Страница:
знания тоже крепко связаны с Востоком. И алхимики отличались редкостным
трудолюбием, могли много тысяч раз продистиллировать воду из одной и той же
колбы. Легко представить, как въедливо изучались повадки магнита, старинного
предмета и инструмента магии. Открытия держались обычно в секрете, потому-то
мы и не знаем, кто изобрел такую важную вещь, как компас.
Подпольная наука даже в этой сомнительной форме продолжала трудиться, и
нельзя на основании формы отбросить и обесславить тяжелейшую работу, которая
подготовила открытия Вильяма Гильберта!
Вильям Гильберт -- врач английских королей.
В конце XVI века ему в руки попал "Трактат о магнитах".
В 1600 году в Лондоне вышла его собственная книга "О магните, магнитных
телах и большом магните -- Земле". В ней содержится описание шестисот опытов
с магнитом, в том числе того, который особенно поразил современников:
Гильберт изготовил магнит в форме шара и с помощью компаса доказал, что его
свойства совпадают с магнитными свойствами Земного шара.
Впервые после Фалеса Гильберт отделил электричество от магнетизма,
доказав, что притяжение магнита и янтаря имеет разную природу и что
притягивать мелкие предметы способен не только янтарь, но также -- если их
потереть -- алмазы, сапфиры, горный хрусталь, стекло, сера, соль и т. д.
И однако, едва дошло до объяснения этих свойств, Гильберт написал, что
не считает совершенно абсурдным мнение Фалеса, приписывавшего магниту душу,
Таков был теоретический "прогресс", достигнутый за 2147 лет от Фалеса!
Опыты Гильберта привели в восторг самого Галилея, выводы вызвали
критику. Противники и сторонники ставили новые опыты, добывали новые данные.
Одним из самых талантливых физиков XVII века был бургомистр немецкого
города Магдебурга Отто фон Герике. Это ему принадлежит знаменитый опыт с
магдебургскими полушариями, что изображен на картинке в учебнике физики. Это
он изобрел прибор, который применяется в ядерной физике под именем камеры
Вильсона. Он придумал и первую электрическую машину - машину Герике.
Название внушительное, а па деле это был всего лишь отлитый из серы шар
с продетым сквозь него железным стержнем. Натирая шар ладонями, можно было
продемонстрировать несколько электростатических эффектов. Позднее шар из
серы был заменен стеклянным шаром, затем диском, который вращался с помощью
педального механизма и натирался кожаными подушечками -- искры от этой
"машины" уже были способны воспламенить эфир.
В 1745 году была изобретена лейденская банка -- первый конденсатор.
Электричество оказалось способно сгущаться, копиться! Физик Жан Нолле
устраивал целые представления- заставил, например, взяться за руки семьсот
монахов-картезианцев и пропустил сквозь них ток, вызвав вопли и судороги.
Веселенькое зрелище!..
Искра теперь достигала нескольких сантиметров в длину, сделалась похожа
на маленькую молнию. Да не молния ли это в самом деле? А молния -- не
электрическая ли искра?
Первым до этого додумался американец Бенджамин Франклин. Он предложил
идею опыта поставленного затем во Франции тремя парижскими физиками: при
помощи металлического стержня, установленного на горе, они добыли из облака
искру-молнию. Затея, как известно, завершилась изобретением громоотвода. '
Работы Джона Уолша, Генри Кавендиша, Луиджи Гальвани и Алессандро Вольта
привели к изобретению источника постоянного электрического тока. Прибор,
появившийся в 1800 году, имеет двойное название -- вольтов столб, или
гальванический элемент.
Столбом-то, собственно, называли по привычке -- по одному из первых
вариантов: Вольта складывал столбиком монеты из разных металлов, помещая
между ними смоченные матерчатые прокладки -- вот и все устройство для
добывания тока! Затем возник чашечный вариант: соединенные проводником
пластинки из цинка и серебра помещались в две разные чашечки с водой, по
бокам ставились другие такие же чашечки -- любом количестве. Тогда-то и было
замечено, что цинковая пластинка окисляется! Что вода разлагается на водород
и кислород! Что серебро электрода устремляется на платину и золото и
"прекрасно серебрит их"!
