Страница:
— Встань и иди с нами!
Поднявшись на ноги, я увидал одного из них приникшим к земле, обратившимся ко мне и спрашивающим:
— Желаешь ли ты подкрепиться?
— Как ты соизволишь, отец, — сказал я.
Вслед за тем он показал мне корень одного от пустынных растений и сказал:
— Вкуси от сего корня и силою Господнею продолжай путешествие!
Я немного поел, и немедленно почувствовал подкрепление своим силам и возрадовался душою. Я почувствовал себя настолько бодрым, что мне показалось, будто я вовсе не уставал. Затем они показали мне тропинку, по которой я должен был идти к святому Марку, и отошли от меня.
Продолжая путь, я подходил к высокой горе, которая, казалось, достигала до неба. На ней совершенно ничего не было, кроме пыли и камней. Когда я подошел к горе, то на краю ее я увидал море. Поднимаясь на гору, я шел в течение семи дней.
Когда наступила седьмая ночь, я увидел сходящего с неба к святому Марку ангела Божия, говорившего ему:
— Блажен ты, авва Марк, и хорошо будет тебе! Вот мы привели к тебе отца Серапиона, которого хотела видеть душа твоя, так как ты не пожелал кроме него видеть никого другого из людей!
Когда окончилось видение мое, я пошел безбоязненно и шел до тех пор, пока не достиг пещеры, в которой проживал святой Марк. Когда я приблизился к дверям пещеры, услыхал святого, поющего псалмы Давида и произносящего: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний»(Пс.89:5), и дальше из того же псалма. Затем от преизбытка охватившей его духовной радости святой стал такими словами говорить сам с собою:
— Блаженна душа твоя, Марк, что при помощи Божией ты не загрязнил себя нечистотами мира сего, что ум твой не пленился скверными помыслами! Блаженно тело твое, так как оно не погрязло в похотях и страстях греховных! Блаженны очи твои, которых диавол не мог соблазнить созерцанием чужой красоты! Блаженны уши твои, потому что они не услыхали голоса женского в этом суетном мире! Блаженны ноздри твои, потому что они не обоняли смрада греховного! Блаженны руки твои, потому что они не прикасались ни к каким, принадлежащим людям, вещам. Блаженны ноги твои – не вступавшие на дорогу, ведушую к смерти, и не устремлявшиеся ко греху! Твоя душа преисполнилась духовной жизни и ангельской радости!
И снова затем он стал говорить, обращаясь к душе своей: «Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя — святое имя Его. Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех благодеяний Его»(Пс.102:1–2). Зачем скорбишь ты, душа моя? Не бойся! Ты не будешь задержана в темницах ада, бесы ни в каком случае не смогут оклеветать тебя. По благодати Божией в тебе нет какого-либо особенного греховного порока: «Ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его и избавляет их»(Пс.33:8). Господь, Блажен раб, исполнивший волю своего господина».
Изрекши сие и многое другое из Божественного Писания для утешения своей души и для утверждения несомненной надежды своей на Бога, преподобный Марк вышел к дверям пещеры своей и, заплакав от умиления, воззвал ко мне, говоря:
— О, как велик подвиг моего духовного сына Серапиона, который предпринял труд увидать мое обиталище!
Затем, благословив, он обнял меня своими руками и, целуя, сказал мне:
— Девяносто пять лет я пребывал в сей пустыни и не видал человека. Ныне же я вижу лицо твое, которое желал видеть в течение многих лет. Ты не поленился предпринять такой труд, дабы придти ко мне. Посему Господь мой, Иисус Христос, вознаградит тебя в день, когда будет судить тайные помышления людей.
Сказав это, преподобный Марк повелел мне сесть.
Я стал расспрашивать преподобного о достохвальной его жизни. И он рассказал мне следующее:
— Я, как сказал, имею пребывание в сей пещере в течение девяноста пяти лет. В течение сего времени я не видал не только человека, но даже и зверя или птицы, не вкушал хлеба, испеченного руками людей, не одевался одеждою. В течение тридцати лет испытывал я ужасную нужду и скорбь от голода, жажды, наготы, а более всего от диавольских искушений. Мучимый голодом, я вкушал тогда земную пыль, и, томимый жаждою, я пил воду морскую. Бесы тысячекратно клялись между собою потопить меня в море и, схватив меня, с побоями влекли меня в низменные места сей горы. Но я снова восходил на вершину горы. Они же снова увлекали меня отсюда до тех пор, пока кожа не сошла с тела моего. Волоча меня и побивая, они неистово кричали:
— Уйди с нашей земли! От начала мира никто из людей не приходил сюда — ты же как осмелился придти сюда?
После тридцатилетнего такового страдания, после таковой алчбы, жажды, наготы, возмущений со стороны бесов на мне излилась благодать Божия и Его милосердие. По Его же помышлению переменилась моя естественная плоть; на теле моем выросли волосы; в нужное время ко мне приносится пища и посещают меня ангелы Господни. Я видел как бы подобие Царства Небесного и обителей блаженства, обещанного душам святых, уготованного для людей творящих добро. Я видел подобие божественного рая и древа познания, от которого вкусили наши праотцы. Видел я и появление в раю Илии [ 6] и Еноха [ 7] и нет ничего такого, чтобы не показал мне Господь из того, что я просил у Него.
— Я спросил его, — рассказывает Серапион, — сообщи мне, отче, о том, каким образом и почему ты пришел сюда?
И святой такими словами начал свое повествование:
— Родился я в Афинах [ 8], где и изучал философские науки. По смерти же моих родителей, я сказал сам себе: «Как родители мои умерли, точно так и я умру. Итак, лучше я добровольно отрекусь от мира сего раньше, чем случится мне быть восхищенным от него». И немедленно, сняв с себя одежды, я встал на доску и отправился на ней плавать по морю. Носимый волнами, по Божественному промышлению, пристал я к горе сей.
