душистую цветочную клумбу.
- Нет? - переспросила она с безразличием, бесконечно далеким от ее истинных чувств.
- Что - нет? - - не поняла Шелби, занятая теперь цикламеновой помадой, которой она, наконец-то, осталась довольна.
- Не вернется он на ваше ранчо?
- Нет, конечно, - сосредоточенно полируя ноготки, откликнулась Шелби. - В конце концов, ты столько времени здесь работаешь, могла бы уже сообразить, что разрыв между отцом и моим старшим братом стал еще глубже, с тех пор как старик осознал, что Рорк всерьез намерен заняться строительством небоскребов вместо политики и бизнеса. Рорк, конечно, всегда был себе на уме и в какой-то степени он честолюбив не меньше, если не больше, чем отец. Я, например, помню, что в здешней школе его считали принадлежавшим к "акульему племени".
- Акульему?! - поразилась Кэсси, никогда она не думала, что Рорк может быть жестоким или кровожадным.
- Да. Он всегда голоден, - пояснила Шелби. - И всегда идет только вперед. Лично я считаю, что такое описание подходит к Рорку как нельзя лучше. - Шелби помахала кистями рук, подсушивая свеженаложенный лак. - Ну как?
Этот лак подходит к моему пляжному платью?
Занятая мыслями о Рорке, Кэсси промычала нечто одобрительное.
Глава 4
Апрель
1979
Кэсси старательно составляла перечень картин для страховой компании, когда в библиотеку неожиданно вошла мисс Лилиан.
- По-моему, на следующей неделе у тебя начинаются весенние каникулы?
- Да, мэм.
- У тебя уже есть какие-либо планы?
- Планы?
- Может, вы с матерью собирались поехать куда-нибудь? Шелби, Трейс и Кинлэн, например, отправляются в Сент-Томас, - сказала она, как будто это что-то объясняло Кэсси.
Они с Белл путешествуют ради развлечения?!
Это было за пределами самых невероятных фантазий.
- Нет, мэм. Мы никуда не едем.
Мисс Лилиан даже не пыталась скрыть, что довольна этим ответом.
- Отлично! - воскликнула она. - Значит, ты сможешь сопровождать меня в Нью-Йорк.
- Нью-Йорк?! - изумилась Кэсси.
- В "Сотби" состоится ювелирный аукцион, на котором мне надо быть. Полагаю, ты, проявив интерес к антиквариату, живописи и красивым вещам вообще, не можешь не заинтересоваться этим.
Кэсси показалось, что с нею творятся какие-то чудеса, будто Рождество пришло весной.
- Правда? - лишь выдохнула она, все еще не веря своему счастью. - Вы действительно хотите, чтобы я с вами поехала в Нью-Йорк?
- Совершенно верно. Естественно, если не будет возражать твоя мать.
Сердце Кэсси ухнуло вниз. Еще бы Белл не стала возражать! Да услышь она хоть краем уха, что ее Кэсси навострилась в Нью-Йорк, она бы тут же явилась к Гэллахерам и устроила бы такую сцену...
Но Кэсси ни в коем случае не хотела сдаваться, главное, чтобы Белл заранее ничего не знала. Видит Бог, сколько раз она лгала ради своей матери, может, и ничего, если разочек она солжет ей?
- О, нет-нет, мама будет рада, - сказала Кэсси твердо и решительно, но не надеясь ни капельки, что это правда. - Ей-Богу, мисс Лилиан, не знаю даже, как вас благодарить.
- Вполне достаточно, что ты рада этому, Кэсси, - улыбнулась мисс Лилиан, польщенная восторженным энтузиазмом девушки. - Так, хорошо, вот наши авиабилеты, а вот книга, которую я советую прочесть перед тем, как мы отправимся.
Кэсси взяла билеты, бело-красно-голубой буклет авиакомпании и огромный том под названием "История камеи"...
- Здесь подробный рассказ об этом искусстве, - объяснила мисс Лилиан Кэсси, которая сразу начала листать яркие страницы книги. - Я же надеюсь кое-что приобрести на аукционе, а тебе, чтобы не скучать и понять, что там происходит, сведения эти будут очень полезны. - Передав девушке еще какой-то проспект, она сказала:
- А это каталог. - Как давняя посетительница аукционов "Сотби", мисс Лилиан получала их проспекты и каталоги по почте. Ее можно было видеть часами изучающей эту информацию. - Почему бы тебе не посмотреть его?
Может, есть что-нибудь стоящее?
- Мне? - пролепетала Кэсси.
- У тебя врожденное чутье на красоту, Кэсси. Такие таланты не зарывают в землю, мы будем развивать его. Что касается новой коллекции, на мой личный вкус, большинству экспонатов не хватает благородства линий, есть просто кричащие вещи, хотя камеи в этом сезоне они предлагают неплохие.
Она прикоснулась к броши, приколотой у ворота бледно-лиловой шелковой блузки. В тонко" золотом ободке матово белела тончайшей работы камея слоновой кости.
- То, что меня особенно заинтересовало, я пометила. Возможно, я что-то и проглядела, но это предстоит заметить тебе.
- Да, мэм.
Впечатлений у Кэсси было уж чересчур много, в голове мысли путались, пытаясь постичь невозможное. Долго еще после ухода мисс Лилиан она простояла, погруженная в красочный каталог.
С рвением принялась Кэсси изучать книгу, которую оставила ей хозяйка. Вглядываясь в иллюстрации, вчитываясь в текст, она узнала, что искусство камеи, этой скульптуры в миниатюре, зародилось в глубокой древности. Оказывается, первыми придумали его шумеры южной Месопотамии, которые вырезали изображения на камнях, служивших печатями. Древние египтяне пошли в этом искусстве дальше: они сгладили острые неограненные края самоцвета, придав им форму скарабея, а поверхность использовали в качестве печатки. Часто они служили особыми амулетами. Такие стилизованные изображения обычного навозного жука - священного символа бога утреннего солнца украшали подвески, кулоны, кольца древнеегипетских женщин.