Несколько лет спустя удалось впервые -- и довольно сложным способом
позолотить серебро - вплотную подступиться к тому, что умели древние
вавилоняне. Но до этого оставалось сделать еще не один трудный шаг.
Этим занимались все лаборатории мира. Только проблема была в самом деле
необычайно трудна: ведь изучались-то невидимые силы! Сделать невидимое
видимым-- вот как становятся видны силовые линии магнита на листе,
посыпанном железными опилками,-- и то непростая задача. А уж заставить
невидимое работать -- порождать другое невидимое -- и обратно, изучать
взаимоотношения невидимого с невидимым!..
Посреди этой ученой армии был рядовой, которого спустя несколько лет
начали титуловать царем физики. Но в 1820 году его и рядовым-то назвать
означало много чести.
Этот сын кузнеца окончил только начальную школу, учился на
переплетчика. Тут хоть ему повезло; можно было читать, читать и читать!
Ученик переплетчика пристрастился к науке, посещал публичные лекции-- в
особенности те, которые читал блистательный Деви. И, наконец, не утерпел:
явился к Деви и попросил давать ему работу -- любую, только бы в
лаборатории. Шел 1813 год...
У Деви были аристократические замашки. Он не считал зазорным
использовать лаборанта в качестве еще и личного лакея, но тут нарвался на
решительный отпор. Потенциальный царь физики отличался глубочайшим чувством
собственного достоинства, Восемь лет спустя тридцатилетний лаборант заставил
вращаться проводник с током в магнитном . поле! Кусок проволоки, магнит да
стаканчик со ртутью -- таков был этот первый в мире электромотор!
В течение последующих десяти лет он был одержим идеей превратить
магнетизм в электричество. И в 1831году явился на свет еще более простой
приборчик --
попросту кусок проволоки, закрученный в спираль. Концы присоединялись к
гальванометру: стоило ввести внутрь спирали магнит, как стрелка приходила в
дви-
жсние: по проволоке шел электрический ток. Остальное было делом
техники, медный диск, врашаемый между полюсами магнита, сделался первым
небатарейным источником тока, родителем всей нынешней электротехники.
Сегодня мы имеем уйму мощных и сложных электрических машин, но главный их
принцип остается прежним -- в этом смысле мы не продвинулись ни на шажок
дальше царя физики -- Майкла Фарадея, которого Хемфри Деви называл самым
главным своим открытием!
"Никогда со времен Галилея свет не видал стольких поразительных и
разнообразных открытий, вышедших из одной головы",-- сказал о нем академик
А. Г. Столетов. Не буду рассказывать обо всем, чего он достиг. Отмечу
только, что с Фарадеем связаны две исторических научных загадки. Первая --
это история с уравнениями Максвелла, она широко известна, найдете сами.
Вторая -- не имеющая никакого объяснения, таинственная до неправдоподобия
история о покоем П. М. -- об этом после.
Сейчас для нас важно только, что Фарадей еще исследовал и установил
законы электролиза, названные его именем, устранил ряд трудностей, благодаря
чему электролиз смог уже окончательно войти в обиход. Как в Вавилоне!..
И все эти открытия, включая сюда еще электромагнит (Вильям Старджен,
1825), были сделаны, круглым счетом, за тридцать лет после изобретения
вольтова столба! Стоит это запомнить. А теперь-- назад, во тьму веков!
ЧТО ОНИ ЗНАЛИ?
Вавилонская "батарейка" не в одиночку свидетельствует о знакомстве
древних народов с электричеством: использовали не только ее.
Знаменитый археолог и большой знаток Египта, составитель первого
словаря древнеегипетского языка профессор Генрих Бругш, которого египтяне
называли Бруин Бей, еще в прошлом веке установил, что храмы в долине Нила
были оборудованы громоотводами.
Для этого надо было уже знать повадки электричества; в Европе и Америке
громоотвод, если помните, появился после того, как Франклин установил, что
молния есть электрическая искра.
Египетские громоотводы представляли собой деревянные мачты в медной
обшивке.