Когда мы, таким образом, вели беседу между собою, — продолжает Серапион, — то наступил день и я увидал преподобного Марка, обросшего волосами, наподобие зверя, и ужаснулся, так как его нельзя было признать за человека ни по чему, кроме как по голосу и исходящим из уст его словам. Заметив мое смущение, святой Марк сказал мне:
— Не пугайся при взгляде на тело мое, потому что взятая от тленной земли плоть тленна.
Потом он спросил меня:
— По прежнему ли обычаю стоит мир в законе Христовом?
— Ныне, — отвечал я ему, — по благодати Христовой, даже лучше прежних времен.
— Продолжаются ли, — снова спросил он, — доныне идолослужение и гонения на христиан?
— Помощью святых молитв твоих, — отвечал я, — гонение прекратилось и идолослужения нет.
Услышав это старец возрадовался великой радостью. Потом он снова спросил меня:
— Есть ли ныне среди мира некоторые святые творящие чудеса, как сказал Господь в Евангелии Своем: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас»(Мф.17:20).
В то время как святой произносил эти слова, гора сдвинулась со своего места приблизительно на пять тысяч локтей [ 9] и приблизилась к морю. Святой Марк, приподнявшись и заметивши, что гора двигается, сказал, обратясь к ней:
— Я тебе не приказывал сдвинуться с места, но я беседовал с братом; посему ты встань на место свое!
Когда только он сказал это, гора действительно стала на своем месте. Увидав сие, я упал ниц от страха. Святой между тем, взяв меня за руку и поставив на ноги, сказал мне:
— Разве ты не видывал таких чудес в течение дней жизни твоей?
— Нет, отче, — отвечал я.
Тогда святой, вздохнувши, горько заплакал и сказал:
— Горе земле, потому что христиане на ней таковыми только по имени нарицаются, а на деле не таковы!
И снова произнес он:
— Благословен Бог, приведший меня на сие святое место, дабы я не умер в моем отечестве и не был погребен в земле, оскверненной многими грехами!
Весь тот день провели мы, — повествует Серапион, — в пении псалмов и духовной беседе, а с наступлением вечера преподобный сказал мне:
— Брат Серапион! Не время ли нам после молитвы с благодарностью вкусить от трапезы?
На эти слова я не ответил ему ничего. После сего он, подняв руки к небу, стал произносить следующий псалом: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться»(Пс.22:1).
Окончив пение сего псалма, он, обратившись к пещере, сказал
— Брат, предложи трапезу.
Потом он снова сказал мне:
— Пойдем вкусим трапезы, которую Бог послал нам.
Я изумлялся сам в себе, — недоумевая, кому это приказывал святой Марк приготовить трапезу, потому что в течение целого дня я никого из людей не видал у него в пещере.
Когда мы вошли в пещеру, я увидал два стоящих стола, на которых были положены два мягких и белых хлеба, сияющих наподобие снега. Были там также прекрасные для глаза овощи, две печеные рыбы, очищенные плоды маслины, финики, соль и полная кружка воды, более сладкой нежели мед. Когда мы сели, святой Марк сказал мне:
— Чадо Серапион, благослови!
— Извини меня, отче, — отвечал я.
Тогда святой произнес:
— Господи благослови!
И я заметил около трапезы простертую с неба руку, осенившую крестом предложенное. По окончании трапезы Марк сказал:
— Брат, возьми сие отсюда!
И тотчас трапеза была снята невидимою рукою. Я удивлялся всему происшедшему: и невидимому слуге (ибо находившемуся во плоти ангелу, преподобному Марку, по повелению Божию, служил бесплотный ангел Господень), и тому, что во всю мою жизнь я никогда не вкушал столь вкусной пищи и никогда не пил столь сладкой воды, какая была на той трапезе. На мое недоумение святой сказал мне:
— Брат Серапион! Видел ли ты, сколько благодеяний посылает Бог рабам Своим! Во все дни мне посылалось от Бога по одному хлебу и по одной рыбе, а ныне ради тебя Он удвоил трапезу — послал нам два хлеба и две рыбы. Таковой-то трапезой питает меня Господь Бог в течении всего времени за первые мои злострадания. Как я сказал тебе в начале беседы, тридцать лет пребывая на сем месте, я не нашел ни одного растительного корня, которым бы мог питаться. Испытывая же голод и жажду, в силу крайней необходимости, я вкушал пыль и пил горькую морскую воду и ходил нагим и босым. От мороза и страшного зноя отпали пальцы на ногах моих; солнце сжигало мою плоть и я лежал ниц на земле как мертвец. Между тем бесы воздвигали против меня, как против оставленного Богом, борьбу свою. Но я, с помощью Божиею, все сие претерпевал из-за любви к Господу. По окончании же тридцатилетних моих страданий, по повелению Божию, стали расти на мне волосы до тех пор, пока покрыли меня совершенно, как одежда. И вот, с тех пор и до настоящего времени бесы не могут приближаться ко мне; голод и жажда не овладевают мною; ни зной, ни мороз не беспокоят меня. При всем том я никогда ничем не болел. Но ныне оканчивается предел моей жизни и тебя Бог послал сюда для того, чтобы ты похоронил святыми твоими руками мое смиренное тело.
Затем, по прошествии некоторого промежутка времени, святой снова сказал мне:
— Брат Серапион! Побудь настоящую ночь по случаю моей близкой кончины в бодрствовании.
После сего мы оба стали на молитву, воспевая псалмы Давидовы. В тоже время святой сказал мне:
— Брат Серапион! После отшествия моего тело мое положи в сей пещере, завали двери пещеры камнем и удались из пещеры этой.
Я поклонился тогда преподобному и со слезами стал просить у него прощения и говорил ему:
— Умоли, отче, Бога, дабы Он взял и меня с тобою, дабы и мне отправиться туда, куда ты идешь.
Отвечая на эти слова мои, святой сказал мне:
— Не плачь в день моего веселья, но еще более веселись. Тебе необходимо возвратиться в свое место. Приведший же тебя сюда Господь за твой труд и богоугождение да дарует тебе спасение. Причем узнай, что возвращение твое отсюда совершится не по той дороге, по которой ты сюда пришел, но ты дойдешь до своего места другим необычным путем.
