Рудазов Александр. Тайна похищенной башни

   – Ща принесем! Сразу бы сказал!
   Через минуту дверь приоткрылась и внутрь просунулась толстая книга. Колобков уставился на нее крайне подозрительным взглядом.
   – Это что? – поинтересовался он.
   – Гашек.
   – Не трожь святое! – возмутился Колобков. – Любимая книга детства! Гениальная штука! Грех на такое дело расходовать! Другое что-нибудь принеси!
   – Что?
   – У мамки там посмотри! У нее много!
   Через минуту в гальюн просунулась другая книга. Колобков наклонил голову, с трудом разбирая буквы, и с досадой подумал, что пора уже обзаводиться очками для чтения. Глаза с годами начали сдавать.
   – Это что? – спросил он.
   – Дэн Браун.
   – О! Идеально! Давай сюда!

Глава 6

   Колобков широко зевнул. Лежащая в соседнем шезлонге супруга тоже широко зевнула. Глядя на них, зевнул и хомяк Рикардо, которого Оля вывела на ежедневный моцион.
   – Ему надо подстричь когти, – сурово заметил Колобков. – Он мне палубу царапает. Хорошая палуба, между прочим. Больших денег стоила. Мне.
   – Да, да, когти надо подстричь… – согласилась Зинаида Михайловна, поправляя темные очки. – Кстати, Петя, ты не видел мою книжку?
   – Какую еще книжку?
   – «Код да Винчи». Я его не дочитала… а он куда-то делся. Вроде тут где-то оставляла… или в каюте. Ты не видел?
   – Не видел. Может, деды взяли почитать? Им это должно быть интересно.
   Стефания, стоящая у борта, подняла к глазам бинокль. За последний час она делала это уже трижды, глядя каждый раз в одну и ту же точку.
   – Куда смотришь? – вежливо поинтересовался Чертанов.
   – Таннин, – коротко ответила чертовка. – Скоро должен показаться Таннин.
   – Таннин?.. Что еще за Таннин? Может, Таллин?
   – С дикцией у меня все в порядке. Таннин.
   – Это что, остров?
   – В некотором роде…
   Чертанов хотел было расспросить поподробнее, но тут с другого конца палубы послышался шум. Каспар, Бальтазар и Мельхиор в очередной раз подняли гвалт. Похоже, их что-то очень обрадовало.
   – Деды, чего гомоним? – лениво приподнял голову Колобков.
   – Мы только что сотворили великое чудо! – важно подтянул памперс Каспар. Его все-таки уговорили надеть это замечательное приспособление.
   – Это величайшее достижение магической мысли! – кивнул Бальтазар.
   – Никто до нас еще не создавал ничего подобного! – захлопал в ладоши Мельхиор.
   Все присутствующие сразу насторожились. Команда «Чайки» давно успела усвоить – если мудрецы так собой довольны, это не к добру. Наверняка будет что-то очень нехорошее.
   – И что вы там сотворили? – уселся в шезлонге Колобков, нащупывая палку. – Колитесь, деды.
   Каспар отодвинулся в сторону, а Бальтазар с Мельхиором гордо растянули серый холщовый мешок.
   Колобков внимательно на него посмотрел. Ничего чудесного не увидел. Мешок. Самый обычный. Кажется, из кладовой Угрюмченко.
   – Это артефакт немыслимой мощи! – торжественно провозгласил Бальтазар.
   – Аналог великой мельницы Сампо, но еще лучше! – добавил Каспар.
   – Поколения магов и мудрецов пытались создать его, но никто не смог! – похвастался Мельхиор.
   – А мы смогли!
   – Да-да, мы смогли!
   – Больше никто не смог!
   – А мы смогли!
   – Да-да, мы смогли!
   – Больше никто не смог!
   – А мы смогли!
   – Да-да, мы…
   – Заткнулись быра! – прикрикнул Колобков, поняв, что у стариков заело пластинку и они пошли по кругу. – Что этот ваш мешок делает? Надеюсь, не взрывается?
   – Нет, не взрывается, – презрительно отмахнулся Бальтазар.
   – Хотя это неплохая идея… – задумчиво почесал подбородок Каспар. – Пожалуй, стоит в следующий раз…
   – Деды, слушайте меня, – потер лоб Колобков. – Я человек терпеливый, но не очень. Будьте так ласковы, скажите мне, что это за мешок!
