Роулинг Джоанн. Гарри Поттер и Огненная Чаша

   — И он действительно сказал, что не испытывал ничего подобного ни к кому другому, — теперь уж Гермиона покраснела так, что Гарри физически ощущал идущий от неё жар, — но как Рита Вритер могла это услышать? Её там не было… или была? Может быть, у неё в самом деле есть плащ-невидимка, может быть, она проникла на территорию, чтобы посмотреть второе состязание…
   — А ты что сказала? — повторил Рон и так вдавил пестик в поверхность стола, что от него осталась вмятина.
   — Ну, я тогда так беспокоилась за тебя и за Гарри, что…
   — Какой бы увлекательной не была ваша личная жизнь, мисс Грэнжер, — раздался за их спинами ледяной голос, — я вынужден попросить вас не обсуждать её у меня на уроке. Минус десять баллов с «Гриффиндора».
   Оказывается, пока они разговаривали, Злей незаметно проскользнул к их столу. Все повернулись и уставились на них, а Малфой воспользовался мгновением, чтобы напомнить Гарри о том, что «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА».
   — Ах вот что… мы ещё и журнальчики под столом почитываем! — Злей схватил «Ведьмополитен». — Ещё десять баллов с «Гриффиндора»… ах, ну конечно… — Чёрные глаза Злея сверкнули, упав на статью Риты Вритер, — когда же ещё Поттеру собирать вырезки…
   Подземелье сотряс хохот слизеринцев. Губы Злея изогнулись в неприятной улыбке. К возмущению Гарри, учитель принялся читать статью вслух.
   — Тайная сердечная рана Гарри Поттера… боже, боже, что ещё с тобой стряслось, Поттер? Мальчик, возможно, совершенно не похожий на других…
   Гарри ощущал, как горит у него лицо. В конце каждого предложения Злей делал паузу, чтобы слизеринцы могли всласть посмеяться. В исполнении Злея статья звучала в десять раз ужаснее.
   — людям, желающим добра Гарри Поттеру, остаётся лишь надеяться, что в следующий раз он подарит своё сердце более достойной кандидатке. Как трогательно, — осклабился Злей, закрывая журнал под непрекращающиеся взрывы хохота. — Что ж, тогда мне, пожалуй, лучше рассадить вас, чтобы вы думали об уроке, а не о ваших запутанных любовных отношениях. Уэсли, вы останетесь здесь. Мисс Грэнжер, сюда, рядом с мисс Паркинсон. Поттер — за парту перед моим столом. Побыстрее. Ну же.
   Кипя от гнева, Гарри пошвырял в котёл компоненты для зелья и рюкзак и потащил всё это в начало кабинета к пустой парте. Злей прошёл следом, опустился за свой стол и стал следить, как Гарри разгружает котёл. Намеренно не обращая внимания на учителя, Гарри продолжил растирать скарабеев, на месте каждого из них представляя противную рожу Злея.
   — От внимания прессы, Поттер, твоё непомерно раздутое самомнение, того и гляди, лопнет, — тихо промолвил Злей, как только класс успокоился.
   Гарри не ответил. Он понимал, что это провокация, Злей и раньше так поступал. Очевидно, он ищет повод вычесть у «Гриффиндора» ещё как минимум пятьдесят баллов.
   — Ты, может быть, уверен, что весь колдовской мир от тебя в полном восторге, — продолжал Злей почти беззвучно, так, что никто кроме Гарри его не слышал (а Гарри усердно растирал жуков, хотя они и так уже превратились в пыль), — а вот мне безразлично, как часто твоя физиономия появляется в газетах. Ты, Поттер, для меня не более чем гадкий мальчишка, считающий, что правила придуманы не для него.
   Гарри высыпал порошок в котёл и начал резать имбирный корень. Руки его дрожали от злости, но он упорно не поднимал глаз, словно не слыша обидных слов Злея.
   — Поэтому я тебя предупреждаю, Поттер, — не унимался Злей. Голос его стал ещё тише и ещё страшнее, — знаменитость ты или нет — если я тебя поймаю, когда ты в следующий раз соберёшься взламывать мой кабинет…
   — Да не подходил я к вашему кабинету! — взорвался Гарри, забыв о своей притворной глухоте.