В XV - XVI веках до нашей эры древнегреческие мастера признали традицию изображения какого-то жука несоответствующей красоте камня; они научились почти идеально отшлифовывать поверхность самоцветов, "одев" их в кольцо металла.
Коренные изменения искусство камеи претерпело после того, как походы Александра Македонского открыли пути на восток, откуда хлынуло разноцветье невиданных ранее драгоценных и полудрагоценных камней: арабские сардониксы в серо-лилово-коричневой гамме, индийские сардониксы теплых молочно-кофейных тонов, россыпи пестрых, полосатых, крапчатых кварцитов.
Мастера-резчики сразу оценили богатство новых возможностей; диковинные для тех времен материалы оказались идеальны в работе, и скоро для них была найдена лучшая форма - овал с вырезанным рисунком на контрастном фоне.
Именно тогда, в конце IV века до нашей эры и появились первые настоящие камеи.
Как выяснила Кэсси из книги, они были одними из первых предметов, в сущности, нефункциональных, созданных человеком только ради красоты и удовольствия. Вглядываясь в изображенные на иллюстрациях сдержанно-изысканные камеи эллинского периода, дивные украшения времен Римской империи, Средневековья, Возрождения, Викторианской эпохи, а также в фотографии последних лет, Кэсси поняла, что искусство это воистину заслуживает восхищения.
Конечно, нельзя стать специалистом, прочитав одну-единственную книгу. Но все-таки, имея в перспективе поездку в Нью-Йорк, Кэсси немного разобралась в предметах страсти мисс Лилиан.
Кстати, в каталоге одна камея бледно-зеленого оттенка привлекла особое внимание Кэсси, так что она решилась показать ее своей хозяйке.
Чем ближе был день отъезда, тем сильнее волновалась Кэсси, что же сказать в конце концов матери. С юных, почти детских лет она была уверена, что все неудачи Макбрайдов всех поколений - злой рок, которого так трудно избежать. Как же она была изумлена, как счастлива, когда за два дня до срока Белл объявила дочери, что в Талсе ей удалось заполучить ангажемент, длительность которого не оговаривалась заранее; когда Белл сможет вернуться, она не знала. И Кэсси, собиравшаяся уже наговорить матери невесть что, в чем она была мастерица, чуть не разревелась от облегчения.
Мисс Лилиан и Кэсси прибыли в нью-йоркский отель поздно вечером. Центральный Парк, эта громада темных бордово-лиловых теней, был, как стражниками, окружен радужно расцвеченными небоскребами.
- Ты, должно быть, голодна? - поинтересовалась мисс Лилиан у Кэсси, которая бродила по просторным апартаментам, завороженная старинной мебелью, классическими атласными портьерами, изысканной мраморной ванной комнатой. Ты ничего не ела в самолете.
Действительно, в воздухе Кэсси была слишком взбудоражена, могла только потыкать вилкой в тарелке.
- Нет, ничего, - уверила она хозяйку.
- Вздор! Молодому организму нужны силы, - с этими словами мисс Лилиан вручила ей кожаную папку. - Заказывай, что тебе хочется.
Кэсси слепо вглядывалась в строчки обширнейшего меню.
- Позвони официанту, закажи ужин, дитя мое, потом просто подпишешь счет и передашь мне. Я же собираюсь как следует погреться в ванне. Честное слово, все эти перелеты с каждым годом доставляют мне все меньше удовольствия.
Орущие дети, юнцы в рваных джинсах и грязных майках... Право, были времена, когда дамы путешествовали в специальных костюмах и, между прочим, в белых перчатках, - она улыбнулась сдержанно и немного лукаво, - старость берет свое.
- Вы совсем еще не старая.
- Я была права, взяв тебя с собой, Кэсси, - откликнулась мисс Лилиан, - ты всегда находишь нужные слова.
Кэсси никогда прежде не бывала в отелях, так что гостиничный сервис оказался для нее истинной пыткой. Белоснежная хрустящая скатерть, тонкий, с золотистыми ободками фарфоровый сервиз, душистые алые розы в хрустальной вазе - и все это лишь для того, чтобы съесть сэндвич и выпить кока-колы. Да, несомненно, Нью-Йорк - город чудес.
Несмотря на мучительное желание увидеть Манхэттэн во всех подробностях, первое свое утро в Нью-Йорке Кэсси пришлось провести в "Сотби". Однако разочарование, которое она испытывала сначала, испарилось как дым, стоило ей лишь переступить порог знаменитого зала - царя аукционов.
Торги, на которых представлены изысканные ювелирные изделия и драгоценные камни, - действо, несомненно, более впечатляющее, нежели ежегодная ярмарка-аукцион крупного рогатого скота, которая устраивалась в Гэллахер-сити. Атмосфера, правда, в этом зале была наэлектризована не меньше, если не больше. Еще бы, подумала Кэсси, такие деньги.
Она зачарованно смотрела, как утонченно-элегантный человек с тонкими стрелочками усов искусно завладел этой специфической аудиторией, с неимоверной скоростью манипулируя цифрами, молоточком, ни единого человека не упуская из виду. Аукционные цены росли в немыслимом темпе. За спиной аукционера находилось электронное табло, показывающее рост цены на лот. Кстати, цена в долларах сразу переводилась по соответствующему курсу в швейцарские франки, французские франки, английские фунты стерлингов, немецкие марки, японские иены - для сидящих в зале иностранцев, которых до сего дня Кэсси в глаза не видела. А теперь будто целый мир открылся перед ней.
