Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Станислав Анатольевич Малышев
Военный Петербург эпохи Николая I
Вступление
Император Николай I в наше время остается фигурой почти неизвестной. Многие из наших современников, как ни странно, даже путают этого государя с Николаем II. Услышав в разговоре слова «император Николай» они, не дослушав порядкового номера, сразу представляют Николая II, хорошо знакомого по многочисленным радио– и телепередачам, растиражированным портретам и фотографиям. Более «просвещенные», те, которые могут отличить одного монарха от другого, всегда вспоминают о резко отрицательной характеристике Николая I, которую затвердили со школьных и институтских времен.
Вскоре после кончины этого императора, когда в России начались либеральные реформы, появилась масса издевательских стихов и нелегальных статеек, где для Николая Павловича не жалели черной краски – надо полагать, не без участия западноевропейских «доброжелателей». Царствование Николая I, правившего Россией с 1825 по 1855 год, называлось периодом реакции, полного застоя или в лучшем случае «неустанного бега на месте». Авторы не жалели для государя ругательных слов, называя его солдафоном, жандармом, холодным бездушным тираном, который железной рукой подавлял все лучшее и прогрессивное. А о Крымской войне, которую Россия, сражаясь в одиночестве фактически против всего мира, проиграла с честью и с небольшими потерями, говорили как чуть ли не о национальной катастрофе, главным виновником которой был, конечно же, «Николай Палкин».
Как пример, или даже своего рода «эталон» подобного отношения, звучат полные злобы слова бывшего офицера русской армии, поляка И.Ф. Савицкого, который принял активное участие в Польском восстании 1863 года, поддержанном Европой, а после его поражения остался в эмиграции на Западе, где писал воспоминания, угодные врагам России: «Тридцать лет это страшилище в огромных ботфортах, с оловянными пулями вместо глаз, безумствовало на троне, сдерживая рвущуюся из-под кандалов жизнь, тормозя всякое движение, безжалостно расправляясь с любым проблеском свободной жизни, подавляя инициативу, срубая каждую голову, осмеливающуюся подняться выше уровня, начертанного рукой венценосного деспота. Окруженный лжецами, льстецами, не слыша правдивого слова, он очнулся только под гром орудий Севастополя и Евпатории. Гибель его армии – опоры трона – раскрыла царю глаза, обнаружив всю пагубность, ошибочность его политики»[1].
Но и в это время находились авторы воспоминаний, которые писали о нем с симпатией. Особенно много их было среди военных, которые служили при государе, неоднократно общались лично.
Император Николай I вверяет наследника попечению гвардейского караула 14 декабря 1825 г. Барельеф на памятнике работы П.К. Клодта
На рубеже XIX–XX веков появился целый ряд книг, приуроченных к 100-летию со дня его рождения, где о нем, о его заслугах, трудах на благо Отечества, было написано много серьезных и хороших слов. Это были биографии государя, исторические исследования о его царствовании, о людях и нравах его времени. Не обходя вниманием недостатки, авторы подчеркивали его достоинства, старались дать реальную картину николаевской эпохи и ее главного героя, одного из самых достойных наших правителей. Наиболее заметные исследования – «Император Николай I и его царствование» Н.К. Шильдера, «Император Николай I» М.А. Полиевктова, «Венчанный рыцарь и его тернистый путь» М.М. Бородкина, «Восточная война» А.М. Зайончковского и множество небольших по объему трудов: например, М.С. Лалаева, Е.В. Богдановича, Н. Ермилова, Ф.Е. Надеждина, В.В. Назаревского и других, которые давали краткую биографию государя и обзор эпохи его царствования, отражали личные черты Николая Павловича или какую-либо из сторон его деятельности.
Наступил 1917 год, и буквально сразу после Февральской революции новая власть, чтобы показать себя в выгодном свете, начала выискивать «преступления царизма перед народом». Это касалось не только последнего, еще живого императора, но и его предков. Тогда и давно уже умерший Николай I снова стал мишенью для клеветы и издевательств. В революционном Петрограде вышла брошюра с Е.И. Тарасова с характерным названием «Николаевщина (время Николая I)», а в Москве – родственная ей по духу книга «Николай Палкин», в которой издатели собрали все самое плохое, что писал об этом государе Лев Толстой, включая слухи и сплетни о личной жизни императора.
Вскоре и сама эта власть, которая попыталась зачеркнуть всю многовековую историю монархии в России, была сметена новой революционной волной – большевиками. Утвердившаяся советская власть использовала тот же идеологический прием: для того чтобы убедить народ, что в советское время жить стало лучше, нужно постоянно показывать, как плохо жилось при царях, замалчивая все положительные моменты, раздувая, преувеличивая, выдумывая отрицательные. И здесь Николаю Павловичу «досталось» больше всех, особенно в связи с темой декабристов, которых стали открыто воспевать, и в связи с тем, что А.С. Пушкина записали в революционеры и в жертвы царизма.
