Страница:
Не успели они обменяться комментариями по этому поводу, как их внимание привлекла другая картина, лишившая их надежды и мужества: «Меч Л^кейд» завалился вниз и исчез в атмосфере.
И ничего, буквально ничего не могли сделать они, чтобы помочь своей дочери, Маре и Данни.
Но он прекрасно понимал, что любые попытки спасения обречены на неудачу — мощности одного двигателя не хватит, чтобы погасить такую инерцию.
Хотя…
Люк направил свой «крестокрыл» вниз, разгоняя его еще быстрее, чтобы успеть поднырнуть под падающий челнок. Выжав из «крестокрыла». все возможное и невозможное, он сделал это. Когда он пролетал под «Мечом Джейд», за долю секунду до столкновения он активировал все до единого репульсоры, подкинув вверх падающий корабль.
С огромным облегчением Люк развернулся и увидел, что «Меч Джейд» отдаляется от планеты, набирая высоту. Этот финт стоил Люку высоты, и теперь ему самому предстояло побороться с гравитацией и инерцией. Он не сомневался, что прекратит падение и выровняет истребитель, но ситуация неожиданно изменилась: что-то странное происходило с атмосферой планеты.
Туман быстро таял: часть влаги испарялась, а часть быстро конденсировалась и превращалась в кристаллы льда, висевшие в воздухе подобно заградительному огню зенитных орудий.
По обшивке «крестокрыла» забарабанили градинки, но вскоре они начали стремительно таять и на глазах исчезать.
Наступила критическая точка. Испарение теперь шло самостоятельно и с потрясающей скоростью.
Все частоты тут же заполнились отчаянными криками пилотов истребителей, защищавших его, о том, что пропали дефлекторы, и призывами о помощи.
Прямо по курсу перед «Соколом» появилось еще одно яркое огненное облако: был подбит крупный крейсер. И сразу же последовал второй взрыв, поменьше, — разлетелся на куски истребитель.
— Чего они там тянут? — прорычал Хэн, направив свой гнев на Ландо.
Тот поднял руки, расписавшись в своей беспомощности.
— Я вообще слабо представляю себе, что мы делаем, — возразил он.
— СИ-ЗПО, может, хоть ты поможешь на-а-а… — начала спрашивать Лейя дроида, но внезапно издала громкий крик, а Хэн завопил: «Лево руля!», когда неизвестно откуда-вынырнула большая группа кораллов-прыгунов.
Ожили пушки верхней боевой башни, и Джесин из нижней как мог помогал брату, сбивая кораллы-прыгуны один за другим. Но их было слишком много. И летали они слишком хорошо, меняя боевые порядки с такой умопомрачительной скоростью и идеальной слаженностью, что орудия «Сокола» с трудом настигали их, и то лишь малую часть. Хэн лишь вздрагивал, когда «Сокол» сотрясался от множества пропущенных ударов.
— Этого еще не хватало! — Он врезал кулаком по консоли, увидев, что щиты исчезли и все сигнальные лампочки потухли.
Взорвался еще один корабль-экран, на противоположной от «Сокола» стороне планеты.
— Пора делать ноги, — заметил Ландо.
— Мы не можем, — сухо отрезала Лейя. — Это наш единственный шанс.
Третий корабль-экран исчез в огненном облаке, и шансы на успешное осуществление плана вдруг стали стремительно таять.
Вдруг два коралла-прыгуна беспорядочно завертелись и врезались друг в друга, исчезнув в мощном взрыве.
— Хороший выстрел, — заметил Хэн.
— Это не я, — ответил Анакин.
— И не я, — сказал Джесин.
Хэн с Лейей переглянулись, затем посмотрели на Ландо.
Еще одна пара вражеских истребителей едва избежала столкновения, и они разлетелись, беспорядочно вращаясь, в разные стороны. На левом фланге Анакину удалось сбить одного коралла-прыгуна, затем второго и тут же третьего. Защищавший левый фланг, Джесин, правда, успел за это время сбить только одного.
Начали поступать доклады с других кораблей, и все в один голос рапортовали о внезапном переломе.
— Кажется, работает, — прошептала Лейя.
— На их стороне огромный численный перевес, — напомнил ей Хэн, и, словно в подтверждение его слов, взорвался четвертый корабль-экран.
Хэн поставил «Сокола» на дыбы, пробиваясь сквозь тучу кораллов-прыгунов.
— Поворачивай обратно! — крикнул Анакин, не переставая стрелять. — Мы можем посбивать их всех по одному, не давая приблизиться к нашему кораблю-экрану.
Но никто его не слушал — ни трое сидевших в кокпите, ни Джесин, который перестал стрелять. Все как завороженные уставились на планету.
Туман вокруг планеты рассеивался, и все яснее было видно ее поверхность. Через считанные секунды атмосфера стала кристально прозрачной.
Хэн вновь обрел возможность дышать, и Лейя облегченно вздохнула, когда они увидели знакомый силуэт корабля. «Меч Джейд» не упал на планету.
Они не успели даже связаться с Джайной, потому что очертания планеты вдруг стали искаженными и размытыми, словно она оказалась под гигантским стеклянным колпаком.
— Волна Меппиканли! — заорал Анакин. — Там, под ней, должно быть очень холодно. По крайней мере, вода должна замерзнуть.
— Вот почему эти ребята больше не могут координировать свои атаки, — добавил Джесин. — Мы заморозили их военного координатора.
И в самом деле, все больше кораллов-прыгунов выходили из общего сражения и летели к планете. Наверное, чтобы защищать свою базу, а может, вонгские пилоты просто не знали, что делать.
