Страница:
Крупнейшие предприятий со всей инфраструктурой приватизировались по цене металлолома. Пакет «Уралмаша» – флагмана мирового тяжелого машиностроения – Каха Бенукидзе забрал за два автомобильных багажника, набитых ваучерами. Челябинский тракторный завод был продан за 2,2 млн долл., Северное морское пароходство – за 3 млн долл. Ни в одной другой стране подобного абсурда не было. В Польше приватизация длилась 15 лет, в Венгрии – 10, в Чехии и Словакии – 8 лет. У нас же Гайдар с Чубайсом утвердили разнарядку: ежегодно надлежало продавать не менее 70 тыс. предприятий.
Спустя много лет Счетная палата установила, что за 10 лет от приватизации 145 тыс. предприятий государство выручило менее 10 млрд долл. – сумма просто смешная, немыслимая для других стран, которые приватизировали от 10 до 100 раз меньшую по стоимости государственную собственность. Соратники Гайдара не желают иметь дело с фактами и цифрами – они просто пытаются канонизировать его, поскольку они несут ответственность не меньшую, чем Гайдар. Эту политику продолжил Виктор Черномырдин – при нем осуществилась «большая приватизация» – аукционная, когда олигархи за бесценок скупали предприятия нефтедобычи и нефтеперерабатывающие заводы, металлургические комбинаты, военно-промышленные комплексы, химические производства, лесоперерабатывающие хозяйства, перекачивали в банки бюджетные средства через «хитрые схемы».
Реформы Гайдара – Черномырдина обернулись страданиями для миллионов людей. Это – не забывается. И даже их смерть не в силах заставить это забыть. ...Похоронили обоих с почестями на Новодевичьем кладбище. Похоронные речи преследовали в очередной раз задачу переделать историю и показать, что умершие, принесшие огромные страдания абсолютному большинству людей, – это люди, которые жили с одной-единственной целью – служить народу. Это – насмешка не только над историей, но и над живым и здравствующим российским обществом.
Нефтепереработка – загубленная отрасль
Некоторые показатели развития России в сравнительном аспекте. Доклад ПРООН, апрель 2010
Почему пала Великая Римская империя?
После распада СССР: американские интерпретации
Спустя много лет Счетная палата установила, что за 10 лет от приватизации 145 тыс. предприятий государство выручило менее 10 млрд долл. – сумма просто смешная, немыслимая для других стран, которые приватизировали от 10 до 100 раз меньшую по стоимости государственную собственность. Соратники Гайдара не желают иметь дело с фактами и цифрами – они просто пытаются канонизировать его, поскольку они несут ответственность не меньшую, чем Гайдар. Эту политику продолжил Виктор Черномырдин – при нем осуществилась «большая приватизация» – аукционная, когда олигархи за бесценок скупали предприятия нефтедобычи и нефтеперерабатывающие заводы, металлургические комбинаты, военно-промышленные комплексы, химические производства, лесоперерабатывающие хозяйства, перекачивали в банки бюджетные средства через «хитрые схемы».
Реформы Гайдара – Черномырдина обернулись страданиями для миллионов людей. Это – не забывается. И даже их смерть не в силах заставить это забыть. ...Похоронили обоих с почестями на Новодевичьем кладбище. Похоронные речи преследовали в очередной раз задачу переделать историю и показать, что умершие, принесшие огромные страдания абсолютному большинству людей, – это люди, которые жили с одной-единственной целью – служить народу. Это – насмешка не только над историей, но и над живым и здравствующим российским обществом.
Нефтепереработка – загубленная отрасль
Самое позорное явление в стране – это, во-первых, дорогое топливо при низком его качестве, во-вторых, перебои со снабжением бензином автомобилей. Нефтеперерабатывающие заводы, построенные когда-то в Советском Союзе и почти бесплатно переданные новым хозяевам – олигархам (чьи имена красуются в списке Forbes из года в год), давно устарели. Они не обеспечивают потребности в качественном автомобильном бензине, маслах, других нужных фракциях. Давным-давно правительство должно было обязать богатые нефтяные компании обновить эти производства и построить несколько десятков новых нефтеперерабатывающих комплексов (у нас их всего 25 единиц, в Японии более 40, в Китае – более 350, и они стремительно вводят в строй новые; см. табл. ниже).
Сравнение нефтеперегонных заводов по индексу технического совершенства
* Показатель комплексности нефтепереработки
Источник: Ассоциация нефтепереработчиков и нефтехимиков, 2011.
Данные таблицы не нуждаются в комментариях – в стране предельно низкий технологический уровень всех действующих нефтеперегонных заводов; если в США, Японии индекс Нельсона – 9,57, в ЕС – 7,18, российская отрасль – на уровне от 1 до 7,4 (Уфимский завод, но это единственный случай); в целом он в 3,6 раза меньше, в сравнении со средним индексом в мировой отрасли нефтепереработки.