За семь десятилетий после 1917 года все русские императоры, кроме Петра I, превратились на страницах советских изданий в одно целое, почти обезличенное «царское самодержавие». В сплошной беспросветной темноте с трудом различаются отдельные лица. Многие путают даже Александра I и Александра II, а о Николае I могут сформулировать кое-какие представления как о жандарме и палаче, который в начале своего царствования зверски расправился с декабристами, в конце – проиграл Крымскую войну, ставшую национальной катастрофой, показавшей гнилость и отсталость самодержавия, а в промежутке угнетал Пушкина и беспощадно муштровал свою армию.
Таким путем в сознании многих современных русских людей укоренился образ «плохого царя». Он удерживается и до сих пор, несмотря на то, что на рубеже XX–XXI веков создаются книги, авторы которых пытаются восстановить историческую справедливость. Среди них хочется отметить такие серьезные труды, как «Николай I» А.Н. Боханова; «Правда о Николае I. Оболганный император» А.В. Тюрина; «Николай I: человек и государь» Л.В. Выскочкова; «Белые пятна красного цвета» В.В. Крутова и Л.В. Швецовой-Крутовой. К ним примыкает сборник воспоминаний самого Николая Павловича и его близких, под названием «Николай I. Муж. Отец. Император», снабженный предисловием Н.И. Азаровой. К сожалению, тираж каждой из этих книг не превышает 4000 экземпляров.
Чем меньше мы знаем, тем больше нам кажется, что мы знаем все. Мы легко судим о своей истории, делаем выводы, даем оценки историческим личностям, не прочитав о них ни одной книги. Представляем дела прошлых веков по художественным фильмам, псевдонаучным телепередачам и уверены, что в истории все было именно так, как нам показали, поскольку телевизор дает зрителю иллюзию личного участия в событиях.
Декабристов принято любить и уважать, считать лучшей частью русского офицерства, образцом дворянской чести и беззаветной любви к Родине за то, что это были красивые благородные, романтичные молодые люди в офицерских мундирах с блестящими эполетами, за то, что они «хотели отменить крепостное право», за то, что эффектно и самоубийственно вышли на площадь.
Наша интеллигенция уважала и уважает декабристов потому, что ничего о них не знает. По той же причине она ненавидит и Николая I.
В 1825 году на стороне государя стояли такие же русские солдаты, как те, кого обманным путем вывели декабристы. А командовали ими русские офицеры с такими же эполетами, красивые, благородные и романтичные, с дворянской честью и любовью к Родине. Только у них честь, благородство и патриотизм были настоящими, а не выдуманными, как у декабристов. Николай I тоже хотел отменить крепостное право. И за время своего царствования сделал для этой благородной цели едва ли не больше, чем Александр II. При этом Николай I последовательными экономическими мерами ограничивал власть дворян. Об этом сейчас вообще не принято говорить, поскольку ярлыки уже давно изготовлены и прибиты – «Николай I был плохим царем, при нем крепостное право не отменили, был застой, а пришедший ему на смену Александр II был получше – начал перестройку и отменил крепостное право».
О русской армии при Николае I тоже принято говорить исключительно плохое, и только штампами: армия была отсталая, годилась лишь для парадов, форма была неудобная, ружья устаревшие, солдаты служили 25 лет, и их постоянно били.
Спросить любого – а в иностранных армиях, современных Николаю I, была какая-то принципиально другая военная форма, лучше русской? Кто-то вообще не сможет ответить, иные предположат, что она, конечно же, была лучше, потому что, по его убеждению, все иностранное всегда лучше, чем русское.
Почему люди считают, что при Николае I служили 25 лет, они, как правило, и сами не знают. И если им рассказать, что император Николай Павлович несколько раз сокращал срок солдатской службы, что к концу его царствования солдаты в гвардии служили 15 лет, а в армии 19, то они, скорее всего, просто не поверят. Потому что с детства затвердили цифру 25. И что Николай I вообще «плохой» царь.
А если вспомнить самого известного, для большинства, бесспорно, «хорошего» царя, сурового, но при этом какого-то близкого, родного и понятного Петра I и спросить, сколько лет солдаты служили при нем? Одни ничего не смогут ответить, другие назовут все те же мифические 25 лет. И мало кто поверит, что в петровскую эпоху солдатская служба была пожизненной…
Неизвестно почему, наверное, по незнанию, встречаются утверждения, что «после окончания наполеоновских войн почти сто последующих лет гвардейцы не участвовали в сражениях, за исключением Польской кампании 1831 года». Таким образом из истории гвардии «пропадают» целых пять войн, три из которых велись при Николае I. В одних гвардия принимала активное участие, в других воевали отдельные гвардейские части. И почему-то Польская кампания подается как что-то несущественное. Хотя это была большая, долгая, жестокая, кровопролитная схватка двух сильных многочисленных армий, всколыхнувшая всю Россию и всю антирусски настроенную Европу.
