Группа Брамса успела набросать общие схемы будущих установок, названных гидроциклонами.
На схеме гидроциклоны напоминали громадные диски. В один сектор диска непрерывным потоком втекала вода, образующаяся от таяния льдов, а из другого сектора таким же непрерывным потоком лилась река пенопласты. В гидроциклон подавался в строго дозированных количествах катализатор-примесь Брамса. В реакторе гидроциклона, занимающего площадь в десять квадратных километров, необходимо было получить температуру около семи тысяч градусов.
Этот пункт вызвал у нас больше всего споров. Не потому, что этот вопрос был уж очень сложным. Атомная энергетика двадцать второго века позволяла получать и более высокие температуры.
Но тут не годилось усовершенствование старых вариантов, и без того уже достаточно сложных и громоздких. Нужен был принципиально новый проект. Но у нас пока ничего не клеилось.
В начале февраля перед отлетом на Луну к нам зашел проститься Джемс Конт. Он был невесел, о себе ничего не говорил и больше слушал нас. Установки, трансформирующие воду в пенопласту, настолько его заинтересовали, что Елена Николаевна набросала ему схему их устройства.
Потом разговор коснулся других тем, но Конт не принимал в нем никакого участия, а если к нему обращались, отвечал невпопад.
- Вы какой-то странный сегодня, Джемс, - сказала ему Елена Николаевна. - Что с вами?
- Да, да, - рассеянно ответил Конт и вдруг, подняв на Елену Николаевну сразу прояснившиеся глаза, спросил: - Значит, вас больше всего беспокоит сейчас, как создать в центре ваших установок высокую температуру?
- Да, - ответила Елена Николаевна, переглянувшись со мной.
- По-моему, это можно сделать оригинально и вместе с тем просто...
- Как?
- С помощью плавающего зеркала и микросолнца. Вы можете расположить над Антарктидой, там, где это вам нужно, плавающее зеркало, а перед ним поместить микросолнце. Зеркало соберет лучи в одно пятно, внутри которого будет огромная температура.
Елена Николаевна помолчала, взвешивая предложение Конта.
- Идея действительно очень оригинальная, - в раздумье сказала она наконец, - но, к сожалению, мы не можем подтвердить эту идею ничем, кроме теоретических расчетов. У нас нет экспериментального материала.
- Кто же мешает вам провести такой эксперимент? - удивился Джемс Конт.
- Да, но ведь это достаточно сложно, - возразила Елена Николаевна. Кроме изготовления плавающего зеркала, придется зажечь новое микросолнце. И потом, где мы можем сейчас провести такой эксперимент?
- Проводите на Луне! Теперь вы знаете, что микросолнце никакой опасности не представляет. А в дальнейшем вы сможете использовать это новое микросолнце в Антарктиде.
- А кто сделает плавающее зеркало? - спросила Елена Николаевна.
Джемс Конт молча раскатывал на столе хлебный мякиш. Я знал, что ему предстоит большая работа с плавающим зеркалом, и решил, что он обдумывает, кого сможет выделить для нас из своей группы. Но произошло нечто совершенно неожиданное.
- Вам не придется создавать новое плавающее зеркало. Вы используете то, что находится сейчас на поверхности Луны. Это намного ускорит проведение эксперимента.
- Подождите, Джемс, - взволнованно остановила его Елена Николаевна. Вы это серьезно предлагаете? А как же ваша работа? Ее придется надолго приостановить, если мы заберем у вас плавающее зеркало.
- Моя работа... Если говорить откровенно, Елена Николаевна, то после появления микросолнца наша работа становится ненужной, во всяком случае, в том аспекте, в каком она была задумана.
- Но вы работаете вовсе не впустую, Конт. Ваше плавающее зеркало астрономы используют как сверхмощный телескоп, а кроме того, оно найдет применение в гелиотехнике.
- Да, но все это так далеко от атомной физики!
Конт резким движением смял хлебный шарик и, отвернувшись в сторону, тихо сказал:
- Елена Николаевна, у меня к вам просьба. Возьмите меня назад в свою группу.
В комнате сразу стало тихо. Несколько минут никто не мог вымолвить ни слова. Потом Елена Николаевна встала, подошла к Конту и положила обе руки ему на плечи.
- Ну, вот вы и вернулись к нам, Джемс!
Тут мы все трое заговорили разом.
- А вы не сгоряча поступаете, Конт? - спросил я осторожно.
- Нет, что вы! - горячо возразил он и, улыбнувшись, добавил: - И потом я же не один, а с плавающим зеркалом.
- А ваша группа? Чем она будет заниматься?
- Прежде всего мы все вместе поможем вам в освоении Антарктиды, это сейчас самое главное. А потом будет видно. Каждый, очевидно, решит сам за себя.
Теплым сентябрьским утром на улицах Торитауна было многолюдно, как в большие праздники.
Люди то и дело взглядывали вверх на яркий тоненький серп Луны: там рядом с нею должна была вспыхнуть нынешним вечером новая звезда микросолнце. Эксперимент подготовили Чжу Фанши и Джемс Конт.
Вместе с другими сотрудниками Института микросолнца мы тоже вышли на улицу. Из репродукторов раздались предупредительные сигналы. Голос диктора призвал всех к вниманию. Толпа разом стихла. Я ясно представил себе, как сейчас наши друзья на Луне ждут момента запуска ракеты.
Микросолнце вспыхнуло на черном полуночном небе рядом с лунным серпом совершенно неожиданно. Оно было ярче всех звезд и горело ровным белым светом.
- Молодец, Чжу! - сказала Елена Николаевна. - Посмотрим, как они дальше справятся со своей задачей.
Мы вошли в актовый зал института, торопясь увидеть продолжение опыта. На огромном телевизионном экране плавающее зеркало медленно двигалось к шару микросолнца. Оно остановилось над ним, обращенное своей вогнутой параболической поверхностью к Луне.
Джемс Конт комментировал течение опыта:
- Общее управление микросолнцем и плавающим зеркалом ведется с поверхности Луны, но на плавающем зеркале тоже есть свои управляющие установки, которые сейчас будут включены.
Микросолнце вздрогнуло и приблизилось к плавающему зеркалу, которое, как клешнями, ухватило его невидимыми электрическими руками. Одновременно с этим на пустынной поверхности Луны все более четко стало вырисовываться яркое световое пятно. Вначале оно было настолько большое, что трудно было разглядеть его границы. Они терялись из виду где-то у зубчатой, как край почтовой марки, цепочки гор.
