Боялся ли он, чтобы они не отошли слишком далеко от лагеря и не заблудились бы в лесу или чтобы они не попались в зубы диких собак? На это было бы очень трудно ответить.
За несколько минут до захода солнца Диего и Кардосо вернулись в лагерь, таща за собой какое-то животное, убитое ими на берегу озера; матросы совершенно не знали, к какой породе оно принадлежит, так как прежде никогда не видели ничего подобного.
Это была громадная ящерица длиной в два метра, она имела с каждой стороны шеи по кожистому отростку, и отростки эти казались двумя плащами. Матросы увидели ее между ветвей дерева и убили двумя пулями в ту минуту, когда она собиралась соскочить на землю и распустила уже свои плащи, которые должны были служить ей парашютом.
— Можете вы нам сказать, что это за зверь, сеньор доктор? — спросил Диего. — Уверяю вас, что я никогда не видал чего-либо подобного.
— Это очень редкое пресмыкающееся, — сказал Альваро, рассматривая с большим интересом эту странную ящерицу. — Его нашли несколько лет тому назад и дали ему название хламидозавр, потому что нашедший его увидел в его плаще сходство с древнегреческой хламидой. Я знаю, что оно живет на деревьях, но ничего больше, не знаю даже, съедобно ли его мясо.
— Даже если бы оно и было съедобно, то уверяю вас, сеньор доктор, что я ни за что бы его не попробовал. Черт возьми! Бифштекс из ящерицы! Нет, подобное блюдо я охотно уступлю соотечественникам Коко.
— Вы не нашли никаких следов пребывания сеньора Эрреры?
— Никаких, сеньор доктор, — ответил Кардосо. — Мы прошли лишь небольшое расстояние, зато завтра мы предпримем настоящее исследование.
— Я на вас рассчитываю, друзья мои.
Возвратившись к драю, Диего стал караулить первый: он уселся у огня, тогда как его товарищи улеглись в драе, а Ниро Варанга, уже давно избавленный от караула, так как ему не доверяли, улегся под группой кустарников.
В продолжение ночи несколько стай динго пробежало по лугу, преследуя поднятую ими дичь, но они держались вдали от лагеря. Только около трех часов утра Кардосо увидел, что большая стая собак приближается к тому месту луга, где росли красные цветы и где ночевали лошади и быки.
Боясь, как бы дерзкие четвероногие охотники не причинили им вреда, Кардосо направился вместе с Ниро Варанга, вооружившимся на всякий случай топором и револьвером, в ту сторону, где паслись животные, и выстрелил два раза из своего «снайдера». Испуганные собаки разбежались, но немного спустя вернулись снова, испуская зловещий вой. Тогда Кардосо заметил не без некоторого изумления, что ни быки, ни лошади не выказывали никаких признаков страха, тогда как раньше, почуяв динго, они все мычали и ржали громче обыкновенного.
— Они, должно быть, спят очень крепко, — прошептал он, но не обратил на это особенного внимания и опять принялся стрелять в собак, становившихся все смелее и смелее, так что его выстрелы заставили прибежать Диего и доктора.
— Пригоним-ка животных к драю, — сказал Диего. — Эти голодные бестии способны зарезать и пожрать их всех в несколько минут.
Он подошел к животным, лежавшим в разных местах на лугу, и ударил первого попавшегося ему на глаза быка, но тот и не думал проснуться. Диего подошел к одной из лошадей и проделал тот же маневр, но результат получился не лучше.
— Клянусь тысячей люков, — воскликнул он, — что у этих животных что-то чересчур крепкий сон!
Говоря это, он схватил одного из быков за рога и попробовал его потрясти, но это был напрасный труд.
Тогда ему в голову пришла страшная мысль.
— Они, верно, убиты! — воскликнул он, бросая вокруг подозрительные взгляды. — Сеньор доктор, Кардосо, идите сюда!..
— Что ты такое увидал, не дикарей ли? — спросил Кардосо.
— Нет, не то, я боюсь, что быки наши убиты!
— Убиты! — воскликнул доктор, бледнея.
— Они не шевелятся.
Охваченный сильным беспокойством, доктор подошел к животным и начал толкать их изо всех сил, но они не подали никакого признака жизни; казалось, и быки, и лошади были мертвы.
— Великий Боже! — воскликнул он, отирая выступивший у него на лбу холодный пот. — Кто мог их убить?..
— Но я не вижу никаких ран, сеньор доктор, — сказал Кардосо, сбегавший к драю и возвратившийся, неся в руках несколько зажженных ветвей.
— В таком случае они, вероятно, отравлены.
— Отравлены! — разом воскликнули оба матроса. — Кто же их отравил?
— Ниро Варанга, я слышал, что в Австралии есть ядовитые луга, правда ли это? — спросил доктор, обернувшись к австралийцу.
— Не знаю, господин, — ответил дикарь, отворачиваясь в сторону.
— Ты этого не знаешь, ты, уроженец внутренних земель австралийского материка, проведший детство в этих лесах и равнинах?..
— Не знаю, господин.
— Эй, Коко, — воскликнул Диего, — мне кажется, что голос твой дрожит! Клянусь тысячей молний, мои подозрения все возрастают, и я…
— Постойте, Диего, — сказал доктор.
Он взял горящую ветвь, нагнулся к траве и внимательно начал ее осматривать.
— Красные цветы! — воскликнул он. — Быть может, это и есть ядовитые луга? Бурке и другие исследователи рассказывали о лугах, на которых растут ядовитые цветы. Ниро Варанга, ты не видал прежде такой травы?
— Нет, господин, — ответил австралиец. — Я пригнал сюда скот потому, что мне показалось, что здесь превосходное пастбище, но я не знал, что эти цветы ядовиты.
— А я думаю, что ты это отлично знал, Коко! — воскликнул Диего. — Здесь скрывается измена, и мне кажется, что ты знаешь в чем дело.
— Вы врете, сеньор Диего, — ответил австралиец, сжав зубы. — Клянусь Баримаем, что я ничего не знаю.
— К черту твоего Варимая!.. Говорю тебе, что я тебя повещу на самом высоком дереве во всем лесу.
— Перестань, Диего, — сказал доктор, — мы скоро узнаем, что нам думать об этом молодце, который теперь стал уже совсем не тот, что был прежде. Не нужно бесполезных слов, теперь дело в том, чтобы выйти из затруднения, которое грозит нам страшной опасностью!
— Вы во мне сомневаетесь, господин? — спросил австралиец.
— Да, твое поведение нечисто.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что я тебя теперь не понимаю.
