Страница:
Из боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлипера:
После полудня (24.06) при очистке Центрального острова русские силою до роты пытались прорваться на восток по мосту через Мухавец.
Прорыв при свете дня, не дождавшись ночи, можно объяснить только выходом немцев через центр Цитадели к расположению 455 сп и падением участка обороны у Холмских ворот. Ждать больше было нечего. Под контролем обороняющихся оставались только казармы 33 ип к востоку от Трехарочных ворот и участок казарм 455 сп от ворот до северной полубашни. В этой ситуации подготовка совещания командиров во второй половине дня 24 июня теряет смысл.
Теперь сравним приведенные выше доводы с воспоминаниями Виноградова:
24 июня через рядового Васильковского удалось нам связаться с полковым комиссаром Фоминым, который руководил в то время обороной левого фланга, то есть в казарме 33-го инженерного полка. Во второй половине дня состоялось совещание командного состава, на котором присутствовал и я. Собрались в небольшой комнате с оконными проемами в сторону Мухавца. Мы все познакомились. Фомин потребовал, чтобы предъявили документы. После короткого знакомства с нами и уточнения обстановки на участках комиссар Фомин доложил о том, что сложившиеся обстоятельства требуют немедленного, еще более организованного и оперативного руководства обороной, и поставил перед нами задачу: выяснить наличие боеприпасов и продовольствия, состояние раненых, кроме того, связаться с соседями по обороне, предложить им проделать то же самое и к 18.00 24 июня прибыть к Фомину с докладом. Однако собраться у него почти в том же составе нам удалось только около 20.00. Помехой был продолжительный артиллерийский обстрел, бомбежка с воздуха и вылазки пехоты противника.
Если учесть обычное для воспоминаний смещение дат, то можно предположить следующее:
Во второй половине дня 23 июня проходит первая встреча командиров. Присутствуют Фомин, Зубачев, Виноградов. Собравшимся командирам ставится задача по выяснению обстановки. Фомин пишет проект Приказа № 1. Неясно только с «55 сп» – ведь Фомин проверил документы Виноградова и, надо думать, читал внимательно. Или документы Виноградова проверял кто-нибудь другой, скажем, Зубачев? Можно объяснить и проблему со сбором в 18.00 24 июня.
Из боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлипера:
До 14.00 (23.06) на командном пункте дивизии появились сначала маленькая, затем большая агитрадиомашины. После составления текстов они направлялись в зависимости от направления ветра в 135-й пп (Северный остров), где должны были после сильного сосредоточения огня в 17.00–17.15 призывать русских сдаваться в плен, устанавливая для этого срок 1–1,5 часа. В результате в то время, когда огонь стих, с 18.30 около 1900 русских сдалось в плен.
То есть не обстрел, прекратившийся в 17.00, помешал собраться к 18.00, именно в это время в 455 сп начались совсем другие проблемы. И если около 20.00 встреча состоялась снова, то разговор там шел совсем иной, чем на несколько часов раньше. Но все это – вечер 23 июня, а в Тексте стоит дата – 24 июня. Как это объяснить? Ошибка автора? Тут надо делать выбор из вариантов:
а) неточности в документах немцев, датировавших последний прорыв из цитадели 24 июня. Но доклады подавались ежедневно и о прорывах после 24 июня в них не упоминается;
б) совещания проходили вечером 23 июня, а автор Документа перепутал второй и третий день войны. Но до 18.00 23 июня группировка защитников крепости насчитывала более трех тысяч человек, и для прорыва можно и нужно было бы выделить минимум батальон, а не роту в 120 человек;
в) неточности в воспоминаниях Виноградова. Прорыв 26 июня крайне маловероятен – к вечеру 26 июня цитадель была уже взята.
г) автор Документа поставил ту дату, когда планировалось принять Приказ за основу действий
Из боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлипера:
26.06. На центральном острове 81-й сапбат готовился осуществить подрывы. Из дома, кирпичные стены которого толщиною в метр были разрушены, извлекли около 450 пленных, часть которых принадлежала к коммунистической школе командиров.
В Документе слова о немедленном выходе зачеркнуты и заменены на «организованного боевого действия». Означает ли это, что положение еще не было критическим, или автор понимал, что собравшиеся в казарме 33 ип в основной своей массе покидать подвалы не расположены? Как знать. Но получилось именно так. Основная часть оборонявшиеся там огнем прорыв группы Виноградова поддержала, но сами не пошли. Не пошли солдаты или командиры, кто теперь расскажет? Оставшиеся продержались до 26 июня, когда, после подрыва немецкими саперами стен казармы 33 ип, были взяты в плен защитники последнего крупного участка обороны цитадели.
Аналогично были подорваны стены казармы и в расположении 455 сп возле северной полубашни – значит, там тоже остались защитники. Прикрывали ли они прорыв с запада, или вернулись, не сумев прорваться? О выживших на этом участке ничего не известно. После прорыва 24 июня их там должно было оставаться максимум несколько десятков, но они стояли – до последнего, отвергнув возможность плена еще 23 июня. Память им вечная!
Такой видится ситуация 24.06 по обе стороны Трехарочных ворот Брестской крепости, в день, когда был написан Документ.
Состоялось ли вообще (даже дважды – по воспоминаниям Виноградова) совещание командиров? Кто на нем присутствовал? Документальных свидетельств того периода нет. Возможно, это – только красивая легенда. Найдена «тетрадь неизвестного командира» с пометками о том, что необходимо предпринять на некоем участке Обороны, список раненых. Обычно их представляют как следствие исполнения Приказа, но ведь они могли быть составлены абсолютно независимо. Было ли создание группы прорыва результатом совещания или совещание лишь констатировало ее создание? С уверенностью можно говорить лишь об установлении взаимодействия между собравшимися в казармах 455 сп и 33 ип, что и позволило обеспечить огневую поддержку прорыва. Но ничто не подтверждает факта наличия единого действенного командования.