- Температура внутри светового пятна сто девяносто градусов, - сообщил Джемс Конт.
Микросолнце еще приблизилось к плавающему зеркалу, и световое пятно плавно уменьшилось. Его граница сползла с гор и теперь занимала большую плоскую равнину.
- Двести двадцать градусов, - сообщил Джемс Конт.
Автоматические приборы, регистрировавшие температуру, почти мгновенно отзывались на ее малейшие колебания. Световое пятно продолжало уменьшаться и становилось все ярче и ярче. Теперь температура внутри него росла еще быстрее, чем раньше.
- Четыреста семьдесят градусов...
Поперечник пятна теперь не превышал нескольких десятков километров. Оно стало настолько ярким, что на него было больно смотреть даже на экране телевизора. Уменьшили яркость. Коричневые вершины гор, видимые вдали, сразу потускнели, световое пятно стало тоже менее ярким и выделялось в темноте большим оранжевым диском. Казалось, что на Луне наступила ночь и кто-то освещает ее поверхность пятном огромного карманного фонаря.
- Девятьсот пятьдесят градусов...
Теперь световое пятно нагревало до красного свечения лунные пеплы, которые продолжали гореть и после того, как пятно сползало с них. Было видно, как поднимаются столбы дыма над равниной. Это начали возгоняться смолы, содержащиеся в лунных пеплах.
- Тысяча триста градусов... Тысяча восемьсот, - почти ежеминутно сообщал теперь о стремительном росте температуры Джемс Конт.
Кое-где внутри светового пятна стали появляться языки пламени, тут же исчезавшие в безвоздушном пространстве. Пятно сияло уже не красным, а ослепительно белым светом.
- Две с половиной тысячи!..
Пеплы и порода в центре светового пятна расплавились. На поверхности Луны, там, где было световое пятно, клокотало и бурлило огромное расплавленное озеро.
- Пять тысяч!..
Поверхность Луны, казалось, кипела, взрываемая изнутри огромными пузырями выходивших газов. Во все стороны и вверх летели брызги кипящей и испаряющейся лавы. Весь район эксперимента был затянут пеленой черной клубящейся гари. Лунная равнина горела, испарялась.
В актовом зале воцарилась глубокая тишина. Все с нетерпением ждали, достигнет ли температура внутри светового пятна требуемой величины.
- Семь тысяч градусов! - донесся голос Джемса Конта. - Семь тысяч пятьсот! Восемь тысяч! Двенадцать тысяч! - выкрикнул Джемс Конт. Дальнейшее повышение температуры прекращаем.
- Площадь светового пятна с температурой двенадцать тысяч градусов сейчас равна девяти с половиной квадратным километрам, - добавил Чжу Фанши, который вместе с Контом следил за опытом.
Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Там бушевало пламя. Казалось, что Луну прожгли до самого центра и теперь из ее таинственных глубин вырывается расплавленная магма.
Во все стороны от расплавленного озера тянулись длинные светящиеся ручьи постепенно остывающей породы. При охлаждении из них вылетали несгоревшие частицы графита и разлетались фонтанами светлых брызг. Это было одновременно и прекрасное и страшное зрелище. Я невольно представил себе, сколько бед могло бы натворить наше микросолнце и плавающее зеркало, если бы их изобрели раньше, в эпоху империалистических войн. Видя, как у меня на глазах превратилась в кипящую жидкость довольно большая возвышенность, я с ужасом подумал, что такая же участь в наши дни могла бы постигнуть крупнейшие города мира с их многомиллионным населением.
Между тем система "плавающее зеркало - микросолнце", послушная воле человека, расфокусировалась. Световое пятно на поверхности Луны быстро росло. Вот его граница добежала до зубчатых гор и вскоре скрылась из виду. На поверхности Луны осталось огромное озеро расплавленной лавы и пепла. Оно еще бурлило и клокотало несколько минут, вздуваясь пузырями, от которых по его поверхности пробегали вязкие волны, но потом стало быстро темнеть. Расплавленные породы не окислялись, как на Земле, кислородом, и поэтому озеро застывало ровным гладким слоем, блестящим, точно идеальное ледяное поле, подготовленное для фигурного катания. Твердая, зеркально гладкая лава продолжала быстро охлаждаться, излучая тепло в холодное космическое пространство. Вдруг всю поверхность озера наискось разорвала глубокая трещина. Спустя несколько минут появилась вторая. Затем третья. Трещины появлялись стремительно, точно быстро ползущие змеи. Еще недавно гладкая поверхность теперь вся была покрыта глубокими трещинами, расположенными в хаотическом беспорядке. Кое-где из трещин еще вырывались языки пламени. Потом и они пропали.
В актовом зале все взволнованно зашумели. Елена Николаевна подошла к микрофону и от имени всех присутствующих поблагодарила коллег за блестящее проведение эксперимента.
- Результаты превзошли все наши ожидания, - сказала она. - Правда, надо учитывать и то, что на Земле придется сжимать световое пятно до меньших размеров, так как наша атмосфера будет сильно ослаблять тепловые лучи, но это уже детали. Я, наверное, выражу общее мнение, если скажу, что гидроциклоны профессора Брамса для выработки пенопласты стали после этого опыта вполне реальной вещью. Материал для их облицовки, выдерживающий температуру в семь тысяч градусов, уже создан. Это знаменитый супертермит. Надо только наладить его промышленное производство. Теперь я окончательно уверена, что мы отвоюем у льдов Антарктиду!
14. БИТВА СО ЛЬДАМИ
Антарктида. Terra incognita. "Эта страна обречена природой на вечный холод", - писал знаменитый английский мореплаватель и исследователь Джемс Кук после неудачной попытки подойти к Южному материку.
Дух исканий, жажда сорвать покров с неведомого и добавить еще одну крупицу знаний в сокровищницу науки заставляли многих отважных исследователей отправляться в невероятно опасные путешествия в Антарктиду. На долю этих смельчаков выпали неслыханные испытания, и немало героев остались навеки погребенными в бесконечных просторах ледяной пустыни. Их имена бессмертны в памяти человечества.
Освобождая открытую ими землю ото льда, внуки этих героев воздвигали им величественный памятник, единственно достойный их мужества, стойкости и упорства: "обреченная" страна возвращалась к жизни.
