Страница:
Так или иначе, но «кошачья барка» не показывалась, а тем временем судно юного фараона медленно спускалось вниз по течению. На палубе его жизнь текла уже установившимся порядком: Ато и Оунис все время с серьезными лицами вполголоса обсуждали планы на будущую кампанию, Меренра же и Нефер, сидя на корме, проводили время в рассказах, прерывавшихся порой лишь пением девушки или звучанием струн ее арфы.
— Ты знаешь на реке каждую извилину берега, каждую рощу, каждый островок! — говорил Меренра, обращаясь к Нефер. — Ну, так поведай мне об этом таинственном острове, о котором говорил поставщик кошек.
Нефер задумалась, как будто собираясь с мыслями. Она прикрыла глаза, и тень от длинных шелковистых ресниц легла на ее ланиты. Помолчав, она заговорила странным, напряженно звучавшим голосом. Казалось, она пела какую-то мистическую песню, творила заклинания, вызывая из неведомых далей причудливые призраки, грезы фантастического сна.
— Там, так близко отсюда, — звучала речитативом ее речь, — там, вниз по течению, когда-то, — один великий Осирис знает когда, — каменная гряда преграждала путь мчавшему к морю свои священные воды Нилу. И, добежав до гранитной стены, падали воды каскадом в бездонные глубины, и грохотали волны, и поднималась к небу красавица радуга, мост от земли до небес.
Тысячи лет разбивались о холодный камень несметные волны, но пришел день победы, и рухнула стена, и только немногие островки уд ел ели. С тех пор плавно и тихо течет в этом месте Нил. Но уцелели полные таинственной жизни бездны, и уцелели стоявшие на гребне гордой стены храмы, посвященные неведомым богам — покровителям знойной Нубии. Живут в этих храмах, творя мистерии в честь своих богов, потомки тех, кто когда-то воздвигнул эти храмы. Они сторожат неисчислимые сокровища, оставленные в тайниках храмов приплывавшими сюда с верховьев Нила владыками Нубии.
— Что это за сокровища? — спросил Меренра.
— Подожди, о господин мой! — отозвалась Нефер. — Я знаю, я помню столько чудесных рассказов об этих таинственных храмах, о странных людях, обитающих в них, о том, как эти люди, могущественные своими тайными знаниями, повелевающие духами вод и духами земли, вызывают толпы призраков. Ни у кого не хватает смелости проникнуть в руины древнего храма,
— Ни у кого? — резко приподнялся Меренра, как будто готовясь сейчас же ринуться на поиски встречи с призраками.
—Подожди же, о господин мой! — опять остановила его девушка, — Был юноша, сильный, как царь пустыни, храбрый, как орел…
— Ты знала его?
— Да! Я знала его, потому что люди, у которых я жила, желали, чтобы я стала его женой.
— А ты? Ты любила его?
— Я? — вздрогнула Нефер бросая странный взгляд на юного фараона. — Почему ты допытываешься, любила ли я? Разве тебе не все равно?
Меренра смущенно молчал. А Нефер, потупив свои прекрасные глаза, продолжала:
— Он услышал о сокровищах царей Нубии. И однажды, бродя со мной по знойному песку берега Нила, сказал мне, что он или умрет, или добудет эти сокровища даже в том случае, если бы из-за обладания ими пришлось биться на жизнь и смерть с охраняющими их призраками-вампирами.
— Он так любил тебя? — опять задал вопрос юный фараон. Нефер склонила свою прелестную головку.
— И он ушел добывать эти сокровища! — продолжала она. — И, уходя, он сказал мне: «Жди, я вернусь! Я привезу груды золота, навербую сотни и тысячи храбрецов, и тогда мы поплывем по Нилу в страну твоих предков, Нефер, и изгоним оттуда завладевших краем воинов Пепи, и восстановим разрушенные города. Тогда ты будешь царицей, Нефер!» И он ушел, туда, на остров призраков, на остров сокровищ.
— И там погиб? И ты не видела его никогда больше?
— Нет. Я увидела его. Но он уже не видел меня!
— Он был мертв?
— Нет, он был слеп! Но слушай. Я расскажу то, что узнала от него раньше, чем навеки смежил он свои невидящие очи. — И она продолжала:
— Таинственный остров был пуст, как будто покинут всеми — и людьми, и призраками, — когда смелый пловец причалил к его берегам свой утлый челн и ступил на мшистую гранитную лестницу, ведущую к казавшемуся полуразрушенным храму нубийских владык.
Он добрался до самого сердца развалин, до дивного храма со стенами, украшенными резными изваяниями, язык которых был непонятен смелому рыбаку. Он проник через полные мглы коридоры и очутился в обширной зале, где только эхо гулко отвечало на его Дерзкий зов.
И вот, зала вдруг оказалась залита светом, как потоком солнечных лучей. Она оказалась переполненной бесшумно, словно призраки, двигавшимися людьми в странных одеяниях. Юноша остановился как вкопанный. Его ноги приросли к полу, его рука, державшая наготове кинжал, бессильно повисла, и глаза были прикованы к одной фигуре, стоявшей перед ним на ступенях возвышения, которое напоминало жертвенник среди колонн.
«О, богиня!» — пролепетал он и упал на колени.
Перед ним стояла, устремив на него пылающий взор, женщина неземной красоты. Полупрозрачные одежды облекали ее стройное тело. Огромные драгоценные камни сверкали ослепительным блеском на ее благородном челе и мраморной груди.
«Зачем пришел ты сюда, смертный?» — надменным голосом произнесла она, обращаясь к юноше.
«Поклониться тебе, о богиня, — ответил он трепетным голосом. — Поклониться тебе и умереть у ног твоих, если тебе это будет угодно!»
Ясная улыбка появилась на прелестных устах женщины. Серебристый смех прозвучал под гранитными сводами.
«Твои уста осквернены ложью, о дерзкий! — сказала она. — Я знаю цель твоего посещения. Ты поклялся девушке украсть и швырнуть к ее ногам сокровища храма! Ты шел сюда, гонимый двумя страстями: алчностью к золоту и любовью к невесте. А теперь…»
«А теперь я отрекаюсь от моей невесты! Мне не нужно все золото мира! — пылко ответил рыбак, простирая руки. — Я ведь не знал тебя, о моя богиня! Я был слепым, я был безумцем!»
«Но ты не видел еще тех сокровищ, которых жаждала душа твоя. Посмотри сначала на них! Может быть, твое „безумие“, как ты называешь, еще вернется к тебе».
