Сальваторе Роберт. Наследие

   «Пойте, мои дварфы!» – приказал главный, и голоса дварфов эхом разлетелись по коридору.

 
Каждый удар – одна головища,
Из мертвого гоблина течет кровища,
Вперед дварфы, толкай колесо,
Дави мерзких гоблинов словно дерьмо!
 

   Смертоносная конструкция мчалась вперед, вздрагивая от каждого удара; некоторые из дварфов, толкающих ее, спотыкались об останки гоблинов, но если какой из них и падал на пол, то его место готовы были занять еще с дюжину дварфов.
   Воины позади колеса начали растягиваться, дварфы останавливались, чтобы добить тех гоблинов, которые еще подавали признаки жизни. Однако большая часть отряда все еще оставалась неподалеку от катящейся конструкции, так как по мере продвижения дальше по туннелю начали попадаться боковые ответвления. Заранее выбранные для этого бригады воинов сворачивали в них, сразу за прокатившимся колесом, и добивали тех гоблинов, которым удалось ускользнуть в них.
   «Узкий поворот!» – крикнул главный дварф, и от внешних, обитых сталью каменных колес, соприкоснувшихся со стеной, посыпались искры. Дварфы рассчитывали здесь остановить свое катящееся чудовище.
   Оно не остановилось, и за поворотом коридора маячил тупик, в котором с дюжину гоблинов царапали по твердому камню, тщетно пытаясь найти хоть какое-нибудь спасение.
   «Отпустите его!» – крикнул главный, и дварфы последовав его приказу, отпустили колесо, дружной гурьбой навалившись друг на друга.
   С ужасным грохотом, потрясшим даже каменную породу туннеля, соковыжималка врезалась в стену. Ликующим дварфам было не трудно предположить, что произошло с теми гоблинами, что оказались между стеной и колесом.
   «Эх, отличная работа!» – похвалил главный дварф своих воинов, оглядывая длинную вереницу поверженных гоблинов. Воины дварфов все еще продолжали сражение, но теперь они значительно превосходили своих противников числом, так как более половины отряда гоблинов лежало с раздавленными телами.
   «Отличная работа!» – с воодушевлением повторил главный, и, учитывая то, сколь сильно дварфы ненавидели гоблинов, именно так это и было.