Никогда еще человечеству не приходилось осуществлять замысел, столь грандиозный.
Любое большое дело начинается с малого. Всемирный экономический совет принял решение на первом этапе построить и опробовать в действии один гидроциклон, освободить ото льдов часть материка - узкую, не более ста километров в ширину, полосу земли, уходящую в глубь материка примерно на тысячу километров. Место для строительства гидроциклона было выбрано с учетом рельефа материка, так, чтобы все воды, образовавшиеся от растопления льдов на этом участке, стекали в долину. Гидроциклон со своими охватывающими крыльями пересекал выход долины в океан, преграждая путь воде, как большая плотина. Весь поток воды должен был пройти сквозь горловину гидроциклона и превратиться в пенопласту.
Ноябрь - это разгар весны в южном полушарии, начало самого лучшего сезона для работ в Антарктиде.
Наша группа вместе с геодезистами и географами высадилась на тот берег Антарктиды, где намечалась постройка первого гидроциклона. Здесь земля находилась под пятисотметровым слоем льда. Первые грузовые вертолеты привезли нам разборные полярные дома и необходимое оборудование.
В небе Антарктиды сияло два солнца: одно большое, настоящее, низко над горизонтом, другое ярким маленьким кружком стояло прямо в зените микросолнце. На весенне-летний период микросолнце было поднято на максимальную высоту, чтобы предотвратить возможное бурное таяние льдов.
Необозримые ледяные просторы тянутся до самого горизонта насколько хватает глаз. На чистой голубизне неба резко обрисовываются ослепительно белые контуры ледяных вершин и редкие темные пятна свободных ото льда скал. Кажется, все вокруг замерло в вечном оцепенении. Рыхлый снег, в котором то и дело вязнут ноги, мешает передвижению. Белый наряд Антарктиды так сияет под лучами двух солнц, что даже темные очки не спасают: режет от нестерпимого света глаза. Выдыхаемый людьми воздух клубится белым паром. Тишина почти неправдоподобная. В этом царстве белого безмолвия человек кажется беспомощным существом, подавленным жестокой природой...
Нам предстояло точно наметить район, где должен быть построен первый гидроциклон, и с помощью микросолнца и плавающего зеркала расчистить ото льда площадку в несколько десятков квадратных километров.
К тому времени, когда мы услышали позывные ракетоплана Джемса Конта, сопровождавшего от Луны до Земли первую готовую систему "микросолнце плавающее зеркало", у нас была готова вся аппаратура для управления ею.
- Смотрите! Смотрите! - радостно закричала Елена Николаевна, первая увидевшая микросолнце далеко на западе.
Еле заметная светящаяся точка передвигалась по ясному небу. Постепенно от горизонта она поднялась вверх и по команде Елены Николаевны остановилась над нами. Если бы я не видел своими глазами, как с помощью этой маленькой звездочки были расплавлены прочные породы во время опыта на Луне, то усомнился бы, что она сможет оказать хоть какое-нибудь действие на огромный слой льда, на котором мы стояли.
Как только микросолнце остановилось в зените, Елена Николаевна приказала, чтобы все люди, находившиеся в радиусе двухсот километров от нашего командного пункта, ушли в укрытие. Ледоколам и кораблям также было ведено отойти от берега на безопасное расстояние. Вертолетам с грузами запрещалось совершать очередные рейсы. Когда все эти приказания были выполнены, сотни сирен, расположенных вдоль всего побережья, отчаянно завыли. Начался спуск микросолнца.
Мы находились на командном пункте. Елена Николаевна сидела за пультом и поддерживала непрерывную связь с ракетопланом Джемса Конта.
- Опускайте еще ниже, - говорила она ему. - Микросолнце сейчас над районом строительства. Внимание! Пробую взять на себя управление системой!
Она периодически включала радиоаппаратуру.
- Опустите на триста километров ниже! Еще на сто! Стоп! Наши установки захватили микросолнце!
Теперь поворотом рычага мы могли заставить всю систему приблизиться или удалиться, сдвинуться в любую сторону, изменить фокусировку светового пятна - нашего главного оружия против антарктических льдов.
Елена Николаевна включила автоматическое управление микросолнцем.
Мы поднялись с командного пункта на вертолете, чтобы еще раз осмотреть район работ, и облетели весь отведенный нам прибрежный участок. Он был большой: в ширину километров двадцать, а вдоль побережья километров восемьдесят. По данным геологов и географов, толщина льда на этой площади колебалась от пятисот метров до километра.
День оказался на редкость хорош: ни пурги, ни тумана. На небе у самого горизонта притулилось несколько небольших облачков. Воздух радовал кристальной чистотой и прозрачностью. Под нами расстилалась сплошная ледяная пустыня. Только маленькими точками чернели на берегу группы пингвинов.
- Давайте прогоним их в воду, - предложила Елена Николаевна. - Жалко ведь. Сгорят они в нашем световом пятне.
- Всех все равно не прогоним, - возразил ей главный инженер.
- Ну хотя бы вон тех.
Мы подлетели к самому берегу и стали пугать пингвинов, стараясь согнать их в воду, но эти потешные птицы только переваливались с ноги на ногу и вовсе не боялись нас.
- Что ж, пеняйте на себя! - сказала с досадой Елена Николаевна. Смотрите-ка, вон тюлени! Они-то нас наверняка испугаются.
И верно. Как только мы подлетели к лежбищу, тюлени зашевелились и один за другим стали нырять в воду. Довольные тем, что нам удалось спасти хоть их, мы вернулись на свой командный пункт.
Вокруг всего района, который мы только что осмотрели, были установлены вышки с телевизионными передатчиками. У нас на большом экране весь район был виден как на ладони.
В воздух взлетело несколько сигнальных ракет, взвыли в последний раз сирены, и микросолнце медленно поползло к Земле.
Вскоре приборы, установленные на поверхности льда, стали отмечать повышение температуры.
- Глядите-ка, Елена Николаевна! - сказал главный инженер. - Ваши подопечные заволновались.