— Значит, вы мне не доверяете?
— Да.
— В таком случае я уйду из лагеря. Мое присутствие здесь больше и не нужно, так как животные подохли.
— А куда ты хочешь идти?
— Я вернусь на юг.
— Один и без съестных припасов?
— Австралийцу не нужно ни фургонов, ни животных, ни съестных припасов, и…
Он внезапно остановился и быстро осмотрелся вокруг. В соседнем лесу послышался хриплый крик, казалось, что то был крик ночной птицы.
— Что с тобой? — спросил Диего, заметивший этот крик и быстрое движение австралийца.
— Ничего, — ответил Ниро Варанга, — мне показалось, что я слышу свист бумеранга.
— Или какой-либо условный знак? — спросил Кардосо, наскакивая на австралийца и крепко схватив его за руки.
— Какой же знак? — спросил дикарь, плотно стиснув зубы.
— Откуда я знаю?
— Вы ошибаетесь, у меня нет друзей в этой пустыне.
— А вьередан? Можешь ты сказать нам, зачем он идет впереди нас? — спросил Диего.
Услыхав эти слова, Ниро Варанга вздрогнул и бросил на Диего злобный взгляд.
— А, так ты это знаешь? — воскликнул он шипящим голосом. — Ну, так вот же тебе!.. — Дикарь внезапно рванулся, высвободился из рук Кардосо, отскочил назад и, быстро выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил два раза в Диего, затем, прежде чем оторопевшие матросы или доктор успели сделать хоть какое-нибудь движение, бросился в ближайший лес и исчез в густой тени больших деревьев.
XVIII. Первые следы Эрреры
XIX. Пленники в дупле дерева
За несколько минут до захода солнца Диего и Кардосо вернулись в лагерь, таща за собой какое-то животное, убитое ими на берегу озера; матросы совершенно не знали, к какой породе оно принадлежит, так как прежде никогда не видели ничего подобного.
Это была громадная ящерица длиной в два метра, она имела с каждой стороны шеи по кожистому отростку, и отростки эти казались двумя плащами. Матросы увидели ее между ветвей дерева и убили двумя пулями в ту минуту, когда она собиралась соскочить на землю и распустила уже свои плащи, которые должны были служить ей парашютом.
— Можете вы нам сказать, что это за зверь, сеньор доктор? — спросил Диего. — Уверяю вас, что я никогда не видал чего-либо подобного.
— Это очень редкое пресмыкающееся, — сказал Альваро, рассматривая с большим интересом эту странную ящерицу. — Его нашли несколько лет тому назад и дали ему название хламидозавр, потому что нашедший его увидел в его плаще сходство с древнегреческой хламидой. Я знаю, что оно живет на деревьях, но ничего больше, не знаю даже, съедобно ли его мясо.
— Даже если бы оно и было съедобно, то уверяю вас, сеньор доктор, что я ни за что бы его не попробовал. Черт возьми! Бифштекс из ящерицы! Нет, подобное блюдо я охотно уступлю соотечественникам Коко.
— Вы не нашли никаких следов пребывания сеньора Эрреры?
— Никаких, сеньор доктор, — ответил Кардосо. — Мы прошли лишь небольшое расстояние, зато завтра мы предпримем настоящее исследование.
— Я на вас рассчитываю, друзья мои.
Возвратившись к драю, Диего стал караулить первый: он уселся у огня, тогда как его товарищи улеглись в драе, а Ниро Варанга, уже давно избавленный от караула, так как ему не доверяли, улегся под группой кустарников.
В продолжение ночи несколько стай динго пробежало по лугу, преследуя поднятую ими дичь, но они держались вдали от лагеря. Только около трех часов утра Кардосо увидел, что большая стая собак приближается к тому месту луга, где росли красные цветы и где ночевали лошади и быки.
Боясь, как бы дерзкие четвероногие охотники не причинили им вреда, Кардосо направился вместе с Ниро Варанга, вооружившимся на всякий случай топором и револьвером, в ту сторону, где паслись животные, и выстрелил два раза из своего «снайдера». Испуганные собаки разбежались, но немного спустя вернулись снова, испуская зловещий вой. Тогда Кардосо заметил не без некоторого изумления, что ни быки, ни лошади не выказывали никаких признаков страха, тогда как раньше, почуяв динго, они все мычали и ржали громче обыкновенного.
— Они, должно быть, спят очень крепко, — прошептал он, но не обратил на это особенного внимания и опять принялся стрелять в собак, становившихся все смелее и смелее, так что его выстрелы заставили прибежать Диего и доктора.
— Пригоним-ка животных к драю, — сказал Диего. — Эти голодные бестии способны зарезать и пожрать их всех в несколько минут.
Он подошел к животным, лежавшим в разных местах на лугу, и ударил первого попавшегося ему на глаза быка, но тот и не думал проснуться. Диего подошел к одной из лошадей и проделал тот же маневр, но результат получился не лучше.
— Клянусь тысячей люков, — воскликнул он, — что у этих животных что-то чересчур крепкий сон!
Говоря это, он схватил одного из быков за рога и попробовал его потрясти, но это был напрасный труд.
Тогда ему в голову пришла страшная мысль.
— Они, верно, убиты! — воскликнул он, бросая вокруг подозрительные взгляды. — Сеньор доктор, Кардосо, идите сюда!..
— Что ты такое увидал, не дикарей ли? — спросил Кардосо.
— Нет, не то, я боюсь, что быки наши убиты!
— Убиты! — воскликнул доктор, бледнея.
— Они не шевелятся.
Охваченный сильным беспокойством, доктор подошел к животным и начал толкать их изо всех сил, но они не подали никакого признака жизни; казалось, и быки, и лошади были мертвы.
— Великий Боже! — воскликнул он, отирая выступивший у него на лбу холодный пот. — Кто мог их убить?..
— Но я не вижу никаких ран, сеньор доктор, — сказал Кардосо, сбегавший к драю и возвратившийся, неся в руках несколько зажженных ветвей.
— В таком случае они, вероятно, отравлены.
— Отравлены! — разом воскликнули оба матроса. — Кто же их отравил?
— Ниро Варанга, я слышал, что в Австралии есть ядовитые луга, правда ли это? — спросил доктор, обернувшись к австралийцу.
— Не знаю, господин, — ответил дикарь, отворачиваясь в сторону.
— Ты этого не знаешь, ты, уроженец внутренних земель австралийского материка, проведший детство в этих лесах и равнинах?..
— Не знаю, господин.