* * *

   В главной пещере, Бруенор и Дагна обменялись теплыми победными объятьями, «разделили кровь своих врагов», как называли это дварфы. Несколько дварфов было убито и множество других лежало ранеными, но ни один из лидеров не смел и надеяться, что победа будет столь полной.
   «Что ты думаешь об этом, моя девочка?» – спросил Бруенор у Кэтти-бри, когда она подошла к ним. Ее лук удобно покоился на плече.
   «Мы сделали то, что должны были сделать», – ответила девушка. «А гоблины, как мы и ожидали, оказались предательским стадом. Но я не стану забирать свои слова обратно. Мы правильно сделали, что вначале пытались договориться с ними».
   Дагна сплюнул на пол, но Бруенор, боле мудрый из них двоих, кивнул, соглашаясь со своей дочерью.
   «Темпус!» – услышали они победный крик Вулфгара, и варвар, заметив своих друзей, начал пробираться к ним, держа молот высоко над своей головой.
   «Я все еще думаю, что вы получаете от этого всего слишком большое удовольствие», – сказала Кэтти-бри Бруенору. Затем, очевидно не желая разговаривать с Вулфгаром, она отошла в сторону, чтобы помочь раненым.
   «Ха!» – фыркнул ей вслед Бруенор. «Уверен ты и сама была не прочь поразвлечься со своим луком!»
   Кэтти-бри лишь смахнула непослушный локон с лица и не обернулась. Она не хотела, чтобы Бруенор видел ее улыбки.
   Полчаса спустя отряд развлекавшийся с соковыжималкой также появился в главной пещере, сообщив, что правый фланг был полностью очищен от гоблинов. Еще через несколько секунд к ним присоединились Дриззт, Регис и Гвенвивар. Дроу сообщил Бруенору, что отряд Коббла заканчивает зачистку коридоров слева и с тыла.
   «Ты взял хоть нескольких на себя?» – спросил дварф. «Я имею в виду, не считая эттинов?»
   Дриззт кивнул. «Взял», – ответил он, – «как и Гвенвивар… и Регис». И Дриззт, и дварф удивленно посмотрели на халфлинга, который лишь спокойно стоял, держа в руке окровавленную булаву. Заметив взгляды, Регис, словно смутившись, спрятал оружие за спину.
   «Я даже не ожидал, что ты пойдешь с нами, Грохочущий Живот», – сказал ему Бруенор. «Я думал, что ты останешься и будешь набивать свой живот, пока остальные будут сражаться».
   Регис пожал плечами. «Я рассудил, что самое безопасное место во всем мире, находится рядом с Дриззтом», – объяснил он.
   Бруенор не стал спорить с подобной логикой. «Мы сможем заняться раскопками через несколько недель», – объяснил он своему другу рейнджеру. «После того, как здесь побывают несколько наших экспедиций рудокопов, которые признают это место безопасным».
   Но к этому моменту Дриззт уже едва слушал его. Его больше интересовало то, что Кэтти-бри и Вулфгар, блуждающие среди рядов раненых, явно избегали друг друга.
   «Это все из-за парня», – сказал Бруенор, заметив направление его взгляда.
   «Он считает, что женщина не должна участвовать в битве», – ответил Дриззт.
   «Ха!» – фыркнул рыжебородый дварф. «Она боец не хуже нас с тобой. К тому же с нами в бою принимали участие пять дюжин наших дварфих, и две из них даже были убиты».
   Дриззт удивленно посмотрел на короля дварфов. Затем беспомощно покачал головой и направился к Кэтти-бри, но внезапно остановился и посмотрел назад, вновь покачав головой.
   «Говорю тебе, пять дюжин самых настоящих дварфих», – повторил Бруенор.
   «Мой друг», – ответил Дриззт, – «Я бы ни за что не заметил разницы».

* * *

   Отряды Коббла присоединились к остальным дварфам спустя еще два часа, сообщив, что все прилегающие территории полностью очищены от врагов. Победа была полной, и насколько Бруенор и его командующие могли судить – в живых не осталось ни одного гоблина.
   Но никто из дварфов так и не заметил стройные, черные силуэты темных эльфов, шпионов Джарлаксла. Они незаметно перемещались среди сталактитов в самых горячих точках битвы, наблюдая за движениями дварфов и их боевой техникой с неподдельным интересом.
   С угрозой гоблинов было покончено, но это была сама наименьшая из проблем Бруенора Баттлхаммера.