На экране телевизора мы увидели, как на берегу, у самой кромки воды, передвигаются черные пятнышки. Я увеличил изображение, и перед нами предстали пингвины. Птицы были явно встревожены. Судя по их быстро раскрывавшимся клювам, они, видимо, отчаянно галдели, обмениваясь впечатлениями, и, как руками, размахивали короткими крыльями. Некоторые из них отбегали метров на десять от берега, но потом снова возвращались к своей группе, смешно переваливаясь на коротких лапах. Когда приборы показали, что температура на поверхности льда поднялась до тридцати градусов тепла, пингвины один за другим стали подбегать к крутому ледяному обрыву и бросаться в воду.
- Вот видите, а вы беспокоились, - обратился главный инженер к Елене Николаевне. - Великая сила - инстинкт самосохранения.
Елена Николаевна утвердительно кивнула головой и сказала:
- Начинаю фокусировать пятно!
По мере того как пятно суживалось, ото льда все сильнее и сильнее валил пар. Наконец, когда диаметр пятна достиг двадцати километров, а температура внутри него перевалила за тысячу градусов, послышался сильный треск: лед лопался, как раскаленное стекло, на которое плеснули холодной водой. Слышались шипение и бульканье испарявшейся воды. Елена Николаевна еще немного сузила пятно и довела температуру внутри него до трех тысяч градусов. Внезапно лед вспыхнул. Языки пламени поднимались кверху и тут же гасли, уступая место новым. Под действием огромной температуры молекулы воды распадались на кислород и водород, которые, вступая в реакцию, образовали пламя. Горящий лед! Теоретически это можно было объяснить, но на деле это производило странное впечатление.
Поворотом рычага Елена Николаевна заставила световое пятно перемещаться вдоль всей прибрежной полосы будущего района строительства. Восемьдесят километров было пройдено почти за одну минуту. Во льду осталось ясно различимое углубление шириной около двадцати километров и глубиной более десяти сантиметров. Будто кто-то провел по ледяному полю огромным горячим утюгом.
Елена Николаевна направила световое пятно обратно по той же полосе. Она проделала это дважды, а затем включила автоматическое запоминающее устройство, которое начало само повторять все движения рычага, производившиеся Еленой Николаевной. Теперь световое пятно металось из конца в конец ледяной полосы, как челнок в ткацком станке, каждый раз углубляя ледяную канавку на десять сантиметров.
- За Одну минуту десять сантиметров, - подсчитывал я. - Значит, за неделю круглосуточной работы эта прибрежная полоса льда будет растоплена. Вас устраивают такие темпы?
- Вполне! - улыбнулся главный инженер. - Мы попытаемся не отстать от вас в строительстве.
На другой день погода резко ухудшилась. Неожиданно подул холодный ветер и поднял к небу тучи снега. На море разыгрался сильный шторм, температура резко упала. Казалось, все злые силы обрушились на людей, пытавшихся отвоевать у них ледяное царство.
Вьюга неистовствовала днем и ночью, не стихая ни на минуту. Шум ураганного ветра был так силен, что даже в помещении приходилось говорить очень громко, почти кричать. Густая снежная пелена совершенно скрыла от нас микросолнце; регистрирующие приборы, расположенные в районе котлована, показывали, что температура в световом пятне упала до четырехсот градусов. Пришлось опускать систему ниже и фокусировать пятно так, чтобы восстановить прежнюю температуру.
Воздух уже не мог впитать в себя водяных паров, образовавшихся при таянии льда. Весь район строительства окутался снегом и непроглядным туманом. Изредка со стороны моря доносились оглушительные взрывы, похожие на пушечные выстрелы: это отрывались от ледяного барьера и обрушивались в море айсберги.
Рано утром - это был шестой день после начала пурги - меня разбудила Елена Николаевна. Я быстро оделся и подбежал к окну. Пурга кончилась. Полный штиль. В ушах звенело от непривычной тишины. В голубом небе ярко сверкало наше микросолнце, продолжавшее свою однообразную работу. Люди повеселели. За завтраком то и дело раздавались шутки, смех, все чувствовали, что приближается начало долгожданных работ.
Световое пятно, как и прежде, равномерно металось из стороны в сторону, но посылало свое тепло не на поверхность льда, как несколько дней назад, а глубоко внутрь котлована, протянувшегося до самого горизонта.
На побережье освободилась ото льда огромная полоса. Только кое-где в углублениях еще виднелись отдельные белые пятна, от которых валил пар. Где-то у самого горизонта возвышалась почти вертикальная стена льда, ясно отделяющая границу той зоны, в которой действовало световое пятно. Там, за бирюзовой стеной, слой векового льда по-прежнему покрывал материк. Пожалуй, только теперь мы до конца осознали, какую могучую силу мы вызвали к жизни. За несколько дней работы микросолнце прорыло во льдах такую долину, на дне которой могли бы свободно разместиться Париж, Нью-Йорк, Москва, Лондон, вместе взятые.
Главный инженер подсчитал, что освободившийся ото льда участок суши поднялся по сравнению с прежним уровнем метров на пять-семь.
Спустя двое суток дно долины стало совершенно сухим. Теперь осталось только устранить на нем неровности.
Главный инженер строительства неожиданно обратился к нам со смелым предложением: выровнять дно котлована, расплавив грунт с помощью микросолнца.
- Дно потом, при остывании, потрескается, - возразил ему Джемс Конт. Мы уже пробовали проводить подобный опыт на Луне.
- Там у вас происходило очень резкое остывание почвы, а здесь мы можем понижать температуру постепенно, медленно удаляя световое пятно...
И снова система "микросолнце - плавающее зеркало" приблизилась к Земле. Световое пятно было сфокусировано еще больше. Медленно, словно куски сливочного масла на раскаленной сковороде, стали расползаться во все стороны и таять, заполняя впадины, небольшие бугры и возвышенности. Со дна долины к небу поднимался теперь темный столб дыма, оседавшего вокруг толстым черным слоем.
Мы прошлись по дну долины нашим световым утюгом несколько раз, и этого оказалось достаточно, чтобы оно стало идеально ровным. Теперь расфокусированное световое пятно медленно двигалось вдоль по побережью.
- Уже готово? - удивился главный инженер. - Замечательно! Только, пожалуйста, не спешите с охлаждением грунта.
- То торопили нас, а теперь "не спешите". Уж лучше признайтесь, хитрый человек: у вас, наверное, не все готово для начала строительных работ? смеялась Елена Николаевна.
Спустя три дня мы закончили остужение грунта и, расфокусировав систему до предела, подняли ее высоко в небо. Теперь микросолнце освещало своими лучами огромный район, вызывая лишь слабое таяние льдов.
