Рыбалка Александр. Цианид по-турецки (сборник)

   – Как только Лесли узнал, что убили медведя, он понял, что убийца – Стенли Круассон, конечно, если он знал его настоящее имя. Взять вину на себя он не мог, наверняка бы срезался на реконструкции преступления. Тогда он заявляет, что Стенли нанял его, а значит, у Стенли не было никакого резона марать руки самому. Тем более, он знал, что Одноглазый прибыл на маскарад и приступил к исполнению привычных для себя обязанностей. Я не сомневаюсь, что Билл Лесли друг, на которого можно положиться! Вы со мной согласны, Николь?
   – То есть вы считаете, что и Билл Лесли, и Стенли Круассон говорят правду?
   – Ээээ… я бы этого не стал исключать, – понизил голос Генри. – Очень сомневаюсь, что Кристоферу Майлсу и его ребятам удастся выбить признание из уст Стенли Круассона.
   – Вы слышали, я спросила об этом инспектора Майлса, теперь спрошу и вас. Так кто же все-таки убил Рэйчел Лурье?
   – Хороший вопрос, Николь, хороший вопрос… Кому бы его только адресовать?
   – Вы как всегда смеетесь надо мной, Генри. Но ведь кто-то убил бедную Рэйчел Лурье! Возможно, убийца еще даже не попал в поле нашего зрения, и мы ничего о нем не знаем.
   – Ну да. Боюсь, мы еще много чего не знаем, Николь! Нам стоит подумать на тему, кто бы еще мог желать смерти Рут Голдстайн.
   – У вас есть соображения на этот счет?
   – А почему бы для начала не спросить об этом саму Рут?
   – Вы помните, она и про Стенли слышать ничего не хотела…
   – Да, но теперь, когда Стенли Круассон арестован, возможно, она станет разговорчивее.
   – Да, пожалуй, стоит попробовать.
   – Мне бы хотелось Николь, чтобы вы поприсутствовали на допросе Рут. Вы не будете возражать?
   – Конечно, нет, но нужно, чтобы не возражал инспектор Майлс.
   – Надеюсь, что мне удастся это устроить. Пожалуйста, соедините меня с ним.
   Генри с трудом уговорил Майлса отвлечься на Рут. Инспектор ни секунды не сомневался, что убийцу зовут Стенли Круассон. Генри пришлось напомнить ему, что до недавнего времени он столь же уверенно убийцей считал Билла Лесли, что с точки зрения формальной логики являлось эталоном истинного утверждения, но не имело отношения к делу Рэйчел Лурье.
   Зато инспектор легко согласился с моим присутствием на допросе Рут. У Генри сложилось впечатление, что начни он с этого, ему бы не пришлось тратить столько сил на решение предыдущего вопроса…
   Допрос Рут назначили на утро понедельника. Никаких подвижек в деле до этого не произошло. Как и предположил Генри, Стенли Круассон категорически отмел обвинения в убийстве Рэйчел Лурье.
   Мы удостоились чести принять Кристофера Майлса в нашем офисе. Это означало, что он уже не рассматривает Стенли Круассона, подходящим на роль главного подозреваемого. Инспектор с подчеркнутым вниманием выслушал все соображения Генри, так что к предстоящему допросу Рут он стал относиться со всей серьезностью.

Глава 8. Рут Голдстайн

   На Рут Голдстайн хорошо смотрелся строгий деловой костюм из тонкой шерсти цвета асфальта, по которому только что отбарабанил ливень. Костюм удачно подчеркивал глубину ее больших светло-серых глаз, а белоснежная блузка из натурального шелка, сшитая в стиле «ретро», с жабо, окантованным серебряной нитью, и мягкими складками, спадающими на лацканы пиджака, была столь красива, что я с трудом удержалась от соблазна поинтересоваться, где она ее раздобыла. Немного сужающаяся к коленям юбка подчеркивала пышность форм. А вот прическа, пожалуй, не слишком ей удалась. Все-таки в платье невесты Рут смотрелась привлекательней. Но это, скорее, свойство любого свадебного наряда.