Немного помолчав, преподобный Марк затем сказал:
— Брат Серапион! Важен для меня настоящий день: важнее всех дней жизни моей. Сегодня освобождается душа моя от плотских страданий и идет успокоиться в обителях небесных. Сегодня почиет от многих трудов и болезней тело мое; сегодня примет меня Бог к Себе.
В то время как святой произносил эти слова, пещера его наполнилась светом, который был светлее света солнца, и гора та наполнилась благоуханием ароматов.
Взяв при сем меня за руку, — продолжает Серапион, — преподобный Марк начал говорить мне так:
«Пусть пещера, в которой пребывал я телом моим, трудясь для Бога во время жизни моей, пребудет до всеобщего воскресения и здесь будет находиться умершее тело мое, которое явилось обиталищем болезней, трудов и лишений. Ты же, Господи освободи душу мою от тела! Ради Тебя я переносил голод, жажду, наготу, мороз и зной и всяческие иные бедствия. Владыко! Ты Сам одень меня одеждою славы в страшный день Твоего пришествия! Усните, наконец, глаза мои, не вздремнувшие никогда во время ночных молитв моих! Успокойтесь ноги мои, потрудившиеся во время всенощных стояний! Я удаляюсь от жизни временной, и всем, остающимся на земле, желаю спастись. Спаситесь постники, ради Господа скитающиеся в горах и пещерах! Спаситесь подвижники, переносящие всякие лишения ради достижения Царства Небесного! Спаситесь узники Христовы, заточенные, изгнанные за правду, не имущие ни в чем утешения, кроме Единого Бога! Спаситесь монастыри, день и ночь трудящиеся для Бога! Спаситесь святые церкви, — служащие очищением для грешников! Спаситесь священники Господни, посредники между людьми и Богом! Спаситесь чада Царствия Христова, усыновленные Христу чрез святое крещение! Спаситесь христолюбцы, принимающие странников как Самого Христа! Спаситесь, достойные помилования, милостивые! Спаситесь богатые, богатеющие для Господа, и проводящие жизнь в делах богоугодных! Спаситесь, сделавшиеся нищими для Господа! Спаситесь благоверные цари и князья, совершающие суд по правде и милости! Спаситесь смиренно мудрствующие постники и трудолюбивые подвижники! Спаситесь все любящие ради Христа друг друга! Да будет спасена вся земля и все в мире и любви Христовой живущие на ней!»
Затем, — рассказывает Серапион, — после произнесения сего, преподобный Марк, обратившись ко мне, поцеловал меня, говоря: «Спасись и ты, брат Серапион! Заклинаю тебя Господом нашим Иисусом Христом Сыном Божиим, дабы ты ничего не брал от моего смиренного тела, даже ни одного волоса. Пускай не касается его и никакое одеяние, но пускай при погребении будут с моим телом лишь волоса, которыми облек меня Бог. Равно также ты не оставайся здесь».
В то время как святой произносил сии слова, а я рыдал, послышался голос с неба, говоривший: «Принесите Мне из пустыни избранный сосуд Мой; принесите Мне исполнителя правды, совершеннейшего христианина и верного раба! Гряди, Марк! Гряди! Усни во свете радости и жизни духовной!»
Затем святой Марк сказал мне:
— Брат, преклоним колена! — И мы преклонили колена.
После того я услышал ангельский голос, говоривший к преподобному:
— Простри руки твои!
Услышав сей голос, — говорит Серапион, — я немедленно встал и, взглянувши, увидал душу святого уже освободившеюся от оков плоти, — она была покрыта ангельскими руками бело-светлою одеждою и возносилась ими на небеса [ 10]. Я созерцал воздушный путь к небу и отверзшиеся небеса. Причем я видел стоящие на этом пути полчища бесов и слышал обращенный к бесам ангельский голос:
— Сыны тьмы, бегите и скройтесь от лица света правды!
Святая душа Марка была задержана на воздухе около одного часа. Затем послышался с неба голос, говоривший ангелам:
— Возьмите и принесите сюда того, кто посрамил бесов.
Когда душа преподобного прошла без всякого для себя вреда чрез бесовские полчища и приближалась уже к отверстому небу, я увидел как бы подобие простертой с неба правой руки, принимавшей непорочную душу. Затем это видение сокрылось от глаз моих, — рассказывает Серапион, — и более я ничего не видел.
Было около шести часов ночи; приготовив к погребению честное тело святого, я пробыл на молитве в течение всей ночи. С наступлением же дня я воспел со слезами радости обычные песнопения над телом, облобызал его и положил его в пещере, причем закрыл камнем двери пещеры. Затем, после продолжительной молитвы, я сошел с горы, хваля Бога и призывая святого руководить мною на моем обратном пути из этой непроходимой и страшной пустыни. Когда затем, после заката солнца, я сел отдохнуть, внезапно предо мною появились те два отшельника, которые являлись ко мне раньше, и сказали мне:
— Ты, брат Серапион, похоронил тело блаженного подвижника, которого поистине недостоин весь мир. Итак, вставши, продолжай путешествие твое ночью, ибо днем тяжело, по случаю страшного зноя, совершать путешествие.
Тогда я, вставши, пошел за явившимся мне и шел за ними до раннего утра. Когда же стал приближаться день, они сказали мне:
— Иди с миром, брат Серапион, в свое место и возблагодари Господа Бога.
Когда же я отошел от них на небольшое расстояние, то заметил, что уже подхожу к дверям церкви, находящейся в монастыре великого старца Иоанна. Будучи весьма удивлен этим, я громко прославил Бога и припомнил сказанные мне преподобным Марком слова о том, что возвращение мое от него будет не по той дороге, по которой я пришел к нему. И я уверовал, что по молитвам святого я был перенесен невидимо. Я возблагодарил преблагого Бога нашего, Который устроил все во благо мне, недостойному, по молитвам и просьбам верного раба Своего, преподобного отца нашего Марка.
Услышав мой голос, ко мне поспешно вышел из монастыря авва Иоанн и, приветствовав меня, сказал:
— К нам благополучно по милости Божией возвратился авва Серапион.