Почти любой скажет: «Николай I проиграл Крымскую войну». Более знающий уточнит: «Мы (Россия) воевали позорно и бездарно». Но никто не задумается, как же такая «бездарная» армия, испытывая нехватку хороших полководцев, имея ряд других несомненных недостатков, смогла в итоге выстоять тогда против всего мира? Почему лучшие армии Европы почти год бились за крохотный клочок земли, на котором находился Севастополь? Почему, когда враги, понеся огромные потери, с опаской вступили в полуразрушенный город, оставленный русскими, дальше они уже не пошли? Почему страны антирусской коалиции, которые, кстати, воевали ничуть не лучше русских, не достигнув в итоге ни одной из целей войны, находят в ней славные и героические страницы? Французам принадлежат лавры главных победителей, в современной Франции есть даже «Общество друзей Наполеона III». Англичане, которые за всю войну ни разу не добились серьезного успеха, воспевают свою атаку при Балаклаве – сражение, в котором победили русские, в котором цвет английской кавалерии погиб вследствие нелепо отданного или неточно переданного приказа командующего. Почему русские люди, знакомые с историей Крымской войны, преклоняются перед этой атакой английской легкой бригады и не хотят знать о доблести своих соотечественников, которые изрубили эту бригаду, подняли на штыки французских конных егерей и выиграли битву? Или им нравится изучать историю своей страны по иностранным художественным фильмам, где русские, по традиции, представлены в виде безликой трусоватой серой массы? или в виде карикатурных варваров-казаков?
Историк С.Н. Семанов писал: «Почему же до сих пор в наших учебниках продолжают твердить о „разгроме царской России“? Известно: в ходе войны Энгельс, в ту пору глава крупной фирмы в Манчестере, подрабатывал в английских и американских газетах, сочиняя статьи о ходе военных действий (не покидая, разумеется, пределов мирного Манчестера). Эти материалы далеки от объективности и проникнуты враждебностью к России, что отличало Энгельса всю жизнь. Ленин, который любил Россию не больше, чем учитель, повторил позже все основные выводы Энгельса. Так и доползло это до нас сквозь все времена и эпохи»[2].
Что мешает нам любить свою Родину, уважать своих предков и не мазать всю свою историю грязной черной краской? Почему в нашем представлении Российская империя всегда отсталая, дикая, темная и безобразная? Куда пропали все героические страницы Крымской войны и других войн, которые Россия вела при Николае I?
Эта книга позволит читателю лучше познакомиться с жизнью и службой в гвардии при Николае I, с Петербургом, который именно в его царствование получил наивысший расцвет как военная столица.
Петербург родился в ходе войны, много раз провожал своих солдат в поход, встречал с победой. Парады гвардии по торжественным дням, ежедневные разводы караулов, роты и батальоны, идущие на учения и с учений, выход гвардии в Красносельский лагерь и возвращение из него были непременной картиной петербургской жизни. Солдаты и офицеры составляли значительную часть населения столицы Российской империи.
Обстановка в гвардии накануне вступления на престол Николая Павловича, его командование гвардейскими частями в бытность великим князем, восстание декабристов, военные и мирные годы правления Николая I от восшествия на престол до Крымской войны, повседневная служба гвардии, смотры, парады и маневры, балы, театры и гулянья, великосветские салоны и солдатские казармы, жизнь офицера и простого солдата, их внешний облик, убеждения, прохождение службы, служебные занятия и досуги, эволюция Гвардейского корпуса, военный элемент, проникающий во все сферы городской жизни, и стоящий над всем этим император, его черты как личности, военного и государя, взаимоотношения с гвардией – вот неполный перечень освещаемых вопросов.
Первые три главы – «Было время (поверит ли кто сему)», «Пролить кровь некоторых и спасти почти наверное всё», «Война и мор, и бунт, и внешних бурь напор» – посвящены, соответственно, периоду 1818–1825 годов, восстанию 14 декабря 1825 года, периоду 1826–1831 годов. Следующие тринадцать глав посвящены не только мирному периоду 1832–1848 годов, но и темам, которые проходят через все николаевской царствование. Наконец, последняя глава «Весь Запад пришел высказать свое отрицание России» охватывает период с 1848 по 1855 год. Соответственно располагаются и иллюстрации в тексте. Наряду с городскими видами, портретами и жанровыми сценами это многочисленные рисунки формы одежды, которыми изобилует время Николая I. Главы, ограниченные историческими рамками, например 1818–1825 годов, содержат рисунки формы одежды именно этого периода. Главы, относящиеся ко всему царствованию, снабжены иллюстрациями, изображающими солдат и офицеров разных лет николаевской эпохи, от самых ранних до самых поздних. Цветные иллюстрации также охватывают все царствование.