На другом краю Ойкумены, в древней Индии громоотводы имелись тоже, они
были вроде франклиновских -- из железа.
Не хочу уверять, будто древние индусы и египтяне рассуждали и
действовали в точности так же, как европейцы: к одинаковым результатам
частенько приходят различными путями. Мы оглядываемся на европейский опыт не
потому, что он образцовый, а потому, что он нам все-таки известен, только
опираясь на него, мы можем хоть примерно вычислять эти древние иксы и игреки
-- не станем отбрасывать путеводную нить из-за того, что она грубовата на
ощупь! Тем более не стоит делать этого сейчас, когда мы из области фактов
переходим в область догадок.
Продолжим паши "раскопки".
Если спросить, что вы знаете об Эль-Фанюме, вам, может быть,
вспоминаются фаюмские портреты -- те, что писались восковыми красками с
натуры, вешались па стену для украшения жилищ, а после смерти "натурщика"
помещались в бинты его мумии, над лицом. Превосходнейшая живопись, продукт
старой культуры. Город - один из древнейших в Египте, назывался он когда-то
Крокодилополем, затем был переименован в Арсиною при довольно романтических
обстоятельствах.
Вы еще не успели забыть, чем кончились походы Александра Македонского?
Огромная империя была поделена между наследниками-полководцами. Египет
достался Птоломею Сотеру. Сын его Птоломей Филадельф стал вторым фараоном
этой династии. Когда умерла его жена и соправительница Арсиноя II ,
Крокодилополю пришлось поменять название - в память царицы, а некий
архитектор Хинократ подрядился выстроить там храм, где статуя Арсннои должна
была висеть в воздухе, ничем не поддерживаемая!
Затея поразила современников и сохранилась в памяти потомков, хотя из
нее ничего не вышло -- будто бы из-за того, что архитектор вскоре сам помер.
Однако, похоже, что дело тут было нечисто...
Хинократ, судя по имени, грек. Но, живя в Египте, он не мог не слышать
о том, что некоторые египетские жрецы имели во время храмовой службы
приятное обыкновение вознестись иногда в воздух. Нет, их не вздергивали на
тросике откуда-нибудь из-за кулис, в Египте все делалось добросовестно,
жрецы, как видно, знали способ взлететь, и чудо имело какую-то техническую
подоплеку.
Способ, конечно, держался в секрете, но Хинократ, вероятно, рассчитывал
добром или худом выведать этот секрет.
Однако, хотя Птоломей сделались живыми египетскими богами, для египтян
и они, и Хинократ оставались иностранными захватчиками. Если Хинократ в
самом деле узнал тайну храмов, его должны были прикончить египтяне --
большие мастаки по этой части. Если же не узнал, его, скорее всего,
придушили по приказу Филадельфа - чтоб не подрывал престижа: никак нельзя
было допустить, чтобы широко разрекламированное дело сорвалось из-за
неумелости грека-строителя па глазах мастеровитого населения!
В том же III веке до и. э. в Китае жил император Ципь Шпхуанди. пуще
всего озабоченный вопросами личной безопасности. Это при кем началось
строительство Великой стены, а собственный его дворец имел ворота, не
позволяющие пройти вооруженным людям.
И замысел Хинократа, и загадку ворот объясняют применением магнита, и в
том, и в другом сомневаются: "Небольшой кусок магнитной руды легко притянет
к себе стальную иголку или перо, но не удержит даже стограммовую гирьку. И
как бы ни был велик магнитный камень, он все равно не мог бы удержать
тяжелую статую Арсинои или остановить вооруженного врага в воротах",-- пишет
один наш современный автор. И правильно пишет. Пускай применялся даже
искусственный магнит, который намного сильнее природного.
Однако и то, и другое становилось вполне возможно в случае применения
электромагнита.
Электромагнит Старджена -- ближайший современник громоотвода и вольтова
столба. Один из' первых его экземпляров, изготовленный Джоулем, 'при
собственном весе 5,5 кг, мог удерживать больше тонны груза. Древним
обладателям громоотвода и "батарейки" можно было также без особого труда
сделать и этот короткий шажок -- и очень похоже, что они его сделали.