На схеме гидроциклоны напоминали громадные диски. В один сектор диска непрерывным потоком втекала вода, образующаяся от таяния льдов, а из другого сектора таким же непрерывным потоком лилась река пенопласты. В гидроциклон подавался в строго дозированных количествах катализатор-примесь Брамса. В реакторе гидроциклона, занимающего площадь в десять квадратных километров, необходимо было получить температуру около семи тысяч градусов.
Этот пункт вызвал у нас больше всего споров. Не потому, что этот вопрос был уж очень сложным. Атомная энергетика двадцать второго века позволяла получать и более высокие температуры.
Но тут не годилось усовершенствование старых вариантов, и без того уже достаточно сложных и громоздких. Нужен был принципиально новый проект. Но у нас пока ничего не клеилось.
В начале февраля перед отлетом на Луну к нам зашел проститься Джемс Конт. Он был невесел, о себе ничего не говорил и больше слушал нас. Установки, трансформирующие воду в пенопласту, настолько его заинтересовали, что Елена Николаевна набросала ему схему их устройства.
Потом разговор коснулся других тем, но Конт не принимал в нем никакого участия, а если к нему обращались, отвечал невпопад.
- Вы какой-то странный сегодня, Джемс, - сказала ему Елена Николаевна. - Что с вами?
- Да, да, - рассеянно ответил Конт и вдруг, подняв на Елену Николаевну сразу прояснившиеся глаза, спросил: - Значит, вас больше всего беспокоит сейчас, как создать в центре ваших установок высокую температуру?
- Да, - ответила Елена Николаевна, переглянувшись со мной.
- По-моему, это можно сделать оригинально и вместе с тем просто...
- Как?
- С помощью плавающего зеркала и микросолнца. Вы можете расположить над Антарктидой, там, где это вам нужно, плавающее зеркало, а перед ним поместить микросолнце. Зеркало соберет лучи в одно пятно, внутри которого будет огромная температура.
Елена Николаевна помолчала, взвешивая предложение Конта.
- Идея действительно очень оригинальная, - в раздумье сказала она наконец, - но, к сожалению, мы не можем подтвердить эту идею ничем, кроме теоретических расчетов. У нас нет экспериментального материала.
- Кто же мешает вам провести такой эксперимент? - удивился Джемс Конт.
- Да, но ведь это достаточно сложно, - возразила Елена Николаевна. Кроме изготовления плавающего зеркала, придется зажечь новое микросолнце. И потом, где мы можем сейчас провести такой эксперимент?
- Проводите на Луне! Теперь вы знаете, что микросолнце никакой опасности не представляет. А в дальнейшем вы сможете использовать это новое микросолнце в Антарктиде.
- А кто сделает плавающее зеркало? - спросила Елена Николаевна.
Джемс Конт молча раскатывал на столе хлебный мякиш. Я знал, что ему предстоит большая работа с плавающим зеркалом, и решил, что он обдумывает, кого сможет выделить для нас из своей группы. Но произошло нечто совершенно неожиданное.
- Вам не придется создавать новое плавающее зеркало. Вы используете то, что находится сейчас на поверхности Луны. Это намного ускорит проведение эксперимента.
- Подождите, Джемс, - взволнованно остановила его Елена Николаевна. Вы это серьезно предлагаете? А как же ваша работа? Ее придется надолго приостановить, если мы заберем у вас плавающее зеркало.
- Моя работа... Если говорить откровенно, Елена Николаевна, то после появления микросолнца наша работа становится ненужной, во всяком случае, в том аспекте, в каком она была задумана.
- Но вы работаете вовсе не впустую, Конт. Ваше плавающее зеркало астрономы используют как сверхмощный телескоп, а кроме того, оно найдет применение в гелиотехнике.
- Да, но все это так далеко от атомной физики!
Конт резким движением смял хлебный шарик и, отвернувшись в сторону, тихо сказал:
- Елена Николаевна, у меня к вам просьба. Возьмите меня назад в свою группу.
В комнате сразу стало тихо. Несколько минут никто не мог вымолвить ни слова. Потом Елена Николаевна встала, подошла к Конту и положила обе руки ему на плечи.
- Ну, вот вы и вернулись к нам, Джемс!
Тут мы все трое заговорили разом.
- А вы не сгоряча поступаете, Конт? - спросил я осторожно.
- Нет, что вы! - горячо возразил он и, улыбнувшись, добавил: - И потом я же не один, а с плавающим зеркалом.
- А ваша группа? Чем она будет заниматься?
- Прежде всего мы все вместе поможем вам в освоении Антарктиды, это сейчас самое главное. А потом будет видно. Каждый, очевидно, решит сам за себя.
Теплым сентябрьским утром на улицах Торитауна было многолюдно, как в большие праздники.
Люди то и дело взглядывали вверх на яркий тоненький серп Луны: там рядом с нею должна была вспыхнуть нынешним вечером новая звезда микросолнце. Эксперимент подготовили Чжу Фанши и Джемс Конт.
Вместе с другими сотрудниками Института микросолнца мы тоже вышли на улицу. Из репродукторов раздались предупредительные сигналы. Голос диктора призвал всех к вниманию. Толпа разом стихла. Я ясно представил себе, как сейчас наши друзья на Луне ждут момента запуска ракеты.
Микросолнце вспыхнуло на черном полуночном небе рядом с лунным серпом совершенно неожиданно. Оно было ярче всех звезд и горело ровным белым светом.
- Молодец, Чжу! - сказала Елена Николаевна. - Посмотрим, как они дальше справятся со своей задачей.
Мы вошли в актовый зал института, торопясь увидеть продолжение опыта. На огромном телевизионном экране плавающее зеркало медленно двигалось к шару микросолнца. Оно остановилось над ним, обращенное своей вогнутой параболической поверхностью к Луне.
Джемс Конт комментировал течение опыта:
- Общее управление микросолнцем и плавающим зеркалом ведется с поверхности Луны, но на плавающем зеркале тоже есть свои управляющие установки, которые сейчас будут включены.
Микросолнце вздрогнуло и приблизилось к плавающему зеркалу, которое, как клешнями, ухватило его невидимыми электрическими руками. Одновременно с этим на пустынной поверхности Луны все более четко стало вырисовываться яркое световое пятно. Вначале оно было настолько большое, что трудно было разглядеть его границы. Они терялись из виду где-то у зубчатой, как край почтовой марки, цепочки гор.
