Де Берни ответил не сразу. Нахмурив брови и глядя в одну точку, он какое-то время размышлял.
— Капитан, — сказал он наконец, — раз уж так решили, надо идти до конца: придется не только уходить от погони, но и принять бой.
— Боже милостивый! Какой бой? С таким мощным кораблем!
— Мне случалось видеть, как одерживались победы и над более сильным противником.
Хладнокровие француза немного ободрило Брэнсома.
— Во всяком случае, — проговорил он, — иного выбора у нас нет — мы в ловушке. Бой так бой. И наплевать, сколько их там, этих головорезов. У вас есть какой-нибудь план, сударь?
Видя, что капитан сдался, де Берни заговорил командным голосом:
— Сколько у нас людей?
— Всего двадцать шесть, включая старшего матроса и боцмана. А у Лича, должно быть, сотни три.
— Так, ни в коем случае нельзя ему позволить взять нас на абордаж. С вашего разрешения, я займусь пушками, и, если вы не будете мешать, увидите, во что превратится их нижняя палуба.
К капитану вернулось мужество:
— Какое счастье, господин де Берни, что судьба послала вас на мой корабль!
— Полагаю, для меня это тоже будет счастьем, — саркастически усмехнувшись, ответил француз.
Он кликнул Пьера, метиса, который, облокотясь на нижние релинги, ожидал распоряжений своего хозяина: — На-ка, возьми, дружище.
С этими словами де Берни снял с себя голубой камзол, кружевную батистовую сорочку, шляпу, парик, туфли, чулки и велел Пьеру отнести все это в его каюту. И в таком виде, с обнаженным, бронзовым от загара, жилистым торсом, повязав вокруг кудрявой головы платок, — он принял у Брэнсома командование батареей, которое тот ему охотно уступил.
Тем временем матросы смекнули, в чем дело. По свистку боцмана они быстро заняли свои места — на их слаженные действия, по крайней мере, было приятно смотреть. Восемь человек во главе со старшим комендором Парвером должны были заняться пушками. В двух словах капитан Брэнсом объяснил им, что командование батареей переходит к Берни и что от их меткости будет зависеть исход боя, равно как и жизнь всего экипажа.
После этого де Берни громким, четким голосом дал команду немедленно заряжать орудия. Вслед за тем, цепляясь за релинги, он перебрался с полуюта на люк, ведущий на нижнюю палубу, он резко крикнул капитану напоследок:
— Теперь вся ответственность на мне. Я исполню свой долг. Можете на меня рассчитывать. Но и вы не должны сидеть сложа руки. Промедление смерти подобно. В этой игре все шансы против нас. Давайте же смело примем ее такой, как есть! Ставки слишком высоки — ваш корабль и наши жизни. Так что придется постараться. Лавируйте так, чтоб можно было бить наверняка. Это очень опасно. От вас потребуется немало отваги. Будьте мужественны, капитан, мужественны!
Брэнсом решительно кивнул головой.
— Есть, есть, — ответил он.
Де Берни взглянул на него темными, исполненными решимости глазами и одобрительно подмигнул. Затем его взгляд переметнулся на марсы — паруса только ждали усиления ветра, потом — за корму, где следом за ними, рассекая волны, мчался корабль-преследователь, и, оценив положение, де Берни спустился на нижнюю палубу.
Из яркого света безоблачного утра он попал в кромешную тьму, которую через равные промежутки времени пронзали редкие солнечные лучики, проникавшие во чрево корабля сквозь крохотные иллюминаторы.
По команде Парвера комендоры расчехлили пушки и подготовили их к стрельбе.
На нижней палубе, насквозь пропахшей пенькой и смолой, было ужасно тесно. Согнувшись пополам, де Берни приступил к осмотру орудий, с помощью которых ему нынче предстояло бросить вызов судьбе.
Глава V. АБОРДАЖ
Глава VI. СДЕЛКА
— Капитан, — сказал он наконец, — раз уж так решили, надо идти до конца: придется не только уходить от погони, но и принять бой.
— Боже милостивый! Какой бой? С таким мощным кораблем!
— Мне случалось видеть, как одерживались победы и над более сильным противником.
Хладнокровие француза немного ободрило Брэнсома.
— Во всяком случае, — проговорил он, — иного выбора у нас нет — мы в ловушке. Бой так бой. И наплевать, сколько их там, этих головорезов. У вас есть какой-нибудь план, сударь?
Видя, что капитан сдался, де Берни заговорил командным голосом:
— Сколько у нас людей?
— Всего двадцать шесть, включая старшего матроса и боцмана. А у Лича, должно быть, сотни три.
— Так, ни в коем случае нельзя ему позволить взять нас на абордаж. С вашего разрешения, я займусь пушками, и, если вы не будете мешать, увидите, во что превратится их нижняя палуба.
К капитану вернулось мужество:
— Какое счастье, господин де Берни, что судьба послала вас на мой корабль!
— Полагаю, для меня это тоже будет счастьем, — саркастически усмехнувшись, ответил француз.
Он кликнул Пьера, метиса, который, облокотясь на нижние релинги, ожидал распоряжений своего хозяина: — На-ка, возьми, дружище.
С этими словами де Берни снял с себя голубой камзол, кружевную батистовую сорочку, шляпу, парик, туфли, чулки и велел Пьеру отнести все это в его каюту. И в таком виде, с обнаженным, бронзовым от загара, жилистым торсом, повязав вокруг кудрявой головы платок, — он принял у Брэнсома командование батареей, которое тот ему охотно уступил.
Тем временем матросы смекнули, в чем дело. По свистку боцмана они быстро заняли свои места — на их слаженные действия, по крайней мере, было приятно смотреть. Восемь человек во главе со старшим комендором Парвером должны были заняться пушками. В двух словах капитан Брэнсом объяснил им, что командование батареей переходит к Берни и что от их меткости будет зависеть исход боя, равно как и жизнь всего экипажа.
После этого де Берни громким, четким голосом дал команду немедленно заряжать орудия. Вслед за тем, цепляясь за релинги, он перебрался с полуюта на люк, ведущий на нижнюю палубу, он резко крикнул капитану напоследок:
— Теперь вся ответственность на мне. Я исполню свой долг. Можете на меня рассчитывать. Но и вы не должны сидеть сложа руки. Промедление смерти подобно. В этой игре все шансы против нас. Давайте же смело примем ее такой, как есть! Ставки слишком высоки — ваш корабль и наши жизни. Так что придется постараться. Лавируйте так, чтоб можно было бить наверняка. Это очень опасно. От вас потребуется немало отваги. Будьте мужественны, капитан, мужественны!
