Рудазов Александр. Тайна похищенной башни

   Света даже не откликнулась. Последние пять минут она занималась тем, что пыталась уговорить Каспара снять платье Зинаиды Михайловны. Тот сопротивлялся и протестовал, но девушка настаивала, с ужасом думая, какой скандал закатит мама, если это увидит.
   – Дедушка, пожалуйста, ну снимите мамино платье! – жалобно просила Света.
   – А разве оно мне не идет? – искренне огорчился Каспар.
   – Совершенно не идет, поверьте мне! Вам гораздо больше подходит ваш обычный имидж! Давайте я вам сейчас принесу ваш халат, хорошо? Евгений, принеси дедушке халат, пожалуйста!
   – Но разве это платье не прелестно? – продолжал расстраиваться Каспар.
   – На женщине – да! А на седом длиннобородом старике оно выглядит ужасно! К тому же оно вам узко! Вы же его растянете, дедушка! Его же потом носить нельзя будет!
   – Можно, – не согласился Каспар.
   – Да помогите же мне кто-нибудь! – в отчаяньи взмолилась Света.
   – Я с удовольствием помогу тебе, дитя, – вкрадчиво произнес Бальтазар. – Подержи его за руки, а я перережу ему горло.
   Света в ужасе отшатнулась. Произнеси эти слова кто другой, она бы, пожалуй, приняла их за неудачную шутку. Но у Бальтазара напрочь отсутствует чувство юмора. Он всегда совершенно серьезен.
   – Дедушка, вы…
   – Я сделаю это с радостью, – пообещал Бальтазар, доставая кривой нож.
   Общими усилиями с мудрецами кое-как справились. Каспар в очередной раз заснул – с него сняли платье и надели обратно халат. Бальтазара уговорили убрать нож и успокоиться. Мельхиору надоело парить в воздухе, и он спустился на палубу, где его тут же взяли в оборот.
   – А что это за штука? – вежливо поинтересовался он, нюхая семейные трусы в горошек. – Это можно есть?
   – Это мужские трусы, – терпеливо ответила Света. – Одежда. Есть ее нельзя, зато можно носить. Надевайте, дедушка. И без споров.
   Новый предмет одежды Мельхиору неожиданно понравился. Он тут же его напялил и побежал к Каспару и Бальтазару – хвастаться. Но первый встретил его громким храпом, а второй – руганью.
   – Почему ты все время ходишь голым? – брюзгливо спросил Бальтазар, закончив браниться.
   – Потому что таков естественный порядок вещей. Человек рожден быть голым. Я родился голым. Все родились голыми. Мы приходим в этот мир нагими, мы омываем наши тела нагими, мы занимаемся любовью нагими…
   – Говори только за себя. Лично я занимаюсь любовью в одежде.
   – А?! – встрепенулся Каспар. – Кто тут занимается любовью?!
   – Никто. Спи.
   – А-а-а… Жаль, жаль. А я-то уж надеялся, что смогу принять участие. Я уже очень давно не делал ничего подобного.
   – И я тоже, – с грустью кивнул Мельхиор. – Возраст сказывается. Кажется, последний раз было… когда же это было?..
   – В Йемене, – вспомнил Бальтазар. – Да, точно, в Йемене. Помните ту луноликую девицу из торгового квартала? Ее глаза были подобны небесным звездам, а лицо было подобно обрезку полной луны!
   – А, как же, как же! – оживился Каспар. – Я помню! Я могу забыть собственное имя, но я никогда не забуду те два пышных холма! О, мои руки до сих пор помнят их мягкость и упругость!
   – А помните, какой прелестный был у нее голосок? – присоединился Мельхиор. – Помните, какие звуки она издавала, когда я всадил ей в…
   Света почувствовала, что краснеет, и поспешила отойти подальше. Эти старые маразматики совершенно никого не стесняются. Беспардонно обсуждают даже самые непристойные вещи.
   Вчера, например, когда Бальтазар сидел в гальюне, двое других стояли рядом, внимательно наблюдали и даже комментировали. А Мельхиор еще и подсчитывал что-то на абаке.