   Я представила себе растерянность Рут, выбирающей одежду для первого в жизни похода в полицейское управление, и мне подумалось, что точно так же она наряжается на экзамены в университете. Ее неуверенность и скованность в движениях, излишне серьезное выражение лица свидетельствовали, что к экзамену она подготовилась неважно.
   Инспектор Майлс проводил Рут в угол просторного кабинета и усадил в кресло у журнального столика. Мы же с ним расположились на удобном диванчике напротив нее. Это никак не походило на допрос. Дружеская беседа, в крайнем случае, если следовать выбранной аналогии, экзамен.
   Секретарша поставила на столик большое блюдо с крекерами и предложила нам чай и кофе. Рут отказалась от всего, даже от минеральной воды.
   – Скажите, Рут, вы продолжаете настаивать, что ваша угроза рассказать Рэйчел о темном прошлом Стенли Круассона являлась шуткой? – по договоренности с инспектором начала беседу я.
   – Конечно.
   – А для чего вам это потребовалось?
   – Я хотела вернуть его.
   Мне потребовалось время, чтобы переварить ее ответ.
   – А как же Энтони де Сильва?
   – Он хороший парень, но выкинуть Стенли из сердца оказалось не так просто.
   – Понятно… Кстати, вам известно, что Стенли арестован?
   – Да, я читаю газеты.
   Я выразительно взглянула на инспектора. Он с деланным безразличием пожал плечами и продолжил чаепитие.
   – Скажите, Рут, не проще ли было рассказать Рэйчел о судимости Стенли?
   – Это бы мне ничего не дало. Да, я расстроила бы их брак, но Стенли бы возненавидел меня. Мне важно, чтобы инициатива исходила от него, а не от Рэйчел. Мне было важно, – поправилась она.
   – А так он бы не возненавидел вас?
   – Видите ли, я не только угрожала, но и объясняла ему, что рано или поздно Рэйчел узнает правду и она узнает ее необязательно от меня. В этот момент, я уверена, Рэйчел оставила бы его. И мне казалось, Стенли понимал это. Но, вышло, что он только делал вид. Впрочем, я и сейчас не допускаю мысли, что Стенли хотел меня убить.
   Рут не так плохо подготовилась к экзамену, как мне показалось. Она отвечала быстро, уверенно и без запинки. Не следовало Майлсу сообщать газетчикам об аресте Круассона.
   – А вам известно за что отбывал свой срок Стенли Круассон? – «проснулся» инспектор.
   – За ограбление. Так по крайней мере он рассказывал мне.
   – Надеюсь, он не приписал все заслуги себе? Он отсидел полтора года за соучастие в ограблении.
   – Я уже не помню деталей.
   – Скажите, Рут, – снова принялась за нее я, – а зачем вам потребовалось испытывать Энтони, если вы собирались вернуть Стенли?
   – Я же не была уверена, что мне это удастся, – чистосердечно призналась Рут, и я ощутила некоторую антипатию к ней.
   – Хорошо, вернемся к Стенли. Кажется, он не оценил вашей шутки?
   – Да. Я не ожидала от него такого.
   – Вы серьезно полагаете, что человек отсидевший срок в тюрьме, способен понимать подобные шутки? – снова вмешался инспектор. – Может, вас это удивит, но тюрьма еще ни разу никого не исправила, мисс Голдстайн. Там просто популярно объясняют, почему плохо в ней находиться. Большинство усваивают это и впредь ведут себя осторожнее. Но отдельные тупые ученики нуждаются в повторном уроке. Ваш дружок, судя по всему, относится ко второй категории.
   – Я должна вам кое-что сообщить, Рут, – продолжала я согласно разработанному сценарию. – Стенли не убивал Рэйчел.
   Рут немного, но явственно побледнела и с удивлением уставилась на меня. Я выждала какое-то время. Рут молчала.