И по знаку ее рабы сыпали прямо на мраморные плиты пола у ног юноши груды золота. Но он не глядел на золото: он глядел на стоявшую перед ним во всем блеске красоты своей молодую женщину. Они принесли вычеканенные из драгоценной бронзы и серебра сосуды, ларцы, ящики и открыли их. Там грудой лежали драгоценные камни, равных которым по красоте не знает свет. Как чешуя неведомой рыбы — морской царицы, светился мягким светом прекрасный жемчуг. Словно капли крови рдели рубины. И сверкали всеми цветами радуги, будто капельки росы, отражая свет солнца, алмазы.
Но очарованный юноша не видел всех этих сокровищ: он видел только очи красавицы. И когда подали ему огромный сосуд, доверху наполненный драгоценными камнями, он одним взмахом сильных рук высыпал его ценное содержимое к ногам той, которая взяла его душу.
И опять засмеялась она серебристым смехом. А потом прозвучали ее слова:
«Да будет так, как ты хочешь! То, что ты предпочел мою красоту этим сокровищам, спасло тебе жизнь. Иди же, плыви домой! Через три дня в полночь ты вернешься сюда, и мы не разлучимся больше никогда».
И, повинуясь ее приказанию, он побрел к выходу из храма царей Нубии.
— Он вернулся к тебе? — спросил Меренра, с жадным вниманием слушавший рассказ Нефер.
— Да, он возвратился ко мне! — ответила чародейка. — Но слушай. Он уже готов был отчалить свой челн, как чьи-то сильные руки схватили его и свалили. Его окружали седобородые жрецы храма. Один держал в руках раскаленный медный прут.
«Ты хотел всегда видеть нашу царевну? — сказал он злобно. — Хорошо же! Твое желание будет исполнено! Ничей образ не затемнит теперь в твоем воображении черты ее божественного лица!»
И раскаленный бронзовый прут вонзился сначала в правый, потом в левый глаз несчастного.
А потом те же сильные руки развязали его, подняли и бросили в лодку. И когда плывшие по Нилу торговцы амфорами, знавшие его, подобрали его челн, беспомощно несшийся по течению, они нашли на дне челна безумца, бредившего прекрасной царевной, проклинавшего злых жрецов, молившего богов вернуть ему зрение. И вот, он, мой жених, вернулся ко мне. Вернулся слепым, вернулся безумным.
— Что было дальше? Говори же, Нефер.
— Он умер. А я… я поклялась отомстить тем, кто погубил его.
— Но… они в союзе с духами!
— Мои чары сильнее их, мой гнев могущественнее их!
— Я… я пойду с тобой, Нефер, в этот храм! — пылко воскликнул юноша.
— Хорошо! — ответила, задумчиво глядя вдаль, чародейка.
— Ты слышишь? — сказал в это время Оунис молчаливому Ато.
— Верно, на острове поселилась какая-нибудь секта приверженцев неведомого нам, вымирающего культа.
— Не в том дело! — нетерпеливо отозвался Оунис — Важно то, что в храме действительно могут оказаться сокровища. И важно, чтобы ими не завладели посланцы Пепи, уже истощившего, как я знаю, государственную казну. Мы должны опередить их. Наших спутников будет, должно быть, достаточно для того, чтобы разогнать всех этих жрецов и алией, разыгрывающих роль царевен, и завладеть драгоценностями. Я решил отыскать этот таинственный остров. Нефер знает его.
— Как ты решишь, так и будет! — бесстрастно ответил Ато.
IX. Заговор
X. На Острове Теней
— Ты знаешь на реке каждую извилину берега, каждую рощу, каждый островок! — говорил Меренра, обращаясь к Нефер. — Ну, так поведай мне об этом таинственном острове, о котором говорил поставщик кошек.
Нефер задумалась, как будто собираясь с мыслями. Она прикрыла глаза, и тень от длинных шелковистых ресниц легла на ее ланиты. Помолчав, она заговорила странным, напряженно звучавшим голосом. Казалось, она пела какую-то мистическую песню, творила заклинания, вызывая из неведомых далей причудливые призраки, грезы фантастического сна.
— Там, так близко отсюда, — звучала речитативом ее речь, — там, вниз по течению, когда-то, — один великий Осирис знает когда, — каменная гряда преграждала путь мчавшему к морю свои священные воды Нилу. И, добежав до гранитной стены, падали воды каскадом в бездонные глубины, и грохотали волны, и поднималась к небу красавица радуга, мост от земли до небес.
Тысячи лет разбивались о холодный камень несметные волны, но пришел день победы, и рухнула стена, и только немногие островки уд ел ели. С тех пор плавно и тихо течет в этом месте Нил. Но уцелели полные таинственной жизни бездны, и уцелели стоявшие на гребне гордой стены храмы, посвященные неведомым богам — покровителям знойной Нубии. Живут в этих храмах, творя мистерии в честь своих богов, потомки тех, кто когда-то воздвигнул эти храмы. Они сторожат неисчислимые сокровища, оставленные в тайниках храмов приплывавшими сюда с верховьев Нила владыками Нубии.
— Что это за сокровища? — спросил Меренра.
— Подожди, о господин мой! — отозвалась Нефер. — Я знаю, я помню столько чудесных рассказов об этих таинственных храмах, о странных людях, обитающих в них, о том, как эти люди, могущественные своими тайными знаниями, повелевающие духами вод и духами земли, вызывают толпы призраков. Ни у кого не хватает смелости проникнуть в руины древнего храма,
— Ни у кого? — резко приподнялся Меренра, как будто готовясь сейчас же ринуться на поиски встречи с призраками.
—Подожди же, о господин мой! — опять остановила его девушка, — Был юноша, сильный, как царь пустыни, храбрый, как орел…
— Ты знала его?
— Да! Я знала его, потому что люди, у которых я жила, желали, чтобы я стала его женой.
— А ты? Ты любила его?
— Я? — вздрогнула Нефер бросая странный взгляд на юного фараона. — Почему ты допытываешься, любила ли я? Разве тебе не все равно?
Меренра смущенно молчал. А Нефер, потупив свои прекрасные глаза, продолжала:
— Он услышал о сокровищах царей Нубии. И однажды, бродя со мной по знойному песку берега Нила, сказал мне, что он или умрет, или добудет эти сокровища даже в том случае, если бы из-за обладания ими пришлось биться на жизнь и смерть с охраняющими их призраками-вампирами.
— Он так любил тебя? — опять задал вопрос юный фараон. Нефер склонила свою прелестную головку.
— И он ушел добывать эти сокровища! — продолжала она. — И, уходя, он сказал мне: «Жди, я вернусь! Я привезу груды золота, навербую сотни и тысячи храбрецов, и тогда мы поплывем по Нилу в страну твоих предков, Нефер, и изгоним оттуда завладевших краем воинов Пепи, и восстановим разрушенные города. Тогда ты будешь царицей, Нефер!» И он ушел, туда, на остров призраков, на остров сокровищ.