   — Не лги, — прошипел Злей, и его бездонные чёрные глаза вбурились в Гаррины. — Шкурка бумсленга. Жаброводоросли. И то, и другое — из моего личного хранилища, и я прекрасно знаю, кто их взял.
   Гарри не отводил взгляда, изо всех сил стараясь не моргать и не выглядеть виноватым. Вообще-то, он не крал ни того, ни другого. Шкурку бумсленга, ещё во втором классе, украла Гермиона — это было нужно для приготовления Всеэссенции — и, хотя Злей всю дорогу подозревал Гарри, он так и не смог ничего доказать. А жаброводоросли украл Добби.
   — Не знаю, о чём вы говорите, — с равнодушным выражением соврал Гарри.
   — Ты не был в спальне в ту ночь, когда взломали мой кабинет! — всё так же шёпотом вскричал Злей. — Я это знаю, Поттер! Может быть, Шизоглаз Хмури и вступил в твой фэн-клуб, но я не намерен мириться с твоим поведением! Ещё одна ночная прогулка в мой кабинет, Поттер, и ты за это поплатишься!
   — Хорошо, — невозмутимо ответил Гарри, возвращаясь к нарезанию имбирного корня. — Я это учту, если у меня возникнет непреодолимое желание туда попасть.
   Глаза Злея полыхнули огнём. Он быстро сунул руку под робу. На какое-то безумное мгновение Гарри испугался, что Злей сейчас вытащит палочку и наложит на него проклятие — но потом увидел, что учитель достал маленький хрустальный пузырёк с абсолютно прозрачной жидкостью. Гарри уставился на него.
   — Знаешь, что это такое, Поттер? — с угрожающим блеском в глазах осведомился Злей.
   — Нет, — ответил Гарри, на сей раз совершенно честно.
   — Это признавалиум — исповедальное зелье, такое сильное, что хватит и трёх капель, чтобы ты раскрыл перед всем классом свои самые сокровенные секреты, — страшным голосом сказал Злей. — Использование этого зелья строжайшим образом контролируется министерством магии. Но, если только ты не будешь вести себя как следует, то — может так случиться — моя рука дрогнет как раз над твоим бокалом с тыквенным соком. И тогда, Поттер…. мы узнаем, был ты в моём кабинете или нет.
   Гарри ничего не ответил. Он снова повернулся к имбирному корню, взял нож и стал резать. Ему совершенно не понравилось то, что он услышал про исповедальное зелье, а главное, он не сомневался, что Злей вполне способен подлить ему пару капель. При мысли о том, что он рассказал бы, если бы Злей действительно так сделал, Гарри содрогнулся, но сумел не показать этого… мало того, что он подставил бы других — для начала, Добби и Гермиону — у него ведь были и другие секреты… контакты с Сириусом, а также… внутри всё сжалось при одной только мысли — его чувства к Чу… Он ссыпал корни в котёл и задумался, не взять ли ему пример с Хмури и не начать ли пить исключительно из персональной фляжки.
   В дверь постучали.
   — Войдите, — нормальным голосом сказал Злей.
   Весь класс повернулся к двери. Вошёл профессор Каркаров. Все смотрели, как он идёт к учительскому столу. Он был сильно взволнован и крутил пальцем бородку.
   — Нужно поговорить, — отрывисто произнёс Каркаров, подойдя к столу. Ему так не хотелось, чтобы кто-нибудь его услышал, что он едва шевелил губами; создавалось впечатление, что перед ними очень неумелый чревовещатель. Гарри не отрывал глаз от имбирного корня и внимательно прислушивался.
   — Поговорим после урока, Каркаров… — начал было Злей, но Каркаров перебил:
   — Я хочу поговорить сейчас, чтобы вы не могли улизнуть, Злодеус. Вы меня избегаете.
   — После урока, — отрезал Злей.