   – Он нанял для этой цели одного парня.
   Рут откинулась на спинку кресла, у нее на лбу выступил пот. Майлс на секунду вышел из кабинета и вернулся с бутылкой тоника и стаканом. Рут поблагодарила его, но выпить отказалась.
   – То есть меня должен был убить кто-то другой…
   У меня возникло полное ощущение, что это ее оскорбило. Она соглашалась принять смерть только из рук любимого. Я поймала себя на том, что мне в голову лезут мысли Генри!
   – И этот другой категорически отрицает, что он сделал это! – я нанесла последний удар.
   – Но кто же тогда убил Рэйчел Лурье? – Рут позаимствовала мой любимый вопрос.
   – Мы этого пока не знаем, – пришел мне на помощь инспектор Майлс. Совершенно удивительная для него фраза, правда он сделал ударение на слове «пока». – Но этот парень подтверждает, что его нанял Стенли Круассон. Но кто-то его опередил.
   Рут молчала.
   – Как видите, человек, покушавшийся на вашу жизнь, скорее всего на свободе. Скажите, Рут, у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Кто может еще охотиться на вас? – как можно доброжелательнее постаралась спросить я.
   Рут достала из рукава маленький платочек и принялась промокать лоб. Было совершенно очевидно, что она пытается выиграть время. Но ее ответ ничем не отличался от данного в день убийства.
   – Я не знаю, – твердо произнесла она.
   – Постарайтесь подумать и вспомнить, – присоединился к моей просьбе Майлс. – В конце концов, именно вам угрожает опасность!
   – Я не знаю, – повторила Рут.
   – Вы существенно облегчите нашу работу, мисс Голдстайн, пожалуйста, постарайтесь, – наседал на нее инспектор.
   – Я постараюсь, мистер Майлс, – пообещала Рут, но ее тон не был многообещающим.
   Рут поднялась и вопросительно взглянула на инспектора. Майлс тоже поднялся.
   – Мы вас не задерживаем, мисс Голдстайн. Спасибо, что пришли и ответили на наши вопросы. Если вспомните что-нибудь важное, позвоните прямо мне, – и он протянул Рут визитную карточку.
   – Что скажете, дорогая мисс? – проводив девушку, инспектор уселся в кресло, которое еще хранило ее тепло и аромат.
   – Эта девушка что-то скрывает. Очень жаль, что она уже знала об аресте Стенли.
   – К сожалению, Николь, не всегда удается провести этих пронырливых писак. Уверяю вас, если бы мы арестовали сейчас Рут, то уже вечером об этом знал весь штат.
   – Инспектор, вы не считаете нужным предоставить Рут охрану? Ведь ей угрожает реальная опасность.
   – Я уже распорядился, дорогая мисс, – и Майлс самодовольно ухмыльнулся. – Правда речь идет не об охране, а о наблюдении. Назовите это как хотите, но двое наших тайных агентов непрерывно сопровождают ее.
   Я уже собиралась уходить, когда инспектор Майлс гулко хлопнул себя по лбу.
   – Проклятый склероз! Дорогая мисс Федона, я должен просить у вас прощения. Я совсем забыл рассказать вам, что мы обнаружили под телом Рэйчел… Мы нашли любовную записку Стенли, адресованную Рут. Имя девушки не упоминалось, лишь первая буква, что оставляло нам две возможности трактования, но Стенли утверждает, что речь идет о Рут. К этому же выводу пришли и эксперты, исследовавшие записку: запись сделана не позднее полугода назад.
   – Как записка очутилась там?
   – Возможно, Рут оставила ее в кармане маскарадного костюма, и Рэйчел обнаружила ее.
   – Но тогда следует предположить, что Рэйчел держала записку в руках в момент убийства, – я представила себе ссору Рэйчел из-за записки, но с кем? – Вы предполагаете, что Рэйчел выясняла отношения со Стенли?
   – Или кто-то хотел, чтобы мы это предположили.
