2. Снова в Москве

   Хрущёв вернулся в Москву не только секретарём обкома и горкома партии, он был также избран секретарём ЦК ВКП (б). Из секретарей обкомов такой статут в прошлом имели лишь С. М. Киров и Л. М. Каганович. Сталин выделял в эти месяцы Хрущёва. На торжественном заседании в Большом театре, посвящённом его 70-летию, по правую руку юбиляра сидел Мао Цзэдун, а по левую руку — Хрущёв.
   С первых дней в Москве Хрущёв решал не только хозяйственные, но и политические дела. Как раз в это время в Ленинграде были арестованы тысячи партийных и государственных деятелей, работников науки и культуры, руководство обкома и облисполкома. Кое-кто хотел создать аналогичное «московское дело». Хрущёву было поручено проверить деятельность Г. М. Попова на посту секретаря обкома и горкома, а также на посту председателя Моссовета. Созданная им комиссия нашла в деятельности Попова и его ближайших помощников немало хозяйственных злоупотреблений, но не политических преступлений. Хрущёв доложил об этом Сталину, и московское дело не состоялось. Позднее Хрущёв ставил это себе в заслугу. Он с интересом знакомился с московским метрополитеном, строительство которого не прекращалось в годы войны. Именно Хрущёв открыл движение на участке кольцевой линии от Курского вокзала до Крымской площади. Побывав во многих районах Московской области, Хрущёв поразился бедности крестьян и отсталости производства по сравнению с Украиной. При восстановлении разрушенного войной хозяйства государство вкладывало средства в первую очередь в хозяйство тех областей и районов, где ожидалась более быстрая и значительная отдача. Это — Чернозёмный Центр, Украина, южные районы. Нечерноземье жило во многих отношениях хуже, хотя наличие здесь мощных промышленных центров позволяло вести рентабельное сельское хозяйство с животноводческим и овощеводческим направлением. Однако система низких закупочных цен отрицательно влияла в первую очередь на животноводство и овощеводство. Хрущёв был удивлён мелкими размерами колхозов области и отсутствием дорог. 26 % колхозов области имели в 1949 году менее 100 гектаров пашни, 40 %колхозов — от 100 до 200 гектаров и 18 % — от 200 до 300 гектаров. Выдача хлеба на трудодень измерялась сотнями граммов.
   Хрущёв предложил объединить мелкие колхозы и деревни. Эта работа началась зимой 1950 года. Он внёс в ЦК предложение превратить прилегающие к Москве области в мясомолочную и картофеле-овощеводческую базу. Инициатива была поддержана. Осенью 1950 года в Московской области насчитывался 1541 колхоз вместо 6069, имевшихся в 1949 году. В среднем на хозяйство приходилось 772 гектара пашни, 165 дворов и 264 работоспособных колхозника. По масштабам Украины это было немного, но существенно для Нечерноземья.
   В Политбюро сельским хозяйством занимался тогда Г. Маленков, мало разбиравшийся в проблемах деревни. Хрущёв также был членом Политбюро и секретарём ЦК, и это давало ему определённую независимость в решении проблем области. К тому же он дружил с Маленковым и вскоре после переезда в Москву побывал вместе с семьёй в гостях у Маленкова. Семейные встречи, однако, быстро прекратились, ибо Сталин крайне подозрительно относился к общению членов Политбюро, выходящему за пределы служебных обязанностей.
   Несмотря на плохие погодные условия, Московская область получила в 1950 году неплохой урожай зерновых и картофеля и досрочно выполнила план заготовок. Её пример был поддержан в других областях Нечерноземья и закреплён специальным Постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР об укрупнении мелких хозяйств. Надо отметить, однако, что кроме полезной работы по укрупнению хозяйств, подбору опытных кадров, мелиорации Хрущёв стал предпринимать в области немало таких инициатив, которые заранее были обречены на неудачу. Так, например, он начал кампанию по внедрению на поля Московской области кукурузы и чумизы, а также сахарной свёклы. В газете «Московский большевик» проводилась агитация за создание под Москвой плантаций для выращивания южно-волжских арбузов, среднеазиатских дынь, земляной груши, тыквы, даже винограда. Хрущёв предложил проводить «подзимний» сев сахарной свёклы и подсолнечника, их семена высевали в ноябре на покрытых снегом полях. Хорошо, что все эти опыты проводились селекционерами на небольших делянках.