— Эй, Коко, — воскликнул Диего, — мне кажется, что голос твой дрожит! Клянусь тысячей молний, мои подозрения все возрастают, и я…
— Постойте, Диего, — сказал доктор.
Он взял горящую ветвь, нагнулся к траве и внимательно начал ее осматривать.
— Красные цветы! — воскликнул он. — Быть может, это и есть ядовитые луга? Бурке и другие исследователи рассказывали о лугах, на которых растут ядовитые цветы. Ниро Варанга, ты не видал прежде такой травы?
— Нет, господин, — ответил австралиец. — Я пригнал сюда скот потому, что мне показалось, что здесь превосходное пастбище, но я не знал, что эти цветы ядовиты.
— А я думаю, что ты это отлично знал, Коко! — воскликнул Диего. — Здесь скрывается измена, и мне кажется, что ты знаешь в чем дело.
— Вы врете, сеньор Диего, — ответил австралиец, сжав зубы. — Клянусь Баримаем, что я ничего не знаю.
— К черту твоего Варимая!.. Говорю тебе, что я тебя повещу на самом высоком дереве во всем лесу.
— Перестань, Диего, — сказал доктор, — мы скоро узнаем, что нам думать об этом молодце, который теперь стал уже совсем не тот, что был прежде. Не нужно бесполезных слов, теперь дело в том, чтобы выйти из затруднения, которое грозит нам страшной опасностью!
— Вы во мне сомневаетесь, господин? — спросил австралиец.
— Да, твое поведение нечисто.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что я тебя теперь не понимаю.
— Значит, вы мне не доверяете?
— Да.
— В таком случае я уйду из лагеря. Мое присутствие здесь больше и не нужно, так как животные подохли.
— А куда ты хочешь идти?
— Я вернусь на юг.
— Один и без съестных припасов?
— Австралийцу не нужно ни фургонов, ни животных, ни съестных припасов, и…
Он внезапно остановился и быстро осмотрелся вокруг. В соседнем лесу послышался хриплый крик, казалось, что то был крик ночной птицы.
— Что с тобой? — спросил Диего, заметивший этот крик и быстрое движение австралийца.
— Ничего, — ответил Ниро Варанга, — мне показалось, что я слышу свист бумеранга.
— Или какой-либо условный знак? — спросил Кардосо, наскакивая на австралийца и крепко схватив его за руки.
— Какой же знак? — спросил дикарь, плотно стиснув зубы.
— Откуда я знаю?
— Вы ошибаетесь, у меня нет друзей в этой пустыне.
— А вьередан? Можешь ты сказать нам, зачем он идет впереди нас? — спросил Диего.
Услыхав эти слова, Ниро Варанга вздрогнул и бросил на Диего злобный взгляд.
— А, так ты это знаешь? — воскликнул он шипящим голосом. — Ну, так вот же тебе!.. — Дикарь внезапно рванулся, высвободился из рук Кардосо, отскочил назад и, быстро выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил два раза в Диего, затем, прежде чем оторопевшие матросы или доктор успели сделать хоть какое-нибудь движение, бросился в ближайший лес и исчез в густой тени больших деревьев.
XVIII. Первые следы Эрреры
Диего, оставшийся целым каким-то чудом — вероятнее всего потому, что изменник выстрелил второпях, не целясь, — и Кардосо бросились вслед за беглецом, не думая об опасностях, которые могли ожидать их в громадном лесу. Напрасно доктор, боявшийся, чтобы они не попали в какую-нибудь засаду, старался их удержать. Оба матроса, взбешенные попыткой убийства, сделанной подлым изменником, окончательно снявшим с себя маску своими последними словами, бросились в соседний лес, изрыгая целый поток проклятий по его адресу, причем Диего держал в руке лишь один нож, а Кардосо был вооружен наскоро заряженным им «снайдером».
— Если я его поймаю, то разорву в клочья! — ревел взбешенный Диего.—Ах ты, уродливая обезьяна! Ты старалась предать наев руки врагов! Нечего сказать, чудная страна!.. Тут даже и все слуги становятся мошенниками. Беги скорее, Кардосо, я непременно хочу догнать этого мерзавца Коко!..
— Смотри, если увидишь колдуна, то помни, что их надо захватить обоих, — ответил на это Кардосо.
— Да, непременно обоих, Кардосо. Вот бестия этот колдун! А, так он хочет отомстить мне за то, что я дал ему тумака. Ну, так я надаю ему тысячу, нет, десять тысяч тумаков, если мне удастся его захватить!
— Молчи, — прошептал Кардосо.
— Что ты видишь?..
— Я не слышу больше бега Коко.
— Верно, он спрятался за какое-нибудь дерево.
— Берегись, чтобы он не разрядил нам в спину остальные четыре патрона своего револьвера.
— Постой, дружище.
Диего лег на землю, приложил ухо к земле и стал внимательно слушать.
— Ничего не слышно? — спросил Кардосо.
— Ровно ничего, — ответил старый моряк.
— Значит, он где-нибудь спрятался.
— Подозреваю, что так, Кардосо.
— Или же добежал до колдуна.
— Да ты его видел, что ли?
— Нет, но сигнал…
— Да был ли это на самом деле сигнал?
— Да, Диего, я уверен, что не ошибся.
— Пожалуй, эти подлецы хотят захватить врасплох доктора, а мы оставили его одного.
— Ты путаешь меня, Диего, вернемся-ка скорее назад, чтобы доктор не подвергся какой-нибудь опасности. Может быть, колдун приготовил нам здесь ловушку, созвав сюда дикарей.
— Вернемся, друг мой, в таких потемках нам будет трудно отыскать Коко, мы найдем его после.
Осторожность советовала им возвратиться к драю. В лесу могла быть устроена колдуном засада, а на драй каждую минуту могла напасть целая орда дикарей. Если Ниро Варанга дожидался этой ночи, чтобы отравить быков и лошадей и сделать таким образом бесполезным драй, а затем решился на покушение, чуть не стоившее жизни храбрецу Диего, то, наверное, у него должны были быть на то свои причины.
Оба матроса легли на землю, выползли из леса, стараясь не производить шума, и добрались до того луга, где находился драй; они вздохнули свободнее, увидев, что доктор стоит с ружьем в руках у костра, разведенного на месте стоянки.
— Я начинал за него бояться, — сказал Диего. — Скорее, Кардосо. Матросы перебежали луг и подошли к доктору, ожидавшему их с живейшим беспокойством.
— Вы никого не видели, сеньор? — спросил его Диего.