— И там погиб? И ты не видела его никогда больше?
— Нет. Я увидела его. Но он уже не видел меня!
— Он был мертв?
— Нет, он был слеп! Но слушай. Я расскажу то, что узнала от него раньше, чем навеки смежил он свои невидящие очи. — И она продолжала:
— Таинственный остров был пуст, как будто покинут всеми — и людьми, и призраками, — когда смелый пловец причалил к его берегам свой утлый челн и ступил на мшистую гранитную лестницу, ведущую к казавшемуся полуразрушенным храму нубийских владык.
Он добрался до самого сердца развалин, до дивного храма со стенами, украшенными резными изваяниями, язык которых был непонятен смелому рыбаку. Он проник через полные мглы коридоры и очутился в обширной зале, где только эхо гулко отвечало на его Дерзкий зов.
И вот, зала вдруг оказалась залита светом, как потоком солнечных лучей. Она оказалась переполненной бесшумно, словно призраки, двигавшимися людьми в странных одеяниях. Юноша остановился как вкопанный. Его ноги приросли к полу, его рука, державшая наготове кинжал, бессильно повисла, и глаза были прикованы к одной фигуре, стоявшей перед ним на ступенях возвышения, которое напоминало жертвенник среди колонн.
«О, богиня!» — пролепетал он и упал на колени.
Перед ним стояла, устремив на него пылающий взор, женщина неземной красоты. Полупрозрачные одежды облекали ее стройное тело. Огромные драгоценные камни сверкали ослепительным блеском на ее благородном челе и мраморной груди.
«Зачем пришел ты сюда, смертный?» — надменным голосом произнесла она, обращаясь к юноше.
«Поклониться тебе, о богиня, — ответил он трепетным голосом. — Поклониться тебе и умереть у ног твоих, если тебе это будет угодно!»
Ясная улыбка появилась на прелестных устах женщины. Серебристый смех прозвучал под гранитными сводами.
«Твои уста осквернены ложью, о дерзкий! — сказала она. — Я знаю цель твоего посещения. Ты поклялся девушке украсть и швырнуть к ее ногам сокровища храма! Ты шел сюда, гонимый двумя страстями: алчностью к золоту и любовью к невесте. А теперь…»
«А теперь я отрекаюсь от моей невесты! Мне не нужно все золото мира! — пылко ответил рыбак, простирая руки. — Я ведь не знал тебя, о моя богиня! Я был слепым, я был безумцем!»
«Но ты не видел еще тех сокровищ, которых жаждала душа твоя. Посмотри сначала на них! Может быть, твое „безумие“, как ты называешь, еще вернется к тебе».
И по знаку ее рабы сыпали прямо на мраморные плиты пола у ног юноши груды золота. Но он не глядел на золото: он глядел на стоявшую перед ним во всем блеске красоты своей молодую женщину. Они принесли вычеканенные из драгоценной бронзы и серебра сосуды, ларцы, ящики и открыли их. Там грудой лежали драгоценные камни, равных которым по красоте не знает свет. Как чешуя неведомой рыбы — морской царицы, светился мягким светом прекрасный жемчуг. Словно капли крови рдели рубины. И сверкали всеми цветами радуги, будто капельки росы, отражая свет солнца, алмазы.
Но очарованный юноша не видел всех этих сокровищ: он видел только очи красавицы. И когда подали ему огромный сосуд, доверху наполненный драгоценными камнями, он одним взмахом сильных рук высыпал его ценное содержимое к ногам той, которая взяла его душу.
И опять засмеялась она серебристым смехом. А потом прозвучали ее слова:
«Да будет так, как ты хочешь! То, что ты предпочел мою красоту этим сокровищам, спасло тебе жизнь. Иди же, плыви домой! Через три дня в полночь ты вернешься сюда, и мы не разлучимся больше никогда».
И, повинуясь ее приказанию, он побрел к выходу из храма царей Нубии.
— Он вернулся к тебе? — спросил Меренра, с жадным вниманием слушавший рассказ Нефер.
— Да, он возвратился ко мне! — ответила чародейка. — Но слушай. Он уже готов был отчалить свой челн, как чьи-то сильные руки схватили его и свалили. Его окружали седобородые жрецы храма. Один держал в руках раскаленный медный прут.
«Ты хотел всегда видеть нашу царевну? — сказал он злобно. — Хорошо же! Твое желание будет исполнено! Ничей образ не затемнит теперь в твоем воображении черты ее божественного лица!»
И раскаленный бронзовый прут вонзился сначала в правый, потом в левый глаз несчастного.
А потом те же сильные руки развязали его, подняли и бросили в лодку. И когда плывшие по Нилу торговцы амфорами, знавшие его, подобрали его челн, беспомощно несшийся по течению, они нашли на дне челна безумца, бредившего прекрасной царевной, проклинавшего злых жрецов, молившего богов вернуть ему зрение. И вот, он, мой жених, вернулся ко мне. Вернулся слепым, вернулся безумным.
— Что было дальше? Говори же, Нефер.
— Он умер. А я… я поклялась отомстить тем, кто погубил его.
— Но… они в союзе с духами!
— Мои чары сильнее их, мой гнев могущественнее их!
— Я… я пойду с тобой, Нефер, в этот храм! — пылко воскликнул юноша.
— Хорошо! — ответила, задумчиво глядя вдаль, чародейка.
— Ты слышишь? — сказал в это время Оунис молчаливому Ато.
— Верно, на острове поселилась какая-нибудь секта приверженцев неведомого нам, вымирающего культа.
— Не в том дело! — нетерпеливо отозвался Оунис — Важно то, что в храме действительно могут оказаться сокровища. И важно, чтобы ими не завладели посланцы Пепи, уже истощившего, как я знаю, государственную казну. Мы должны опередить их. Наших спутников будет, должно быть, достаточно для того, чтобы разогнать всех этих жрецов и алией, разыгрывающих роль царевен, и завладеть драгоценностями. Я решил отыскать этот таинственный остров. Нефер знает его.
— Как ты решишь, так и будет! — бесстрастно ответил Ато.
IX. Заговор
День клонился к вечеру, а ветер с севера, мешавший барке Меренра спускаться вниз по течению, все еще не унимался, и по поверхности Нила бежали короткие сердитые волны мутно-зеленого цвета с жемчужными пенистыми гребнями. Эти волны разбивались с неумолчным рокотом о грудь барки и лизали ее крутые борта; но качка была почти неощутима, так что ничто не мешало пассажирам судна весь этот день провести на палубе.
