Страница:
Мы привыкли видеть в наших зоопарках крокодилов, которые похожи на причудливые немые камни.
Они сутками лежат без движения, прикрыв глаза и расставив лапы.
Электрические лампочки льют на них скудные струйки тепла.
Эти крокодилы в заповеднике были прогреты тропическим солнцем, подвижны и предприимчивы. Полежав на берегу, вскакивали и отправлялись на поиски добычи. Или плавали. Или гонялись друг за дружкой.
Если за маленьким крокодилом гнался большой, малыш то и дело оборачивался и огрызался.
И ещё - они оказались шумным народом. Крокодилы поменьше крякали, побольше - лаяли. Однажды огромный, похожий на плывущее бревно крокодил причалил к берегу, вылез до половины, осмотрелся - что-то на берегу ему не понравилось - и, подняв высоко морду, заревел.
Я вспомнил ночь в Гуаме. Вот какой звук, возникнув в болоте, тогда долетел до нашей хижины: это ревел матёрый крокодил!
ХРАБРЕЦЫ, ТРУСЫ И ЛЕЖЕБОКИ...
У крокодилов оказались совершенно разные характеры.
Были крокодилы-лежебоки. Эти проводили время, греясь на низком, покрытом болотной грязью берегу. Они ленились сползти в воду, даже когда становилось очень жарко, - лишь открывали, как собаки, огромные пасти и шумно дышали.
Были шустрые. Они носились взад-вперёд среди лежащих, как колоды, собратьев, разыскивая обглоданные кости. Стоило на другом конце озера плеснуть рыбе или проквакать лягушке - такой неуёмный крокодил тотчас бросался в воду и устремлялся за добычей.
Были храбрецы, и были трусы. Однажды у меня упал за ограду фотоаппарат. Крокодилы это заметили. Штук шесть тотчас подбежало к нему. Мы принесли шест и стали их отгонять. Огрызаясь, они отступали. Но два крокодила оказались храбрыми. Эти дружно вцепились в палку.
Крак! - крепкий, в руку толщиной, шест переломился, как спичка...
Аппарат надо было спасать.
Обломками шеста мы стали отталкивать крокодилов.
Они ворчали, скалили зубы, но не отступали.
Тогда переводчик сбегал на кухню и принёс оттуда ящик рыбьих хвостов.
Мы вынесли его за ограду. Хрипя и толкая друг друга, крокодилы бросились за рыбой.
Я, как пушинка, перемахнул через забор, схватил аппарат и снова взлетел на ограду.
Занятые рыбьими хвостами, два храбреца не обратили на мои манёвры никакого внимания. Зато под самой лестницей, уставясь на меня, уже сидел другой - один из тех, кого мы прогнали палкой.
Я замахнулся на него аппаратом. Крокодил испуганно отвернул голову и пополз назад.
ДРАЧУНЫ
Были среди них настоящие забияки.
Лежит по грудь в воде большое сильное животное. В пасти здоровенная кость с обрывками коричневого мяса. Крокодил её грызёт. Погрызёт, подбросит вверх - клац! - поймал на лету и снова грызёт.
Вдруг, откуда ни возьмись, - второй, поменьше. Он долго лежал в стороне и наблюдал, как уплетает добычу здоровяк. Наблюдал, наблюдал - и решился. Осторожно подкрался, высунулся из воды, уставился на кость. Лежат крокодилы морда к морде, смотрят друг на друга.
Большой, вероятно, думает: "Ну, куда ты, пигалица, лезешь? Захочу хвостом, как плетью, перешибу!"
А маленький уставился на кость и прикидывает - как бы её стянуть половчее.
Выбрал момент, рванулся вперёд. И полетели во все стороны грязь, вода, куски тины! Хрипят крокодилы, ворчат, тянут кость каждый к себе. Большому бы отпустить её да тяпнуть обидчика зубами - кость жалко! Меньшему бы тоже отпустить да убираться восвояси, пока не попало, характер не позволяет.
Пока дрались, сползли с мелководья на глубокое место. Поплыли, кость то у одного, то у другого. Рвут её каждый к себе, торопятся. До берега доплыли, вылезли, улеглись в грязи. Опять морда к морде, один за один конец кость держит, второй - за другой.
Уж до того устали - лежат бок о бок, похрюкивают, грызут кость. Тот, что побольше, видно, смирился: кость большая, хватит на двоих. А забияка доволен: не уступил силачу!
МАНХУАРИ
Однажды, когда я сидел на перевёрнутом ящике около хижины, мимо меня к озеру пробежала ящерица. Сперва я принял её за кролика - коричневое проворное существо бежало на задних лапах. Не останавливаясь, ящерица влетела в озеро и помчалась, изо всех сил работая хвостом и колотя по воде задними лапами. Она добежала до маленького, поросшего тростником островка и скрылась.
Это была ящерица-василиск. Я сел в лодку и отправился за ней следом. Мне очень хотелось рассмотреть эту удивительную ящерицу. Однако сколько я ни искал - на островке её уже не оказалось. Тогда я вернулся в лодку, поручил её слабому течению и стал всматриваться в воду.
Терпение обычно вознаграждается. Я увидел панцирных щук-махуари. Голубая, одетая в кольчугу из костяной брони рыбина стояла около затопленного коричневого дерева. Когда тень от лодки упала на неё, она шевельнула хвостом и нехотя поплыла прочь. Она двигалась как облако доисторическая рыба, чудом сохранившаяся до наших дней.
Не успела она скрыться, как я заметил вторую, третью. Щуки плавали у самой поверхности, прямые лучи солнца освещали их, костяная голубоватая броня с жёлтыми желобками светилась.
Щуки плыли, вытянув узкие плоские морды, слегка изгибая хвосты.
ЯМА
В стороне от болотных проток, где жили крокодилы, был небольшой прудик, почти яма. Я бы ни за что не подумал, что в таком маленьком водоёме может кто-нибудь прятаться. Но однажды, проходя мимо, заметил на берегу кучу гнилых корней и тины.
"Видно, понадобилась зачем-то яма, - подумал я. - Сторожа чистят, хотят пустить туда рыб или черепах".
И вдруг куча шевельнулась. Она двигалась, кто-то невидимый толкал её.
Я осторожно обошёл яму кругом. Упираясь кривыми ногами в грязь, около кучи возился крокодил. Видно, это он выбросил мусор из воды и теперь старался отодвинуть его подальше.
Получалось это у него плохо. Раздосадованный, он ударил по куче хвостом. Куски корней и лепёшки грязи полетели во все стороны.
"Ага, приводит в порядок свой дом, - решил я. - Яма - не озеро, за ней следить надо".
Крокодил меня не заметил: он был занят делом.
СКРЮЧЕННЫЙ КРОКОДИЛ
Около лесенки, которая вела внутрь загородки, всё время лежал согнутый, как буква "С", крокодил. У него, как видно, болела спина, и ему трудно было двигаться. В воду он сходил редко и плавал там, тоже не разгибаясь. Мы долго не могли понять, откуда у этого крокодила такая привязанность к месту у лесенки?