Кроме того, сначала Хэн, а потом и все остальные заметили, что вращение планеты резко замедлилось, и казалось, что она вот-вот остановится вовсе.
— Невероятно, — пробормотал Хэн.
— Долго это продолжаться не будет, — объяснил Джесин. — Энергии больше нет, и испарения больше нет.
— И что будет, когда планета снова начнет вращаться? — подозрительно спросил Хэн.
— Ну, если принять в расчет расширение, созданное льдом… — начал Джесин, но и этого было достаточно, для Хэна, у которого моментально появилось его знаменитое «дурное предчувствие».
— Люк, — беззвучно выдохнула Лейя.
— Убираемся отсюда! Убираемся отсюда! — возопил Хэн на всех частотах. — Всеобщее отступление!
И, несмотря на мольбы Лейи найти ее пропавшего брата, Хэн резко развернул «Сокол» кормой к планете, которая возобновляла свое вращение, и дал полный вперед, только раз притормозив ненамного, чтобы пропустить вперед «Меч Джейд».
Это вдруг так задело Хэна за живое. В сущности, то, что он сейчас делал, ничем не отличалось от того, что предпринял на Сернпидале Анакин — улетел, бросив Чуи. Он почти что повернул «Тысячелетний сокол» обратно к планете, чтобы броситься на поиски Люка.
Почти.
Но не смог. Если бы он был один, он сделал бы это без колебаний, но он был не один, и был в ответе за жизни других, а не только за свою.
Как Анакин тогда.
Весь остальной флот тоже улепетывал. Пилоты буксира корабля-экрана выключили лучи захвата и бежали, спасая свои жизни.
По поверхности планеты прокатились волнообразные толчки, а в ледяном панцире появилась глубокая трещина, которая со сверхзвуковой скоростью пробежала от полюса до полюса.
Затем планета взорвалась, разлетевшись ярким дождем ледяных осколков, окрасивших лучи солнца во все цвета радуги.
Среди этого гигантского разноцветного облака было только одно черное пятнышко: крошечный «крестокрыл» на максимальной скорости уходил от взрывной волны, лишь немного обгоняя ее.
И ничего, буквально ничего не могли сделать они, чтобы помочь своей дочери, Маре и Данни.
* * *
Люк дал полный вперед, надеясь догнать падающий корабль, хотя не знал, что может предпринять. Он видел, что один двигатель продолжает работать, а корабль пытается выровняться, и понял, что кто-то еще сидит за штурвалом.Но он прекрасно понимал, что любые попытки спасения обречены на неудачу — мощности одного двигателя не хватит, чтобы погасить такую инерцию.
Хотя…
Люк направил свой «крестокрыл» вниз, разгоняя его еще быстрее, чтобы успеть поднырнуть под падающий челнок. Выжав из «крестокрыла». все возможное и невозможное, он сделал это. Когда он пролетал под «Мечом Джейд», за долю секунду до столкновения он активировал все до единого репульсоры, подкинув вверх падающий корабль.
С огромным облегчением Люк развернулся и увидел, что «Меч Джейд» отдаляется от планеты, набирая высоту. Этот финт стоил Люку высоты, и теперь ему самому предстояло побороться с гравитацией и инерцией. Он не сомневался, что прекратит падение и выровняет истребитель, но ситуация неожиданно изменилась: что-то странное происходило с атмосферой планеты.
Туман быстро таял: часть влаги испарялась, а часть быстро конденсировалась и превращалась в кристаллы льда, висевшие в воздухе подобно заградительному огню зенитных орудий.
По обшивке «крестокрыла» забарабанили градинки, но вскоре они начали стремительно таять и на глазах исчезать.
Наступила критическая точка. Испарение теперь шло самостоятельно и с потрясающей скоростью.
* * *
Вокруг собиралось все больше кораллов-прыгунов. Некоторые поднимались с планеты, а остальные — и их было много, страшно много, — летели к планете со всех сторон,, услышав зов йаммоска. Хэн, Лейя и Ландо обрадовались было, когда увидели, как улетает прочь от планеты «Меч Джейд», но эта радость моментально исчезла: взорвался один из кораблей-экранов.Все частоты тут же заполнились отчаянными криками пилотов истребителей, защищавших его, о том, что пропали дефлекторы, и призывами о помощи.
Прямо по курсу перед «Соколом» появилось еще одно яркое огненное облако: был подбит крупный крейсер. И сразу же последовал второй взрыв, поменьше, — разлетелся на куски истребитель.
— Чего они там тянут? — прорычал Хэн, направив свой гнев на Ландо.
Тот поднял руки, расписавшись в своей беспомощности.
— Я вообще слабо представляю себе, что мы делаем, — возразил он.
— СИ-ЗПО, может, хоть ты поможешь на-а-а… — начала спрашивать Лейя дроида, но внезапно издала громкий крик, а Хэн завопил: «Лево руля!», когда неизвестно откуда-вынырнула большая группа кораллов-прыгунов.
Ожили пушки верхней боевой башни, и Джесин из нижней как мог помогал брату, сбивая кораллы-прыгуны один за другим. Но их было слишком много. И летали они слишком хорошо, меняя боевые порядки с такой умопомрачительной скоростью и идеальной слаженностью, что орудия «Сокола» с трудом настигали их, и то лишь малую часть. Хэн лишь вздрагивал, когда «Сокол» сотрясался от множества пропущенных ударов.
— Этого еще не хватало! — Он врезал кулаком по консоли, увидев, что щиты исчезли и все сигнальные лампочки потухли.
Взорвался еще один корабль-экран, на противоположной от «Сокола» стороне планеты.