Торги начались с предметов относительно недорогих: агатовая в виде кролика булавка для галстука, брошка, на которой золотая обезьянка сидела на двух резных веточках из зеленого турмалина; композиция из трех хрустальных пасхальных яиц, усыпанных бриллиантами; браслет, состоящий из семи звеньев - камей с семью силуэтами различных птиц, - сработанный из кораллов и лунного камня. Кэсси сразу вспомнила, что такие браслеты были очень популярны в Викторианскую эпоху.
Аукционист работал очень быстро, покупатели не отставали, держа друг друга в постоянном напряжении. Это была настоящая гонка. Дух перевести не удавалось никому, с каждым следующим лотом цены росли все быстрее, но и выставляемые предметы становились изысканнее, дороже, уникальнее.
Резной улей из черного жадеита, украшенный мозаикой желтых бриллиантовых "пчелок" ушел к толстому лысому господину, сидевшему в первом ряду; после упорной борьбы какой-то арабский шейх, окруженный телохранителями-бедуинами, отспорил себе бриллиантового сокола с оперением из золота высокой пробы, с хохолком из рубинов и изумрудов. А соперник этого шейха уже через пару минут утешился драконником из яшмы.
Потрясающее колье - рододендроны из розового турмалина среди листочков турмалина зеленого, с сердцевинками из розоватых бриллиантов приобрела костлявая тощая дама в шелковом, цвета слоновой кости, наряде, щедро усыпанная драгоценностями.
Яшмовая собачка работы Фаберже, сделанная специально для королевы Англии Александры (она приходилась сестрою вдове русского императора Александра III, успел пояснить аукционист), была продана анонимному покупателю, по телефону участвовавшему в торгах. Так же, как и кварцитовая свинка, и кварцитовый тяжеловозшайр - все предметы были из мастерских Фаберже и составляли часть знаменитой коллекции, собранной когда-то королем Эдуардом VII.
По сногсшибательным цифрам, которые так и сыпались из уст изысканного усача с молоточком, Кэсси поняла, что находится в компании богатейших людей мира. Но сейчас все они были во власти этого человека, стоящего на подиуме красного дерева, сейчас он решал судьбу их денег, их коллекций, одним ударом импозантный аукционист определял взявшего лот - "Продано!" - и все дела.
И вдруг Кэсси поняла, чем бы ей хотелось заниматься в жизни. Вот так стоять в этом зале - или в другом, но таком же элегантном - и проводить аукцион роскошных ювелирных изделий или антиквариата, где покупателями будут изысканные мужчины и женщины, для которых деньги никогда не были проблемой...
К концу этого мероприятия Кэсси просто ошалела от восторга. Мисс Лилиан договорилась, что все ее приобретения - розовато-пепельные серьги с женским профилем, камея, Италия, XIX век, классическая брошь-камея - в ободке из алмазной крошки, мелкого жемчуга и темно-зеленых изумрудов сардониксовая голова воина в шлеме, Франция, XIX век, потрясающий по филигранности и изяществу миниатюрный портрет-камея Марии Стюарт, выполненный из нежно-зеленого полупрозрачного бирманского жадеита, Италия, XVI век, - были доставлены в отель, где заранее приготовили специальный сейф. Мисс Лилиан была очень довольна собой, а для Кэсси прошедшие два с половиной часа стали самыми удивительными в жизни.
- Ну, вот ты и развлеклась немного, - добродушно сказала мисс Лилиан, когда они уселись в роскошный лимузин и двинулись по улицам, которые были запружены до предела.
- Великолепно! - воскликнула Кэсси, хотя, конечно, это слово и не отражало полностью всех ее чувств.
- Прекрасно понимаю тебя, - мисс Лилиан легонько похлопала девушку по руке. - Кстати, я так благодарна, что ты отыскала в каталоге эту дивную Марию Стюарт! Как это я ее проглядела?
Значит, не зря Кэсси набралась тогда храбрости и показала в каталоге этот экспонат своей покровительнице. На иллюстрации камея выглядела замечательно, но в натуре изысканная драгоценная вещица показалась Кэсси самой красивой на свете. Ее чуть блеклая полупрозрачная зеленая поверхность будто излучала живой, теплый цвет.
- Жадеит, вообще, бывает самых разнообразных оттенков, кроме зеленого, который так понравился тебе, Кэсси, - пояснила мисс Лилиан в ответ на не очень вразумительные восторги девушки. - Этот камень поистине многолик. В Древнем Китае верили, что бог всех стихий, видя мытарства человека на земле, решил порадовать его, разбил однажды радугу на мириады кусочков, и она жадеитовыми каплями рассыпалась по всему свету на радость людям. Поэтому, по легенде, жадеиты теперь и встречаются всех цветов радуги. А еще их нарекли небесными камнями.
Небесный камень - вряд ли можно было точнее назвать эти самоцветы, подумала Кэсси, как ни старайся. И хотя все сегодняшние приобретения мисс Лилиан отличались и красотой, и дороговизной, зеленоватая камея единственная по-настоящему произвела впечатление на Кэсси.
- Я вижу, тебе не терпится прогуляться по городу, - сказала мисс Лилиан, - это прекрасно, но прежде у нас будет ланч в Русской чайной.
В восторге Кэсси едва не схватила мисс Лилиан в объятия.
- Боже милостивый! - молвила мисс Лилиан, поправляя шляпку и одергивая костюм из последней коллекции Шанель. - Если ты выражаешь такой безумный восторг по поводу обычного ланча, то я почти со страхом сообщаю тебе, что там будет присутствовать Рорк.
- Рорк? - Кэсси замерла, не смея поверить своим ушам. - Но ведь...