Однажды, когда он был в воде, привезли еду. Её привезли на лошади, запряжённой в телегу. У телеги были дутые резиновые шины, и она смогла подъехать по грязи к самой загородке.
Еда - тухлое мясо с костями - была упакована в кое-как сбитые ящики. Возница брал ящик, отдирал крышку и, поднявшись на лесенку, вываливал мясо через забор.
Едва на дороге появилась лошадь, среди крокодилов произошло движение. Все повернулись мордами к забору и стали прислушиваться. Даже самые сонные и вялые насторожились. Шины зашуршали по траве - поток крокодилов хлынул к забору. Когда первые куски мяса полетели через ограду, внизу всё смешалось. Крокодилы урчали, крякали, вырывали друг у друга куски. Самые проворные, схватив кость, выбирались из кучи, отбегали в сторону и там начинали глодать добычу.
Возница открывал ящик за ящиком и швырял мясо в разные стороны так, чтобы досталось всем.
В это время я заметил скрюченного крокодила. Он выбрался из воды и, волоча своё неуклюжее тело, спешил к месту свалки. Увидев его, возница швырнул кость. Она упала, не долетев шага два. Быстрый молодой крокодил схватил кость и рысью побежал прочь.
Опустошив положенное число ящиков, возница взобрался на телегу, дёрнул вожжи, и повозка бесшумно покатилась. Лошадь шла вдоль самой ограды, не обращая внимания на дерущихся животных, осторожно ставя ноги в лужи и прядая ушами.
В этот день, наблюдая жестокую схватку возле лесенки, я понял, почему так упорно держался около неё больной крокодил, - в борьбе за кусок он должен быть первым.
И ещё я подумал: может быть, тот крокодил, что бросился ко мне в первый день, был вовсе не самым хищным и вовсе не собирался нападать на меня? Может, он был просто голоден и решил, что я пришёл его покормить?
И вообще, подумал я, может быть, крокодилы не так уж и страшны?
КАК ЛОВЯТ КРОКОДИЛОВ
Я сидел около ограды и размышлял над этим, когда увидел, что ко мне бежит переводчик.
- Идите скорее! - закричал он. - Я такого человека встретил, такого!.. Да бросьте вы своих крокодилов, идёмте, пока он не ушёл.
Мы побежали к причалу.
Там стоял смуглый молодой парень в сапогах, в огромной соломенной шляпе. За голенищем у него торчал здоровенный нож.
- Знакомьтесь, - сказал переводчик. - Эрнандо - охотник за крокодилами.
"Вот так раз!"
- Спросите, - выпалил я, - правда, что его профессия самая опасная в мире?
Переводчик спросил. Эрнандо так и вытаращил на меня глаза.
Он стоял, широко расставив ноги, и вертел в пальцах шнурок от ножа.
- Он не понимает вашего вопроса, - объяснил переводчик. - Он говорит, что самая опасная в мире профессия - это врач. Его брат работает в заразных бараках.
Я вздохнул.
- Ну, пускай тогда он расскажет, как ловят крокодилов.
Эрнандо быстро заговорил. Переводчик едва за ним поспевал.
- Их в заповеднике несколько человек. Он говорит, что они по очереди отправляются в болота и ищут места, где самки крокодилов кладут яйца. Прежде чем отложить яйца, крокодилиха роет ямку, а потом забрасывает её прелыми листьями и ветвями. Оттого что листья гниют, в ямке всегда тепло. Найдя такую кучу, Эрнандо разрывает её, собирает яйца в сумку и приносит сюда, в заповедник. Здесь крокодильи яйца помещают в инкубатор, и из них вылупляются крокодилята. Крокодилят выращивают и выпускают в загоны к большим животным. У крокодилов очень дорогая кожа. Ради неё их и разводят.
- А как же ловля сетями? Как же петли? Как вертолёт? - растерянно спросил я.
- Не нужны. Проще всего крокодилов ловить именно так.
- А нож? Зачем ему нож?
- Нож ему нужен, чтобы прорубать дорогу в тростнике. Эрнандо спрашивает: не хотим ли мы посмотреть, как живут маленькие крокодилята?
КРОКОДИЛЯТА
Длинные, закрытые частой сеткой вольеры.
Эрнандо подвёл нас к одному, снял замок и распахнул дверь. Внутри узкого, с проточной водой посередине вольера произошло какое-то движение. Сперва я даже не понял, что случилось. Просто шевельнулся и подвинулся в сторону воды чёрный волнистый пол.
Затем я присмотрелся и даже присвистнул от удивления. Пол был покрыт сплошной шевелящейся массой маленьких крокодильчиков. Каждый - длиной чуть больше авторучки. При виде нас они дружно кинулись к воде. Самые проворные успели прыгнуть и притаиться на дне.
Один крокодилёнок отстал. Он замер, прижавшись пузечком к песку, подняв вверх острую мордочку и настороженно глядя на нас. Губы бантиком... Выпуклые бисерные глазки... Крокодилёнок с минуту смотрел на Эрнандо, который возился с дверью, потом перевёл взгляд на мои ботинки. Должно быть, он принял их за живые существа (я переминался с ноги на ногу). Крокодилёнок вздрогнул и стремглав бросился догонять товарищей. Не рассчитав, он промчался по их спинам и - шлёп! - плюхнулся в воду.
Мы вышли из вольера, Эрнандо запер его.
В соседних сидели крокодилята побольше.
- Здесь - двухмесячные... Здесь - четырёхмесячные... - объяснял он. Больших нельзя держать вместе с маленькими - маленькие останутся голодными. И в озеро пускать нельзя - съедят.
Я вспомнил, как зубастые папаши этих крокодилят рвут на куски жилистое мясо.
Конечно, пускай подрастут, пускай сперва сами станут зубастыми.
ПРОЩАЙ, ЭРНАНДО!
В день отъезда мы в последний раз отправились побродить по заповеднику.
Около озера стояла знакомая повозка. Лошадь, опустив морду, щипала хрусткую траву. Возница перетаскивал к загородке ящики. В стороне над забором качалась шляпа Эрнандо.
Охотник сидел внутри загородки на стволе упавшего дерева. Это было когда-то большое, могучее дерево. Теперь оно лежало, подняв кверху короткие чёрные корни. Ствол измазан болотной грязью.
Я подошёл к Эрнандо. Он пел. В руке у него была палка, распевая, он то и дело ударял ею по стволу.
- А-ра-ра-раа!.. - пел Эрнандо.
Стук! Стук! Стук! - стучала палка.
И тут болотная жижа у ног Эрнандо шевельнулась, большой скрюченный крокодил неуклюже, боком вылез на берег и уставился на человека.
Эрнандо слез с дерева, подошёл к загородке, вытащил из травы припрятанную бычью кость. Он бросил её крокодилу, и тот стал жадно кусать, как собака, приподнимаясь на передних лапах и ударяя костью о землю.