Точность хроник Древнего Китая общепризнана. Стоит ли позволять себе в
ней сомневаться ради личного удобства?
Замысел Хинократа был слишком ответственным -- не тот случай, когда
можно морочить кому-то голову или схалтурить: речь шла о собственной голове
архитектора, его судьба зависела от исполнения замысла, несомненно
основанного на технических находках египтян.
Если бы речь шла о левитации -- проявлении телекинеза, на которое, как
уверяют, способны иные йоги т. е., если бы жрецы взлетали на "моторе" волн,
Хинократ с этим и связываться бы не стал: статую уж вовсе не научишь
левитировать. Необходимо участие техники; при наличии электромагнита жрецу
бы ничего не стоило взлететь, надев предварительно под хламиду, например,
железные штаны!..
Наверное, бесполезно искать в египетских храмах провода и рубильники.
Контакт мог быть замкнут вполне неожиданным образом -- хоть при помощи точно
отмеренной дозы соленой воды, влитой в неприметное отверстие,-- и тогда
понятно, почему жрец не висел под потолком в течение всей службы, а
возносился в заданный момент, не валился, как клоун, а совершал
благопристойную мягкую посадку. В долине Нила сохранилось достаточно храмов,
которые стоило бы обследовать толковым инженерам, не ища лишь знакомого и
ожидая неожиданного.
И все-таки слабовата, произвольна у автора аргументация, что он с
прискорбием сознает. Да, между вольтовой батареей, электромагнитом и
машинами Фарадея в Европе лежит всего тридцатилетний промежуток, египтяне и
вавилоняне обладали достаточными знания-, ми, располагали более чем
достаточным временем, не говоря уж о способностях, чтобы того же достигнуть,
но из этого вовсе не следует, что достигли фактически! А только то, что
могли -- или могли бы достигнуть. Прямых же доказательств пет, существуют
только отдельные признаки -- почти что призраки...
Бесполезно основываться на сослагательном наклонении. Могли сравняться
с Майклом Фарадеем, могли и превзойти Фарадея -- в конце концов Герц тоже
его современник. Кому сделалось доступно электричество, не запретны все
способы его применения. Клеопатра каталась бы па персональном трамвае и вела
лирические разговоры с Юлием Цезарем по междугородному телефону, феодал бы
смотрел по телевизору репортаж о ходе посевной в его владениях на голубом
Ниле. Где же у древних турбины, линии электропередачи и связи и прочее
оборудование -- ведь все это тоже могло бы у них быть, а вот почему-то не
было!
Но. кстати, почему не было? Что препятствовало?
Отсутствовала потребность? Но все древние государства испытывали
колоссальную потребность в скорой и надежной связи, от радио, телефона и
телеграфа .там только дурной бы отказался, читайте, как было поставлено
почтовое дело у персов! А военное дело? Примени электричество -- осаждающие
посыплются со стен, как ошпаренные, не надо расходовать кипящую смолу!
Войны именно и виноваты? А Европа спокойно жила в 1800 году, когда был
изобретен вольтов столб? Египет знал периоды стабильности -- такие
длительные, каких Европа, кажется, вообще никогда не видала.
Так почему же не было сделано коротенького шага к электромотору, не
говоря обо всем прочем?
Причина одна, и она нам прекрасно известна: в древних обществах наука
не имела никакой возможности развиваться, находилась в смертоносных
удушающих условиях.
Средоточием науки был храм. Но он же был ее тюрьмой.
Секретность здорово вредит науке нынче. Как же она вредила в древности,
когда вся наука была засекречена, когда научными сведениями нельзя было
обменяться не только с соседней страной, а с соседним храмом, ежели он
посвящен другому богу!
Для развития европейской науки об электричестве потребовались усилия
ученых многих разных стран, оби-лис и доступность информации, всеобщий
интерес к проблеме -- даже светские дамы и монахи принимали участие в
увлекательных опытах, трудилась, можно сказать, вся Европа, частично
Америка, без таких международных массовых усилий не знать бы нам ни
электролиза, ни электромотора.,.