- Да. Я знаю. Брат мой запретил нам с ним даже разговаривать. Но Рорк все же мне племянник. И если бы кто-нибудь поинтересовался моим мнением, под "кем-нибудь" подразумевался, конечно Кинлэн, поняла Кэсси, - я бы сказала, что мальчик, безусловно, имеет право сам распоряжаться своей судьбой.
Итак, Рорк. Сегодня за ланчем Кэсси предстояло встретиться с мужчиной, который все эти годы владел ее девичьими мечтами.
Далеко не однажды Шелби пеняла Кэсси, что та избрала ее брата предметом своей страсти.
Кэсси пыталась придать себе равнодушный вид, иногда горячо отнекивалась от таких "обвинений", однако не преминула посмотреть в словаре слово "страсть". И прочитав, что "страсть" толкуется, как "сильное чувство, с трудом управляемое рассудком, увлеченность с преобладанием чувственного влечения", она поняла, что ей нечего возразить Шелби.
Сияющая медным блеском дверь-турникет наводила на мысли о машине времени Кэсси шагнула в зал знаменитого ресторана и ахнула от его великолепия: живописные полотна по стенам, цветы в вазах, в кашпо, в гирляндах, пузатые румяные самовары - дни будто пошли вспять, будто вернулись золотые царские времена. Интерьер был таким ярким и нарядным, что Кэсси показалось, вот-вот наступит Новый год.., в апреле.
Но Рорк, казалось, никогда не вернется в родные стены. Вот еще одно Рождество справили, а от него ни слуху ни духу, вот и Новый год пришел, и Пасха. И Хотя Кинлэн делал безразличный вид, Кэсси обратила внимание, что с приближением очередного праздника старый Гэллахер становится все более вздорным.
Однако не только Рорк вызывал у него раздражение. Трейс с каждым днем становился все неистовее, что с неизбежностью влекло за собой взрывы ярости у отца. Кэсси, которая чуть ли не с младенчества научилась избегать Белл, когда та была пьяна, старалась ни в коем случае не попадаться на глаза младшему брату Рорка. Не всегда, правда, ее усилия были успешны. Трейс начинал искать ее повсюду - в кухне, в гараже, в библиотеке. Однажды он застал ее в личной гостиной мисс Лилиан и буквально зажал в угол, только неожиданное возвращение домой Шелби из поездки в Даллас спасло ее от его железных лап.
И пусть пугали ее посягательства Трейса, дома, ночью она нагая становилась у зеркала, гладила руками свое тело, которого алчно хотел Трейс, и представляла, что ласкают ее сейчас руки Рорка. Розовые соски напрягались, твердели, возбуждение сладкими толчками отдавалось между ног.
Кэсси понимала, что то, что она делает - грех, за который ее вечно будут мучать в аду, но ничего не могла поделать, мечтая, как пальцы Рорка будут нежно щекотать ее рыжеватое шелковистое руно у лона, как проникнут они глубже, глубже... И ее собственные пальцы делали то, что надлежало делать мужчине. Прикасаясь к самому сокровенному уголку своей плоти, она ощущала острое, жаркое греховное наслаждение.
Кэсси уже два года работала в доме Гэллахеров, когда однажды мисс Лилиан пригласила ее зайти в свою служебную гостиную. Первая мысль Кэсси была тревожной - не случилось ли что с матерью. В следующий момент Кэсси всерьез испугалась, что ее хотят уволить.
- Входи, дитя мое, - услышала она голос мисс Лилиан.
Кэсси сжала за спиной ледяные от переживаний руки.
- Что-то случилось? - выдавила, она.
- Ну, что ты, нет, - мисс" Лилиан, казалось, даже удивлена дрожащим голосом Кэсси. - Напротив, думаю тебе наш разговор будет приятен.
Кэсси молча ждала продолжения.
Седовласая женщина положила руки на поверхность своего письменного стола времен королевы Анны. Красное дерево, которое Кэсси часами усердно терла цитрусовым маслом, элегантно поблескивало.
- Наблюдая за тобой, Кэсси, я пришла к выводу, что ты даром тратишь себя, занимаясь пусть нужной, но все же подсобной работой по дому. Рука у тебя легкая, голова ясная, так что я считаю, что ты отлично справишься с моей корреспонденцией и досье.
- Вы предлагаете мне стать вашим секретарем?
- Моим личным секретарем, - подчеркнула мисс Лилиан. - Боюсь только, что раз цены на нефть сейчас падают, а расходы по дому ежедневно растут, с этими словами она пролистнула светло-зеленые странички лежащей перед ней домовой книги, - я не смогу увеличить тебе жалование. Но обещаю массу других преимуществ.
Кэсси не совсем четко поняла, что от нее потребуется, зато ясно ощутила, что если сейчас она не воспользуется моментом, другого может уже никогда не представиться.
- Это большая честь для меня стать вашим секретарем, мисс Лилиан.
- Значит, ты согласна?
- Да, мэм.
- Отлично, - кивнула мисс Лилиан, - начнем, пожалуй, с записок, которые надо разослать людям, чтобы поблагодарить их за подарки ко дню рождения Шелби. Вот список фамилий, адреса, около каждого указан сувенир, который был подарен. Все записки должны быть отправлены не позднее, чем с завтрашней дневной почтой. И так мы уже задержались с этим, - добавила она, поджав губы в знак неодобрения того, что Шелби так долго тянула с этим списком.
- А как же стирка, мисс Лилиан?
- Стирка?
- Мне осталось только вынуть белье из машин.
- Что же, заканчивай, - разрешила мисс Лилиан, - а потом сразу приступай к этим запискам.
Довольная собой, она погрузилась в свои "гроссбухи".