Главная причина состоит далеко не в налоговой политике государства (которая имеет здесь крупные изъяны), а в жадности нефтяных компаний – им выгодно «гнать» сырую нефть на мировой рынок; да и некачественная продукция с давно устаревших НПЗ также находит сбыт за границей – там ее «очищают» и получают высококачественные химические продукты. Нефтяники, опираясь на мощное политическое лобби, всеми силами противодействуют принятию такого законодательства и иных нормативных актов, которые формировали бы в отрасли политику в интересах создания в стране высокотехнологичных мощностей по переработке нефти. Некоторые эксперты «Стратегии-2020» уже высказываются в том смысле, что России вообще не следует их создавать – слишком они затратны. К концу апреля Минфин должен был сформировать новую модель налогообложения для российской нефтянки, которая кардинально изменит положение нефтепереработки. Правительство вроде бы пытается создать какие-то стимулы для модернизации устаревших нефтеперегонных заводов (НПЗ), которые давно уже работают во вред экономике, поскольку производимая ими продукция стоит дешевле исходного сырья. Но результатов все нет. Возможно, в силу того, что нет определенного четкого подхода даже в министерствах: в прессе появились сообщения о том, что Минфину и Минэнерго никак не удается согласовать вопросы налоговой реформы в нефтяной отрасли. Между тем в начале февраля премьер Владимир Путин предложил определиться с нефтяными налогами, не дожидаясь лета, чтобы ориентировать нефтяников на инвестиции. Дискуссия перешла в группы по разработке «Стратегии-2020», где склонны отстаивать интересы олигархата. Существующая система экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты делает более выгодным экспорт темных нефтепродуктов и, следовательно, сохранение низкого уровня переработки нефти на российских НПЗ. В результате дискуссий в конце прошлого года было принято решение поднять в ближайшие годы ставку налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и, соответственно, на добычу нефти, но зато снизить ставку экспортной пошлины на бензин и приподнять на темные нефтепродукты, выровняв их, и сбалансировать прочие интересы с помощью экспортной пошлины на нефть. Если и удалось что-либо достигнуть, то это никак не повлияло на переработку. И, видимо, не это волновало власть.
Между тем спор о налогах, похоже, только разгорается. В частности, специалисты Экономической экспертной группы (ЭЭГ) в конце марта выступили буквально с сенсационным заявлением о том, что переработка нефти в России экономически бессмысленна и приносит стране колоссальные убытки. Тонна сырой нефти стоит сегодня гораздо больше, чем все продукты перегонки, которые получают из нее российские химики и нефтяники. По их логике, нефтепереработку в России нужно немедленно прекратить, предприятия – обанкротить, а потребителей перевести исключительно на импортное топливо, – вот их выводы, которые ложатся на благодатную почву в некоторых правительственных кругах. А правительственная политика налоговых льгот для нефтяников глубоко ошибочна, поскольку не стимулирует нефтяные компании к модернизации, а только субсидирует сохранение отсталых производств за счет бюджета и других налогоплательщиков. С другой стороны, Ассоциация нефтепереработчиков и нефтехимиков (АНН) не согласна с озвученными радикальными предложениями. «Как известно, доход, получаемый от единицы энергоресурсов нефти при использовании ее на предприятиях нашей страны и исчисленный в объеме внутреннего валового продукта, более чем в 10 раз превышает доход от продажи этой единицы энергоресурсов другим странам по международным ценам (кумулятивный эффект) и при этом обеспечивает создание дополнительных рабочих мест, что для нашей страны в последние годы стало весьма актуально», – указывает глава АНН Виктор Рябов. (НГ, 2011, 30 марта.)
Проблема в том, что существующие в стране НПЗ производят избыточные низкокачественные продукты, которые используются для производства низкокачественного мазута, из которого в Европе делают бензин и другие виды топлива. Поэтому и выходит, что гораздо логичнее гнать на экспорт сырую нефть. Соответственно, и видится выход из этой ситуации – сокращать количество отечественных НПЗ, оставив несколько тех из них, кто производит высококачественные сорта топлива с высокой степенью добавленной стоимости. Но в стране – всего 2–3 завода, которые могут обеспечить менее 10% потребностей. Другие специалисты и аналитики ставят вопрос следующим образом: «Для того чтобы определиться с налоговой системой, надо ответить на главный вопрос – чего мы хотим от нефтегазового комплекса? Использовать его как базу для модернизационного и технологического рывка или для решения задач бюджетного дефицита?» Вопрос-то, однако, простой: «Нужен стране, обществу высококачественный бензин или не нужен?» Этот вопрос запутывается нагромождениями других тем. Это – одна из иллюстрации беспомощности власти. Разве нельзя было потребовать от нефтяников-миллиардеров построить современные НПЗ? Дискуссий здесь, на мой взгляд, не должно было быть принципиально. «Не хотите строить – национализируем нефтедобычу и нефтепереработку!»
Сравнение нефтеперегонных заводов по индексу технического совершенства
Источник: Ассоциация нефтепереработчиков и нефтехимиков, 2011.
Данные таблицы не нуждаются в комментариях – в стране предельно низкий технологический уровень всех действующих нефтеперегонных заводов; если в США, Японии индекс Нельсона – 9,57, в ЕС – 7,18, российская отрасль – на уровне от 1 до 7,4 (Уфимский завод, но это единственный случай); в целом он в 3,6 раза меньше, в сравнении со средним индексом в мировой отрасли нефтепереработки.