Древность знала только изоляцию -- одного этого довольно, чтоб прогресс
науки прекратился. Действительно, усилия ученых каст были направлены не па
приобретение новых знаний, а на консервировании прежних. Межкультовая
конкуренция усугубляла дело, секретность становилась самоцелью. Ограничить
круг посвященных, обработать их психологически при помощи странных жутких
обрядов, чтобы навеки отбить охоту к болтовне, зашифровать сведения, до
самых пустяковых, тайными знаками, требующими специального изучения, на
которое у иных уходила вся жизнь.
Нет приобретения -- неминуемы утраты. Отсутствует развитие --
развивается упадок. Даже внутри жреческого сословия число по-настоящему
знающих должно было сокращаться от одной только возрастающей трудности и
длительности освоения знаний. До вершин успевало добраться вес меньше людей
в каждом следующем поколении, старость, болезни, несчастные случаи, мятежи и
нашествия неприятеля вели к потерям, которые некому было восполнить, и они
становились необратимыми. Научные документы погибали не только от порчи,
пожаров и наводнений, но н от попыток укрыть их, сохранить так надежно, что
после никто никогда не найдет.
Ослабленные позиции легко захватывал религиозный обскурант, корыстный
невежда, наука, как под лед, уходила под их власть, вырождалась, вымирала,
утрачивалась.
Так не глупо ли вели себя эти мудрые халдеи а египтяне со своей
изоляцией, секретностью и. прочим, не знали разве, что это -- прямая дорога
к гибели? Не могли ведь не знать. Слишком были умны. Слишком опытны. Почему
бы им не вести себя подобно афинянам времени Платона, что радовались знанию
самозабвенно, поглощали его жадно, приветствовали новые идеи -- даже
торговали ими: идею, Tie сулящую никакой практической пользы, можно было
продать за хорошие деньги -- представьте, находились покупатели!
Но усмешкой встречали на берегах Хиддекеля и Нила приезжих молодых
эллинов, жаждущих знания, требующих знания, выпрашивающих знания.
Это ведь для нас эллины -- древние. Для египтян они были новорожденным
народом, симпатичными веселыми щенками, не обученными самому необходимому--
осторожности, не замечающими очевидного!
Да, в древности науку уважали. Но ее вдобавок боялись. И ее смертельно
ненавидели! В чем кое-кому из греков скоро пришлось убедиться на собственном
опыте.
Надо осторожнее применять европейские мерки: история древней науки -
это не только древняя, это другая история. Наука была вынуждена окружить
себя крепостной стеной, и наилучшей крепостью оказывался храм -- тюрьма
древней науки.
... И все-таки иногда разжимались эти скупые уста! Лучшим из греков --
Пифагору, Солопу - сказано было такое, над чем мы по сей день ломаем голову.
Восток не пожелал научить их всему, что знал сам, не пожелал и
предостеречь - возможно, в этом была своя мудрость.
Эллины были молодым народом древности; молодость и старость извилисто и
прихотливо переплетались в Древней Элладе, давая самые причудливые созвездия
и соцветия, не зря мифотворцы, почти по Мичурину, так охотно сочетали то,
что в природе сочетаться не могло - в образах кентавров и минотавров!
Наука здесь развивалась скоро и бурно, на удивление потомкам. Своя,
оригинальная, древнегреческая!
С меньшим удовольствием потомки замечают, что па раллельно шел и
противоположный процесс вырождения, измельчения, гибели знаний,
унаследованных, благоприобретенных, собранных по крохам, что восторг перед
знанием и зверская к нему ненависть жили рядышком -- отнюдь не всегда
миролюбиво, что клич "Эврика!" звучал на краю пропасти...
В IV веке до н. э. жил в Афинах знаменитый философ Аристотель, учивший,
что Земля есть неподвижный шар в центре мира. Другие-точки зрения казались
ему даже смешными. Он 1 пишет в трактате "О небе": "Не-" которые полагают,
что Земля, хоть и находится в центре, но "крутится" и "движется вокруг
оси, протянутой через Вселенную", как написано в "Тимее".