Чуть позже, разнося по комнатам чистое белье, Кэсси была буквально сбита с ног несущейся к себе Шелби.
- Ну-ка, угадай, что?.. - начала та.
- Что? - поинтересовалась Кэсси.
- А то, что я только что разговаривала с Рорком.
- Он звонил? Сюда?
- Все-таки это его дом, Кэсси.
- Да, но...
- Он сказал, что бросил бы трубку, если бы к телефону подошел отец, сообщила Шелби. - А вообще, у него потрясающие новости. Он один среди трехсот кандидатов получил приглашение на летнюю интернатуру <Интернатура вид студенческой практики в американских университетах.> от знаменитой проектно-архитектурной компании в Нью-Йорке.
Известие об успехах Рорка вызвало у Кэсси неоднозначные эмоции. С одной стороны, она, сама мечтавшая вырваться из Гэллахер-сити, восхищалась им, с другой - все призрачнее становилась надежда, что он когда-нибудь вернется в усадьбу.
- Ну, теперь, я думаю, домой он не приедет, - вслух выложила она свои мысли.
- Ей-Богу, Кэсси, - упрекнула ее Шелби, - меня уже смущают твои мечтания о моем братце.
Кэсси вспыхнула и отвернулась.
- Да ни о ком я не мечтаю, - буркнула она.
Шелби растянулась на белом вышитом шелком покрывале своей кушетки.
- Мечтаешь-мечтаешь! - растягивая слова пропела она, глядя, как Кэсси укладывает ее белье в шкаф. - Да я не удивляюсь тебе. Рорк хорош собой, как Уоррен Битти и Роберт Редфорд вместе взятые.
- Я как-то не обращала на это внимания, - смутилась Кэсси.
Даже при обычном разговоре о Рорке кровь Кэсси бежала быстрее по жилам, приводя ее в растерянность и замешательство.
Пытаясь скрыть свои тайные мысли, Кэсси отрешенно разглаживала руками шелковистый пеньюар Шелби, такой тонкий, гладкий, полупрозрачный. Наверное, приятно ощущать его на теле... И вновь ее фантазии - опасные, греховные метнулись к Рорку. Как бы он повел себя, если бы она ночью, глухой и темной, проскользнула бы к нему в комнату вот в таком нежном одеянии?
- Ты или лапшу мне на уши вешаешь, или ты слепая, девонька, - фыркнула Шелби.
Едкое замечание Шелби вывело Кэсси из сладких грез. Но она ничего не ответила. Шелби подошла к туалетному столику, достала из ящика тюбик губной помады.
- В следующий раз, когда будешь вытирать пыль с портрета старого Патрика Гэллахера, там, в библиотеке, вглядись в него повнимательнее, посоветовала она, щедро обводя полураскрытые губы нежно-розовым цветом. Совершенно очевидно, что его роскошные волосы и дьявольски опасные голубые глаза он унаследовал от своего предка-ловкача... Хм... Слишком невыразительно... - неодобрительно хмыкнула она, глядя в зеркало, и стерла салфеткой розовую помаду. - А точеное лицо, скулы, которые у меня, кстати, тоже имеются и которые я проклинаю, достались от прабабки, в чьих жилах текла восьмая часть крови Чероки. Впрочем, в нашей семье об этом предпочитают не вспоминать, - призналась Шелби, яростно копаясь в ящике с косметикой.
Кэсси подумала, что из ее запасов получился бы целый парфюмерный магазин. Давно уже Кэсси поняла, что единственная дочь Кинлэна Гэллахера была типичной наследницей местных нефтяных воротил - испорченная, богатенькая девчонка, которой ничего не стоит сесть в папашину шикарную машину лишь для того, чтобы прошвырнуться по магазинам.
- Так что я прекрасно понимаю тебя, Кэсси.
Правда, на твоем месте, я бы не стала надеяться на то, что никогда не случится, - заявила Шелби, накладывая на губы помаду ярко-алого оттенка, потому что Рорк сюда не вернется...
Черт, а эта слишком темная... И зачем я вообще ее купила? - ворчала она.
Кэсси аккуратными стопками разложила белье на полках, оставив между ними ароматизированные, с запахом роз, листочки. До начала работы в усадьбе Кэсси и в голову не приходило, что одна девушка может иметь такое дикое количество нижнего белья. Вообще весь гардероб Шелби походил на пеструю душистую цветочную клумбу.
- Нет? - переспросила она с безразличием, бесконечно далеким от ее истинных чувств.
- Что - нет? - - не поняла Шелби, занятая теперь цикламеновой помадой, которой она, наконец-то, осталась довольна.
- Не вернется он на ваше ранчо?
- Нет, конечно, - сосредоточенно полируя ноготки, откликнулась Шелби. - В конце концов, ты столько времени здесь работаешь, могла бы уже сообразить, что разрыв между отцом и моим старшим братом стал еще глубже, с тех пор как старик осознал, что Рорк всерьез намерен заняться строительством небоскребов вместо политики и бизнеса. Рорк, конечно, всегда был себе на уме и в какой-то степени он честолюбив не меньше, если не больше, чем отец. Я, например, помню, что в здешней школе его считали принадлежавшим к "акульему племени".
- Акульему?! - поразилась Кэсси, никогда она не думала, что Рорк может быть жестоким или кровожадным.
- Да. Он всегда голоден, - пояснила Шелби. - И всегда идет только вперед. Лично я считаю, что такое описание подходит к Рорку как нельзя лучше. - Шелби помахала кистями рук, подсушивая свеженаложенный лак. - Ну как?
Этот лак подходит к моему пляжному платью?
Занятая мыслями о Рорке, Кэсси промычала нечто одобрительное.