- Температура внутри светового пятна сто девяносто градусов, - сообщил Джемс Конт.
Микросолнце еще приблизилось к плавающему зеркалу, и световое пятно плавно уменьшилось. Его граница сползла с гор и теперь занимала большую плоскую равнину.
- Двести двадцать градусов, - сообщил Джемс Конт.
Автоматические приборы, регистрировавшие температуру, почти мгновенно отзывались на ее малейшие колебания. Световое пятно продолжало уменьшаться и становилось все ярче и ярче. Теперь температура внутри него росла еще быстрее, чем раньше.
- Четыреста семьдесят градусов...
Поперечник пятна теперь не превышал нескольких десятков километров. Оно стало настолько ярким, что на него было больно смотреть даже на экране телевизора. Уменьшили яркость. Коричневые вершины гор, видимые вдали, сразу потускнели, световое пятно стало тоже менее ярким и выделялось в темноте большим оранжевым диском. Казалось, что на Луне наступила ночь и кто-то освещает ее поверхность пятном огромного карманного фонаря.
- Девятьсот пятьдесят градусов...
Теперь световое пятно нагревало до красного свечения лунные пеплы, которые продолжали гореть и после того, как пятно сползало с них. Было видно, как поднимаются столбы дыма над равниной. Это начали возгоняться смолы, содержащиеся в лунных пеплах.
- Тысяча триста градусов... Тысяча восемьсот, - почти ежеминутно сообщал теперь о стремительном росте температуры Джемс Конт.
Кое-где внутри светового пятна стали появляться языки пламени, тут же исчезавшие в безвоздушном пространстве. Пятно сияло уже не красным, а ослепительно белым светом.
- Две с половиной тысячи!..
Пеплы и порода в центре светового пятна расплавились. На поверхности Луны, там, где было световое пятно, клокотало и бурлило огромное расплавленное озеро.
- Пять тысяч!..
Поверхность Луны, казалось, кипела, взрываемая изнутри огромными пузырями выходивших газов. Во все стороны и вверх летели брызги кипящей и испаряющейся лавы. Весь район эксперимента был затянут пеленой черной клубящейся гари. Лунная равнина горела, испарялась.
В актовом зале воцарилась глубокая тишина. Все с нетерпением ждали, достигнет ли температура внутри светового пятна требуемой величины.
- Семь тысяч градусов! - донесся голос Джемса Конта. - Семь тысяч пятьсот! Восемь тысяч! Двенадцать тысяч! - выкрикнул Джемс Конт. Дальнейшее повышение температуры прекращаем.
- Площадь светового пятна с температурой двенадцать тысяч градусов сейчас равна девяти с половиной квадратным километрам, - добавил Чжу Фанши, который вместе с Контом следил за опытом.
Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Там бушевало пламя. Казалось, что Луну прожгли до самого центра и теперь из ее таинственных глубин вырывается расплавленная магма.
Во все стороны от расплавленного озера тянулись длинные светящиеся ручьи постепенно остывающей породы. При охлаждении из них вылетали несгоревшие частицы графита и разлетались фонтанами светлых брызг. Это было одновременно и прекрасное и страшное зрелище. Я невольно представил себе, сколько бед могло бы натворить наше микросолнце и плавающее зеркало, если бы их изобрели раньше, в эпоху империалистических войн. Видя, как у меня на глазах превратилась в кипящую жидкость довольно большая возвышенность, я с ужасом подумал, что такая же участь в наши дни могла бы постигнуть крупнейшие города мира с их многомиллионным населением.
Между тем система "плавающее зеркало - микросолнце", послушная воле человека, расфокусировалась. Световое пятно на поверхности Луны быстро росло. Вот его граница добежала до зубчатых гор и вскоре скрылась из виду. На поверхности Луны осталось огромное озеро расплавленной лавы и пепла. Оно еще бурлило и клокотало несколько минут, вздуваясь пузырями, от которых по его поверхности пробегали вязкие волны, но потом стало быстро темнеть. Расплавленные породы не окислялись, как на Земле, кислородом, и поэтому озеро застывало ровным гладким слоем, блестящим, точно идеальное ледяное поле, подготовленное для фигурного катания. Твердая, зеркально гладкая лава продолжала быстро охлаждаться, излучая тепло в холодное космическое пространство. Вдруг всю поверхность озера наискось разорвала глубокая трещина. Спустя несколько минут появилась вторая. Затем третья. Трещины появлялись стремительно, точно быстро ползущие змеи. Еще недавно гладкая поверхность теперь вся была покрыта глубокими трещинами, расположенными в хаотическом беспорядке. Кое-где из трещин еще вырывались языки пламени. Потом и они пропали.
В актовом зале все взволнованно зашумели. Елена Николаевна подошла к микрофону и от имени всех присутствующих поблагодарила коллег за блестящее проведение эксперимента.
- Результаты превзошли все наши ожидания, - сказала она. - Правда, надо учитывать и то, что на Земле придется сжимать световое пятно до меньших размеров, так как наша атмосфера будет сильно ослаблять тепловые лучи, но это уже детали. Я, наверное, выражу общее мнение, если скажу, что гидроциклоны профессора Брамса для выработки пенопласты стали после этого опыта вполне реальной вещью. Материал для их облицовки, выдерживающий температуру в семь тысяч градусов, уже создан. Это знаменитый супертермит. Надо только наладить его промышленное производство. Теперь я окончательно уверена, что мы отвоюем у льдов Антарктиду!
14. БИТВА СО ЛЬДАМИ
Антарктида. Terra incognita. "Эта страна обречена природой на вечный холод", - писал знаменитый английский мореплаватель и исследователь Джемс Кук после неудачной попытки подойти к Южному материку.
Дух исканий, жажда сорвать покров с неведомого и добавить еще одну крупицу знаний в сокровищницу науки заставляли многих отважных исследователей отправляться в невероятно опасные путешествия в Антарктиду. На долю этих смельчаков выпали неслыханные испытания, и немало героев остались навеки погребенными в бесконечных просторах ледяной пустыни. Их имена бессмертны в памяти человечества.
Освобождая открытую ими землю ото льда, внуки этих героев воздвигали им величественный памятник, единственно достойный их мужества, стойкости и упорства: "обреченная" страна возвращалась к жизни.