   – Рут?
   – Ну почему же именно Рут? Убийца… – я молчала и инспектор продолжил. – Возможно, следовало бы спросить Рут, как записка попала к Рэйчел, но у нее есть слишком простой ответ – благодаря перемене костюмов.
   – Не хочешь, чтобы тебя обманывали – не задавай вопросов!
   – Вот-вот… Но нельзя не отметить, что если Рут действительно не расставалась с любовной запиской Стенли, то это подтверждает ее слова о намерениях по отношению к нему.
   Тут я ничего не могла возразить.

Глава 9. Эмпирическое правило Генри Тамона

   – Вы славно поиздевались над бедной девушкой, чудом пережившей веселый праздник Пурим, – заявил Генри, когда я со всеми подробностями описала допрос Рут. – Но пока вы развлекались, я времени даром не терял.
   – И кто же убил Рэйчел Лурье? – на этот раз с иронией спросила я.
   – Я знаю не больше Майлса, – рассмеялся Генри. – Но я подумал вот о чем, – голос его заметно посерьезнел. – Мы тут увлеклись версией переодевания. Но ее могли бы подтвердить лишь четверо, причем одной из них уже нет в живых, а другой находится под арестом. Рут, мы видим, особо доверять нельзя. А что представляет собой мистер Энтони де Сильва? Мне известно лишь, что он в вашем вкусе, Николь…
   Мне понравилось новое направление расследования, и я решила оставить без внимания последние слова Генри.
   – Энтони де Сильва – серьезный парень, через несколько месяцев он оканчивает бизнес-школу. Относится к Рут очень серьезно. На вид прямодушный и откровенный человек. Не представляю, что бы могло заставить его придумать или поддержать ложную версию.
   – Вы же сами сказали, что он относится к Рут серьезно. Ради любви люди готовы на все, или вы не согласны со мной, Николь?
   – С этим может спорить лишь никогда не любивший! – Господи, откуда у меня этот пафос? – Но кому может понадобиться эта выдумка?
   – Это уже другой вопрос, и на него у меня пока нет ответа. Но я ожидал от вас совсем другой реакции, Николь! Подумайте немного.
   – Трое должны были сговориться между собой, а это противоречит эмпирическому правилу Генри Тамона: у одной ошибки не может существовать более двух причин.
   – Браво, Николь! Эту версию смело хороним. Но теперь нечто иное. Итак, переодевание имело место. О нем знали точно Рут Голдстайн и Энтони де Сильва, а может кто-то еще застал их в момент переодевания. Что если тот, кто убил Рэйчел Лурье, знал, что он убивает Рэйчел Лурье? И тогда, кстати, нет никакого смысла охранять Рут.
   – Но кому мешала Рэйчел Лурье?
   – Не знаю, Николь, можно предположить, что Рут, но как-то это не вяжется с ее образом. Они из разных весовых категорий. Чтобы устранить Рэйчел, как соперницу, Рут придумала бы сотню способов, не убивая ее. Конечно, Рут выгоден уход со сцены Рэйчел, но она не стала бы убивать ее.
   – Да, Рут не смахивает на убийцу. Но может быть, вы недооцениваете Рэйчел?
   – Вполне возможно. К сожалению, мы не можем допросить Рэйчел, чтобы выяснить кто бы мог желать ее смерти, как мы поступили с Рут Голдстайн, но мы можем попробовать собрать о ней какую-нибудь информацию. Как вы отнесетесь к тому, чтобы посетить ее родителей, побывать в университете, поговорить с ее друзьями, с той же Рут, в конце концов?
   – Конечно, Генри. Надеюсь, другого ответа вы от меня и не ожидали?
   – Ну да. Кроме того я постараюсь договориться с Майлсом, чтобы он позволил вам встретиться со Стенли Круассоном.
   Для Генри искать ошибки в программе и распутывать детективные загадки – одинаково интересно. Более того, для него это почти то же самое. У Николаса Блейка, например, сыщик-любитель Найджел Стрэнджвейс сравнивает криминальное расследование с переводом с латыни и доказывает пользу классического образования.