Затем мы пошли в церковь, и я рассказал старцу и ученикам его обо всем случившемся со мною, и все мы прославили Бога. Старец сказал после сего мне:
— Поистине, брат, вот он, святой Марк, был совершеннейшим христианином; мы же только по имени называем себя христианами, а на деле далеко отстоим от истинного христианства. Человеколюбивый же и милостивый Бог наш, приняв в вечные обители Своего Небесного Царства святого угодника Марка, — да сохранит нас и всю святую Свою соборную и апостольскую Церковь от всех козней диавольских, и да будет Он всегда с нами, смиренными Его рабами, и наставит нас на исполнение святой Его воли Божественной, дабы нам идти по следам святых Его великих угодников, преподобных отцов наших, — чтобы и нам в страшный день суда с отцем нашим Марком получить милость по молитвам Пречистой Владычицы нашей Богородицы и всех святых, угодивших Господу нашему, Иисусу Христу, Которому подобает слава, честь и поклонение со Отцем и с пресвятым, благим и животворящим Духом ныне и в бесконечные веки. Аминь.
Память преподобного Пуплия
Память преподобного отца нашего Платона исповедника
Поднявшись на ноги, я увидал одного из них приникшим к земле, обратившимся ко мне и спрашивающим:
— Желаешь ли ты подкрепиться?
— Как ты соизволишь, отец, — сказал я.
Вслед за тем он показал мне корень одного от пустынных растений и сказал:
— Вкуси от сего корня и силою Господнею продолжай путешествие!
Я немного поел, и немедленно почувствовал подкрепление своим силам и возрадовался душою. Я почувствовал себя настолько бодрым, что мне показалось, будто я вовсе не уставал. Затем они показали мне тропинку, по которой я должен был идти к святому Марку, и отошли от меня.
Продолжая путь, я подходил к высокой горе, которая, казалось, достигала до неба. На ней совершенно ничего не было, кроме пыли и камней. Когда я подошел к горе, то на краю ее я увидал море. Поднимаясь на гору, я шел в течение семи дней.
Когда наступила седьмая ночь, я увидел сходящего с неба к святому Марку ангела Божия, говорившего ему:
— Блажен ты, авва Марк, и хорошо будет тебе! Вот мы привели к тебе отца Серапиона, которого хотела видеть душа твоя, так как ты не пожелал кроме него видеть никого другого из людей!
Когда окончилось видение мое, я пошел безбоязненно и шел до тех пор, пока не достиг пещеры, в которой проживал святой Марк. Когда я приблизился к дверям пещеры, услыхал святого, поющего псалмы Давида и произносящего: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний»(Пс.89:5), и дальше из того же псалма. Затем от преизбытка охватившей его духовной радости святой стал такими словами говорить сам с собою:
— Блаженна душа твоя, Марк, что при помощи Божией ты не загрязнил себя нечистотами мира сего, что ум твой не пленился скверными помыслами! Блаженно тело твое, так как оно не погрязло в похотях и страстях греховных! Блаженны очи твои, которых диавол не мог соблазнить созерцанием чужой красоты! Блаженны уши твои, потому что они не услыхали голоса женского в этом суетном мире! Блаженны ноздри твои, потому что они не обоняли смрада греховного! Блаженны руки твои, потому что они не прикасались ни к каким, принадлежащим людям, вещам. Блаженны ноги твои – не вступавшие на дорогу, ведушую к смерти, и не устремлявшиеся ко греху! Твоя душа преисполнилась духовной жизни и ангельской радости!
И снова затем он стал говорить, обращаясь к душе своей: «Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя — святое имя Его. Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех благодеяний Его»(Пс.102:1–2). Зачем скорбишь ты, душа моя? Не бойся! Ты не будешь задержана в темницах ада, бесы ни в каком случае не смогут оклеветать тебя. По благодати Божией в тебе нет какого-либо особенного греховного порока: «Ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его и избавляет их»(Пс.33:8). Господь, Блажен раб, исполнивший волю своего господина».
Изрекши сие и многое другое из Божественного Писания для утешения своей души и для утверждения несомненной надежды своей на Бога, преподобный Марк вышел к дверям пещеры своей и, заплакав от умиления, воззвал ко мне, говоря:
— О, как велик подвиг моего духовного сына Серапиона, который предпринял труд увидать мое обиталище!
Затем, благословив, он обнял меня своими руками и, целуя, сказал мне:
— Девяносто пять лет я пребывал в сей пустыни и не видал человека. Ныне же я вижу лицо твое, которое желал видеть в течение многих лет. Ты не поленился предпринять такой труд, дабы придти ко мне. Посему Господь мой, Иисус Христос, вознаградит тебя в день, когда будет судить тайные помышления людей.
Сказав это, преподобный Марк повелел мне сесть.
Я стал расспрашивать преподобного о достохвальной его жизни. И он рассказал мне следующее:
— Я, как сказал, имею пребывание в сей пещере в течение девяноста пяти лет. В течение сего времени я не видал не только человека, но даже и зверя или птицы, не вкушал хлеба, испеченного руками людей, не одевался одеждою. В течение тридцати лет испытывал я ужасную нужду и скорбь от голода, жажды, наготы, а более всего от диавольских искушений. Мучимый голодом, я вкушал тогда земную пыль, и, томимый жаждою, я пил воду морскую. Бесы тысячекратно клялись между собою потопить меня в море и, схватив меня, с побоями влекли меня в низменные места сей горы. Но я снова восходил на вершину горы. Они же снова увлекали меня отсюда до тех пор, пока кожа не сошла с тела моего. Волоча меня и побивая, они неистово кричали:
— Уйди с нашей земли! От начала мира никто из людей не приходил сюда — ты же как осмелился придти сюда?