   Под предлогом того, что смотрит на просвет, достаточно ли желчи броненосца он налил в мерный стаканчик, Гарри бросил осторожный взгляд на обоих. Каркаров был до крайности встревожен, Злей выглядел недовольным.
   Остаток занятия Каркаров провисел над Злеем. Очевидно, он задался целью не дать последнему ускользнуть после урока. Страстно желая услышать, о чём будет говорить Каркаров, Гарри, за пару минут до колокола, нарочно опрокинул бутылку с желчью броненосца, и это дало ему повод присесть за котёл и начать вытирать лужу. Остальные ученики тем временем шумно покидали класс.
   — Отчего такая срочность? — донеслось до него шипение Злея.
   — Вот от этого, — ответил Каркаров, и Гарри, выглянувший из-за котла, увидел, что Каркаров закатал левый рукав и показал Злею что-то на внутренней стороне руки.
   — Ну? — Каркаров по-прежнему старался не шевелить губами. — Видите? Оно давно не было таким чётким, с тех самых пор как…
   — Спрячьте! — резко приказал Злей, стремительным взором обводя кабинет.
   — Но вы должны были заметить… — взволнованно начал Каркаров.
   — Мы можем поговорить об этом позже, Каркаров! — оборвал Злей. — Поттер! Вы что тут делаете?
   — Вытираю желчь броненосца, профессор, — невинно захлопал глазами Гарри, выпрямляясь и показывая мокрую тряпку.
   Каркаров развернулся на каблуках и вылетел из кабинета с видом одновременно обеспокоенным и сердитым. Не желая оставаться наедине с исключительно злобным Злеем, Гарри побросал книжки и ингредиенты зелий назад в рюкзак и со всех ног побежал рассказывать Рону и Гермионе о сцене, свидетелем которой только что оказался.
   ***
   На следующий день они вышли из замка в полдень. Слабое серебристое солнце освещало двор. Погода была довольно приятная, и к Хогсмёду они подошли, сняв мантии и закинув их за плечи. Еда, о которой просил Сириус, лежала у Гарри в рюкзаке. Им удалось сташить с обеда дюжину куриных бёдрышек, буханку хлеба и кувшин тыквенного сока.
   Ребята завернули в модный магазин О'Требьена, чтобы купить подарок для Добби, и с удовольствием провели там время, выбирая самые безумные носки, в том числе с рисунком из мигающих золотых и серебряных звёзд, и ещё одни, которые громко кричали, как только начинали слишком сильно пахнуть. Затем, в половине второго, они направились по Высокой улице мимо магазина Дервиша и Гашиша к выходу из деревни.
   Гарри никогда здесь раньше не был. Извилистая дорога вела к диким лесам, окружающим Хогсмёд. Коттеджей становилось всё меньше, садов — всё больше; ребята всё ближе подходили к горе, у подножия которой и лежала деревня. Они завернули за угол и увидели в конце улицы мостик через изгородь. Положив лапы на верхнюю ступеньку, их дожидался очень знакомый, огромный лохматый чёрный пёс, державший в зубах газеты.
   — Привет, Сириус, — сказал Гарри, подходя к собаке.
   Пёс с оживлением обнюхал его рюкзак, махнул хвостом, потом повернулся и затрусил по поросшей редким кустарником земле, вверх к каменистому подножию горы. Гарри, Рон и Гермиона перешли через изгородь и последовали за ним.
   Сириус подвёл их к самой горе. Земля вокруг была усеяна большими камнями. Псу, с его четырьмя лапами, это путешествие ничего не стоило, но ребята скоро выбились из сил. Они полезли за Сириусом вверх, на гору и почти полчаса, потея на солнце, взбирались по отвесной, каменистой, вьющейся тропе, следуя за высоко поднятым, колышущимся из стороны в сторону хвостом. Лямка рюкзака больно врезалась Гарри в плечо.