Незнакомый большинству наших современников николаевский военный Петербург и, казалось бы, хорошо знакомый пушкинский Петербург – это один и тот же город, одно и то же время, один и тот же архитектурный облик, одни и те же события, одни и те же люди. Известные писатели, поэты, публицисты, художники, скульпторы, архитекторы, инженеры, ученые, которые сделали николаевскую эпоху золотым веком русской культуры, ходили по тем же петербургским улицам и площадям, по которым солдаты гвардии маршировали в строю, проходили по служебным делам или в увольнениях. Пушкинские современники бывали в тех же домах, бальных залах, театрах, на концертах, выставках, праздниках и гуляньях, обсуждали одни и те же события в стране и в мире, что и гвардейские офицеры и генералы.
Книга, написанная на основе военных мемуаров, не издававшихся после 1917 года и практически незнакомых нашим современникам, материалов историй полков, исторических исследований прошлых и недавних лет, богатого иллюстративного материала, позволяет не только погрузиться в атмосферу николаевского Петербурга, но и по-новому прочесть многие произведения русской классики, обогатить свои знания истории Петербурга и России, соединить известные факты с малоизвестными, которые много лет замалчивались и искажались. Наконец, хочется надеяться, что эта работа станет вкладом в дело восстановления доброго имени императора Николая I, очищения его образа от клеветы и идеологических штампов. Настанет время, когда этот смелый, благородный, праведный государь и честный человек, настоящий русский патриот, займет достойное место в сознании наших соотечественников как пример истинной любви к Родине, беззаветного служения народу.
Вскоре после кончины этого императора, когда в России начались либеральные реформы, появилась масса издевательских стихов и нелегальных статеек, где для Николая Павловича не жалели черной краски – надо полагать, не без участия западноевропейских «доброжелателей». Царствование Николая I, правившего Россией с 1825 по 1855 год, называлось периодом реакции, полного застоя или в лучшем случае «неустанного бега на месте». Авторы не жалели для государя ругательных слов, называя его солдафоном, жандармом, холодным бездушным тираном, который железной рукой подавлял все лучшее и прогрессивное. А о Крымской войне, которую Россия, сражаясь в одиночестве фактически против всего мира, проиграла с честью и с небольшими потерями, говорили как чуть ли не о национальной катастрофе, главным виновником которой был, конечно же, «Николай Палкин».
Как пример, или даже своего рода «эталон» подобного отношения, звучат полные злобы слова бывшего офицера русской армии, поляка И.Ф. Савицкого, который принял активное участие в Польском восстании 1863 года, поддержанном Европой, а после его поражения остался в эмиграции на Западе, где писал воспоминания, угодные врагам России: «Тридцать лет это страшилище в огромных ботфортах, с оловянными пулями вместо глаз, безумствовало на троне, сдерживая рвущуюся из-под кандалов жизнь, тормозя всякое движение, безжалостно расправляясь с любым проблеском свободной жизни, подавляя инициативу, срубая каждую голову, осмеливающуюся подняться выше уровня, начертанного рукой венценосного деспота. Окруженный лжецами, льстецами, не слыша правдивого слова, он очнулся только под гром орудий Севастополя и Евпатории. Гибель его армии – опоры трона – раскрыла царю глаза, обнаружив всю пагубность, ошибочность его политики»[1].
Но и в это время находились авторы воспоминаний, которые писали о нем с симпатией. Особенно много их было среди военных, которые служили при государе, неоднократно общались лично.
На рубеже XIX–XX веков появился целый ряд книг, приуроченных к 100-летию со дня его рождения, где о нем, о его заслугах, трудах на благо Отечества, было написано много серьезных и хороших слов. Это были биографии государя, исторические исследования о его царствовании, о людях и нравах его времени. Не обходя вниманием недостатки, авторы подчеркивали его достоинства, старались дать реальную картину николаевской эпохи и ее главного героя, одного из самых достойных наших правителей. Наиболее заметные исследования – «Император Николай I и его царствование» Н.К. Шильдера, «Император Николай I» М.А. Полиевктова, «Венчанный рыцарь и его тернистый путь» М.М. Бородкина, «Восточная война» А.М. Зайончковского и множество небольших по объему трудов: например, М.С. Лалаева, Е.В. Богдановича, Н. Ермилова, Ф.Е. Надеждина, В.В. Назаревского и других, которые давали краткую биографию государя и обзор эпохи его царствования, отражали личные черты Николая Павловича или какую-либо из сторон его деятельности.
Наступил 1917 год, и буквально сразу после Февральской революции новая власть, чтобы показать себя в выгодном свете, начала выискивать «преступления царизма перед народом». Это касалось не только последнего, еще живого императора, но и его предков. Тогда и давно уже умерший Николай I снова стал мишенью для клеветы и издевательств. В революционном Петрограде вышла брошюра с Е.И. Тарасова с характерным названием «Николаевщина (время Николая I)», а в Москве – родственная ей по духу книга «Николай Палкин», в которой издатели собрали все самое плохое, что писал об этом государе Лев Толстой, включая слухи и сплетни о личной жизни императора.