Не без яду, хоть к осторожненько!.. "Некоторые" были не кто-нибудь:
имелся в виду сам Платон, в учениках которого Аристотель состоял, недругом
сделался, но не смел слишком замахиваться на того, кого греки отказывались
считать обыкновенным человеком, кого называли божественным 'Платоном.
Однако "Тимей"-- сочинение Платона, и всякий грамотный грек понимал эти
вежливые намеки.
Тут есть странность: обычно, излагая новую мысль, Платон обосновывал ее
не мене въедливо и дотошно, чем его способный ученик. А в "Тимее" попросту
заявлено, что Земля вертится -- и никаких тому обоснований, В чем же дело?
А для Платона это не была новая мысль! Вдобавок и не его собственная,
он до нее не додумался; вычитал.
Вычитал у пифагорейцев -- последователей другого философа, Пифагора,
жившего двумя столетиями раньше, в VI веке до н. э.
Вот с этими-то, думал Аристотель, можно уже вовсе не считаться н не
стесняться. Он дает волю гневу: "Не ища теории и объяснений, а притягивая за
уши наблюдаемые факты и пытаясь подогнать их под какие-то свои теории и
воззрения... философы, известные под именем пифагорейцев, держатся
противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля
-- одна из звезд -- движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и
ночи".
Можно вычертить четкий график движения вспять -- от знания к незнанию.
Аристотель "поправил" Платона... Но Платон перед тем тоже ведь
"поправил" пифагорейцев, привел их воззрения в "благоразумный" вид, снисходя
к наивности источников VI века... А пифагорейцы тоже наверняка "поправили"
Пифагора, причем робея и заикаясь, отсюда невнятность: огонь в центре мира
-- не Солнце, иначе так и было бы сказано, Солнце в их системе, как и Луна,
одна из планет, так что же сам-то Пифагор имел в виду под именем Гестии,
центрального огня? Не исключено, что центр галактики!
Этого теперь не узнать.
В средневековой Европе авторитет Аристотеля сделался непререкаемым,
можно было поплатиться жизнью за несогласие с ним. Отчасти из-за этого и
понадобилось двадцать столетий, чтобы снова понять и доказать, что Земля
вертится. Чтобы ценой мучений Галилея, костра Джордано Бруно наука могла
сделать важнейший шаг вперед -- к Пифагору!
Но Пифагор!.. Как мог он настолько опередить свое, да, кто его знает,
возможно, и наше время?
А он ведь его не опережал. Он находился всего-навсего на уровне знаний
своего времени. Образованный был человек -- и только!..
Пифагор похож на нашего Ломоносова. Он был сыном камнереза с острова
Самос. Такое происхождение сильно смущало греков: то они пытались приписать
папашу Мпесарха к более знатному роду, то вовсе сбросить его со счета -
делали папой Пифагора кого-нибудь из богов, либо его самого объявляли богом,
на худой конец, полубогом...
Между тем профессия Мнесарха куда лучше объясняет, как воспитывались
замечательные качества сына. Быть камнерезом нельзя без терпения, упорства,
трудолюбия, сообразительности, уроки эти Пифагор, по всему видать, крепко
усвоил, наверное, сам могбыстать неплохим камнерезом, но его манил иной
гранит -- тот, который мы с вами нередко грызем без охоты,-- "гранит науки".
В его VI веке д. э. не было ничего похожего на нынешние школы, про
университеты тоже никто не слыхал. Переплывая с острова на остров, Пифагор
учился У греческих философов в колониях, отправился затем в Египет. Античный
биограф Порфирий рассказывает: "В Египте он жил у жрецов, овладел всею их
мудростью, выучил египетский язык с его тремя азбуками - письменной,
священной и символической". Жрецы учили его без особой охоты: "Не решались
выдать ему свои заветы и думали отпугнуть его от замысла безмерными
тяготами, назначая ему задания трудные и противные эллинским обычаям". Не на
того напали: сын камнереза "исполнял их с такой готовностью, что они в
недоумении допустили его... куда не допускался никто из чужеземцев". Вот как
доставалось образование!