- Эрнандо, не уходи, подожди минутку! - попросил я и бросился за переводчиком.
Вот какую историю рассказал нам охотник.
Это был самый быстрый и самый ловкий из всех крокодилов Гуамы. Ему ничего не стоило переплыть четыре раза в день лагуну, если на другом берегу кричали цапли или плескалась рыба. Когда привозили кости, он успевал захватить самый большой кусок. В драке ему не было равных.
Но однажды крокодил заболел. Надо сказать, что крокодилы болеют так же, как люди. У них бывает воспаление лёгких, резь в желудке и даже больное сердце. У этого крокодила болезнь поразила позвоночник. Она изогнула его кости. Животное не могло теперь быстро плавать и драться. Маленькие крокодилы стали вырывать у него изо рта мясо. Он превратился в пожирателя слизняков и дохлых рыб.
И вот тогда-то Эрнандо впервые принёс ему еду. Чтобы другие крокодилы не могли отнять её, он приучил больного приплывать на стук.
- Бедный кокодрило! Порой ему кажется, что он по-прежнему ловок и силен, он вступает в драку и каждый раз получает затрещины. Если ему ещё сломают и челюсть, он погибнет, - закончил Эрнандо свой рассказ.
С дороги уже доносились гудки автомобиля.
- Прощай, Эрнандо! - сказал я.
Мы протянули друг другу руки. Эрнандо стоял по ту сторону загородки, я - по эту. Около его ног замер, опустив морду и полузакрыв глаза, больной крокодил.
Рука охотника была жёсткая, с узловатыми пальцами.
- Про-чай-те! - сказал он и засмеялся. Он первый раз в жизни говорил не по-испански. У него были весёлые, добрые глаза - у этого охотника за крокодилами.
Н О Ч Н Ы Е П У Т Е Ш Е С Т В Е Н Н И К И
Я прощался с Кубой.
Перед отъездом плохо спал.
Ночью кто-то ходил по дороге.
Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду - сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу.
Затем еле слышно поскрипывал песок - гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И, наконец, слышалось приглушённое царапанье и пощёлкиванье - он крался по асфальту.
Вот покатился задетый им камешек. Вот чавкнуло в канаве. Ночной посетитель перешёл дорогу. Снова зашуршали сухие листья - шаги удалились в сторону моря...
Лёжа в постели, я слушал эти звуки и в конце концов однажды не выдержал: встал, оделся и крадучись вышел на дорогу.
Небо было затянуто облаками. Ни луны, ни звёзд. Чернильная тьма. Я сделал наугад несколько шагов, почувствовал босой ногой тёплый неровный асфальт, присел на корточки и стал слушать.
Ночь была полна звуков. Ровно, как метроном, отбивало удары о берег море. Звук медленно нарастал, превращался в рокот и обрывался.
В кронах деревьев мерно тенькали цикады. Они не заводили, как наши, долгой песни, а коротко притрагивались каждый к своему колокольчику тень! Крикнул и замолчал. С другого дерева ответное - тень!
Подала голос птица. Она вскрикнула жалобно, отрывисто.
На дороге послышалось осторожное постукивание. Кто-то в деревянных башмачках торопливо перебежал её.
Я сделал несколько шагов, посмотрел, послушал... Никого.
Снова прислушался. Тихо.
Тогда я отправился по асфальту прочь из деревни, на ощупь находя ногой продолжение дороги, спотыкаясь и едва не срываясь в канаву.
То и дело я останавливался и слушал. Невидимые путешественники не дали себя перехитрить. Они тоже притаились в кустах.
Сбив ноги и поняв бесполезность своих попыток, я повернул обратно.
На повороте дороги лежал ствол сейбы. Я присел на него.
Облачная пелена редела. Пассат растягивал её и рвал на части.
В разрывах появлялись звёзды. Слабый, неверный свет упал на дорогу. Она возникла из темноты, как река, покрытая островами: чёрные провалы ям и светлое течение асфальта...
За моей спиной послышалось осторожное шуршание. Кто-то пробирался через кусты. Шорох дошёл до канавы, опустился в неё, превратился в поскрипывание и шум песчинок.
Я осторожно повернул голову.
На сером асфальтовом островке появилась тень. Покачиваясь и постукивая, тень пересекла дорогу и неслышно скрылась в лесу.
Я сидел неподвижно.
И тогда шорохи стали возникать со всех сторон. Они приближались, на дороге появлялись призрачные тени. С лёгким стуком они перебегали асфальтовую реку и скрывались всё в том же направлении - к морю.
Я видел тени, но не видел тел, которые отбрасывают их!
Чудеса!
У самых моих ног послышалось пощёлкивание, и возникла очередная тень. В слабом звёздном свете я с трудом разглядел её хозяина. Зеленовато-серый, под цвет асфальта, большой краб крался, осторожно переставляя ноги. Приседая, он выбрасывал вперёд очередную пару, и при этом панцирь его задевал асфальт. Ритмично постукивая, краб плыл по асфальтовой реке.
Я вскочил, в два прыжка догнал животное и накрыл его ладонью.
Дома я разглядел добычу. Краб был бледного молочно-жёлтого цвета. Серым или зелёным он казался только при свете звёзд. У него был массивный толстый панцирь и длинные, приспособленные для пешего хождения ноги.
Я перевернул животное на спину и присвистнул. Так вот оно что! На брюшке, прижатая подвёрнутым хвостом, чернела гроздь влажной икры. Это была самка, которая направлялась к морю, чтобы оставить там свою ношу тысячи икринок, которые должны дать продолжение её роду.
Вот в чём разгадка упорного движения крабов через дорогу.
Я поднял крабиху, отнёс её к тому месту, где поймал, и, положив на асфальт, отнял руку.
Животное приподнялось на суставчатых ногах и, не останавливаясь, не пытаясь скрыться, продолжило путь, прерванный полчаса назад.
Один краб... второй... третий... Постукивая панцирями и волоча за собой тени, животные, которые когда-то покинули океан и стали жить в лесу, вновь, повинуясь могучему инстинкту продолжения рода, торопились к воде.
В Д А Л Ь Н И Х С Т Р А Н А Х
________________________________________
Ч Т О Я В И Д Е Л В И Н Д И И
Была у меня когда-то книжка. Про то, как один человек
приплыл на пароходе в Индию, вышел из порта, побродил по
городу, а на окраине, прямо на дороге, увидел слона. Тот
помогал полуголым, плохо одетым людям таскать тяжёлые брёвна.
Потом начались разные приключения...
Вот такая книжка. Из неё я понял, что в Индии много
лесов, много зверей, страна очень интересная, но и очень
бедная.
Прошло много лет, и случилось так, что я тоже попал в
Индию.
Едем мы по дороге. На автомобиле. Дорога чёрная,
блестящая, покрытая асфальтом. Едем, и вдруг навстречу нам
слон! Жуёт на ходу ветку с листьями, позвякивает цепью (к ноге
у него была привязана), а верхом на слоне - погонщик.