Брэнсом решительно кивнул головой.
— Есть, есть, — ответил он.
Де Берни взглянул на него темными, исполненными решимости глазами и одобрительно подмигнул. Затем его взгляд переметнулся на марсы — паруса только ждали усиления ветра, потом — за корму, где следом за ними, рассекая волны, мчался корабль-преследователь, и, оценив положение, де Берни спустился на нижнюю палубу.
Из яркого света безоблачного утра он попал в кромешную тьму, которую через равные промежутки времени пронзали редкие солнечные лучики, проникавшие во чрево корабля сквозь крохотные иллюминаторы.
По команде Парвера комендоры расчехлили пушки и подготовили их к стрельбе.
На нижней палубе, насквозь пропахшей пенькой и смолой, было ужасно тесно. Согнувшись пополам, де Берни приступил к осмотру орудий, с помощью которых ему нынче предстояло бросить вызов судьбе.
Глава V. АБОРДАЖ
Мисс Присцилла и майор Сэндз завтракали в кают-компании, к счастью, ничего не подозревая о случившемся. Они немного удивились, что капитана все еще нет, а отсутствие де Берни вызвало у них полное недоумение. Но, поскольку морской воздух возбудил их аппетит, они, нарушив правила учтивости, приняли любезное приглашение Сэма и приступили к завтраку, который им подал чернокожий слуга.
Они заметили, как Пьер бесшумно прошел к каюте своего хозяина с каким-то тюком под мышкой. На вопрос мисс Присциллы, где его хозяин, он, как обычно коротко, ответил, что господин де Берни решил завтракать на палубе, где он сейчас и находится. Затем, попросив у Сэма вина и что-нибудь поесть, он удалился.
Мисс Присцилле и майору его поведение показалось довольно странным, но не больше того.
Покончив с завтраком, мисс Присцилла подошла к распахнутому настежь иллюминатору и присела на устланный подушками диванчик. Гитара де Берни лежала там, где он оставил ее вчера. Девушка взяла ее в руки и неловкими пальцами коснулась струн. Гитара нестройно зазвучала. Мисс Присцилла взглянула на море.
— Корабль! — воскликнула она с радостью и удивлением.
Встрепенувшись от ее возгласа, майор подошел к иллюминатору и устремил взор на огромный черный корабль, шедший следом.
Майор восхитился красотой судна: сверкая на солнце, его косые реи отбрасывали причудливые блики на наполненные ветром паруса. Какое-то время девушка и майор с восторгом наблюдали это дивное зрелище, ничуть не догадываясь о том, что сокрыто во чреве красавца корабля.
Мисс Присцилла и майор не заметили, как «Кентавр» изменил галс, о чем можно было судить по положению солнца. Они также не обратили никакого внимания на необычное оживление, царившее на верхней палубе, — топот ног и скрип вращающихся блоков; они едва слышали шум голосов на нижней палубе, прямо у них под ногами, где по приказу де Берни комендоры устанавливали две кулеврины note 43, готовясь отражать нападение пиратов.
В темном и душном канонирском отсеке, где, кроме того, было ужасно тесно и приходилось сгибаться в три погибели, чтобы не задеть головой потолок, француз бойко отдавал команды.
Десять пушек, которым предстояло ответить сорока орудиям «Черного Лебедя», только ждали своего часа.
Де Берни сам установил их так, чтобы они били навесом точно по мачтам пиратского корабля, чьи огромные паруса представляли собой очень удобную мишень. Если бы ему удалось привести их в полную негодность, он смог бы тогда выбирать: либо дать ходу, либо сразиться с противником, так как в этом случае у «Кентавра» было бы большое преимущество над «Черным Лебедем» и он мог бы лавировать в любом направлении.
Присев на корточки подле бронзовых орудий, внушавших ему явное отвращение, де Берни разглядывал через проем кормового порта пиратское судно, гнавшееся за ними по пятам. Расстояние между кораблями таяло на глазах. Так миновал час. «Черный Лебедь» мчался куда быстрее, нежели де Берни мог предположить. Вскоре он уже был меньше чем в полумиле от «Кентавра», и де Берни прикинул, что теперь он приблизился на расстояние пушечного выстрела.
Велев матросу предупредить старшего комендора, чтобы тот приготовился, де Берни стал ждать, когда Брэнсом приведет руль точно по ветру. Прошла минута, потом другая, а «Кентавр» все шел прежним галсом — как будто Брэнсом думал лишь о том, как бы скорее уйти от погони.
Спустя некоторое время из-под клюва носовой фигуры «Черного Лебедя» вырвалось облачко белого дыма, и через полсекунды прогремел выстрел. Вслед за тем метрах в пятидесяти от кормы «Кентавра» в воздух взметнулся фонтан брызг.
Де Берни понял: пришла пора действовать, ему казалось, что то же самое должен был сообразить и Брэнсом. Оставив свой наблюдательный пост, он бросился к батарее — комендоры держали в руках уже запаленные фитили, тускло мерцавшие во тьме.
Услышав пушечный выстрел, пассажиры, находившиеся в это время в кают-компании, забеспокоились. Они удивленно переглянулись, предчувствуя недоброе; из уст майора вырвалось ругательство. Желая узнать, что же все-таки случилось, они оба поспешили на палубу, где их встретили хмурые лица матросов. Им не потребовалось много времени, чтобы понять — стряслась беда. И когда капитан приказал им спуститься вниз, они лишний раз убедились в этом.
Лицо майора побагровело, и то ли с возмущением, то ли с укором он воскликнул:
— Капитан! Капитан! — и прибавил: — Что это?
— Это — ад! — гаркнул тот. — Скорее уводите юную леди вниз.
Важно выпятив грудь, майор решительно шагнул вперед.
— Я, кажется, начинаю догадываться… — заговорил он.
Но его оборвал грохот следующего выстрела. На этот раз брызги накрыли палубу.
— Вы что, хотите, чтобы вам на голову рухнула мачта или кое-что похлеще? Разве вы не видите — идет бой? Проводите юную леди вниз!
Бледная от страха, Присцилла потянула майора за рукав.
— Идемте, Барт, — проговорила она. — Мы им мешаем. Проводите меня.
Майор безропотно повиновался, хотя резкий тон капитана привел его в крайнее негодование. Неожиданный поворот событий потряс его до глубины души. Майор, которому на твердой земле храбрости было не занимать, ощутил, как у него кольнуло сердце, когда понял, что в море, в непривычных для него условиях, ему совершенно нечего делать. А присутствие мисс Присциллы удручало его еще больше. Однако в конце концов чувство ответственности за юную леди возобладало в нем. Он уже собрался проводить ее вниз, когда матрос, стоявший рядом, шепнул ему на ухо, что они пытаются уйти от злодея Тома Лича.