— Никого, — ответил Альваро. — А вы догнали Ниро Варанга?
— Нет, не догнали; разбойник куда-то исчез, но мы его разыщем, сеньор доктор, клянусь вам, что разыщем.
— Но как вы думаете, сеньор доктор, какие были у этого Коко намерения? — спросил Кардосо.
— Теперь я понял все, друзья мои, — сказал Альваро. — Ниро Варанга сговорился с вьереданом, чтобы нас ограбить. Он презирает наши съестные припасы и наши спиртные напитки, но ему страстно хочется завладеть оружием, обладая которым он станет непобедимым.
Вследствие продолжительного пребывания между белыми дикарь этот заразился от них честолюбием. Кто знает, быть может, он мечтает сделаться вождем своего племени, и могуществом нашего оружия подчинить себе также и соседние племена?
Да, друзья мои, теперь я понимаю все. Это он-то и натравил на нас племя Баготских гор, он же хотел украсть обтюратор нашей митральезы, чтобы лишить нас главного средства защиты; он же велел колдуну сделать знаки войны на деревьях, чтобы дать время догнать нас тому племени. Этот план ему не удался, тогда он дал нам доехать сюда, и здесь окончательно задержал нас, отравив наших животных, значит, именно здесь он и даст нам сражение.
— Тысяча миллионов молний! — воскликнул Диего, ударяя себя кулаком по голове. — А я-то дал ему убежать, не стиснув хорошенько его обезьяньей шеи!„ Кто бы мог подумать, что этот отвратительный воющий попугай водил нас столько времени за нос?.. Но, любезнейший мой Коко, наша шкура потолще, чем ты думаешь, а у меня всегда будет припасена для тебя пуля.
— Постой, послушаем-ка сеньора доктора, — сказал Кардосо. — Откуда родом этот Ниро Варанга?
— Из глубины материка. Он, подобно многим другим своим соотечественникам, оставил свое племя, чтобы поселиться в богатых южноавстралийских городах, и устроился в Мельбурне. Я знаю, что он принимал участие в несчастной экспедиции Бурке, причем шел с комендантом Райтом и вел себя безупречно — по крайней мере, так мне сказали.
— И вы серьезно думаете, что он составил такой адский план, чтобы погубить нас?
— Об этом свидетельствуют факты.
— Может быть, его племя живет на берегах этого озера?
— Я подозреваю, что это так, Кардосо. Колдун, должно быть, предупредил соотечественников Ниро Варанга о нашем скором прибытии; вероятно, он сказал им, что у нас есть несколько бочонков спиртных напитков и множество съестных припасов, и вы увидите, что они скоро на нас нападут.
— Мы будем готовы принять их, — заметил Диего.
— А если бы мы не стали их ожидать, а бросили бы драй, теперь и без того навсегда для нас погибший, и продолжали бы путь пешком? — сказал Кардосо.
— Как же мы тогда найдем следы Эрреры? — спросил доктор. — Я не оставлю этого озера, пока не буду убежден в том, что он здесь прошел, и не узнаю, куда он отсюда направился.
— Вы правы, сеньор доктор, — ответил Кардосо. — В таком случае нам надо укрепить лагерь, а затем мы начнем розыски.
— Ну, так за работу, — сказал Диего, — и к полудню наш лагерь будет неприступен.
Все трое, не теряя времени, лихорадочно принялись за работу, боясь, что на них с минуты на минуту могут напасть. Конечно, драй представлял прекрасную защиту от стрел и бумерангов дикарей, но так как бока его были низки, то он не мог служить помехой для натиска осаждающих; чтобы сделать его неприступным, нужно было окружить его со всех сторон крепким частоколом.
Диего, знавший толк в баррикадах и укреплениях, вооружил своих товарищей топорами и направился к лесу, находившемуся всего шагах в десяти от драя, и, выбрав штук двадцать молодых, но имевших уже довольно толстый и крепкий ствол деревьев, сказал:
— Надо их срубить, этого будет достаточно для нашего укрепления.
Они начали рубить деревья, напрягая все свои силы, так что им понадобилось всего два часа, чтобы свалить их на землю и обрубить с них ветви.
Закончив эту первую и самую тяжелую работу, они притащили колья к месту стоянки, распилили их пополам и начали вкапывать в землю вокруг драя, предварительно вырыв глубокие ямы.
Так как у дикарей не было огнестрельного оружия, то нашим друзьям не нужно было плотно законопачивать находившиеся между кольями промежутки, но все же они кое-где прибили гвоздями ветви деревьев, чтобы препятствовать полету стрел.
В два часа пополудни укрепление было окончено, и драй со всех сторон окружен плотным палисадом вышиной в четыре метра; через этот палисад трудно было перелезть, и потому его было очень легко защитить от нападения.
Впереди драя было оставлено широкое отверстие, но в нем стояла митральеза, способная очень быстро очистить от осаждающих находившееся перед ней пространство, как бы они ни были многочисленны. Сверх того Диего счел нужным проделать в нескольких местах палисада узенькие отдушины, чтобы иметь возможность обстреливать неприятеля со всех сторон, а также устроить на самом высоком стволе своего рода наблюдательную вышку для того, чтобы там можно было сторожить по ночам и вовремя заметить приближение неприятеля.
— Злодей Коко будет изумлен, очутившись перед подобной крепостью, — сказал Диего. — Я тебе задам, скверная обезьяна, ишь чего еще захотел, захватить наше оружие!.. А теперь, сеньор доктор, мы пойдем, если вы нам позволите, на берег озера и начнем наши поиски. При первом же признаке какой-либо опасности вы выстрелите, и мы тотчас же вернемся к драю.
— Да разве вы никогда не устаете, друзья мои?
— Ба! Мы просто привыкли к труду, сеньор доктор.
— Предоставляю вам свободу действий, но будьте осторожны и не отходите далеко.
— Мы вам это обещаем.
Матросы взяли свои ружья, револьвер и топор, наполнили карманы патронами и отправились через луг к берегу, тогда как доктор влез на вышку, чтобы выкурить сигару, но на всякий случай захватил с собой и пару ружей.
Смелые исследователи прошли через лес и направились к озеру, находившемуся на расстоянии нескольких сотен метров, и остановились на берегу, спугнув своим появлением несметные стаи различных птиц: bemiclaejubat — водяных птиц величиной с голубя, очень некрасивых на вид, с чрезвычайно тонкими шеями, покрытых вперемежку белыми и черными перьями; ардей, с неизмеримо длинными ногами и с хохлами на голове, и черных лебедей.