Конвой НКВД – Солдаты, как и все
Батальон состоял из штаба, взвода связи, трех стрелковых рот, пулеметного взвода, автомобильно-хозяйственного взвода, отделения боепитания, команды служебного собаководства, клуба, санитарной части. Причем 1-я стрелковая рота выполняла задачи по охране общих тюрем № 24, 25, 29 в городах Кобрин, Пружаны, Пинск соответственно, т. е. в Брестской крепости не находилась. 2-я стрелковая рота охраняла общую тюрьму № 23, которая в свою очередь подразделялась на 1-й корпус (г. Брест) и 2-й корпус (Бригидки – помещение бывшего монастыря), находящийся в самой крепости на территории западной части Кобринского укрепления. Состав караула по охране 1-го корпуса – 21 человек, 2-го корпуса – 15 человек. Тюрьмы были переполнены. На 10 июня 1941 года в 1-м корпусе Брестской тюрьмы № 23, при лимите наполнения 2680 мест, содержалось 3807 заключенных, проходящих как по уголовным делам, так и подвергшихся репрессиям. В Бригидках содержались польские военнопленные. 3-я стрелковая рота выполняла задачи по конвоированию эшелонными, плановыми, городскими (в суды и на вокзал), особыми конвоями заключенных и польских военнопленных. Остальные подразделения выполняли задачи по обеспечению жизнедеятельности батальона.
Располагался батальон в кольцевой казарме рядом с Тереспольскими воротами: от пекарни 84 сп (место, где высокая труба над крышей у слияния рек Западный Буг и Мухавец) в сторону Тереспольских ворот на первом этаже находились: дежурная часть батальона, караульное помещение, столовая, финансовая служба, клуб, 3 ср, пулеметный взвод, кухня, овощной склад, помещение для чистки овощей, электростанция; на втором этаже: взвод связи, санчасть, автомобильно-хозяйственный взвод, штаб, 2 ср, оружейная мастерская, сапожная и портняжная мастерские, склад ОВС, электростанция, помещение для временно прибывших военнослужащих из 1 ср. Все двери из помещений имели выход на внешнюю сторону кольцевой казармы, к рекам Западный Буг и Мухавец. Автопарк с грузовыми и спецавтомашинами находился также с внешней стороны кольцевой казармы на берегу у слияния рек Западный Буг и Мухавец. Здесь же будки и вольеры для служебных собак, большая поленница дров для батальонной кухни.
Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 2122—617сс от 29 декабря 1939 года было принято Положение «О спецпоселениях и трудовом использовании осадников, выселенных из западных областей УССР и БССР». Это означало начало депортации. Постепенно депортация охватывала все новые и новые слои населения. Уже 2 марта 1940 года Совет Народных Комиссаров СССР принял Постановление № 289—127сс, которое предусматривало выселение из западных областей УССР и БССР семей тех, кто находился в тюрьмах и лагерях для военнопленных. В мае – июне 1941 года началось выселение нового контингента. Было принято положение «О порядке применения ссылки для некоторой категории преступников». В эту «категорию» мог угодить любой. Именно в такой сложной, противоречивой обстановке и для выполнения именно этих задач был сформирован и передислоцирован в Брестскую крепость 132-й батальон. Именно в таких нелегких условиях несли службу военнослужащие батальона в мирное время. Конвойным войскам было много работы.
В июне 1941 года батальон действовал в «плановом режиме». Исходя из его задач, весь личный состав 3 ср (за редким исключением) убыл в служебные командировки по конвоированию заключенных вглубь страны. В период с 19 по 21 июня 1941 года батальоном было начато конвоирование трех эшелонов из Пинской, Барановичской и Брестской тюрем в Унженский ИТЛ (ст. Сухобезводное Горьковской области). Кроме этого, в 23.50 21 июня от батальона убыл конвой по введенному с 27 декабря 1940 года плановому маршруту № 104 «Брест – Москва – Брест», также осуществлявший конвоирование спецконтингента.
Вечером 21 июня очередные караулы от 2 ср убыли на охрану 1-го корпуса тюрьмы в Бресте и 2-го корпуса тюрьмы (Бригидок).
Бойцы батальона, свободные от нарядов, смотрели кинофильм «Мы из Кронштадта». На вечерней поверке из всего батальона находилось лишь 72 человека. На котловое довольствие было поставлено 94 человека (включая караул по охране Бригидок).
Волею случая, а возможно, согласно закономерности армейской службы, здесь же находился состав особого конвоя из 128 ОБ КВ НКВД, осуществлявший конвоирование по маршруту «Вологда – Львов». В служебную командировку из г. Вологды старший сержант Е. К. Дягилев, рядовые С. А. Даниленко, И. М. Колесов и В. П. Ушканов убыли 16 июня, не представляя, что в свою часть они больше не прибудут (в ходе боев все четверо попали в плен, выжить и вернуться домой посчастливилось лишь Дягилеву и Даниленко).
Дежурный по батальону, заведующий библиотекой младший политрук В. А. Бродяной проверил наличие личного состава. В положенное время раздался сигнал отбоя. Многим, очень многим не довелось увидеть рассвета следующего дня.
Караульный караула, гранатометчик 2 ср рядовой Н. В. Ровный находился в составе отдыхающей смены. Взрывной волной его сбросило под чужую койку, стоящую у двери. Стонали раненые. У коновязи жутко ржали лошади автохозвзвода и выли в вольерах служебные собаки.
Единственный командир в батальоне младший политрук В. А. Бродяной бросился к мосту у Белостокских ворот, к караулу по охране Бригидок. В мирное время на частично разрушенный мост был положен самодельный деревянный настил, для обеспечения прохода очередной смены часовых на посты по охране тюрьмы. Преодолев Мухавец, младший политрук В. А. Бродяной попал под разрывы, был контужен и выбыл из строя. Позднее, придя в сознание, вернуться в казарму батальона уже не смог, путь назад был отрезан немцами, и он сумел незамеченным выбраться из крепости. Уцелевшие бойцы из состава бодрствующей и отдыхающей смен караула согласно боевого расчета также пытались пробраться к тюрьме для усиления постов, но были сметены взрывами.
Перед казармой, под огнем, находился автотранспорт и шофер командирского «Фиата», командир отделения автохозвзвода ефрейтор Б. П. Яковлев попытался спасти автомашину, но было уже поздно. Автомашины горели и после взрывов бензобаков взлетали в воздух. Глаза застилал дым от горящих дров, сложенных в поленницы рядом с казармой. Шоферы автохозвзвода рядовые Н. А. Токарев и А. А. Лонин (шофер дежурной машины) укрылись вначале под лестницей, защищавшей их от рушившегося перекрытия второго этажа, затем выскочили в дверной проход, чтобы выбежать к своим автомашинам. Но, едва появившись в дверях казармы, рядовой А. А. Лонин был сражен осколками. Старший писарь ПФС автохозвзвода рядовой Н. П. Смирнов пробежал по проходу в штаб, а затем там все заволокло дымом и гарью от разрыва очередного снаряда. Он погиб.