   Затем Сириус исчез из виду, и ребята, дойдя до того места, откуда он испарился, увидели узкую расщелину. Проскользнув в неё, они очутились в прохладной, скудно освещённой пещере. В дальнем конце стоял гиппогриф Конькур, стреноженный верёвкой, обвязанной вокруг большого камня. Наполовину серая лошадь, наполовину гигантский орёл, Конькур сверкнул на гостей свирепым оранжевым глазом. Все трое склонились перед ним в низком поклоне. Конькур некоторое время важно глядел на них, а потом опустился на чешуйчатые колени и позволил Гермионе подбежать и погладить его оперённую шею. Гарри, между тем, смотрел на чёрную собаку, только что превратившуюся в его крёстного отца.
   Сириус был одет в драную серую робу, ту самую, которую носил, когда сбежал из Азкабана. Чёрные волосы отросли с момента встречи у камина, и снова запутались и потускнели. Он очень похудел.
   — Курица! — воскликнул он хрипло, вынимая изо рта старые экземпляры «Прорицательской газеты» и бросая их на пол пещеры.
   Гарри развязал рюкзак и протянул ему свёрток с курицей и хлебом.
   — Спасибо, — сказал Сириус, разворачивая свёрток, хватая ножку, усаживаясь на пол и отрывая зубами огромный кусок мяса. — Последнее время питаюсь крысами. Не могу красть много еды из Хогсмёда, это привлекло бы слишком много внимания.
   Он улыбнулся Гарри, но Гарри ответил на улыбку неохотно.
   — Что ты здесь делаешь, Сириус? — спросил он.
   — Выполняю обязанности крёстного отца, — ответил Сириус, совсем по-собачьи вгрызаясь в куриную кость. — Не беспокойся обо мне, я исполняю роль очень симпатичного бродячего пёсика.
   Он по-прежнему улыбался, но, заметив беспокойство на лице Гарри, продолжил уже более серьёзно:
   — Хочу быть рядом. В твоём последнем письме… словом, дела становятся всё хуже. Я постоянно краду газеты, как только кто-то их выбрасывает, и, судя по всему, встревожен не я один.
   Он кивнул на валяющиеся на полу пожелтевшие номера «Прорицательской». Рон подобрал газеты и развернул их.
   Но Гарри не отрывал взгляда от Сириуса.
   — А что, если тебя поймают? Что, если тебя увидят?
   — Здесь в округе только вы трое да ещё Думбльдор знают, что я анимаг, — пожал плечами Сириус, жадно пожирая курицу.
   Рон пихнул Гарри в бок и передал ему газеты. Их было две, в первой главным заголовком шло «Загадочное заболевание Бартоломеуса Сгорбса», а во второй — «Сотрудница министерства до сих пор не найдена — министр магии берёт дело под личный контроль».
   Гарри просмотрел статью о Сгорбсе. Некоторые фразы сами бросались ему в глаза: с ноября не появлялся на публике… дом кажется брошенным… В больнице св. Лоскута — институте причудливых повреждений и патологий — отказываются комментировать происходящее… Министерство не подтверждает слухи об опасном заболевании…
   — По их словам выходит, будто он умирает, — задумчиво произнёс Гарри, — но он не может быть настолько болен, он же добрался сюда…
   — Мой брат работает личным помощником Сгорбса, — сообщил Сириусу Рон. — Он утверждает, что у мистера Сгорбса переутомление, потому что он слишком много работает.
   — Хотя, правду сказать, последний раз, когда я видел его вблизи, он действительно показался мне больным, — всё так же медленно проговорил Гарри, не переставая читать. — В ту ночь, когда Огненная чаша объявила моё имя…
   — Получил по заслугам за то, что уволил Винки, — холодно заявила Гермиона. Она поглаживала Конькура, хрустевшего куриными косточками. — Готова поспорить, теперь он жалеет, что так поступил — понял, каково это, когда о тебе некому позаботиться.
   — У Гермионы пунктик по поводу домовых эльфов, — тихо пояснил Рон, обращаясь к Сириусу, и мрачно глянул на Гермиону.
   Сириус, однако, проявил интерес:
   — Сгорбс уволил своего домового эльфа?
   — Да, на финальном матче, — подтвердил Гарри и поведал о появлении Смертного Знака, о том, как Винки нашли с его палочкой в руках и о том, как разъярился мистер Сгорбс.