   Заслуживает внимания вопрос об агрогородах. Мысль о них возникла у Хрущёва ещё на Украине, когда четыре крупных колхоза Черкасской области решили объединиться в один ещё более крупный колхоз. Проект новой центральной усадьбы поручалось разработать Академии архитектуры УССР. Ничего предосудительного в этом проекте не было, так как речь шла о сравнительно богатых колхозах, которые нуждались только в кредите и части строительных материалов. Позднее ещё в некоторых областях Украины колхозы решили создать такие агрогорода, которые больше походили на станицы Дона и Кубани.
   Но то, что для Украины делалось пока лишь как исключение, не подходило для Нечерноземья, где не было ни средств, ни потребности для создания таких агрогородов и колхозов-гигантов. Между тем под давлением Хрущёва в Гремяченском районе области началась подготовка к созданию агрогорода. В одном из мартовских номеров «Правды» в 1951 году появилась статья Хрущёва о назревших проблемах сельского и колхозного строительства, где наряду с дельными предложениями содержалось и предложение о развёртывании строительства агрогородов. Г. Маленков нашёл идею Хрущёва преждевременной, но, главное, статья не понравилась Сталину. На следующий день в короткой заметке «От редакции» можно было прочесть: «По недосмотру редакции при печатании во вчерашнем номере газеты „Правда“ статьи тов. Н. С. Хрущёва „О строительстве и благоустройстве в колхозах“ выпало примечание редакции, что статья Н. С. Хрущёва печатается в дискуссионном порядке. Настоящим сообщением эта ошибка исправляется».
   В закрытом циркуляре ЦК статья Хрущёва была объявлена ошибочной. Ему ничего не оставалось, как признать ошибку. Только много позднее он добился отмены обвинений, но к идее агрогородов он уже никогда не возвращался.
   Положение Хрущёва, однако, не было поколеблено. Он продолжал энергично заниматься делами столицы и области. Именно в 1950 — 1951 годах в Москве началось сравнительно широкое жилищное строительство. Жилищный кризис в Москве был необычайно острым. Большинство москвичей жило в переполненных коммунальных квартирах, причём в одной комнате нередко селились по две семьи. Десятки тысяч семей жили во временных деревянных бараках. Теперь положение начало меняться. Уже на 1951 год планировалось ввести в оборот 700 — 800 тысяч квадратных метров. Был принят принцип массовой застройки, проводившейся на пустырях юго-запада и в районе нынешних Песчаных улиц.
   Углубился, однако, кризис в сельском хозяйстве, которое подрывалось низкими закупочными ценами, огромными налогами на общественное и личное хозяйство, лишавшими деревню всяких стимулов к развитию производства. В 1952 году Московская область не смогла выполнить планов по государственным заготовкам.
   Главное внимание партии в конце лета 1952 года переключилось на подготовку XIX съезда партии. Сталин не мог из-за болезни подготовить отчётный доклад, его было поручено сделать Маленкову. Хрущёву поручался доклад об изменениях в Уставе партии. Одно из этих изменений состояло в том, что в названии партии исчезало понятие «большевиков». Теперь она должна называться — Коммунистическая партия Советского Союза.
   XIX съезд партии открылся 5 октября 1952 года.
   Через много лет после смерти Сталина, будучи на пенсии, Хрущёв вспоминал события съезда: «Когда Сталин определил повестку дня, он сказал, что, мол, Отчётный доклад давайте поручим Маленкову.
   «Об Уставе, — сказал Сталин, — Хрущёву давайте поручим cделать доклад, а доклад о пятилетке — председателю Госплана Сабурову».
   Так, собственно, и была принята повестка дня съезда. Как Сталин сказал, так и записали — никаких замечаний не было сделано.
   Признаюсь, когда мне поручили готовить доклад по Уставу партии, я очень дрожал. Это была для меня большая честь, но она не радовала, потому что я знал, как трудно подготовить доклад по такому вопросу и трудно его провести через утверждение. Я знал, что здесь все набросятся на мой доклад, особенно Берия, а он и Маленкова потянет за собой. Так оно и было.
   Стали готовить доклады. Были подготовлены Отчётный доклад и по Уставу. Их утвердили.
   Были сделаны доклады. Потом началось обсуждение. Прения были короткие. Да, собственно, и не было условий-то по-настоящему разворачивать прения, обсуждение этих вопросов.
   Съезд шёл к концу. Обсудили доклад о пятилетке. Это была самая плохая из всех пятилеток, которые когда-либо принимались, очень неквалифицированно она была подготовлена и доложена съезду.