Никогда еще человечеству не приходилось осуществлять замысел, столь грандиозный.
Любое большое дело начинается с малого. Всемирный экономический совет принял решение на первом этапе построить и опробовать в действии один гидроциклон, освободить ото льдов часть материка - узкую, не более ста километров в ширину, полосу земли, уходящую в глубь материка примерно на тысячу километров. Место для строительства гидроциклона было выбрано с учетом рельефа материка, так, чтобы все воды, образовавшиеся от растопления льдов на этом участке, стекали в долину. Гидроциклон со своими охватывающими крыльями пересекал выход долины в океан, преграждая путь воде, как большая плотина. Весь поток воды должен был пройти сквозь горловину гидроциклона и превратиться в пенопласту.
Ноябрь - это разгар весны в южном полушарии, начало самого лучшего сезона для работ в Антарктиде.
Наша группа вместе с геодезистами и географами высадилась на тот берег Антарктиды, где намечалась постройка первого гидроциклона. Здесь земля находилась под пятисотметровым слоем льда. Первые грузовые вертолеты привезли нам разборные полярные дома и необходимое оборудование.
В небе Антарктиды сияло два солнца: одно большое, настоящее, низко над горизонтом, другое ярким маленьким кружком стояло прямо в зените микросолнце. На весенне-летний период микросолнце было поднято на максимальную высоту, чтобы предотвратить возможное бурное таяние льдов.
Необозримые ледяные просторы тянутся до самого горизонта насколько хватает глаз. На чистой голубизне неба резко обрисовываются ослепительно белые контуры ледяных вершин и редкие темные пятна свободных ото льда скал. Кажется, все вокруг замерло в вечном оцепенении. Рыхлый снег, в котором то и дело вязнут ноги, мешает передвижению. Белый наряд Антарктиды так сияет под лучами двух солнц, что даже темные очки не спасают: режет от нестерпимого света глаза. Выдыхаемый людьми воздух клубится белым паром. Тишина почти неправдоподобная. В этом царстве белого безмолвия человек кажется беспомощным существом, подавленным жестокой природой...
Нам предстояло точно наметить район, где должен быть построен первый гидроциклон, и с помощью микросолнца и плавающего зеркала расчистить ото льда площадку в несколько десятков квадратных километров.
К тому времени, когда мы услышали позывные ракетоплана Джемса Конта, сопровождавшего от Луны до Земли первую готовую систему "микросолнце плавающее зеркало", у нас была готова вся аппаратура для управления ею.
- Смотрите! Смотрите! - радостно закричала Елена Николаевна, первая увидевшая микросолнце далеко на западе.
Еле заметная светящаяся точка передвигалась по ясному небу. Постепенно от горизонта она поднялась вверх и по команде Елены Николаевны остановилась над нами. Если бы я не видел своими глазами, как с помощью этой маленькой звездочки были расплавлены прочные породы во время опыта на Луне, то усомнился бы, что она сможет оказать хоть какое-нибудь действие на огромный слой льда, на котором мы стояли.
Как только микросолнце остановилось в зените, Елена Николаевна приказала, чтобы все люди, находившиеся в радиусе двухсот километров от нашего командного пункта, ушли в укрытие. Ледоколам и кораблям также было ведено отойти от берега на безопасное расстояние. Вертолетам с грузами запрещалось совершать очередные рейсы. Когда все эти приказания были выполнены, сотни сирен, расположенных вдоль всего побережья, отчаянно завыли. Начался спуск микросолнца.
Мы находились на командном пункте. Елена Николаевна сидела за пультом и поддерживала непрерывную связь с ракетопланом Джемса Конта.
- Опускайте еще ниже, - говорила она ему. - Микросолнце сейчас над районом строительства. Внимание! Пробую взять на себя управление системой!
Она периодически включала радиоаппаратуру.
- Опустите на триста километров ниже! Еще на сто! Стоп! Наши установки захватили микросолнце!
Теперь поворотом рычага мы могли заставить всю систему приблизиться или удалиться, сдвинуться в любую сторону, изменить фокусировку светового пятна - нашего главного оружия против антарктических льдов.
Елена Николаевна включила автоматическое управление микросолнцем.
Мы поднялись с командного пункта на вертолете, чтобы еще раз осмотреть район работ, и облетели весь отведенный нам прибрежный участок. Он был большой: в ширину километров двадцать, а вдоль побережья километров восемьдесят. По данным геологов и географов, толщина льда на этой площади колебалась от пятисот метров до километра.
День оказался на редкость хорош: ни пурги, ни тумана. На небе у самого горизонта притулилось несколько небольших облачков. Воздух радовал кристальной чистотой и прозрачностью. Под нами расстилалась сплошная ледяная пустыня. Только маленькими точками чернели на берегу группы пингвинов.
- Давайте прогоним их в воду, - предложила Елена Николаевна. - Жалко ведь. Сгорят они в нашем световом пятне.
- Всех все равно не прогоним, - возразил ей главный инженер.
- Ну хотя бы вон тех.
Мы подлетели к самому берегу и стали пугать пингвинов, стараясь согнать их в воду, но эти потешные птицы только переваливались с ноги на ногу и вовсе не боялись нас.
- Что ж, пеняйте на себя! - сказала с досадой Елена Николаевна. Смотрите-ка, вон тюлени! Они-то нас наверняка испугаются.
И верно. Как только мы подлетели к лежбищу, тюлени зашевелились и один за другим стали нырять в воду. Довольные тем, что нам удалось спасти хоть их, мы вернулись на свой командный пункт.
Вокруг всего района, который мы только что осмотрели, были установлены вышки с телевизионными передатчиками. У нас на большом экране весь район был виден как на ладони.
В воздух взлетело несколько сигнальных ракет, взвыли в последний раз сирены, и микросолнце медленно поползло к Земле.
Вскоре приборы, установленные на поверхности льда, стали отмечать повышение температуры.
- Глядите-ка, Елена Николаевна! - сказал главный инженер. - Ваши подопечные заволновались.
На экране телевизора мы увидели, как на берегу, у самой кромки воды, передвигаются черные пятнышки. Я увеличил изображение, и перед нами предстали пингвины. Птицы были явно встревожены. Судя по их быстро раскрывавшимся клювам, они, видимо, отчаянно галдели, обмениваясь впечатлениями, и, как руками, размахивали короткими крыльями. Некоторые из них отбегали метров на десять от берега, но потом снова возвращались к своей группе, смешно переваливаясь на коротких лапах. Когда приборы показали, что температура на поверхности льда поднялась до тридцати градусов тепла, пингвины один за другим стали подбегать к крутому ледяному обрыву и бросаться в воду.