Откопав руками засыпанную после обстрела камнями и щебнем пирамиду с винтовками и револьверами, красноармейцы поспешно вооружались.
Сбитый обломками с ног, дневальный по 2 ср, стрелок 2 ср рядовой А. П. Чубаров вскрыл ящик с патронами, который находился под его охраной. К нему потянулись уцелевшие бойцы. Каждому в протянутую ладонь он совал горсть патронов, и вскоре ящик опустел.
Артобстрел продолжался, но в его ритме наступило какое-то замедление: немцы начали переносить огневой вал. Снаряды еще продолжали падать, но уже не бессистемно, а по запланированным квадратам.
Еще не понимая, в чем дело, люди стали приходить в себя. Вооружившись, все бросились к бойницам и окнам с внешней стороны казармы и сразу же увидели немцев на штурмовых моторных лодках, движущихся по реке Буг. Сводная десантная группа лейтенанта Кремерса, из состава 1 пб 130 пп и 2 ср 81 сб на 9 штурмовых лодках, имела цель пробиться во время артобстрела вверх по течению к 4 мостам через Мухавец и захватить их неповрежденными. Ручной пулеметчик 3 ср рядовой А. М. Новожилов прикладом выбил раму, установил свой пулемет и открыл огонь по вражескому десанту. Рядом вели огонь его товарищи. Но толща стен суживала сектора обстрела из окон и создавала непростреливаемые пространства – мертвые зоны. Поэтому немцы быстро скрылись из прямой видимости.
Один из снарядов влетел в окно первого этажа, в расположение 3 ср, раздался взрыв, упал срезанный осколками гранатометчик 3 ср рядовой Н. С. Егоров. Наступило кратковременное затишье. Коновод автохозвзвода рядовой П. И. Барабанщиков выглянул в щель бойницы. В тот же миг он рухнул – попал под огонь снайпера, засевшего на Тереспольском укреплении, пуля угодила ему в голову. Обильная зелень на Тереспольском укреплении помогала маскировке немецких солдат. С расстояния 100 метров они вели прицельный огонь по темным проемам окон и амбразур, рельефно выделявшимся на красном фоне кольцевой казармы. То и дело посвистывали и щелкали их пули. Во дворе Цитадели, в районе погранзаставы раздалась пулеметная очередь.
Старший портной мастер автохозвзвода рядовой Д. Ф. Кожанов едва выглянул во двор Цитадели, как ему в грудь ударилась немецкая граната с длинной деревянной ручкой и, отлетев в сторону, взорвалась. Улицей бежали солдаты 3 пб 135 пп. На казарму внимания не обращали, рвались к своим целям: Холмским и Трехарочным воротам. По Цитадели начала разгораться стрельба.
Комсостав батальона находился в служебных командировках, а оставшиеся командиры проживали в Бресте и прорваться в крепость, в расположение батальона не смогли из-за сильного заградогня противника. Оправившись от шока и поняв, что он самый старший по званию, помощник командира взвода связи замполитрука Ш. М. Шнейдерман совместно с химинструктором отделения боепитания сержантом К. А. Новиковым стал организовывать оборону.
К этому времени, выломав запасную дверь столовой, имевшую выход во двор Цитадели, часть бойцов уже прорвалась к выходу из крепости: ефрейтор Б. П. Яковлев, снайпер 2 ср ефрейтор Н. И. Протопопов, ручные пулеметчики 1 ср ефрейтор Н. И. Фролов, рядовой А. Г. Мурашкин и другие. Часть оказалась на других участках обороны. Фельдшер санчасти военфельдшер В. Ф. Киричук (Севрук) проживала на квартире в городе Бресте. С первыми взрывами бросилась в крепость, в батальон. Но смогла добраться лишь до домов начсостава на Кобринском укреплении, артогонь врага отрезал путь. В ходе боя оказалась в районе Восточных ворот, где взяла на себя обязанности по уходу за ранеными. Там же была захвачена в плен. Повар автохозвзвода рядовой Ф. В. Рябов сражался у Трехарочных ворот под руководством заместителя командира 3-й минометной роты по политчасти 3 сб 455 сп политрука П. П. Кошкарова и покрыл себя неувядаемой славой (навечно зачислен в списки 2-й роты 346-го конвойного полка, ныне 6-й отдельный специальный милицейский батальон ВВ МВД РБ).
В безвыходнейшем положении, «жертвой пешки», оказался караул по охране Бригидок. Огневой вал как бы невзначай обошел тюрьму стороной. А вот следующие за ним солдаты 1 пб 135 пп, наоборот, были нацелены на захват тюрьмы. Здесь под охраной караула находились польские военнопленные, заключенные под стражу с осени 1939 года. И часовые караула вступили в свой последний бой. В том, что он будет последний, никто и не сомневался, но часовой не имеет права без приказа покинуть свой пост. А приказа отдавать было уже некогда, да и некому. Стрелки 2 ср рядовые А. М. Докучаев, П. Ф. Филиппов, И. Г. Авдеев стали отстреливаться от наседающих немцев. Но эта схватка была коротка, как весенняя гроза. В считанные минуты они был смяты и уничтожены. Дважды раненный рядовой П. Ф. Филиппов оказался в плену. После того как пленные были переправлены через Буг, его, истекающего кровью, пристрелил двумя выстрелами в голову немецкий конвоир. По свидетельству одного из оставшихся в живых заключенных, караул дрался до последнего патрона.
По воспоминаниям командира расчета батареи ПТО 333 сп сержанта М. А. Караваева, польских военнопленных немцы отконвоировали уже к себе в плен 23 июня. Раньше этого не позволяла сделать сложившаяся обстановка, да и на месте надо было осуществить предварительное разбирательство «кто есть кто».