Ато и Оунис совещались, обсуждая, какие предосторожности надлежит предпринять для обеспечения успеха предполагаемой экспедиции на Остров Теней. Нефер и Меренра бодрствовали, оглядывая жадным взором впервые увиденные ими берега этой части Нила.
— Ого! Славную добычу заполучил толстый соук! Должно быть, он — царь над другими амфибиями и потому выбирает себе царские кусочки! — засмеялся один из гребцов, показывая рукой в сторону близкого берега. В то же мгновение до слуха Меренра, глядевшего в другую сторону, донесся странный звук: жалобно ревело какое-то, должно быть очень большое животное, но его голос звучал очень глухо.
— Что такое? Что случилось? — заинтересовался юноша.
— Крокодил схватил за морду неосторожно подошедшего слишком близко к омуту верблюда и увлек его в воду! — коротко ответил Оунис, бросив мимолетный взор на разыгравшуюся сцену.
Эта сцена живо напомнила Меренра другую: как он спас от нападения такой же гадины ту женщину, которая потеряла потом на прибрежном песке золотой урей, мистический символ принадлежности к роду фараона. И он с невольной гордостью сказал Нефер:
— Я боролся с соуком, большим, чем этот вор верблюдов, я убил его мечом и вырвал у него его добычу. Но та добыча действительно была царственной добычей!
— Она была дочерью Пепи? — вспыхнув, как зарево, сказала Нефер изменившимся голосом. И потом в волнении добавила: — Конечно, ее ты мог спасти! А если бы опасность грозила мне?
— Тебе? Но тебе не грозит никакая опасность!
Едва Меренра произнес эти слова, как случилось нечто, чего юноша не предвидел: Нефер, покачнувшись, упала через борт, погрузилась в мутную воду, потом ее тело всплыло, и волна прибила его к илистому берегу, покрытому редким тростником. А в десятке шагов от нее из воды показалась пасть крокодила.
— Нефер! Нефер! — вскрикнул Меренра. И раньше чем Оунис успел сообразить, что происходит, отважный юноша, схватив лежавший подле него тяжелый боевой топор, прыгнул в воду и поплыл по направлению к островку, у берега которого в прибое колыхалось, то всплывая, то полупогружаясь, тело чародейки.
— Несчастный!.. — всплеснул руками Оунис. — На помощь! Спустите лодку! Бросьте якорь! Ато! Мой меч! Стрелки!.. Подстерегайте появление каждого крокодила! Цельтесь в глаза! Но горе вам, если хоть одна стрела коснется тела моего… тела фараона!
Лодку спустили на воду, и Ато первым вскочил в нее. Оунис последовал за ним. Стрелки держали наготове стрелы, а гребцы производили адский шум, ударяя веслами по поверхности воды, чтобы отогнать амфибий. Но все это не могло предотвратить опасности: крокодил, услышавший падение в воду другого тела, тела Меренра, на минуту застыл в нерешительности, как будто соображая, какая добыча достойнее его внимания, потом бросился на отважного юношу, который успел добраться до берега и загородить своим телом доступ к бесчувственной Нефер.
— Берегись, Меренра! — тоскливо пронесся крик старика, обезумевшего от горя.
И этому крику ответил ликующий победный клич юноши: в то самое мгновение, когда амфибия раскрыла свою ужасную пасть, чтобы наброситься на Меренра, в воздухе молнией сверкнул боевой топор, лезвие его впилось в пасть чудовища, и смертельно пораженный крокодил с яростным ревом рванулся и исчез в мутной воде, оставляя кровавый пенистый след. Лодка ткнулась носом в берег, Ато подхватил и положил на дно ее бесчувственную Нефер, а Оунис дрожащими руками ощупывал голову Меренра, как будто не веря своим глазам, и бормотал:
— Ты жив? Ты невредим? Безумец!.. Но как ты мог… как ты решился…
— Разве я — не фараон? — гордо ответил Меренра, сверкая глазами. — Разве ты не учил меня сам, что мой долг защищать всех? Разве я не был бы в твоих собственных глазах презренным трусом, если бы покинул на произвол судьбы эту несчастную?
— Иди же, иди! Садись в лодку! — увлекал его старик.
— А она? — спросил Меренра.
— Не беспокойся! Жива, но в обмороке, который скоро пройдет! — отозвался Ато.
Несколько минут спустя на борту барки, уже принявшей Нефер и остальных пассажиров лодки, все шло обычным порядком. Меренра, сменивший промокшую одежду, опять сидел на палубе и глядел на берега Нила. Но Нефер не было видно, как и Оуниса: старый жрец, приказав отнести девушку в отведенную для нее каюту на носу барки, старался привести ее в сознание, прибегая к обычным приемам, то есть давая ей нюхать сильные ароматические вещества и пытаясь сделать искусственное дыхание. Сердце девушки начинало биться, жизнь возвращалась к ней, но сознание еще не вернулось.
И вот, глядя на ее прелестную фигуру, Оунис чуть не вскрикнул. Его взор был прикован к обнаженному плечу Нефер.
— Ато! Иди сюда! — позвал он проходившего мимо каютки воина. И когда тот приблизился, старик, показывая морщинистой рукой на плечо Нефер, промолвил:
— Взгляни сюда и скажи, что ты видишь?
— Священная змея! Иероглифы! Татуировка… О боги! Символ, которым при рождении отмечают только потомков Осириса-Pa, детей царственного рода. Что это значит? Это — дочь Пепи? Нитокрис? Нет, не может быть! Я ее знаю, я ее видел десятки раз. Но кто же эта девушка? Зачем она выдает себя за жрицу?
— Тсс! — перебил его речь Оунис. — Она, кажется, приходит в себя! Удались, Ато!
И воин вышел. Едва он покинул каютку, как Нефер открыла глаза и глубоко вздохнула. Заметив беспорядок в своей одежде, она стыдливым жестом прикрыла нагую грудь и плечо мокрой тканью своего платья. Потом она поглядела полными слез глазами на Оуниса.
— Я… упала в воду!..
— И Меренра спас тебя с риском для собственной жизни! — в тон ей сказал Оунис. — Но ты не просто упала, ты кинулась в воду. Я видел это, я знаю. Скажи, зачем?
Девушка молчала, но лицо ее побледнело и губы задрожали.
— Ты хотела испытать, бросится ли в опасность Меренра для твоего спасения? Да?
— А если бы и так? — уклончиво ответила она дрожащим голосом.
— И подвергла его смертельной опасности!..
— Разве он погиб? — с диким криком вскочила чародейка, порываясь выбежать на палубу. Но Оунис, предвидя ее порыв, вовремя подхватил ее и посадил на ложе.
— Он жив и невредим, как и ты. Успокойся!