   – Это не просто мешок!
   – Это бесконечный мешок!
   – Бесконечный!
   – Бесконечный мешок семечек! – гордо воскликнул Мельхиор, воздевая руки к небесам.
   В подтверждение своих слов он сунул руку в мешок и продемонстрировал всем горсть жареных семечек подсолнуха. Каспар тут же взял несколько штук и принялся их лузгать. А Бальтазар торжественно перевернул могущественный артефакт, и на палубу хлынул поток черных поблескивающих капелек.
   Заканчиваться он даже и не думал. Если бы Гена с Валерой не заставили Бальтазара перевернуть мешок обратно, он потопил бы «Чайку».
   – Гопники были бы счастливы… – кисло заметил Чертанов, отворачиваясь к морю.
   Однако не все остались так равнодушны. Хомяк Рикардо повертел розовым носом, немного подумал и решительно затопал к горе семечек. Ни у кого не спрашивая разрешения, он сунул туда морду, и его щеки вздулись гигантскими арбузами.
   – Ну что ж, проблема с хуймяковым пайком решена, – благодушно произнес Колобков. – В кои-то веки наши деды наколдовали что-то полезное.
   – А он точно бесконечный? – осведомилась Оля, гладя питомца по пушистому боку.
   – А? – рассеянно повернулся к ней Каспар. – Ты о чем, девочка?
   – Да так, ни о чем. Простите, что побеспокоила, дедушка. Идите дальше играйте.
   А мудрецы уже и думать забыли о своем изобретении. Они уселись в кружок прямо на палубе и зашушукались, обсуждая что-то важное. Мельхиор увеличил и-визу до размеров шеста и оперся на нее, степенно кивая головой. Бальтазар достал из карманов шесть пузырьков с разноцветными настойками и расставил их по размеру. Каспар принялся о чем-то разглагольствовать, тыкая пальцем в пергаментный свиток.
   Время от времени великий мудрец сбивался на храп, но его тут же будили.
   – Да, я думаю, что это хорошая идея, – важно произнес Каспар, вытаскивая из колпака заостренную палочку. – Возможно, таким образом мы сможем… э-э-э… я забыл, что. Кто-нибудь помнит, о чем я говорю?
   – Я не помню.
   – И я тоже.
   Мудрецы растерянно переглянулись, замолчали и задумались. Наконец Мельхиор озвучил общие мысли:
   – Чем бы оно ни было, мы это сможем.
   – Да, безусловно, – согласился Бальтазар.
   Лузгающий семечки Колобков снова насторожился. Смахнул с губ налипшую шелуху и медленно выбрался из шезлонга.
   – Чего опять удумали, деды? – мягко спросил он у мудрецов.
   – Не мешай нам, о человек, чьего имени я не помню, – презрительно посмотрел на него Каспар. – Мы очень заняты.
   – Кстати, а не желаешь ли ты, чтобы мы излечили тебе ногу? – опустил глаза Бальтазар. – Это не составит нам труда.
   – Нет, спасибо, пока не хочу… – уклончиво ответил Колобков.
   Он и сам уже неоднократно об этом задумывался. Спору нет, мудрецы с легкостью могут вернуть ему ногу. Даже им самим неизвестно, где пролегают границы их возможностей.
   Только вот не факт, что они ограничатся одной лишь ногой. В свое время эта троица точно так же попыталась вылечить Угрюмченко сломанную руку. И вылечила – превратив его в беркута.
   Нет уж, от такой медицины лучше держаться подальше. Хорошо, если всего лишь превратят во что-нибудь – а ну как взорвут ко всем чертям?
   Если б у мудрецов хоть раз получилось все правильно, Колобков, возможно, и рискнул бы. Но такого пока что не происходило.
   – Поговорим об этом в другой раз, – решил Колобков. – Сейчас, битте шон, скажите мне, что вы тут опять чудите. И только не говорите, что собираетесь просверлить палубу.
   – Не скажем.
   – Но это неплохая идея.
   – Ты так думаешь?
   – Я в этом совершенно уверен.
   – А где же тогда будем стоять мы сами?
   – Э-э-э… отойдем в сторонку. Почему нет? Нет, ты мне скажи, почему нет?
   – Ну, я… хррр-пс-пс-пс…
   – Не спи! Ты что, старый дурак, опять забыл, что мы собирались сделать?