   Когда Гарри закончил, Сириус уже снова был на ногах и расхаживал по пещере взад и вперёд.
   — Давайте-ка разберёмся по порядку, — сказал он спустя некоторое время, размахивая очередной куриной ножкой, — Сначала вы видели эльфа в Высшей ложе. Она держала место для Сгорбса, верно?
   — Верно, — хором ответили Гарри, Рон и Гермиона.
   — Но Сгорбс так на матче и не появился?
   — Нет, — покачал головой Гарри. — Кажется, он сказал, что был слишком занят.
   Сириус молча походил по пещере, а затем спросил:
   — Гарри, ты проверял карманы, после того как вышел из ложи? Палочка была на месте?
   — Хм-м-м… — Гарри напряг память. — Нет, — ответил он наконец. — Она мне была не нужна, а понадобилась только в лесу. Тогда я сунул руку в карман, а там был один омниокуляр. — Он посмотрел на Сириуса. — Ты думаешь, тот, кто создал Знак, украл мою палочку ещё в Высшей ложе?
   — Возможно, — только и ответил Сириус.
   — Винки не могла украсть палочку! — пронзительным голосом воскликнула Гермиона.
   — В ложе были и другие, не только эльф, — Сириус, нахмурив брови, продолжал расхаживать по пещере. — Кто ещё сидел сзади тебя?
   — Да куча народу… — протянул Гарри. — Какие-то болгарские министры… Корнелиус Фудж… Малфои…
   — Малфои! — вдруг закричал Рон. Его голос эхом отозвался в пещере, и Конькур нервно вскинул голову. — Спорим, это Люциус Малфой!
   — Кто-нибудь ещё? — спросил Сириус.
   — Больше никого, — ответил Гарри.
   — Почему, там ещё был Людо Шульман, — напомнила Гермиона.
   — Ах да…
   — Про Шульмана я ничего не знаю, кроме того, что он был Отбивалой «Обормутских ос», — не останавливаясь, сказал Сириус. — Что он за человек?
   — Нормальный, — заверил Гарри, — всё время предлагает мне помощь с Тремудрым Турниром.
   — Вот как? — Сириус нахмурился ещё сильнее. — Интересно, с какой стати?
   — Говорит, я ему понравился, — объяснил Гарри.
   — Хм-м-м, — задумчиво промычал Сириус.
   — Мы встретили его в лесу, как раз перед тем, как появился Смертный Знак, — сообщила Сириусу Гермиона. — Помните? — обратилась она к Рону с Гарри.
   — Да, но он же не остался в лесу, — возразил Рон. — Как только мы рассказали ему про погром в лагере, он бросился туда.
   — А откуда ты знаешь? — словно выстрелила в ответ Гермиона. — Откуда ты знаешь, куда он дезаппарировал?
   — Да ладно тебе, — отмахнулся Рон, — не думаешь же ты, что Смертный Знак создал Людо Шульман?
   — Скорее он, чем Винки, — упрямо заявила Гермиона.
   — Я же говорил, — Рон многозначительно посмотрел на Сириуса, — помешалась на домовых…
   Но Сириус поднял руку, призывая Рона замолчать.
   — После того, как появился Смертный Знак и эльфа обнаружили с Гарриной палочкой в руках, что сделал Сгорбс?
   — Пошёл поискать кого-нибудь в кустах, — ответил Гарри, — но там никого не было.
   — Разумеется, — пробормотал Сириус, меряя шагами пещеру, — разумеется, ему хотелось повесить это на кого угодно, только не на своего домового эльфа… а потом он её уволил?
   — Да, — сразу же разгорячилась Гермиона, — уволил только потому, что она не осталась в палатке и не позволила себя растоптать…
   — Гермиона, ты можешь на время угомониться со своей Винки! — вскричал Рон.
   Но Сириус покачал головой и сказал:
   — Она понимает Сгорбса лучше, чем ты, Рон. Если хочешь узнать, что перед тобой за человек, обрати внимание на то, как он обращается со своими подчинёнными, а не с равными.
   Он в глубокой задумчивости провёл ладонью по небритому лицу.