Глава 4
Апрель
1979
Кэсси старательно составляла перечень картин для страховой компании, когда в библиотеку неожиданно вошла мисс Лилиан.
- По-моему, на следующей неделе у тебя начинаются весенние каникулы?
- Да, мэм.
- У тебя уже есть какие-либо планы?
- Планы?
- Может, вы с матерью собирались поехать куда-нибудь? Шелби, Трейс и Кинлэн, например, отправляются в Сент-Томас, - сказала она, как будто это что-то объясняло Кэсси.
Они с Белл путешествуют ради развлечения?!
Это было за пределами самых невероятных фантазий.
- Нет, мэм. Мы никуда не едем.
Мисс Лилиан даже не пыталась скрыть, что довольна этим ответом.
- Отлично! - воскликнула она. - Значит, ты сможешь сопровождать меня в Нью-Йорк.
- Нью-Йорк?! - изумилась Кэсси.
- В "Сотби" состоится ювелирный аукцион, на котором мне надо быть. Полагаю, ты, проявив интерес к антиквариату, живописи и красивым вещам вообще, не можешь не заинтересоваться этим.
Кэсси показалось, что с нею творятся какие-то чудеса, будто Рождество пришло весной.
- Правда? - лишь выдохнула она, все еще не веря своему счастью. - Вы действительно хотите, чтобы я с вами поехала в Нью-Йорк?
- Совершенно верно. Естественно, если не будет возражать твоя мать.
Сердце Кэсси ухнуло вниз. Еще бы Белл не стала возражать! Да услышь она хоть краем уха, что ее Кэсси навострилась в Нью-Йорк, она бы тут же явилась к Гэллахерам и устроила бы такую сцену...
Но Кэсси ни в коем случае не хотела сдаваться, главное, чтобы Белл заранее ничего не знала. Видит Бог, сколько раз она лгала ради своей матери, может, и ничего, если разочек она солжет ей?
- О, нет-нет, мама будет рада, - сказала Кэсси твердо и решительно, но не надеясь ни капельки, что это правда. - Ей-Богу, мисс Лилиан, не знаю даже, как вас благодарить.
- Вполне достаточно, что ты рада этому, Кэсси, - улыбнулась мисс Лилиан, польщенная восторженным энтузиазмом девушки. - Так, хорошо, вот наши авиабилеты, а вот книга, которую я советую прочесть перед тем, как мы отправимся.
Кэсси взяла билеты, бело-красно-голубой буклет авиакомпании и огромный том под названием "История камеи"...
- Здесь подробный рассказ об этом искусстве, - объяснила мисс Лилиан Кэсси, которая сразу начала листать яркие страницы книги. - Я же надеюсь кое-что приобрести на аукционе, а тебе, чтобы не скучать и понять, что там происходит, сведения эти будут очень полезны. - Передав девушке еще какой-то проспект, она сказала:
- А это каталог. - Как давняя посетительница аукционов "Сотби", мисс Лилиан получала их проспекты и каталоги по почте. Ее можно было видеть часами изучающей эту информацию. - Почему бы тебе не посмотреть его?
Может, есть что-нибудь стоящее?
- Мне? - пролепетала Кэсси.
- У тебя врожденное чутье на красоту, Кэсси. Такие таланты не зарывают в землю, мы будем развивать его. Что касается новой коллекции, на мой личный вкус, большинству экспонатов не хватает благородства линий, есть просто кричащие вещи, хотя камеи в этом сезоне они предлагают неплохие.
Она прикоснулась к броши, приколотой у ворота бледно-лиловой шелковой блузки. В тонко" золотом ободке матово белела тончайшей работы камея слоновой кости.
- То, что меня особенно заинтересовало, я пометила. Возможно, я что-то и проглядела, но это предстоит заметить тебе.
- Да, мэм.
Впечатлений у Кэсси было уж чересчур много, в голове мысли путались, пытаясь постичь невозможное. Долго еще после ухода мисс Лилиан она простояла, погруженная в красочный каталог.
С рвением принялась Кэсси изучать книгу, которую оставила ей хозяйка. Вглядываясь в иллюстрации, вчитываясь в текст, она узнала, что искусство камеи, этой скульптуры в миниатюре, зародилось в глубокой древности. Оказывается, первыми придумали его шумеры южной Месопотамии, которые вырезали изображения на камнях, служивших печатями. Древние египтяне пошли в этом искусстве дальше: они сгладили острые неограненные края самоцвета, придав им форму скарабея, а поверхность использовали в качестве печатки. Часто они служили особыми амулетами. Такие стилизованные изображения обычного навозного жука - священного символа бога утреннего солнца украшали подвески, кулоны, кольца древнеегипетских женщин.
В XV - XVI веках до нашей эры древнегреческие мастера признали традицию изображения какого-то жука несоответствующей красоте камня; они научились почти идеально отшлифовывать поверхность самоцветов, "одев" их в кольцо металла.
Коренные изменения искусство камеи претерпело после того, как походы Александра Македонского открыли пути на восток, откуда хлынуло разноцветье невиданных ранее драгоценных и полудрагоценных камней: арабские сардониксы в серо-лилово-коричневой гамме, индийские сардониксы теплых молочно-кофейных тонов, россыпи пестрых, полосатых, крапчатых кварцитов.
Мастера-резчики сразу оценили богатство новых возможностей; диковинные для тех времен материалы оказались идеальны в работе, и скоро для них была найдена лучшая форма - овал с вырезанным рисунком на контрастном фоне.
Именно тогда, в конце IV века до нашей эры и появились первые настоящие камеи.
Как выяснила Кэсси из книги, они были одними из первых предметов, в сущности, нефункциональных, созданных человеком только ради красоты и удовольствия. Вглядываясь в изображенные на иллюстрациях сдержанно-изысканные камеи эллинского периода, дивные украшения времен Римской империи, Средневековья, Возрождения, Викторианской эпохи, а также в фотографии последних лет, Кэсси поняла, что искусство это воистину заслуживает восхищения.