Вскоре и сама эта власть, которая попыталась зачеркнуть всю многовековую историю монархии в России, была сметена новой революционной волной – большевиками. Утвердившаяся советская власть использовала тот же идеологический прием: для того чтобы убедить народ, что в советское время жить стало лучше, нужно постоянно показывать, как плохо жилось при царях, замалчивая все положительные моменты, раздувая, преувеличивая, выдумывая отрицательные. И здесь Николаю Павловичу «досталось» больше всех, особенно в связи с темой декабристов, которых стали открыто воспевать, и в связи с тем, что А.С. Пушкина записали в революционеры и в жертвы царизма.
За семь десятилетий после 1917 года все русские императоры, кроме Петра I, превратились на страницах советских изданий в одно целое, почти обезличенное «царское самодержавие». В сплошной беспросветной темноте с трудом различаются отдельные лица. Многие путают даже Александра I и Александра II, а о Николае I могут сформулировать кое-какие представления как о жандарме и палаче, который в начале своего царствования зверски расправился с декабристами, в конце – проиграл Крымскую войну, ставшую национальной катастрофой, показавшей гнилость и отсталость самодержавия, а в промежутке угнетал Пушкина и беспощадно муштровал свою армию.
Таким путем в сознании многих современных русских людей укоренился образ «плохого царя». Он удерживается и до сих пор, несмотря на то, что на рубеже XX–XXI веков создаются книги, авторы которых пытаются восстановить историческую справедливость. Среди них хочется отметить такие серьезные труды, как «Николай I» А.Н. Боханова; «Правда о Николае I. Оболганный император» А.В. Тюрина; «Николай I: человек и государь» Л.В. Выскочкова; «Белые пятна красного цвета» В.В. Крутова и Л.В. Швецовой-Крутовой. К ним примыкает сборник воспоминаний самого Николая Павловича и его близких, под названием «Николай I. Муж. Отец. Император», снабженный предисловием Н.И. Азаровой. К сожалению, тираж каждой из этих книг не превышает 4000 экземпляров.
Чем меньше мы знаем, тем больше нам кажется, что мы знаем все. Мы легко судим о своей истории, делаем выводы, даем оценки историческим личностям, не прочитав о них ни одной книги. Представляем дела прошлых веков по художественным фильмам, псевдонаучным телепередачам и уверены, что в истории все было именно так, как нам показали, поскольку телевизор дает зрителю иллюзию личного участия в событиях.
Декабристов принято любить и уважать, считать лучшей частью русского офицерства, образцом дворянской чести и беззаветной любви к Родине за то, что это были красивые благородные, романтичные молодые люди в офицерских мундирах с блестящими эполетами, за то, что они «хотели отменить крепостное право», за то, что эффектно и самоубийственно вышли на площадь.
Наша интеллигенция уважала и уважает декабристов потому, что ничего о них не знает. По той же причине она ненавидит и Николая I.
В 1825 году на стороне государя стояли такие же русские солдаты, как те, кого обманным путем вывели декабристы. А командовали ими русские офицеры с такими же эполетами, красивые, благородные и романтичные, с дворянской честью и любовью к Родине. Только у них честь, благородство и патриотизм были настоящими, а не выдуманными, как у декабристов. Николай I тоже хотел отменить крепостное право. И за время своего царствования сделал для этой благородной цели едва ли не больше, чем Александр II. При этом Николай I последовательными экономическими мерами ограничивал власть дворян. Об этом сейчас вообще не принято говорить, поскольку ярлыки уже давно изготовлены и прибиты – «Николай I был плохим царем, при нем крепостное право не отменили, был застой, а пришедший ему на смену Александр II был получше – начал перестройку и отменил крепостное право».
О русской армии при Николае I тоже принято говорить исключительно плохое, и только штампами: армия была отсталая, годилась лишь для парадов, форма была неудобная, ружья устаревшие, солдаты служили 25 лет, и их постоянно били.
Спросить любого – а в иностранных армиях, современных Николаю I, была какая-то принципиально другая военная форма, лучше русской? Кто-то вообще не сможет ответить, иные предположат, что она, конечно же, была лучше, потому что, по его убеждению, все иностранное всегда лучше, чем русское.
Почему люди считают, что при Николае I служили 25 лет, они, как правило, и сами не знают. И если им рассказать, что император Николай Павлович несколько раз сокращал срок солдатской службы, что к концу его царствования солдаты в гвардии служили 15 лет, а в армии 19, то они, скорее всего, просто не поверят. Потому что с детства затвердили цифру 25. И что Николай I вообще «плохой» царь.
