Самаров Сергей. Горный стрелок

   В очередной раз дождавшись, когда Второй и Третий догонят его, полковник двинулся вперед, преодолевая последний участок дистанции до места первоначального расположения группы олимпийских шпионов. Сами шпионы уже значительно продвинулись в сторону трассы, до которой им осталось немногим более пятидесяти метров. В целом дистанция между двумя группами сохранилась прежней.
   – Я – Второй, – сказал Бексолтан. – У меня есть опасения, что эти парни сейчас пожелают отступить на прежнюю позицию, а она окажется занятой нами. Что тогда будем делать, Первый?
   – На чем основываются твои опасения? – спросил Мартинес. – Просто интуиция?
   – Мне показалось, что подъемник стал работать быстрее. Скорость движения кабин повысилась. Не иначе, охрана уже поднимается.
   – Мне тоже так показалось, – сказал Третий. – Я уже пару минут к подъемнику присматриваюсь. Точно – быстрее пошел.
   – Молодцы. Заметили. Я сам слежу за ним, – соврал полковник для поддержания авторитета. Я не думаю, что охранники будут стрелять из кабины. Я вообще не думаю, что они будут стрелять. Это все-таки не военный объект. Они будут применять оружие только при явной опасности для своей жизни. А у олимпийских шпионов оружия быть не должно. Они даже ножа с собой в разведку не берут.
   – Почему? – не понял Хамид, в принципе не представляющий себе мужчину без оружия.
   – Без оружия они могут выдать себя за туристов или спортсменов. Не в данной ситуации, но в какой-то другой, если их будут досматривать. С оружием они теряют этот вариант прикрытия. А он самый надежный из всех.
   Полковник Мартинес говорил, приложив к глазам бинокль, и потому первым обнаружил опасность. На трех двухместных сиденьях подъемника к началу трассы поднимались шестеро охранников с лыжами на ногах. В принципе, отличить охранников от рано проснувшихся спортсменов было несложно. Спортсмены обычно предпочитают яркие костюмы. Охранники же были в черной униформе и в таких же черных шлемах. Более того, один из них, расположившийся на первом из трех сидений, часто поднимал к глазам бинокль, направляя его в ту сторону, где находилась группа олимпийских шпионов.
   – Не шевелиться! – предупредил Мартинес. – Охрана…
   – Они сейчас за скалу спрячутся, – Второй показал, что тоже видит охрану.
   – Не шевелиться, пока не спрятались, – строго повторил полковник.
   Этот подъемник шел вдоль горнолыжной трассы, предназначенной для слалома, но существовал и второй – на трассе для скоростного спуска, расположенной чуть в стороне, и за спиной группы Мартинеса, и полковник был уверен, что тем подъемником сейчас пользуется вторая группа охраны, страхующая первую.
   – Вот и все, – сказал Второй, констатируя увиденное. – Они за скалой, можно не напрягаться, мы в безопасности.
   – Напрягись, – посоветовал Третий. – Сейчас пара охранников выпрыгнет на снег. Там подъемник в двух метрах над поверхностью идет. Они снизу заслон выставят.
   – Должны выставить, если свое дело знают, – согласился Мартинес, поддерживая Третьего. – Если не выставят, им здесь вообще нечего делать.
   Как оказалось, охранники свое дело знали. Видимо, у них заранее был разработан план действий, который они и претворяли в жизнь, или просто сообразили, исходя из обстановки, как лучше работать. И когда из-за верхнего края скалы показались занятые сиденья подъемника, то на них продолжали подъем только четверо охранников, а двое замыкающих просто выпрыгнули в снег, сразу на лыжи, как только им позволило расстояние до снежного покрова. Но где и как заняла позицию пара охранников, видно из-за скалы не было, как не было видно и самих олимпийских шпионов, которые низиной ушли все за ту же самую скалу. Полковник Мартинес предполагал, что они именно этой низиной и будут подходить к трассе, поскольку низина дает возможность спрятаться от камер видеонаблюдения, выставленных не так и часто, как можно было бы выставить. И, поскольку низина на самой трассе засыпана снегом из «снегоделательной» машины, пробы снега можно брать, не покидая низину и никак не засвечиваясь перед охраной.
   При этом Мартинес предположил, что любой мало-мальски грамотный охранник, даже с трудом окончивший в свое время среднюю школу по причине деменции, должен сообразить, что здесь самое слабое место во всей системе охраны. А слабые места всегда усиливают. Значит, помимо камер должно быть еще что-то. И полковник уже знал, что именно. И даже имел средства, как это «что-то», внешне обязательно невидимое для невооруженного глаза, обнаружить и обойти. Сказался опыт полковника.
   И теперь группе предстояло ждать, чтобы увидеть развитие событий. Для этого им пришлось обойти скалу и занять новую позицию, с которой ничто не закрывало обзора.