   – Не забыл. Хотя ты на всякий случай напомни.
   – Да, и мне тоже.
   – Ты тоже старый дурак. Вы оба старые дураки.
   – А ты сам?
   – А я просто старый.
   – Но подождите, если мы просверлим палубу, то на чем же поплывем дальше?
   – Да, это хороший вопрос…
   – Может, наколдуем лодку?
   – Зачем? У нас же уже есть одна лодка.
   – Наколдуем другую.
   – А зачем нам две лодки?
   – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Посмотри на свои руки – их две. Посмотри на свои ноги – их две. Посмотри на свои глаза…
   – На глаза не получается!.. уффф…
   – Может, вырезать их? Где мой нож?
   – Посмотри на свои… посмотри на мои глаза – их две… два. Всего у нас по два. А лодка одна. Должно быть две.
   – У нас не всего по два. Нос один. Рот один. Задница одна.
   – Задниц две. Левая и правая.
   – У кого мой нож?
   – Это ягодиц две. А задница одна.
   – Но ягодиц-то две.
   – Одна задница состоит из двух ягодиц. По-моему, это очевидно.
   – Кто взял мой нож?
   – Я-го… а на какую букву начинается это слово?
   – Закрой свой дурацкий словарь, он тебя отвлекает.
   – Хватит спорить. Я все решил. Мы наколдовываем вторую лодку. Сейчас же. Тот, кто против, может выйти.
   – Куда?
   – За борт.
   – Не хочу. Я там уже был – там мокро и сыро.
   – А разве это не одно и то же? Мокро, мокро, мокро… Сыро, сыро, сыро… А на какую букву они…
   – Да закрой ты этот словарь!
   Колобков устало почесал нос. Он уже привык к подобному. Когда Каспар, Бальтазар и Мельхиор заводят философскую беседу, это может продолжаться часами. Причем иногда в их белиберде даже слышатся отзвуки былой мудрости. Такие слабые-слабые, едва ощутимые.
   – Мы все решили, колдуем! – рявкнул Бальтазар.
   – Сила трех поможет нам! – тряхнул бородой Каспар, снимая колпак.
   А Мельхиор ничего не сказал – только резко крутанул и-визой. Во все стороны хлынули потоки горячего воздуха.
   Колобков попятился. У мудрецов над головами вспыхнули разноцветные огни. Три старика взялись за руки и пошли по кругу, словно в хороводе. На палубе прочертилась ярко-оранжевая окружность, оттуда брызнул ослепительный свет, что-то бумкнуло, колпак Каспара взмыл высоко в воздух…
   И воцарилась тишина. Мудрецы удовлетворенно расцепили руки и подались назад.
   А в магическом круге остались вещи. Целая груда всевозможного барахла. Какие-то тряпки, банки, бутылки, посуда, инструменты, продукты. Словно могучий смерч влетел в супермаркет, побушевал там минутку-другую и умчался, прихватив с собой добрую тонну товаров.
   – Это не лодка, – задумчиво произнес Мельхиор.
   – Как это не лодка? А что же тогда?
   – Не знаю, но не лодка.
   – Это не может быть не лодка. Ведь мы же вызывали лодку. Значит, это должна быть лодка.
   – Ты мыслишь логично, но мои глаза говорят мне, что это не лодка.
   – В таком случае твои глаза лгут.
   – А что говорят твои глаза?
   – Не твое дело.
   Колобков подошел ближе, с интересом рассматривая нежданную добычу. Секундой спустя к нему присоединились Грюнлау и Зинаида Михайловна.
   – Не знаю, кого эти старички ограбили на этот раз, но нам все это пригодится… – пробормотала Зинаида Михайловна. – Петя, крикни мальчиков, пусть помогут перетаскать в трюм.
   Колобков лениво кивнул, копаясь в вещах. Пока что ничего особенно интересного – консервные ножи вкупе с консервами, плюшевые игрушки, канцелярские принадлежности, целая груда дешевеньких зажигалок…
   – Кажись и вправду супермаркет выпотрошили… – хмыкнул Колобков. – Будет чем поторговать с папуасами… о!..
   Он подался вперед и хищно схватил запотевшую жестяную банку.
   – Пиво!.. – аж пустил слюну Колобков. – Пиво, пиво, пиво, пиво!!! Гюнтер, смотри, настоящее пиво!