Глава 5
Вероотступник

   Дайнин наблюдал за каждым шагом Вирны, наблюдал как его сестра проходила через тщательные ритуалы во славу Паучьей Королевы. Дроу находились в храме Исмаил, который для Вирны обеспечил Джарлаксл в одном главных домов Мензоберранзана. Дайнин оставался верным своему темному божеству Лолт и с готовностью согласился составить компанию Вирне на сегодняшний день, но, по правде говоря, мужчина дроу думал обо всем этом как о бессмысленной видимости, думал, о своей сестре как о жалком подобии себя прежней.
   «Ты не должен сомневаться в себе», – даже не обернувшись, сказала ему Вирна, все еще занятая своим ритуалом.
   Однако услышав раздраженный вздох Дайнина, она все же повернулась, в ее прищуренных глазах мерцал злой красный огонек.
   «В чем смысл?» – спросил Дайнин, храбро воспротивившись ей. Даже если она и не была в фаворе у Лолт, во что Дайнин так упрямо верил, Вирна была больше и сильнее его, да к тому же обладал некоторой жреческой магией. Он стиснул зубы и решил не отступать, боясь, что навязчивые идеи Вирны вновь могут положить все, что находилось вокруг него, на алтарь уничтожения.
   Вместо ответа, Вирна извлекла из-под полы своей жреческой одежды удивительный хлыст. В то время, как его рукоятка была сделана из обыкновенного черного адамантита, пять плеток представляли из себя живых, извивающихся змей. Глаза Дайнина расширились; он понял назначение этого оружия.
   «Лолт позволяет носить это лишь своим высшим жрицам», – напомнила ему Вирна, любовно лаская рукоять оружия.
   «Но мы потеряли ее благосклонность…» – начал было спорить Дайнин, но это был слишком неубедительный аргумент перед лицом доказательств предъявленных Вирной.
   Вирна обвела его взглядом и зло, почти мурлыкая, рассмеялась, наклонившись при этом, чтобы поцеловать одну из змеиных голов.
   «Тогда зачем идти за Дриззтом?» – спросил у нее Дайнин. «Ты вновь обрела фавор Лолт. Зачем рисковать всем, пытаясь отыскать нашего брата-изменника?»
   «Именно поэтому я и вернула фавор Лолт!» – закричала на него Вирна. Она сделала шаг вперед, и Дайнин предусмотрительно попятился назад. Он помнил свою молодость в Доме До’Урден, когда Бриза, его старшая и наиболее жестокая сестра, частенько истязала его подобным ужасным, змееголовым хлыстом.
   Однако внезапно Вирна успокоилась и посмотрела назад на свой темный, (одновременно живой и словно вырезанный из камня) паучий алтарь. «Наша семья пала из-за слабости Матроны Мэлис», – объяснила она. «Мэлис не смогла выполнить наиболее важное задание, которое ей когда-либо давала Лолт».
   «Убить Дриззта», – предположил Дайнин.
   «Да», – просто ответила Вирна, повернув голову в сторону брата. «Убить Дриззта, презренного изменника Дриззта. Я обещала его сердце Лолт, обещала исправить ошибки своей семьи, и именно благодаря этому мы – ты и я – можем вновь обрести благосклонность нашей богини».
   «Ради чего?» – спросил Дайнин, обводя обычную молельню с очевидным презрением. «Нашего дома больше нет. Имя До’Урденов нельзя произносить вслух в пределах города. Что мы обретем, если вновь вернем фавор Лолт? Ты будешь высшей жрицей, и я буду только рад этому, но у тебя не будет дома, которым ты сможешь править».
   «Нет!» – возразила Вирна, ее глаза вспыхнули безумным огоньком. «Я, как и ты, мой брат, одна из тех, кто выжил при уничтожении нашего дома. У нас есть Обвинительное Право».
   Глаза Дайнина расширились от удивления. Формально Вирна была права; Обвинительное Право было привилегией знатных детей уничтоженных домов, которые смогли выжить во время нападения. Отпрыски могли назвать имена тех, кто напал на них и навлечь на виновную сторону правосудие дроу. Однако, в вечных закулисных интригах хаотичного Мензоберранзана, правосудие вершилось довольно избирательно.