— Жив? Хвала милосердной Исиде!
— Подожди! Отвечай на мой вопрос прямо! Боги видят нас, и я достаточно стар и опытен, чтобы от меня укрылась ложь. Ты любишь Меренра?
Нефер с тихим жалобным стоном закрыла лицо руками. Она плакала и слезы текли и сбегали по ее щекам, по ее рукам.
— Почему ты плачешь? — продолжал настойчиво старик.
— Он — будущий фараон. — А я…
— А ты — любительница фантастических сказок. Ты — нубийская царевна! — с легкой насмешкой сказал старый жрец.
— Да, я солгала, солгала! — вырвалось воплем из бурно вздымавшейся груди девушки. — Мне хотелось, чтобы Меренра не думал, что я только рабыня жрецов Исиды, что я — низшей касты. Мне хотелось, чтобы он считал тебя равной себе и, быть может, сделал тебя женой своей?
Не отвечая, Нефер зарыдала.
— Этого не будет, никогда не будет! — шептала она. — Я — рабыня, и взоры его так далеки от меня; он любит другую, не меня…
— Но любовь — цветок. Он может увянуть и вновь возродиться потом… Скажи: ты знаешь, какой знак вытатуирован на твоем плече?
— Знаю, что есть какой-то знак. Не знаю, что он значит, ведь я сирота, росла среди жрецов, которые обращались со мной, как с рабыней. Кто мог бы сказать мне, что он значит?
— Ты знаешь, кого отмечают при рождении знаком змеи.
— Сыновей фараона!
— И дочерей! У тебя такой знак на плече. Ты — тоже из царственного рода. Ты равна Меренра по происхождению. И если богам будет угодно — именно ты, а не дочь Пепи-предателя сочетается браком с моим… питомцем.
— Я? И ты позволишь?
— Помогу всеми силами. Но ты должна поклясться, что сделаешь жизнь Меренра счастливой! И ни слова Меренра о нашем разговоре. Понимаешь?
С этими словами Оунис покинул каюту и вышел на палубу к поджидавшему его Меренра, которому он сообщил, что девушка пришла в себя, но чувствует себя усталой и прилегла отдохнуть.
— На ночь придется пристать к берегу какого-нибудь островка. — сообщил свое решение жрецу Ато. — Ветер не унимается. Путь ночью опасен.
— Так что же? Приставай к берегу! — согласился Оунис.
— Я видел ту самую кошачью барку, — продолжал Ато. — Она не может выгрести против ветра. Кажется, она тоже пристанет под защиту берегов острова.
— Не наша забота! — коротко ответил Оунис, погруженный в свои думы.
В самом деле, когда час спустя барка кинула якорь в тихой заводи, чтобы провести спокойно ночь, следом за ней приблизилась к тому же островку кошачья барка, бросила свои якоря, подала сходни. С нее сошел торговец, поставщик кошек в храмы низовья, и радостно приветствовал Оуниса словами:
— Да благословят боги твой дальнейший путь, о господин мой. Ты не прогонишь беззащитных людей, едва не погибших в волнах разбушевавшегося Нила? Позволь нашему судну оставаться вблизи твоего! Если возникнет какая-либо опасность, все же и мои люди окажутся полезными!
Оунис, не видя ничего подозрительного, дал свое согласие. Скоро оба судна, стоявшие рядом, были окутаны мглой, и весь экипаж их, сломленный тяжкой работой предшествующего дня и пережитыми тревогами, спал глубоким сном.
Бесшумно, как тень, как призрак, скользнула по сходням барки Меренра женская фигура. Это была Нефер. Девушка отошла всего несколько шагов от берега, когда со стороны послышалось словно угрожающее шипение змеи.
— Это ты, Нефер? — окликнул остановившуюся неподвижно девушку скрипучий голос. — Ну, что нового? Что ты узнала? Кто он, этот юноша? Выпытала ли ты, что он считает себя сыном Тети? А? Да говори же!
После минутного колебания девушка ответила подавленным голосом:
— Да, он сын Тети. Его зовут Меренра!
— То есть, этот старик вбил ему в голову эту дикую мысль! — поторопился запротестовать собеседник Нефер, владелец груза кошек. — Так, так… Это очень важно, девушка! Это поможет Гер-Хору уничтожить претендента, а, может быть, и многих других врагов всемилостивейшего фараона. Хе-хе-хе! Но дальше, дальше! Удастся ли тебе заманить его в ловушку? Ведь его и его спутников, конечно, можно было бы просто уничтожить, раздавить. Но этим цель не достигается: надо заполучить их живыми и невредимыми, чтобы выпытать у них, кто является душой заговора. В Мемфисе ходят странные, очень странные слухи.
— В ловушку? — задумчиво и как будто нерешительно переспросила Нефер.
— Да-да! Хорошенькую мышеловку, куда попадет эта крыса, осмеливающаяся подтачивать ножки трона фараона. Самое лучшее, если бы ты заманила всю эту компанию на Остров Теней и Сокровищ. Они там найдут… хе-хе-хе… найдут настоящие сокровища!
— Да! — прозвучал во мгле голос Нефер. — Да, я заманю всех их туда! Но чем заплатит мне за это Гер-Хор?
— О боги! Наконец-то я слышу разумное слово… Из тебя выйдет гениальная женщина. Особенно, хи-хи-хи, если твоим дальнейшим образованием займется — хи-хи-хи — сам верховный жрец Исиды, Гер-Хор, мудрейший из мудрых. Конечно, что-нибудь да заработаешь. О твоей преданности делу династии узнает сам фараон. Он осыплет тебя золотом. Знаешь, бывают такие прекрасные ожерелья, браслетики, колечки, сережки… Ну, разве тебе этого мало?.. Ну, он приблизит тебя ко двору. Потом кто-нибудь из военачальников обратит на тебя свой благосклонный взор, и… конечно, если Гер-Хор только согласится отдать тебя какому-нибудь грубому солдату… ты можешь стать женой какого-нибудь начальника крепости. Словом, за работу…
— А если я не исполню этой «работы»?
— Ты клялась перед изображением всемогущей Исиды. Ты клялась перед жертвенником Осириса и богини Хатхор11! Исполнишь!
— Конечно, исполню! — ответила спокойно девушка. — Раз я взялась…
— Вот и умница! Хорошо, хорошо! — заторопился жрец. — Но прощай, милая Нефер! Иди, а то могут заметить твое отсутствие. А я пошлю вести нашему милостивому покровителю, мудрому Гер-Хору. Эй, постой! Гер-Хор желал, чтобы ты, пустив в ход все чары, одурманила этого… лже-фараончика.
— Я сделала, что могла!