   Мы подошли к концу съезда. Надо было проводить выборы руководящих органов. Вся подготовительная работа была проведена аппаратом ЦК. Так всегда делалось. Все люди ещё до начала съезда были подобраны аппаратом. Так же подбирались и делегаты съезда…
   Выбрали ЦК. Закончился съезд. Спели «Интернационал». Сталин в конце выступил. Буквально пять или семь минут он речь держал. Тогда все восхищались, все радовались, как гениально сказано, и прочее.
   Когда Сталин закончил свою речь, сошёл с трибуны и съезд был закрыт, мы пошли в комнату Президиума ЦК.
   Сталин сказал: «Во, смотри-ка. Я ещё смог».
   Смог! Мы тогда посмотрели, что он смог. 5 — 7 минут смог он продержаться на трибуне и считал это своей победой. Из этого мы тогда сделали вывод, насколько он физически слаб — для него было невероятной трудностью произнести речь на 5 — 7 минут, а он считал, что он ещё силён и ещё может работать…
   Потом мы были очень поражены следующим фактом. Это тоже довольно показательно. Формировались руководящие органы — Президиум Центрального Комитета и партийной контрольной комиссии. Это самый ответственный момент: из выбранных членов ЦК надо создать руководящие органы. Смотрим, созывается Пленум, а никакого разговора с нами Сталин не поднимал.
   Какой будет состав Президиума? Ни числа, ни персонального состава — ничего не известно…
   Сталин, сам открыв Пленум, тут же внёс предложение о составе Президиума ЦК. Он вытащил какие-то бумажки из кармана и зачитал их. Он предложил состав в количестве 21 человека (по новому Уставу Президиум ЦК играл роль Политбюро. Число членов нового Президиума Хрущёв по памяти назвал не совсем точно: было избрано 25 членов и 11 кандидатов. — Р. М.).
   Когда Сталин предложил Президиум ЦК… он сказал, что так как будет громоздкий Президиум, то надо избрать из состава Президиума Бюро Президиума. Это было совсем не уставное предложение. Мы только что Устав приняли, и тут же Устав этот ломается. Он сказал, что будет оперативное бюро, которое станет собираться чаще и будет принимать решения по всем текущим оперативным вопросам. Кажется, он предложил бюро в составе 9 человек…
   Бюро, по-моему, такое было: Сталин, Маленков, Берия, Хрущёв, Ворошилов, Каганович, Сабуров, Первухин, Булганин. Вот — 9 человек.
   Началась работа. Работа, конечно, продолжалась так же, как и до этого шла. Здесь уже из 9 человек Сталин по своему выбору и своему благоволению избрал пятерых. Об этом нигде не говорилось открыто, а это избрание мы определяли сами. Он приглашал к себе только тех, кого он считал нужным созвать. Считалось большой честью быть приглашённым к Сталину и считалось дурным предзнаменованием, когда кто-то из тех, которых он раньше приглашал, не приглашался.
   В пятёрку входили: Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущёв. Реже он Кагановича и Ворошилова приглашал, а совершенно не приглашал Молотова и Микояна» ^[38].
   По некоторым признакам чувствовалось, что Сталин готовит новую чистку в верхах партии, жертвой которой могли стать Молотов, Микоян, Ворошилов. Угроза нависла даже над Берия. Обстановка в стране обострилась после ареста в начале 1953 года группы кремлёвских врачей, обвинённых в шпионаже и убийстве видных деятелей партии. Был арестован В. Абакумов и другие работники ГБ. Между тем Сталин находился в хорошем настроении и никому не раскрывал своих планов. Почти ежедневно устраивал на своей даче коллективные ужины или обеды. Один из таких ужинов он устроил 28 февраля 1953 года. Хрущёв описывает этот вечер следующим образом: «Как-то в субботу от Сталина позвонили, что он приедет в Кремль и чтобы мы пришли. Тогда не заседало Бюро, а он пригласил персонально меня, Маленкова, Берия, Булганина и больше никого. Приехали, он сказал:
   — Давайте кино посмотрим.
   Посмотрели кино какое-то, потом Сталин говорит:
   — Поедем покушаем на ближнюю дачу.