Тем временем замполитрука Ш. М. Шнейдерман и сержант К. А. Новиков сумели организовать стойкую оборону. Взломали запоры склада боепитания и оттуда добыли оружие, патроны, гранаты. Бойцы сражались с удесятеренной энергией. Они стреляли из окон и бойниц по Тереспольскому укреплению, то и дело меняя огневые позиции. Немецкие пули с визгом рикошетили от стенок бойниц, осыпая лица красноармейцев разлетавшимися во все стороны острыми кусочками кирпича.
C соседним 333 сп была установлена телефонная связь. Медицинскую помощь раненым оказывали санитар санчасти рядовой А. Т. Крупин и пулеметчик пулеметного взвода рядовой В. И. Брызгунов.
Внезапно начался пулеметный и автоматный обстрел окон казармы, выходивших во внутреннюю часть Цитадели. Кто может стрелять своим в спину? Может быть, наши решили, что казарма захвачена немцами? Но скоро все поняли, что немцам удалось просочиться в крепость, захватить здание костела, и оттуда, с тыла, они вели обстрел. Пришлось и бойцам батальона разделиться на две части – одни продолжали обстрел Тереспольского укрепления, а другие открыли огонь по окнам костела.
В сложившейся обстановке сержант К. А. Новиков, командир отделения 2 ср младший сержант С. Ф. Комичев, рядовой Д. Ф. Кожанов решили сохранить знамя батальона. Знамя было спрятано в вытяжной трубе напротив штаба, на втором этаже казармы. Вынули три кирпича, положили в трубу знамя, а затем кирпичи поставили на место. Поиски знамени в 1958 году окончились безрезультатно. А результата и быть не могло, поскольку еще 2 июля 1941 года знамя батальона обнаружили в развалинах казармы немецкие парни из 14-й роты 133 пп Руспекхофер и Шмюде и впоследствии нагло позировали на его фоне перед фотообъективами.
Руководство обороной 333 сп, для более организованных и слаженных действий, направило в батальон командира взвода пто 1 сб 44 сп лейтенанта А. Л. Петлицкого. Немцы вклинились в западную часть Цитадели. Большая группа немцев из 3 пб 135 пп, которой удалось ускользнуть от штыкового удара бойцов 84 сп, через выломанную дверь проникла в столовую батальона.
Сразу же перед заходом в каждый каземат на первом этаже казармы полетели немецкие гранаты. Те, кто успел, откатились на второй этаж, где забаррикадировали лестницу. Кто-то стал метать вниз гранаты. Внизу поднялся шум, стрельба, русский мат смешался с немецкими проклятиями. Раздался истошный крик: «Немцы в казарме!» Ошалевшие бойцы ринулись вниз по лестнице. Они камнем свалились на поднимавшихся немцев. И русские и немцы смешались и клубком покатились вниз по крутым ступеням.
Винтовка рядового А. П. Чубарова стволом зацепилась за металлическую решетку перил, треснула, и в его руках остался приклад.
Этим прикладом он колотил кого-то, кажется немца, по голове. Орущий клубок человеческих тел скатился вниз, и началась дикая свалка. И немцы не выдержали, бежали. А кто не смог бежать, доходил на грязном окровавленном полу. Столовая была очищена. Только одному гансу удалось спрятаться под лестницей и, использовав момент, сзади напасть на стрелка 2 ср рядового Н. Р. Кулагина. Он, наверное, убил бы его, если бы на помощь не подоспели друзья.
Необходимо было развивать успех и постараться выбить немцев из Тереспольских ворот с фланга. Но те сами активизировали действия. Они подожгли здание и стали выкуривать защитников дымом. Новый взрыв – и загорелись деревянные перила лестницы, разбитая мебель, вещевое имущество. Густой дым поплыл по коридорам и комнатам второго этажа. Пришлось надевать противогазы и тушить пожар.
Вечером 22 июня бойцы батальона прекратили огонь, чтобы перегруппироваться и подготовиться к новому бою. От ранений, от жажды, от жары, от бессонницы и утомления бойцы едва держались на ногах. Поддерживали свой дух махоркой.
Держаться в крепости становилось все труднее. Не хватало боеприпасов, воинов мучила жажда. Продолжалась перестрелка с немцами, засевшими в костеле, в её ходе погиб ручной пулеметчик 1 ср рядовой В. Ф. Симаков.
По воспоминаниям зубного врача вольнонаемной служащей 333 сп Н. М. Чувиковой (Контровской), на второй день обороны в подвал казармы 333 сп пробрался боец в форме войск НКВД. Это был смуглый высокий плечистый мужчина, он был обожжен и ранен, все его руки были в крови. Начальник 9-й погранзаставы лейтенант А. М. Кижеватов решил, что бойцу нужна медицинская помощь, но тот отказался от перевязки, сообщив, что группу его товарищей у Тереспольских ворот немцы забросали гранатами. Боец просил одного – оружия и боеприпасов. Получив их, он уполз в свою казарму.
После полудня (24.06) при очистке Центрального острова русские силою до роты пытались прорваться на восток по мосту через Мухавец.
Прорыв при свете дня, не дождавшись ночи, можно объяснить только выходом немцев через центр Цитадели к расположению 455 сп и падением участка обороны у Холмских ворот. Ждать больше было нечего. Под контролем обороняющихся оставались только казармы 33 ип к востоку от Трехарочных ворот и участок казарм 455 сп от ворот до северной полубашни. В этой ситуации подготовка совещания командиров во второй половине дня 24 июня теряет смысл.
Теперь сравним приведенные выше доводы с воспоминаниями Виноградова:
24 июня через рядового Васильковского удалось нам связаться с полковым комиссаром Фоминым, который руководил в то время обороной левого фланга, то есть в казарме 33-го инженерного полка. Во второй половине дня состоялось совещание командного состава, на котором присутствовал и я. Собрались в небольшой комнате с оконными проемами в сторону Мухавца. Мы все познакомились. Фомин потребовал, чтобы предъявили документы. После короткого знакомства с нами и уточнения обстановки на участках комиссар Фомин доложил о том, что сложившиеся обстоятельства требуют немедленного, еще более организованного и оперативного руководства обороной, и поставил перед нами задачу: выяснить наличие боеприпасов и продовольствия, состояние раненых, кроме того, связаться с соседями по обороне, предложить им проделать то же самое и к 18.00 24 июня прибыть к Фомину с докладом. Однако собраться у него почти в том же составе нам удалось только около 20.00. Помехой был продолжительный артиллерийский обстрел, бомбежка с воздуха и вылазки пехоты противника.