   – Папа, повлиял бы ты на дедушек… – подошла к отцу Света.
   – Погодь, дочь, – остановил ее Колобков, задравший голову. – Пять секунд.
   И вверх смотрел не только капитан яхты. Все собравшиеся зачарованно пялились на небо. Света тоже подняла взгляд… и изумленно ахнула. Через всю синь небосвода протянулась бесконечная тонкая линия.
   Железнодорожный рельс.
   – Это, Светулик, монорельс! – важно поднял палец Колобков. – Так Фанька сказала.
   – Монорельс?.. Но откуда он…
   – Вы лучше вон туда глядите, – вытянула руку Стефания.
   К шуму волн и легкому гудению дизеля незаметно прибавился еще один звук. Нарастающий шипящий свист. По бесконечной металлической струне несется… поезд?!
   Все головы резко дернулись. Небесный поезд пронесся над «Чайкой» с такой скоростью, что его даже не успели рассмотреть. Грюнлау запоздало щелкнул фотоаппаратом, но кадр запечатлел только расплывчатую полосу.
   – Это чё за хрень была?.. – сдавленно прохрипел Колобков, по-прежнему таращась на небо.
   – Поезд, – пожала плечами Стефания.
   – Понял, что поезд. Какого хрена он тут?.. там… был…
   – Эйкр – огромный мир. Бесконечно огромный. Тут есть самые разные цивилизации. В том числе и технически развитые. Одна из них этот монорельс и протянула. И нет, я не знаю, какая именно. И на своей лоханке вы до них вряд ли доберетесь. Сами видели, какие они используют скорости. Тут многие тысячи миль…
   – Песец… А местные папуасы как на такую байду реагируют?
   – Да никак. Местные тут привычные. Они таких чудес насмотрелись, что вам и не снилось. Насколько мне известно, юберийцы называют этот монорельс Паутиной Небесного Паука и относятся к нему… ну, как к радуге. Виднеется что-то такое в небе – ну и пусть себе виднеется.
   – А те, что в поезде ехали?
   – А что с ними?
   – У них какие с местными папуасами отношения?
   – Да никаких. У них сверхзвуковые небесные поезда. Думаете, их чем-то могут заинтересовать голые дикари, пляшущие где-то в джунглях? Вас самих-то сильно интересуют… ну, скажем, африканские бушмены?
   – Если у них вдруг нефть отыщется, так они весь мир сразу заинтересуют… – пробурчал Колобков. – А так… так, нафиг они мне, конечно, не сдались…
   – У юберийцев нефти нет, – отрезала Стефания. – И не нужна она этим с их монорельсами – их поезда работают на гелии-3. Зато в архипелаге Кромаку есть остров, где растут цетановые деревья.
   – Какие-какие?..
   – Цетановые. У них вместо сока течет цетан. Жидкий. И очень качественный.
   – А что это?
   – Углеводород.
   – Не понял.
   – Да топливо это, Иваныч! – вмешался Угрюмченко. – Дизельное топливо! Слышь, девчурка, это, что, прям-таки в дереве горючка течет?! Вроде березового сока, что ли?!
   – А я вам о чем говорю? – презрительно фыркнула Стефания.
   – Такое разве бывает? – не поверила Света.
   – А почему бы нет? Ты же не удивляешься каучуковому дереву? Почему бы не быть и цетановому? Здесь есть остров, на котором целый лес таких деревьев.
   – Нехило… – задумался Колобков, уже что-то подсчитывая в уме. – Гюнтер, как думаешь?..
   – Петер, нам необходимо туда заглядывать, – твердо сказал немец. – Семена и саженец такой дерево могут весьма помочь экономика наших стран и кошелек наших с тобой.
   – Ага, ага, – закивал Колобков. – Фанька, этот остров отсюда далеко?
   – В паре сотен миль от Порт-Вариуса. Даже курс менять не придется.
   – Значит, обязательно заглянем, – жадно потер руки Колобков. – Кто за?.. Кто против?.. Против нет, единогласно.