   Это значит, к Сталину поедем. Поехали к Сталину, поужинали. Ужин затянулся. Сталин это называл обедом. Мы кончили этот обед, наверное, в пять или шесть часов утра. Это обычное время, когда кончались такие обеды. Сталин был навеселе после обеда… и физически ничего не свидетельствовало, что может быть какая-то неожиданность. Распрощались мы с товарищем Сталиным и разъехались. Я помню, что, когда мы вышли в вестибюль, Сталин, как обычно, вышел проводить нас. Он много шутил и был в хорошем расположении духа. Он замахнулся вроде кулаком, толкнул меня в живот, назвал Микитой. Когда он был в хорошем расположении духа, он всегда называл меня по-украински — Микита. Ну мы уехали тоже в хорошем настроении, потому что тоже ничего за обедом не cлучилось, не всегда обеды кончались в таком хорошем тоне» ^[39].
   На следующий день Хрущёв ожидал, что Сталин снова позовёт их вечером ужинать. Но на даче Сталина царила растерянность и тревога. В своих личных покоях он никогда не принимал гостей, жил в полном одиночестве за бронированными дверями. В спальню Сталина могла входить лишь одна пожилая уборщица. Охраной и обслугой он управлял при помощи сигналов, нажимая на кнопки пульта. Одна из кнопок давала сигнал: «приготовить чай». Другая — «принести чай». Третий сигнал приказывал: «убрать посуду». Чай подавался через автоматически выдвигаемые полки в двери. 1 марта обслуга получила привычный сигнал «приготовить чай». Но сигнала «подать чай» долго не поступало. Работавшие на даче чекисты попросили подавальщицу заглянуть к Сталину. Она увидела, что он лежит на полу столовой. Охрана положила его на кушетку в малой столовой. Он дышал, но не просыпался. В Кунцево вызвали Маленкова, Берия, Булганина и Хрущёва. Только после их приезда дали знать врачам, которые констатировали кровоизлияние в мозг, паралич правой стороны тела и потерю речи. Состояние Сталина было тяжёлым и практически безнадёжным.

ТРИ ТРИУМВИРАТА 1953-1955

   Смерть Сталина произошла не только в присутствии врачей, но и дежуривших возле больного членов Президиума ЦК: Маленкова, Берия и Хрущёва (Булганин днём 5 марта отдыхал). Хрущёв испытывал в эти часы сложные чувства. Он жалел Сталина, и на глазах Никиты Сергеевича временами появлялись слезы. Но ещё больше владели им чувства тревоги за судьбу страны.
   Между многими высшими руководителями страны существовали антагонистические отношения, и Сталин всячески их раздувал. Хрущёв особенно боялся, что власть окажется в руках Берия. Ещё за день до смерти Сталина он говорил об этом с Булганиным. Они быстро нашли общий язык. К моменту смерти Сталина Берия не контролировал МГБ, так как его ставленника Абакумова заменил С. Д. Игнатьев. Цель Хрущёва и Булганина состояла в том, чтобы не допустить Берия снова взять под свой контроль органы государственной безопасности. Необходимо было получить и согласие Маленкова, но, как оказалось, Берия и Маленков ещё раньше договорились о разделе власти. После смерти Сталина Берия поехал на Лубянку, чтобы немедленно взять под свой контроль МГБ. Маленков отказался разговаривать с Хрущёвым по вопросам власти, ответив: «Соберутся все, тогда и поговорим».
   В Кремле собрались все прежние члены Политбюро, верхушка Совета Министров и несколько членов Президиума Верховного Совета — всего около 20 человек. Совещание прошло без споров, так как все понимали неуместность борьбы за власть, пока Сталин не был ещё похоронен. Принятые решения, опубликованные на следующий день, носили характер компромисса.
   Было решено сократить численность высших органов власти. Не собирая ни Пленума ЦК, ни избранного на XIX съезде Президиума ЦК, участники совещания решили упразднить созданный после съезда партии расширенный Президиум ЦК. В новый состав Президиума вошли: Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров и Первухин. Родственные министерства были объединены. Председателем Совета Министров СССР по предложению Берия стал Г. Маленков. МВД и МГБ объединялись в одно министерство, главой которого Маленков предложил избрать Л. Берия. Хрущёв счёл за лучшее промолчать. Он предложил, однако, назначить Н. Булганина министром Вооружённых Сил СССР, а также вернуть в Москву Г. Жукова, назначив его заместителем Булганина. Эти назначения имели большое значение в дальнейшем развитии событий. Министром иностранных дел вновь стал В. Молотов. Булганин, Молотов, Каганович, Микоян, Берия были назначены заместителями Маленкова, составив Президиум Совета Министров СССР. Председателем Президиума Верховного Совета СССР стал К. Ворошилов, а Шверник перемещался на должность Председателя ВЦСПС.