Если учесть обычное для воспоминаний смещение дат, то можно предположить следующее:
Во второй половине дня 23 июня проходит первая встреча командиров. Присутствуют Фомин, Зубачев, Виноградов. Собравшимся командирам ставится задача по выяснению обстановки. Фомин пишет проект Приказа № 1. Неясно только с «55 сп» – ведь Фомин проверил документы Виноградова и, надо думать, читал внимательно. Или документы Виноградова проверял кто-нибудь другой, скажем, Зубачев? Можно объяснить и проблему со сбором в 18.00 24 июня.
Из боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлипера:
До 14.00 (23.06) на командном пункте дивизии появились сначала маленькая, затем большая агитрадиомашины. После составления текстов они направлялись в зависимости от направления ветра в 135-й пп (Северный остров), где должны были после сильного сосредоточения огня в 17.00–17.15 призывать русских сдаваться в плен, устанавливая для этого срок 1–1,5 часа. В результате в то время, когда огонь стих, с 18.30 около 1900 русских сдалось в плен.
То есть не обстрел, прекратившийся в 17.00, помешал собраться к 18.00, именно в это время в 455 сп начались совсем другие проблемы. И если около 20.00 встреча состоялась снова, то разговор там шел совсем иной, чем на несколько часов раньше. Но все это – вечер 23 июня, а в Тексте стоит дата – 24 июня. Как это объяснить? Ошибка автора? Тут надо делать выбор из вариантов:
а) неточности в документах немцев, датировавших последний прорыв из цитадели 24 июня. Но доклады подавались ежедневно и о прорывах после 24 июня в них не упоминается;
б) совещания проходили вечером 23 июня, а автор Документа перепутал второй и третий день войны. Но до 18.00 23 июня группировка защитников крепости насчитывала более трех тысяч человек, и для прорыва можно и нужно было бы выделить минимум батальон, а не роту в 120 человек;
в) неточности в воспоминаниях Виноградова. Прорыв 26 июня крайне маловероятен – к вечеру 26 июня цитадель была уже взята.
г) автор Документа поставил ту дату, когда планировалось принять Приказ за основу действий
Из боевого донесения командира 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шлипера:
26.06. На центральном острове 81-й сапбат готовился осуществить подрывы. Из дома, кирпичные стены которого толщиною в метр были разрушены, извлекли около 450 пленных, часть которых принадлежала к коммунистической школе командиров.
В Документе слова о немедленном выходе зачеркнуты и заменены на «организованного боевого действия». Означает ли это, что положение еще не было критическим, или автор понимал, что собравшиеся в казарме 33 ип в основной своей массе покидать подвалы не расположены? Как знать. Но получилось именно так. Основная часть оборонявшиеся там огнем прорыв группы Виноградова поддержала, но сами не пошли. Не пошли солдаты или командиры, кто теперь расскажет? Оставшиеся продержались до 26 июня, когда, после подрыва немецкими саперами стен казармы 33 ип, были взяты в плен защитники последнего крупного участка обороны цитадели.
Аналогично были подорваны стены казармы и в расположении 455 сп возле северной полубашни – значит, там тоже остались защитники. Прикрывали ли они прорыв с запада, или вернулись, не сумев прорваться? О выживших на этом участке ничего не известно. После прорыва 24 июня их там должно было оставаться максимум несколько десятков, но они стояли – до последнего, отвергнув возможность плена еще 23 июня. Память им вечная!
Такой видится ситуация 24.06 по обе стороны Трехарочных ворот Брестской крепости, в день, когда был написан Документ.
Состоялось ли вообще (даже дважды – по воспоминаниям Виноградова) совещание командиров? Кто на нем присутствовал? Документальных свидетельств того периода нет. Возможно, это – только красивая легенда. Найдена «тетрадь неизвестного командира» с пометками о том, что необходимо предпринять на некоем участке Обороны, список раненых. Обычно их представляют как следствие исполнения Приказа, но ведь они могли быть составлены абсолютно независимо. Было ли создание группы прорыва результатом совещания или совещание лишь констатировало ее создание? С уверенностью можно говорить лишь об установлении взаимодействия между собравшимися в казармах 455 сп и 33 ип, что и позволило обеспечить огневую поддержку прорыва. Но ничто не подтверждает факта наличия единого действенного командования.
* * *
Написанные через много лет, воспоминания ветеранов пестрят неточностями. Кого-то подводит память, что-то приукрашено, какие-то факты навязаны свыше в угоду официальной версии событий, зачастую более героической, но менее человечной. Так и случилось, что среди мемориальных досок и скульптур Мемориала не нашлось памятного знака для последних защитников северной полубашни кольцевой казармы цитадели. Экскурсоводы могут часами рассказывать о мужестве защитников участков, где сотнями сдавались в плен, но им нечего рассказать о местах, где в плен не сдался никто. Такова реальность. Поэтому всегда остается выбор – возложить цветы к Вечному огню легенды, к незаметному фундаменту северной полубашни или на берег Мухавца западнее Трехарочных ворот. Выбор есть всегда.
Конвой НКВД – Солдаты, как и все
132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД СССР был сформирован на основании Постановления Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР № 1867—494сс от 13 ноября 1939 года, предусматривавшего увеличение численности конвойных войск, и изданного 14 ноября 1939 года НКВД СССР в его исполнение приказа № 001389 «Об организации и переформировании частей конвойных войск». Формировался батальон в период с 14 по 26 ноября 1939 года. Передислоцирован в Брестскую крепость в апреле 1940 года. Штат – 631 человек. 90 % личного состава батальона являлись членами ВКП(б) и ВЛКСМ, что показывало его высокое морально-политическое состояние, соответствующее духу времени. Все военнослужащие были славянских национальностей, это, несомненно, отличало батальон от частей РККА.Юрий Фомин (Россия, Брянск)
Батальон состоял из штаба, взвода связи, трех стрелковых рот, пулеметного взвода, автомобильно-хозяйственного взвода, отделения боепитания, команды служебного собаководства, клуба, санитарной части. Причем 1-я стрелковая рота выполняла задачи по охране общих тюрем № 24, 25, 29 в городах Кобрин, Пружаны, Пинск соответственно, т. е. в Брестской крепости не находилась. 2-я стрелковая рота охраняла общую тюрьму № 23, которая в свою очередь подразделялась на 1-й корпус (г. Брест) и 2-й корпус (Бригидки – помещение бывшего монастыря), находящийся в самой крепости на территории западной части Кобринского укрепления. Состав караула по охране 1-го корпуса – 21 человек, 2-го корпуса – 15 человек. Тюрьмы были переполнены. На 10 июня 1941 года в 1-м корпусе Брестской тюрьмы № 23, при лимите наполнения 2680 мест, содержалось 3807 заключенных, проходящих как по уголовным делам, так и подвергшихся репрессиям. В Бригидках содержались польские военнопленные. 3-я стрелковая рота выполняла задачи по конвоированию эшелонными, плановыми, городскими (в суды и на вокзал), особыми конвоями заключенных и польских военнопленных. Остальные подразделения выполняли задачи по обеспечению жизнедеятельности батальона.