— Пора делать ноги, — заметил Ландо.
— Мы не можем, — сухо отрезала Лейя. — Это наш единственный шанс.
Третий корабль-экран исчез в огненном облаке, и шансы на успешное осуществление плана вдруг стали стремительно таять.
Вдруг два коралла-прыгуна беспорядочно завертелись и врезались друг в друга, исчезнув в мощном взрыве.
— Хороший выстрел, — заметил Хэн.
— Это не я, — ответил Анакин.
— И не я, — сказал Джесин.
Хэн с Лейей переглянулись, затем посмотрели на Ландо.
Еще одна пара вражеских истребителей едва избежала столкновения, и они разлетелись, беспорядочно вращаясь, в разные стороны. На левом фланге Анакину удалось сбить одного коралла-прыгуна, затем второго и тут же третьего. Защищавший левый фланг, Джесин, правда, успел за это время сбить только одного.
Начали поступать доклады с других кораблей, и все в один голос рапортовали о внезапном переломе.
— Кажется, работает, — прошептала Лейя.
— На их стороне огромный численный перевес, — напомнил ей Хэн, и, словно в подтверждение его слов, взорвался четвертый корабль-экран.
Хэн поставил «Сокола» на дыбы, пробиваясь сквозь тучу кораллов-прыгунов.
— Поворачивай обратно! — крикнул Анакин, не переставая стрелять. — Мы можем посбивать их всех по одному, не давая приблизиться к нашему кораблю-экрану.
Но никто его не слушал — ни трое сидевших в кокпите, ни Джесин, который перестал стрелять. Все как завороженные уставились на планету.
Туман вокруг планеты рассеивался, и все яснее было видно ее поверхность. Через считанные секунды атмосфера стала кристально прозрачной.
Хэн вновь обрел возможность дышать, и Лейя облегченно вздохнула, когда они увидели знакомый силуэт корабля. «Меч Джейд» не упал на планету.
Они не успели даже связаться с Джайной, потому что очертания планеты вдруг стали искаженными и размытыми, словно она оказалась под гигантским стеклянным колпаком.
— Волна Меппиканли! — заорал Анакин. — Там, под ней, должно быть очень холодно. По крайней мере, вода должна замерзнуть.
— Вот почему эти ребята больше не могут координировать свои атаки, — добавил Джесин. — Мы заморозили их военного координатора.
И в самом деле, все больше кораллов-прыгунов выходили из общего сражения и летели к планете. Наверное, чтобы защищать свою базу, а может, вонгские пилоты просто не знали, что делать.
Кроме того, сначала Хэн, а потом и все остальные заметили, что вращение планеты резко замедлилось, и казалось, что она вот-вот остановится вовсе.
— Невероятно, — пробормотал Хэн.
— Долго это продолжаться не будет, — объяснил Джесин. — Энергии больше нет, и испарения больше нет.
— И что будет, когда планета снова начнет вращаться? — подозрительно спросил Хэн.
— Ну, если принять в расчет расширение, созданное льдом… — начал Джесин, но и этого было достаточно, для Хэна, у которого моментально появилось его знаменитое «дурное предчувствие».
— Люк, — беззвучно выдохнула Лейя.
— Убираемся отсюда! Убираемся отсюда! — возопил Хэн на всех частотах. — Всеобщее отступление!
И, несмотря на мольбы Лейи найти ее пропавшего брата, Хэн резко развернул «Сокол» кормой к планете, которая возобновляла свое вращение, и дал полный вперед, только раз притормозив ненамного, чтобы пропустить вперед «Меч Джейд».
Это вдруг так задело Хэна за живое. В сущности, то, что он сейчас делал, ничем не отличалось от того, что предпринял на Сернпидале Анакин — улетел, бросив Чуи. Он почти что повернул «Тысячелетний сокол» обратно к планете, чтобы броситься на поиски Люка.
Почти.
Но не смог. Если бы он был один, он сделал бы это без колебаний, но он был не один, и был в ответе за жизни других, а не только за свою.
Как Анакин тогда.
Весь остальной флот тоже улепетывал. Пилоты буксира корабля-экрана выключили лучи захвата и бежали, спасая свои жизни.
По поверхности планеты прокатились волнообразные толчки, а в ледяном панцире появилась глубокая трещина, которая со сверхзвуковой скоростью пробежала от полюса до полюса.
Затем планета взорвалась, разлетевшись ярким дождем ледяных осколков, окрасивших лучи солнца во все цвета радуги.
Среди этого гигантского разноцветного облака было только одно черное пятнышко: крошечный «крестокрыл» на максимальной скорости уходил от взрывной волны, лишь немного обгоняя ее.
25. Закономерности и совпадения
— Ну, давай, произноси, — услышал Люк голос СИ-ЗПО и, когда вошел в комнату, которую Ландо выделил для него и Мары на Дубриллионе, то увидел, как дроид с размаху стукнулул Р2Д2 по куполу.
Р2Д2 ответил серией звуков, которая должна была звучать как длинное и монотонное «ооооо», но у него получилось «оо…оо…ооии».
— Что-то он сегодня заупрямился, масса Люк, — объяснил СИ-ЗПО и замахнулся, чтобы еще раз долбануть астромеха, но Люк, с трудом сдерживая улыбку, словил манипулятор робота-секретаря.
— Я думаю, что Р2 еще не оправился после полета сквозь снег и холод, — предположил Люк.
— Би… оооииооо… — подтвердил Р2Д2.
— Мне кажется, у него икота, — подмигнув, добавил Люк и направился к себе в комнату.