Конечно, нельзя стать специалистом, прочитав одну-единственную книгу. Но все-таки, имея в перспективе поездку в Нью-Йорк, Кэсси немного разобралась в предметах страсти мисс Лилиан.
Кстати, в каталоге одна камея бледно-зеленого оттенка привлекла особое внимание Кэсси, так что она решилась показать ее своей хозяйке.
Чем ближе был день отъезда, тем сильнее волновалась Кэсси, что же сказать в конце концов матери. С юных, почти детских лет она была уверена, что все неудачи Макбрайдов всех поколений - злой рок, которого так трудно избежать. Как же она была изумлена, как счастлива, когда за два дня до срока Белл объявила дочери, что в Талсе ей удалось заполучить ангажемент, длительность которого не оговаривалась заранее; когда Белл сможет вернуться, она не знала. И Кэсси, собиравшаяся уже наговорить матери невесть что, в чем она была мастерица, чуть не разревелась от облегчения.
Мисс Лилиан и Кэсси прибыли в нью-йоркский отель поздно вечером. Центральный Парк, эта громада темных бордово-лиловых теней, был, как стражниками, окружен радужно расцвеченными небоскребами.
- Ты, должно быть, голодна? - поинтересовалась мисс Лилиан у Кэсси, которая бродила по просторным апартаментам, завороженная старинной мебелью, классическими атласными портьерами, изысканной мраморной ванной комнатой. Ты ничего не ела в самолете.
Действительно, в воздухе Кэсси была слишком взбудоражена, могла только потыкать вилкой в тарелке.
- Нет, ничего, - уверила она хозяйку.
- Вздор! Молодому организму нужны силы, - с этими словами мисс Лилиан вручила ей кожаную папку. - Заказывай, что тебе хочется.
Кэсси слепо вглядывалась в строчки обширнейшего меню.
- Позвони официанту, закажи ужин, дитя мое, потом просто подпишешь счет и передашь мне. Я же собираюсь как следует погреться в ванне. Честное слово, все эти перелеты с каждым годом доставляют мне все меньше удовольствия.
Орущие дети, юнцы в рваных джинсах и грязных майках... Право, были времена, когда дамы путешествовали в специальных костюмах и, между прочим, в белых перчатках, - она улыбнулась сдержанно и немного лукаво, - старость берет свое.
- Вы совсем еще не старая.
- Я была права, взяв тебя с собой, Кэсси, - откликнулась мисс Лилиан, - ты всегда находишь нужные слова.
Кэсси никогда прежде не бывала в отелях, так что гостиничный сервис оказался для нее истинной пыткой. Белоснежная хрустящая скатерть, тонкий, с золотистыми ободками фарфоровый сервиз, душистые алые розы в хрустальной вазе - и все это лишь для того, чтобы съесть сэндвич и выпить кока-колы. Да, несомненно, Нью-Йорк - город чудес.
Несмотря на мучительное желание увидеть Манхэттэн во всех подробностях, первое свое утро в Нью-Йорке Кэсси пришлось провести в "Сотби". Однако разочарование, которое она испытывала сначала, испарилось как дым, стоило ей лишь переступить порог знаменитого зала - царя аукционов.
Торги, на которых представлены изысканные ювелирные изделия и драгоценные камни, - действо, несомненно, более впечатляющее, нежели ежегодная ярмарка-аукцион крупного рогатого скота, которая устраивалась в Гэллахер-сити. Атмосфера, правда, в этом зале была наэлектризована не меньше, если не больше. Еще бы, подумала Кэсси, такие деньги.
Она зачарованно смотрела, как утонченно-элегантный человек с тонкими стрелочками усов искусно завладел этой специфической аудиторией, с неимоверной скоростью манипулируя цифрами, молоточком, ни единого человека не упуская из виду. Аукционные цены росли в немыслимом темпе. За спиной аукционера находилось электронное табло, показывающее рост цены на лот. Кстати, цена в долларах сразу переводилась по соответствующему курсу в швейцарские франки, французские франки, английские фунты стерлингов, немецкие марки, японские иены - для сидящих в зале иностранцев, которых до сего дня Кэсси в глаза не видела. А теперь будто целый мир открылся перед ней.
Торги начались с предметов относительно недорогих: агатовая в виде кролика булавка для галстука, брошка, на которой золотая обезьянка сидела на двух резных веточках из зеленого турмалина; композиция из трех хрустальных пасхальных яиц, усыпанных бриллиантами; браслет, состоящий из семи звеньев - камей с семью силуэтами различных птиц, - сработанный из кораллов и лунного камня. Кэсси сразу вспомнила, что такие браслеты были очень популярны в Викторианскую эпоху.
Аукционист работал очень быстро, покупатели не отставали, держа друг друга в постоянном напряжении. Это была настоящая гонка. Дух перевести не удавалось никому, с каждым следующим лотом цены росли все быстрее, но и выставляемые предметы становились изысканнее, дороже, уникальнее.
Резной улей из черного жадеита, украшенный мозаикой желтых бриллиантовых "пчелок" ушел к толстому лысому господину, сидевшему в первом ряду; после упорной борьбы какой-то арабский шейх, окруженный телохранителями-бедуинами, отспорил себе бриллиантового сокола с оперением из золота высокой пробы, с хохолком из рубинов и изумрудов. А соперник этого шейха уже через пару минут утешился драконником из яшмы.
Потрясающее колье - рододендроны из розового турмалина среди листочков турмалина зеленого, с сердцевинками из розоватых бриллиантов приобрела костлявая тощая дама в шелковом, цвета слоновой кости, наряде, щедро усыпанная драгоценностями.