Озеро, насколько его можно было окинуть взглядом, казалось совершенно пустынным, лишь кое-где виднелись громадные заросли тростника, над которыми с криком летало множество водяных птиц.
Диего и Кардосо шли, внимательно осматривая берега, надеясь открыть какое-нибудь жилище или увидеть где-нибудь дым, но надежды их были напрасны. Казалось, что на этих берегах никогда не жил ни один человек.
— Если бы здесь находилась стоянка какого-нибудь племени, мы бы непременно увидали где-нибудь дым, — сказал Кардосо. — Мне кажется, что Коко ушел из этих мест.
— Хм, ну а я не думаю, чтобы он ушел, Кардосо, — проговорил старый моряк, с недоверием покачивая головой. — Быть может, он, напротив, следит за нами, и мы хорошо сделаем, если будем очень осторожны, а то как бы нам не влетела в спину пуля.
— Куда же мы идем, старина?
— Пойдем вдоль по берегу; если ученый, которого мы ищем, останавливался здесь, то, мы, наверно, найдем здесь какие-нибудь следы его пребывания.
— Да постараемся убить дичины на ужин. Здесь должно водиться множество кенгуру, а также и страусов.
Они взяли ружья на плечо, чтобы иметь их под руками, и пошли к северу. По левую сторону от них находилось озеро, а по правую лес, большей частью состоявший из красивых деревьев, высотой по крайней мере метров в восемьдесят; деревья эти были покрыты непроходимой сетью лиан марра. Моряки прошли таким образом около двух километров, не встретив ничего примечательного, когда Кардосо вдруг быстро нагнулся и поднял с земли какой-то предмет.
— Что ты такое нашел, дружище? — спросил Диего, приближаясь к молодому человеку.
— О, я нашел большую драгоценность, — ответил тот с видимым волнением.
— Не мешок ли золота?
— Нет, это железный шкворень.
— Железный шкворень… Здесь, в этой дикой стране?!..
— Посмотри сам.
Диего схватил найденный предмет — это был на самом деле железный шкворень, весь покрытый ржавчиной.
— Этот шкворень, должно быть, составлял принадлежность драя. Не принадлежал ли он сеньору Эррере?
— Я думаю, что твое предположение верно, Диего.
— А там что такое в траве?
— Это ящик с выбитым дном, — ответил Кардосо, бросаясь к увиденному ими предмету.
— А вот и пистон от револьвера, — сказал Диего, поднимая этот третий предмет, чрезвычайно важный для них.
— Значит, наш соотечественник был здесь, — заметил Кардосо.
— А на ящике не вырезано никакого имени?
— Никакого, Диего. А на пистоне?
— Постой!.. Я вижу какие-то буквы, покрытые ржавчиной… Никак не могу ее стереть…
Он сильно потер пистон сначала мозолистой ладонью, потом песком и вскоре прочел надпись:
— Б. Веддингтон. Сидней.
— Это, вероятно, клеймо фабриканта, — сказал Кардосо.
— Я тоже так думаю; мы узнаем от доктора, выехал ли сеньор Эррера из Сиднея или из какого-то другого приморского города. Спрячь в карман этот пистон и будем продолжать наши поиски.
Матросы пошли дальше по берегу озера и вдоль опушки леса, чутко прислушиваясь ко всякому шуму и зорко вглядываясь вдаль: они все еще опасались Коко, который мог находиться где-нибудь в окрестностях драя и изменнически напасть на них; наконец они дошли до небольшой полянки и разом остановились, вскрикнув от изумления и ужаса. 386
Как раз на середине ее лежали два опрокинутых, полуразбитых драя. Они были без колес; доски, составлявшие их обшивку, были разбиты, а железные части изогнуты или унесены. Внутри и вокруг них валялись человеческие скелеты, ящики и бочонки с выбитым дном, разбитые бутылки, стрелы, изломанные каменные топоры, клочья одежды, пистоны и многие другие предметы. Штук десять или двенадцать соколов, дремавших посреди этих ужасных развалин, разлетелись, испуская хриплые звуки.
— Да здесь, должно быть, произошла жестокая битва! — воскликнул Кардосо.
— И вероятно, защитники драев были подавлены численностью нападающих, — сказал Диего.
— Неужели эти драй принадлежали сеньору Эррере?
— Мы это узнаем, Кардосо, — ответил старый моряк.
Они прошли мимо скелетов и обломков и приблизились к драям.
Видно было, что эти импровизированные крепости вынесли ужасную атаку: их доски были утыканы концами копий и изрублены ударами топоров.
Моряки осмотрели драй и снизу и сверху, надеясь найти какое-нибудь имя, которое открыло бы им, кто были ехавшие на них белые люди, но все их старания были тщетны. Они осмотрели также все предметы на земле, но нашли лишь одно имя, напечатанное на бочонке, это было имя города Сиднея.
— Кто же были владельцы этих драев, — задумчиво спрашивал сам себя Диего, — и какова была их участь? Все ли они были убиты или же находятся в плену? Ужасная это страна!..
— Смотри-ка, Диего!.. — воскликнул в эту минуту Кардосо.
— Что ты там видишь?
— Ведь это бегает наш ужин!
— Если я его поймаю, то разорву в клочья! — ревел взбешенный Диего.—Ах ты, уродливая обезьяна! Ты старалась предать наев руки врагов! Нечего сказать, чудная страна!.. Тут даже и все слуги становятся мошенниками. Беги скорее, Кардосо, я непременно хочу догнать этого мерзавца Коко!..
— Смотри, если увидишь колдуна, то помни, что их надо захватить обоих, — ответил на это Кардосо.
— Да, непременно обоих, Кардосо. Вот бестия этот колдун! А, так он хочет отомстить мне за то, что я дал ему тумака. Ну, так я надаю ему тысячу, нет, десять тысяч тумаков, если мне удастся его захватить!
— Молчи, — прошептал Кардосо.
— Что ты видишь?..
— Я не слышу больше бега Коко.
— Верно, он спрятался за какое-нибудь дерево.
— Берегись, чтобы он не разрядил нам в спину остальные четыре патрона своего револьвера.
— Постой, дружище.
Диего лег на землю, приложил ухо к земле и стал внимательно слушать.
— Ничего не слышно? — спросил Кардосо.
— Ровно ничего, — ответил старый моряк.
— Значит, он где-нибудь спрятался.
— Подозреваю, что так, Кардосо.
— Или же добежал до колдуна.
— Да ты его видел, что ли?
