— Подождите! — сказал он таким тоном, что она замерла на месте как вкопанная. — Я устал от этого, — резко добавил он.
— И я тоже, — с горечью ответила она.
— Если мы начали соглашаться, не лучше ли продолжать быть последовательными?
— Это все, о чем я прошу.
— Да, но, к сожалению, вы имеете в виду иное. Прошу вас, выслушайте меня.
— Не хочу. Пустите меня.
— Будь вы моим злейшим врагом, чьи невыносимые муки и безутешные страдания радовали бы мое сердце, я так и поступил бы. Ричарда подозревают...
— Вы опять взялись за старое, сэр Роланд? — язвительно сказала она, и этих слов и тона, которым они были произнесены, хватило бы, чтобы остудить пыл любого ухажера, но перед сэром Блейком маячила долговая тюрьма, и отступать ему было некуда.
— Стало известно, — не смущаясь, продолжал он, — об участии Ричарда в заговоре в пользу Монмута; и если еще вспомнят о том случае, когда его халатность стоила жизни двадцати бравым парням короля Якова, то этого будет вполне достаточно, чтобы повесить его.
Ее рука сжалась в кулак.
— Что вам надо? — вырвался из ее груди крик, более похожий на стон. — Чего вы хотите от меня?
— Вас, — ответил он. — Я люблю вас, Руфь, — добавил он и шагнул к ней.
— О Боже! — в отчаянии воскликнула она. — Если бы рядом был человек, который мог бы отомстить за такое унижение.
И тут — о чудо из чудес! — из зарослей кустарника, возле которых они стояли, раздался голос, словно ответивший на ее мольбу:
— Мадам, этот человек здесь.
Не решаясь оглянуться, она замерла, будто опасаясь разделить судьбу жены Лота [...разделить судьбу жены Лота. — Согласно Библии (Бытие, гл. 19), Лот и его семейство были единственными праведниками в погрясшем в грехах городе Содоме. Замысливуничтожить этот город вместе с его жителями, Бог решил пощадить семью Лота. Однако после оставления города ни один из беглецов не должен был оборачиваться. Жена Лота ослушалась этой заповеди и была обращена в соляной столп]. Голос! Это был голос из царства мертвых, который она слышала в последний раз в ту роковую ночь Седжмурской битвы в штабе Февершэма. Ее взгляд упал на сэра Роланда. Его лицо было смертельно бледным от ужаса, а рот приоткрылся, словно ему не хватало воздуха. Что все это значило? Собрав свою волю в кулак, она заставила себя обернуться, и вырвавшийся из ее груди крик заставил ее тетушку, кузину и ее брата поспешить к ним.
Среди ветвей кустарника возникла серая фигура. Слегка улыбаясь, незнакомец поклонился ей. Это был Энтони Уайлдинг собственной персоной. Он шагнул к ней, и, услышав звяканье шпор и шелест раздвигаемых веток, она поняла, что перед ней не призрак.
— Энтони! — выдохнула она и, протянув к нему руки, покачнулась, едва не падая в обморок.
Он проворно подхватил ее и поцеловал в лоб.
— Любовь моя, — сказал он, — прости, если я напутал тебя. Я вошел через ворота в саду, и мое появление оказалось настолько своевременным, что я не мог промолчать, услышав твой крик.
Ее веки затрепетали, она глубоко вздохнула и еще сильнее прильнула к нему.
— Энтони! — прошептала она и провела рукой по его лицу, словно хотела удостовериться, что чувства не обманывают ее.
Сэр Роланд, в свою очередь, убедившийся, что видит не привидение, схватился было за шпагу, но, вспомнив, с каким мастерством мистер Уайлдинг владеет этим оружием, убрал руку. Да и зачем ему было выполнять работу вместо палача?
— Дурак! — прорычал он, приблизившись на шаг. — По вас петля плачет!
— А по вас, сэр Роланд, кредиторы, которых я послал сюда из Лондона, — раздался голос мистера Тренчарда, пробравшегося тем же путем, которым чуть раньше прошел его друг. — Глубокоуважаемый мистер Свайни и с ним еще три джентльмена остановились в гостинице «Булл» и, всякий раз, вспоминая о сумме, которую вы у него заняли, он чуть не падает в обморок. Дорогой мой, долговая тюрьма заждалась вас.
Лицо сэра Блейка исказил приступ ярости.