Сражение с рассеянными силами йуужань-вонгов проходило довольно удачно. Множество врагов погибли вместе с планетой, куда они устремились в безумной попытке защитить свою базу, не успев улететь до взрыва. Кроме того, и это самое главное, исчезла связывающая сила пришельцев, их военный координатор. Оставшиеся силы были разрознены, и Кип Дюррон, вместе с пилотами многих других кораблей, включая значительные силы, присланные сюда Новой Республикой, начали охоту на недобитков.
По крайней мере, можно было не беспокоиться, что разгром йуужанъ-вонгов будет доведен до конца — подумал Люк, входя к себе в комнату. Мары там не оказалось, и он с трудом удержался, чтобы не ринуться на ее поиски. Она еще не вполне поправилась после испытаний, которые ей довелось пройти за последние несколько недель, особенно от того кошмара, что выпал на ее долю во время последней битвы. Ее болезнь начинала вновь брать верх над ней, и Люк видел это, но Мара дала понять, что сражение с недугом — исключительно ее личное дело, и эта неспособность помочь глубоко ранила Люка. Он не мог просто наблюдать за тем, как ведет тяжелую схватку с внутренним врагом женщина, которую он так нежно любит.
Люк задумался о более глобальных проблемах. Пусть он не мог помочь в личной схватке, но что насчет большого сражения? Он взял в руку пробирку с жуком, который трансформировал молекулярную структуру атмосферы Белкадана. Мара ощущала какое-то странное влечение к этому насекомому, словно болезнь толкала ее к нему. Эта необъяснимая реакция могла быть простым недоразумением, считал Люк. Мара могла просто реагировать на тот факт, что в зараженной атмосфере Белкадана она почувствовала себя хуже. Или все это имело под собой глубокую подоплеку? Было ли это закономерностью или совпадением, что загадочная болезнь появилась именно тогда, когда появилась, накануне вторжения из другой галактики? Быть может, это йуужань-вонги непреднамеренно (или все-таки целенаправленно) занесли болезнь в Галактику?
Люк не знал, но он был полон решимости все выяснить, или, по крайней мере, попытаться это сделать. Если был способ (неважно, какой) помочь его любимой жене, он должен был попытаться.
Он наклонил голову и закрыл глаза, укрепляясь в решимости. Ему предстояло решить так много важных вопросов, и возрождение Совета Ордена джедаев было не последним в этом списке. Снова он должен был выступать во множестве ролей — как государственный деятель, дипломат, воин, ученый, муж, наконец. Мара всерьез вела разговоры о том, чтобы на время удалиться от дел и улететь на Дагоба или какое-нибудь другое дикое и наполненное Силой место, где она могла бы обрести новые, более глубокие уровни медитации и более глубокое понимание всего происходящего с ней. Люк, разумеется, предложил полететь вместе, но она категорически отказалась.
Ее проблемы были ее битвой, во всяком случае на данном этапе.
Люк глубоко и тяжко вздохнул.
Лейя с ужасом подумала о том, насколько близко к полнейшей катастрофе они оказались, насколько легко праэторит-вонг, не уничтожь они базу захватчиков, прошелся бы победным маршем по Галактике, и Новая Республика так никогда и не собрала бы достаточные силы, чтобы остановить пришельцев, и упрямые и зачастую невежественные сенаторы так и не поняли бы реальный уровень угрозы до тех пор, пока уже не было бы поздно.
Снова ей придется ради неотложных дел на работе забыть о личной жизни. Что у нее трое детей, которые, хотя и показали себя настоящими героями, все еще нуждались в ней. Что у нее есть невестка, которая сражается со смертельной болезнью, и брат, которому может понадобиться ее помощь.
Что есть у нее и муж, чье душевное равновесие было нарушено потерей верного друга.
Но разве могла бы она посвятить себя семье, если вернулись бы йуужань-вонги, в большем количестве и лучше подготовленные, а Новая Республика оказалась бы не готова встретить их?
— Посол Лейя, — прошептала она, неохотно, но безропотно примеряя на себя этот титул, которым вскоре наградит ее Совет, объявив ее послом Дубриллиона и близлежащих секторов внешних территорий, включая систему Хелска.
Ей оставалось только надеяться, что Борск Фей'лиа и его дружки будут прислушиваться к ней.
Ном Анор знал о трагедии, постигшей праэторит-вонг. Он слышал леденящие кровь, рассказы, доходившие сюда с Внешних территорий, но не мог связаться с Йомином Карром или Да'Гарой, и это только подтвердило опасения, что войска вторжения были разбиты и рассеяны по галактике.
Йуужань-вонгские воины разлетелись кто куда, и он не мог снова собрать их вместе или координировать их действия. Он прекрасно справился со своей задачей — отвлек основные силы противника на события в Центре, так что у них не было времени следить за тем, что творится на окраинах Новой Республики. Он сделал все, что мог, для Да'Гары и военного координатора, и все же они погибли. Вместе с праэторит-вонгом.
Сначала Ном Анор испугался, что его воины могли недооценить своих врагов, но затем, когда стали поступать более подробные сведения о ходе битвы и неожиданном ее исходе, он понял, что только феноменальное везение позволило этому жалкому народцу победить.
Но еще ничего не кончено, думал Ном Анор. Все еще впереди. Праэторит-вонг — лишь малая толика того, что вонги могут бросить на покорение этой галактики.
Пришла пора исполнителю снова браться за работу. Он осел на захудалой, всеми забытой планетке, на которой давно зрело недовольство порядками Новой Республики и в любой момент была готова вспыхнуть гражданская волна.
Что ж, он заварит эту кашу.