А если вспомнить самого известного, для большинства, бесспорно, «хорошего» царя, сурового, но при этом какого-то близкого, родного и понятного Петра I и спросить, сколько лет солдаты служили при нем? Одни ничего не смогут ответить, другие назовут все те же мифические 25 лет. И мало кто поверит, что в петровскую эпоху солдатская служба была пожизненной…
Неизвестно почему, наверное, по незнанию, встречаются утверждения, что «после окончания наполеоновских войн почти сто последующих лет гвардейцы не участвовали в сражениях, за исключением Польской кампании 1831 года». Таким образом из истории гвардии «пропадают» целых пять войн, три из которых велись при Николае I. В одних гвардия принимала активное участие, в других воевали отдельные гвардейские части. И почему-то Польская кампания подается как что-то несущественное. Хотя это была большая, долгая, жестокая, кровопролитная схватка двух сильных многочисленных армий, всколыхнувшая всю Россию и всю антирусски настроенную Европу.
Почти любой скажет: «Николай I проиграл Крымскую войну». Более знающий уточнит: «Мы (Россия) воевали позорно и бездарно». Но никто не задумается, как же такая «бездарная» армия, испытывая нехватку хороших полководцев, имея ряд других несомненных недостатков, смогла в итоге выстоять тогда против всего мира? Почему лучшие армии Европы почти год бились за крохотный клочок земли, на котором находился Севастополь? Почему, когда враги, понеся огромные потери, с опаской вступили в полуразрушенный город, оставленный русскими, дальше они уже не пошли? Почему страны антирусской коалиции, которые, кстати, воевали ничуть не лучше русских, не достигнув в итоге ни одной из целей войны, находят в ней славные и героические страницы? Французам принадлежат лавры главных победителей, в современной Франции есть даже «Общество друзей Наполеона III». Англичане, которые за всю войну ни разу не добились серьезного успеха, воспевают свою атаку при Балаклаве – сражение, в котором победили русские, в котором цвет английской кавалерии погиб вследствие нелепо отданного или неточно переданного приказа командующего. Почему русские люди, знакомые с историей Крымской войны, преклоняются перед этой атакой английской легкой бригады и не хотят знать о доблести своих соотечественников, которые изрубили эту бригаду, подняли на штыки французских конных егерей и выиграли битву? Или им нравится изучать историю своей страны по иностранным художественным фильмам, где русские, по традиции, представлены в виде безликой трусоватой серой массы? или в виде карикатурных варваров-казаков?
Историк С.Н. Семанов писал: «Почему же до сих пор в наших учебниках продолжают твердить о „разгроме царской России“? Известно: в ходе войны Энгельс, в ту пору глава крупной фирмы в Манчестере, подрабатывал в английских и американских газетах, сочиняя статьи о ходе военных действий (не покидая, разумеется, пределов мирного Манчестера). Эти материалы далеки от объективности и проникнуты враждебностью к России, что отличало Энгельса всю жизнь. Ленин, который любил Россию не больше, чем учитель, повторил позже все основные выводы Энгельса. Так и доползло это до нас сквозь все времена и эпохи»[2].
Что мешает нам любить свою Родину, уважать своих предков и не мазать всю свою историю грязной черной краской? Почему в нашем представлении Российская империя всегда отсталая, дикая, темная и безобразная? Куда пропали все героические страницы Крымской войны и других войн, которые Россия вела при Николае I?
Эта книга позволит читателю лучше познакомиться с жизнью и службой в гвардии при Николае I, с Петербургом, который именно в его царствование получил наивысший расцвет как военная столица.
Петербург родился в ходе войны, много раз провожал своих солдат в поход, встречал с победой. Парады гвардии по торжественным дням, ежедневные разводы караулов, роты и батальоны, идущие на учения и с учений, выход гвардии в Красносельский лагерь и возвращение из него были непременной картиной петербургской жизни. Солдаты и офицеры составляли значительную часть населения столицы Российской империи.
Обстановка в гвардии накануне вступления на престол Николая Павловича, его командование гвардейскими частями в бытность великим князем, восстание декабристов, военные и мирные годы правления Николая I от восшествия на престол до Крымской войны, повседневная служба гвардии, смотры, парады и маневры, балы, театры и гулянья, великосветские салоны и солдатские казармы, жизнь офицера и простого солдата, их внешний облик, убеждения, прохождение службы, служебные занятия и досуги, эволюция Гвардейского корпуса, военный элемент, проникающий во все сферы городской жизни, и стоящий над всем этим император, его черты как личности, военного и государя, взаимоотношения с гвардией – вот неполный перечень освещаемых вопросов.