   «Обвинение?» – запнулся Дайнин, едва способный произнести хоть одно слово, своим внезапно пересохшим ртом. «Разве ты забыла какой из домов уничтожил нас?»
   «Это тем более приятно», – промурлыкала его упрямая сестра.
   «Бэнр!» – вскрикнул Дайнин. «Дом Бэнр, Первый Дом Мензоберранзана! Ты не можешь свидетельствовать против Бэнр. Ни один дом, в одиночку или в союзе, не выступит против них. К тому же Матрона Бэнр контролирует Академию. Где ты найдешь силы для свершения правосудия?»
   «А что насчет Бреган Д’эрт?» – напомнил ей Дайнин. «Именно эта банда наемников помогла победить наш дом». Внезапно Дайнин замолчал, осознав смысл своих слов, пораженный парадоксом, той жестокой иронией, что властвовала в обществе дроу.
   «Ты мужчина и не можешь понять всю прелесть Лолт», – ответила Вирна. «Наша богиня питается этим хаосом, расценивает сложившуюся ситуацию еще более привлекательной именно из-за такого множества случайных ироний».
   «Город не вступит в войну против Дома Бэнр», – решительно произнес Дайнин.
   «А я этого и не желаю!» – резко вскрикнула Вирна, и вновь в ее красных глазах вспыхнула дикая искорка. «Матрона Бэнр стара, брат мой. Ее время давно прошло. Когда Дриззт, как того требует Паучья Королева, будет мертв, я получу аудиенцию в Доме Бэнр, где я… мы предъявим наше обвинение».
   «Тогда нас попросту скормят рабам-гоблинам Бэнр», – сухо отметил Дайнин.
   «Собственные дочери Матроны Бэнр низвергнут ее, чтобы дом смог обрести благосклонность Паучьей Королевы», – взволнованно продолжила Вирна, не обращая внимания на своего колеблющегося брата. «Чтобы добиться этого, они передадут всю власть мне».
   У Дайнина не нашлось слов, чтобы опровергнуть нелепые заявления Вирны.
   «Подумай об этом, брат мой», – продолжила Вирна. «Представь себя, стоящим рядом со мной, когда я буду руководить Первым Домом Мензоберранзана!»
   «Лолт обещала это тебе?»
   «Через Триэль», – ответила Вирна, – «старшую дочь Матроны Бэнр, Хозяйку Академии».
   Дайнин начинал понимать. Если Триэль, гораздо более могущественная, чем Вирна, желает низвергнуть свою древнюю мать, она определенно намеревается забрать трон Дома Бэнр себе, или, по крайней мере, передать его одной из своих сестер. Мысли Дайнина ясно передавались его выражением лица. Он сидел на одной из скамеек, скрестив руки на груди и медленно качал головой.
   «В моей свите нет места для тех, кто не верит в меня», – предупредила Вирна.
   «Твоей свите?» – произнес Дайнин.
   «Бреган Д’эрт всего лишь инструмент, которым я пользуюсь, чтобы угодить богине», – без промедления объяснила Вирна.
   «Ты безумна», – произнес Дайнин прежде чем понял, что лучше было бы оставить эти мысли при себе. Однако к его облегчению, Вирна не двинулась к нему.
   «Ты пожалеешь о своих кощунственных словах, когда наш вероломный братец Дриззт будет отдан Лолт», – пообещала жрица.
   «Тебе никогда даже близко не удастся подобраться к нему», – резко ответил Дайнин, его воспоминания о последней встрече с Дриззтом все еще были очень свежи. «Я не пойду вместе с тобой на поверхность – не стану сражаться с этим демоном. Он могущественен, Вирна, могущественнее, чем ты можешь себе представить».
   «Молчать!» Слова усиливались магией, и Дайнин почувствовал как его следующее возражение застряло у него в глотке.
   «Могущественнее?» – усмехнулась Вирна, спустя несколько мгновений. «Что ты знаешь о власти, слабовольный самец?» На ее лице заиграла кривая ухмылка, заставившая Дайнина неуютно поежиться на своем месте. «Пойдем со мной, сомневающийся Дайнин», – позвала Вирна. Она направилась к небольшой двери, но Дайнин даже не стронулся с места.
   «Пойдем!» – приказала Вирна, и Дайнин почувствовал, как ноги сами несут его вперед, прочь из Мензоберранзана, как он послушно следует за каждым шагом своей безумной сестры.