Главная причина состоит далеко не в налоговой политике государства (которая имеет здесь крупные изъяны), а в жадности нефтяных компаний – им выгодно «гнать» сырую нефть на мировой рынок; да и некачественная продукция с давно устаревших НПЗ также находит сбыт за границей – там ее «очищают» и получают высококачественные химические продукты. Нефтяники, опираясь на мощное политическое лобби, всеми силами противодействуют принятию такого законодательства и иных нормативных актов, которые формировали бы в отрасли политику в интересах создания в стране высокотехнологичных мощностей по переработке нефти. Некоторые эксперты «Стратегии-2020» уже высказываются в том смысле, что России вообще не следует их создавать – слишком они затратны. К концу апреля Минфин должен был сформировать новую модель налогообложения для российской нефтянки, которая кардинально изменит положение нефтепереработки. Правительство вроде бы пытается создать какие-то стимулы для модернизации устаревших нефтеперегонных заводов (НПЗ), которые давно уже работают во вред экономике, поскольку производимая ими продукция стоит дешевле исходного сырья. Но результатов все нет. Возможно, в силу того, что нет определенного четкого подхода даже в министерствах: в прессе появились сообщения о том, что Минфину и Минэнерго никак не удается согласовать вопросы налоговой реформы в нефтяной отрасли. Между тем в начале февраля премьер Владимир Путин предложил определиться с нефтяными налогами, не дожидаясь лета, чтобы ориентировать нефтяников на инвестиции. Дискуссия перешла в группы по разработке «Стратегии-2020», где склонны отстаивать интересы олигархата. Существующая система экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты делает более выгодным экспорт темных нефтепродуктов и, следовательно, сохранение низкого уровня переработки нефти на российских НПЗ. В результате дискуссий в конце прошлого года было принято решение поднять в ближайшие годы ставку налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и, соответственно, на добычу нефти, но зато снизить ставку экспортной пошлины на бензин и приподнять на темные нефтепродукты, выровняв их, и сбалансировать прочие интересы с помощью экспортной пошлины на нефть. Если и удалось что-либо достигнуть, то это никак не повлияло на переработку. И, видимо, не это волновало власть.
Между тем спор о налогах, похоже, только разгорается. В частности, специалисты Экономической экспертной группы (ЭЭГ) в конце марта выступили буквально с сенсационным заявлением о том, что переработка нефти в России экономически бессмысленна и приносит стране колоссальные убытки. Тонна сырой нефти стоит сегодня гораздо больше, чем все продукты перегонки, которые получают из нее российские химики и нефтяники. По их логике, нефтепереработку в России нужно немедленно прекратить, предприятия – обанкротить, а потребителей перевести исключительно на импортное топливо, – вот их выводы, которые ложатся на благодатную почву в некоторых правительственных кругах. А правительственная политика налоговых льгот для нефтяников глубоко ошибочна, поскольку не стимулирует нефтяные компании к модернизации, а только субсидирует сохранение отсталых производств за счет бюджета и других налогоплательщиков. С другой стороны, Ассоциация нефтепереработчиков и нефтехимиков (АНН) не согласна с озвученными радикальными предложениями. «Как известно, доход, получаемый от единицы энергоресурсов нефти при использовании ее на предприятиях нашей страны и исчисленный в объеме внутреннего валового продукта, более чем в 10 раз превышает доход от продажи этой единицы энергоресурсов другим странам по международным ценам (кумулятивный эффект) и при этом обеспечивает создание дополнительных рабочих мест, что для нашей страны в последние годы стало весьма актуально», – указывает глава АНН Виктор Рябов. (НГ, 2011, 30 марта.)
Проблема в том, что существующие в стране НПЗ производят избыточные низкокачественные продукты, которые используются для производства низкокачественного мазута, из которого в Европе делают бензин и другие виды топлива. Поэтому и выходит, что гораздо логичнее гнать на экспорт сырую нефть. Соответственно, и видится выход из этой ситуации – сокращать количество отечественных НПЗ, оставив несколько тех из них, кто производит высококачественные сорта топлива с высокой степенью добавленной стоимости. Но в стране – всего 2–3 завода, которые могут обеспечить менее 10% потребностей. Другие специалисты и аналитики ставят вопрос следующим образом: «Для того чтобы определиться с налоговой системой, надо ответить на главный вопрос – чего мы хотим от нефтегазового комплекса? Использовать его как базу для модернизационного и технологического рывка или для решения задач бюджетного дефицита?» Вопрос-то, однако, простой: «Нужен стране, обществу высококачественный бензин или не нужен?» Этот вопрос запутывается нагромождениями других тем. Это – одна из иллюстрации беспомощности власти. Разве нельзя было потребовать от нефтяников-миллиардеров построить современные НПЗ? Дискуссий здесь, на мой взгляд, не должно было быть принципиально. «Не хотите строить – национализируем нефтедобычу и нефтепереработку!»
Некоторые показатели развития России в сравнительном аспекте. Доклад ПРООН, апрель 2010
Специалисты Программы развития ООН (ПРООН) представили доклад о развитии человеческого потенциала в РФ за 2009 г. под названием «Энергетика и устойчивое развитие». Авторы доклада пришли к неожиданному выводу: успехи топливно-энергетического комплекса (ТЭК) РФ с учетом недальновидной политики государства выступают не столько источником роста и развития, сколько сокращения благосостояния граждан России. В нем анализируются проблемы, связанные с гипертрофированным развитием ТЭК России и его низкой эффективностью. Производя примерно 11,5% мировой первичной энергии – а это в пять раз больше доли РФ в мировом ВВП, – России приходится ежегодно инвестировать порядка 5% ВВП на поддержание и развитие ТЭКа и 13% на модернизацию экономики и социальных отраслей, включая, например, финансирование образования, строительство дорог и т.д. К 2008 г. РФ увеличила долю в мировом производстве нефти с 9 до 12,4%, а поступления от экспорта нефти и газа выросли с 36,2 млрд долл. в 2000 г. до 241 млрд долл. в 2008 г., но, «согласно оценкам МВФ по итогам острой фазы кризиса 2009 года, Россия вошла в 15 наиболее пострадавших от мировой рецессии стран мира».