   – Но Петер, здесь же всего один банка, – сожалеючи произнес немец. – Как мы ее будем делить?
   – Кто первый встал, того и тапки! – резко дернул за кольцо Колобков.
   – Петер, ты же есть мой друг! – вскрикнул Грюнлау. – Поделись!
   – Извини, Гюнтер, в кругу друзей хлебалом не щелкай!
   Отпихивая приятеля палкой, Колобков принялся лихорадочно заглатывать холодный напиток. Грюнлау возмущенно завопил, пытаясь выхватить вожделенную банку.
   Однако изжаждавшийся Колобков проявил неожиданные ловкость и силу. Он уже не видел перед собой лучшего друга – его сменил фашист, пытающийся отнять пиво. Захлебываясь и давясь, Колобков что есть силы стукнул Грюнлау палкой по плечу – тот болезненно вскрикнул и отступил.
   – Уууууууууу!.. – выдохнул Колобков, сминая пустую банку и благодушно улыбаясь. – Да-а-а-а-а… Человек не понимает, как прекрасно пиво, пока не лишится его…
   – Петер, ты есть habsьchtig…
   – Да ладно тебе, Гюнтер, не парься, – дружески приобнял немца за плечо Колобков. – Давай лучше еще пороемся – может, другую банку найдем.
   – Но тогда ее выпью я!
   – Ну это уж как получится… – отвел глаза Колобков.
   Другой банки найти не удалось. Зато Колобков вытащил из кучи кое-что еще. Сначала ему показалось, что между упаковкой одноразовых тарелок и игрушечным динозавриком торчит перчатка. Потом – что кусок сырого мяса. Но когда он вытянул эту штуку целиком, ухватив за палец…
   – Что это?! – взвизгнула и отшатнулась Зинаида Михайловна.
   – Рука… – глупо моргнул Колобков. – Отрубленная… Еще теплая…
   – Брось сейчас же эту гадость!!!
   – М-да, ну наши деды опять дали стране угля, – задумчиво произнес Колобков, даже не думая бросать руку. – Не повезло же какому-то мужику…
   – Знаешь, Петер, по-моему, она женская, – наклонился поближе Грюнлау.
   – Почему это?
   – Ногти крашеные. Маникюр.
   – Ну и что? Может, гомик какой-нибудь!
   – Вы что, так и собираетесь ее держать?! – сквозь зубы процедила Зинаида Михайловна. – Выкиньте немедленно!
   – Хозяину бы ее вернуть… – почесал в затылке Колобков, но тут же сообразил, насколько глупо это звучит. – Ладно, хрен с ней. Зиночка, выкинь, пожалуйста.
   – Не тычь мне это в лицо! – отшатнулась супруга. – Сам выкинь!
   – Дайте мне, шеф, – пробасил Гена, аккуратно принимая у Колобкова неприятную находку. – Куда ее прикажете?..
   – Да за борт кинь. Пусть рыбы кушают.
   Гора предметов, доставленная волшебством неизвестно откуда, продемонстрировала немалое разнообразие. Диву даешься, гадая – в каком же месте могли собраться настолько разные предметы? Чье-то жилище? Магазин уцененных товаров? Блошиный рынок? Скорее всего, что-то подобное. В обычных магазинах редко соседствуют посудные ершики и старинные канделябры, фотоаппараты и вельветовые джинсы.
   Не подлежит сомнению одно – все это происходит с родной Земли. Три мудреца опять запустили лапу в мир, который некогда покинули.
   Копаясь в груде вещей, Колобков наткнулся на занятную штуковину – кожаный пояс с двумя револьверными кобурами. А в них – револьверы с полными патронов барабанами.
   Это Колобкова очень заинтересовало. Он примерил пояс и довольно крякнул – тот сошелся на талии так идеально, словно всегда здесь и был. Опираясь на трость левой рукой, Колобков залихватским ковбойским жестом выхватил револьвер и прищурился, целясь в невидимого противника.
   – Нравится! – ухмыльнулся он, возвращая оружие в кобуру. – Мое будет!
   – Зачем тебе это, Петя? – покачала головой Зинаида Михайловна.
   – На всякий пожарный. А то хожу, как чмо, невооруженный.
   – Тебе что, Геннадия с Валерием мало?
   Телохранители кивнули в унисон, глядя на шефа с некоторой обидой.