Очутившись снова в кают-компании, майор взглянул в иллюминатор на догонявший их пиратский корабль и, силясь подавить свое волнение, принялся успокаивать мисс Присциллу.
А в это время де Берни, потерявший всякое терпение, поднялся на палубу, чтобы спросить Брэнсома, отчего он медлит. Решительным голосом он приказал ему развернуть судно так, чтобы можно было вести прицельный огонь.
— Вы с ума сошли, ей-богу, — ответил ему капитан. — Лич настигнет нас еще до того, как мы ляжем на прежний курс.
— И случится это по вашей милости. Из-за вашей нерасторопности у нас почти не осталось шансов. Придется вступить в бой. Нужно убрать паруса — это наш последний шанс. Ну же! Пошевеливайтесь. Ставьте руль по ветру, а потом предоставьте действовать мне.
Капитан, придя в бешенство от бесцеремонного тона де Берни, не сдержался.
— Прочь с палубы! — проорал он. — Кто здесь капитан — я или вы?
Де Берни схватил Брэнсома за руку и развернул лицом к корме:
— Взгляните-ка туда, любезнейший! Взгляните!
На пиратском корабле один из парусов то поднимался, то опускался. То был сигнал лечь в дрейф. И француз живо смекнул, что им это только на руку.
— Вот шанс, такого больше не будет, милейший! Его послало нам само небо. Надо сделать так, как будто мы их поняли. Однако нужно, чтобы они ничего не заподозрили.
Де Берни поднял руку и указал на британский флаг, развевавшийся между марсами.
— Спустите флаг и дайте полный стоп, тогда я смогу выпустить по ним залп.
Но капитан не разделял надежд француза.
— Черт возьми! — ответил он. — Чтобы они тут же пустили нас ко дну?
— Если я собью их мачты, они не смогут прицельно стрелять.
— А если нет?
— Честное слово, наше положение — хуже некуда…
Де Берни метнул в капитана жесткий, суровый взгляд, и тот, казалось, должен был вот-вот уступить. Он понимал, что это их последняя возможность и другой такой уже не будет. Словно читая его мысли, де Берни вновь подстегнул Брэнсома:
— Прикажите дать все паруса!
— Да-да, очевидно, это единственное, что нам остается.
— Тогда поторапливайтесь!
Оставив его, де Берни со всех ног бросился на нижнюю палубу.
В тот самый миг, когда он спускался по трапу, Том Лич не вытерпел и дал залп картечью по мачтам «Кентавра», как бы напоминая капитану, что ему следует лечь в дрейф. Обломки двух реев, увлекая за собой снасти, рухнули прямо на палубу.
Услышав грохот, де Берни понял, в чем дело. Однако это нисколько его не устрашило. Предупреждение, посланное пиратами, должно было лишний раз подстегнуть капитана. И он крикнул комендорам приготовиться. Вырвав у одного из них фитиль, он встал на колени у пушки и стал ждать, когда «Кентавр» сделает поворот.
В это время он услышал еще один залп и ощутил, как от удара вздрогнула корма «Кентавра». В ту же секунду его с силой швырнуло на переборку — «Кентавр» резко развернулся.
Де Берни поднялся на ноги, и на какое-то мгновение в нем снова затеплилась надежда. Получив пробоину, «Кентавр» медленно поворачивался. Но француз тщетно пытался разглядеть корабль-преследователь: перед его взором простиралось бескрайнее море, и не было видно ни одного паруса. В ужасе он понял, что, когда «Кентавр» дал течь, Брэнсом неверно переложил руль. Проклиная оплошность капитана, де Берни кинулся на палубу. Там он наконец увидел, что произошло. Ядро, ударом которого его сшибло с ног, к несчастью, угодило точно в баллер руля note 44. Судьба-злодейка, как видно, не удовольствовалась тем, что «Кентавр», с поврежденными мачтами, превратился в легко уязвимую мишень, ей еще было угодно лишить его и руля, сделав из него жалкую игрушку, отданную на волю ветра.
В кормовые иллюминаторы де Берни увидел, как «Черный Лебедь» с наводящей ужас стремительностью шел прямо на них. Убрав часть парусов, пираты приготовились к абордажу.
Из-за своей нерасторопности Брэнсом упустил последний шанс к спасению. Когда же он наконец решился уступить де Берни, было слишком поздно — удача отвернулась от него, как от любого, кто не может поймать ее на лету. Меткий залп мощных пушек пиратского корабля полностью выбил его из колеи.
Комендор, крепкий светловолосый парень, с тревогой посмотрел на де Берни, пришедшего поглядеть на результаты обстрела, и сказал:
— Мы пропали, сударь.
Де Берни наклонился и взглянул на огромный корабль, находившийся от них уже в каких-нибудь пятистах метрах. Внешне он был совершенно спокоен. Его темные глаза смотрели холодно и бесстрастно. Встав на колено возле бронзовой кулеврины, он тщательно, не спеша навел ее на цель — для «Кентавра» то был последний крохотный шанс. На таком коротком расстоянии маленькая пушка, еще совсем недавно вызвавшая у него неприязнь, теперь могла сослужить ему добрую службу!
Затем он встал, взял у комендора фитиль, подул на него, поджег порох и тут же отпрянул назад, во избежание отдачи. Но в момент выстрела порывом ветра «Кентавр» резко качнуло и развернуло в сторону. Первый и последний залп «Кентавра» пришелся мимо цели.
Де Берни бросил взгляд на молодого комендора, сидевшего рядом на корточках, и горестно усмехнулся:
— Это конец, мой мальчик. Сейчас нас накроют, а потом…
Он передернул плечами и вышвырнул фитиль за борт — теперь от него не было никакого проку.
Парнишка-комендор побледнел и процедил сквозь зубы какое-то ругательство. Он также ненавидел Тома Лича и пожелал ему гореть в адском пламени.
— Думаю, мы окажемся там первыми, — вздохнул де Берни и тоже выругался: — Проклятье! Как жаль, что наш капитан всего лишь доморощенный купчишка, а не военный моряк. Мне бы следовало остаться рядом с ним и указывать, что делать. А из этих пушек смог бы стрелять любой дурак! Да чего уж теперь! Выбирайся-ка на свет божий, мой мальчик, и вы, все остальные, тоже. Нам здесь больше нечего делать.