В докладе говорится: «Зависимость реальных доходов значительной части населения, а также систем образования и здравоохранения от ресурсной ренты, поступающей через механизм государственного бюджета, создает опасность роста бедности, социальной нестабильности, ограничения возможности получения качественной медпомощи и образовательных услуг, а также снижения качества жизни в целом. [...] В ТЭКе занято порядка 2,5% трудоспособного населения, при этом отрасль обеспечивает основную долю налогов и ВВП. В то же время вся остальная экономика, включая социальные отрасли – медицину и образование, – зависит от их перераспределения». Даже во время кризиса, по оценкам авторов доклада, в отраслях, связанных с производством и распределением энергии, наблюдался рост заработных плат и численности занятых (в апреле 2009 г. более 32% занятых в энергетике относились к 10% самых высокооплачиваемых в экономике), тогда как остальные сектора экономики лишились 1,8 млн рабочих мест.
России, потребляющей в пять раз меньше первичной энергии, чем экспортируемой, приходится поддерживать ТЭК «на плаву», в том числе за счет субсидирования энерготарифов – при перспективе «исчерпания разведанных и доступных нефтяных ресурсов в ближайшие 20–30 лет» и перехода основных потребителей ископаемого топлива к «низкоуглеродной экономике». Российская экономика, уже далеко с недешевой энергией, является «одной из самых энергоемких в мире»: энергоемкость ВВП в 1,5–2,5 раза выше, чем в Западной Европе, где среднедушевое потребление энергии больше на 15–30%. Главные потребители ресурсов – это энергоемкие отрасли европейской части России, где ежегодно теряется 100 млрд долл. потенциальных экспортных доходов. По оценкам ПРООН, ТЭК и государство, занятое перераспределением «природной ренты», являются в то же время главными источниками проблем с экологией. Доля отрасли в выбросах промышленных отходов занимает 56%, твердых веществ – 58%, сбросе сточных вод – 23%, превышая выбросы металлургии. Площадь «нарушенных земель» только в результате нефтедобычи выросла с 94 тыс. га в 2004 г. до 114 тыс. га в 2007 г., рекультивировано отраслью в 2007 г. только 10 тыс. га. С того периода ситуация не только не улучшилась, но серьезно ухудшилась.
Главный вывод Доклада ПРООН представлен в так называемом показателе скорректированных чистых накоплений. Он разработан экономистами Всемирного банка как альтернативный ВВП инструмент измерения благосостояния общества: фактически накопленный доход корректируется на динамику истощения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды. Если в 2007 г. официальный ВВП РФ вырос на 7,4%, то скорректированные чистые накопления составили минус 13,8% – это указывает на реальное сокращение благосостояния населения страны.
В докладе говорится: «Зависимость реальных доходов значительной части населения, а также систем образования и здравоохранения от ресурсной ренты, поступающей через механизм государственного бюджета, создает опасность роста бедности, социальной нестабильности, ограничения возможности получения качественной медпомощи и образовательных услуг, а также снижения качества жизни в целом. [...] В ТЭКе занято порядка 2,5% трудоспособного населения, при этом отрасль обеспечивает основную долю налогов и ВВП. В то же время вся остальная экономика, включая социальные отрасли – медицину и образование, – зависит от их перераспределения». Даже во время кризиса, по оценкам авторов доклада, в отраслях, связанных с производством и распределением энергии, наблюдался рост заработных плат и численности занятых (в апреле 2009 г. более 32% занятых в энергетике относились к 10% самых высокооплачиваемых в экономике), тогда как остальные сектора экономики лишились 1,8 млн рабочих мест.
России, потребляющей в пять раз меньше первичной энергии, чем экспортируемой, приходится поддерживать ТЭК «на плаву», в том числе за счет субсидирования энерготарифов – при перспективе «исчерпания разведанных и доступных нефтяных ресурсов в ближайшие 20–30 лет» и перехода основных потребителей ископаемого топлива к «низкоуглеродной экономике». Российская экономика, уже далеко с недешевой энергией, является «одной из самых энергоемких в мире»: энергоемкость ВВП в 1,5–2,5 раза выше, чем в Западной Европе, где среднедушевое потребление энергии больше на 15–30%. Главные потребители ресурсов – это энергоемкие отрасли европейской части России, где ежегодно теряется 100 млрд долл. потенциальных экспортных доходов. По оценкам ПРООН, ТЭК и государство, занятое перераспределением «природной ренты», являются в то же время главными источниками проблем с экологией. Доля отрасли в выбросах промышленных отходов занимает 56%, твердых веществ – 58%, сбросе сточных вод – 23%, превышая выбросы металлургии. Площадь «нарушенных земель» только в результате нефтедобычи выросла с 94 тыс. га в 2004 г. до 114 тыс. га в 2007 г., рекультивировано отраслью в 2007 г. только 10 тыс. га. С того периода ситуация не только не улучшилась, но серьезно ухудшилась.
Главный вывод Доклада ПРООН представлен в так называемом показателе скорректированных чистых накоплений. Он разработан экономистами Всемирного банка как альтернативный ВВП инструмент измерения благосостояния общества: фактически накопленный доход корректируется на динамику истощения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды. Если в 2007 г. официальный ВВП РФ вырос на 7,4%, то скорректированные чистые накопления составили минус 13,8% – это указывает на реальное сокращение благосостояния населения страны.