Располагался батальон в кольцевой казарме рядом с Тереспольскими воротами: от пекарни 84 сп (место, где высокая труба над крышей у слияния рек Западный Буг и Мухавец) в сторону Тереспольских ворот на первом этаже находились: дежурная часть батальона, караульное помещение, столовая, финансовая служба, клуб, 3 ср, пулеметный взвод, кухня, овощной склад, помещение для чистки овощей, электростанция; на втором этаже: взвод связи, санчасть, автомобильно-хозяйственный взвод, штаб, 2 ср, оружейная мастерская, сапожная и портняжная мастерские, склад ОВС, электростанция, помещение для временно прибывших военнослужащих из 1 ср. Все двери из помещений имели выход на внешнюю сторону кольцевой казармы, к рекам Западный Буг и Мухавец. Автопарк с грузовыми и спецавтомашинами находился также с внешней стороны кольцевой казармы на берегу у слияния рек Западный Буг и Мухавец. Здесь же будки и вольеры для служебных собак, большая поленница дров для батальонной кухни.
Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 2122—617сс от 29 декабря 1939 года было принято Положение «О спецпоселениях и трудовом использовании осадников, выселенных из западных областей УССР и БССР». Это означало начало депортации. Постепенно депортация охватывала все новые и новые слои населения. Уже 2 марта 1940 года Совет Народных Комиссаров СССР принял Постановление № 289—127сс, которое предусматривало выселение из западных областей УССР и БССР семей тех, кто находился в тюрьмах и лагерях для военнопленных. В мае – июне 1941 года началось выселение нового контингента. Было принято положение «О порядке применения ссылки для некоторой категории преступников». В эту «категорию» мог угодить любой. Именно в такой сложной, противоречивой обстановке и для выполнения именно этих задач был сформирован и передислоцирован в Брестскую крепость 132-й батальон. Именно в таких нелегких условиях несли службу военнослужащие батальона в мирное время. Конвойным войскам было много работы.
В июне 1941 года батальон действовал в «плановом режиме». Исходя из его задач, весь личный состав 3 ср (за редким исключением) убыл в служебные командировки по конвоированию заключенных вглубь страны. В период с 19 по 21 июня 1941 года батальоном было начато конвоирование трех эшелонов из Пинской, Барановичской и Брестской тюрем в Унженский ИТЛ (ст. Сухобезводное Горьковской области). Кроме этого, в 23.50 21 июня от батальона убыл конвой по введенному с 27 декабря 1940 года плановому маршруту № 104 «Брест – Москва – Брест», также осуществлявший конвоирование спецконтингента.
Вечером 21 июня очередные караулы от 2 ср убыли на охрану 1-го корпуса тюрьмы в Бресте и 2-го корпуса тюрьмы (Бригидок).
Бойцы батальона, свободные от нарядов, смотрели кинофильм «Мы из Кронштадта». На вечерней поверке из всего батальона находилось лишь 72 человека. На котловое довольствие было поставлено 94 человека (включая караул по охране Бригидок).
Волею случая, а возможно, согласно закономерности армейской службы, здесь же находился состав особого конвоя из 128 ОБ КВ НКВД, осуществлявший конвоирование по маршруту «Вологда – Львов». В служебную командировку из г. Вологды старший сержант Е. К. Дягилев, рядовые С. А. Даниленко, И. М. Колесов и В. П. Ушканов убыли 16 июня, не представляя, что в свою часть они больше не прибудут (в ходе боев все четверо попали в плен, выжить и вернуться домой посчастливилось лишь Дягилеву и Даниленко).
Дежурный по батальону, заведующий библиотекой младший политрук В. А. Бродяной проверил наличие личного состава. В положенное время раздался сигнал отбоя. Многим, очень многим не довелось увидеть рассвета следующего дня.
* * *
Мощный взрыв потряс здание казармы. Один из первых снарядов взорвался на кухне батальона, на расстоянии 2 казематов от расположения 3 ср. Бойцы вскочили с кроватей. Неужели война? И, словно молния, пронеслись в голове события последних дней: немецкие самолеты, перелетавшие границу, пойманные пограничниками лазутчики, слухи… Снова удар – обвалился потолок, стена помещения дрожала от разрывов снарядов. Казарма батальона представляла собой кромешный ад. Немецкая артиллерия била по заранее разведанным целям. В стене двухметровой толщины появились зияющие проломы. Горело все, что могло гореть, а что не могло – горело тоже, и в реве пламени, грохоте разрывов и скрежете горящего железа метались полуголые люди.Караульный караула, гранатометчик 2 ср рядовой Н. В. Ровный находился в составе отдыхающей смены. Взрывной волной его сбросило под чужую койку, стоящую у двери. Стонали раненые. У коновязи жутко ржали лошади автохозвзвода и выли в вольерах служебные собаки.
Единственный командир в батальоне младший политрук В. А. Бродяной бросился к мосту у Белостокских ворот, к караулу по охране Бригидок. В мирное время на частично разрушенный мост был положен самодельный деревянный настил, для обеспечения прохода очередной смены часовых на посты по охране тюрьмы. Преодолев Мухавец, младший политрук В. А. Бродяной попал под разрывы, был контужен и выбыл из строя. Позднее, придя в сознание, вернуться в казарму батальона уже не смог, путь назад был отрезан немцами, и он сумел незамеченным выбраться из крепости. Уцелевшие бойцы из состава бодрствующей и отдыхающей смен караула согласно боевого расчета также пытались пробраться к тюрьме для усиления постов, но были сметены взрывами.