Мы очень обрадовались такой встрече, остановили
автомобиль и давай расспрашивать погонщика: "Что это за слон,
откуда и куда они идут?"
- Раньше этот слон работал на лесопилке, - говорит
погонщик, - подтаскивал к механической пиле брёвна. А теперь
наш кооператив купил трактор, и слон оказался без дела. Веду
его в заповедник. - Погонщик вздохнул. - Там слону придётся
доживать свой век среди диких слонов.
Безработный слон, ну надо же! Я вспомнил, что, когда мы
подлетали к столице Индии - городу Дели, уже сверху было
видно: вся земля распахана, всюду квадратики полей, города,
деревушки... Почти не осталось диких лесов, по дорогам бегут
разноцветные пятнышки-автомобили.
"Да, - подумал я, - видно, Индия уже не та. Интересно,
какой же она стала?"
ДВА ГОРОДА
В Дели мы прожили несколько дней. В этом громадном городе оказалось... два города. Новый и Старый. В Новом - просторные улицы, поток автомашин и огромные, застеклённые во всю стену дома. Рядами большие магазины, за витринами идёт неторопливая торговля. Много деревьев, цветов.
А Старый Дели - это узенькие улочки, запруженные народом, низкие дома с балкончиками, деревянными галереями.
Наш автомобиль всё время застревал в потоке людей. Идут, стучат пальцами по стеклу: куда, мол, заехал? Тут же у стен, прямо с лотков, продают поджаренные на масле лепёшки, на ходу едят, кто-то разогревает в котле приправленный перцем рис, кто-то жарит на противне кусочки бананов, кипятят чай, разливают по чашкам суп... Гомон, шум, толчея! А тут ещё навстречу нам через толпу пробирается повозка, запряжённая парой волов. Стой, назад! На тротуаре, под ногами прохожих, - нищие, предсказатели судьбы с учёными птицами; снуют мальчишки с газетами. Народу!
"Только в Китае больше людей, чем в Индии", - вспомнил я.
КАЛЬКУТТА
Когда я сказал: "Как вас тут много!", мне ответили: "Здесь-то ещё что! Вот вы побывайте в Калькутте!"
Поехали в Калькутту. Вот это действительно огромнейший город. Почти десять миллионов человек - целое государство! Даже домам уже нет места нависли над мутными водами реки. Улицы, переулки, автобусы, трамваи, люди, полно велосипедов, на них - по одному, по двое, даже по трое! Медленно вращаются колёса, катится людской поток. В автобусах, трамваях дверей не закрыть.
Но как-то иду я по улице, вижу, роют посреди города огромную яму котлован. И так места для домов мало, а тут такая ямища! А самое главное, народ кругом стоит и не возмущается, а очень весело на эту яму показывает. Смотрят, как самосвалы оттуда землю вывозят, и радостно о чём-то говорят. Слышу знакомое слово - метро. Так вот оно что!
- Поздравляю, - говорю своему провожатому, - скоро у вас на улицах народу меньше станет. Метро - это знаете как удобно!
А он такой недоверчивый попался.
- Не уверен, - говорит, - мы привыкли жить в муравейнике. Лучше не будет.
Вернулся я домой в Ленинград. Как-то сижу у телевизора, показывают Калькутту. Смотрю - подземная платформа, к ней подкатывает бело-голубой поезд. Пустили метро! А потом показали улицу, так мне даже показалось, что на ней стало просторнее.
Будет лучше, будет!
МАНГУСТ
В Калькутте на площади в маленьком скверике стояла толпа. Люди собрались в кольцо, а посреди кольца сидел на земле человек в чалме с дудкой в руках - факир. Перед ним стояли две круглые плоские корзины, закрытые крышками. Рядом - мальчишка, на поводке у него мангуст - зверёк величиной с кошку. Мордочка острая, хищная. Только я подошёл, мужчина как сбросит с одной корзины крышку, оттуда - змея. Взвилась как пружина. Большая, коричневая. Стоит, качается на хвосте. На шее у змеи раздувается кожаная складка с тёмным рисунком в виде очков. Змея покачалась и вдруг выскользнула из корзины на землю. И тут мужчина заиграл на дудочке, тихонько засвистел. Он свистел, покачиваясь, то наклоняясь к самой змее, то выпрямляясь. И медный наконечник дудки то приближался к змеиной голове, то отдалялся. Огромная змея (а это была очковая змея - кобра) послушно следовала за дудкой. Дудка описала круг, и кобра повторила его. Тогда факир опустил дудку, ловко схватил змею поперёк тела, швырнул в корзинку и захлопнул крышку. Все замерли: вперёд вышел мальчишка со своим зверьком, а мужчина уже наклонился ко второй корзинке. Раз! - сорвал с неё крышку. Два! - из корзины вылетела вторая змея и, извиваясь всем телом, быстро поползла к публике. Народ ахнул. Но мальчишка уже спешил следом, мангуст тянул его изо всех сил. Мангуст налетел на змею, перевернул и мёртвой хваткой вцепился в горло. Всё кончено.
Мальчишка пошёл по кругу, таща за собой мангуста. Тот скалил зубы, толпа радостно гудела, на землю посыпался град монет.
Я выбрался из толпы.
- Да, да, это прекрасно. Нигде в мире вы не увидите танец змеи и схватку мангуста с коброй, - сказал мне вечером приятель-индиец. - Но только учтите: половина страхов тут напрасна. Ядовитые зубы у змей вырваны, и вообще, во второй корзине чаще всего сидит не кобра, а безобидная крысиная змея - рат снейк. Увы, кобр в Индии становится всё меньше, их трудно добывать, и они дороги. Тигры и те у нас все пересчитаны. Поедете в заповедник - увидите сами.
АВТОМОБИЛЬ В КУСТАХ
Индия торопится - ей надо делать всё сразу: и строить заводы, и копать метро, и охранять змей и тигров, и следить, чтобы не вырубили последние леса, и выращивать урожаи, и учить в школах детей.
Индийцы многое уже умеют. Мне, например, очень понравилось, как они относятся к работе. Летели мы в заповедник, в тот самый, куда отвели нашего знакомого слона. Вылетали из Дели. Подошли к самолёту, как говорится, впритык - за две минуты до отлёта, - сели в кресла. "Ну, думаем, - пока экипаж всё приготовит, пока стюардессы разберутся с пассажирами, пока запросят разрешение на взлёт..." Но стрелки часов передвинулись на две минуты, мягко запели моторы, самолёт качнулся, побежал - и мы в воздухе, минута в минуту! Точно так же прилетели, ни минуты опоздания. Вылезли, и самолёт сразу же улетел.
Огляделись мы - кругом кусты, деревья. Аэродром посреди джунглей. Никого нет. Одни мы. Вот так раз - куда деваться? Вдруг из-за куста выходит индиец в серой чалме и говорит: "Вы такие-то?" Мы отвечаем: "Такие". - "Я за вами. Была телеграмма. Автомобиль ждёт". Зашли мы за кусты - там машина. Сели и поехали.