После тридцатилетнего такового страдания, после таковой алчбы, жажды, наготы, возмущений со стороны бесов на мне излилась благодать Божия и Его милосердие. По Его же помышлению переменилась моя естественная плоть; на теле моем выросли волосы; в нужное время ко мне приносится пища и посещают меня ангелы Господни. Я видел как бы подобие Царства Небесного и обителей блаженства, обещанного душам святых, уготованного для людей творящих добро. Я видел подобие божественного рая и древа познания, от которого вкусили наши праотцы. Видел я и появление в раю Илии [ 6] и Еноха [ 7] и нет ничего такого, чтобы не показал мне Господь из того, что я просил у Него.
— Я спросил его, — рассказывает Серапион, — сообщи мне, отче, о том, каким образом и почему ты пришел сюда?
И святой такими словами начал свое повествование:
— Родился я в Афинах [ 8], где и изучал философские науки. По смерти же моих родителей, я сказал сам себе: «Как родители мои умерли, точно так и я умру. Итак, лучше я добровольно отрекусь от мира сего раньше, чем случится мне быть восхищенным от него». И немедленно, сняв с себя одежды, я встал на доску и отправился на ней плавать по морю. Носимый волнами, по Божественному промышлению, пристал я к горе сей.
Когда мы, таким образом, вели беседу между собою, — продолжает Серапион, — то наступил день и я увидал преподобного Марка, обросшего волосами, наподобие зверя, и ужаснулся, так как его нельзя было признать за человека ни по чему, кроме как по голосу и исходящим из уст его словам. Заметив мое смущение, святой Марк сказал мне:
— Не пугайся при взгляде на тело мое, потому что взятая от тленной земли плоть тленна.
Потом он спросил меня:
— По прежнему ли обычаю стоит мир в законе Христовом?
— Ныне, — отвечал я ему, — по благодати Христовой, даже лучше прежних времен.
— Продолжаются ли, — снова спросил он, — доныне идолослужение и гонения на христиан?
— Помощью святых молитв твоих, — отвечал я, — гонение прекратилось и идолослужения нет.
Услышав это старец возрадовался великой радостью. Потом он снова спросил меня:
— Есть ли ныне среди мира некоторые святые творящие чудеса, как сказал Господь в Евангелии Своем: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас»(Мф.17:20).
В то время как святой произносил эти слова, гора сдвинулась со своего места приблизительно на пять тысяч локтей [ 9] и приблизилась к морю. Святой Марк, приподнявшись и заметивши, что гора двигается, сказал, обратясь к ней:
— Я тебе не приказывал сдвинуться с места, но я беседовал с братом; посему ты встань на место свое!
Когда только он сказал это, гора действительно стала на своем месте. Увидав сие, я упал ниц от страха. Святой между тем, взяв меня за руку и поставив на ноги, сказал мне:
— Разве ты не видывал таких чудес в течение дней жизни твоей?
— Нет, отче, — отвечал я.
Тогда святой, вздохнувши, горько заплакал и сказал:
— Горе земле, потому что христиане на ней таковыми только по имени нарицаются, а на деле не таковы!
И снова произнес он:
— Благословен Бог, приведший меня на сие святое место, дабы я не умер в моем отечестве и не был погребен в земле, оскверненной многими грехами!
Весь тот день провели мы, — повествует Серапион, — в пении псалмов и духовной беседе, а с наступлением вечера преподобный сказал мне:
— Брат Серапион! Не время ли нам после молитвы с благодарностью вкусить от трапезы?
На эти слова я не ответил ему ничего. После сего он, подняв руки к небу, стал произносить следующий псалом: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться»(Пс.22:1).
Окончив пение сего псалма, он, обратившись к пещере, сказал
— Брат, предложи трапезу.
Потом он снова сказал мне:
— Пойдем вкусим трапезы, которую Бог послал нам.
Я изумлялся сам в себе, — недоумевая, кому это приказывал святой Марк приготовить трапезу, потому что в течение целого дня я никого из людей не видал у него в пещере.
Когда мы вошли в пещеру, я увидал два стоящих стола, на которых были положены два мягких и белых хлеба, сияющих наподобие снега. Были там также прекрасные для глаза овощи, две печеные рыбы, очищенные плоды маслины, финики, соль и полная кружка воды, более сладкой нежели мед. Когда мы сели, святой Марк сказал мне:
— Чадо Серапион, благослови!
— Извини меня, отче, — отвечал я.
Тогда святой произнес:
— Господи благослови!
И я заметил около трапезы простертую с неба руку, осенившую крестом предложенное. По окончании трапезы Марк сказал:
— Брат, возьми сие отсюда!
И тотчас трапеза была снята невидимою рукою. Я удивлялся всему происшедшему: и невидимому слуге (ибо находившемуся во плоти ангелу, преподобному Марку, по повелению Божию, служил бесплотный ангел Господень), и тому, что во всю мою жизнь я никогда не вкушал столь вкусной пищи и никогда не пил столь сладкой воды, какая была на той трапезе. На мое недоумение святой сказал мне:
— Брат Серапион! Видел ли ты, сколько благодеяний посылает Бог рабам Своим! Во все дни мне посылалось от Бога по одному хлебу и по одной рыбе, а ныне ради тебя Он удвоил трапезу — послал нам два хлеба и две рыбы. Таковой-то трапезой питает меня Господь Бог в течении всего времени за первые мои злострадания. Как я сказал тебе в начале беседы, тридцать лет пребывая на сем месте, я не нашел ни одного растительного корня, которым бы мог питаться. Испытывая же голод и жажду, в силу крайней необходимости, я вкушал пыль и пил горькую морскую воду и ходил нагим и босым. От мороза и страшного зноя отпали пальцы на ногах моих; солнце сжигало мою плоть и я лежал ниц на земле как мертвец. Между тем бесы воздвигали против меня, как против оставленного Богом, борьбу свою. Но я, с помощью Божиею, все сие претерпевал из-за любви к Господу. По окончании же тридцатилетних моих страданий, по повелению Божию, стали расти на мне волосы до тех пор, пока покрыли меня совершенно, как одежда. И вот, с тех пор и до настоящего времени бесы не могут приближаться ко мне; голод и жажда не овладевают мною; ни зной, ни мороз не беспокоят меня. При всем том я никогда ничем не болел. Но ныне оканчивается предел моей жизни и тебя Бог послал сюда для того, чтобы ты похоронил святыми твоими руками мое смиренное тело.