Почему пала Великая Римская империя?
Когда-то Великий Рим пал, и его падение обозначилось на самом верхнем пике его могущества. И не потому что он потерпел поражение от персов, гуннов Аттилы или германских варваров – вестготов. Все это произошло позже, после начала мощного наступления чиновничества на трудовые слои Рима, когда ржавчина коррупции стремительно вела к обеднению народ. Рим погубило всесильное римское чиновничество, его мародерствующая власть над обществом, чванливость и чрезмерная самонадеянность цезарей. Эти процессы развивались исподволь в недрах мировой империи, когда, казалось, Рим приобрел власть над Миром. И не было силы, равной цезаристской «вертикали власти» – все трепетало перед ним. А население нищало, обираемое полицией, фискальными службами, судами, местными правителями, мириадами их чиновников. Некогда процветающие города и села приходили в упадок, толпы оборванцев бродили повсюду, сколачиваясь в бандитские армии, шайки разбойников нападали на караваны, разрушая вековые торговые пути, ремесленничество разорялось, аграрные хозяйства (фермы) приходили в упадок, пашни не обрабатывались. Некогда могущественные римские армии оказались разбитыми под натиском варваров. Рим пал.
Повторим мысль: процветание политического режима и его всесилие не есть процветание общества, государства. Это – два разных процесса, не всегда совпадающие, но почти всегда вводящие в заблуждение правителей.
Повторим мысль: процветание политического режима и его всесилие не есть процветание общества, государства. Это – два разных процесса, не всегда совпадающие, но почти всегда вводящие в заблуждение правителей.
После распада СССР: американские интерпретации
Вскоре после ликвидации СССР и воцарения Ельцина в Кремле в трактовках большинства западных обозревателей это событие стало рассматриваться как абсолютно позитивное явление в мировой и российской истории. Этот подход занял доминирующие позиции в определяющей мере под влиянием борьбы Ельцина с Российским парламентом и особенно после его уничтожения. Последний рассматривался как якобы сила, стремящаяся «восстановить СССР». Основываясь на таком совершенно искусственном методе (скорее в пропагандистских целях), американский президент-демократ Б. Клинтон вместе с германским канцлером Гельмутом Колем дали «добро» Ельцину на жестокую расправу с Российским парламентом.
При этом недавние еще восторги Запада по поводу демократических реформ Горбачева (1985–1991), так же как и непомерное «восхищение» перед российскими парламентариями, одолевшими путч ГКЧП, были преданы забвению. Было забыто и то, что Рональд Рейган, назвавший в 1981 г. СССР «империей зла», отказался от этого клейма в ходе визита в Москву, стоя рядом с Горбачевым в Кремле, у Царь-пушки. Им же было объявлено о конце эпохи «холодной войны» и стремительном продвижении СССР к демократическим ценностям. Помнится, читая рейтинги мировых политических деятелей в конце 1997 г., я был поражен тем обстоятельством, что Горбачев – «дружественный Горби» – как стали называть его на Западе, опережал по популярности ведущих государственных деятелей Запада, в том числе Рейгана в Америке. А СССР по праву стал восприниматься как современное государство, вполне демократическое, избавляющееся от остатков тоталитаризма мирным образом, через волеизъявление его народа (ныне вся официальная и неофициальная российская пропаганда «забыла» горбачевский период истории СССР и всякое упоминание Советского Союза отождествляет со «сталинщиной», сталинским тоталитаризмом, игнорируя его слом, осуществленный Никитой Хрущевым.).
И вдруг, после декабря 1991 и октября 1993 г., всю советскую историю, включая горбачевскую эпоху, которая восхваливалась на Западе как демократический прорыв, и в российской, и в западной печати, вопреки исторической правде, стали представлять как «семь десятилетий сурового и безжалостного полицейского государства». (См.: Обзор «После распада»//Мир перемен, 2006, № 4, с. 17.) Так, возвеличивая Ельцина, его вклад в разрушение СССР, уничтожение парламентарной республики, сотрудник центра Гувера при Стэндфордском университете М. Макфолл пишет в The Washington Post, что кончину самого жестокого режима, который являлся величайшей угрозой для западной цивилизации, можно назвать «предотвращенным Армагеддоном». (Там же, с. 22.) Это – предельно грубая ложь, но отметим – Макфолл всего лишь заимствовал эту «идею», которая ежедневно внедряется в массовое сознание в самой России.
Американские аналитики в своей основной массе, поддерживая такой «усеченный», весьма ограниченный подход к этим двум событиям, видимо, исходят из той посылки, что он позволяет им очень просто объяснить сложнейшие процессы, связанные с двумя величайшими трагедиями (1991 и 1993 гг.), и оправдать позиции правящих кругов западных держав, поддержавших действия Ельцина в обоих событиях. Реформы же Горбачева, которые реально ликвидировали всесилие коммунистической партии и дали возможность нам, Российскому парламенту, выдвинуть Ельцина своим лидером, защитить его в 1990–1991 гг., не дать свергнуть Союзным властям и т.д., – все это стали называть «химерами». Крайняя ограниченность такого подхода всегда бросалась в глаза даже при самом простом анализе – выходило, что Ельцин, как древнеегипетский фараон, сам себя породил – вне демократических норм, порядков и процедур, которые быстро вводились в тот период и в СССР, и в Российской Федерации. Разве мог Ельцин действовать вне Российского парламента, всенародно избранного на самом пике развития демократического процесса в СССР в 1990 г. (как следствие горбачевской демократической революции)? Конечно, нет – его немедленно «сожрали» бы союзные власти – без мощной поддержки Верховного Совета России, который и породил Ельцина.