Перед казармой, под огнем, находился автотранспорт и шофер командирского «Фиата», командир отделения автохозвзвода ефрейтор Б. П. Яковлев попытался спасти автомашину, но было уже поздно. Автомашины горели и после взрывов бензобаков взлетали в воздух. Глаза застилал дым от горящих дров, сложенных в поленницы рядом с казармой. Шоферы автохозвзвода рядовые Н. А. Токарев и А. А. Лонин (шофер дежурной машины) укрылись вначале под лестницей, защищавшей их от рушившегося перекрытия второго этажа, затем выскочили в дверной проход, чтобы выбежать к своим автомашинам. Но, едва появившись в дверях казармы, рядовой А. А. Лонин был сражен осколками. Старший писарь ПФС автохозвзвода рядовой Н. П. Смирнов пробежал по проходу в штаб, а затем там все заволокло дымом и гарью от разрыва очередного снаряда. Он погиб.
Откопав руками засыпанную после обстрела камнями и щебнем пирамиду с винтовками и револьверами, красноармейцы поспешно вооружались.
Сбитый обломками с ног, дневальный по 2 ср, стрелок 2 ср рядовой А. П. Чубаров вскрыл ящик с патронами, который находился под его охраной. К нему потянулись уцелевшие бойцы. Каждому в протянутую ладонь он совал горсть патронов, и вскоре ящик опустел.
Артобстрел продолжался, но в его ритме наступило какое-то замедление: немцы начали переносить огневой вал. Снаряды еще продолжали падать, но уже не бессистемно, а по запланированным квадратам.
Еще не понимая, в чем дело, люди стали приходить в себя. Вооружившись, все бросились к бойницам и окнам с внешней стороны казармы и сразу же увидели немцев на штурмовых моторных лодках, движущихся по реке Буг. Сводная десантная группа лейтенанта Кремерса, из состава 1 пб 130 пп и 2 ср 81 сб на 9 штурмовых лодках, имела цель пробиться во время артобстрела вверх по течению к 4 мостам через Мухавец и захватить их неповрежденными. Ручной пулеметчик 3 ср рядовой А. М. Новожилов прикладом выбил раму, установил свой пулемет и открыл огонь по вражескому десанту. Рядом вели огонь его товарищи. Но толща стен суживала сектора обстрела из окон и создавала непростреливаемые пространства – мертвые зоны. Поэтому немцы быстро скрылись из прямой видимости.
Один из снарядов влетел в окно первого этажа, в расположение 3 ср, раздался взрыв, упал срезанный осколками гранатометчик 3 ср рядовой Н. С. Егоров. Наступило кратковременное затишье. Коновод автохозвзвода рядовой П. И. Барабанщиков выглянул в щель бойницы. В тот же миг он рухнул – попал под огонь снайпера, засевшего на Тереспольском укреплении, пуля угодила ему в голову. Обильная зелень на Тереспольском укреплении помогала маскировке немецких солдат. С расстояния 100 метров они вели прицельный огонь по темным проемам окон и амбразур, рельефно выделявшимся на красном фоне кольцевой казармы. То и дело посвистывали и щелкали их пули. Во дворе Цитадели, в районе погранзаставы раздалась пулеметная очередь.
Старший портной мастер автохозвзвода рядовой Д. Ф. Кожанов едва выглянул во двор Цитадели, как ему в грудь ударилась немецкая граната с длинной деревянной ручкой и, отлетев в сторону, взорвалась. Улицей бежали солдаты 3 пб 135 пп. На казарму внимания не обращали, рвались к своим целям: Холмским и Трехарочным воротам. По Цитадели начала разгораться стрельба.
Комсостав батальона находился в служебных командировках, а оставшиеся командиры проживали в Бресте и прорваться в крепость, в расположение батальона не смогли из-за сильного заградогня противника. Оправившись от шока и поняв, что он самый старший по званию, помощник командира взвода связи замполитрука Ш. М. Шнейдерман совместно с химинструктором отделения боепитания сержантом К. А. Новиковым стал организовывать оборону.
К этому времени, выломав запасную дверь столовой, имевшую выход во двор Цитадели, часть бойцов уже прорвалась к выходу из крепости: ефрейтор Б. П. Яковлев, снайпер 2 ср ефрейтор Н. И. Протопопов, ручные пулеметчики 1 ср ефрейтор Н. И. Фролов, рядовой А. Г. Мурашкин и другие. Часть оказалась на других участках обороны. Фельдшер санчасти военфельдшер В. Ф. Киричук (Севрук) проживала на квартире в городе Бресте. С первыми взрывами бросилась в крепость, в батальон. Но смогла добраться лишь до домов начсостава на Кобринском укреплении, артогонь врага отрезал путь. В ходе боя оказалась в районе Восточных ворот, где взяла на себя обязанности по уходу за ранеными. Там же была захвачена в плен. Повар автохозвзвода рядовой Ф. В. Рябов сражался у Трехарочных ворот под руководством заместителя командира 3-й минометной роты по политчасти 3 сб 455 сп политрука П. П. Кошкарова и покрыл себя неувядаемой славой (навечно зачислен в списки 2-й роты 346-го конвойного полка, ныне 6-й отдельный специальный милицейский батальон ВВ МВД РБ).
В безвыходнейшем положении, «жертвой пешки», оказался караул по охране Бригидок. Огневой вал как бы невзначай обошел тюрьму стороной. А вот следующие за ним солдаты 1 пб 135 пп, наоборот, были нацелены на захват тюрьмы. Здесь под охраной караула находились польские военнопленные, заключенные под стражу с осени 1939 года. И часовые караула вступили в свой последний бой. В том, что он будет последний, никто и не сомневался, но часовой не имеет права без приказа покинуть свой пост. А приказа отдавать было уже некогда, да и некому. Стрелки 2 ср рядовые А. М. Докучаев, П. Ф. Филиппов, И. Г. Авдеев стали отстреливаться от наседающих немцев. Но эта схватка была коротка, как весенняя гроза. В считанные минуты они был смяты и уничтожены. Дважды раненный рядовой П. Ф. Филиппов оказался в плену. После того как пленные были переправлены через Буг, его, истекающего кровью, пристрелил двумя выстрелами в голову немецкий конвоир. По свидетельству одного из оставшихся в живых заключенных, караул дрался до последнего патрона.