   — Все эти его исчезновения… Сначала он специально позаботился о том, чтобы домовый эльф держал для него место в ложе, а потом даже не соизволил явиться на матч. Сначала он в поте лица трудится над организацией Тремудрого Турнира, а потом и на него перестаёт являться… не похоже на Сгорбса. Если мне скажут, что до этого он хоть один день отсутствовал на работе по болезни, я съем Конькура.
   — Значит, ты знаешь Сгорбса? — заинтересовался Гарри.
   Лицо Сириуса потемнело и вдруг стало таким же зловещим, как в ту ночь, когда Гарри встретился с ним впервые — тогда он ещё считал Сириуса убийцей.
   — О, я прекрасно знаю Сгорбса, — тихо проговорил он. — Это он отдал приказ отправить меня в Азкабан — без суда.
   — Что? — в один голос закричали Рон и Гермиона.
   — Не может быть! — воскликнул Гарри.
   — Ещё как может, — Сириус откусил громадный кусок курицы. — Сгорбс в то время был главой департамента защиты магического правопорядка, не знали?
   Ребята отрицательно покачали головами.
   — Его прочили в министры магии, — продолжал Сириус. — Он великий колдун, Барти Сгорбс, исключительной колдовской силы — и любящий власть. О, нет, он никогда не поддерживал Вольдеморта, — сказал он, правильно истолковав выражение на лице Гарри. — Нет, Барти Сгорбс всегда открыто заявлял о своём неприятии чёрной магии. Но потом многие, кто тоже не желал переходить на сторону сил зла… вы этого не поймёте… вы слишком маленькие…
   — То же самое говорил мой папа на чемпионате, — с некоторым раздражением воскликнул Рон, — может, всё-таки испытаешь нас?
   Улыбка на мгновение озарила худое лицо Сириуса.
   — Что ж, испытаю…
   Он снова отошёл в дальний конец пещеры, вернулся и тогда начал:
   — Представьте, что Вольдеморт находится у власти сейчас. Вы не знаете, кто на его стороне, не знаете, кто работает на него, а кто нет; вам известно, что он умеет так управлять людьми, что они, не в силах сопротивляться, творят самые жуткие вещи. Вы боитесь за себя, за свою семью, за друзей. Каждую неделю приходят всё новые сообщения о чьей-то смерти, о чьём-то исчезновении, о новых пытках… в министерстве магии полный разброд, там не знают, что делать, стараются сохранить всё в тайне от муглов, а тем временем, муглы тоже погибают. Повсюду террор… паника… путаница… вот так тогда и было.
   — В такие времена в одних людях просыпается всё самое лучшее, а в других худшее. Возможно, вначале принципы Сгорбса были хороши — не знаю. Он сделал стремительную карьеру в министерстве и стал применять самые суровые меры в отношении приспешников Вольдеморта. Авроры получили новые полномочия — например, был такой приказ, что лучше убивать, чем брать в плен. Я был не единственным, кого без суда и следствия передали в лапы дементорам. Сгорбс боролся с насилием с помощью насилия, он разрешил применение к подозреваемым Непоправимых проклятий. Я бы сказал, что он стал таким же безжалостным, жестоким, как и многие из тех, кто был на стороне сил зла. Учтите, у него имелось множество почитателей — они одобряли его политику, считали, что он действует правильно, многие колдуны и ведьмы требовали его избрания на пост министра магии. Когда Вольдеморт исчез, казалось, что избрание Сгорбса — лишь вопрос времени. Но потом случилась одна крайне неприятная вещь… — Сириус хмуро усмехнулся. — Его собственный сын был схвачен вместе с группой Упивающихся смертью, которые умудрились избежать Азкабана. Они, вроде бы, хотели найти Вольдеморта и вернуть его к власти.
   — Сына Сгорбса схватили? — ужаснулась Гермиона.
   — Угу, — Сириус швырнул косточку Конькуру, плюхнулся на землю возле буханки хлеба и разорвал её пополам. — Какой удар для старины Барти, могу себе представить. Ему бы следовало больше времени проводить со своей семьёй, не так ли? Иногда пораньше уходить с работы… поближе узнать родного сына.