И соответственно, авторы таких крайне обедненных идей стали утверждать, что «Советский Союз умер от «отсутствия альтернатив» и «невозможности его реформирования». В то же время ряд других представителей научно-экспертного сообщества, более фундаментальные, задают такие вопросы, как: «Даже в свете последовавших в 90-е годы человеческих трагедий большинство специалистов не задавалось вопросом о том, не мог ли реформированный Советский Союз стать самой лучшей надеждой для посткоммунистического будущего России. Большая часть обозревателей не задавалась также вопросом о том, не могло ли сохранение Советского Союза быть более полезным для международных дел. Напротив, они пришли к выводу, что все советское необходимо уничтожить, «разрушив до основания всю систему политических и экономических отношений». Такое твердое мнение, безусловно, является сегодня единственным политически корректным в американской (да и в европейской) политике, средствах массовой информации и научных кругах». (См.: Обзор «После распада» // 2006, № 4, с. 17.) То есть одна-единственная точка зрения, появившаяся первоначально, кстати, в кругах группы депутатов – маргиналов Союзного парламента, стала абсолютно доминирующей на Западе.
При этом это доминирующее «крыло» американской аналитики все еще оправдывает действия Ельцина как инициатора развала СССР, так и могильщика российской парламентской демократии. Например, С. Сестанович, один из видных деятелей при президентстве Клинтона, а ныне – сотрудник Колумбийского университета, пишет, что к лету 1991 г. Ельцин был единственным советским политиком, имевшим достаточную поддержку в народе, чтобы решиться на какие-то действия. Это – в корне неверное мнение о политиках СССР и России того периода. Выдающейся поддержкой народа в тот период пользовался, прежде всего, Верховный Совет России, всенародно избранный в ходе самой демократической избирательной кампании за всю историю страны. В составе Верховного Совета было множество популярных политиков, а сам он являлся генератором идей, на базе которых чаще всего выступал его председатель – тогда им был (до 12 июня) Ельцин. Без мощной поддержки Верховного Совета Ельцин не продержался бы в тогдашних условиях ни одного дня.
Такая переоценка роли Ельцина и недооценка Российского парламента, всенародно избранного, вводит в заблуждение Сестановича, уводит его аналитические конструкции в сторону от реальной российской действительности. В частности, этот аналитик утверждает, что Ельцин стал демократически избранным президентом России в силу того, что никто другой не был в состоянии взяться за решение сразу трех кризисов, сломивших его предшественника, – этнических противоречий, экономического хаоса и прогнившей политической системы (The Washington Post). Это – откровенное сочинительство, покоящееся либо на незнании реальных фактов, либо на стремлении «подвести базу» под неразумные действия Ельцина.
Первое ложное утверждение: по поводу решения Ельциным этнических противоречий – он, Ельцин, лично стимулировал их взрывной рост и расширение, в частности бросив лозунг российским автономиям – «глотайте столько суверенитета, сколько проглотите». Россия не распалась не потому, что Ельцин развязал и вел две кровопролитные войны в Чечне, а потому, что Верховный Совет сумел в конце марта 1992 г. заключить со всеми регионами и ее республиками Федеративный договор, в котором были достаточно четко распределены полномочия между Центром и провинциями. И тем самым были в основном преодолены сильнейшие противоречия между федеральным центром и его субъектами, нерешенность которых в условиях демократии и вызвала указанные противоречия.
Второе ложное утверждение: действия Ельцина, в частности его произвольные «указы» в сфере экономики, абсолютно иррациональная экономическая политика его «первого реформаторского правительства», – это все привело страну к немыслимому хаосу. И только эффективная деятельность Законодателя не позволила в 1992 г. полностью блокировать производственно-экономической процесс в масштабах страны.
Третье ложное утверждение: реформирование прогнившей политической системы, что также приписывается Сестановичем в заслугу Ельцину. И здесь автор показывает свое полное незнание ситуации. Немедленно после формирования в мае – июне 1990 г. Верховный Совет России приступил к коренной политической реформе. Он принял законы и поправки к Конституции, утверждающие принцип разделения властей, в том числе о президенте, местном самоуправлении, правительстве, судебной системе, армии, МВД и спецслужбах, образовал Конституционный суд, принял законодательство по приватизации экономики, созданию новой банковской системы и т.д. Ельцин и его правительства имели мало отношения к этой деятельности Законодателя.
Таким образом, все три «кризиса», которые Ельцин якобы стремился «решить», согласно Сестановичу, были на самом деле порождены самим Ельциным, его иррациональной «указной» деятельностью. Главная «проблема» и этого, и других подобных аналитиков состоит в том, что они пытаются оправдать незаконные действия Ельцина, ссылаясь на то, что якобы «иного, законного» пути «их решения» не было, искажая реальный демократический потенциал нового демократического и реформаторского потенциала Российского парламента.