   Что касается Хрущёва, то было признано необходимым, чтобы он сосредоточился на работе секретаря ЦК КПСС. В этой связи его освободили от обязанностей секретаря Московского обкома и горкома партии. Фактически Хрущёв должен был возглавить Секретариат ЦК, весь рабочий аппарат ЦК КПСС, хотя должность первого секретаря формально не вводилась. Хрущёв был единственным членом Секретариата, который входил в Президиум ЦК КПСС. Другие назначенные в этот день секретари ЦК: С. Д. Игнатьев, П. Н. Поспелов и Н. Н. Шаталин были сравнительно малоизвестными партийными работниками.
   Хрущёв возглавил также комиссию по организации похорон Сталина ^[40].
   Эти опубликованные 6 марта решения рассматриваются как образование первого триумвирата. При определении его состава обычно называли имена Маленкова, Берия и Молотова, которые выступали на траурном митинге при похоронах Сталина. Эти же имена упоминались первыми, при перечислении состава Президиума ЦК. Однако на деле, не по формальным признакам, а по реальной власти, в первый триумвират входили Маленков, Берия и Хрущёв. Молотов, при всей своей известности, не располагал никаким реальным аппаратом власти внутри СССР, управляя лишь Министерством иностранных дел и посольствами СССР за границей.
   Не имел реальной власти и К. Е. Ворошилов, занимавший пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Между тем Хрущёв направлял работу разветвлённого и все ещё могущественного аппарата партии — отделов ЦК КПСС и обкомов. Важно было и то, что Хрущёв пользовался тогда полной поддержкой Н. Булганина и Г. Жукова, ибо армия в условиях неустойчивого политического положения могла стать решающим фактором.
   Наиболее влиятельным постом в стране в 1953 году был пост Председателя Совета Министров СССР, который в 1940 — 1953 годы занимал Сталин ^[41]. Должность Генерального секретаря ЦК КПСС была в то время упразднена. Конечно, Сталин оставался главой не только правительства, но и партии. Но его пост секретаря ЦК КПСС упоминался редко. Это свидетельствовало об ослаблении влияния высшего партийного аппарата. В этих условиях Хрущёв ясно видел свою задачу — вернуть партии и ЦК КПСС ведущую роль в системе органов власти. Первым шагом в решении этой задачи могло стать устранение любым способом Л. П. Берия. Задача была в то время не только сложной, но и опасной, ибо Берия стоял во главе мощной военно-полицейской организации, имевшей свои отделения и своих осведомителей во всех учреждениях страны. Ему подчинялась охрана Кремля, всех высших органов власти и всех членов Президиума ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Министру внутренних дел подчинялись пограничные войска и не менее десяти дивизий МВД. Похороны Сталина дали хороший повод перебросить дивизии поближе к столице, а некоторые из них расквартировать прямо в Москве.
   Берия стремился к власти, но не мог захватить её немедленно. Ему необходимо было произвести сначала важные перемещения в аппарате МВД, освободив из заключения Абакумова и убрав из МВД таких людей, как М. Рюмин, который сфабриковал направленное против самого Берия «дело врачей». Маленков и Хрущёв также требовали пересмотра «дела врачей». М. Рюмина арестовали, и 4 апреля 1953 года газеты сообщили, что арест большой группы выдающихся врачей был произведён бывшим МГБ неправильно и без каких-либо законных оснований, причём для получения «нужных» признаний органы МГБ «применяли недопустимые и строжайше запрещённые законом СССР приёмы следствия». Сообщалось также, что все врачи освобождены и реабилитированы, а лица, виновные в их аресте, привлечены к ответственности. В передовых статьях «Правды» говорилось также о реабилитации «выдающегося советского артиста Михоэлса» и о попытках «провокаторов из бывшего МГБ разжечь национальную рознь и подорвать спаянное интернационализмом единство советского народа». Антиеврейская кампания была прекращена.
   В первые недели после смерти Сталина была проведена большая амнистия заключённых по разным уголовным статьям. По распоряжению Берия освободили многих опасных преступников, что вызвало значительный рост преступности в стране, но позволило сохранить напряжённость в Москве и других городах и расширить полномочия МВД. В это же время были проведены и первые реабилитации. Вернулись домой жена Молотова — П. Жемчужина, ещё в начале марта вернулся в Москву режиссёр и драматург А. Каплер. По требованию Г. Жукова были освобождены арестованные уже после войны маршалы авиации А. А. Новиков, С. А. Худяков, Г. А. Ворожейкин, адмиралы В. А. Алфузов и Г. А. Степанов. Были реабилитированы умершие в заключении адмирал Л. М. Галлер и генерал-полковник В. Н. Гордов.