   Генри рассказывал мне, что его жене Китти очень нравятся мои рассказы. Она считает, что в них Генри Тамон имеет много общего с Найджелом Стрэнджвейсом. Но если это и так, то тут нет никакого умысла: именно от Генри я впервые услышала это имя и лишь недавно прочитала несколько повестей о нем.
   Генри Тамон, системный аналитик, по его собственному выражению, программист до костей мозга, сравнивает криминальное расследование с отладкой программы. В обоих случаях есть печальный результат: «баг» в программе или труп, как, например, в описываемом расследовании. Столкнувшись с ошибкой в работе программы, Генри неутомимо выявляет ее причины и выстраивает логику событий, приведших к ней.
   Когда же правдоподобная версия готова, он вставляет в программу несколько контрольных блоков, фиксирующих состояние переменных, изучает полученные данные и, либо отбрасывает версию, как ошибочную, либо удовлетворяется ею, исправляя в программе код, приведший к плачевному результату.
   В криминальном исследовании у Генри нет возможностей вставлять контрольные блоки, где он хочет, но почему бы не сделать это там, где реально? Почему бы не собрать всю возможную информацию о жертве, не выстроить мысленно мир, в котором она жила?
   Мне же все больше и больше нравится заниматься детективными загадками, так что задание Генри пришлось мне по вкусу.
   Я решила начать с родителей Рэйчел.

Глава 10. Кому мешала Рэйчел Лурье?

   Ювелир Захария Лурье и его жена Ребекка проживали в Сан-Джакобо. Их адрес я без особых хлопот раздобыла в полиции. Мне даже не пришлось беспокоить Кристофера Майлса.
   Родители Рэйчел немедленно примчались в Нэшвилл и, как только полиция дала разрешение, увезли тело единственной дочери в Сан-Джакобо.
   Бедняга Стенли не смог проститься с Рэйчел – полиция предпочла не рисковать. Из друзей Рэйчел только Рут и Энтони присутствовали на похоронах.
   Я прикинула, что на поездку в Сан-Джакобо у меня уйдет два дня, и приуныла. Мне не хотелось покидать Нэшвилл сейчас так надолго. Что-то подсказывало, что стоит мне уехать, как события начнут быстро развиваться, будто только этого и поджидали. Я понимала всю нелепость и наивность подобных рассуждений, но ничего не могла с собой поделать.
   В конце концов, что меня могло ждать в Сан-Джакобо, ведь Рэйчел уже почти шесть лет вела самостоятельный образ жизни. Вот если бы речь шла о ее похищении – тогда совсем другое дело. Тогда и впрямь надо начинать с ювелира…
   Короче, я с легкостью позволила себе уговорить себя, что в тюрьме или университете куда больше шансов обнаружить что-нибудь стоящее. Я позвонила инспектору Майлсу и согласовала время посещения Стенли в следственном изоляторе. Предварительное согласие уже было получено накануне. Инспектор извинился, что не сможет позволить мне беседовать со Стенли Круассоном с глазу на глаз. Меня это вполне устраивало.
   Я не испытывала симпатий к Стенли Круассону, но мне пришло в голову, что появляться с пустыми руками не слишком удобно. Ведь следует создать доверительную атмосферу между нами. Я купила три пачки «Мальборо», резонно заключив, что они не окажутся лишними: если Стенли не курит, отдаст их друзьям по несчастью.
   От длинных волос Стенли остались лишь воспоминания, а борода нуждалась в обстоятельной прополке. Он начал сутулиться и выглядел намного старше своих двадцати девяти.
   Нас провели в какую-то маленькую обшарпанную комнатушку с низким потолком и зарешеченным окном. Я решила, что эта неиспользуемая камера. Дышать было нечем, комнату не проветривали лет сто. Посередине ее стоял небольшой стол из тех, что обычно используется в забегаловках, и два простеньких стула из того же гарнитура. Наш конвоир остался стоять в дверях, а мы со Стенли расположились за столом.