* * *

   Как только двое До’Урденов скрылись из виду, Джарлаксл набросил на свое магическое зеркало кусок плотной ткани, рассеивая образ небольшой молельни. Он думал, что должен непременно поговорить с Дайнином, чтобы предупредить упрямого воина о последствиях его речи, с которыми ему вскоре придется столкнуться. Джарлаксл искренне симпатизировал Дайнину и знал, что дроу впереди ждет трагедия всей его жизни.
   «Ты ловко обманула ее», – произнес наемник жрице стоявшей рядом с ним, подмигнув ей левым глазом – сегодня открыт был именно он.
   Женщина, ниже Джарлаксла, державшаяся с истинным достоинством, рыкнула на наемника с очевидным презрением.
   «Моя дорогая Триэль», – проворковал Джарлаксл.
   «Попридержи свой язык», – предупредила его Триэль Бэнр, – «Или я вырву его из твоей пасти и всуну тебе в руки – может тогда, ты сможешь контролировать его».
   Джарлаксл пожал плечами и мудро вернулся к обсуждению дел. «Вирна верит твоим обещаниям», – отметил он.
   «Вирна в отчаянии», – ответила Триэль Бэнр.
   «Она отправилась бы за Дриззтом, даже если бы ты просто пообещала ей, что примешь в свою семью», – предположил наемник, – «но заманить ее обещанием, что она заменит Матрону Бэнр…»
   «Чем выше награда, тем выше мотивация Вирны», – спокойно ответила Триэль. «Для моей матери важно, чтобы Дриззт До’Урден был принесен в жертву Лолт. Пусть глупая жрица До’Урден думает все, что ей захочется».
   «Согласен», – сказал Джарлаксл, кивнув головой. «Дом Бэнр приготовил отряд сопровождения?»
   «Три десятка наших воинов затеряются среди наемников Бреган Д’эрт», – ответила Триэль. «Они всего лишь мужчины», – с насмешкой добавила она, – «их легко можно заменить». Продолжая рассматривать лукавого наемника, первая дочь Дома Бэнр задрала голову вверх.
   «Ведь ты будешь лично сопровождать Вирну вместе со своими избранными воинами?» – спросила Триэль. «Чтобы согласовывать действия двух отрядов».
   Джарлаксл хлопнул в ладони. «Я часть этого», – уверенно произнес он.
   «К моему неудовольствию», – проворчала дочь Бэнр. Затем она пробормотала короткое слово, и после короткой вспышки, исчезла.
   «Твоя мать любит меня, дорогая Триэль», – произнес Джарлаксл в пустоту, словно Хозяйка Академии все еще стояла рядом с ним. «Я не хочу пропустить этого», – продолжил наемник, размышляя вслух. На взгляд Джарлаксла, охота на Дриззта сулила незабываемые ощущения. Он мог потерять нескольких людей, но их можно было заменить. Если Дриззта и вправду принесут в жертву, Лолт будет довольна, Матрона Бэнр будет довольна, и Джарлаксл сможет найти способ извлечь выгоду за свои усилия. Кроме того, за голову предателя Дриззта До’Урдена была назначена большая награда.
   Джарлаксл усмехнулся, предвкушая настоящее развлечение. Если Дриззту каким-то образом удастся спастись от них, то весь удар на себя примет Вирна, а наемник выйдет сухим из воды.
   Была и другая возможность, которую Джарлаксл, умудренный опытом в делах дроу, отстранившись от происходящих событий, сумел рассмотреть, благодаря которой он оставался в выигрыше лишь из-за одной своей связи с Вирной. Триэль пообещала Вирне столь неправдоподобный приз лишь потому, что так приказали поступить Лолт и ее мать. Что произойдет, если Вирна выполнит свою часть сделки? – подумал наемник. Что тогда будет припасено у Лолт для Дома Бэнр?
   Конечно, Вирна До’Урден выглядела слишком безумной, раз верила пустым обещаниям Триэль, но Джарлаксл слишком хорошо знал многих могущественных дроу Мензоберранзана, включая Матрону Бэнр, которые в разные периоды своей жизни казались не менее безумными.