— Нет, но сигнал…
— Да был ли это на самом деле сигнал?
— Да, Диего, я уверен, что не ошибся.
— Пожалуй, эти подлецы хотят захватить врасплох доктора, а мы оставили его одного.
— Ты путаешь меня, Диего, вернемся-ка скорее назад, чтобы доктор не подвергся какой-нибудь опасности. Может быть, колдун приготовил нам здесь ловушку, созвав сюда дикарей.
— Вернемся, друг мой, в таких потемках нам будет трудно отыскать Коко, мы найдем его после.
Осторожность советовала им возвратиться к драю. В лесу могла быть устроена колдуном засада, а на драй каждую минуту могла напасть целая орда дикарей. Если Ниро Варанга дожидался этой ночи, чтобы отравить быков и лошадей и сделать таким образом бесполезным драй, а затем решился на покушение, чуть не стоившее жизни храбрецу Диего, то, наверное, у него должны были быть на то свои причины.
Оба матроса легли на землю, выползли из леса, стараясь не производить шума, и добрались до того луга, где находился драй; они вздохнули свободнее, увидев, что доктор стоит с ружьем в руках у костра, разведенного на месте стоянки.
— Я начинал за него бояться, — сказал Диего. — Скорее, Кардосо. Матросы перебежали луг и подошли к доктору, ожидавшему их с живейшим беспокойством.
— Вы никого не видели, сеньор? — спросил его Диего.
— Никого, — ответил Альваро. — А вы догнали Ниро Варанга?
— Нет, не догнали; разбойник куда-то исчез, но мы его разыщем, сеньор доктор, клянусь вам, что разыщем.
— Но как вы думаете, сеньор доктор, какие были у этого Коко намерения? — спросил Кардосо.
— Теперь я понял все, друзья мои, — сказал Альваро. — Ниро Варанга сговорился с вьереданом, чтобы нас ограбить. Он презирает наши съестные припасы и наши спиртные напитки, но ему страстно хочется завладеть оружием, обладая которым он станет непобедимым.
Вследствие продолжительного пребывания между белыми дикарь этот заразился от них честолюбием. Кто знает, быть может, он мечтает сделаться вождем своего племени, и могуществом нашего оружия подчинить себе также и соседние племена?
Да, друзья мои, теперь я понимаю все. Это он-то и натравил на нас племя Баготских гор, он же хотел украсть обтюратор нашей митральезы, чтобы лишить нас главного средства защиты; он же велел колдуну сделать знаки войны на деревьях, чтобы дать время догнать нас тому племени. Этот план ему не удался, тогда он дал нам доехать сюда, и здесь окончательно задержал нас, отравив наших животных, значит, именно здесь он и даст нам сражение.
— Тысяча миллионов молний! — воскликнул Диего, ударяя себя кулаком по голове. — А я-то дал ему убежать, не стиснув хорошенько его обезьяньей шеи!„ Кто бы мог подумать, что этот отвратительный воющий попугай водил нас столько времени за нос?.. Но, любезнейший мой Коко, наша шкура потолще, чем ты думаешь, а у меня всегда будет припасена для тебя пуля.
— Постой, послушаем-ка сеньора доктора, — сказал Кардосо. — Откуда родом этот Ниро Варанга?
— Из глубины материка. Он, подобно многим другим своим соотечественникам, оставил свое племя, чтобы поселиться в богатых южноавстралийских городах, и устроился в Мельбурне. Я знаю, что он принимал участие в несчастной экспедиции Бурке, причем шел с комендантом Райтом и вел себя безупречно — по крайней мере, так мне сказали.
— И вы серьезно думаете, что он составил такой адский план, чтобы погубить нас?
— Об этом свидетельствуют факты.
— Может быть, его племя живет на берегах этого озера?
— Я подозреваю, что это так, Кардосо. Колдун, должно быть, предупредил соотечественников Ниро Варанга о нашем скором прибытии; вероятно, он сказал им, что у нас есть несколько бочонков спиртных напитков и множество съестных припасов, и вы увидите, что они скоро на нас нападут.
— Мы будем готовы принять их, — заметил Диего.
— А если бы мы не стали их ожидать, а бросили бы драй, теперь и без того навсегда для нас погибший, и продолжали бы путь пешком? — сказал Кардосо.
— Как же мы тогда найдем следы Эрреры? — спросил доктор. — Я не оставлю этого озера, пока не буду убежден в том, что он здесь прошел, и не узнаю, куда он отсюда направился.
— Вы правы, сеньор доктор, — ответил Кардосо. — В таком случае нам надо укрепить лагерь, а затем мы начнем розыски.
— Ну, так за работу, — сказал Диего, — и к полудню наш лагерь будет неприступен.
Все трое, не теряя времени, лихорадочно принялись за работу, боясь, что на них с минуты на минуту могут напасть. Конечно, драй представлял прекрасную защиту от стрел и бумерангов дикарей, но так как бока его были низки, то он не мог служить помехой для натиска осаждающих; чтобы сделать его неприступным, нужно было окружить его со всех сторон крепким частоколом.
Диего, знавший толк в баррикадах и укреплениях, вооружил своих товарищей топорами и направился к лесу, находившемуся всего шагах в десяти от драя, и, выбрав штук двадцать молодых, но имевших уже довольно толстый и крепкий ствол деревьев, сказал:
— Надо их срубить, этого будет достаточно для нашего укрепления.
Они начали рубить деревья, напрягая все свои силы, так что им понадобилось всего два часа, чтобы свалить их на землю и обрубить с них ветви.
Закончив эту первую и самую тяжелую работу, они притащили колья к месту стоянки, распилили их пополам и начали вкапывать в землю вокруг драя, предварительно вырыв глубокие ямы.
Так как у дикарей не было огнестрельного оружия, то нашим друзьям не нужно было плотно законопачивать находившиеся между кольями промежутки, но все же они кое-где прибили гвоздями ветви деревьев, чтобы препятствовать полету стрел.
В два часа пополудни укрепление было окончено, и драй со всех сторон окружен плотным палисадом вышиной в четыре метра; через этот палисад трудно было перелезть, и потому его было очень легко защитить от нападения.
Впереди драя было оставлено широкое отверстие, но в нем стояла митральеза, способная очень быстро очистить от осаждающих находившееся перед ней пространство, как бы они ни были многочисленны. Сверх того Диего счел нужным проделать в нескольких местах палисада узенькие отдушины, чтобы иметь возможность обстреливать неприятеля со всех сторон, а также устроить на самом высоком стволе своего рода наблюдательную вышку для того, чтобы там можно было сторожить по ночам и вовремя заметить приближение неприятеля.