Они сутками лежат без движения, прикрыв глаза и расставив лапы.
Электрические лампочки льют на них скудные струйки тепла.
Эти крокодилы в заповеднике были прогреты тропическим солнцем, подвижны и предприимчивы. Полежав на берегу, вскакивали и отправлялись на поиски добычи. Или плавали. Или гонялись друг за дружкой.
Если за маленьким крокодилом гнался большой, малыш то и дело оборачивался и огрызался.
И ещё - они оказались шумным народом. Крокодилы поменьше крякали, побольше - лаяли. Однажды огромный, похожий на плывущее бревно крокодил причалил к берегу, вылез до половины, осмотрелся - что-то на берегу ему не понравилось - и, подняв высоко морду, заревел.
Я вспомнил ночь в Гуаме. Вот какой звук, возникнув в болоте, тогда долетел до нашей хижины: это ревел матёрый крокодил!
ХРАБРЕЦЫ, ТРУСЫ И ЛЕЖЕБОКИ...
У крокодилов оказались совершенно разные характеры.
Были крокодилы-лежебоки. Эти проводили время, греясь на низком, покрытом болотной грязью берегу. Они ленились сползти в воду, даже когда становилось очень жарко, - лишь открывали, как собаки, огромные пасти и шумно дышали.
Были шустрые. Они носились взад-вперёд среди лежащих, как колоды, собратьев, разыскивая обглоданные кости. Стоило на другом конце озера плеснуть рыбе или проквакать лягушке - такой неуёмный крокодил тотчас бросался в воду и устремлялся за добычей.
Были храбрецы, и были трусы. Однажды у меня упал за ограду фотоаппарат. Крокодилы это заметили. Штук шесть тотчас подбежало к нему. Мы принесли шест и стали их отгонять. Огрызаясь, они отступали. Но два крокодила оказались храбрыми. Эти дружно вцепились в палку.
Крак! - крепкий, в руку толщиной, шест переломился, как спичка...
Аппарат надо было спасать.
Обломками шеста мы стали отталкивать крокодилов.
Они ворчали, скалили зубы, но не отступали.
Тогда переводчик сбегал на кухню и принёс оттуда ящик рыбьих хвостов.
Мы вынесли его за ограду. Хрипя и толкая друг друга, крокодилы бросились за рыбой.
Я, как пушинка, перемахнул через забор, схватил аппарат и снова взлетел на ограду.
Занятые рыбьими хвостами, два храбреца не обратили на мои манёвры никакого внимания. Зато под самой лестницей, уставясь на меня, уже сидел другой - один из тех, кого мы прогнали палкой.
Я замахнулся на него аппаратом. Крокодил испуганно отвернул голову и пополз назад.
ДРАЧУНЫ
Были среди них настоящие забияки.
Лежит по грудь в воде большое сильное животное. В пасти здоровенная кость с обрывками коричневого мяса. Крокодил её грызёт. Погрызёт, подбросит вверх - клац! - поймал на лету и снова грызёт.
Вдруг, откуда ни возьмись, - второй, поменьше. Он долго лежал в стороне и наблюдал, как уплетает добычу здоровяк. Наблюдал, наблюдал - и решился. Осторожно подкрался, высунулся из воды, уставился на кость. Лежат крокодилы морда к морде, смотрят друг на друга.
Большой, вероятно, думает: "Ну, куда ты, пигалица, лезешь? Захочу хвостом, как плетью, перешибу!"
А маленький уставился на кость и прикидывает - как бы её стянуть половчее.
Выбрал момент, рванулся вперёд. И полетели во все стороны грязь, вода, куски тины! Хрипят крокодилы, ворчат, тянут кость каждый к себе. Большому бы отпустить её да тяпнуть обидчика зубами - кость жалко! Меньшему бы тоже отпустить да убираться восвояси, пока не попало, характер не позволяет.
Пока дрались, сползли с мелководья на глубокое место. Поплыли, кость то у одного, то у другого. Рвут её каждый к себе, торопятся. До берега доплыли, вылезли, улеглись в грязи. Опять морда к морде, один за один конец кость держит, второй - за другой.
Уж до того устали - лежат бок о бок, похрюкивают, грызут кость. Тот, что побольше, видно, смирился: кость большая, хватит на двоих. А забияка доволен: не уступил силачу!
МАНХУАРИ
Однажды, когда я сидел на перевёрнутом ящике около хижины, мимо меня к озеру пробежала ящерица. Сперва я принял её за кролика - коричневое проворное существо бежало на задних лапах. Не останавливаясь, ящерица влетела в озеро и помчалась, изо всех сил работая хвостом и колотя по воде задними лапами. Она добежала до маленького, поросшего тростником островка и скрылась.
Это была ящерица-василиск. Я сел в лодку и отправился за ней следом. Мне очень хотелось рассмотреть эту удивительную ящерицу. Однако сколько я ни искал - на островке её уже не оказалось. Тогда я вернулся в лодку, поручил её слабому течению и стал всматриваться в воду.
Терпение обычно вознаграждается. Я увидел панцирных щук-махуари. Голубая, одетая в кольчугу из костяной брони рыбина стояла около затопленного коричневого дерева. Когда тень от лодки упала на неё, она шевельнула хвостом и нехотя поплыла прочь. Она двигалась как облако доисторическая рыба, чудом сохранившаяся до наших дней.
Не успела она скрыться, как я заметил вторую, третью. Щуки плавали у самой поверхности, прямые лучи солнца освещали их, костяная голубоватая броня с жёлтыми желобками светилась.
Щуки плыли, вытянув узкие плоские морды, слегка изгибая хвосты.
ЯМА
В стороне от болотных проток, где жили крокодилы, был небольшой прудик, почти яма. Я бы ни за что не подумал, что в таком маленьком водоёме может кто-нибудь прятаться. Но однажды, проходя мимо, заметил на берегу кучу гнилых корней и тины.
"Видно, понадобилась зачем-то яма, - подумал я. - Сторожа чистят, хотят пустить туда рыб или черепах".
И вдруг куча шевельнулась. Она двигалась, кто-то невидимый толкал её.
Я осторожно обошёл яму кругом. Упираясь кривыми ногами в грязь, около кучи возился крокодил. Видно, это он выбросил мусор из воды и теперь старался отодвинуть его подальше.
Получалось это у него плохо. Раздосадованный, он ударил по куче хвостом. Куски корней и лепёшки грязи полетели во все стороны.
"Ага, приводит в порядок свой дом, - решил я. - Яма - не озеро, за ней следить надо".
Крокодил меня не заметил: он был занят делом.
СКРЮЧЕННЫЙ КРОКОДИЛ
Около лесенки, которая вела внутрь загородки, всё время лежал согнутый, как буква "С", крокодил. У него, как видно, болела спина, и ему трудно было двигаться. В воду он сходил редко и плавал там, тоже не разгибаясь. Мы долго не могли понять, откуда у этого крокодила такая привязанность к месту у лесенки?