— Зовите кого угодно! — воскликнул он. — Я думаю, все рады будут узнать, где находится Энтони Уайлдинг; пострадает не только он — каждый, кто присутствует здесь, будет наказан за его укрывательство, — он насмешливо окинул взглядом леди Горгон, Ричарда и Диану, которые, онемев от изумления, стояли в нескольких шагах от них. — Вам известен закон, — продолжал он, — и не пройдет и суток, как вы еще лучше познакомитесь с ним.
— Цыц! — прикрикнул на него мистер Тренчард и процитировал: — «Только Антоний может победить Антония» [Антоний — имеется в виду крупный политический деятель и полководец Древнего Рима Марк Антоний (83—30 до н.э.) Осажденный в египетском городе Александрии своим противником Октавианом Августом, покончил жизнь самоубийством. Что и имеет в виду автор].
— Вы, вероятно, принимаете меня за бунтовщика, — сказал мистер Уайлдинг. — Но это большая ошибка, сэр Роланд: перед вами доверенный слуга государственного секретаря.
Сэр Блейк вытаращил глаза и разразился истерическим хохотом.
Но мистер Уайлдинг достал из кармана какой-то документ и протянул его мистеру Тренчарду.
— Покажи ему, Ник, — сказал он, и лицо Блейка побелело, когда он прочитал строки, скрепленные подписью Сандерленда и государственными печатями.
— Так вы шпион? — с сомнением в голосе проговорил он, словно не веря своим глазам. — Грязный шпион?
— Ваша недоверчивость льстит мне, — любезно ответил мистер Уайлдинг, пряча пергамент. — И она вас не обманула — я никогда не был и никогда не стану им.
— Но документ доказывает это! — презрительно воскликнул сэр Блейк, который, сам будучи шпионом, хорошо знал цену словам.
— Побудь с моей женой, Ник, — резко бросил мистер Уайлдинг.
— Нет, — ответил тот, — теперь твое место рядом с ней, а мое — вон с тем мерзавцем.
Он быстро шагнул к сэру Блейку и похлопал его по плечу.
— Я имел в виду вас, сэр Роланд, — сказал он, и тот удивленно уставился на него. — Вы подлец, сэр Роланд; за свое гнусное обращение с дамой вы, возможно, получите прощение на небесах, но никак не на земле.
— Убирайтесь прочь! — хрипло огрызнулся сэр Блейк. — Мне нет до вас никакого дела.
— Сейчас оно появится, — пообещал мистер Тренчард. — И только потом, если вы его уладите, к вашим услугам будут все остальные — в том числе и наш бесценный друг мистер Свайни.
— Не надо, Ник, — неожиданно вмешался мистер Уайлдинг. — Эй, Ричард! Побудь же с ней, — велел он своему шурину.
— Черт возьми, Энтони, сколько можно увиливать от своих супружеских обязанностей? Займись-ка наконец женой и не лишай меня развлечения. Сэр Роланд, — заявил он баронету, — я испытываю непреодолимое желание смешать вас с грязью не только на словах, и, если вы сомневаетесь в искренности моих намерений, вам следует всего лишь пройти со мною в сад.
Видя колебания сэра Роланда, мистер Тренчард многозначительно поиграл кончиком хлыста для верховой езды.
— Не хотелось бы вынуждать дам становиться свидетелями сцены насилия, — пренебрежительно пробормотал он, — Они навсегда потеряют уважение ко мне, если увидят человека вашего положения безжалостно выпоротым.
Но, клянусь, мне придется сделать это, если вы сию минуту не двинетесь с места.
Сэр Роланд пристально вгляделся в глаза старого щеголя, сверкавшие злобной радостью, и едва не задохнулся от нового приступа ярости: этот человек должен умереть.
— Идемте, — сказал он, — а потом я разберусь с вашим приятелем мистером Уайлдингом.
— Превосходно, — отозвался мистер Тренчард и первым пошел через кустарник в глубь сада.
Они ушли; Руфь открыла глаза, и ее неподвижный взгляд остановился на мистере Уайлдинге.
— Это правда? В самом деле правда? — воскликнула она. — Неужели это не сон?
— Нет, радость моя, это правда, правда; я здесь. Скажи, мне уйти?
Вместо ответа она только крепче прижалась к нему.
— И тебе ничто не угрожает?
— Абсолютно. Я совершенно свободен в своих действиях и поступках.