Глава 5

   Ложка звякнула о тарелку. Света чинно промокнула губы салфеткой и отставила салат в сторону.
   – Светочка, почему не доела? – тут же забеспокоилась мама. – Тебе что, не понравился салат?
   – Нет, мама, все было очень вкусно. Просто я больше не хочу.
   – Но тут осталось-то на донышке. Доешь. Салат вкусный. И масло отличное, без холестерина.
   – Конечно, без холестерина. Оно же растительное.
   Зинаида Михайловна недоуменно моргнула. Света вздохнула и терпеливо объяснила:
   – Мама, растения не образуют холестерин. Только картошка, и то совсем чуть-чуть. А в подсолнечном, оливковом или кукурузном масле холестерина нет и быть не может. Так что и писать это на этикетках совсем не нужно. Просто обычный рекламный ход, базирующийся на обывательской неграмотности.
   – Но все равно… – смутилась мать. – Без холестерина… полезное, значит…
   – Ничего подобного. Холестерин – это не токсин. Наоборот, это одно из важнейших для жизни веществ. Человеческий организм ежедневно производит холестерин – он нужен для правильного функционирования организма. Конечно, если холестерина слишком много, то это может вызвать сердечно-сосудистые заболевания…
   – А я что говорю!
   – Ну мама! Так ведь и кислород становится вредным, если его переизбыток! Все хорошо только когда в меру! Нехватка холестерина тоже очень вредна – это вызывает депрессии и просто плохое самочувствие.
   Зинаида Михайловна поджала губы, кладя в чай еще кусочек сахара. Иногда ей хотелось, чтобы старшая дочь вела себя попроще. Хорошо, что Светочка такая эрудированная, но она могла бы и не тыкать этим в глаза при каждом удобном случае.
   – Кстати, особенно много холестерина как раз в сахаре, – как бы между делом заметила Света. – А ты, мама, в каждую чашку кладешь по пять кусков.
   Зинаида Михайловна, как раз отхлебнувшая из чашки, едва не поперхнулась. Сидящий напротив отец семейства радостно загыгыкал, брызгая томатным соусом.
   – А что ты ешь, капитан? – сунул розовый нос в соседнюю тарелку Лайан Кграшан.
   – Вермишель с фрикадельками, – отодвинул стул Колобков. – Тебе не дам.
   Зинаида Михайловна молча подала хумаху миску вермишели. Тот вежливо поблагодарил и начал есть, втягивая вермишелинки по одной.
   – Чего ты вообще за стол уселся? – пробурчал Колобков. – Хуймяки должны есть из кормушки. И крутить колесо.
   – Да он вообще ничего полезного не делает, – пожаловалась Зинаида Михайловна. – Только спит и ест… и иногда ходит в туалет.
   – Да, и я считаю, что это правильно, – мягко согласился Лайан. – Свод Тарэшатт учит нас, что после сна нужно обязательно поесть. А после еды – поспать.
   – Но это же замкнутый круг получается, – почесал в затылке Колобков.
   – Да. В этом и есть смысл жизни хумаха. Все повторяется в этом мире, каждое событие однажды было и снова будет. Мы едим, а потом спим. Мы спим, а потом едим. И так вечно, до скончания времен.
   – Хорошо вы устроились… – завистливо надул губы Колобков.
   – Тебе ничто не мешает вести аналогичный образ жизни, капитан.
   Колобков только вздохнул.
   – Кому еще добавки? – поднялась из-за стола Зинаида Михайловна. – Герр Грюнлау?.. Василий Васильевич?.. Оля, хочешь еще что-нибудь?..
   – Подойди сюда, добрая женщина! – послышался дребезжащий голос.
   Мадам Колобкова горестно вздохнула. Опять у этих троих что-то случилось. У них все время что-то случается. Они даже поесть нормально не могут – непременно продемонстрируют себя во всей красе.
   А едят мудрецы на редкость много. Тот же Лайан Кграшан, например, съел одну только тарелочку вермишели, а сейчас деликатно обтачивает персик. От фрикаделек он вежливо отказался – будучи существами растительноядными, хумахи не употребляют мяса.