Однажды, когда он был в воде, привезли еду. Её привезли на лошади, запряжённой в телегу. У телеги были дутые резиновые шины, и она смогла подъехать по грязи к самой загородке.
Еда - тухлое мясо с костями - была упакована в кое-как сбитые ящики. Возница брал ящик, отдирал крышку и, поднявшись на лесенку, вываливал мясо через забор.
Едва на дороге появилась лошадь, среди крокодилов произошло движение. Все повернулись мордами к забору и стали прислушиваться. Даже самые сонные и вялые насторожились. Шины зашуршали по траве - поток крокодилов хлынул к забору. Когда первые куски мяса полетели через ограду, внизу всё смешалось. Крокодилы урчали, крякали, вырывали друг у друга куски. Самые проворные, схватив кость, выбирались из кучи, отбегали в сторону и там начинали глодать добычу.
Возница открывал ящик за ящиком и швырял мясо в разные стороны так, чтобы досталось всем.
В это время я заметил скрюченного крокодила. Он выбрался из воды и, волоча своё неуклюжее тело, спешил к месту свалки. Увидев его, возница швырнул кость. Она упала, не долетев шага два. Быстрый молодой крокодил схватил кость и рысью побежал прочь.
Опустошив положенное число ящиков, возница взобрался на телегу, дёрнул вожжи, и повозка бесшумно покатилась. Лошадь шла вдоль самой ограды, не обращая внимания на дерущихся животных, осторожно ставя ноги в лужи и прядая ушами.
В этот день, наблюдая жестокую схватку возле лесенки, я понял, почему так упорно держался около неё больной крокодил, - в борьбе за кусок он должен быть первым.
И ещё я подумал: может быть, тот крокодил, что бросился ко мне в первый день, был вовсе не самым хищным и вовсе не собирался нападать на меня? Может, он был просто голоден и решил, что я пришёл его покормить?
И вообще, подумал я, может быть, крокодилы не так уж и страшны?
КАК ЛОВЯТ КРОКОДИЛОВ
Я сидел около ограды и размышлял над этим, когда увидел, что ко мне бежит переводчик.
- Идите скорее! - закричал он. - Я такого человека встретил, такого!.. Да бросьте вы своих крокодилов, идёмте, пока он не ушёл.
Мы побежали к причалу.
Там стоял смуглый молодой парень в сапогах, в огромной соломенной шляпе. За голенищем у него торчал здоровенный нож.
- Знакомьтесь, - сказал переводчик. - Эрнандо - охотник за крокодилами.
"Вот так раз!"
- Спросите, - выпалил я, - правда, что его профессия самая опасная в мире?
Переводчик спросил. Эрнандо так и вытаращил на меня глаза.
Он стоял, широко расставив ноги, и вертел в пальцах шнурок от ножа.
- Он не понимает вашего вопроса, - объяснил переводчик. - Он говорит, что самая опасная в мире профессия - это врач. Его брат работает в заразных бараках.
Я вздохнул.
- Ну, пускай тогда он расскажет, как ловят крокодилов.
Эрнандо быстро заговорил. Переводчик едва за ним поспевал.
- Их в заповеднике несколько человек. Он говорит, что они по очереди отправляются в болота и ищут места, где самки крокодилов кладут яйца. Прежде чем отложить яйца, крокодилиха роет ямку, а потом забрасывает её прелыми листьями и ветвями. Оттого что листья гниют, в ямке всегда тепло. Найдя такую кучу, Эрнандо разрывает её, собирает яйца в сумку и приносит сюда, в заповедник. Здесь крокодильи яйца помещают в инкубатор, и из них вылупляются крокодилята. Крокодилят выращивают и выпускают в загоны к большим животным. У крокодилов очень дорогая кожа. Ради неё их и разводят.
- А как же ловля сетями? Как же петли? Как вертолёт? - растерянно спросил я.
- Не нужны. Проще всего крокодилов ловить именно так.
- А нож? Зачем ему нож?
- Нож ему нужен, чтобы прорубать дорогу в тростнике. Эрнандо спрашивает: не хотим ли мы посмотреть, как живут маленькие крокодилята?
КРОКОДИЛЯТА
Длинные, закрытые частой сеткой вольеры.
Эрнандо подвёл нас к одному, снял замок и распахнул дверь. Внутри узкого, с проточной водой посередине вольера произошло какое-то движение. Сперва я даже не понял, что случилось. Просто шевельнулся и подвинулся в сторону воды чёрный волнистый пол.
Затем я присмотрелся и даже присвистнул от удивления. Пол был покрыт сплошной шевелящейся массой маленьких крокодильчиков. Каждый - длиной чуть больше авторучки. При виде нас они дружно кинулись к воде. Самые проворные успели прыгнуть и притаиться на дне.
Один крокодилёнок отстал. Он замер, прижавшись пузечком к песку, подняв вверх острую мордочку и настороженно глядя на нас. Губы бантиком... Выпуклые бисерные глазки... Крокодилёнок с минуту смотрел на Эрнандо, который возился с дверью, потом перевёл взгляд на мои ботинки. Должно быть, он принял их за живые существа (я переминался с ноги на ногу). Крокодилёнок вздрогнул и стремглав бросился догонять товарищей. Не рассчитав, он промчался по их спинам и - шлёп! - плюхнулся в воду.
Мы вышли из вольера, Эрнандо запер его.
В соседних сидели крокодилята побольше.
- Здесь - двухмесячные... Здесь - четырёхмесячные... - объяснял он. Больших нельзя держать вместе с маленькими - маленькие останутся голодными. И в озеро пускать нельзя - съедят.
Я вспомнил, как зубастые папаши этих крокодилят рвут на куски жилистое мясо.
Конечно, пускай подрастут, пускай сперва сами станут зубастыми.
ПРОЩАЙ, ЭРНАНДО!
В день отъезда мы в последний раз отправились побродить по заповеднику.
Около озера стояла знакомая повозка. Лошадь, опустив морду, щипала хрусткую траву. Возница перетаскивал к загородке ящики. В стороне над забором качалась шляпа Эрнандо.
Охотник сидел внутри загородки на стволе упавшего дерева. Это было когда-то большое, могучее дерево. Теперь оно лежало, подняв кверху короткие чёрные корни. Ствол измазан болотной грязью.
Я подошёл к Эрнандо. Он пел. В руке у него была палка, распевая, он то и дело ударял ею по стволу.
- А-ра-ра-раа!.. - пел Эрнандо.
Стук! Стук! Стук! - стучала палка.
И тут болотная жижа у ног Эрнандо шевельнулась, большой скрюченный крокодил неуклюже, боком вылез на берег и уставился на человека.
Эрнандо слез с дерева, подошёл к загородке, вытащил из травы припрятанную бычью кость. Он бросил её крокодилу, и тот стал жадно кусать, как собака, приподнимаясь на передних лапах и ударяя костью о землю.
- Эрнандо, не уходи, подожди минутку! - попросил я и бросился за переводчиком.