Затем, по прошествии некоторого промежутка времени, святой снова сказал мне:
— Брат Серапион! Побудь настоящую ночь по случаю моей близкой кончины в бодрствовании.
После сего мы оба стали на молитву, воспевая псалмы Давидовы. В тоже время святой сказал мне:
— Брат Серапион! После отшествия моего тело мое положи в сей пещере, завали двери пещеры камнем и удались из пещеры этой.
Я поклонился тогда преподобному и со слезами стал просить у него прощения и говорил ему:
— Умоли, отче, Бога, дабы Он взял и меня с тобою, дабы и мне отправиться туда, куда ты идешь.
Отвечая на эти слова мои, святой сказал мне:
— Не плачь в день моего веселья, но еще более веселись. Тебе необходимо возвратиться в свое место. Приведший же тебя сюда Господь за твой труд и богоугождение да дарует тебе спасение. Причем узнай, что возвращение твое отсюда совершится не по той дороге, по которой ты сюда пришел, но ты дойдешь до своего места другим необычным путем.
Немного помолчав, преподобный Марк затем сказал:
— Брат Серапион! Важен для меня настоящий день: важнее всех дней жизни моей. Сегодня освобождается душа моя от плотских страданий и идет успокоиться в обителях небесных. Сегодня почиет от многих трудов и болезней тело мое; сегодня примет меня Бог к Себе.
В то время как святой произносил эти слова, пещера его наполнилась светом, который был светлее света солнца, и гора та наполнилась благоуханием ароматов.
Взяв при сем меня за руку, — продолжает Серапион, — преподобный Марк начал говорить мне так:
«Пусть пещера, в которой пребывал я телом моим, трудясь для Бога во время жизни моей, пребудет до всеобщего воскресения и здесь будет находиться умершее тело мое, которое явилось обиталищем болезней, трудов и лишений. Ты же, Господи освободи душу мою от тела! Ради Тебя я переносил голод, жажду, наготу, мороз и зной и всяческие иные бедствия. Владыко! Ты Сам одень меня одеждою славы в страшный день Твоего пришествия! Усните, наконец, глаза мои, не вздремнувшие никогда во время ночных молитв моих! Успокойтесь ноги мои, потрудившиеся во время всенощных стояний! Я удаляюсь от жизни временной, и всем, остающимся на земле, желаю спастись. Спаситесь постники, ради Господа скитающиеся в горах и пещерах! Спаситесь подвижники, переносящие всякие лишения ради достижения Царства Небесного! Спаситесь узники Христовы, заточенные, изгнанные за правду, не имущие ни в чем утешения, кроме Единого Бога! Спаситесь монастыри, день и ночь трудящиеся для Бога! Спаситесь святые церкви, — служащие очищением для грешников! Спаситесь священники Господни, посредники между людьми и Богом! Спаситесь чада Царствия Христова, усыновленные Христу чрез святое крещение! Спаситесь христолюбцы, принимающие странников как Самого Христа! Спаситесь, достойные помилования, милостивые! Спаситесь богатые, богатеющие для Господа, и проводящие жизнь в делах богоугодных! Спаситесь, сделавшиеся нищими для Господа! Спаситесь благоверные цари и князья, совершающие суд по правде и милости! Спаситесь смиренно мудрствующие постники и трудолюбивые подвижники! Спаситесь все любящие ради Христа друг друга! Да будет спасена вся земля и все в мире и любви Христовой живущие на ней!»
Затем, — рассказывает Серапион, — после произнесения сего, преподобный Марк, обратившись ко мне, поцеловал меня, говоря: «Спасись и ты, брат Серапион! Заклинаю тебя Господом нашим Иисусом Христом Сыном Божиим, дабы ты ничего не брал от моего смиренного тела, даже ни одного волоса. Пускай не касается его и никакое одеяние, но пускай при погребении будут с моим телом лишь волоса, которыми облек меня Бог. Равно также ты не оставайся здесь».
В то время как святой произносил сии слова, а я рыдал, послышался голос с неба, говоривший: «Принесите Мне из пустыни избранный сосуд Мой; принесите Мне исполнителя правды, совершеннейшего христианина и верного раба! Гряди, Марк! Гряди! Усни во свете радости и жизни духовной!»
Затем святой Марк сказал мне:
— Брат, преклоним колена! — И мы преклонили колена.
После того я услышал ангельский голос, говоривший к преподобному:
— Простри руки твои!
Услышав сей голос, — говорит Серапион, — я немедленно встал и, взглянувши, увидал душу святого уже освободившеюся от оков плоти, — она была покрыта ангельскими руками бело-светлою одеждою и возносилась ими на небеса [ 10]. Я созерцал воздушный путь к небу и отверзшиеся небеса. Причем я видел стоящие на этом пути полчища бесов и слышал обращенный к бесам ангельский голос:
— Сыны тьмы, бегите и скройтесь от лица света правды!
Святая душа Марка была задержана на воздухе около одного часа. Затем послышался с неба голос, говоривший ангелам:
— Возьмите и принесите сюда того, кто посрамил бесов.
Когда душа преподобного прошла без всякого для себя вреда чрез бесовские полчища и приближалась уже к отверстому небу, я увидел как бы подобие простертой с неба правой руки, принимавшей непорочную душу. Затем это видение сокрылось от глаз моих, — рассказывает Серапион, — и более я ничего не видел.
Было около шести часов ночи; приготовив к погребению честное тело святого, я пробыл на молитве в течение всей ночи. С наступлением же дня я воспел со слезами радости обычные песнопения над телом, облобызал его и положил его в пещере, причем закрыл камнем двери пещеры. Затем, после продолжительной молитвы, я сошел с горы, хваля Бога и призывая святого руководить мною на моем обратном пути из этой непроходимой и страшной пустыни. Когда затем, после заката солнца, я сел отдохнуть, внезапно предо мною появились те два отшельника, которые являлись ко мне раньше, и сказали мне:
— Ты, брат Серапион, похоронил тело блаженного подвижника, которого поистине недостоин весь мир. Итак, вставши, продолжай путешествие твое ночью, ибо днем тяжело, по случаю страшного зноя, совершать путешествие.