   Зато Каспар, Бальтазар и Мельхиор наворачивают за обе щеки. Перемазались, как хрюшки. Каспар вообще вытирает с лица соус собственной бородой.
   – Скажи, добрая женщина, что это за навозные катышки у меня в тарелке?! – испуганно указал Мельхиор.
   – Это фрикадельки. Кушайте, дедушка.
   – Я их не буду! – отшатнулся мудрец. – Они страшные!
   – Не хотите – не ешьте. А вам-то, надеюсь, нравится, дедушка? – обратилась Зинаида Михайловна к Бальтазару.
   Тот злобно сощурил и без того узкие глаза, тыкая вилкой так, словно желал расколотить тарелку. Снежно-белые зубы скрипнули, и Бальтазар процедил:
   – На вид – гадость!
   Он крайне неохотно подцепил вилкой фрикадельку с вермишелью, еще неохотнее сунул ее в рот и начал медленно жевать. Прожевав, мудрец провозгласил:
   – И на вкус тоже!
   – Господи!.. – закатила глаза Зинаида Михайловна, едва удерживаясь, чтобы не вырвать тарелку у дурного старика.
   Отвращение из взгляда Бальтазара никуда не делось. Но следующую фрикадельку он проглотил уже быстрее. А потом и вовсе принялся уплетать их одну за другой, перемежая жевание ворчаньем:
   – Какая мерзость!.. Какая же все-таки мерзость!..
   Очистив тарелку, он для верности облизнул ее с обеих сторон и требовательно рявкнул в лицо Зинаиде Михайловне:
   – Дай еще!
   Каспар тем временем проделывал какие-то странные манипуляции с персиками. Разрезал их один за другим надвое, выковыривал косточку и сверлил ее пристальным взглядом. Сладкую мякоть отбрасывал, как ненужный мусор.
   – Эврика! – неожиданно воскликнул он. – Я совершил открытие необычайной важности! Внимайте мне, люди, я открою вам великую тайну!
   За столом воцарилась тишина. Все недоуменно уставились на пыжащегося от довольства старика. Тот дождался полного внимания и торжественно произнес:
   – В каждом персике содержится косточка!
   Обедающие вежливо подождали несколько секунд. Но Каспар пододвинул к себе кастрюлю с оставшейся вермишелью и принялся запихивать ее в рот прямо руками.
   Он сказал все, что хотел.
   Зинаида Михайловна поставила на поднос заварочный чайник и задумчиво произнесла:
   – А вот интересно, что эти трое ели раньше?
   – Когда раньше? – не понял Колобков.
   – Когда их никто не кормил. Как они добывали себе пропитание на том необитаемом острове? Ну не картошку же сажали!
   Колобков задумался. В голове появился образ мудрецов, дружно полющих сорняки на картофельном поле. Зрелище оказалось таким диким, что Колобков вздрогнул и помотал головой. Немного поскребя лысину, он успокоительно выставил ладонь и пообещал супруге:
   – Щас спросим. Деды, где вы себе хавчик доставали?
   – А?.. – недоуменно моргнул Каспар, копаясь в волшебном колпаке. – Что?..
   – Я говорю…
   Каспар выудил из колпака жареную куриную ногу и впился в нее зубами. Колобков запнулся. Немного помолчал и рассудительно произнес:
   – Вопрос снимается.
   Зинаида Михайловна молча подала мужу поднос с чайными принадлежностями. Тот внимательно изучил содержимое сахарницы, поднялся из-за стола и покинул кают-компанию. Балансировать с подносом в одной руке оказалось нелегко. Но другая рука занята тростью.
   – Куда пошел этот человек? – всполошился Бальтазар. – Куда он пошел?
   – Подвиги былинные совершать! – хохотнул Колобков, открывая дверь тростью.
   – Подвиги? – заинтересовался Каспар. – А мы тоже много раз совершали подвиги! Помню, однажды, давным-давно, мы спасли одну деревню от нашествия ужасных волков!