Сообщается также, что Пифагор побывал в учении у наших старых
знакомцев-халдеев. По-нынешнему говоря, окончил вуз. Но похоже, что для
способнейших учеников существовала еще "академия"...
По преданию, Пифагор получил высшее посвящение в Индии.
Вернувшись на родину, он увидел Самое под тиранической властью
Поликрата, рассудил, что "не пристало философу жить в таком государстве", и
перебрался в Кротон -- одну из многочисленных греческих колоний в Италии.
В рассказе Порфирия немало сказочных подробностей.
"В давнийской земле, где жителей разоряла одна медведица, он, говорят,
взял ее к себе, долго гладил, кормил хлебом и плодами и, взявши клятву не
трогать более никого живого, отпустил, она тотчас убежала в горы и леса, но
с тех пор не видано было, чтобы она напала даже на скотину. В Таренте он
увидел быка, жевавшего зеленые бобы, он подошел к пастуху и посоветовал
сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что
не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор сам подошел к быку и прошептал ему
трудолюбием, могли много тысяч раз продистиллировать воду из одной и той же
колбы. Легко представить, как въедливо изучались повадки магнита, старинного
предмета и инструмента магии. Открытия держались обычно в секрете, потому-то
мы и не знаем, кто изобрел такую важную вещь, как компас.
Подпольная наука даже в этой сомнительной форме продолжала трудиться, и
нельзя на основании формы отбросить и обесславить тяжелейшую работу, которая
подготовила открытия Вильяма Гильберта!
Вильям Гильберт -- врач английских королей.
В конце XVI века ему в руки попал "Трактат о магнитах".
В 1600 году в Лондоне вышла его собственная книга "О магните, магнитных
телах и большом магните -- Земле". В ней содержится описание шестисот опытов
с магнитом, в том числе того, который особенно поразил современников:
Гильберт изготовил магнит в форме шара и с помощью компаса доказал, что его
свойства совпадают с магнитными свойствами Земного шара.
Впервые после Фалеса Гильберт отделил электричество от магнетизма,
доказав, что притяжение магнита и янтаря имеет разную природу и что
притягивать мелкие предметы способен не только янтарь, но также -- если их
потереть -- алмазы, сапфиры, горный хрусталь, стекло, сера, соль и т. д.
И однако, едва дошло до объяснения этих свойств, Гильберт написал, что
не считает совершенно абсурдным мнение Фалеса, приписывавшего магниту душу,
Таков был теоретический "прогресс", достигнутый за 2147 лет от Фалеса!
Опыты Гильберта привели в восторг самого Галилея, выводы вызвали
критику. Противники и сторонники ставили новые опыты, добывали новые данные.
Одним из самых талантливых физиков XVII века был бургомистр немецкого
города Магдебурга Отто фон Герике. Это ему принадлежит знаменитый опыт с
магдебургскими полушариями, что изображен на картинке в учебнике физики. Это
он изобрел прибор, который применяется в ядерной физике под именем камеры
Вильсона. Он придумал и первую электрическую машину - машину Герике.
Название внушительное, а па деле это был всего лишь отлитый из серы шар
с продетым сквозь него железным стержнем. Натирая шар ладонями, можно было
продемонстрировать несколько электростатических эффектов. Позднее шар из
серы был заменен стеклянным шаром, затем диском, который вращался с помощью
педального механизма и натирался кожаными подушечками -- искры от этой
"машины" уже были способны воспламенить эфир.
В 1745 году была изобретена лейденская банка -- первый конденсатор.
Электричество оказалось способно сгущаться, копиться! Физик Жан Нолле
устраивал целые представления- заставил, например, взяться за руки семьсот
монахов-картезианцев и пропустил сквозь них ток, вызвав вопли и судороги.
Веселенькое зрелище!..
Искра теперь достигала нескольких сантиметров в длину, сделалась похожа
на маленькую молнию. Да не молния ли это в самом деле? А молния -- не
электрическая ли искра?