Сам же он, избрав более короткий путь, куда-то исчез прямо на глазах изумленных комендоров. Мисс Присцилла пережила самую жуткую минуту этого страшного утра, когда увидела, как в проеме одного из иллюминаторов вдруг возник полуобнаженный силуэт де Берни.
Майор, успевший на всякий случай вооружиться, схватился было за шпагу, но тотчас же узнал француза. Его лицо, руки, грудь и спина лоснились от пота и чернели от пороха — так что вид у него был пугающий. Резким и твердым голосом он сказал:
— Начался бой. Наш размазня Брэнсом здорово придумал — осесть на родном берегу. Жаль, что эта мысль не осенила его чуть раньше. Так было бы лучше и для него, и для нас. Этот кретин так и не дал мне выстрелить как следует! Черт бы его побрал! Таким бестолочам не место во флоте. Из него такой же моряк, как из меня пастырь Божий… Лич не тратил зря порох, и теперь-то уж нам от него не уйти. Он пойдет на абордаж — как пить дать.
Понимая, что надеяться сейчас, кроме как на Господа, не на кого, мисс Присцилла с мольбою опустилась на колени.
— Будьте мужественны, мисс! — обратился к ней де Берни. — И ни о чем не беспокойтесь! Я с вами! Может, все еще образуется. Прошу вас, доверьтесь мне.
Вслед за тем он удалился к себе в каюту и кликнул Пьера, ждавшего его возвращения.
Мисс Присцилла поднялась с колен и спросила майора, что же с ними теперь будет.
В глубине души Сэндз считал француза жалким хвастуном, которому вздумалось пощеголять перед смертью. Но он сделал над собой заслуживающее одобрения усилие, чтобы прогнать эту мысль, и принялся утешать свою подопечную.
— Я не знаю, на что способен этот молодец. Клянусь честью! Да, не знаю. Но он, похоже, малый не промах! Да и потом, он ведь бывший буканьер, а, как говорится в пословице, ворон ворону глаз не выклюет…
Утешая девушку, майор пытался вселить в нее хоть какую-то надежду, хотя сердцем чувствовал, что никакой надежды нет.
В это время солнце вдруг исчезло — его заслонил огромный силуэт черного корабля. Он был уже совсем рядом, и теперь можно было хорошо различить пиратов, сгрудившихся у релингов на баке. Его холодная, зловещая тень упала на иллюминатор, возле которого сидела мисс Присцилла. Пиратское судно подошло так близко, что они услышали, как на его палубе забили в колокол. А потом — в барабан. И тут до их ушей долетел треск оживленной ружейной пальбы.
Мисс Присцилла задрожала всем телом, и майор покровительственным движением руки обнял ее за тонкую талию.
Наконец из каюты показался де Берни, а за ним — его слуга. Он не только успел вымыться, но и облачился, как обычно, в элегантное платье. На нем был черный с завитушками парик, гладко отутюженная сорочка и фиолетовый тафтяной камзол note 45с черными манжетами, на которых сверкали ряды серебряных пуговиц. Ноги облегали прекрасные черные сапоги из замши. Его вооружение состояло не только из длинной шпаги, но и двух пистолетов, торчавших из-за пояса, как у всех буканьеров. Пояс, так же как и портупея, был из расшитой серебром красной кожи.
Девушка и майор воззрились на него с изумлением. К чему весь этот маскарад, тем более в такой тревожный час, недоумевали они. Но больше всего их поразило его хладнокровие.
Взглянув на удивленные лица спутников, француз улыбнулся и сказал:
— Капитан Лич — человек знаменитый. Последний из буканьеров. И надо оказать ему достойный прием.
Де Берни уже подошел к ним, как вдруг палуба у них под ногами вздрогнула от резкого, глухого удара, вслед за которым послышался треск ломающегося дерева, скрежет металла и долгие раскаты ружейной стрельбы.
Подавшись вперед, де Берни схватился за стол, чтобы не упасть. Майор повалился на колени, а мисс Присцилла, метавшаяся в безумном страхе по кают-компании, рухнула прямо в руки француза.
— Спасите меня, — надрывно проговорила она. — Спасите!
Де Берни прижал ее к себе; его губы, под узкой полоской черных усов, растянулись в улыбке. Своей длинной, тонкой рукой он погладил белокурую голову девушки, прильнувшей к его груди, и, быть может, близость его тела, в котором не чувствовалось ни малейшей дрожи, успокоила мисс Присциллу даже больше, нежели слова, что он произнес вслед за тем:
— Надеюсь, я смогу спасти вас. Да, надежда есть…
Придя в ярость от столь беззастенчивого обращения француза с девушкой, майор, расхрабрившись, бросил на него гневный взгляд.
— Ну, и что вы можете сделать? — проворчал он.
— Поглядим. Быть может — многое. А может — ничего. Однако, если вы хотите, чтобы мне это удалось, вам придется беспрекословно слушаться меня. (Его голос зазвучал твердо.) И исполнять любой мой приказ, чтобы вы о нем ни думали. Уясните себе это ради всего святого, в противном случае вы нас всех погубите.
Над их головами послышался топот ног — пираты взяли «Кентавр» на абордаж. Крики и вопли матросов с той и с другой стороны слились в один многоголосый рев, разрываемый пистолетными и ружейными выстрелами. Дикая какофония побоища звучала все громче и ужаснее.
За иллюминатором промелькнула тень. Кого-то сбросили за борт. Затем другая, потом еще одна.
Страх снова овладел мисс Присциллой, и она еще крепче прижалась к де Берни.
— Скоро все кончится, — произнес он спокойным голосом. — У Лича три сотни человек, никак не меньше. А на «Кентавре» не больше двадцати.
Де Берни насторожился — его ухо уловило какой-то звук, уже совсем близко. И самым решительным голосом он прибавил:
— Итак, что вы решили? Я требую полного и безоговорочного повиновения. Жду вашего слова, это очень важно.
— Да, да. Приказывайте, — дрожащим голосом проговорила мисс Присцилла.
— А вы, майор Сэндз?
Ворча себе под нос, майор дал слово. Но едва он успел его произнести, как на трапе послышалось шлепанье двух десятков босых ног и приглушенный шум голосов; гвалт нарастал, становясь все ближе и ближе.
Затем гул превратился в дикий вой, но звучал он уже несколько по-иному — во всяком случае, так показалось де Берни, все время державшему ухо востро. Это был все тот же топот и те же вопли. Однако теперь в этот гул влился леденящий душу хохот и беспрерывные раскаты ружейных выстрелов — похоже, буканьеры торжествовали победу.