Р2Д2 ответил серией звуков, которая должна была звучать как длинное и монотонное «ооооо», но у него получилось «оо…оо…ооии».
— Что-то он сегодня заупрямился, масса Люк, — объяснил СИ-ЗПО и замахнулся, чтобы еще раз долбануть астромеха, но Люк, с трудом сдерживая улыбку, словил манипулятор робота-секретаря.
— Я думаю, что Р2 еще не оправился после полета сквозь снег и холод, — предположил Люк.
— Би… оооииооо… — подтвердил Р2Д2.
— Мне кажется, у него икота, — подмигнув, добавил Люк и направился к себе в комнату.
Сражение с рассеянными силами йуужань-вонгов проходило довольно удачно. Множество врагов погибли вместе с планетой, куда они устремились в безумной попытке защитить свою базу, не успев улететь до взрыва. Кроме того, и это самое главное, исчезла связывающая сила пришельцев, их военный координатор. Оставшиеся силы были разрознены, и Кип Дюррон, вместе с пилотами многих других кораблей, включая значительные силы, присланные сюда Новой Республикой, начали охоту на недобитков.
По крайней мере, можно было не беспокоиться, что разгром йуужанъ-вонгов будет доведен до конца — подумал Люк, входя к себе в комнату. Мары там не оказалось, и он с трудом удержался, чтобы не ринуться на ее поиски. Она еще не вполне поправилась после испытаний, которые ей довелось пройти за последние несколько недель, особенно от того кошмара, что выпал на ее долю во время последней битвы. Ее болезнь начинала вновь брать верх над ней, и Люк видел это, но Мара дала понять, что сражение с недугом — исключительно ее личное дело, и эта неспособность помочь глубоко ранила Люка. Он не мог просто наблюдать за тем, как ведет тяжелую схватку с внутренним врагом женщина, которую он так нежно любит.
Люк задумался о более глобальных проблемах. Пусть он не мог помочь в личной схватке, но что насчет большого сражения? Он взял в руку пробирку с жуком, который трансформировал молекулярную структуру атмосферы Белкадана. Мара ощущала какое-то странное влечение к этому насекомому, словно болезнь толкала ее к нему. Эта необъяснимая реакция могла быть простым недоразумением, считал Люк. Мара могла просто реагировать на тот факт, что в зараженной атмосфере Белкадана она почувствовала себя хуже. Или все это имело под собой глубокую подоплеку? Было ли это закономерностью или совпадением, что загадочная болезнь появилась именно тогда, когда появилась, накануне вторжения из другой галактики? Быть может, это йуужань-вонги непреднамеренно (или все-таки целенаправленно) занесли болезнь в Галактику?
Люк не знал, но он был полон решимости все выяснить, или, по крайней мере, попытаться это сделать. Если был способ (неважно, какой) помочь его любимой жене, он должен был попытаться.
Он наклонил голову и закрыл глаза, укрепляясь в решимости. Ему предстояло решить так много важных вопросов, и возрождение Совета Ордена джедаев было не последним в этом списке. Снова он должен был выступать во множестве ролей — как государственный деятель, дипломат, воин, ученый, муж, наконец. Мара всерьез вела разговоры о том, чтобы на время удалиться от дел и улететь на Дагоба или какое-нибудь другое дикое и наполненное Силой место, где она могла бы обрести новые, более глубокие уровни медитации и более глубокое понимание всего происходящего с ней. Люк, разумеется, предложил полететь вместе, но она категорически отказалась.
Ее проблемы были ее битвой, во всяком случае на данном этапе.
Люк глубоко и тяжко вздохнул.
* * *
В соседней комнате собирала свои вещи Лейя Соло. Ее ожидало много работы. Она видела этих пришельцев из другой галактики, йуужань-вонгов, и понимала, что угроза, хотя и была предотвращена по большому счету, но вопрос еще не закрыт. Могли появиться новые армии вторжения, куда больше первой, и новые военные координаторы, и в следующий раз они могли обосноваться не под ледяным панцирем водного мира. Что делать тогда?Лейя с ужасом подумала о том, насколько близко к полнейшей катастрофе они оказались, насколько легко праэторит-вонг, не уничтожь они базу захватчиков, прошелся бы победным маршем по Галактике, и Новая Республика так никогда и не собрала бы достаточные силы, чтобы остановить пришельцев, и упрямые и зачастую невежественные сенаторы так и не поняли бы реальный уровень угрозы до тех пор, пока уже не было бы поздно.
Снова ей придется ради неотложных дел на работе забыть о личной жизни. Что у нее трое детей, которые, хотя и показали себя настоящими героями, все еще нуждались в ней. Что у нее есть невестка, которая сражается со смертельной болезнью, и брат, которому может понадобиться ее помощь.
Что есть у нее и муж, чье душевное равновесие было нарушено потерей верного друга.
Но разве могла бы она посвятить себя семье, если вернулись бы йуужань-вонги, в большем количестве и лучше подготовленные, а Новая Республика оказалась бы не готова встретить их?
— Посол Лейя, — прошептала она, неохотно, но безропотно примеряя на себя этот титул, которым вскоре наградит ее Совет, объявив ее послом Дубриллиона и близлежащих секторов внешних территорий, включая систему Хелска.
Ей оставалось только надеяться, что Борск Фей'лиа и его дружки будут прислушиваться к ней.
* * *
А на другом конце Галактики ставил перед собой новые задачи еще один посланник.Ном Анор знал о трагедии, постигшей праэторит-вонг. Он слышал леденящие кровь, рассказы, доходившие сюда с Внешних территорий, но не мог связаться с Йомином Карром или Да'Гарой, и это только подтвердило опасения, что войска вторжения были разбиты и рассеяны по галактике.