— Злодей Коко будет изумлен, очутившись перед подобной крепостью, — сказал Диего. — Я тебе задам, скверная обезьяна, ишь чего еще захотел, захватить наше оружие!.. А теперь, сеньор доктор, мы пойдем, если вы нам позволите, на берег озера и начнем наши поиски. При первом же признаке какой-либо опасности вы выстрелите, и мы тотчас же вернемся к драю.
— Да разве вы никогда не устаете, друзья мои?
— Ба! Мы просто привыкли к труду, сеньор доктор.
— Предоставляю вам свободу действий, но будьте осторожны и не отходите далеко.
— Мы вам это обещаем.
Матросы взяли свои ружья, револьвер и топор, наполнили карманы патронами и отправились через луг к берегу, тогда как доктор влез на вышку, чтобы выкурить сигару, но на всякий случай захватил с собой и пару ружей.
Смелые исследователи прошли через лес и направились к озеру, находившемуся на расстоянии нескольких сотен метров, и остановились на берегу, спугнув своим появлением несметные стаи различных птиц: bemiclaejubat — водяных птиц величиной с голубя, очень некрасивых на вид, с чрезвычайно тонкими шеями, покрытых вперемежку белыми и черными перьями; ардей, с неизмеримо длинными ногами и с хохлами на голове, и черных лебедей.
Озеро, насколько его можно было окинуть взглядом, казалось совершенно пустынным, лишь кое-где виднелись громадные заросли тростника, над которыми с криком летало множество водяных птиц.
Диего и Кардосо шли, внимательно осматривая берега, надеясь открыть какое-нибудь жилище или увидеть где-нибудь дым, но надежды их были напрасны. Казалось, что на этих берегах никогда не жил ни один человек.
— Если бы здесь находилась стоянка какого-нибудь племени, мы бы непременно увидали где-нибудь дым, — сказал Кардосо. — Мне кажется, что Коко ушел из этих мест.
— Хм, ну а я не думаю, чтобы он ушел, Кардосо, — проговорил старый моряк, с недоверием покачивая головой. — Быть может, он, напротив, следит за нами, и мы хорошо сделаем, если будем очень осторожны, а то как бы нам не влетела в спину пуля.
— Куда же мы идем, старина?
— Пойдем вдоль по берегу; если ученый, которого мы ищем, останавливался здесь, то, мы, наверно, найдем здесь какие-нибудь следы его пребывания.
— Да постараемся убить дичины на ужин. Здесь должно водиться множество кенгуру, а также и страусов.
Они взяли ружья на плечо, чтобы иметь их под руками, и пошли к северу. По левую сторону от них находилось озеро, а по правую лес, большей частью состоявший из красивых деревьев, высотой по крайней мере метров в восемьдесят; деревья эти были покрыты непроходимой сетью лиан марра. Моряки прошли таким образом около двух километров, не встретив ничего примечательного, когда Кардосо вдруг быстро нагнулся и поднял с земли какой-то предмет.
— Что ты такое нашел, дружище? — спросил Диего, приближаясь к молодому человеку.
— О, я нашел большую драгоценность, — ответил тот с видимым волнением.
— Не мешок ли золота?
— Нет, это железный шкворень.
— Железный шкворень… Здесь, в этой дикой стране?!..
— Посмотри сам.
Диего схватил найденный предмет — это был на самом деле железный шкворень, весь покрытый ржавчиной.
— Этот шкворень, должно быть, составлял принадлежность драя. Не принадлежал ли он сеньору Эррере?
— Я думаю, что твое предположение верно, Диего.
— А там что такое в траве?
— Это ящик с выбитым дном, — ответил Кардосо, бросаясь к увиденному ими предмету.
— А вот и пистон от револьвера, — сказал Диего, поднимая этот третий предмет, чрезвычайно важный для них.
— Значит, наш соотечественник был здесь, — заметил Кардосо.
— А на ящике не вырезано никакого имени?
— Никакого, Диего. А на пистоне?
— Постой!.. Я вижу какие-то буквы, покрытые ржавчиной… Никак не могу ее стереть…
Он сильно потер пистон сначала мозолистой ладонью, потом песком и вскоре прочел надпись:
— Б. Веддингтон. Сидней.
— Это, вероятно, клеймо фабриканта, — сказал Кардосо.
— Я тоже так думаю; мы узнаем от доктора, выехал ли сеньор Эррера из Сиднея или из какого-то другого приморского города. Спрячь в карман этот пистон и будем продолжать наши поиски.
Матросы пошли дальше по берегу озера и вдоль опушки леса, чутко прислушиваясь ко всякому шуму и зорко вглядываясь вдаль: они все еще опасались Коко, который мог находиться где-нибудь в окрестностях драя и изменнически напасть на них; наконец они дошли до небольшой полянки и разом остановились, вскрикнув от изумления и ужаса. 386
Как раз на середине ее лежали два опрокинутых, полуразбитых драя. Они были без колес; доски, составлявшие их обшивку, были разбиты, а железные части изогнуты или унесены. Внутри и вокруг них валялись человеческие скелеты, ящики и бочонки с выбитым дном, разбитые бутылки, стрелы, изломанные каменные топоры, клочья одежды, пистоны и многие другие предметы. Штук десять или двенадцать соколов, дремавших посреди этих ужасных развалин, разлетелись, испуская хриплые звуки.
— Да здесь, должно быть, произошла жестокая битва! — воскликнул Кардосо.
— И вероятно, защитники драев были подавлены численностью нападающих, — сказал Диего.
— Неужели эти драй принадлежали сеньору Эррере?
— Мы это узнаем, Кардосо, — ответил старый моряк.
Они прошли мимо скелетов и обломков и приблизились к драям.
Видно было, что эти импровизированные крепости вынесли ужасную атаку: их доски были утыканы концами копий и изрублены ударами топоров.
Моряки осмотрели драй и снизу и сверху, надеясь найти какое-нибудь имя, которое открыло бы им, кто были ехавшие на них белые люди, но все их старания были тщетны. Они осмотрели также все предметы на земле, но нашли лишь одно имя, напечатанное на бочонке, это было имя города Сиднея.
— Кто же были владельцы этих драев, — задумчиво спрашивал сам себя Диего, — и какова была их участь? Все ли они были убиты или же находятся в плену? Ужасная это страна!..
— Смотри-ка, Диего!.. — воскликнул в эту минуту Кардосо.
— Что ты там видишь?