   – Ну а мало ли что в жизни бывает! – капризно взмахнул ручкой Колобков. – Вон, смотри, что мне негры проклятые с ногой сделали! Оттяпали ведь на хрен, сукины дети! А был бы у меня тогда короткоствол – все могло бы сложиться иначе!
   Стефания громко щелкнула хвостом. Колобков только теперь обратил внимание, что чертовка даже не посмотрела на очередное чудачество мудрецов. До сих пор стоит у борта с биноклем. И Чертанов рядом – причем выглядит даже несчастнее обычного.
   – Ну?.. – коротко спросил капитан корабля.
   – Плывем над Таннином, – спокойно ответила Стефания. – Я решила, что вам следует это знать.
   – Надо было сделать крюк, – пробормотал Чертанов, переплетая пальцы. – Надо было все-таки сделать крюк. Ты могла бы и раньше сказать, что такое Таннин…
   – Если хочешь, чтобы кто-то регулярно предупреждал тебя об опасности, заведи ангела-хранителя. А я не по этой части. Больше не по этой.
   Помогая себе тростью, Колобков проковылял к этим двоим, перегнулся через фальшборт и внимательно посмотрел на воду. Ничего особенного. Вода как вода. Вокруг тоже ничего особенного – только скалистые рифы торчат в нескольких местах.
   – Самый малый ход, Василич! – крикнул в сторону рубки Колобков. – На риф не наскочи!
   – Не учи кильку плавать, Иваныч! – гаркнул в ответ штурман.
   – Ладно, хвостатая, объясняй мне, тупому, – дружелюбно высморкался в воду Колобков. – Что это за байда такая – Таннин?
   – Мы сейчас над ним плывем.
   – Это я понял. Дальше. Это что – вулкан подводный?
   Чертанов нервно засмеялся.
   – Серега, хорош над начальством потешаться, – строго посмотрел на него Колобков. – Уволю на хрен. А вы объясняйте уже, гражданка черт. А то я ни хрена вокруг подозрительного не вижу, кроме гребаных островков.
   – Эти островки – это и есть Таннин, – усмехнулась Стефания. – Та его часть, которая видна.
   – В смысле?
   – Таннин – это исполинское чудовище, спящее на дне океана. Он на семь восьмых зарылся в землю, но он так огромен, что его спинные шипы все равно торчат из воды.
   – Кххххххх… – отвисла челюсть у Колобкова. – Вот это ж ни хрена себе черепашка!
   – Почти сорок километров в высоту. И примерно сто сорок – в длину.
   – А в ширину? – зачем-то спросил Колобков.
   – Столько же. Таннин круглый. Если смотреть издалека, он действительно похож на огромную черепаху. С лапами и хвостом.
   – А головы что, нет?
   – Есть. И пасть тоже есть. Такая огромная, что поместится целый остров.
   Колобков невольно сглотнул, уже совершенно иначе глядя на скалистые рифы, медленно плывущие мимо бортов. Шипы панциря колоссального чудовища. Чудовища, способного уничтожить всю Москву, просто усевшись на нее задницей.
   – А он… не опасный? – как-то очень жалобно спросил Колобков.
   – Не бойся, – с легким презрением посмотрела на него Стефания. – У Таннина сейчас период спячки. Он девять тысяч лет спит, а потом девять тысяч лет бодрствует. Вот когда он проснется, то выкопается и…
   – Уплывет?..
   – Улетит.
   – Такая громадина?! У него что, и крылья есть?!
   – Нету.
   – Тогда как…
   – Таннин – хтоническое чудовище. Ты даже не представляешь, что это такое, смертный. Даже не представляешь, на что эти монстры способны…
   – И мне это все равно, – перебил ее Колобков. – Когда эта Тортилла проснется?
   – Таннин спит уже семь тысяч лет. Осталось еще две тысячи.
   – И не раньше? У него будильник точный?
   – Ну, плюс минус несколько сотен. Но в ближайшее тысячелетие точно не проснется.
   – А он не заворочается во сне? Не захрапит?
   – Последний раз Таннин ворочался сто пятьдесят лет назад. Это породило колоссальную волну цунами, обрушившуюся на близлежащие острова и снесшую все прибрежные поселения. Кстати, именно из-за Таннина на всех ближайших островах почти никто не живет. Исключение – У-л’тра-лет, но л’тра умеют защищаться от стихийных бедствий.