Йуужань-вонгские воины разлетелись кто куда, и он не мог снова собрать их вместе или координировать их действия. Он прекрасно справился со своей задачей — отвлек основные силы противника на события в Центре, так что у них не было времени следить за тем, что творится на окраинах Новой Республики. Он сделал все, что мог, для Да'Гары и военного координатора, и все же они погибли. Вместе с праэторит-вонгом.
Сначала Ном Анор испугался, что его воины могли недооценить своих врагов, но затем, когда стали поступать более подробные сведения о ходе битвы и неожиданном ее исходе, он понял, что только феноменальное везение позволило этому жалкому народцу победить.
Но еще ничего не кончено, думал Ном Анор. Все еще впереди. Праэторит-вонг — лишь малая толика того, что вонги могут бросить на покорение этой галактики.
Пришла пора исполнителю снова браться за работу. Он осел на захудалой, всеми забытой планетке, на которой давно зрело недовольство порядками Новой Республики и в любой момент была готова вспыхнуть гражданская волна.
Что ж, он заварит эту кашу.
26. Прощальная песнь
Тысячелетний сокол" медленно и плавно парил в пространстве, а перед ним, сбитый с орбиты и потерявший равновесие, покачивался Сернпидаль.
Лейя молча стояла за спиной у Хэна на мостике, не мешая ему побыть наедине со своими мыслями и воспоминаниями.
Ему это было так необходимо. Он в последние дни специально загружал себя работой, чтобы не думать о неизбежном моменте прощания, изо все сил старался избежать его в надежде, что время уменьшит боль.
Не уменьшило. Ни капельки. Глядя вниз, на место, где он видел Чубакку в последний раз, Хэн уже не мог убежать или отсрочить мучительный момент. Теперь он думал только о своем друге. В памяти всплывали картины из жизни — воспоминания о Чуи. В основном, различные оттенки выражения лица вуки или забавный вой, но никаких определенных событий — события казались незначительными. Только интонации Чубаккиного голоса, взгляды, которыми он смотрел на Хэна: часто непокорные, но всегда преисполненные глубокой любви и уважения.
Хэн посмотрел на пустое кресло второго пилота, в котором так долго сидел Чубакка, и мысленным взором нарисовал своего приятеля в нем. Он представил его так ярко, так кристально четко, что, почти поверил, будто сможет усилием воли воскресить друга из мертвых, потому что он, Хэн Соло, не может смириться с его потерей.
Нет, лелеял он надежду. Чуи не мог погибнуть. Этого просто не может быть.
Но все было именно так. Чуи ушел и больше никогда не вернется.
Затем возникли новые образы: Чуи вбегает на мостик; Чуи несется за Анакином по трапу на Корусканте после очередной осечки репульсора; Чуи держит на вытянутых руках сразу трех Соло-младших, и это было совсем недавно, когда они были уже не такие маленькие, но он хотел доказать, что он еще не потерял хватки. Взгляд Хэна упал на любимую кепку, валявшуюся под приборной консолью второго пилота. Эту шапку Лейя подарила Хэну сразу же после рождения двойни, и причудливыми завитушками на ней было вышито: «Поздравляю, это ОБА!». Сколько раз вуки воровал ее и с трудом напяливал ее на свою мохнатую голову, пытаясь растянуть ее до своего размера!
Хэн нагнулся и поднял кепку, затем перевернул ее и увидел, что на подкладке осталась пара рыжих длинных волос.
Воспоминания проносились перед глазами Хэна, и все они заканчивались одним и тем же — внезапным осознанием того, что новых не будет, что книга закрыта, что волосы на кепке были последними, и больше вуки их там не оставит.
Поскольку Хэн был мужем и отцом, то мысли его плавно перетекли на детей. Несколько раз за последние пару дней он видел, как они пытаются скрыть слезы на глазах, и ему не было нужды спрашивать, о чем они сейчас думают. Как ни странно, но Джайна и Джесин переживали куда больше своего брата, и Хэн поначалу был удивлен этим, но в конце концов понял, почему так. Анакину было пятнадцать, самый эгоистичный и самовлюбленный возраст, и, несмотря на то, что мальчик добровольно взвалил всю тяжесть вины за гибель Чубакки на свои плечи, он был слишком поглощен рефлексией, чтобы по-настоящему понять всю боль утраты. Двойняшки, напротив, уже переросли этот эгоцентрический взгляд на мир вокруг и имели понятие о том, что такое «сопереживание». Поэтому Хэн к каждому из детей подошел индивидуально и сказал им те вечные избитые клише, которые каждый наверняка слышал в своей юности, теряя близких.
Насколько пустыми казались ему теперь эти слова, слетающие с его уст!
В какой-то момент, после очередного разговора со скорбящими детьми, Хэну вдруг захотелось снова стать маленьким, чтобы родители с воспитателями говорили ему штампы, утешая его, чтобы эти слова говорил кто-нибудь красноречивее и мудрее, чем он.
И такой человек был. Эта женщина, его прекрасная жена, стояла рядом с ним. Лейя любила вуки так же, как и он, и хотя она проводила с ним не столько же времени, сколько Хэн, не имела таких же ярких воспоминаний, как ее муж, Хэн знал, что она скорбела никак не меньше его. И она нашла в себе силы спрятать свои чувства, чтобы помочь Хэну пережить этот тяжелый период. Он знал это.
— Ты собираешься подлететь совсем близко? — донесся до него голос Лейи, и только тогда Хэн заметил, что Сернпидаль вырос до огромных размеров. Они прилетели сюда не затем, чтобы найти тело вуки. Эта задача была не по силам ни им, и никому другому.