— Ну и как? Неужели есть человек, который мог устоять перед огнем твоих волшебных глаз и перед медом твоих убаюкивающих разум речей? Должно быть, мальчишка-то — каменный! Право! Знаешь, Нефер, что тебе скажет твой старый друг? Если только ты проберешься к подножию трона фараона, нашего мудрого Пепи, то… конечно, он староват, но его глаза еще могут воспламениться, когда они встретятся с огнем твоих очей. Хе-хе-хе!.. Но я бегу!
Две тени скользнули в разные стороны. И потонули во мраке ночи.
Утром, когда Оунис вышел на палубу, барки торговца кошками уже не было: пользуясь изменившимся за ночь ветром, поставщик священных кошек для храма богини Хатхор уже отплыл в дальнейший путь.
Немного погодя пустилась в путь руководимая Ато барка Меренра. День плавания прошел без всяких приключений. Незадолго до сумерек барка плыла в водах пользовавшегося такой дурной славой Острова Теней, где коварная Нефер должна была предать Меренра в руки его беспощадных врагов.
Внезапно, по непонятной причине, барка стала крениться на бок, тонуть. На палубе поднялась суета. Спасти барку не было никакой возможности. Люди прыгали в воду и плыли к берегу…
Когда взошла луна, группа людей, в которых читатель без труда узнал бы героев нашего рассказа, пробиралась среди таинственных развалин нубийского храма, брела среди аллеи сфинксов и обелисков. Люди шли в центральный зал храма.
Ато и Оунис совещались, обсуждая, какие предосторожности надлежит предпринять для обеспечения успеха предполагаемой экспедиции на Остров Теней. Нефер и Меренра бодрствовали, оглядывая жадным взором впервые увиденные ими берега этой части Нила.
— Ого! Славную добычу заполучил толстый соук! Должно быть, он — царь над другими амфибиями и потому выбирает себе царские кусочки! — засмеялся один из гребцов, показывая рукой в сторону близкого берега. В то же мгновение до слуха Меренра, глядевшего в другую сторону, донесся странный звук: жалобно ревело какое-то, должно быть очень большое животное, но его голос звучал очень глухо.
— Что такое? Что случилось? — заинтересовался юноша.
— Крокодил схватил за морду неосторожно подошедшего слишком близко к омуту верблюда и увлек его в воду! — коротко ответил Оунис, бросив мимолетный взор на разыгравшуюся сцену.
Эта сцена живо напомнила Меренра другую: как он спас от нападения такой же гадины ту женщину, которая потеряла потом на прибрежном песке золотой урей, мистический символ принадлежности к роду фараона. И он с невольной гордостью сказал Нефер:
— Я боролся с соуком, большим, чем этот вор верблюдов, я убил его мечом и вырвал у него его добычу. Но та добыча действительно была царственной добычей!
— Она была дочерью Пепи? — вспыхнув, как зарево, сказала Нефер изменившимся голосом. И потом в волнении добавила: — Конечно, ее ты мог спасти! А если бы опасность грозила мне?
— Тебе? Но тебе не грозит никакая опасность!
Едва Меренра произнес эти слова, как случилось нечто, чего юноша не предвидел: Нефер, покачнувшись, упала через борт, погрузилась в мутную воду, потом ее тело всплыло, и волна прибила его к илистому берегу, покрытому редким тростником. А в десятке шагов от нее из воды показалась пасть крокодила.
— Нефер! Нефер! — вскрикнул Меренра. И раньше чем Оунис успел сообразить, что происходит, отважный юноша, схватив лежавший подле него тяжелый боевой топор, прыгнул в воду и поплыл по направлению к островку, у берега которого в прибое колыхалось, то всплывая, то полупогружаясь, тело чародейки.
— Несчастный!.. — всплеснул руками Оунис. — На помощь! Спустите лодку! Бросьте якорь! Ато! Мой меч! Стрелки!.. Подстерегайте появление каждого крокодила! Цельтесь в глаза! Но горе вам, если хоть одна стрела коснется тела моего… тела фараона!
Лодку спустили на воду, и Ато первым вскочил в нее. Оунис последовал за ним. Стрелки держали наготове стрелы, а гребцы производили адский шум, ударяя веслами по поверхности воды, чтобы отогнать амфибий. Но все это не могло предотвратить опасности: крокодил, услышавший падение в воду другого тела, тела Меренра, на минуту застыл в нерешительности, как будто соображая, какая добыча достойнее его внимания, потом бросился на отважного юношу, который успел добраться до берега и загородить своим телом доступ к бесчувственной Нефер.
— Берегись, Меренра! — тоскливо пронесся крик старика, обезумевшего от горя.
И этому крику ответил ликующий победный клич юноши: в то самое мгновение, когда амфибия раскрыла свою ужасную пасть, чтобы наброситься на Меренра, в воздухе молнией сверкнул боевой топор, лезвие его впилось в пасть чудовища, и смертельно пораженный крокодил с яростным ревом рванулся и исчез в мутной воде, оставляя кровавый пенистый след. Лодка ткнулась носом в берег, Ато подхватил и положил на дно ее бесчувственную Нефер, а Оунис дрожащими руками ощупывал голову Меренра, как будто не веря своим глазам, и бормотал:
— Ты жив? Ты невредим? Безумец!.. Но как ты мог… как ты решился…
— Разве я — не фараон? — гордо ответил Меренра, сверкая глазами. — Разве ты не учил меня сам, что мой долг защищать всех? Разве я не был бы в твоих собственных глазах презренным трусом, если бы покинул на произвол судьбы эту несчастную?
— Иди же, иди! Садись в лодку! — увлекал его старик.
— А она? — спросил Меренра.
— Не беспокойся! Жива, но в обмороке, который скоро пройдет! — отозвался Ато.
Несколько минут спустя на борту барки, уже принявшей Нефер и остальных пассажиров лодки, все шло обычным порядком. Меренра, сменивший промокшую одежду, опять сидел на палубе и глядел на берега Нила. Но Нефер не было видно, как и Оуниса: старый жрец, приказав отнести девушку в отведенную для нее каюту на носу барки, старался привести ее в сознание, прибегая к обычным приемам, то есть давая ей нюхать сильные ароматические вещества и пытаясь сделать искусственное дыхание. Сердце девушки начинало биться, жизнь возвращалась к ней, но сознание еще не вернулось.
И вот, глядя на ее прелестную фигуру, Оунис чуть не вскрикнул. Его взор был прикован к обнаженному плечу Нефер.
— Ато! Иди сюда! — позвал он проходившего мимо каютки воина. И когда тот приблизился, старик, показывая морщинистой рукой на плечо Нефер, промолвил:
— Взгляни сюда и скажи, что ты видишь?