Бой длился недолго. Пираты очистили палубу «Кентавра» в два счета — подобно мощной приливной волне, — несмотря на оказанное сопротивление.
Некоторое время спустя топот ног и шум голосов, заглушивший другие, отдаленные звуки, возвестил о приближении победителей — они бросились осматривать добычу; кроме того, им предстояло решить участь несчастных, сокрывшихся от мгновенной смерти во чреве плененного корабля.
Дверь кают-компании резко распахнулась и, ударившись о переборку, разлетелась на куски. Через темный дверной проем в каюту ворвалась толпа полуобнаженных людей в цветастых косынках; их бородатые, обожженные солнцем лица сияли зловещей радостью. Руки сжимали оружие, а уста изрыгали хулу и проклятья.
Увидев четверых пассажиров — с ними был и Пьер, он стоял чуть в глубине, силясь изобразить на лице спокойствие, хотя от страха его черная кожа вся посерела, — пираты на мгновение оторопели. Один из них, заметив девушку, издал дикий победоносный вопль, и вся шайка ринулась было вперед. Но тут на их пути возник де Берни, его ледяной взгляд излучал презрение.
Руки француза лежали на серебряных рукоятках пистолетов, но он даже не пытался извлечь их из-за пояса — его хладнокровный, властный вид премного озадачил пиратов.
— Руки прочь! — крикнул им он. — Первому, кто сделает хоть один шаг, я всажу пулю в лоб. Я — Шарль де Берни. Пригласите-ка сюда Лича, вашего капитана.
Они заметили, как Пьер бесшумно прошел к каюте своего хозяина с каким-то тюком под мышкой. На вопрос мисс Присциллы, где его хозяин, он, как обычно коротко, ответил, что господин де Берни решил завтракать на палубе, где он сейчас и находится. Затем, попросив у Сэма вина и что-нибудь поесть, он удалился.
Мисс Присцилле и майору его поведение показалось довольно странным, но не больше того.
Покончив с завтраком, мисс Присцилла подошла к распахнутому настежь иллюминатору и присела на устланный подушками диванчик. Гитара де Берни лежала там, где он оставил ее вчера. Девушка взяла ее в руки и неловкими пальцами коснулась струн. Гитара нестройно зазвучала. Мисс Присцилла взглянула на море.
— Корабль! — воскликнула она с радостью и удивлением.
Встрепенувшись от ее возгласа, майор подошел к иллюминатору и устремил взор на огромный черный корабль, шедший следом.
Майор восхитился красотой судна: сверкая на солнце, его косые реи отбрасывали причудливые блики на наполненные ветром паруса. Какое-то время девушка и майор с восторгом наблюдали это дивное зрелище, ничуть не догадываясь о том, что сокрыто во чреве красавца корабля.
Мисс Присцилла и майор не заметили, как «Кентавр» изменил галс, о чем можно было судить по положению солнца. Они также не обратили никакого внимания на необычное оживление, царившее на верхней палубе, — топот ног и скрип вращающихся блоков; они едва слышали шум голосов на нижней палубе, прямо у них под ногами, где по приказу де Берни комендоры устанавливали две кулеврины note 43, готовясь отражать нападение пиратов.
В темном и душном канонирском отсеке, где, кроме того, было ужасно тесно и приходилось сгибаться в три погибели, чтобы не задеть головой потолок, француз бойко отдавал команды.
Десять пушек, которым предстояло ответить сорока орудиям «Черного Лебедя», только ждали своего часа.
Де Берни сам установил их так, чтобы они били навесом точно по мачтам пиратского корабля, чьи огромные паруса представляли собой очень удобную мишень. Если бы ему удалось привести их в полную негодность, он смог бы тогда выбирать: либо дать ходу, либо сразиться с противником, так как в этом случае у «Кентавра» было бы большое преимущество над «Черным Лебедем» и он мог бы лавировать в любом направлении.
Присев на корточки подле бронзовых орудий, внушавших ему явное отвращение, де Берни разглядывал через проем кормового порта пиратское судно, гнавшееся за ними по пятам. Расстояние между кораблями таяло на глазах. Так миновал час. «Черный Лебедь» мчался куда быстрее, нежели де Берни мог предположить. Вскоре он уже был меньше чем в полумиле от «Кентавра», и де Берни прикинул, что теперь он приблизился на расстояние пушечного выстрела.
Велев матросу предупредить старшего комендора, чтобы тот приготовился, де Берни стал ждать, когда Брэнсом приведет руль точно по ветру. Прошла минута, потом другая, а «Кентавр» все шел прежним галсом — как будто Брэнсом думал лишь о том, как бы скорее уйти от погони.
Спустя некоторое время из-под клюва носовой фигуры «Черного Лебедя» вырвалось облачко белого дыма, и через полсекунды прогремел выстрел. Вслед за тем метрах в пятидесяти от кормы «Кентавра» в воздух взметнулся фонтан брызг.
Де Берни понял: пришла пора действовать, ему казалось, что то же самое должен был сообразить и Брэнсом. Оставив свой наблюдательный пост, он бросился к батарее — комендоры держали в руках уже запаленные фитили, тускло мерцавшие во тьме.
Услышав пушечный выстрел, пассажиры, находившиеся в это время в кают-компании, забеспокоились. Они удивленно переглянулись, предчувствуя недоброе; из уст майора вырвалось ругательство. Желая узнать, что же все-таки случилось, они оба поспешили на палубу, где их встретили хмурые лица матросов. Им не потребовалось много времени, чтобы понять — стряслась беда. И когда капитан приказал им спуститься вниз, они лишний раз убедились в этом.
Лицо майора побагровело, и то ли с возмущением, то ли с укором он воскликнул:
— Капитан! Капитан! — и прибавил: — Что это?
— Это — ад! — гаркнул тот. — Скорее уводите юную леди вниз.
Важно выпятив грудь, майор решительно шагнул вперед.
— Я, кажется, начинаю догадываться… — заговорил он.
Но его оборвал грохот следующего выстрела. На этот раз брызги накрыли палубу.
— Вы что, хотите, чтобы вам на голову рухнула мачта или кое-что похлеще? Разве вы не видите — идет бой? Проводите юную леди вниз!
Бледная от страха, Присцилла потянула майора за рукав.
— Идемте, Барт, — проговорила она. — Мы им мешаем. Проводите меня.