- Вот видите, а вы беспокоились, - обратился главный инженер к Елене Николаевне. - Великая сила - инстинкт самосохранения.
Елена Николаевна утвердительно кивнула головой и сказала:
- Начинаю фокусировать пятно!
По мере того как пятно суживалось, ото льда все сильнее и сильнее валил пар. Наконец, когда диаметр пятна достиг двадцати километров, а температура внутри него перевалила за тысячу градусов, послышался сильный треск: лед лопался, как раскаленное стекло, на которое плеснули холодной водой. Слышались шипение и бульканье испарявшейся воды. Елена Николаевна еще немного сузила пятно и довела температуру внутри него до трех тысяч градусов. Внезапно лед вспыхнул. Языки пламени поднимались кверху и тут же гасли, уступая место новым. Под действием огромной температуры молекулы воды распадались на кислород и водород, которые, вступая в реакцию, образовали пламя. Горящий лед! Теоретически это можно было объяснить, но на деле это производило странное впечатление.
Поворотом рычага Елена Николаевна заставила световое пятно перемещаться вдоль всей прибрежной полосы будущего района строительства. Восемьдесят километров было пройдено почти за одну минуту. Во льду осталось ясно различимое углубление шириной около двадцати километров и глубиной более десяти сантиметров. Будто кто-то провел по ледяному полю огромным горячим утюгом.
Елена Николаевна направила световое пятно обратно по той же полосе. Она проделала это дважды, а затем включила автоматическое запоминающее устройство, которое начало само повторять все движения рычага, производившиеся Еленой Николаевной. Теперь световое пятно металось из конца в конец ледяной полосы, как челнок в ткацком станке, каждый раз углубляя ледяную канавку на десять сантиметров.
- За Одну минуту десять сантиметров, - подсчитывал я. - Значит, за неделю круглосуточной работы эта прибрежная полоса льда будет растоплена. Вас устраивают такие темпы?
- Вполне! - улыбнулся главный инженер. - Мы попытаемся не отстать от вас в строительстве.
На другой день погода резко ухудшилась. Неожиданно подул холодный ветер и поднял к небу тучи снега. На море разыгрался сильный шторм, температура резко упала. Казалось, все злые силы обрушились на людей, пытавшихся отвоевать у них ледяное царство.
Вьюга неистовствовала днем и ночью, не стихая ни на минуту. Шум ураганного ветра был так силен, что даже в помещении приходилось говорить очень громко, почти кричать. Густая снежная пелена совершенно скрыла от нас микросолнце; регистрирующие приборы, расположенные в районе котлована, показывали, что температура в световом пятне упала до четырехсот градусов. Пришлось опускать систему ниже и фокусировать пятно так, чтобы восстановить прежнюю температуру.
Воздух уже не мог впитать в себя водяных паров, образовавшихся при таянии льда. Весь район строительства окутался снегом и непроглядным туманом. Изредка со стороны моря доносились оглушительные взрывы, похожие на пушечные выстрелы: это отрывались от ледяного барьера и обрушивались в море айсберги.
Рано утром - это был шестой день после начала пурги - меня разбудила Елена Николаевна. Я быстро оделся и подбежал к окну. Пурга кончилась. Полный штиль. В ушах звенело от непривычной тишины. В голубом небе ярко сверкало наше микросолнце, продолжавшее свою однообразную работу. Люди повеселели. За завтраком то и дело раздавались шутки, смех, все чувствовали, что приближается начало долгожданных работ.
Световое пятно, как и прежде, равномерно металось из стороны в сторону, но посылало свое тепло не на поверхность льда, как несколько дней назад, а глубоко внутрь котлована, протянувшегося до самого горизонта.
На побережье освободилась ото льда огромная полоса. Только кое-где в углублениях еще виднелись отдельные белые пятна, от которых валил пар. Где-то у самого горизонта возвышалась почти вертикальная стена льда, ясно отделяющая границу той зоны, в которой действовало световое пятно. Там, за бирюзовой стеной, слой векового льда по-прежнему покрывал материк. Пожалуй, только теперь мы до конца осознали, какую могучую силу мы вызвали к жизни. За несколько дней работы микросолнце прорыло во льдах такую долину, на дне которой могли бы свободно разместиться Париж, Нью-Йорк, Москва, Лондон, вместе взятые.
Главный инженер подсчитал, что освободившийся ото льда участок суши поднялся по сравнению с прежним уровнем метров на пять-семь.
Спустя двое суток дно долины стало совершенно сухим. Теперь осталось только устранить на нем неровности.
Главный инженер строительства неожиданно обратился к нам со смелым предложением: выровнять дно котлована, расплавив грунт с помощью микросолнца.
- Дно потом, при остывании, потрескается, - возразил ему Джемс Конт. Мы уже пробовали проводить подобный опыт на Луне.
- Там у вас происходило очень резкое остывание почвы, а здесь мы можем понижать температуру постепенно, медленно удаляя световое пятно...
И снова система "микросолнце - плавающее зеркало" приблизилась к Земле. Световое пятно было сфокусировано еще больше. Медленно, словно куски сливочного масла на раскаленной сковороде, стали расползаться во все стороны и таять, заполняя впадины, небольшие бугры и возвышенности. Со дна долины к небу поднимался теперь темный столб дыма, оседавшего вокруг толстым черным слоем.
Мы прошлись по дну долины нашим световым утюгом несколько раз, и этого оказалось достаточно, чтобы оно стало идеально ровным. Теперь расфокусированное световое пятно медленно двигалось вдоль по побережью.
- Уже готово? - удивился главный инженер. - Замечательно! Только, пожалуйста, не спешите с охлаждением грунта.
- То торопили нас, а теперь "не спешите". Уж лучше признайтесь, хитрый человек: у вас, наверное, не все готово для начала строительных работ? смеялась Елена Николаевна.
Спустя три дня мы закончили остужение грунта и, расфокусировав систему до предела, подняли ее высоко в небо. Теперь микросолнце освещало своими лучами огромный район, вызывая лишь слабое таяние льдов.