* * *

   Бинокль с тепловизором позволил полковнику Мартинесу обнаружить и место, где скрывались олимпийские шпионы. Но они, кажется, уже и не скрывались, а возвращались, стараясь удалиться от слаломной трассы все по скрывающей их складке склона. Но в тепловизор хорошо было видно свечение человеческих тел, выходящее из-за края складки. Возможно, у охранников тоже были бинокли с тепловизорами, один или несколько, и это было плохо. Конечно, они все вокруг не рассматривали целенаправленно, но тем не менее уже зная, где искать олимпийских шпионов, потому что знали, на каком участке сработала сигнализация системы охраны периметра трассы, и это место контролировали поочередно два охранника, покинувших подъемник. И совсем плохо было бы, если бы кто-то из этих охранников вздумал посмотреть через тепловизор на скалу. Присутствие там полковника Мартинеса с помощниками определить было бы нетрудно. Тогда следовало принять бой, что само по себе казалось нежелательным. Но охранники, к счастью, наблюдали только за складкой склона, не отвлекаясь на красоты окружающего пейзажа. А скоро появились и четверо их товарищей по группе. Они, конечно, спускались не со скоростью настоящих спортсменов-слаломистов, тем не менее на лыжах стояли уверенно, и спуск не мог быть долгим.
   Полковник Мартинес понял, что олимпийским шпионам не уйти от преследования, поскольку шпионы и лыж не имели, и уходить им было некуда; с другой стороны, их должна была бы блокировать группа, поднявшаяся на подъемнике у трассы скоростного спуска. По профессиональным действиям первой группы полковник уже сделал вывод об обязательном выставлении второй группы. Верхние охранники с трассы свернули довольно умело и проехали по неукатанному склону как раз к нужному месту. Это подтверждало наличие у них биноклей с тепловизорами. А Мартинес часто слышал, что в России такими биноклями не оснащаются даже спецслужбы. Наверное, это мнение сродни тому, согласно которому в Москве по улицам бродят медведи.
   – Не шевелиться! – строго приказал полковник Мартинес спутникам. – У них бинокли с тепловизорами. Если нас обнаружат, будем стрелять на поражение и уходить в горы. Олимпийских шпионов тоже оставлять нельзя. Они свидетели.
   Но в их сторону, к счастью, ни один из охранников не посмотрел. Не до того было. Четверо остановились у края складки. С другой стороны, сняв лыжи, предназначенные только для спуска, но совсем не для подъема в гору, подошли еще двое. Разговора слышно не было, но он был, видимо, серьезным и жестким. Трое олимпийских шпионов поднялись из своего укрытия. Их обыскали. Потом один из охранников спрыгнул с другой стороны складки туда, где сидели олимпийские шпионы, и выбросил наверх четыре цилиндра. Мартинес понял, что это термосы-контейнеры с пробами снега. Все встало на свои места, и олимпийских шпионов стали сопровождать к тропе, по которой можно было спуститься без лыж. Все свое снаряжение они несли на себе…

* * *

   – Уважаю точные предсказания, – с какой-то мечтательностью, может быть, ностальгической, сказал Третий, обращаясь к чистому безоблачному небу, в которое смотрел, лежа на спине. – С самого раннего детства уважаю. У нас в селе старуха-гадалка была. Бараньи костяшки на стол бросала и видела все. Если спрашивали что-то, всегда точно отвечала. Говорят, ни разу не ошибалась. Ее все село сильно уважало. Из соседних районов к ней приезжали. Наш полковник, видимо, из таких же. Без ошибок, похоже, работает…
   Мартинес молча принял сомнительный комплимент, сравнивающий его со старухой-гадалкой. Но полковник не отнес слова Хамида к грубости, хорошо понимая разность менталитетов таких непохожих один на другого народов. И разницу интеллектов тоже осознавая, но никогда не заостряя на этом вопросе внимания.
   – Меня больше не предсказания волнуют, – сказал Бексолтан. – Где они засветились? На чем попались? Где-то есть, видимо, черта, которую нельзя пересекать.
   – Второй прав, – отметил полковник Мартинес.
   – Снова будем вызывать охрану? – спросил Третий. – Может, проще будет им позвонить?
   Полковник на юмор не отреагировал, а просто двинулся вперед все тем же «ползучим» способом передвижения…