Первые три главы – «Было время (поверит ли кто сему)», «Пролить кровь некоторых и спасти почти наверное всё», «Война и мор, и бунт, и внешних бурь напор» – посвящены, соответственно, периоду 1818–1825 годов, восстанию 14 декабря 1825 года, периоду 1826–1831 годов. Следующие тринадцать глав посвящены не только мирному периоду 1832–1848 годов, но и темам, которые проходят через все николаевской царствование. Наконец, последняя глава «Весь Запад пришел высказать свое отрицание России» охватывает период с 1848 по 1855 год. Соответственно располагаются и иллюстрации в тексте. Наряду с городскими видами, портретами и жанровыми сценами это многочисленные рисунки формы одежды, которыми изобилует время Николая I. Главы, ограниченные историческими рамками, например 1818–1825 годов, содержат рисунки формы одежды именно этого периода. Главы, относящиеся ко всему царствованию, снабжены иллюстрациями, изображающими солдат и офицеров разных лет николаевской эпохи, от самых ранних до самых поздних. Цветные иллюстрации также охватывают все царствование.
Незнакомый большинству наших современников николаевский военный Петербург и, казалось бы, хорошо знакомый пушкинский Петербург – это один и тот же город, одно и то же время, один и тот же архитектурный облик, одни и те же события, одни и те же люди. Известные писатели, поэты, публицисты, художники, скульпторы, архитекторы, инженеры, ученые, которые сделали николаевскую эпоху золотым веком русской культуры, ходили по тем же петербургским улицам и площадям, по которым солдаты гвардии маршировали в строю, проходили по служебным делам или в увольнениях. Пушкинские современники бывали в тех же домах, бальных залах, театрах, на концертах, выставках, праздниках и гуляньях, обсуждали одни и те же события в стране и в мире, что и гвардейские офицеры и генералы.
Книга, написанная на основе военных мемуаров, не издававшихся после 1917 года и практически незнакомых нашим современникам, материалов историй полков, исторических исследований прошлых и недавних лет, богатого иллюстративного материала, позволяет не только погрузиться в атмосферу николаевского Петербурга, но и по-новому прочесть многие произведения русской классики, обогатить свои знания истории Петербурга и России, соединить известные факты с малоизвестными, которые много лет замалчивались и искажались. Наконец, хочется надеяться, что эта работа станет вкладом в дело восстановления доброго имени императора Николая I, очищения его образа от клеветы и идеологических штампов. Настанет время, когда этот смелый, благородный, праведный государь и честный человек, настоящий русский патриот, займет достойное место в сознании наших соотечественников как пример истинной любви к Родине, беззаветного служения народу.
Глава 1
«Было время (поверит ли кто сему)…»
Главное и, если назвать вещи своими именами, преступное деяние Александра Благословенного – мятеж в декабре 1825 года. Конечно, ничего подобного он не хотел, и ход событий не режиссировал, но его отстраненность от дел управления, его желание «не говорить о плохом», а получать только «приятные известия», и привели к трагедии.
А.Н. Боханов. Николай I
Последние десять лет царствования Александра I стали для всех слоев русского общества временем чрезвычайно противоречивым. Отгремели военные залпы, позади была героическая эпопея 1812 года, освобождение Европы, взятие Парижа и отречение Наполеона. Русский народ с восторгом встречал свою армию, вернувшуюся из заграничных походов. Русский император находился на вершине славы, пожиная лавры главного победителя, спасителя Вселенной, царя царей.
Федор Николаевич Глинка, герой наполеоновских войн, адъютант, а затем офицер для особых поручений при столичном губернаторе М.А. Милорадовиче, через много лет отразил атмосферу гвардейского Петербурга первых послевоенных лет в «Стихах о бывшем Семеновском полку»:
Как отмечает историк, «Империя, завершив череду победоносных кампаний, к 1816 году располагала сильнейшей в Европе армией. Солдаты привыкли к войне, но теперь Императору нужно было от них совсем иное: начиналась новая „игра в солдатики". Победителям Наполеона полагалось вновь уподобиться марширующим куклам. В действиях Александра все явственнее проявлялись жестокость и крайняя мнительность. Все более строгими становились мелочные требования к строевым навыкам и внешнему виду военных. Командирами полков все чаще назначались сторонники палочной дисциплины, поощряемой высшим начальством»[4].
Была прекрасная пора:
Россия в лаврах, под венками,
Неся с победными полками
В душе – покой, в устах – «ура!»,
Пришла домой и отдохнула.
Минута чудная мелькнула
Тогда для города Петра.
Окончив полевые драки,
Носили офицеры фраки,
И всякий был и бодр, и свеж,
Пристрастье к форме пригасало,
О палке и вестей не стало,
Дремал парад, пустел манеж…
Зато солдат, опрятный, ловкий,
Всегда учтив и сановит,
Уж принял светские уловки
И нравов европейских вид…
Но перед всеми отличался
Семеновский прекрасный полк,
И кто ж тогда не восхищался,
Хваля и ум его, и толк,
И человечные манеры?
И молодые офицеры,
Давая обществу примеры,
Являлись скромно в блеске зал.