   Он по-волчьи вгрызся в хлебный мякиш.
   — А его сын был Упивающимся Смертью? — спросил Гарри.
   — Понятия не имею, — Сириус безостановочно поглощал хлеб, — я сам был в Азкабане, когда его туда посадили. Так что всё это я узнал уже потом. Мальчика в самом деле схватили в компании таких людей, которые — голову готов дать на отсечение — точно были Упивающимися Смертью, хотя, возможно, он просто оказался не в том месте и не в то время, как домовый эльф.
   — А Сгорбс не пробовал его вызволить? — прошептала Гермиона.
   Сириус издал смешок, более всего напоминавший лай.
   — Сгорбс? Вызволить своего сына? А я-то ещё думал, что ты всё про него поняла, Гермиона! Всё, что угрожало его репутации, должно было исчезнуть с его пути, он же всю свою жизнь посвятил тому, чтобы стать министром магии. Ты же видела, как он не задумываясь уволил преданного домового эльфа лишь за то, что из-за неё его имя снова оказалось связано со Смертным Знаком — разве это тебе ничего о нём не говорит? Отцовской привязанности Сгорбса хватило лишь на то, чтобы устроить показательный суд над собственным сыном и, судя по всему, для Сгорбса это был только лишний повод показать, как сильно он ненавидит мальчика… а потом он отправил его прямиком в Азкабан.
   — Отдал собственного сына дементорам? — еле слышно ахнул Гарри.
   — Совершенно верно, — невозмутимо ответил Сириус. — Я видел, как дементоры привели его, я смотрел сквозь решётку в двери. Ему было не больше девятнадцати. Его поместили в камеру рядом с моей. Он кричал, до самой ночи звал мать. Через несколько дней затих… там все в конце концов затихают… правда, во сне он продолжал кричать…
   На какое-то время глаза Сириуса погасли, как будто внутри закрылись какие-то шторки.
   — Значит, сейчас он в Азкабане? — спросил Гарри.
   — Нет, — без выражения ответил Сириус, — его там больше нет. Он умер примерно через год после того как его посадили.
   — Умер?
   — Не он один, — горько отозвался Сириус. — Большинство там сходит с ума, и очень многие перестают есть. Теряют волю к жизни. Причём всегда понятно, что скоро кто-то умрёт, дементоры чуют это, они возбуждаются. А тот мальчик и с самого начала выглядел больным. Поскольку Сгорбс был в министерстве важной шишкой, им с женой разрешили навестить сына перед смертью. Тогда я последний раз видел Барти Сгорбса, он чуть ли не на руках нёс свою жену мимо моей камеры. Она тоже умерла, кажется, вскоре после сына. От горя. Угасла, совсем как он. Сгорбс не появился, чтобы забрать тело сына. Дементоры похоронили его недалеко от крепости, я видел это своими глазами.
   Сириус отбросил кусок хлеба, который поднёс было ко рту, схватил вместо него фляжку с тыквенным соком и осушил её.
   — Так что старина Сгорбс всё потерял, как раз тогда, когда думал, что всего достиг, — продолжил он, утерев рот тыльной стороной ладони. — Только что, герой, который вот-вот станет министром… и тут же, сын умер, жена умерла, честь семьи запятнана, а популярность, как я слышал уже после побега, резко упала. Стоило мальчику умереть, как люди начали жалеть его, задаваться вопросом, как это милый молодой человек из хорошей семьи мог так ужасно оступиться. Естественно, общественность пришла к выводу, что отец совсем не заботился о нём. Так что пост достался Корнелиусу Фуджу, а Сгорбса отодвинули в сторону, в департамент международного колдовского сотрудничества.
   Повисло долгое молчание. Гарри вспоминал, как выкатились из орбит глаза Сгорбса, когда в лесу после финала квидишного кубка он смотрел на ослушавшегося домового эльфа. Значит, вот почему Сгорбс так бурно отреагировал на то, что Винки обнаружили под Смертным Знаком. Это напомнило ему о сыне, о старом скандале, об опале в министерстве.