Хэн прилетел сюда, и Лейя охотно поддержала его стремление, просто потому, что этот момент был ему необходим.
— Что мы скажем семье Чуи? — спросил Хэн.
— Правду, — откликнулась Лейя. — Что он погиб смертью героя.
— Никогда не думал… — начал Хэн, но его голос дрогнул, и он замолчал.
Лейя ласково посмотрела на него, дав ему время, чтобы успокоиться.
— Я ведь построил стену, колпак вроде огромного пузыря вокруг всех нас. Вокруг тебя и меня, Чуи, детей, Люка с Марой, даже Ландо. Ситх побери, даже вокруг идиотских дроидов. Мы все внутри, понимаешь? Сидим в безопасности и комфорте, такая семейка, тихая и…
— Неуязвимая? — предвосхитила его следующий эпитет Лейя.
Хэн кивнул.
— Ничто не могло затронуть нас — по-настоящему затронуть нас, — продолжал он.
И снова его голос задрожал, и он начал часто моргать, чтобы удержать слезы, и когда это у него не получилось, он просто смахнул их рукой, затем уставился на беспорядочно вращающийся Сернпидаль. Он знал, что Лейя все поняла, и ему не надо было больше ничего говорить. И хотя все это казалось бессмысленным, он не стал спорить с судьбой и безропотно принял ее поворот. В конце концов, это должно было произойти давным-давно. И если не с Чуи, то с любым другим из них. Они так долго жили на краю пропасти, участвовали в стольких сражениях. Целые десятилетия им удавалось уходить от врагов и наемных убийц. Вспомнить хотя бы их первую встречу, когда Хэн освободил Лейю на Звезде Смерти и они вместе вырвались из объятий смерти. Как много раз они оказывались на волосок от гибели, когда казалось, что кто-то из них обязательно должен погибнуть.
И все же, поразительным образом, этот постоянный флирт со смертью лишь заставил Хэна уверовать в собственную неуязвимость. Они могли увернуться от выстрела любого бластера, примоститься на боку астероида, выбраться из мусорной ямы, или…
Нет, хватит. Не сейчас. Этот пузырь безопасности лопнул. Его так неожиданно проколола падающая луна.
— Даже Мара, — сказал Хэн, и Лейя повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, хотя он продолжал смотреть прямо перед собой. — Ее болезнь не может убить ее, — продолжал он. — Я знаю, что она не убьет ее. Даже если умрут все остальные с таким же диагнозом, она выживет, потому что эти остальные не жили в моем пузыре, а она жила. Мара была в нем, поэтому она победит.
— Конечно, — согласилась Лейя.
Но Хэн уже ни в чем не был уверен и ни за что не мог поручиться. Вдруг его озарила страшная мысль о том, что Лейя тоже не бессмертна, и все остальные в его пузыре, особенно дети, тоже не были в полной безопасности. Во время схваток с пришельцами Джайна, Джесин и Анакин доказали, что они достойны носить звание джедаев, и никто не осмеливался теперь сомневаться в этом. Они вышли из-под контроля Хэна, но, с контролем или без, Хэн знал, что они покинули безопасный мир. Пузырь лопнул.
Кажется, угрозу захвата Галактики пришельцами удалось предотвратить, а их самих уничтожить. Но для Хэна Соло эта Галактика вдруг показалась вдруг куда более опасным местом, чем раньше.
Лейя молча стояла за спиной у Хэна на мостике, не мешая ему побыть наедине со своими мыслями и воспоминаниями.
Ему это было так необходимо. Он в последние дни специально загружал себя работой, чтобы не думать о неизбежном моменте прощания, изо все сил старался избежать его в надежде, что время уменьшит боль.
Не уменьшило. Ни капельки. Глядя вниз, на место, где он видел Чубакку в последний раз, Хэн уже не мог убежать или отсрочить мучительный момент. Теперь он думал только о своем друге. В памяти всплывали картины из жизни — воспоминания о Чуи. В основном, различные оттенки выражения лица вуки или забавный вой, но никаких определенных событий — события казались незначительными. Только интонации Чубаккиного голоса, взгляды, которыми он смотрел на Хэна: часто непокорные, но всегда преисполненные глубокой любви и уважения.
Хэн посмотрел на пустое кресло второго пилота, в котором так долго сидел Чубакка, и мысленным взором нарисовал своего приятеля в нем. Он представил его так ярко, так кристально четко, что, почти поверил, будто сможет усилием воли воскресить друга из мертвых, потому что он, Хэн Соло, не может смириться с его потерей.
Нет, лелеял он надежду. Чуи не мог погибнуть. Этого просто не может быть.
Но все было именно так. Чуи ушел и больше никогда не вернется.
Затем возникли новые образы: Чуи вбегает на мостик; Чуи несется за Анакином по трапу на Корусканте после очередной осечки репульсора; Чуи держит на вытянутых руках сразу трех Соло-младших, и это было совсем недавно, когда они были уже не такие маленькие, но он хотел доказать, что он еще не потерял хватки. Взгляд Хэна упал на любимую кепку, валявшуюся под приборной консолью второго пилота. Эту шапку Лейя подарила Хэну сразу же после рождения двойни, и причудливыми завитушками на ней было вышито: «Поздравляю, это ОБА!». Сколько раз вуки воровал ее и с трудом напяливал ее на свою мохнатую голову, пытаясь растянуть ее до своего размера!
Хэн нагнулся и поднял кепку, затем перевернул ее и увидел, что на подкладке осталась пара рыжих длинных волос.