— Священная змея! Иероглифы! Татуировка… О боги! Символ, которым при рождении отмечают только потомков Осириса-Pa, детей царственного рода. Что это значит? Это — дочь Пепи? Нитокрис? Нет, не может быть! Я ее знаю, я ее видел десятки раз. Но кто же эта девушка? Зачем она выдает себя за жрицу?
— Тсс! — перебил его речь Оунис. — Она, кажется, приходит в себя! Удались, Ато!
И воин вышел. Едва он покинул каютку, как Нефер открыла глаза и глубоко вздохнула. Заметив беспорядок в своей одежде, она стыдливым жестом прикрыла нагую грудь и плечо мокрой тканью своего платья. Потом она поглядела полными слез глазами на Оуниса.
— Я… упала в воду!..
— И Меренра спас тебя с риском для собственной жизни! — в тон ей сказал Оунис. — Но ты не просто упала, ты кинулась в воду. Я видел это, я знаю. Скажи, зачем?
Девушка молчала, но лицо ее побледнело и губы задрожали.
— Ты хотела испытать, бросится ли в опасность Меренра для твоего спасения? Да?
— А если бы и так? — уклончиво ответила она дрожащим голосом.
— И подвергла его смертельной опасности!..
— Разве он погиб? — с диким криком вскочила чародейка, порываясь выбежать на палубу. Но Оунис, предвидя ее порыв, вовремя подхватил ее и посадил на ложе.
— Он жив и невредим, как и ты. Успокойся!
— Жив? Хвала милосердной Исиде!
— Подожди! Отвечай на мой вопрос прямо! Боги видят нас, и я достаточно стар и опытен, чтобы от меня укрылась ложь. Ты любишь Меренра?
Нефер с тихим жалобным стоном закрыла лицо руками. Она плакала и слезы текли и сбегали по ее щекам, по ее рукам.
— Почему ты плачешь? — продолжал настойчиво старик.
— Он — будущий фараон. — А я…
— А ты — любительница фантастических сказок. Ты — нубийская царевна! — с легкой насмешкой сказал старый жрец.
— Да, я солгала, солгала! — вырвалось воплем из бурно вздымавшейся груди девушки. — Мне хотелось, чтобы Меренра не думал, что я только рабыня жрецов Исиды, что я — низшей касты. Мне хотелось, чтобы он считал тебя равной себе и, быть может, сделал тебя женой своей?
Не отвечая, Нефер зарыдала.
— Этого не будет, никогда не будет! — шептала она. — Я — рабыня, и взоры его так далеки от меня; он любит другую, не меня…
— Но любовь — цветок. Он может увянуть и вновь возродиться потом… Скажи: ты знаешь, какой знак вытатуирован на твоем плече?
— Знаю, что есть какой-то знак. Не знаю, что он значит, ведь я сирота, росла среди жрецов, которые обращались со мной, как с рабыней. Кто мог бы сказать мне, что он значит?
— Ты знаешь, кого отмечают при рождении знаком змеи.
— Сыновей фараона!
— И дочерей! У тебя такой знак на плече. Ты — тоже из царственного рода. Ты равна Меренра по происхождению. И если богам будет угодно — именно ты, а не дочь Пепи-предателя сочетается браком с моим… питомцем.
— Я? И ты позволишь?
— Помогу всеми силами. Но ты должна поклясться, что сделаешь жизнь Меренра счастливой! И ни слова Меренра о нашем разговоре. Понимаешь?
С этими словами Оунис покинул каюту и вышел на палубу к поджидавшему его Меренра, которому он сообщил, что девушка пришла в себя, но чувствует себя усталой и прилегла отдохнуть.
— На ночь придется пристать к берегу какого-нибудь островка. — сообщил свое решение жрецу Ато. — Ветер не унимается. Путь ночью опасен.
— Так что же? Приставай к берегу! — согласился Оунис.
— Я видел ту самую кошачью барку, — продолжал Ато. — Она не может выгрести против ветра. Кажется, она тоже пристанет под защиту берегов острова.
— Не наша забота! — коротко ответил Оунис, погруженный в свои думы.
В самом деле, когда час спустя барка кинула якорь в тихой заводи, чтобы провести спокойно ночь, следом за ней приблизилась к тому же островку кошачья барка, бросила свои якоря, подала сходни. С нее сошел торговец, поставщик кошек в храмы низовья, и радостно приветствовал Оуниса словами:
— Да благословят боги твой дальнейший путь, о господин мой. Ты не прогонишь беззащитных людей, едва не погибших в волнах разбушевавшегося Нила? Позволь нашему судну оставаться вблизи твоего! Если возникнет какая-либо опасность, все же и мои люди окажутся полезными!
Оунис, не видя ничего подозрительного, дал свое согласие. Скоро оба судна, стоявшие рядом, были окутаны мглой, и весь экипаж их, сломленный тяжкой работой предшествующего дня и пережитыми тревогами, спал глубоким сном.
Бесшумно, как тень, как призрак, скользнула по сходням барки Меренра женская фигура. Это была Нефер. Девушка отошла всего несколько шагов от берега, когда со стороны послышалось словно угрожающее шипение змеи.
— Это ты, Нефер? — окликнул остановившуюся неподвижно девушку скрипучий голос. — Ну, что нового? Что ты узнала? Кто он, этот юноша? Выпытала ли ты, что он считает себя сыном Тети? А? Да говори же!
После минутного колебания девушка ответила подавленным голосом:
— Да, он сын Тети. Его зовут Меренра!
— То есть, этот старик вбил ему в голову эту дикую мысль! — поторопился запротестовать собеседник Нефер, владелец груза кошек. — Так, так… Это очень важно, девушка! Это поможет Гер-Хору уничтожить претендента, а, может быть, и многих других врагов всемилостивейшего фараона. Хе-хе-хе! Но дальше, дальше! Удастся ли тебе заманить его в ловушку? Ведь его и его спутников, конечно, можно было бы просто уничтожить, раздавить. Но этим цель не достигается: надо заполучить их живыми и невредимыми, чтобы выпытать у них, кто является душой заговора. В Мемфисе ходят странные, очень странные слухи.
— В ловушку? — задумчиво и как будто нерешительно переспросила Нефер.
— Да-да! Хорошенькую мышеловку, куда попадет эта крыса, осмеливающаяся подтачивать ножки трона фараона. Самое лучшее, если бы ты заманила всю эту компанию на Остров Теней и Сокровищ. Они там найдут… хе-хе-хе… найдут настоящие сокровища!
— Да! — прозвучал во мгле голос Нефер. — Да, я заманю всех их туда! Но чем заплатит мне за это Гер-Хор?