* * *

   Ползать спутникам полковника уже надоело, хотя возразить они не решались. Мартинес сформировал эту группу в последний момент, собрав в ней ребят только из кавказских республик России, и не взял ни одного грузина, хотя одновременно готовил и грузин. Но эти кавказцы, как их в России зовут повсеместно, были лучшими из всех курсантов полковника. По всем показателям лучшими. А главное, по своему боевому духу. Но и им однообразие уже, кажется, стало надоедать. Им бой подавай, где можно и рискнуть, и себя показать. И не понимают эти парни, что к любому бою следует основательно готовиться, если не хочешь, чтобы этот бой стал для тебя последним. А уж к акции, подобной той, какую готовили они, подготовка требовалась особенно тщательная. И здесь проявлять нетерпение и вообще позволять скуке терзать свой характер непозволительно. Скука – это первая ступень к небрежности. А за второй ступенью часто уже стоит смерть и смотрит на тебя черными глазами выходных отверстий автоматных стволов.
   Вообще уровень подготовки курсантов учебного курса Мартинесу был, грубо говоря, безразличен. Да, он умел готовить бойцов к дерзким и рискованным операциям, хотя это был и не совсем его профиль. Его основной профиль – сами операции, действие. Тем не менее полковник и к преподавательской своей деятельности относился серьезно, тем более что от его успешной работы зависело многое. В частности, дальнейшее приглашение американских инструкторов. А то среди грузинских военных нашлись собственные специалисты, которые ни во что не ставили американскую систему подготовки. Эта оппозиция особенно усилилась после событий в Южной Осетии, когда грузинские коммандос, подготовленные американскими инструкторами, зарекомендовали себя не самым лучшим образом, хотя на них возлагались очень большие надежды и задачи им ставились не просто оперативного, но почти стратегического значения. Единственный успех выпал на группу, которая специально готовилась для уничтожения командующего российскими войсками, если те решатся перейти Рокский тоннель. Но и здесь командующий отделался ранением, а группа была уничтожена. Следовательно, успеха не достигли. Попросту и мягко говоря, со своими задачами коммандос не справились. Однако, как истинный патриот своей страны, полковник считал все американское лучшим и хотел это доказать. Готовить грузин для непосредственных действий в России, в потом проводить эти действия Мартинесу никто не позволил бы. Любая минимальная утечка информации грозила бы серьезными последствиями для грузинской стороны. А где и как можно продемонстрировать боевую подготовку, как не в реальных условиях! Но вот группу из граждан России, пусть и радикально настроенных по отношению к существующей власти и даже находящихся в розыске, объявленном российскими следственными органами, подготовить и продемонстрировать ее в деле – это было реально. Сам Мартинес, имеющий информацию, что чеченский террорист Доку Умаров, глава международной террористической организации «Имарат Кавказ», признается международным террористом и Соединенными Штатами, иметь дело с ним лично не захотел. Но грузинские спецслужбы с Умаровым сотрудничали давно и тесно. И с благословения Умарова и в соответствии с его рекомендациями было выбрано два десятка парней, из которых полковник Мартинес, после соответствующей проверки на тест Купера и тестирования на интеллект, и сформировал новую группу из восьми человек, которая проходила подготовку вместе с грузинскими коммандос. Национальная принадлежность группы не имела значения для грузинской стороны, как и для самого полковника. Кавказцы могли точно так же, как грузины, продемонстрировать высокое качество подготовки диверсантов по американской системе. Что Мартинес и намеревался сделать. Причем, когда представилась возможность провести диверсию, о которой многие серьезные и хорошо подготовленные профессиональные диверсанты только мечтают, Мартинес посчитал, что это вообще подарок судьбы. Такая диверсия войдет в аналоги мировой диверсионной истории и станет примером в учебниках. И пусть кто-то постарается назвать ее террористической акцией, это сути не меняет. А что самое главное, попутно с этой, не основной работой Мартинес будет проводить и работу основную, где его группа может быть задействована только в качестве прикрытия, потому что допускать кавказцев до своих дел Мартинес не намеревался.
   А его дела носили серьезный характер и могли многое дать для повышения боеспособности американской военной машины. В последние годы конгресс выделяет значительные средства на изыскания и исследования в области создания новых видов вооружений. Агентство DARPA^[9] прожорливо, но затраты все же окупает. При этом еще и умудряется финансировать деятельность ЦРУ, помогающее DARPA добывать документацию по новым вооружениям как союзников, так и потенциальных противников. Нынешняя операция полковника Мартинеса финансируется как раз из бюджета DARPA. Действия полковника Мартинеса в случае успеха могли бы быть оценены в много миллионов долларов, которые удастся сэкономить. Может быть, даже сотни миллионов долларов…