* * *

   Позже, этим же днем, Вирна прошла сквозь матовый дверной проем, ведущий в личные комнаты Джарлаксла. Встревоженное выражение ее лица говорило о волнении из-за приближающихся событий.
   Джарлаксл услышал, как из коридора доносится какой-то шум, но Вирна лишь продолжала улыбаться. Наемник откинулся на стуле, положил руки на стол и попытался догадаться, какой сюрприз жрица До’Урден приготовила ему на сей раз.
   «Для того чтобы наш отряд был полностью собран, нам необходим еще один воин», – приказала Вирна.
   «Это можно устроить», – ответил Джарлаксл, начавший медленно вникать в суть дела. «Но почему? Разве Дайнин не пойдет с нами?»
   Глаза Вирны вспыхнули диким огоньком. «Пойдет», – сказала она, – «Но роль моего брата в предстоящей охоте слегка изменилась».
   Джарлаксл даже не моргнул, лишь продолжил постукивать пальцами по крышке стола.
   «Дайнин не верит в Лолт», – объяснила Вирна, словно ненароком присаживаясь на край стола Джарлаксла. «Он не захотел пойти со мной в столь ответственную миссию. Но Паучья Королева потребовала от нас именно этого!» Внезапно разъярившись, она спрыгнула на пол и шагнула назад к матовой двери.
   Джарлаксл даже не шелохнулся, если не принимать во внимание легкого движения пальцев руки, на которой скрывались метательные кинжалы. Жрица металась по комнате, вознося молитвы Лолт, проклиная тех, кто не пал на колени перед богиней, и в том числе своих братьев, Дриззта и Дайнина.
   Затем внезапно Вирна вновь успокоилась и на ее лице расплылась злая ухмылка. «Лолт требует верности», – осуждающе произнесла она.
   «Ну конечно же», – ответил невозмутимый наемник.
   «Правосудие должны вершить жрицы».
   «Конечно».
   Глаза Вирны вспыхнули – Джарлаксл внутренне напрягся, боясь, что эта взбалмошная женщина могла наброситься на него из-за одной ей известного пустяка. Однако, вместо этого, она прошлась назад к двери и громко позвала своего брата.
   Джарлаксл увидел как за, почти непрозрачным, дверным проемом показался какой-то силуэт, почувствовал как упругий материал напрягся под давлением тела Дайнина.
   В комнате показалась огромная паучья нога, затем вторая, третья. Потом появилось видоизмененное, обнаженное и раздутое, тело Дайнина, представляющее из себя туловище гигантского черного паука. Его некогда прекрасное лицо сейчас походило на безэмоциональный и раздутый кусок мертвой плоти, в его глазах больше не сверкал свет жизни.
   Наемник с большим трудом смог сохранить присутствие духа. Он снял свою огромную шляпу и пробежал рукой по лысой, вспотевшей голове.
   Изуродованное создание полностью вошло в комнату и покорно остановилось позади Вирны. Жрица, заметив, что Джарлаксл почувствовал себя не в своей тарелке, лишь улыбнулась.
   «Наше задание слишком ответственно», – объяснила Вирна. «Лолт не терпит возражений».
   Если у Джарлаксла и были какие-то сомнения о том, что к делу Вирны Лолт имеет самое непосредственное отношение, то сейчас они полностью рассеялись.
   Вирна навлекла на Дайнина самое тяжкое наказание, которое только существовало в обществе дроу, которое могли осуществить лишь высшие жрицы, познавшие благосклонность Лолт. Она заменила изящное тело дроу Дайнина на это нелепое, изуродованное туловище арахнида, сломила его гордую независимость самым жестоким способом, каким только это было можно сделать.
   Она превратила его в драйдера.