Вот какую историю рассказал нам охотник.
Это был самый быстрый и самый ловкий из всех крокодилов Гуамы. Ему ничего не стоило переплыть четыре раза в день лагуну, если на другом берегу кричали цапли или плескалась рыба. Когда привозили кости, он успевал захватить самый большой кусок. В драке ему не было равных.
Но однажды крокодил заболел. Надо сказать, что крокодилы болеют так же, как люди. У них бывает воспаление лёгких, резь в желудке и даже больное сердце. У этого крокодила болезнь поразила позвоночник. Она изогнула его кости. Животное не могло теперь быстро плавать и драться. Маленькие крокодилы стали вырывать у него изо рта мясо. Он превратился в пожирателя слизняков и дохлых рыб.
И вот тогда-то Эрнандо впервые принёс ему еду. Чтобы другие крокодилы не могли отнять её, он приучил больного приплывать на стук.
- Бедный кокодрило! Порой ему кажется, что он по-прежнему ловок и силен, он вступает в драку и каждый раз получает затрещины. Если ему ещё сломают и челюсть, он погибнет, - закончил Эрнандо свой рассказ.
С дороги уже доносились гудки автомобиля.
- Прощай, Эрнандо! - сказал я.
Мы протянули друг другу руки. Эрнандо стоял по ту сторону загородки, я - по эту. Около его ног замер, опустив морду и полузакрыв глаза, больной крокодил.
Рука охотника была жёсткая, с узловатыми пальцами.
- Про-чай-те! - сказал он и засмеялся. Он первый раз в жизни говорил не по-испански. У него были весёлые, добрые глаза - у этого охотника за крокодилами.
Н О Ч Н Ы Е П У Т Е Ш Е С Т В Е Н Н И К И
Я прощался с Кубой.
Перед отъездом плохо спал.
Ночью кто-то ходил по дороге.
Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду - сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу.
Затем еле слышно поскрипывал песок - гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И, наконец, слышалось приглушённое царапанье и пощёлкиванье - он крался по асфальту.
Вот покатился задетый им камешек. Вот чавкнуло в канаве. Ночной посетитель перешёл дорогу. Снова зашуршали сухие листья - шаги удалились в сторону моря...
Лёжа в постели, я слушал эти звуки и в конце концов однажды не выдержал: встал, оделся и крадучись вышел на дорогу.
Небо было затянуто облаками. Ни луны, ни звёзд. Чернильная тьма. Я сделал наугад несколько шагов, почувствовал босой ногой тёплый неровный асфальт, присел на корточки и стал слушать.
Ночь была полна звуков. Ровно, как метроном, отбивало удары о берег море. Звук медленно нарастал, превращался в рокот и обрывался.
В кронах деревьев мерно тенькали цикады. Они не заводили, как наши, долгой песни, а коротко притрагивались каждый к своему колокольчику тень! Крикнул и замолчал. С другого дерева ответное - тень!
Подала голос птица. Она вскрикнула жалобно, отрывисто.
На дороге послышалось осторожное постукивание. Кто-то в деревянных башмачках торопливо перебежал её.
Я сделал несколько шагов, посмотрел, послушал... Никого.
Снова прислушался. Тихо.
Тогда я отправился по асфальту прочь из деревни, на ощупь находя ногой продолжение дороги, спотыкаясь и едва не срываясь в канаву.
То и дело я останавливался и слушал. Невидимые путешественники не дали себя перехитрить. Они тоже притаились в кустах.
Сбив ноги и поняв бесполезность своих попыток, я повернул обратно.
На повороте дороги лежал ствол сейбы. Я присел на него.
Облачная пелена редела. Пассат растягивал её и рвал на части.
В разрывах появлялись звёзды. Слабый, неверный свет упал на дорогу. Она возникла из темноты, как река, покрытая островами: чёрные провалы ям и светлое течение асфальта...
За моей спиной послышалось осторожное шуршание. Кто-то пробирался через кусты. Шорох дошёл до канавы, опустился в неё, превратился в поскрипывание и шум песчинок.
Я осторожно повернул голову.
На сером асфальтовом островке появилась тень. Покачиваясь и постукивая, тень пересекла дорогу и неслышно скрылась в лесу.
Я сидел неподвижно.
И тогда шорохи стали возникать со всех сторон. Они приближались, на дороге появлялись призрачные тени. С лёгким стуком они перебегали асфальтовую реку и скрывались всё в том же направлении - к морю.
Я видел тени, но не видел тел, которые отбрасывают их!
Чудеса!
У самых моих ног послышалось пощёлкивание, и возникла очередная тень. В слабом звёздном свете я с трудом разглядел её хозяина. Зеленовато-серый, под цвет асфальта, большой краб крался, осторожно переставляя ноги. Приседая, он выбрасывал вперёд очередную пару, и при этом панцирь его задевал асфальт. Ритмично постукивая, краб плыл по асфальтовой реке.
Я вскочил, в два прыжка догнал животное и накрыл его ладонью.
Дома я разглядел добычу. Краб был бледного молочно-жёлтого цвета. Серым или зелёным он казался только при свете звёзд. У него был массивный толстый панцирь и длинные, приспособленные для пешего хождения ноги.
Я перевернул животное на спину и присвистнул. Так вот оно что! На брюшке, прижатая подвёрнутым хвостом, чернела гроздь влажной икры. Это была самка, которая направлялась к морю, чтобы оставить там свою ношу тысячи икринок, которые должны дать продолжение её роду.
Вот в чём разгадка упорного движения крабов через дорогу.
Я поднял крабиху, отнёс её к тому месту, где поймал, и, положив на асфальт, отнял руку.
Животное приподнялось на суставчатых ногах и, не останавливаясь, не пытаясь скрыться, продолжило путь, прерванный полчаса назад.
Один краб... второй... третий... Постукивая панцирями и волоча за собой тени, животные, которые когда-то покинули океан и стали жить в лесу, вновь, повинуясь могучему инстинкту продолжения рода, торопились к воде.
В Д А Л Ь Н И Х С Т Р А Н А Х
________________________________________
Ч Т О Я В И Д Е Л В И Н Д И И
Была у меня когда-то книжка. Про то, как один человек
приплыл на пароходе в Индию, вышел из порта, побродил по
городу, а на окраине, прямо на дороге, увидел слона. Тот
помогал полуголым, плохо одетым людям таскать тяжёлые брёвна.
Потом начались разные приключения...
Вот такая книжка. Из неё я понял, что в Индии много
лесов, много зверей, страна очень интересная, но и очень
бедная.
Прошло много лет, и случилось так, что я тоже попал в
Индию.
Едем мы по дороге. На автомобиле. Дорога чёрная,
блестящая, покрытая асфальтом. Едем, и вдруг навстречу нам
слон! Жуёт на ходу ветку с листьями, позвякивает цепью (к ноге
у него была привязана), а верхом на слоне - погонщик.