   – Но это же замечательно, дедушка! – обрадовалась Света. – А как вы это сделали?
   – О, это было легко для таких великих мудрецов, как мы! Мы просто совершили чудо и превратили всех волков в саблезубых тигров!
   – Ого… и что потом?
   – Саблезубые тигры сожрали всех жителей деревни!
   – И жили потом долго и счастливо! – поддакнул Мельхиор.
   Каспар добродушно улыбнулся в бороду и воскликнул:
   – А вот припоминаю еще один замечательный случай. Однажды, давным-давно, я встретил бедную девушку, которая очень хотела пойти на бал и потанцевать с принцем. Мне стало жалко бедняжку, и я превратил ее в тыкву!
   – Зачем?! – поразилась Света.
   – А что, не надо было?.. – растерялся Каспар. – Не надо было разве?..
   – Ты поступил совершенно правильно, – положил руку ему на плечо Бальтазар. – Я горжусь тобой.
   – Спасибо. Только… кто ты такой?
   Света поднялась из-за стола, держась за лоб ладонью. Все-таки папа совершенно прав, что жаждет поскорее избавиться от трех мудрецов. Они подобны бомбе с поврежденным таймером – ни за что не угадаешь, в какой момент рванет.
   По стеклу поползли водяные струйки. Снаружи начался дождь. Света вздохнула – ей хотелось позагорать в шезлонге.
   Конечно, загорать по-настоящему на Эйкре не получается – мешает отсутствие солнечных лучей. Тепорий, разлитый в воздухе, не дает такого же эффекта. Но просто полежать и полюбоваться морскими волнами вполне можно и здесь.
   Когда нет дождя, конечно.
   – Ладно, пойду тогда в компьютер поиграю, – задумчиво произнесла вслух Светлана.
   Близнецы Колобковы, услышав это, мгновенно встрепенулись. Зловредная сестра сейчас займет вожделенное сиденье, и из колонок долгие часы будет раздаваться только дурацкий треп Джорджа Стоббарта.
   – Амаазамаза!.. – воскликнул Вадик, давясь горячим чаем.
   – Ыхых-хыхых!.. – присоединился Гешка, чуть ли не пальцами пропихивая в горло остатки вермишели.
   Суматошно дожевав, они вскочили из-за стола и бросились по коридору, спеша обогнать глупую Светку. Компьютер один, народу много. Приходится вертеться.
   – Эй! – возмущенно вскрикнула Света, когда мимо нее пронеслись два плотненьких смерчика. Близнецы едва не сбили сестру с ног. – Я первая заняла!
   Однако вбежав в семейные апартаменты, Вадик и Гешка мгновенно поникли. Место оказалось уже занято – и не одним из них, а дядей Сережей. Этого просто так не сгонишь.
   Чертанов уже полчаса кисло таращился в монитор, время от времени щелкая мышкой. Мелкие ламеры опять залезли черт знает куда и наворотили черт знает чего. Пацаны шефа мнят себя крутыми хакерами и постоянно рвутся чего-нибудь «настроить». А ему потом приходится за ними разгребать.
   «Диспетчер задач отключен администратором». Чертанов дважды прочел всплывшую надпись и задумался, как этим мелким удалось отключить диспетчер задач. Ведь обрезал же им права по самые помидоры – нет, все равно как-то прорываются.
   Продолжая размышлять, Чертанов рассеянно откусил от бутерброда. На клавиатуру посыпались крошки. Под пробел робко втиснулся кусочек колбасной кожицы.
   – Дядя Сережа, что вы делаете?! – возмутилась Света. – Нельзя же за клавиатурой есть!
   – Админу можно, – равнодушно ответил Чертанов. – Ваш папа вообще пьет чай в туалете.
   Света смущенно кашлянула. Да, Колобков-старший действительно имеет привычку проводить чаепитие в гальюне. Раньше у него бывали по этому поводу споры с супругой, но в конце концов та смирилась.