Майор безропотно повиновался, хотя резкий тон капитана привел его в крайнее негодование. Неожиданный поворот событий потряс его до глубины души. Майор, которому на твердой земле храбрости было не занимать, ощутил, как у него кольнуло сердце, когда понял, что в море, в непривычных для него условиях, ему совершенно нечего делать. А присутствие мисс Присциллы удручало его еще больше. Однако в конце концов чувство ответственности за юную леди возобладало в нем. Он уже собрался проводить ее вниз, когда матрос, стоявший рядом, шепнул ему на ухо, что они пытаются уйти от злодея Тома Лича.
Очутившись снова в кают-компании, майор взглянул в иллюминатор на догонявший их пиратский корабль и, силясь подавить свое волнение, принялся успокаивать мисс Присциллу.
А в это время де Берни, потерявший всякое терпение, поднялся на палубу, чтобы спросить Брэнсома, отчего он медлит. Решительным голосом он приказал ему развернуть судно так, чтобы можно было вести прицельный огонь.
— Вы с ума сошли, ей-богу, — ответил ему капитан. — Лич настигнет нас еще до того, как мы ляжем на прежний курс.
— И случится это по вашей милости. Из-за вашей нерасторопности у нас почти не осталось шансов. Придется вступить в бой. Нужно убрать паруса — это наш последний шанс. Ну же! Пошевеливайтесь. Ставьте руль по ветру, а потом предоставьте действовать мне.
Капитан, придя в бешенство от бесцеремонного тона де Берни, не сдержался.
— Прочь с палубы! — проорал он. — Кто здесь капитан — я или вы?
Де Берни схватил Брэнсома за руку и развернул лицом к корме:
— Взгляните-ка туда, любезнейший! Взгляните!
На пиратском корабле один из парусов то поднимался, то опускался. То был сигнал лечь в дрейф. И француз живо смекнул, что им это только на руку.
— Вот шанс, такого больше не будет, милейший! Его послало нам само небо. Надо сделать так, как будто мы их поняли. Однако нужно, чтобы они ничего не заподозрили.
Де Берни поднял руку и указал на британский флаг, развевавшийся между марсами.
— Спустите флаг и дайте полный стоп, тогда я смогу выпустить по ним залп.
Но капитан не разделял надежд француза.
— Черт возьми! — ответил он. — Чтобы они тут же пустили нас ко дну?
— Если я собью их мачты, они не смогут прицельно стрелять.
— А если нет?
— Честное слово, наше положение — хуже некуда…
Де Берни метнул в капитана жесткий, суровый взгляд, и тот, казалось, должен был вот-вот уступить. Он понимал, что это их последняя возможность и другой такой уже не будет. Словно читая его мысли, де Берни вновь подстегнул Брэнсома:
— Прикажите дать все паруса!
— Да-да, очевидно, это единственное, что нам остается.
— Тогда поторапливайтесь!
Оставив его, де Берни со всех ног бросился на нижнюю палубу.
В тот самый миг, когда он спускался по трапу, Том Лич не вытерпел и дал залп картечью по мачтам «Кентавра», как бы напоминая капитану, что ему следует лечь в дрейф. Обломки двух реев, увлекая за собой снасти, рухнули прямо на палубу.
Услышав грохот, де Берни понял, в чем дело. Однако это нисколько его не устрашило. Предупреждение, посланное пиратами, должно было лишний раз подстегнуть капитана. И он крикнул комендорам приготовиться. Вырвав у одного из них фитиль, он встал на колени у пушки и стал ждать, когда «Кентавр» сделает поворот.
В это время он услышал еще один залп и ощутил, как от удара вздрогнула корма «Кентавра». В ту же секунду его с силой швырнуло на переборку — «Кентавр» резко развернулся.
Де Берни поднялся на ноги, и на какое-то мгновение в нем снова затеплилась надежда. Получив пробоину, «Кентавр» медленно поворачивался. Но француз тщетно пытался разглядеть корабль-преследователь: перед его взором простиралось бескрайнее море, и не было видно ни одного паруса. В ужасе он понял, что, когда «Кентавр» дал течь, Брэнсом неверно переложил руль. Проклиная оплошность капитана, де Берни кинулся на палубу. Там он наконец увидел, что произошло. Ядро, ударом которого его сшибло с ног, к несчастью, угодило точно в баллер руля note 44. Судьба-злодейка, как видно, не удовольствовалась тем, что «Кентавр», с поврежденными мачтами, превратился в легко уязвимую мишень, ей еще было угодно лишить его и руля, сделав из него жалкую игрушку, отданную на волю ветра.
В кормовые иллюминаторы де Берни увидел, как «Черный Лебедь» с наводящей ужас стремительностью шел прямо на них. Убрав часть парусов, пираты приготовились к абордажу.
Из-за своей нерасторопности Брэнсом упустил последний шанс к спасению. Когда же он наконец решился уступить де Берни, было слишком поздно — удача отвернулась от него, как от любого, кто не может поймать ее на лету. Меткий залп мощных пушек пиратского корабля полностью выбил его из колеи.
Комендор, крепкий светловолосый парень, с тревогой посмотрел на де Берни, пришедшего поглядеть на результаты обстрела, и сказал:
— Мы пропали, сударь.
Де Берни наклонился и взглянул на огромный корабль, находившийся от них уже в каких-нибудь пятистах метрах. Внешне он был совершенно спокоен. Его темные глаза смотрели холодно и бесстрастно. Встав на колено возле бронзовой кулеврины, он тщательно, не спеша навел ее на цель — для «Кентавра» то был последний крохотный шанс. На таком коротком расстоянии маленькая пушка, еще совсем недавно вызвавшая у него неприязнь, теперь могла сослужить ему добрую службу!
Затем он встал, взял у комендора фитиль, подул на него, поджег порох и тут же отпрянул назад, во избежание отдачи. Но в момент выстрела порывом ветра «Кентавр» резко качнуло и развернуло в сторону. Первый и последний залп «Кентавра» пришелся мимо цели.
Де Берни бросил взгляд на молодого комендора, сидевшего рядом на корточках, и горестно усмехнулся:
— Это конец, мой мальчик. Сейчас нас накроют, а потом…
Он передернул плечами и вышвырнул фитиль за борт — теперь от него не было никакого проку.
Парнишка-комендор побледнел и процедил сквозь зубы какое-то ругательство. Он также ненавидел Тома Лича и пожелал ему гореть в адском пламени.
— Думаю, мы окажемся там первыми, — вздохнул де Берни и тоже выругался: — Проклятье! Как жаль, что наш капитан всего лишь доморощенный купчишка, а не военный моряк. Мне бы следовало остаться рядом с ним и указывать, что делать. А из этих пушек смог бы стрелять любой дурак! Да чего уж теперь! Выбирайся-ка на свет божий, мой мальчик, и вы, все остальные, тоже. Нам здесь больше нечего делать.