Возможно, приведенный подход американских аналитиков в определенной мере объясняется и тем, что они находятся в плену огромной исторической литературы, посвященной периоду падения царской Империи в феврале – октябре 1917 г., когда говорить о роли «закона» и деятельности парламента не приходилось, а история, как это блистательно показал Джон Рид, определялась волей и решительностью «вождей» революции. Аналитики почему-то очень быстро «забыли», что в отличие от обстановки всеобщего хаоса в результате четырехлетней Первой мировой войны, в которой пребывала Российская империя накануне Февральской революции 1917 г., Горбачев получил от предыдущих генеральных секретарей в «наследство» могучую мировую державу, проблемы которой, он, Горбачев, – и он был в этом совершенно прав – мог и должен был решать строго в соответствии с законом. И если закон был негодным – его следовало изменить, а не подталкивать «Ельциных» к нарушению закона.
И Горбачев действовал именно так, следуя закону, вводя новое демократическое законодательство – вплоть до развертывания разрушительной идеи «нового союзного договора». Эта идея и борьба вокруг нее – был первый смертельный удар по закону.
Второй смертельный удар по закону нанесли участники ГКЧП. Буквально через несколько дней после ГКЧП Украинский Верховный Совет принял «Акт о государственной независимости», а 1 декабря в Украине прошел референдум о независимости. «За» проголосовали 90% его участников; большинство «за» было даже среди населения Крыма. Через несколько часов после подведения итогов референдума о признании независимой Украины объявили правительства Польши и Канады.
При этом недавние еще восторги Запада по поводу демократических реформ Горбачева (1985–1991), так же как и непомерное «восхищение» перед российскими парламентариями, одолевшими путч ГКЧП, были преданы забвению. Было забыто и то, что Рональд Рейган, назвавший в 1981 г. СССР «империей зла», отказался от этого клейма в ходе визита в Москву, стоя рядом с Горбачевым в Кремле, у Царь-пушки. Им же было объявлено о конце эпохи «холодной войны» и стремительном продвижении СССР к демократическим ценностям. Помнится, читая рейтинги мировых политических деятелей в конце 1997 г., я был поражен тем обстоятельством, что Горбачев – «дружественный Горби» – как стали называть его на Западе, опережал по популярности ведущих государственных деятелей Запада, в том числе Рейгана в Америке. А СССР по праву стал восприниматься как современное государство, вполне демократическое, избавляющееся от остатков тоталитаризма мирным образом, через волеизъявление его народа (ныне вся официальная и неофициальная российская пропаганда «забыла» горбачевский период истории СССР и всякое упоминание Советского Союза отождествляет со «сталинщиной», сталинским тоталитаризмом, игнорируя его слом, осуществленный Никитой Хрущевым.).
И вдруг, после декабря 1991 и октября 1993 г., всю советскую историю, включая горбачевскую эпоху, которая восхваливалась на Западе как демократический прорыв, и в российской, и в западной печати, вопреки исторической правде, стали представлять как «семь десятилетий сурового и безжалостного полицейского государства». (См.: Обзор «После распада»//Мир перемен, 2006, № 4, с. 17.) Так, возвеличивая Ельцина, его вклад в разрушение СССР, уничтожение парламентарной республики, сотрудник центра Гувера при Стэндфордском университете М. Макфолл пишет в The Washington Post, что кончину самого жестокого режима, который являлся величайшей угрозой для западной цивилизации, можно назвать «предотвращенным Армагеддоном». (Там же, с. 22.) Это – предельно грубая ложь, но отметим – Макфолл всего лишь заимствовал эту «идею», которая ежедневно внедряется в массовое сознание в самой России.
Американские аналитики в своей основной массе, поддерживая такой «усеченный», весьма ограниченный подход к этим двум событиям, видимо, исходят из той посылки, что он позволяет им очень просто объяснить сложнейшие процессы, связанные с двумя величайшими трагедиями (1991 и 1993 гг.), и оправдать позиции правящих кругов западных держав, поддержавших действия Ельцина в обоих событиях. Реформы же Горбачева, которые реально ликвидировали всесилие коммунистической партии и дали возможность нам, Российскому парламенту, выдвинуть Ельцина своим лидером, защитить его в 1990–1991 гг., не дать свергнуть Союзным властям и т.д., – все это стали называть «химерами». Крайняя ограниченность такого подхода всегда бросалась в глаза даже при самом простом анализе – выходило, что Ельцин, как древнеегипетский фараон, сам себя породил – вне демократических норм, порядков и процедур, которые быстро вводились в тот период и в СССР, и в Российской Федерации. Разве мог Ельцин действовать вне Российского парламента, всенародно избранного на самом пике развития демократического процесса в СССР в 1990 г. (как следствие горбачевской демократической революции)? Конечно, нет – его немедленно «сожрали» бы союзные власти – без мощной поддержки Верховного Совета России, который и породил Ельцина.
И соответственно, авторы таких крайне обедненных идей стали утверждать, что «Советский Союз умер от «отсутствия альтернатив» и «невозможности его реформирования». В то же время ряд других представителей научно-экспертного сообщества, более фундаментальные, задают такие вопросы, как: «Даже в свете последовавших в 90-е годы человеческих трагедий большинство специалистов не задавалось вопросом о том, не мог ли реформированный Советский Союз стать самой лучшей надеждой для посткоммунистического будущего России. Большая часть обозревателей не задавалась также вопросом о том, не могло ли сохранение Советского Союза быть более полезным для международных дел. Напротив, они пришли к выводу, что все советское необходимо уничтожить, «разрушив до основания всю систему политических и экономических отношений». Такое твердое мнение, безусловно, является сегодня единственным политически корректным в американской (да и в европейской) политике, средствах массовой информации и научных кругах». (См.: Обзор «После распада» // 2006, № 4, с. 17.) То есть одна-единственная точка зрения, появившаяся первоначально, кстати, в кругах группы депутатов – маргиналов Союзного парламента, стала абсолютно доминирующей на Западе.