— О боги! Наконец-то я слышу разумное слово… Из тебя выйдет гениальная женщина. Особенно, хи-хи-хи, если твоим дальнейшим образованием займется — хи-хи-хи — сам верховный жрец Исиды, Гер-Хор, мудрейший из мудрых. Конечно, что-нибудь да заработаешь. О твоей преданности делу династии узнает сам фараон. Он осыплет тебя золотом. Знаешь, бывают такие прекрасные ожерелья, браслетики, колечки, сережки… Ну, разве тебе этого мало?.. Ну, он приблизит тебя ко двору. Потом кто-нибудь из военачальников обратит на тебя свой благосклонный взор, и… конечно, если Гер-Хор только согласится отдать тебя какому-нибудь грубому солдату… ты можешь стать женой какого-нибудь начальника крепости. Словом, за работу…
— А если я не исполню этой «работы»?
— Ты клялась перед изображением всемогущей Исиды. Ты клялась перед жертвенником Осириса и богини Хатхор11! Исполнишь!
— Конечно, исполню! — ответила спокойно девушка. — Раз я взялась…
— Вот и умница! Хорошо, хорошо! — заторопился жрец. — Но прощай, милая Нефер! Иди, а то могут заметить твое отсутствие. А я пошлю вести нашему милостивому покровителю, мудрому Гер-Хору. Эй, постой! Гер-Хор желал, чтобы ты, пустив в ход все чары, одурманила этого… лже-фараончика.
— Я сделала, что могла!
— Ну и как? Неужели есть человек, который мог устоять перед огнем твоих волшебных глаз и перед медом твоих убаюкивающих разум речей? Должно быть, мальчишка-то — каменный! Право! Знаешь, Нефер, что тебе скажет твой старый друг? Если только ты проберешься к подножию трона фараона, нашего мудрого Пепи, то… конечно, он староват, но его глаза еще могут воспламениться, когда они встретятся с огнем твоих очей. Хе-хе-хе!.. Но я бегу!
Две тени скользнули в разные стороны. И потонули во мраке ночи.
Утром, когда Оунис вышел на палубу, барки торговца кошками уже не было: пользуясь изменившимся за ночь ветром, поставщик священных кошек для храма богини Хатхор уже отплыл в дальнейший путь.
Немного погодя пустилась в путь руководимая Ато барка Меренра. День плавания прошел без всяких приключений. Незадолго до сумерек барка плыла в водах пользовавшегося такой дурной славой Острова Теней, где коварная Нефер должна была предать Меренра в руки его беспощадных врагов.
Внезапно, по непонятной причине, барка стала крениться на бок, тонуть. На палубе поднялась суета. Спасти барку не было никакой возможности. Люди прыгали в воду и плыли к берегу…
Когда взошла луна, группа людей, в которых читатель без труда узнал бы героев нашего рассказа, пробиралась среди таинственных развалин нубийского храма, брела среди аллеи сфинксов и обелисков. Люди шли в центральный зал храма.
X. На Острове Теней
— По правде сказать, — шептал Ато на ухо Оунису, пробираясь вслед за ним среди молчаливых, с загадочной холодной улыбкой глядевших на людей сфинксов, — не нравится мне все это. Не нравится, не нравится! Я опасаюсь новой ловушки. Что же ты молчишь, мудрый?
— Посмотрим! — пожал плечами Оунис. — Но что же нам оставалось делать, когда наша барка затонула? Проклятие! Я и сейчас еще не могу опомниться от пережитого. Как могло это выйти? Твое судно казалось таким крепким! Среди твоих людей не было изменников?
— За это я ручаюсь! Судно было крепко, измена не пробралась змеей в нашу среду, но она подкралась со стороны и погубила наше судно: вероятно, ночью кто-нибудь из экипажа этой проклятой кошачьей барки подплыл и просверлил небольшие дыры в днище буравом, а потом замазал их медленно размокающей мастикой.
— Наше счастье еще, что поблизости этот остров!
— Или наше несчастье! — хмуро пробормотал Ато.
— Но здесь не видно никого. Остров безлюден!
Действительно, ничто не говорило о присутствии людей на Острове Теней. И тишина волшебной ночи была нарушаема только гулом шагов странников, да отголосками их речей.
— Ты словно раньше здесь бывала, Нефер! — говорил шедшей рядом с ним девушке Меренра. — Ты идешь так спокойно, так уверенно, как будто бы тебе ведом здесь каждый шаг и ты знаешь каждую ступень, каждый покой!
— Все храмы Египта, Меренра, строятся по одному и тому же плану! — спокойно отозвалась девушка. — Но иди сюда! Сейчас будет темно. Здесь тесно идти рядом. Иди же вперед, господин мой!
Не заботясь, следует ли она за ним, Меренра быстро прошел утопавший во тьме коридор, направляясь к слабо светившемуся вдали выходу в большой зал. Сделав несколько шагов по плитам зала, Меренра оглянулся и сейчас же вскрикнул:
— Где же… Нефер?
— Посмотрим! — пожал плечами Оунис. — Но что же нам оставалось делать, когда наша барка затонула? Проклятие! Я и сейчас еще не могу опомниться от пережитого. Как могло это выйти? Твое судно казалось таким крепким! Среди твоих людей не было изменников?
— За это я ручаюсь! Судно было крепко, измена не пробралась змеей в нашу среду, но она подкралась со стороны и погубила наше судно: вероятно, ночью кто-нибудь из экипажа этой проклятой кошачьей барки подплыл и просверлил небольшие дыры в днище буравом, а потом замазал их медленно размокающей мастикой.
— Наше счастье еще, что поблизости этот остров!
— Или наше несчастье! — хмуро пробормотал Ато.
— Но здесь не видно никого. Остров безлюден!
Действительно, ничто не говорило о присутствии людей на Острове Теней. И тишина волшебной ночи была нарушаема только гулом шагов странников, да отголосками их речей.
— Ты словно раньше здесь бывала, Нефер! — говорил шедшей рядом с ним девушке Меренра. — Ты идешь так спокойно, так уверенно, как будто бы тебе ведом здесь каждый шаг и ты знаешь каждую ступень, каждый покой!
— Все храмы Египта, Меренра, строятся по одному и тому же плану! — спокойно отозвалась девушка. — Но иди сюда! Сейчас будет темно. Здесь тесно идти рядом. Иди же вперед, господин мой!
Не заботясь, следует ли она за ним, Меренра быстро прошел утопавший во тьме коридор, направляясь к слабо светившемуся вдали выходу в большой зал. Сделав несколько шагов по плитам зала, Меренра оглянулся и сейчас же вскрикнул:
— Где же… Нефер?