   Я выложила сигареты перед Стенли.
   – Как вы узнали, что я курю «Мальборо»? – улыбнулся он.
   Я поздравила себя с удачным началом.
   – Женская интуиция! – усмехнулась я.
   Проверенное средство. Я всегда ссылаюсь на женскую интуицию в таких случаях. Это сбивает мужчин с толку. Ведь они не понимают, что это такое, а многие даже отрицают ее существование.
   – Большое спасибо!
   – Не стоит благодарностей. Стенли, я бы хотела поговорить с вами о Рэйчел Лурье, – я не знала, уместно ли выразить ему соболезнования, помялась, но все-таки сделала это. – Я понимаю, что затрагиваю болезненную тему, и очень сочувствую вам, но мне необходимо знать: как по-вашему, кто-нибудь мог хотеть смерти Рэйчел? – запинаясь через слово, спросила я.
   Стенли ссутулился еще больше. Он минуту помолчал, повертел двумя пальцами пачку сигарет, а затем произнес:
   – Рэйчел… Сначала я просто хотел покончить с собой. Я думал, что ее по моей наводке убил Циклоп. Но потом инспектор сказал, что он все отрицает. Если он действительно не убивал Рэйчел, то выходит так, что я тоже не причастен к ее смерти. Но тогда кто же ее убил? Нет, у этой девочки не могло быть врагов. Она считала, что зла не существует. Просто человек иногда заблуждается… Возможно, это повлияло на выбор ею профессии. Ее убийство совершенно бессмысленно. Я не знаю, кто ее убил, и не знаю зачем. Я все думаю об этом. Вы знаете, что мы собирались пожениться?
   – Да, Стенли.
   – Может быть, вам покажется это странным, но в уголовном мире такое иногда случается. Вы же знаете, что я отсидел полтора года за соучастие в ограблении банка? – я кивнула, и он продолжал. – Я был еще девятнадцатилетним мальчишкой, связался с одной компанией, наркотики и все такое… Нужны были деньги. Вот меня и подбили. Я был новичок, и меня поставили стоять на стреме. Копы выросли как из-под земли. Нас всех повязали. Мне дали два года, но за примерное поведение срок скостили. Кое-кто подумал, что я подсадная утка. Да и в тюрьме, если бы Одноглазый не заступился, меня бы просто сожрали живьем. Короче говоря, есть люди, имеющие на меня зуб. Может кто-то из них затеял поквитаться со мной и выбрал самое уязвимое место – мою невесту.
   – Мне вовсе не кажется странным ваше предположение, Стенли.
   – Не знаю. Но никто из моих старых дружков ни разу не давал о себе знать. Я не получал никаких угроз от них. После тюрьмы я устроился автомехаником в гараж и вел тихий образ жизни. Мне казалось, что со старым покончено, меня с ним ничто больше не связывает, но видно, я поторопился…
   – Можете ли вы назвать этих людей, я имею в виду тех, кто по-вашему хотел бы отомстить вам.
   Стенли назвал три имени, и я их прилежно записала.
   Я поблагодарила Стенли за беседу и, снова помявшись, пожелала ему удачи.
   Уже подходя к дверям, я решилась на еще один вопрос.
   – Скажите, Стенли, вы не жалеете о том, что сделали?
   – Жалею… Но что теперь об этом говорить?
 
   Инспектор Майлс занялся «друзьями» Стенли. У двоих из трех имелось железное алиби в виде железных решеток на окнах их тюрем, где они отбывали честно заработанные сроки. О третьем никаких данных в полиции не было. Инспектор изучил список участников пуримшпиля, но даже бин Ладен не вызвал подозрений.
   Визит к Стенли оказался не слишком продолжительным, и у меня осталось время на поездку в университет.