При этом это доминирующее «крыло» американской аналитики все еще оправдывает действия Ельцина как инициатора развала СССР, так и могильщика российской парламентской демократии. Например, С. Сестанович, один из видных деятелей при президентстве Клинтона, а ныне – сотрудник Колумбийского университета, пишет, что к лету 1991 г. Ельцин был единственным советским политиком, имевшим достаточную поддержку в народе, чтобы решиться на какие-то действия. Это – в корне неверное мнение о политиках СССР и России того периода. Выдающейся поддержкой народа в тот период пользовался, прежде всего, Верховный Совет России, всенародно избранный в ходе самой демократической избирательной кампании за всю историю страны. В составе Верховного Совета было множество популярных политиков, а сам он являлся генератором идей, на базе которых чаще всего выступал его председатель – тогда им был (до 12 июня) Ельцин. Без мощной поддержки Верховного Совета Ельцин не продержался бы в тогдашних условиях ни одного дня.
Такая переоценка роли Ельцина и недооценка Российского парламента, всенародно избранного, вводит в заблуждение Сестановича, уводит его аналитические конструкции в сторону от реальной российской действительности. В частности, этот аналитик утверждает, что Ельцин стал демократически избранным президентом России в силу того, что никто другой не был в состоянии взяться за решение сразу трех кризисов, сломивших его предшественника, – этнических противоречий, экономического хаоса и прогнившей политической системы (The Washington Post). Это – откровенное сочинительство, покоящееся либо на незнании реальных фактов, либо на стремлении «подвести базу» под неразумные действия Ельцина.
Первое ложное утверждение: по поводу решения Ельциным этнических противоречий – он, Ельцин, лично стимулировал их взрывной рост и расширение, в частности бросив лозунг российским автономиям – «глотайте столько суверенитета, сколько проглотите». Россия не распалась не потому, что Ельцин развязал и вел две кровопролитные войны в Чечне, а потому, что Верховный Совет сумел в конце марта 1992 г. заключить со всеми регионами и ее республиками Федеративный договор, в котором были достаточно четко распределены полномочия между Центром и провинциями. И тем самым были в основном преодолены сильнейшие противоречия между федеральным центром и его субъектами, нерешенность которых в условиях демократии и вызвала указанные противоречия.
Второе ложное утверждение: действия Ельцина, в частности его произвольные «указы» в сфере экономики, абсолютно иррациональная экономическая политика его «первого реформаторского правительства», – это все привело страну к немыслимому хаосу. И только эффективная деятельность Законодателя не позволила в 1992 г. полностью блокировать производственно-экономической процесс в масштабах страны.
Третье ложное утверждение: реформирование прогнившей политической системы, что также приписывается Сестановичем в заслугу Ельцину. И здесь автор показывает свое полное незнание ситуации. Немедленно после формирования в мае – июне 1990 г. Верховный Совет России приступил к коренной политической реформе. Он принял законы и поправки к Конституции, утверждающие принцип разделения властей, в том числе о президенте, местном самоуправлении, правительстве, судебной системе, армии, МВД и спецслужбах, образовал Конституционный суд, принял законодательство по приватизации экономики, созданию новой банковской системы и т.д. Ельцин и его правительства имели мало отношения к этой деятельности Законодателя.
Таким образом, все три «кризиса», которые Ельцин якобы стремился «решить», согласно Сестановичу, были на самом деле порождены самим Ельциным, его иррациональной «указной» деятельностью. Главная «проблема» и этого, и других подобных аналитиков состоит в том, что они пытаются оправдать незаконные действия Ельцина, ссылаясь на то, что якобы «иного, законного» пути «их решения» не было, искажая реальный демократический потенциал нового демократического и реформаторского потенциала Российского парламента.
Возможно, приведенный подход американских аналитиков в определенной мере объясняется и тем, что они находятся в плену огромной исторической литературы, посвященной периоду падения царской Империи в феврале – октябре 1917 г., когда говорить о роли «закона» и деятельности парламента не приходилось, а история, как это блистательно показал Джон Рид, определялась волей и решительностью «вождей» революции. Аналитики почему-то очень быстро «забыли», что в отличие от обстановки всеобщего хаоса в результате четырехлетней Первой мировой войны, в которой пребывала Российская империя накануне Февральской революции 1917 г., Горбачев получил от предыдущих генеральных секретарей в «наследство» могучую мировую державу, проблемы которой, он, Горбачев, – и он был в этом совершенно прав – мог и должен был решать строго в соответствии с законом. И если закон был негодным – его следовало изменить, а не подталкивать «Ельциных» к нарушению закона.
И Горбачев действовал именно так, следуя закону, вводя новое демократическое законодательство – вплоть до развертывания разрушительной идеи «нового союзного договора». Эта идея и борьба вокруг нее – был первый смертельный удар по закону.
Второй смертельный удар по закону нанесли участники ГКЧП. Буквально через несколько дней после ГКЧП Украинский Верховный Совет принял «Акт о государственной независимости», а 1 декабря в Украине прошел референдум о независимости. «За» проголосовали 90% его участников; большинство «за» было даже среди населения Крыма. Через несколько часов после подведения итогов референдума о признании независимой Украины объявили правительства Польши и Канады.