* * *

   Выйти к складке склона, повторяя окончание маршрута группы олимпийских шпионов, в принципе было несложно и не опасно, поскольку скала с двух сторон прикрывала от взгляда видеокамер, а с двух других сторон прикрыла бы сама складка. Конечно, завершить маршрут хотелось бы вовсе не так, как завершила его предыдущая группа. И потому полковник Мартинес не позволял ни себе, ни партнерам расслабляться. И пешему ходу, который был здесь тоже допустим, предпочитал передвижение ползком. Это сильно тормозило дело, но группу никто и никакие обстоятельства не подгоняли. Сам полковник полз не торопясь. Однако партнеры даже при таком темпе отставали. Они не старались продвигаться быстрее. Но и подгонять их тоже не хотелось. И даже так, не торопясь, группа за полчаса вышла к исходной точке. И только там Мартинес перевернулся на спину, а потом, осмотревшись по сторонам и убедившись в безопасности, вообще сел и стал дожидаться, когда Бексолтан с Хамидом доберутся до него. Они увидели его позу и заторопились, понимая, что скука кончается и предстоит увидеть что-то новое.
   Подъемник охрана уже выключила. Спортсмены в такое время еще не выбираются на склон. Не раньше чем через полтора часа начнут прибывать первые любители горных лыж. Любительская трасса вообще располагается дальше и в стороне, по ту сторону спортивной трассы. Но любители горных лыж пользуются тем же самым подъемником, что и тренирующиеся спортсмены, и потому до их появления полковнику Мартинесу с компаньонами предстояло уйти подальше, чтобы не попасться кому-то на глаза.
   Бексолтан с Хамидом наконец-то добрались до Мартинеса и сели точно так же, как он, переводя дыхание. Вообще они парни выносливые, как знал полковник по занятиям, однако передвижение ползком непривычно и даже самых выносливых без отработанных навыков выматывает и лишает сил. Однако они не жаловались.
   Полковник дал спутникам возможность привести дыхание в порядок, и только после этого начал говорить достаточно серьезным тоном, чтобы показать, насколько важно его объяснение.
   – «Напульсник»… – поднял он свою руку, показывая, на что стоит посмотреть.
   «Напульсник», надеваемый на запястье там, где обычно человек носит часы, был чуть меньше среднего размера мобильного телефона и представлял собой, по сути дела, пульт управления всеми системами электронного вооружения диверсанта, а точнее головным компьютером, расположенным в каске. Каски для группы были доставлены буквально накануне выхода на операцию. Основные функции бойцы успели изучить, но всех возможностей каски они еще не знали. Однако сам полковник Мартинес когда-то принимал участие в испытании этих касок, разработанных специалистами лаборатории АНБ, да и в боевых действиях успел уже опробовать, и потому всегда был готов дать совет и рекомендации по их использованию.
   – Левая, вторая снизу кнопка. Три коротких нажатия… – прозвучала команда. Причем сам полковник выполнял собственную команду одновременно с партнерами.
   И секунды не прошло, как из каски, состоящей из многих слоев кевлара, стало выходить затемненное стекло. Но это была не просто защита лица от ветра и солнца, как могло бы показаться со стороны кому-то несведущему. Это был полупрозрачный монитор компьютера и одновременно сложный фильтр.
   – Одну кнопку выше. Одно нажатие!
   Компьютер включился, и, как показал монитор полковника, умеющего свободно обращаться с этой электроникой, загрузка программы управления инфракрасными датчиками и сенсорными устройствами началась у всех троих одновременно. Все три компьютера работали в одной системе и даже показывали состояние здоровья человека всем входящим в систему. Следовало только запустить соответствующую программу…