Сам же он, избрав более короткий путь, куда-то исчез прямо на глазах изумленных комендоров. Мисс Присцилла пережила самую жуткую минуту этого страшного утра, когда увидела, как в проеме одного из иллюминаторов вдруг возник полуобнаженный силуэт де Берни.
Майор, успевший на всякий случай вооружиться, схватился было за шпагу, но тотчас же узнал француза. Его лицо, руки, грудь и спина лоснились от пота и чернели от пороха — так что вид у него был пугающий. Резким и твердым голосом он сказал:
— Начался бой. Наш размазня Брэнсом здорово придумал — осесть на родном берегу. Жаль, что эта мысль не осенила его чуть раньше. Так было бы лучше и для него, и для нас. Этот кретин так и не дал мне выстрелить как следует! Черт бы его побрал! Таким бестолочам не место во флоте. Из него такой же моряк, как из меня пастырь Божий… Лич не тратил зря порох, и теперь-то уж нам от него не уйти. Он пойдет на абордаж — как пить дать.
Понимая, что надеяться сейчас, кроме как на Господа, не на кого, мисс Присцилла с мольбою опустилась на колени.
— Будьте мужественны, мисс! — обратился к ней де Берни. — И ни о чем не беспокойтесь! Я с вами! Может, все еще образуется. Прошу вас, доверьтесь мне.
Вслед за тем он удалился к себе в каюту и кликнул Пьера, ждавшего его возвращения.
Мисс Присцилла поднялась с колен и спросила майора, что же с ними теперь будет.
В глубине души Сэндз считал француза жалким хвастуном, которому вздумалось пощеголять перед смертью. Но он сделал над собой заслуживающее одобрения усилие, чтобы прогнать эту мысль, и принялся утешать свою подопечную.
— Я не знаю, на что способен этот молодец. Клянусь честью! Да, не знаю. Но он, похоже, малый не промах! Да и потом, он ведь бывший буканьер, а, как говорится в пословице, ворон ворону глаз не выклюет…
Утешая девушку, майор пытался вселить в нее хоть какую-то надежду, хотя сердцем чувствовал, что никакой надежды нет.
В это время солнце вдруг исчезло — его заслонил огромный силуэт черного корабля. Он был уже совсем рядом, и теперь можно было хорошо различить пиратов, сгрудившихся у релингов на баке. Его холодная, зловещая тень упала на иллюминатор, возле которого сидела мисс Присцилла. Пиратское судно подошло так близко, что они услышали, как на его палубе забили в колокол. А потом — в барабан. И тут до их ушей долетел треск оживленной ружейной пальбы.
Мисс Присцилла задрожала всем телом, и майор покровительственным движением руки обнял ее за тонкую талию.
Наконец из каюты показался де Берни, а за ним — его слуга. Он не только успел вымыться, но и облачился, как обычно, в элегантное платье. На нем был черный с завитушками парик, гладко отутюженная сорочка и фиолетовый тафтяной камзол note 45с черными манжетами, на которых сверкали ряды серебряных пуговиц. Ноги облегали прекрасные черные сапоги из замши. Его вооружение состояло не только из длинной шпаги, но и двух пистолетов, торчавших из-за пояса, как у всех буканьеров. Пояс, так же как и портупея, был из расшитой серебром красной кожи.
Девушка и майор воззрились на него с изумлением. К чему весь этот маскарад, тем более в такой тревожный час, недоумевали они. Но больше всего их поразило его хладнокровие.
Взглянув на удивленные лица спутников, француз улыбнулся и сказал:
— Капитан Лич — человек знаменитый. Последний из буканьеров. И надо оказать ему достойный прием.
Де Берни уже подошел к ним, как вдруг палуба у них под ногами вздрогнула от резкого, глухого удара, вслед за которым послышался треск ломающегося дерева, скрежет металла и долгие раскаты ружейной стрельбы.
Подавшись вперед, де Берни схватился за стол, чтобы не упасть. Майор повалился на колени, а мисс Присцилла, метавшаяся в безумном страхе по кают-компании, рухнула прямо в руки француза.
— Спасите меня, — надрывно проговорила она. — Спасите!
Де Берни прижал ее к себе; его губы, под узкой полоской черных усов, растянулись в улыбке. Своей длинной, тонкой рукой он погладил белокурую голову девушки, прильнувшей к его груди, и, быть может, близость его тела, в котором не чувствовалось ни малейшей дрожи, успокоила мисс Присциллу даже больше, нежели слова, что он произнес вслед за тем:
— Надеюсь, я смогу спасти вас. Да, надежда есть…
Придя в ярость от столь беззастенчивого обращения француза с девушкой, майор, расхрабрившись, бросил на него гневный взгляд.
— Ну, и что вы можете сделать? — проворчал он.
— Поглядим. Быть может — многое. А может — ничего. Однако, если вы хотите, чтобы мне это удалось, вам придется беспрекословно слушаться меня. (Его голос зазвучал твердо.) И исполнять любой мой приказ, чтобы вы о нем ни думали. Уясните себе это ради всего святого, в противном случае вы нас всех погубите.
Над их головами послышался топот ног — пираты взяли «Кентавр» на абордаж. Крики и вопли матросов с той и с другой стороны слились в один многоголосый рев, разрываемый пистолетными и ружейными выстрелами. Дикая какофония побоища звучала все громче и ужаснее.
За иллюминатором промелькнула тень. Кого-то сбросили за борт. Затем другая, потом еще одна.
Страх снова овладел мисс Присциллой, и она еще крепче прижалась к де Берни.
— Скоро все кончится, — произнес он спокойным голосом. — У Лича три сотни человек, никак не меньше. А на «Кентавре» не больше двадцати.
Де Берни насторожился — его ухо уловило какой-то звук, уже совсем близко. И самым решительным голосом он прибавил:
— Итак, что вы решили? Я требую полного и безоговорочного повиновения. Жду вашего слова, это очень важно.
— Да, да. Приказывайте, — дрожащим голосом проговорила мисс Присцилла.
— А вы, майор Сэндз?
Ворча себе под нос, майор дал слово. Но едва он успел его произнести, как на трапе послышалось шлепанье двух десятков босых ног и приглушенный шум голосов; гвалт нарастал, становясь все ближе и ближе.