Он попросил всех остальных ненадолго оставить их наедине и подвел ее к скамье у реки. Они сели, и он рассказал ей, каким образом избежал смерти от пуль мушкетеров Февершэма и как его посетило озарение использовать письмо Сандерленда, которое тот в минуту паники отправил герцогу Монмутскому.
— Это был единственный шанс, — говорил он. — Но мне пришлось почти две недели ждать, чтобы воспользоваться им. Сначала Сандерленд расхохотался и пригрозил мне Тауэром, но, узнав от меня, что письмо в надежных руках и в случае моего ареста оно немедленно окажется перед королем, он призадумался. Честно говоря, ему не следовало так пугаться, поскольку во время нашей беседы драгоценное письмо находилось у меня в сапоге, а сапог, естественно, на ноге. Но он не рискнул проверить это и согласился выдать документ, подтверждающий, что мы с мистером Тренчардом — как можно было не позаботиться о старине Нике — являемся доверенными лицами его величества на западе Англии. Будь у меня выбор, я никогда не принял бы столь ненавистный мне титул, однако, — он развел руками и улыбнулся, — это лучше, чем оставить тебя вдовой.
Но она ничего не ответила и лишь погладила его по лицу. Они еще долго сидели в радостном молчании, словно погрузившись в транс, пока за их спинами не раздалось сухое покашливание. К ним не торопясь шел мистер Тренчард, заложив руки за спину и нахлобучив шляпу на самые глаза.
— Ну и жара сегодня, — сообщил он им.
— Иди, пожалуйся Ричарду, — отозвался мистер Уайлдинг, совершенно не подозревавший о новых привычках своего шурина.
— Думаешь, он рискнет выпить со мной? Я припоминаю, что в последние два раза ему крепко не везло.
— Не сомневайся, Бог любит троицу, — отрывисто бросил мистер Уайлдинг, и мистер Тренчард, уловив намек и пожав плечами, направился через лужайку к дому, где на крылечке сидел Ричард, нетерпеливо ожидавший известий.
— Ну как? — дрогнувшим голосом спросил он, вставая.
— Сидят, — ответил мистер Тренчард, махнув рукой в сторону реки.
— Нет-нет, я о сэре Роланде.
— А-а, сэр Роланд? — воскликнул старый забияка, словно успев забыть о нем. Он вздохнул. — Бедняга Свайни! Боюсь, что я перехитрил его.
— Каким образом?
— Ты тугодум, Дик. Сэр Роланд только что закончил свой нечестивый земной путь.
Ричард нервно сцепил руки и возвел глаза к небу.
— Упокой, Господи, его душу! — проговорил он.
— Да, да! — удивленно воскликнул мистер Тренчард и меланхолично добавил:
— Боюсь, что он и в самом деле ускользнет из преисподней.
Взор Ричарда внезапно загорелся, и он процитировал строки двадцать девятого псалма:
— «Вознесу тя, Господи, яко подъят мя, и не возвеселил еси враги моя о мне».
Мистер Тренчард недоуменно уставился на него. Ошибочно подумав, что его порицают за неуместную радость, Ричард смутился и с трудом выдавил из себя вздох:
— Бедный Блейк!
— Да уж, действительно! — отозвался мистер Тренчард и процитировал более подходящие, по его мнению, строки: — «Да оросят его могилу луковые слезы», впрочем, я, пожалуй, забыл о мистере Свайни. — Затем, уже более буднично, он добавил: — Идем, Ричард, и попробуем твоего муската.
— Я воздерживаюсь от вина, — твердо сказал Ричард.
— Чума тебя подери! — изумился окончательно сбитый с толку мистер Тренчард. — Ты, случаем, не перешел ли в мусульманство?
— Нет, — строго ответил юноша, — я стал христианином.
Мистер Тренчард задумчиво потер нос.
— Хм-м, — наконец произнес он, — в таком случае мир тебе. Можешь сидеть здесь сколько угодно, а я поищу Джаспера: он наверняка знает, чем промыть желудок.
И еще раз подозрительно взглянув на этого бывшего пьяницу, мистер Тренчард направился в дом, испытывая серьезные сомнения в присутствии здравого смысла в семье, в которую вошел его друг Энтони.
Вечерело, и от реки повеяло сыростью.
— Не пора ли нам домой, дорогая? — прошептал мистер Уайлдинг. Сумерки помогли Руфи скрыть смущение, и ее ответ скорее напоминал вздох, хотя Энтони Уайлдингу показалось, что он услышал куда больше.