Тогда я, вставши, пошел за явившимся мне и шел за ними до раннего утра. Когда же стал приближаться день, они сказали мне:
— Иди с миром, брат Серапион, в свое место и возблагодари Господа Бога.
Когда же я отошел от них на небольшое расстояние, то заметил, что уже подхожу к дверям церкви, находящейся в монастыре великого старца Иоанна. Будучи весьма удивлен этим, я громко прославил Бога и припомнил сказанные мне преподобным Марком слова о том, что возвращение мое от него будет не по той дороге, по которой я пришел к нему. И я уверовал, что по молитвам святого я был перенесен невидимо. Я возблагодарил преблагого Бога нашего, Который устроил все во благо мне, недостойному, по молитвам и просьбам верного раба Своего, преподобного отца нашего Марка.
Услышав мой голос, ко мне поспешно вышел из монастыря авва Иоанн и, приветствовав меня, сказал:
— К нам благополучно по милости Божией возвратился авва Серапион.
Затем мы пошли в церковь, и я рассказал старцу и ученикам его обо всем случившемся со мною, и все мы прославили Бога. Старец сказал после сего мне:
— Поистине, брат, вот он, святой Марк, был совершеннейшим христианином; мы же только по имени называем себя христианами, а на деле далеко отстоим от истинного христианства. Человеколюбивый же и милостивый Бог наш, приняв в вечные обители Своего Небесного Царства святого угодника Марка, — да сохранит нас и всю святую Свою соборную и апостольскую Церковь от всех козней диавольских, и да будет Он всегда с нами, смиренными Его рабами, и наставит нас на исполнение святой Его воли Божественной, дабы нам идти по следам святых Его великих угодников, преподобных отцов наших, — чтобы и нам в страшный день суда с отцем нашим Марком получить милость по молитвам Пречистой Владычицы нашей Богородицы и всех святых, угодивших Господу нашему, Иисусу Христу, Которому подобает слава, честь и поклонение со Отцем и с пресвятым, благим и животворящим Духом ныне и в бесконечные веки. Аминь.
Память преподобного Пуплия
Преподобный Пуплий в сане иноческом подвизался в Египте [
1] в царствование императора Юлиана Отступника [
2]. Когда этот нечестивый император приготовился идти войною на персов, то послал по направлению к востоку диавола, как бы лазутчиком, повелев ему разведать относительно пути, по которому должно было идти войско Юлиана. Отправившись, диавол дошел до того места, где подвизался преподобный Пуплий, но здесь остановился и пробыл десять дней, не будучи в состоянии сдвинуться с места; причиною же этого было то, что преподобный Пуплий, узнав духом о прибытии в его страну диавола, стал на молитву, причем молился, подняв руки кверху, днем и ночью, не отдыхая, до тех пор, пока диавол не удалился обратно из страны той [
3]. Таким образом, диавол, ничего не узнав, возвратился к Юлиану. Юлиан же спросил его:
— Почему ты пробыл так долго в пути?
Диавол отвечал ему:
— Хотя я пробыл и долго в пути, но пришел к тебе, ничего не разведав и ничего не узнав; я ждал в течении десяти дней окончания монахом Пуплием его молитвы, чтобы я мог пройти то место, где пребывал этот монах, но ничего не дождавшись, возвратился обратно.
Тогда нечестивый император Юлиан, разгневавшись, сказал диаволу:
— Когда я возвращусь с войны, то отомщу тому монаху.
Но Юлиан не успел исполнить своего беззаконного замысла, потому что вскоре же после того, как сказал слова эти, был умерщвлен невидимою силою Божией.
После этого один из военачальников Юлиана, продав все имущество свое и раздав вырученные деньги нищим, пришел к преподобному Пуплию и, приняв пострижение в монашество, стал подвизаться вместе с ним. Монах этот весьма преуспевал в добродетелях, проводя жизнь строго-подвижническую.
Преподобный же Пуплий подвизался еще довольно продолжительное время после этого и, наконец, угодив Богу добродетельною жизнью своею, отошел от жизни сей в вечные обители небесные [ 4].
— Почему ты пробыл так долго в пути?
Диавол отвечал ему:
— Хотя я пробыл и долго в пути, но пришел к тебе, ничего не разведав и ничего не узнав; я ждал в течении десяти дней окончания монахом Пуплием его молитвы, чтобы я мог пройти то место, где пребывал этот монах, но ничего не дождавшись, возвратился обратно.
Тогда нечестивый император Юлиан, разгневавшись, сказал диаволу:
— Когда я возвращусь с войны, то отомщу тому монаху.
Но Юлиан не успел исполнить своего беззаконного замысла, потому что вскоре же после того, как сказал слова эти, был умерщвлен невидимою силою Божией.
После этого один из военачальников Юлиана, продав все имущество свое и раздав вырученные деньги нищим, пришел к преподобному Пуплию и, приняв пострижение в монашество, стал подвизаться вместе с ним. Монах этот весьма преуспевал в добродетелях, проводя жизнь строго-подвижническую.
Преподобный же Пуплий подвизался еще довольно продолжительное время после этого и, наконец, угодив Богу добродетельною жизнью своею, отошел от жизни сей в вечные обители небесные [ 4].
Память преподобного отца нашего Платона исповедника
Преподобный Платон был сыном славных и вместе с тем благочестивых родителей-христиан, носивших имена Сергия и Евфимии. С самых юных лет преподобного родители воспитывали его в благочестии и учили добродетелям христианским, но, не успев довести до конца дело воспитания отрока, скончались, отойдя в вечность, от сей преходящей жизни к жизни нескончаемой.
Оставшись сиротою, преподобный был взят в дом родственников своих, проживая у которых показал большие успехи в науках, преуспевая вместе с тем и в добродетелях христианских.