Их не манил летучий бал
Бессмысленным кружебным шумом;
У них чело яснелось думой,
Из-за которой ум сиял…
Влюбившись от души в науки,
Забросив шпагу спать в ножнах,
Они в их дружеских семьях
Перо и книгу брали в руки,
Сгибаясь, по служебном дне,
На поле мысли, в тишине…
Тогда гремел звучней, чем пушки,
Своим стихом лицейский Пушкин
И много было… Все прошло![3]
Хорошая строевая подготовка так же важна для армии, как и боевые навыки, особенно в войнах начала XIX века, где одно с другим неразрывно связано. В этих красивых и благородных войнах был свой порядок, своя тактика, совершенно не похожие на войны следующих веков. Ровные шеренги войск, четкое равнение рядов, мерное движение в ногу сплачивали солдат в бою, вселяли уверенность и твердость. Наступающие батальоны под огнем останавливались по команде для того, чтобы выровнять ряды. Даже при отступлении нужно было сохранять порядок, чтобы отойти непобежденными, несломленными. Когда в большом сражении рассеивался дым очередной схватки, и полководец с холма видел в трубу поредевшие, но сомкнувшиеся и ровно стоящие ряды своих солдат, он знал, что они выстояли и сохранили боеспособность. И напротив, расстроенные ряды, растерявшиеся боевые порядки, рассеянные толпы людей были несомненным признаком разгрома и поражения.
Но с наступлением мирного периода в русской армии начался сильнейший перекос в сторону шагистики. Вместо того, чтобы чередовать разные занятия, войска целыми днями совершенствовали «игру носков». Нередки были случаи, когда боевые офицеры, любимые солдатами, уходили в отставку, не выдержав новой атмосферы, а на первые роли выходили грубые, жестокие, мелочные истязатели солдат.
Александр I все меньше занимался управлением Россией и подолгу пропадал на заграничных конгрессах, пытаясь управлять Европой. Всю жизнь он был актером, и Россия представлялась ему скучной провинциальной сценой, а Европа – большим столичным театром, наполненным самым изысканным обществом ценителей искусства. Русский народ, очевидно, он считал своей собственностью, с которой можно делать все, что угодно. Завоевать любовь народов Европы, казалось ему, гораздо приятнее для самолюбия, а устройство европейского и мирового порядка важнее, чем проблемы своей страны.
В 1815 году в Париже стараниями Александра был подписан Священный союз России, Австрии и Пруссии. Через три года к нему присоединились Франция и Англия. Его высокопарный текст призывал монархов разных стран «почитать себя как бы единоземцами» и «как бы главами единого народа христианского». Смысл сводился к тому, чтобы уравнять и сблизить союзные страны посредством братского единства царей в деле служения христианским добродетелям и принципам законности, и помогать друг другу военной силой подавлять любые беспорядки и проявления беззакония. Идеализм и мистицизм Александра на долгие годы направили политику России на отказ от своих русских державных интересов во имя общеевропейских, а, по сути, частных корыстных интересов европейских стран. Свой огромный, великий, героический, талантливый и терпеливый русский народ император как бы принизил для уравнения с остальными народами.
Россия, разоренная, едва оправившаяся от наполеоновского нашествия, была отдана Александром I под присмотр преданного друга – графа Алексея Андреевича Аракчеева. По имени этой суровой, противоречивой, зловещей личности получила название целая эпоха – аракчеевщина, и ее деятели – аракчеевцы. По воле императора жестокий Аракчеев стал создавать военные поселения, где ради экономии государственных средств люди должны были совмещать военную службу и крестьянский труд. Русская армия, с ее рекрутской повинностью и большими сроками службы, оставалась в мирное время такой же многочисленной, как в военное, и постоянно требовала больших расходов. Бездушное, далекое от реальности и человеческих нужд воображение государя и угодливых преданных ему бюрократов представляло военные поселения в виде идеальной армии, которая не связана с народом и ничего не стоит казне и обывателям, поскольку сама себя кормит, одевает и воспроизводит. В районах, ставших военными поселениями, солдаты должны были в свободное от службы время заниматься крестьянским трудом, крестьяне – коллективно трудиться под надзором офицеров в поле, и на работах по переустройству местности, и тоже нести военную службу. Постепенно эти крестьяне и солдаты должны были слиться в одно военно-поселенное сословие.
Как пишет историк, «энергия временщика сметала все преграды на пути устройства военных поселений. Резали, стригли, кроили живую плоть народного быта, кромсали веками сложившиеся представления о труде, жилье, одежде, воспитании детей…
Крестьяне сразу же смекнули, что новая система доведет их до сумы и до тюрьмы. Уже в самом начале устройства поселений взбунтовалась Русско-Высоцкая волость. Во время проезда через Новгородскую губернию великого князя Николая Павловича вышедшие из леса крестьяне загородили дорогу и слезно просили избавить их от проклятого новшества. Это произвело впечатление на самого Николая Павловича, но его державный брат заявил, что он предпочитает замостить трупами дорогу от Петербурга до Чудова, но не отказываться от любимой затеи»[5].
В такой атмосфере происходило становление человека, которому предстояло почти тридцать лет царствовать в России под именем императора Николая I.