По воспоминаниям командира расчета батареи ПТО 333 сп сержанта М. А. Караваева, польских военнопленных немцы отконвоировали уже к себе в плен 23 июня. Раньше этого не позволяла сделать сложившаяся обстановка, да и на месте надо было осуществить предварительное разбирательство «кто есть кто».
Тем временем замполитрука Ш. М. Шнейдерман и сержант К. А. Новиков сумели организовать стойкую оборону. Взломали запоры склада боепитания и оттуда добыли оружие, патроны, гранаты. Бойцы сражались с удесятеренной энергией. Они стреляли из окон и бойниц по Тереспольскому укреплению, то и дело меняя огневые позиции. Немецкие пули с визгом рикошетили от стенок бойниц, осыпая лица красноармейцев разлетавшимися во все стороны острыми кусочками кирпича.
C соседним 333 сп была установлена телефонная связь. Медицинскую помощь раненым оказывали санитар санчасти рядовой А. Т. Крупин и пулеметчик пулеметного взвода рядовой В. И. Брызгунов.
Внезапно начался пулеметный и автоматный обстрел окон казармы, выходивших во внутреннюю часть Цитадели. Кто может стрелять своим в спину? Может быть, наши решили, что казарма захвачена немцами? Но скоро все поняли, что немцам удалось просочиться в крепость, захватить здание костела, и оттуда, с тыла, они вели обстрел. Пришлось и бойцам батальона разделиться на две части – одни продолжали обстрел Тереспольского укрепления, а другие открыли огонь по окнам костела.
В сложившейся обстановке сержант К. А. Новиков, командир отделения 2 ср младший сержант С. Ф. Комичев, рядовой Д. Ф. Кожанов решили сохранить знамя батальона. Знамя было спрятано в вытяжной трубе напротив штаба, на втором этаже казармы. Вынули три кирпича, положили в трубу знамя, а затем кирпичи поставили на место. Поиски знамени в 1958 году окончились безрезультатно. А результата и быть не могло, поскольку еще 2 июля 1941 года знамя батальона обнаружили в развалинах казармы немецкие парни из 14-й роты 133 пп Руспекхофер и Шмюде и впоследствии нагло позировали на его фоне перед фотообъективами.
Руководство обороной 333 сп, для более организованных и слаженных действий, направило в батальон командира взвода пто 1 сб 44 сп лейтенанта А. Л. Петлицкого. Немцы вклинились в западную часть Цитадели. Большая группа немцев из 3 пб 135 пп, которой удалось ускользнуть от штыкового удара бойцов 84 сп, через выломанную дверь проникла в столовую батальона.
Сразу же перед заходом в каждый каземат на первом этаже казармы полетели немецкие гранаты. Те, кто успел, откатились на второй этаж, где забаррикадировали лестницу. Кто-то стал метать вниз гранаты. Внизу поднялся шум, стрельба, русский мат смешался с немецкими проклятиями. Раздался истошный крик: «Немцы в казарме!» Ошалевшие бойцы ринулись вниз по лестнице. Они камнем свалились на поднимавшихся немцев. И русские и немцы смешались и клубком покатились вниз по крутым ступеням.
Винтовка рядового А. П. Чубарова стволом зацепилась за металлическую решетку перил, треснула, и в его руках остался приклад.
Этим прикладом он колотил кого-то, кажется немца, по голове. Орущий клубок человеческих тел скатился вниз, и началась дикая свалка. И немцы не выдержали, бежали. А кто не смог бежать, доходил на грязном окровавленном полу. Столовая была очищена. Только одному гансу удалось спрятаться под лестницей и, использовав момент, сзади напасть на стрелка 2 ср рядового Н. Р. Кулагина. Он, наверное, убил бы его, если бы на помощь не подоспели друзья.
Необходимо было развивать успех и постараться выбить немцев из Тереспольских ворот с фланга. Но те сами активизировали действия. Они подожгли здание и стали выкуривать защитников дымом. Новый взрыв – и загорелись деревянные перила лестницы, разбитая мебель, вещевое имущество. Густой дым поплыл по коридорам и комнатам второго этажа. Пришлось надевать противогазы и тушить пожар.
Вечером 22 июня бойцы батальона прекратили огонь, чтобы перегруппироваться и подготовиться к новому бою. От ранений, от жажды, от жары, от бессонницы и утомления бойцы едва держались на ногах. Поддерживали свой дух махоркой.
* * *
Утро следующего дня. 5.00. Вновь грохот стоит над Цитаделью. Начался артобстрел. Опять все вжались в стены, пол. После обстрела в расположении 132-го батальона появился какой-то человек в форме советского старшего лейтенанта. Посоветовавшись с сержантом К. А. Новиковым и начальником транспортной мастерской автохозвзвода сержантом М. К. Кондаковым, замполитрука Ш. М. Шнейдерман попросил неизвестного предъявить документы. Тот отказался, выхватил пистолет и выстрелил, ранив одного из бойцов. «Старшего лейтенанта» схватили и при обыске нашли у него личный жетон военнослужащего германской армии. Его тут же расстреляли.Держаться в крепости становилось все труднее. Не хватало боеприпасов, воинов мучила жажда. Продолжалась перестрелка с немцами, засевшими в костеле, в её ходе погиб ручной пулеметчик 1 ср рядовой В. Ф. Симаков.
По воспоминаниям зубного врача вольнонаемной служащей 333 сп Н. М. Чувиковой (Контровской), на второй день обороны в подвал казармы 333 сп пробрался боец в форме войск НКВД. Это был смуглый высокий плечистый мужчина, он был обожжен и ранен, все его руки были в крови. Начальник 9-й погранзаставы лейтенант А. М. Кижеватов решил, что бойцу нужна медицинская помощь, но тот отказался от перевязки, сообщив, что группу его товарищей у Тереспольских ворот немцы забросали гранатами. Боец просил одного – оружия и боеприпасов. Получив их, он уполз в свою казарму.