Достигнув зрелого возраста, преподобный оставил дом родственников своих и начал своим трудом зарабатывать себе необходимые средства для существования. Преподобный был настолько трудолюбив и вместе с тем воздержен, что приобрел скоро трудами рук своих большое состояние. Однако сердце преподобного было чуждо привязанности к благам мира сего. Поэтому он, раздав нищим все свое состояние и отпустив рабов своих на свободу, удалился на гору Олимп [ 1], где и принял пострижение в монашество в одном из здешних монастырей.
Проживая в монастыре, преподобный проводил весьма строгую подвижническую жизнь, причем свободное от молитвы время употреблял на переписывание книг и составление полезных сборников из писаний отцов Церкви. По смерти настоятеля того монастыря, Феоктиста, преподобный Платон единогласно был избран игуменом монастыря. Это случилось на 35-м году жизни святого [ 2]. В сане игумена преподобный стал подвизаться еще с большею ревностью, показывая своим примером всем братиям того монастыря образ жизни истинно-христианской. В то время патриархом константинопольским был святой Тарасий [ 3]. Услышав о подвигах преподобного Платона, он предложил ему взять на себя управление митрополией Никомидийской [ 4]. Но преподобный, стремясь к уединенной жизни подвижнической, по своему смирению отказался от управления митрополией и удалился в одно уединенное место, называвшееся Сакудион [ 5], где он впоследствии основал монастырь.
По случаю иконоборческих смут, царствовавшая тогда императрица Ирина [ 6] вместе со святейшим патриархом Тарасием созвала в Никее [ 7] седьмой вселенский собор [ 8], на котором было осуждено нечестивое учение еретиков-иконоборцев и вместе с тем было восстановлено и подтверждено почитание святых икон и поклонение им. Собравшихся на собор отцов было более трехсот; в числе их был и преподобный Платон. Как человек начитанный и сведущий в писаниях божественных, он был весьма полезен на соборе, так как мужественно защищал учение православия и дерзновенно обличал учение еретиков.
Когда заседания собора окончились, преподобный Платон удалился на место подвигов своих, в Сакудион. Местность эта была сколько красива, столько же и удобна для подвигов уединения. Находясь на горе, она была окружена со всех сторон красивыми высокими деревьями, единственный доступ сюда открывала небольшая, едва видневшаяся в чаще леса, тропинка.
Вместе с Платоном здесь подвизался его племянник Феодор [ 9]. Вскоре ими была построена здесь церковь во имя святого Иоанна Богослова.
Между тем молва о подвигах святого распространялась все более и более и к нему начали приходить многие люди, ища у него наставления и руководства в жизни христианской. Когда число учеников преподобного стало возрастать, он устроил на том месте монастырь [ 10], причем обязанность настоятеля преподобный исполнял сам.
Своею подвижническою жизнью преподобный Платон предлагал всем братиям добрый пример для соревнования. Особенно усердно подражал преподобному его племянник, блаженный Феодор, проводивший дни и ночи в непрестанных подвигах молитвы и богомыслия.
Оставшись сиротою, преподобный был взят в дом родственников своих, проживая у которых показал большие успехи в науках, преуспевая вместе с тем и в добродетелях христианских.
Достигнув зрелого возраста, преподобный оставил дом родственников своих и начал своим трудом зарабатывать себе необходимые средства для существования. Преподобный был настолько трудолюбив и вместе с тем воздержен, что приобрел скоро трудами рук своих большое состояние. Однако сердце преподобного было чуждо привязанности к благам мира сего. Поэтому он, раздав нищим все свое состояние и отпустив рабов своих на свободу, удалился на гору Олимп [ 1], где и принял пострижение в монашество в одном из здешних монастырей.
Проживая в монастыре, преподобный проводил весьма строгую подвижническую жизнь, причем свободное от молитвы время употреблял на переписывание книг и составление полезных сборников из писаний отцов Церкви. По смерти настоятеля того монастыря, Феоктиста, преподобный Платон единогласно был избран игуменом монастыря. Это случилось на 35-м году жизни святого [ 2]. В сане игумена преподобный стал подвизаться еще с большею ревностью, показывая своим примером всем братиям того монастыря образ жизни истинно-христианской. В то время патриархом константинопольским был святой Тарасий [ 3]. Услышав о подвигах преподобного Платона, он предложил ему взять на себя управление митрополией Никомидийской [ 4]. Но преподобный, стремясь к уединенной жизни подвижнической, по своему смирению отказался от управления митрополией и удалился в одно уединенное место, называвшееся Сакудион [ 5], где он впоследствии основал монастырь.
По случаю иконоборческих смут, царствовавшая тогда императрица Ирина [ 6] вместе со святейшим патриархом Тарасием созвала в Никее [ 7] седьмой вселенский собор [ 8], на котором было осуждено нечестивое учение еретиков-иконоборцев и вместе с тем было восстановлено и подтверждено почитание святых икон и поклонение им. Собравшихся на собор отцов было более трехсот; в числе их был и преподобный Платон. Как человек начитанный и сведущий в писаниях божественных, он был весьма полезен на соборе, так как мужественно защищал учение православия и дерзновенно обличал учение еретиков.
Когда заседания собора окончились, преподобный Платон удалился на место подвигов своих, в Сакудион. Местность эта была сколько красива, столько же и удобна для подвигов уединения. Находясь на горе, она была окружена со всех сторон красивыми высокими деревьями, единственный доступ сюда открывала небольшая, едва видневшаяся в чаще леса, тропинка.
Вместе с Платоном здесь подвизался его племянник Феодор [ 9]. Вскоре ими была построена здесь церковь во имя святого Иоанна Богослова.
Между тем молва о подвигах святого распространялась все более и более и к нему начали приходить многие люди, ища у него наставления и руководства в жизни христианской. Когда число учеников преподобного стало возрастать, он устроил на том месте монастырь [ 10], причем обязанность настоятеля преподобный исполнял сам.
Своею подвижническою жизнью преподобный Платон предлагал всем братиям добрый пример для соревнования. Особенно усердно подражал преподобному его племянник, блаженный Феодор, проводивший дни и ночи в непрестанных подвигах молитвы и богомыслия.