   Посмотрев на монитор, Света решила, что можно пока заняться и чем-нибудь другим. В отличие от бестолковых братишек, она прихватила в путешествие целых полдюжины увлекательных книг. Биографию Сципиона Младшего, томик капитана Марриэта, «Отверженных» Гюго, «Двух капитанов» Каверина и два сборника научно-фантастических рассказов – «Убить Семецкого» и «Спасти Семецкого». Более чем достаточно, чтобы скоротать часок-другой.
   – Светка-а-а-а-а!!! Вадька-а-а-а-а-а!!! Гешка-а-а-а-а-а!!! Олька-а-а-а-а!!! – разнеслось по коридору. – Детеныши-и-и-и-и-и-и!!!
   Светлана демонстративно уселась на диван и раскрыла первую попавшуюся книгу. Вадик с Гешкой посмотрели на нее, как на предательницу.
   Когда Колобков-старший созывает отпрысков, надо мчаться со всех ног – иначе будет скандал, возмущение и бесконечные нотации. Но достанется в первую очередь сыновьям – к дочерям суровый папаша относится мягче. Особенно к старшей – младшую все же иногда шпыняет, не в силах смириться с наличием у нее белого сирийского чудовища.
   К тому моменту, как близнецы добежали до источника воплей, Колобков уже вконец извелся. Гневные крики и стук палки разносятся по всей яхте. Гальюн буквально ходит ходуном.
   – Пап, ты чего там?.. – нерешительно поскребся Гешка.
   – Сын, сын, прием! – откликнулся Колобков. – Говорит отец, говорит отец! Как слышно меня, как меня слышно?!
   – Хорошо слышно!
   – А хрена ж вы тогда так долго не отзываетесь?!! – взвыл Колобков.
   – Да ты чего там, в сортир провалился, что ли?!
   – Так, ты мне не хами тут. Молод еще – батьке хамить. У меня бумага кончилась. Принесите рулончик.
   Близнецы переглянулись и одновременно выкинули вперед ладони. Вадик – «ножницы», Гешка – «бумагу».
   – Тебе идти, дятел.
   – Заткнись, козлодой…
   Гешка ушел… и пропал. Надолго пропал. По меньшей мере минут на пятнадцать.
   Вадик довольно быстро пожалел, что выиграл – в отсутствие брата ему досталась вся головомойка. Рвущийся на волю отец не переставал твердить, что дети у него лодыри и бездельники, причем совершенно непонятно – в кого они такие уродились.
   В конце концов братишка вернулся. Но не один, а с матерью. Зинаида Михайловна постучала в дверь и спросила:
   – Петя, ты там?
   – Да. Бумагу принесла?
   – Прости, Петя, нету. Кончилась. На всей яхте кончилась.
   – С какого вдруг кончилась?! Много же было! Мы много брали!
   – Так ты же почти всю маме оставил. Забыл, что ли?
   – А-а-а… – задумчиво протянул Колобков.
   Он и в самом деле забыл. Забыл, что дражайшая Матильда Афанасьевна, покидая яхту, прихватила с собой львиную долю туалетной бумаги. И еще много чего из хозяйственных принадлежностей – моющие средства, зубная паста, мыло, добрая половина корабельной аптечки…
   Колобков ничуть не возражал – разве подобные мелочи способны омрачить величайшую радость в жизни?
   Но вот теперь бумага закончилась. И Колобков сожалеючи подумал, что поступил несколько опрометчиво.
   – А чем подтираются местные папуасы? – задумчиво произнес он.
   – Да я не знаю… – смутилась супруга.
   – Листьями, травой или просто руками, – сообщила подошедшая на шум Стефания.
   – Хы. Хы. Руками – это как-то не сильно круто… – крякнул Колобков. – Это даже как-то западло…
   – И что делать будем?
   – Как что?! Найдите мне что-нибудь! Неужели совсем никакой бумажки на борту нету?! Газетку какую-нибудь притащите, или салфетку!
   – Салфеток тоже почти не осталось, – мрачно заметила Зинаида Михайловна. – Как эти три старичка пачкаются – никаких салфеток не напасешься…
   – Найдите мне что-нибудь! – громко повторил Колобков.