   На медицинском факультете я легко отыскала кафедру психологии и встретилась с научным руководителем Рэйчел профессором О’Коннором.
   Высокий, с непропорционально узкими плечами, моложавый профессор был остановлен мною в коридоре у входа на кафедру. Он взглянул на часы, извинился, что может уделить мне лишь пятнадцать минут, десять из которых он потратил на лекцию о научной деятельности Рэйчел в области когнитивной психологии.
   Профессор выпрямил длинные, плотно сжатые пальцы и, как бы пытаясь разделаться с воображаемыми оппонентами, самозабвенно разрубал воздух в районе моего носа. Его речь плавно выливалась на меня, и не существовало сил, способных остановить эту фантасмагорическую лекцию. Я стояла по стойке смирно, вжавшись в стену коридора, и, как завороженная, глазами кролика следила за руками профессора.
   Мне казалось, что я участвую в неком психологическом эксперименте по исследованию влияния магических пассов на когнитивные способности человека. Эксперимент явно давал отрицательные результаты: из десятиминутного спича профессора у меня отложилось лишь то, что с уходом из жизни Рэйчел мировая наука, сама того не подозревая, понесла невосполнимую потерю. Можно без преувеличения сказать, что пара-тройка фундаментальных открытий в области когнитивной психологии произойдут на несколько лет позже. Профессор долго и подробно излагал суть этих открытий, но его пассы не позволили мне вникнуть в них. Я так и не поняла, почему эти открытия не сделаны до сих пор, раз профессору О’Коннору все о них известно.
   Профессор пребывал в абсолютном убеждении, что Рэйчел ждала серьезная научная карьера. Также он дал высокую оценку ее моральным качествам и особо отметил гражданское самосознание Рэйчел: она одной из первых записалась в отряд волонтеров и приняла активное участие в оказании помощи жертвам недавнего урагана в Нью-Орлеане.
   Оставшиеся пять минут профессор отвел под ответы на вопросы. Опасаясь за сохранность своего носа, я отважилась лишь на один. Профессор с готовностью перечислил подруг Рэйчел: Рут Голдстайн, Эмма Киршенфельд и Патрисия Киркпатрик и был настолько любезен, что указал мне на огромный рыжий шар в толпе студентов. Этим шаром при ближайшем рассмотрении оказалась голова Эммы Киршенфельд.
   Стог жестких вьющихся рыжих волос венчал пухлое веснушчатое полудетское личико Эммы, но больше всего меня поразил парень, с которым она беседовала на весьма высоких тонах. Я узнала его даже сквозь так не шедшую ему маску презрения. Вот так встреча! Что же здесь делает Энтони де Сильва?
   Я предпочла не мешать их не очень мирной беседе. Эта неожиданная встреча захватила меня. Эмма Киршенфельд и Патрисия Киркпатрик никуда не денутся. Но я должна выяснить, что делает здесь Энтони де Сильва без Рут Голдстайн!
   Возможно, мне пришлось бы ждать очень долго, но перерыв между занятий закончился, и студенты лениво потянулись в сторону аудиторий. Когда рыжий шар удалился на приличное расстояние, я окликнула Энтони. Маска презрения сменилась маской недоумения.
   – Мы с вами знакомы? Где-то встречались? – выпалил он.
   – В Древней Греции.
   Еще несколько секунд он напряженно вглядывался в меня, но все-таки вспомнил.
   – Кажется, вас зовут Николь, – улыбнулся он. – Простите, трудно узнать человека в непрывычном месте и наряде. В Древней Греции я бы вас точно узнал.
   – Вы поджидаете Рут? – поинтересовалась я.
   Улыбка сошла с лица Энтони. Немного помедлив, он ответил:
   – Нет. Рут уехала в Сан-Джакобо. Сегодня день рождения Рэйчел. Ей исполнилось бы двадцать три.
   – И вы решили воспользоваться ее отсутствием и навестить Эмму. Только Эмме, судя по всему, ваш визит не пришелся по вкусу, – я решила действовать напролом.