Яшмовая собачка работы Фаберже, сделанная специально для королевы Англии Александры (она приходилась сестрою вдове русского императора Александра III, успел пояснить аукционист), была продана анонимному покупателю, по телефону участвовавшему в торгах. Так же, как и кварцитовая свинка, и кварцитовый тяжеловозшайр - все предметы были из мастерских Фаберже и составляли часть знаменитой коллекции, собранной когда-то королем Эдуардом VII.
По сногсшибательным цифрам, которые так и сыпались из уст изысканного усача с молоточком, Кэсси поняла, что находится в компании богатейших людей мира. Но сейчас все они были во власти этого человека, стоящего на подиуме красного дерева, сейчас он решал судьбу их денег, их коллекций, одним ударом импозантный аукционист определял взявшего лот - "Продано!" - и все дела.
И вдруг Кэсси поняла, чем бы ей хотелось заниматься в жизни. Вот так стоять в этом зале - или в другом, но таком же элегантном - и проводить аукцион роскошных ювелирных изделий или антиквариата, где покупателями будут изысканные мужчины и женщины, для которых деньги никогда не были проблемой...
К концу этого мероприятия Кэсси просто ошалела от восторга. Мисс Лилиан договорилась, что все ее приобретения - розовато-пепельные серьги с женским профилем, камея, Италия, XIX век, классическая брошь-камея - в ободке из алмазной крошки, мелкого жемчуга и темно-зеленых изумрудов сардониксовая голова воина в шлеме, Франция, XIX век, потрясающий по филигранности и изяществу миниатюрный портрет-камея Марии Стюарт, выполненный из нежно-зеленого полупрозрачного бирманского жадеита, Италия, XVI век, - были доставлены в отель, где заранее приготовили специальный сейф. Мисс Лилиан была очень довольна собой, а для Кэсси прошедшие два с половиной часа стали самыми удивительными в жизни.
- Ну, вот ты и развлеклась немного, - добродушно сказала мисс Лилиан, когда они уселись в роскошный лимузин и двинулись по улицам, которые были запружены до предела.
- Великолепно! - воскликнула Кэсси, хотя, конечно, это слово и не отражало полностью всех ее чувств.
- Прекрасно понимаю тебя, - мисс Лилиан легонько похлопала девушку по руке. - Кстати, я так благодарна, что ты отыскала в каталоге эту дивную Марию Стюарт! Как это я ее проглядела?
Значит, не зря Кэсси набралась тогда храбрости и показала в каталоге этот экспонат своей покровительнице. На иллюстрации камея выглядела замечательно, но в натуре изысканная драгоценная вещица показалась Кэсси самой красивой на свете. Ее чуть блеклая полупрозрачная зеленая поверхность будто излучала живой, теплый цвет.
- Жадеит, вообще, бывает самых разнообразных оттенков, кроме зеленого, который так понравился тебе, Кэсси, - пояснила мисс Лилиан в ответ на не очень вразумительные восторги девушки. - Этот камень поистине многолик. В Древнем Китае верили, что бог всех стихий, видя мытарства человека на земле, решил порадовать его, разбил однажды радугу на мириады кусочков, и она жадеитовыми каплями рассыпалась по всему свету на радость людям. Поэтому, по легенде, жадеиты теперь и встречаются всех цветов радуги. А еще их нарекли небесными камнями.
Небесный камень - вряд ли можно было точнее назвать эти самоцветы, подумала Кэсси, как ни старайся. И хотя все сегодняшние приобретения мисс Лилиан отличались и красотой, и дороговизной, зеленоватая камея единственная по-настоящему произвела впечатление на Кэсси.
- Я вижу, тебе не терпится прогуляться по городу, - сказала мисс Лилиан, - это прекрасно, но прежде у нас будет ланч в Русской чайной.
В восторге Кэсси едва не схватила мисс Лилиан в объятия.
- Боже милостивый! - молвила мисс Лилиан, поправляя шляпку и одергивая костюм из последней коллекции Шанель. - Если ты выражаешь такой безумный восторг по поводу обычного ланча, то я почти со страхом сообщаю тебе, что там будет присутствовать Рорк.
- Рорк? - Кэсси замерла, не смея поверить своим ушам. - Но ведь...
- Да. Я знаю. Брат мой запретил нам с ним даже разговаривать. Но Рорк все же мне племянник. И если бы кто-нибудь поинтересовался моим мнением, под "кем-нибудь" подразумевался, конечно Кинлэн, поняла Кэсси, - я бы сказала, что мальчик, безусловно, имеет право сам распоряжаться своей судьбой.
Итак, Рорк. Сегодня за ланчем Кэсси предстояло встретиться с мужчиной, который все эти годы владел ее девичьими мечтами.
Далеко не однажды Шелби пеняла Кэсси, что та избрала ее брата предметом своей страсти.
Кэсси пыталась придать себе равнодушный вид, иногда горячо отнекивалась от таких "обвинений", однако не преминула посмотреть в словаре слово "страсть". И прочитав, что "страсть" толкуется, как "сильное чувство, с трудом управляемое рассудком, увлеченность с преобладанием чувственного влечения", она поняла, что ей нечего возразить Шелби.
Сияющая медным блеском дверь-турникет наводила на мысли о машине времени Кэсси шагнула в зал знаменитого ресторана и ахнула от его великолепия: живописные полотна по стенам, цветы в вазах, в кашпо, в гирляндах, пузатые румяные самовары - дни будто пошли вспять, будто вернулись золотые царские времена. Интерьер был таким ярким и нарядным, что Кэсси показалось, вот-вот наступит Новый год.., в апреле.