   Поиски туалетной бумаги затянулись. Вопли главы семейства разносились по всей яхте, в то время как жена, дети и свободные от вахты члены экипажа бегали сломя голову, ища хоть что-нибудь.
   Не все, правда. Чертанов по-прежнему сидел за компьютером, бурча себе под нос, что подтирать начальству задницу не входит в обязанности админа. Света лежала на своей кровати, безуспешно пытаясь собрать разбегающиеся перед глазами буквы. Отцовские вопли очень отвлекают.
   Зато Стефания включилась в развлечение с большим азартом. Она встала под дверью гальюна, хитро сузила глазки и начала предлагать мающемуся Колобкову все блага земные. В данном случае сводящиеся к тысяче рулонов самой лучшей туалетной бумаги с приятным запахом и вкусом. Более того – она, чертовка первого ранга, собственноручно вытрет уважаемому клиенту все, что нужно.
   В обмен на душу, разумеется.
   Колобков на некоторое время даже призадумался. Но потом все же решительно отказался, заявив, что оно того не стоит. Гюнтер Грюнлау, относящийся к этим вопросам не так легкомысленно, как его русский друг, уже все уши прожужжал – сделки с дьяволом до добра не доводят.
   В поисках вожделенной бумаги Зинаида Михайловна заглянула в судовую прачечную. Ничего подходящего она там не нашла, зато обнаружила трех мудрецов. Госпоже Колобковой пришла мысль, что можно попросить великих волшебников бумагу наколдовать… но она тут же эту мысль отвергла.
   Эта троица действительно способна наколдовать все, практически все… кроме того, что действительно нужно.
   К тому же в данный момент они очень заняты. Бальтазар и Мельхиор изо всех сил стараются запихнуть спящего Каспара в стиральную машину. Так что с этой стороны помощи ожидать не приходится.
   Колобков тем временем пристукнул об пол деревянной ногой. Еще раз. Потом еще раз. Получилось некое подобие ритма. Колобков хмыкнул, поднял кверху указательные пальцы и принялся напевать:
   – Эх, хорошо в стране советской жить!.. Эх, хорошо и спать, и есть, и пить!.. Эх, хорошо и пить, и есть, и спать!.. А потом все повторить опять!..
   – Папка, ты там? – перебил песенку тонкий голосок.
   – Ольчик, золотце мое! – обрадовался дочери Колобков. – Ты папе бумажку принесла?
   – Бумажки нет. Зато я памперс нашла. Не знаю, откуда он тут взялся. Тебе памперс подойдет?
   Колобков тихо вздохнул. Потер лоб и терпеливо произнес:
   – Дорогая Ольга Петровна. Возьмите, пожалуйста, свой памперс и наденьте его… да куда хотите, туда и наденьте!
   – Куда мне его надеть-то? – обиделась Оля.
   – Доченька моя любимая, – просюсюкал любящий отец. – Тебе в самом деле в одиннадцать лет нужно объяснять, куда детям надевают памперсы? На хуймяка своего надень!
   – Ладно, тогда я его дедушке Каспару отдам, – решила Оля. – Ему пригодится.
   – Да, ему-то уж точно пригодится… – не мог не признать Колобков. – Он в прошлый раз всю палубу… да, ему пригодится…
   Оля убежала. Колобков раздраженно заколотил в дверь кулаком. Снаружи послышался голос Гешки:
   – Пап, мы нифига не нашли. Так что ты давай, руками работай.
   – Сын, ты не осатанел – родному отцу такое предлагать?! – возмутился Колобков. – Неужели совсем ничегошеньки не нашли?! Даже газетки никакой?!
   – Все газеты мы на самолетики израсходовали.
   – Вот ведь нарожал я оболтусов… – пожалел сам себя Колобков. – Ну так книжку какую принесите! Книжки же вроде были на борту?! Я сам, помню, целых две взял!.. и в Лиссабоне одну прикупил… хотя так ведь и не дочитал… больно уж сюжет запутанный… принесите мне книжку!