Часть II
Осмысление

   В языке дроу нет слова для обозначения любви. Само близкое по значению, какое я могу вспомнить, это ссинссриг, но оно больше подходит для определения физического влечения или эгоистической жадности. Конечно же, общее представление о любви существует в сердцах некоторых дроу, но их мире ожесточенного и опасного соперничества для истинной любви, того бескорыстного желания, которое часто требует личного самопожертвования, места нет.
   Единственная жертва, которую приносят дроу, это дары Лолт, и уж конечно они не бескорыстны, так как сопровождаются молитвами, в которых возносящие их, просят в обмен о чем-то большем.
   Но все же, когда я покинул Подземье, я уже представлял себе, что такое настоящая любовь. Я любил Закнафейна. Я любил Белвара и Щелкунчика. Несомненно и из Мензоберранзана меня гнала необходимость любить и быть любимым. Есть ли во всем безбрежном мире понятие более стремительное, более неуловимое? Многие представители других рас попросту не понимают что такое любовь, обременяя ее прекрасную простоту предвзятым мнением и несбыточными надеждами. Как иронично, что я, вышедший из темноты бездушного Мензоберранзана, никогда не знавший, что такое настоящая любовь, понимаю это чувство лучше, чем те, кто живет с ним, или, по крайней мере, имеет возможность насладиться им..
   Но есть то, что дроу-изгнанник никогда не сможет обрести.
   Несколько моих путешествий в Силверимун за последние недели, послужили причиной добрых шуток моих друзей. «Уверен, что эльф уже подумывает совсем о другой свадьбе!» Так Бруенор частенько высказывался о моей дружбе с Алустриэль, Леди Силверимуна. Я принимал эти насмешки со сдержанными чувствами, и даже не пытался объяснить своим друзьям, что их предположения ошибочны.
   Я ценил Алустриэль и ту доброту, с которой она относилась ко мне. Я ценил то, что она, являясь правителем в столь жестоком и изменчивом мире, позволила темному эльфу свободно бродить по изумительным улицам ее города. То, что Алустриэль приняла меня как друга, позволило мне отделить мои мечты от истинных целей, не чувствуя над собой никаких ограничений.
   Но любил ли я ее?
   Не больше, чем она любила меня.
   Однако, я должен признать, мне нравится мысль, что я смог бы полюбить Алустриэль, и она смогла бы полюбить меня, и если бы это произошло, то ни цвет моей кожи, ни репутация моего народа не отпугнули бы благородную Леди Силверимуна.
   Однако сейчас я знаю, что та любовь стала наиболее заметной стороной моего существования, что мои узы дружбы с Бруенором, Вулфгаром и Регисом гораздо важнее любого счастья, что я мог познать.
   И все же мои узы с Кэтти-бри связывают меня гораздо сильнее.
   Как я уже говорил, подлинная любовь это самоотверженный поступок, и этой весной моя собственная самоотверженность подверглась настоящему испытанию.
   Сейчас я боюсь за будущее, за Кэтти-бри и Вулфгара и те препятствия, которые они должны преодолеть рука об руку. Я не сомневаюсь, что Вулфгар любит ее, но его собственническая любовь граничит с неуважением.
   Он должен понять какой дух живет в Кэтти-бри, должен ясно увидеть тот источник, который не позволяет угасать огонькам в ее изумительных голубых глазах. Ведь Вулфгар любит именно этот неукротимый дух, и все же он словно намеренно гасит его своими упреками об истинном месте женщины.
   Мой друг варвар уже далек от тех дней, когда он скитался по тундре. Но все же, чтобы удержать сердце пламенной дочери Бруенора, удержать любовь Кэтти-бри, он должен пройти еще больше.
   Есть ли во всем мире более мимолетное, более стремительное понятие?

– Дриззт До’Урден

Глава 6
Путь, Прямой и Ровный

   «Я не приму отряд из Несме», – рявкнул Бруенор на посланника-варвара из Сеттлстоуна.
   «Но, ваше величество…», – беспомощно развел руками огромный, рыжеволосый гигант.
   «Нет!» Гневный тон Бруенора тотчас заставил его умолкнуть.
   «Лучники из Несме внесли весомый вклад при взятии Митрилового Зала», – тотчас напомнил Дриззт, стоявший подле Бруенора в зале для аудиенций.
   Внезапно Бруенор склонился в его сторону. «Ты забыл, как с нами обошлись эти псы из Несме во время нашего первого перехода через их земли?» – спросил он дроу. Дриззт покачал головой, теперь это воспоминание вызывало у него лишь улыбку.
   «Не забыл», – ответил он, но его невозмутимый тон и мирное выражение лица поведали о том, что пусть он и не забыл, но уж простил точно.