— Ведь это бегает наш ужин!
XIX. Пленники в дупле дерева
Зверек рыжего цвета, похожий на кенгуру, но гораздо меньше ростом, перебежал через полянку, высоко подскакивая на своих неровных ножках, причем задние вытягивались и сгибались словно пружины; добежав до леса, он с быстротой молнии вскарабкался на одно из деревьев и исчез посреди его листвы прежде, чем Кардосо успел прицелиться.
— Вот тебе и раз! — воскликнул изумленный Диего. — Что это еще такое, кенгуру карабкается на дерево, словно обезьяна!-
— Это двуутробка, — сказал Кардосо.
— Она похожа на кенгуру.
— Да, они принадлежат к одному и тому же семейству.
— А можно ее есть?
— Говорят, что она очень вкусна.
— Тогда это дело подходящее. Но куда же это она спряталась, что я ее больше нигде не вижу?
— Вероятно, она спряталась в свое гнездо.
— Но я не вижу ее гнезда на этом дереве; э-э, да оно, кажется, было разбито молнией.
— Мне говорили, что они живут в дуплах деревьев.
— В таком случае этот эвкалипт должен быть внутри пустой.
— Без сомнения так, старина.
— Пойдем-ка посмотрим, Кардосо.
Они подошли к дереву и стали его рассматривать с большим любопытством. Оно принадлежало к роду эвкалиптов и казалось очень старым, почти умирающим. Ствол его был необыкновенно толст, так что даже десять человек не были бы в состоянии обхватить его, но в восьми метрах от земли оно казалось разбитым молнией и оканчивалось неровными краями, прикрытыми лишь одним пучком красноватых листьев. Очевидно, верхняя часть дерева пострадала от грозы или же истлела вследствие какой-нибудь болезни.
— Двуутробка нашла себе прекрасное убежище, — сказал Диего, — но мы заставим ее и ее семью выйти из дупла.
— Каким же это способом, старина? — спросил Кардосо. — Если ты хочешь срубить это дерево, то лишь напрасно потратишь время, потому что хотя его верхняя часть и мягка, волокна его древесины так крепки, что о них иступится даже самый лучший топор.
— Мы влезем на дерево и заставим ее выйти, кидая в дупло зажженные головешки.
— Влезть на это дерево! Да тут нужны были бы щупальца гигантского осьминога, чтобы обнять его ствол.
— Попробуем влезть по способу австралийцев.
— Это бесполезно, Диего. Я нашел лестницу: посмотри-ка на лиану, что свешивается с вон той ветви.
— Это марра, — сказал Диего, — она не погнется под нашей тяжестью и послужит нам лучше веревочной лестницы, ведущей на главную мачту.
Кардосо схватился за лиану, сильно встряхнул ее и, почувствовав, что она не гнется, с проворством кошки начал подниматься по ней к верхушке сломанного дерева. Диего последовал за ним, но, не будучи уже так молод, лез несколько медленнее. Добравшись до верхушки, они уселись верхом на двеполусухие ветви и, заглянув внутрь дерева, увидели в нем черное отверстие, нечто вроде колодца, шириной с полдюжины метров.
— Середина пуста, — сказал Диего, наклоняясь над отверстием. — Но где же двуутробки?
— Вон они там, внизу, — указал Кардосо, тоже наклонившись над дуплом. — Тут их шесть, семь, восемь, словом — целая семья.
— Здесь фунтов сорок свежего мяса!.. Вот так чудная добыча, друг мой. Попробуй-ка разрядить в них ружье.
— Вот тебе и раз! — воскликнул изумленный Диего. — Что это еще такое, кенгуру карабкается на дерево, словно обезьяна!-
— Это двуутробка, — сказал Кардосо.
— Она похожа на кенгуру.
— Да, они принадлежат к одному и тому же семейству.
— А можно ее есть?
— Говорят, что она очень вкусна.
— Тогда это дело подходящее. Но куда же это она спряталась, что я ее больше нигде не вижу?
— Вероятно, она спряталась в свое гнездо.
— Но я не вижу ее гнезда на этом дереве; э-э, да оно, кажется, было разбито молнией.
— Мне говорили, что они живут в дуплах деревьев.
— В таком случае этот эвкалипт должен быть внутри пустой.
— Без сомнения так, старина.
— Пойдем-ка посмотрим, Кардосо.
Они подошли к дереву и стали его рассматривать с большим любопытством. Оно принадлежало к роду эвкалиптов и казалось очень старым, почти умирающим. Ствол его был необыкновенно толст, так что даже десять человек не были бы в состоянии обхватить его, но в восьми метрах от земли оно казалось разбитым молнией и оканчивалось неровными краями, прикрытыми лишь одним пучком красноватых листьев. Очевидно, верхняя часть дерева пострадала от грозы или же истлела вследствие какой-нибудь болезни.
— Двуутробка нашла себе прекрасное убежище, — сказал Диего, — но мы заставим ее и ее семью выйти из дупла.
— Каким же это способом, старина? — спросил Кардосо. — Если ты хочешь срубить это дерево, то лишь напрасно потратишь время, потому что хотя его верхняя часть и мягка, волокна его древесины так крепки, что о них иступится даже самый лучший топор.
— Мы влезем на дерево и заставим ее выйти, кидая в дупло зажженные головешки.
— Влезть на это дерево! Да тут нужны были бы щупальца гигантского осьминога, чтобы обнять его ствол.
— Попробуем влезть по способу австралийцев.
— Это бесполезно, Диего. Я нашел лестницу: посмотри-ка на лиану, что свешивается с вон той ветви.
— Это марра, — сказал Диего, — она не погнется под нашей тяжестью и послужит нам лучше веревочной лестницы, ведущей на главную мачту.
Кардосо схватился за лиану, сильно встряхнул ее и, почувствовав, что она не гнется, с проворством кошки начал подниматься по ней к верхушке сломанного дерева. Диего последовал за ним, но, не будучи уже так молод, лез несколько медленнее. Добравшись до верхушки, они уселись верхом на двеполусухие ветви и, заглянув внутрь дерева, увидели в нем черное отверстие, нечто вроде колодца, шириной с полдюжины метров.
— Середина пуста, — сказал Диего, наклоняясь над отверстием. — Но где же двуутробки?
— Вон они там, внизу, — указал Кардосо, тоже наклонившись над дуплом. — Тут их шесть, семь, восемь, словом — целая семья.
— Здесь фунтов сорок свежего мяса!.. Вот так чудная добыча, друг мой. Попробуй-ка разрядить в них ружье.