Мы очень обрадовались такой встрече, остановили
автомобиль и давай расспрашивать погонщика: "Что это за слон,
откуда и куда они идут?"
- Раньше этот слон работал на лесопилке, - говорит
погонщик, - подтаскивал к механической пиле брёвна. А теперь
наш кооператив купил трактор, и слон оказался без дела. Веду
его в заповедник. - Погонщик вздохнул. - Там слону придётся
доживать свой век среди диких слонов.
Безработный слон, ну надо же! Я вспомнил, что, когда мы
подлетали к столице Индии - городу Дели, уже сверху было
видно: вся земля распахана, всюду квадратики полей, города,
деревушки... Почти не осталось диких лесов, по дорогам бегут
разноцветные пятнышки-автомобили.
"Да, - подумал я, - видно, Индия уже не та. Интересно,
какой же она стала?"
ДВА ГОРОДА
В Дели мы прожили несколько дней. В этом громадном городе оказалось... два города. Новый и Старый. В Новом - просторные улицы, поток автомашин и огромные, застеклённые во всю стену дома. Рядами большие магазины, за витринами идёт неторопливая торговля. Много деревьев, цветов.
А Старый Дели - это узенькие улочки, запруженные народом, низкие дома с балкончиками, деревянными галереями.
Наш автомобиль всё время застревал в потоке людей. Идут, стучат пальцами по стеклу: куда, мол, заехал? Тут же у стен, прямо с лотков, продают поджаренные на масле лепёшки, на ходу едят, кто-то разогревает в котле приправленный перцем рис, кто-то жарит на противне кусочки бананов, кипятят чай, разливают по чашкам суп... Гомон, шум, толчея! А тут ещё навстречу нам через толпу пробирается повозка, запряжённая парой волов. Стой, назад! На тротуаре, под ногами прохожих, - нищие, предсказатели судьбы с учёными птицами; снуют мальчишки с газетами. Народу!
"Только в Китае больше людей, чем в Индии", - вспомнил я.
КАЛЬКУТТА
Когда я сказал: "Как вас тут много!", мне ответили: "Здесь-то ещё что! Вот вы побывайте в Калькутте!"
Поехали в Калькутту. Вот это действительно огромнейший город. Почти десять миллионов человек - целое государство! Даже домам уже нет места нависли над мутными водами реки. Улицы, переулки, автобусы, трамваи, люди, полно велосипедов, на них - по одному, по двое, даже по трое! Медленно вращаются колёса, катится людской поток. В автобусах, трамваях дверей не закрыть.
Но как-то иду я по улице, вижу, роют посреди города огромную яму котлован. И так места для домов мало, а тут такая ямища! А самое главное, народ кругом стоит и не возмущается, а очень весело на эту яму показывает. Смотрят, как самосвалы оттуда землю вывозят, и радостно о чём-то говорят. Слышу знакомое слово - метро. Так вот оно что!
- Поздравляю, - говорю своему провожатому, - скоро у вас на улицах народу меньше станет. Метро - это знаете как удобно!
А он такой недоверчивый попался.
- Не уверен, - говорит, - мы привыкли жить в муравейнике. Лучше не будет.
Вернулся я домой в Ленинград. Как-то сижу у телевизора, показывают Калькутту. Смотрю - подземная платформа, к ней подкатывает бело-голубой поезд. Пустили метро! А потом показали улицу, так мне даже показалось, что на ней стало просторнее.
Будет лучше, будет!
МАНГУСТ
В Калькутте на площади в маленьком скверике стояла толпа. Люди собрались в кольцо, а посреди кольца сидел на земле человек в чалме с дудкой в руках - факир. Перед ним стояли две круглые плоские корзины, закрытые крышками. Рядом - мальчишка, на поводке у него мангуст - зверёк величиной с кошку. Мордочка острая, хищная. Только я подошёл, мужчина как сбросит с одной корзины крышку, оттуда - змея. Взвилась как пружина. Большая, коричневая. Стоит, качается на хвосте. На шее у змеи раздувается кожаная складка с тёмным рисунком в виде очков. Змея покачалась и вдруг выскользнула из корзины на землю. И тут мужчина заиграл на дудочке, тихонько засвистел. Он свистел, покачиваясь, то наклоняясь к самой змее, то выпрямляясь. И медный наконечник дудки то приближался к змеиной голове, то отдалялся. Огромная змея (а это была очковая змея - кобра) послушно следовала за дудкой. Дудка описала круг, и кобра повторила его. Тогда факир опустил дудку, ловко схватил змею поперёк тела, швырнул в корзинку и захлопнул крышку. Все замерли: вперёд вышел мальчишка со своим зверьком, а мужчина уже наклонился ко второй корзинке. Раз! - сорвал с неё крышку. Два! - из корзины вылетела вторая змея и, извиваясь всем телом, быстро поползла к публике. Народ ахнул. Но мальчишка уже спешил следом, мангуст тянул его изо всех сил. Мангуст налетел на змею, перевернул и мёртвой хваткой вцепился в горло. Всё кончено.
Мальчишка пошёл по кругу, таща за собой мангуста. Тот скалил зубы, толпа радостно гудела, на землю посыпался град монет.
Я выбрался из толпы.
- Да, да, это прекрасно. Нигде в мире вы не увидите танец змеи и схватку мангуста с коброй, - сказал мне вечером приятель-индиец. - Но только учтите: половина страхов тут напрасна. Ядовитые зубы у змей вырваны, и вообще, во второй корзине чаще всего сидит не кобра, а безобидная крысиная змея - рат снейк. Увы, кобр в Индии становится всё меньше, их трудно добывать, и они дороги. Тигры и те у нас все пересчитаны. Поедете в заповедник - увидите сами.
АВТОМОБИЛЬ В КУСТАХ
Индия торопится - ей надо делать всё сразу: и строить заводы, и копать метро, и охранять змей и тигров, и следить, чтобы не вырубили последние леса, и выращивать урожаи, и учить в школах детей.
Индийцы многое уже умеют. Мне, например, очень понравилось, как они относятся к работе. Летели мы в заповедник, в тот самый, куда отвели нашего знакомого слона. Вылетали из Дели. Подошли к самолёту, как говорится, впритык - за две минуты до отлёта, - сели в кресла. "Ну, думаем, - пока экипаж всё приготовит, пока стюардессы разберутся с пассажирами, пока запросят разрешение на взлёт..." Но стрелки часов передвинулись на две минуты, мягко запели моторы, самолёт качнулся, побежал - и мы в воздухе, минута в минуту! Точно так же прилетели, ни минуты опоздания. Вылезли, и самолёт сразу же улетел.
Огляделись мы - кругом кусты, деревья. Аэродром посреди джунглей. Никого нет. Одни мы. Вот так раз - куда деваться? Вдруг из-за куста выходит индиец в серой чалме и говорит: "Вы такие-то?" Мы отвечаем: "Такие". - "Я за вами. Была телеграмма. Автомобиль ждёт". Зашли мы за кусты - там машина. Сели и поехали.