— И я тоже, — с горечью ответила она.
— Если мы начали соглашаться, не лучше ли продолжать быть последовательными?
— Это все, о чем я прошу.
— Да, но, к сожалению, вы имеете в виду иное. Прошу вас, выслушайте меня.
— Не хочу. Пустите меня.
— Будь вы моим злейшим врагом, чьи невыносимые муки и безутешные страдания радовали бы мое сердце, я так и поступил бы. Ричарда подозревают...
— Вы опять взялись за старое, сэр Роланд? — язвительно сказала она, и этих слов и тона, которым они были произнесены, хватило бы, чтобы остудить пыл любого ухажера, но перед сэром Блейком маячила долговая тюрьма, и отступать ему было некуда.
— Стало известно, — не смущаясь, продолжал он, — об участии Ричарда в заговоре в пользу Монмута; и если еще вспомнят о том случае, когда его халатность стоила жизни двадцати бравым парням короля Якова, то этого будет вполне достаточно, чтобы повесить его.
Ее рука сжалась в кулак.
— Что вам надо? — вырвался из ее груди крик, более похожий на стон. — Чего вы хотите от меня?
— Вас, — ответил он. — Я люблю вас, Руфь, — добавил он и шагнул к ней.
— О Боже! — в отчаянии воскликнула она. — Если бы рядом был человек, который мог бы отомстить за такое унижение.
И тут — о чудо из чудес! — из зарослей кустарника, возле которых они стояли, раздался голос, словно ответивший на ее мольбу:
— Мадам, этот человек здесь.
Не решаясь оглянуться, она замерла, будто опасаясь разделить судьбу жены Лота [...разделить судьбу жены Лота. — Согласно Библии (Бытие, гл. 19), Лот и его семейство были единственными праведниками в погрясшем в грехах городе Содоме. Замысливуничтожить этот город вместе с его жителями, Бог решил пощадить семью Лота. Однако после оставления города ни один из беглецов не должен был оборачиваться. Жена Лота ослушалась этой заповеди и была обращена в соляной столп]. Голос! Это был голос из царства мертвых, который она слышала в последний раз в ту роковую ночь Седжмурской битвы в штабе Февершэма. Ее взгляд упал на сэра Роланда. Его лицо было смертельно бледным от ужаса, а рот приоткрылся, словно ему не хватало воздуха. Что все это значило? Собрав свою волю в кулак, она заставила себя обернуться, и вырвавшийся из ее груди крик заставил ее тетушку, кузину и ее брата поспешить к ним.
Среди ветвей кустарника возникла серая фигура. Слегка улыбаясь, незнакомец поклонился ей. Это был Энтони Уайлдинг собственной персоной. Он шагнул к ней, и, услышав звяканье шпор и шелест раздвигаемых веток, она поняла, что перед ней не призрак.
— Энтони! — выдохнула она и, протянув к нему руки, покачнулась, едва не падая в обморок.
Он проворно подхватил ее и поцеловал в лоб.
— Любовь моя, — сказал он, — прости, если я напутал тебя. Я вошел через ворота в саду, и мое появление оказалось настолько своевременным, что я не мог промолчать, услышав твой крик.
Ее веки затрепетали, она глубоко вздохнула и еще сильнее прильнула к нему.
— Энтони! — прошептала она и провела рукой по его лицу, словно хотела удостовериться, что чувства не обманывают ее.
Сэр Роланд, в свою очередь, убедившийся, что видит не привидение, схватился было за шпагу, но, вспомнив, с каким мастерством мистер Уайлдинг владеет этим оружием, убрал руку. Да и зачем ему было выполнять работу вместо палача?
— Дурак! — прорычал он, приблизившись на шаг. — По вас петля плачет!
— А по вас, сэр Роланд, кредиторы, которых я послал сюда из Лондона, — раздался голос мистера Тренчарда, пробравшегося тем же путем, которым чуть раньше прошел его друг. — Глубокоуважаемый мистер Свайни и с ним еще три джентльмена остановились в гостинице «Булл» и, всякий раз, вспоминая о сумме, которую вы у него заняли, он чуть не падает в обморок. Дорогой мой, долговая тюрьма заждалась вас.
Лицо сэра Блейка исказил приступ ярости.