   – Нет, надо было все-таки сделать крюк… – пробормотал Чертанов, глядя вокруг несчастным взглядом.
   – Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, – угрюмо произнес Колобков.
   «Чайка» взяла самый малый ход. Никому неизвестно, как много воды лежит между корабельным днищем и спиной исполинского чудовища. Сесть на мель в таком месте – хуже и не придумаешь.
   За бортом проплывают все новые скалистые островки. Одни совсем небольшие – так, рифы, едва торчащие из воды. Другие довольно крупные. Спинные шипы Таннина неодинаковы по размеру.
   И невольно задумываешься – а нет ли у него и других шипов, еще меньше? Не напорется ли «Чайка» на один из таких рифов, скрытых под водой?
   Колобков беспокойно курсирует взад-вперед, от борта к борту, помогая себе тростью. У правого борта его неизменно встречают разнесчастный Чертанов и ехидно скалящаяся Стефания. У левого – побледневшая до полусмерти супруга и что-то бормочущий на родном языке Грюнлау. По пятам за шефом чеканят шаг телохранители, а следом за ними семенит здоровенный беркут.
   Спокойными остались только дети, которые пока просто не в курсе дела. Все четверо сейчас где-то в недрах яхты, занимаются своими делами. Кажется, в куче добра, наколдованного мудрецами, они нашли нечто очень для себя ценное. Видеоприставку или что-то наподобие. Колобков не вглядывался.
   И, конечно же, Каспар, Бальтазар и Мельхиор тоже не проявляют волнения. Им никто ничего не сказал. Но даже если сказать – вряд ли эта троица хоть чуть-чуть обеспокоится по такому пустячному поводу.
   Ведь это же не Таннин украл их бесценную башню – так чего же о нем тревожиться?
   – Я не знаю, что вы делаете, но вы делаете это неправильно, – брюзгливо заявил Бальтазар, глядя на снующего туда-сюда Колобкова.
   – А?! Что?! – встрепенулся Каспар. – Я требую немедленно объяснить мне, что здесь… хррр-пс-пс-пс…
   – Под нами большая черепаха, – неожиданно заявил Мельхиор.
   Колобков напряженно замер. С каким удовольствием он бы сейчас шарахнул этого старого негра палкой!
   Останавливает лишь то, что Мельхиор этого даже не почувствует. В него можно смело стрелять хоть из пушки.
   – Откуда ты знаешь, что под нами большая черепаха? – усомнился Бальтазар, поворачиваясь к Мельхиору.
   – Я слышу, как она говорит со мной.
   – Да? И что она говорит?
   – Не знаю. Я не понимаю языка черепах.
   – Другого я от тебя и не ожидал. Тогда сам ей что-нибудь скажи.
   – Что?
   – Что-нибудь.
   – Скажите, что я не отказался бы попробовать черепашьего супчика! – встрепенулся Каспар.
   – Ладно, – добродушно кивнул Мельхиор, закрывая глаза и начиная утробно мычать.
   Колобков схватился за сердце. Не находя слов, он вскинул трость, сам не зная, что собирается сделать – наорать ли на мудрецов или просто запустить в них чем-нибудь тяжелым.
   Но в следующую секунду он думать об этом забыл. Потому что палуба резко ушла из-под ног, отшвыривая собственного владельца к борту.
   Чертанов тоже не удержался в вертикальном положении, кубарем покатившись куда-то вниз. Зинаида Михайловна тонко закричала, вцепившись в поручни. Гена и Валера тревожно загудели, широко расставив ноги, стоя спиной к спине. Угрюмченко забил крыльями, взмывая высоко в воздух.
   – Доигрались, дурачье?! – взвыла Стефания, усаживаясь на фальшборт, как кошка на забор. – Таннин в гневе! Он пробуждается!!!

Глава 7

   Море на глазах чернеет. При полном отсутствии ветра волны ходят ходуном, превращаясь в огромные буруны. Дикое зрелище – в воде шторм, в воздухе штиль. Сорокаметровую яхту крутит и подбрасывает, как крошечную скорлупку. Через борта переливаются целые потоки, палубу захлестывает.
   А скалистые рифы вокруг дрожат и трясутся, как при сильнейшем землетрясении. Под водой видно какое-то движение, там медленно ворочается туша колоссальных размеров…