   Для увеличения своей популярности новое руководство провело с 1 апреля 1953 года новое и самое крупное в послевоенный период снижение цен на многие продукты питания и почти на все потребительские товары.
   У Хрущёва не было никаких сомнений в том, что Л. Берия готовит заговор с целью захвата власти в стране и что в этой подготовке участвуют не только заместители Берия, но и некоторые из высших офицеров воинских подразделений МВД. Но и Берия внимательно следил за поведением всех членов Президиума ЦК. Характерный эпизод: когда в середине мая 1953 года в Берлине начались массовые беспорядки среди рабочих, именно Берия направили в Берлин, чтобы на месте разобраться в причинах беспорядков и «навести порядок». В Москве в неурочное время собрался Президиум ЦК. Берия позвонил в Москву перед заседанием, о котором ему сообщили друзья. Его заверили, что речь идёт об обычном заседании, на котором его присутствие необязательно, и что его миссия в Берлине гораздо важнее. Но Берия срочно прилетел в Москву.
   Хрущёв действовал осторожно, соблюдая конспирацию. Булганина он склонил на свою сторону ещё в марте. Нетрудно было заручиться поддержкой Жукова. Но невозможно было осуществить смещение и арест Берия без поддержки Маленкова, который считался другом Берия. Хрущёв, однако, рискнул переговорить с Маленковым без свидетелей во время прогулки в подмосковном лесу и склонить его на свою сторону. Маленков, который стоял тогда во главе правительства СССР и председательствовал на заседаниях Президиума ЦК КПСС, уже имел возможность убедиться, что Берия мало считается с его мнением, стремясь восстановить прежнее положение органов МВД, стоявших ещё недавно над партийным и правительственным аппаратом. С Маленковым Хрущёв обговорил и все технические детали ареста Берия, который они решили провести на ближайшем заседании Президиума ЦК или Президиума Совета Министров. Лишь перед самым заседанием Маленков обсудил вопрос об аресте Берия с Ворошиловым и заручился полным его согласием. Хрущёв взял на себя разговор с Микояном, пригласив его на свою дачу перед тем как ехать в Кремль. Микоян занял, однако, особую позицию, пустившись в рассуждения о том, что Берия не безнадёжный человек и с ним можно якобы работать в условиях коллективного руководства. Это вызвало тревогу, но отступать уже было поздно.
   Перед заседанием, которое произошло 26 июня 1953 года, Хрущёв обменялся новостями с Маленковым в кабинете последнего. Были приглашены на заседание все члены Президиума ЦК КПСС. Хрущёв пришёл в комнату заседаний с пистолетом в кармане. Берия пришёл с портфелем, который положил на подоконник. В смежной комнате находилась группа военных во главе с Жуковым, у которых имелось письменное предписание Президиума Верховного Совета СССР об аресте Берия. Они должны были начать свою операцию по звонку, тайно проведённому от стола Маленкова в комнату для военных.
   После начала заседания Маленков предложил обсудить партийные вопросы и предоставил слово Хрущёву. Тот произнёс длинную речь, направленную против Берия, ссылаясь на выступления Григория Каминского в 1938 году, вскоре погибшего, который называл Берия агентом английской и муссаватистской разведки. Хрущёв обвинил Берия в том, что после смерти Сталина тот произвёл без ведома ЦК КПСС крупные перемещения в МВД, выдвигал везде на ответственные посты грузин, поощряя таким образом национальную рознь. Он заявил, что Берия не коммунист, а карьерист, которому не место в партии. Хрущёва поддержали в своих выступлениях Молотов, Булганин и другие. Лишь Микоян воздержался, повторив свои оговорки. Хрущёв предложил немедленно освободить Берия от всех занимаемых им постов. Члены Президиума ещё не успели проголосовать, как Маленков нажал на секретную кнопку. В зал заседаний вошли десять вооружённых военных во главе с Жуковым. По распоряжению Маленкова Берия арестовали и поместили в комнате близ кабинета Маленкова. Опасались, что охрана Кремля или работники МВД предпримут попытку освободить Берия. По приказу Жукова в Москву ввели Кантемировскую и Таманскую танковые дивизии, танки которых расположились в центре Москвы без чехлов на орудиях (дивизии МВД имели только лёгкое стрелковое оружие).