— Зовите кого угодно! — воскликнул он. — Я думаю, все рады будут узнать, где находится Энтони Уайлдинг; пострадает не только он — каждый, кто присутствует здесь, будет наказан за его укрывательство, — он насмешливо окинул взглядом леди Горгон, Ричарда и Диану, которые, онемев от изумления, стояли в нескольких шагах от них. — Вам известен закон, — продолжал он, — и не пройдет и суток, как вы еще лучше познакомитесь с ним.
— Цыц! — прикрикнул на него мистер Тренчард и процитировал: — «Только Антоний может победить Антония» [Антоний — имеется в виду крупный политический деятель и полководец Древнего Рима Марк Антоний (83—30 до н.э.) Осажденный в египетском городе Александрии своим противником Октавианом Августом, покончил жизнь самоубийством. Что и имеет в виду автор].
— Вы, вероятно, принимаете меня за бунтовщика, — сказал мистер Уайлдинг. — Но это большая ошибка, сэр Роланд: перед вами доверенный слуга государственного секретаря.
Сэр Блейк вытаращил глаза и разразился истерическим хохотом.
Но мистер Уайлдинг достал из кармана какой-то документ и протянул его мистеру Тренчарду.
— Покажи ему, Ник, — сказал он, и лицо Блейка побелело, когда он прочитал строки, скрепленные подписью Сандерленда и государственными печатями.
— Так вы шпион? — с сомнением в голосе проговорил он, словно не веря своим глазам. — Грязный шпион?
— Ваша недоверчивость льстит мне, — любезно ответил мистер Уайлдинг, пряча пергамент. — И она вас не обманула — я никогда не был и никогда не стану им.
— Но документ доказывает это! — презрительно воскликнул сэр Блейк, который, сам будучи шпионом, хорошо знал цену словам.
— Побудь с моей женой, Ник, — резко бросил мистер Уайлдинг.
— Нет, — ответил тот, — теперь твое место рядом с ней, а мое — вон с тем мерзавцем.
Он быстро шагнул к сэру Блейку и похлопал его по плечу.
— Я имел в виду вас, сэр Роланд, — сказал он, и тот удивленно уставился на него. — Вы подлец, сэр Роланд; за свое гнусное обращение с дамой вы, возможно, получите прощение на небесах, но никак не на земле.
— Убирайтесь прочь! — хрипло огрызнулся сэр Блейк. — Мне нет до вас никакого дела.
— Сейчас оно появится, — пообещал мистер Тренчард. — И только потом, если вы его уладите, к вашим услугам будут все остальные — в том числе и наш бесценный друг мистер Свайни.
— Не надо, Ник, — неожиданно вмешался мистер Уайлдинг. — Эй, Ричард! Побудь же с ней, — велел он своему шурину.
— Черт возьми, Энтони, сколько можно увиливать от своих супружеских обязанностей? Займись-ка наконец женой и не лишай меня развлечения. Сэр Роланд, — заявил он баронету, — я испытываю непреодолимое желание смешать вас с грязью не только на словах, и, если вы сомневаетесь в искренности моих намерений, вам следует всего лишь пройти со мною в сад.
Видя колебания сэра Роланда, мистер Тренчард многозначительно поиграл кончиком хлыста для верховой езды.
— Не хотелось бы вынуждать дам становиться свидетелями сцены насилия, — пренебрежительно пробормотал он, — Они навсегда потеряют уважение ко мне, если увидят человека вашего положения безжалостно выпоротым.
Но, клянусь, мне придется сделать это, если вы сию минуту не двинетесь с места.
Сэр Роланд пристально вгляделся в глаза старого щеголя, сверкавшие злобной радостью, и едва не задохнулся от нового приступа ярости: этот человек должен умереть.
— Идемте, — сказал он, — а потом я разберусь с вашим приятелем мистером Уайлдингом.
— Превосходно, — отозвался мистер Тренчард и первым пошел через кустарник в глубь сада.
Они ушли; Руфь открыла глаза, и ее неподвижный взгляд остановился на мистере Уайлдинге.
— Это правда? В самом деле правда? — воскликнула она. — Неужели это не сон?
— Нет, радость моя, это правда, правда; я здесь. Скажи, мне уйти?
Вместо ответа она только крепче прижалась к нему.
— И тебе ничто не угрожает?
— Абсолютно. Я совершенно свободен в своих действиях и поступках.