Воспоминания проносились перед глазами Хэна, и все они заканчивались одним и тем же — внезапным осознанием того, что новых не будет, что книга закрыта, что волосы на кепке были последними, и больше вуки их там не оставит.
Поскольку Хэн был мужем и отцом, то мысли его плавно перетекли на детей. Несколько раз за последние пару дней он видел, как они пытаются скрыть слезы на глазах, и ему не было нужды спрашивать, о чем они сейчас думают. Как ни странно, но Джайна и Джесин переживали куда больше своего брата, и Хэн поначалу был удивлен этим, но в конце концов понял, почему так. Анакину было пятнадцать, самый эгоистичный и самовлюбленный возраст, и, несмотря на то, что мальчик добровольно взвалил всю тяжесть вины за гибель Чубакки на свои плечи, он был слишком поглощен рефлексией, чтобы по-настоящему понять всю боль утраты. Двойняшки, напротив, уже переросли этот эгоцентрический взгляд на мир вокруг и имели понятие о том, что такое «сопереживание». Поэтому Хэн к каждому из детей подошел индивидуально и сказал им те вечные избитые клише, которые каждый наверняка слышал в своей юности, теряя близких.
Насколько пустыми казались ему теперь эти слова, слетающие с его уст!
В какой-то момент, после очередного разговора со скорбящими детьми, Хэну вдруг захотелось снова стать маленьким, чтобы родители с воспитателями говорили ему штампы, утешая его, чтобы эти слова говорил кто-нибудь красноречивее и мудрее, чем он.
И такой человек был. Эта женщина, его прекрасная жена, стояла рядом с ним. Лейя любила вуки так же, как и он, и хотя она проводила с ним не столько же времени, сколько Хэн, не имела таких же ярких воспоминаний, как ее муж, Хэн знал, что она скорбела никак не меньше его. И она нашла в себе силы спрятать свои чувства, чтобы помочь Хэну пережить этот тяжелый период. Он знал это.
— Ты собираешься подлететь совсем близко? — донесся до него голос Лейи, и только тогда Хэн заметил, что Сернпидаль вырос до огромных размеров. Они прилетели сюда не затем, чтобы найти тело вуки. Эта задача была не по силам ни им, и никому другому.
Хэн прилетел сюда, и Лейя охотно поддержала его стремление, просто потому, что этот момент был ему необходим.
— Что мы скажем семье Чуи? — спросил Хэн.
— Правду, — откликнулась Лейя. — Что он погиб смертью героя.
— Никогда не думал… — начал Хэн, но его голос дрогнул, и он замолчал.
Лейя ласково посмотрела на него, дав ему время, чтобы успокоиться.
— Я ведь построил стену, колпак вроде огромного пузыря вокруг всех нас. Вокруг тебя и меня, Чуи, детей, Люка с Марой, даже Ландо. Ситх побери, даже вокруг идиотских дроидов. Мы все внутри, понимаешь? Сидим в безопасности и комфорте, такая семейка, тихая и…
— Неуязвимая? — предвосхитила его следующий эпитет Лейя.
Хэн кивнул.
— Ничто не могло затронуть нас — по-настоящему затронуть нас, — продолжал он.
И снова его голос задрожал, и он начал часто моргать, чтобы удержать слезы, и когда это у него не получилось, он просто смахнул их рукой, затем уставился на беспорядочно вращающийся Сернпидаль. Он знал, что Лейя все поняла, и ему не надо было больше ничего говорить. И хотя все это казалось бессмысленным, он не стал спорить с судьбой и безропотно принял ее поворот. В конце концов, это должно было произойти давным-давно. И если не с Чуи, то с любым другим из них. Они так долго жили на краю пропасти, участвовали в стольких сражениях. Целые десятилетия им удавалось уходить от врагов и наемных убийц. Вспомнить хотя бы их первую встречу, когда Хэн освободил Лейю на Звезде Смерти и они вместе вырвались из объятий смерти. Как много раз они оказывались на волосок от гибели, когда казалось, что кто-то из них обязательно должен погибнуть.
И все же, поразительным образом, этот постоянный флирт со смертью лишь заставил Хэна уверовать в собственную неуязвимость. Они могли увернуться от выстрела любого бластера, примоститься на боку астероида, выбраться из мусорной ямы, или…
Нет, хватит. Не сейчас. Этот пузырь безопасности лопнул. Его так неожиданно проколола падающая луна.
— Даже Мара, — сказал Хэн, и Лейя повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, хотя он продолжал смотреть прямо перед собой. — Ее болезнь не может убить ее, — продолжал он. — Я знаю, что она не убьет ее. Даже если умрут все остальные с таким же диагнозом, она выживет, потому что эти остальные не жили в моем пузыре, а она жила. Мара была в нем, поэтому она победит.
— Конечно, — согласилась Лейя.
Но Хэн уже ни в чем не был уверен и ни за что не мог поручиться. Вдруг его озарила страшная мысль о том, что Лейя тоже не бессмертна, и все остальные в его пузыре, особенно дети, тоже не были в полной безопасности. Во время схваток с пришельцами Джайна, Джесин и Анакин доказали, что они достойны носить звание джедаев, и никто не осмеливался теперь сомневаться в этом. Они вышли из-под контроля Хэна, но, с контролем или без, Хэн знал, что они покинули безопасный мир. Пузырь лопнул.
Кажется, угрозу захвата Галактики пришельцами удалось предотвратить, а их самих уничтожить. Но для Хэна Соло эта Галактика вдруг показалась вдруг куда более опасным местом, чем раньше.