Затем гул превратился в дикий вой, но звучал он уже несколько по-иному — во всяком случае, так показалось де Берни, все время державшему ухо востро. Это был все тот же топот и те же вопли. Однако теперь в этот гул влился леденящий душу хохот и беспрерывные раскаты ружейных выстрелов — похоже, буканьеры торжествовали победу.
Бой длился недолго. Пираты очистили палубу «Кентавра» в два счета — подобно мощной приливной волне, — несмотря на оказанное сопротивление.
Некоторое время спустя топот ног и шум голосов, заглушивший другие, отдаленные звуки, возвестил о приближении победителей — они бросились осматривать добычу; кроме того, им предстояло решить участь несчастных, сокрывшихся от мгновенной смерти во чреве плененного корабля.
Дверь кают-компании резко распахнулась и, ударившись о переборку, разлетелась на куски. Через темный дверной проем в каюту ворвалась толпа полуобнаженных людей в цветастых косынках; их бородатые, обожженные солнцем лица сияли зловещей радостью. Руки сжимали оружие, а уста изрыгали хулу и проклятья.
Увидев четверых пассажиров — с ними был и Пьер, он стоял чуть в глубине, силясь изобразить на лице спокойствие, хотя от страха его черная кожа вся посерела, — пираты на мгновение оторопели. Один из них, заметив девушку, издал дикий победоносный вопль, и вся шайка ринулась было вперед. Но тут на их пути возник де Берни, его ледяной взгляд излучал презрение.
Руки француза лежали на серебряных рукоятках пистолетов, но он даже не пытался извлечь их из-за пояса — его хладнокровный, властный вид премного озадачил пиратов.
— Руки прочь! — крикнул им он. — Первому, кто сделает хоть один шаг, я всажу пулю в лоб. Я — Шарль де Берни. Пригласите-ка сюда Лича, вашего капитана.
Глава VI. СДЕЛКА
То ли признав стоявшего перед ними человека, некогда плававшего с самим Морганом, то ли придя в замешательство от его хладнокровного и решительного вида, головорезы застыли как вкопанные вместе с главным смутьяном, вскинувшим свою здоровую лапищу, с которой свисал разорванный рукав обагренной кровью рубахи. Так они простояли секунд десять. Когда они наконец очнулись и стали что-то бормотать, видимо, требуя объяснений, сквозь них протиснулся какой-то молодец, небольшого роста, с ужимками пантеры. Это был Том Лич.
На нем были красные, по колено, штаны и распахнутая до пояса, забрызганная кровью рубаха с высоко закатанными обшлагами, обнажавшими его длинные, волосатые, мускулистые руки. На низкий, похожий на звериный, лоб спадали темные пряди волос; между маленьких, черных, близко посаженных и дико вращающихся глаз — длинный, с горбинкой, нос с хищно раздувающимися ноздрями. Вместо кривой сабли или мачете, с какими пираты обычно идут на абордаж, в руках у Лича была шпага — оружие, которым этот крепкоголовый спесивец, как ему самому казалось, владел чертовски лихо.
— Что здесь происходит, какого дьявола? — проорал он, продираясь вперед.
Пробравшись наконец сквозь толпу пиратов, он тоже замер на месте — его, как и всех остальных, ошеломил элегантный, исполненный достоинства вид стоявшего перед ним человека. Сначала его глазки на лице удивленно замигали, а потом сузились — как у кошки. Оправившись после потрясения, он вдруг воскликнул:
— Провалиться мне в преисподнюю, если это не Чарли Великолепный!
Выражая свое крайнее изумление, он грязно выругался. Де Берни шагнул ему навстречу. Сняв одну руку с пистолета, он протянул ее пирату.
— Какая приятная встреча, дружище! Стоит о вас только подумать — и вы уже тут как тут. Но на сей раз вы как нельзя кстати. Я искал вас. Держал вот курс на Гваделупу — думал нанять там корабль, людей и прямиком к вам. А вы, надо же, Том, как гром среди ясного неба — сами свалились ко мне на палубу.
Прищурившись и слегка согнувшись, точно готовясь к прыжку, предводитель пиратов сделал вид, будто не заметил протянутой ему руки.
— Брось юлить, Чарли! Ты известный хитрюга.
Уроженец берегов Луна, покинувший их после призыва во флот, Лич был резок и подозрителен, как всякий обитатель северных областей Англии.
— Ты же спелся с Морганом. Стал его верным псом и бросил «береговое братство». Вы оба сдрейфили и предали наше общее дело.
Де Берни весело рассмеялся — как будто услышал несусветную чушь.
На нем были красные, по колено, штаны и распахнутая до пояса, забрызганная кровью рубаха с высоко закатанными обшлагами, обнажавшими его длинные, волосатые, мускулистые руки. На низкий, похожий на звериный, лоб спадали темные пряди волос; между маленьких, черных, близко посаженных и дико вращающихся глаз — длинный, с горбинкой, нос с хищно раздувающимися ноздрями. Вместо кривой сабли или мачете, с какими пираты обычно идут на абордаж, в руках у Лича была шпага — оружие, которым этот крепкоголовый спесивец, как ему самому казалось, владел чертовски лихо.
— Что здесь происходит, какого дьявола? — проорал он, продираясь вперед.
Пробравшись наконец сквозь толпу пиратов, он тоже замер на месте — его, как и всех остальных, ошеломил элегантный, исполненный достоинства вид стоявшего перед ним человека. Сначала его глазки на лице удивленно замигали, а потом сузились — как у кошки. Оправившись после потрясения, он вдруг воскликнул:
— Провалиться мне в преисподнюю, если это не Чарли Великолепный!
Выражая свое крайнее изумление, он грязно выругался. Де Берни шагнул ему навстречу. Сняв одну руку с пистолета, он протянул ее пирату.
— Какая приятная встреча, дружище! Стоит о вас только подумать — и вы уже тут как тут. Но на сей раз вы как нельзя кстати. Я искал вас. Держал вот курс на Гваделупу — думал нанять там корабль, людей и прямиком к вам. А вы, надо же, Том, как гром среди ясного неба — сами свалились ко мне на палубу.
Прищурившись и слегка согнувшись, точно готовясь к прыжку, предводитель пиратов сделал вид, будто не заметил протянутой ему руки.
— Брось юлить, Чарли! Ты известный хитрюга.
Уроженец берегов Луна, покинувший их после призыва во флот, Лич был резок и подозрителен, как всякий обитатель северных областей Англии.
— Ты же спелся с Морганом. Стал его верным псом и бросил «береговое братство». Вы оба сдрейфили и предали наше общее дело.
Де Берни весело рассмеялся — как будто услышал несусветную чушь.