Он попросил всех остальных ненадолго оставить их наедине и подвел ее к скамье у реки. Они сели, и он рассказал ей, каким образом избежал смерти от пуль мушкетеров Февершэма и как его посетило озарение использовать письмо Сандерленда, которое тот в минуту паники отправил герцогу Монмутскому.
— Это был единственный шанс, — говорил он. — Но мне пришлось почти две недели ждать, чтобы воспользоваться им. Сначала Сандерленд расхохотался и пригрозил мне Тауэром, но, узнав от меня, что письмо в надежных руках и в случае моего ареста оно немедленно окажется перед королем, он призадумался. Честно говоря, ему не следовало так пугаться, поскольку во время нашей беседы драгоценное письмо находилось у меня в сапоге, а сапог, естественно, на ноге. Но он не рискнул проверить это и согласился выдать документ, подтверждающий, что мы с мистером Тренчардом — как можно было не позаботиться о старине Нике — являемся доверенными лицами его величества на западе Англии. Будь у меня выбор, я никогда не принял бы столь ненавистный мне титул, однако, — он развел руками и улыбнулся, — это лучше, чем оставить тебя вдовой.
Но она ничего не ответила и лишь погладила его по лицу. Они еще долго сидели в радостном молчании, словно погрузившись в транс, пока за их спинами не раздалось сухое покашливание. К ним не торопясь шел мистер Тренчард, заложив руки за спину и нахлобучив шляпу на самые глаза.
— Ну и жара сегодня, — сообщил он им.
— Иди, пожалуйся Ричарду, — отозвался мистер Уайлдинг, совершенно не подозревавший о новых привычках своего шурина.
— Думаешь, он рискнет выпить со мной? Я припоминаю, что в последние два раза ему крепко не везло.
— Не сомневайся, Бог любит троицу, — отрывисто бросил мистер Уайлдинг, и мистер Тренчард, уловив намек и пожав плечами, направился через лужайку к дому, где на крылечке сидел Ричард, нетерпеливо ожидавший известий.
— Ну как? — дрогнувшим голосом спросил он, вставая.
— Сидят, — ответил мистер Тренчард, махнув рукой в сторону реки.
— Нет-нет, я о сэре Роланде.
— А-а, сэр Роланд? — воскликнул старый забияка, словно успев забыть о нем. Он вздохнул. — Бедняга Свайни! Боюсь, что я перехитрил его.
— Каким образом?
— Ты тугодум, Дик. Сэр Роланд только что закончил свой нечестивый земной путь.
Ричард нервно сцепил руки и возвел глаза к небу.
— Упокой, Господи, его душу! — проговорил он.
— Да, да! — удивленно воскликнул мистер Тренчард и меланхолично добавил:
— Боюсь, что он и в самом деле ускользнет из преисподней.
Взор Ричарда внезапно загорелся, и он процитировал строки двадцать девятого псалма:
— «Вознесу тя, Господи, яко подъят мя, и не возвеселил еси враги моя о мне».
Мистер Тренчард недоуменно уставился на него. Ошибочно подумав, что его порицают за неуместную радость, Ричард смутился и с трудом выдавил из себя вздох:
— Бедный Блейк!
— Да уж, действительно! — отозвался мистер Тренчард и процитировал более подходящие, по его мнению, строки: — «Да оросят его могилу луковые слезы», впрочем, я, пожалуй, забыл о мистере Свайни. — Затем, уже более буднично, он добавил: — Идем, Ричард, и попробуем твоего муската.
— Я воздерживаюсь от вина, — твердо сказал Ричард.
— Чума тебя подери! — изумился окончательно сбитый с толку мистер Тренчард. — Ты, случаем, не перешел ли в мусульманство?
— Нет, — строго ответил юноша, — я стал христианином.
Мистер Тренчард задумчиво потер нос.
— Хм-м, — наконец произнес он, — в таком случае мир тебе. Можешь сидеть здесь сколько угодно, а я поищу Джаспера: он наверняка знает, чем промыть желудок.
И еще раз подозрительно взглянув на этого бывшего пьяницу, мистер Тренчард направился в дом, испытывая серьезные сомнения в присутствии здравого смысла в семье, в которую вошел его друг Энтони.
Вечерело, и от реки повеяло сыростью.
— Не пора ли нам домой, дорогая? — прошептал мистер Уайлдинг. Сумерки помогли Руфи скрыть смущение, и ее ответ скорее напоминал вздох, хотя Энтони Уайлдингу показалось, что он услышал куда больше.