Глава третья

   Проблем с билетами не возникло. Кассиршу ничуть не смутил паспорт гражданина иностранного государства, хотя впечатывать в билет фамилию Габиани пришлось под побуквенную диктовку Давида Вениаминовича кириллицей, поскольку компьютер у кассира не был знаком с грузинским алфавитом. Посадив гостя в поезд и убедившись, что он устроился со всеми возможными удобствами, которых даже в купейном вагоне, как показалось, явно не хватало, Кольчугин дождался отправления состава на перроне, чтобы быть точно уверенным, что Габиани уехал, и не опасаться его непредвиденного возвращения в разгар беседы с генералом.
   Вернувшись на стоянку, Давид Вениаминович услышал богатырский храп Валдая, от которого, казалось, вибрировал и подрагивал пластиковый верх машины. Валдай проснулся только после того, как хозяин дверцу открыл. Но сам Кольчугин хорошо знал, что храп собаки вовсе не означает, что та ничего не видит и не слышит. По большому счету, это был даже и не храп, а просто вибрации воздуха из-за того, что Валдай был очень губастым псом. Большие обвислые губы вибрировали при дыхании. А дыхание было мощным, как и все собачье тело.
   Добираться до дома по скользкой вечерней дороге было не слишком приятно, поскольку джип «Ренглер» Кольчугина не имел дополнительного освещения, которое часто ставится на подобные машины. А штатные фары были на лесной дороге явно недостаточно сильными. И хотя Давид Вениаминович знал, что дома его уже дожидается генерал Кобылин, тем не менее излишне не торопился и ехал аккуратно, объезжая обочины. И только уже в деревне, на последнем двухкилометровом участке, где дорога была получше, Кольчугин поехал быстрее.
   Около дворовых ворот, не закрывая проезд в соседние гаражные ворота, стоял старенький и в нескольких местах побитый «Ниссан Патрол». Тоже вполне подходящая машина для местных дорог. Оставив свой «Ренглер» рядом, Давид Вениаминович выпустил собаку, которая сразу насторожилась. Но при хозяине, тем более за пределами дома и даже двора, Валдай практически никогда не проявлял агрессивности. Вместе они прошли за калитку, где Валдай сразу побежал к двери, чувствуя запах постороннего человека. Но спокойствие хозяина и собаку успокаивало. Хорошие собаки всегда чувствуют обстановку лучше, чем видят.
   Генерал стоял сразу за комнатным порогом и приветливо улыбался. Подняв руки в капитулирующем жесте, он позволил собаке обнюхать себя, и когда Валдай завилял хвостом, показывая, что он вообще-то существо общительное и незлобливое и гостям всегда рад, Кобылин сначала пса погладил по большущей голове, потом протянул Кольчугину руку.
   – Не скажу, что заждался хозяев, но признаюсь, рассчитывал, что вы быстрее обернетесь. На такой-то машине…
   – Здесь ситуацию разрешает, товарищ генерал, не машина, а плохая дорога, – уклончиво ответил Давид Вениаминович.
   Генерал, как только Валдай завершил процедуру знакомства, сделал шаг в сторону, освобождая хозяину дома дорогу. Кольчугин снял куртку, пристроил ее на вешалке рядом с кожаной генеральской курткой и сразу двинулся на кухню…

* * *

   В отличие от предыдущего гостя генерал пил чай с удовольствием и не торопился оторваться от этого занятия, чтобы приступить к разговору, ради которого он и приехал. И знаменитая армейская фраза о том, что чай не водка и много его не выпьешь, генералу, скорее всего, была не знакома, поскольку он не был армейским генералом. Но это Давиду Вениаминовичу и нравилось в Кобылине. Однако чай, как и водка, имел привычку заканчиваться. Анатолий Иванович приподнял заварочный чайник, проверяя на вес, и снова поставил на стол. В чайнике уже оставалась одна гуща. Значит, можно было приступать к разговору.
   – Чай похвалю, Давид Вениаминович. Вода у вас и в самом деле чрезвычайно вкусная. Необычная вода. Давно я колодезной не баловался…
   – Это не колодезная. Это родниковая.
   – Тем более. Но, как ни приятно баловать себя чаем, все же разговаривать нам придется о делах. И начну я с вопроса. Какое впечатление на вас произвел недавний гость?
   – Внешне – хорошее. Анзор Георгиевич, кажется, в неплохой боевой форме. Следит за собой. А то у нас как часто случается… Выходит человек в отставку, расслабляется и сразу лишние килограммы набирает. И все уже. Ни к чему серьезному человек не годен…
   – Ну, про вас такого не скажешь.
   – Я себя в форме поддерживаю. На охотничьих лыжах ходить в три раза сложнее, чем на спортивных. Нагрузка большая. Тем более что никогда не хожу по старой лыжне. И все лето на ногах и на руках работаю.
   – Это как – на руках?
   – Собака у меня водоплавающая. Я резиновую лодку на голове к речке спускаю, сам за весла, а собака за мной плывет. И оба мы в форме. Полезное занятие. Да и пешком каждый день минимум по десятку километров проходим. Здесь не город. Здесь толстеть не хочется.