Первым до этого додумался американец Бенджамин Франклин. Он предложил
идею опыта поставленного затем во Франции тремя парижскими физиками: при
помощи металлического стержня, установленного на горе, они добыли из облака
искру-молнию. Затея, как известно, завершилась изобретением громоотвода. '
Работы Джона Уолша, Генри Кавендиша, Луиджи Гальвани и Алессандро Вольта
привели к изобретению источника постоянного электрического тока. Прибор,
появившийся в 1800 году, имеет двойное название -- вольтов столб, или
гальванический элемент.
Столбом-то, собственно, называли по привычке -- по одному из первых
вариантов: Вольта складывал столбиком монеты из разных металлов, помещая
между ними смоченные матерчатые прокладки -- вот и все устройство для
добывания тока! Затем возник чашечный вариант: соединенные проводником
пластинки из цинка и серебра помещались в две разные чашечки с водой, по
бокам ставились другие такие же чашечки -- любом количестве. Тогда-то и было
замечено, что цинковая пластинка окисляется! Что вода разлагается на водород
и кислород! Что серебро электрода устремляется на платину и золото и
"прекрасно серебрит их"!
Несколько лет спустя удалось впервые -- и довольно сложным способом
позолотить серебро - вплотную подступиться к тому, что умели древние
вавилоняне. Но до этого оставалось сделать еще не один трудный шаг.
Этим занимались все лаборатории мира. Только проблема была в самом деле
необычайно трудна: ведь изучались-то невидимые силы! Сделать невидимое
видимым-- вот как становятся видны силовые линии магнита на листе,
посыпанном железными опилками,-- и то непростая задача. А уж заставить
невидимое работать -- порождать другое невидимое -- и обратно, изучать
взаимоотношения невидимого с невидимым!..
Посреди этой ученой армии был рядовой, которого спустя несколько лет
начали титуловать царем физики. Но в 1820 году его и рядовым-то назвать
означало много чести.
Этот сын кузнеца окончил только начальную школу, учился на
переплетчика. Тут хоть ему повезло; можно было читать, читать и читать!
Ученик переплетчика пристрастился к науке, посещал публичные лекции-- в
особенности те, которые читал блистательный Деви. И, наконец, не утерпел:
явился к Деви и попросил давать ему работу -- любую, только бы в
лаборатории. Шел 1813 год...
У Деви были аристократические замашки. Он не считал зазорным
использовать лаборанта в качестве еще и личного лакея, но тут нарвался на
решительный отпор. Потенциальный царь физики отличался глубочайшим чувством
собственного достоинства, Восемь лет спустя тридцатилетний лаборант заставил
вращаться проводник с током в магнитном . поле! Кусок проволоки, магнит да
стаканчик со ртутью -- таков был этот первый в мире электромотор!
В течение последующих десяти лет он был одержим идеей превратить
магнетизм в электричество. И в 1831году явился на свет еще более простой
приборчик --
попросту кусок проволоки, закрученный в спираль. Концы присоединялись к
гальванометру: стоило ввести внутрь спирали магнит, как стрелка приходила в
дви-
жсние: по проволоке шел электрический ток. Остальное было делом
техники, медный диск, врашаемый между полюсами магнита, сделался первым
небатарейным источником тока, родителем всей нынешней электротехники.
Сегодня мы имеем уйму мощных и сложных электрических машин, но главный их
принцип остается прежним -- в этом смысле мы не продвинулись ни на шажок
дальше царя физики -- Майкла Фарадея, которого Хемфри Деви называл самым
главным своим открытием!
"Никогда со времен Галилея свет не видал стольких поразительных и
разнообразных открытий, вышедших из одной головы",-- сказал о нем академик
А. Г. Столетов. Не буду рассказывать обо всем, чего он достиг. Отмечу
только, что с Фарадеем связаны две исторических научных загадки. Первая --
это история с уравнениями Максвелла, она широко известна, найдете сами.
Вторая -- не имеющая никакого объяснения, таинственная до неправдоподобия
история о покоем П. М. -- об этом после.
Сейчас для нас важно только, что Фарадей еще исследовал и установил
законы электролиза, названные его именем, устранил ряд трудностей, благодаря
чему электролиз смог уже окончательно войти в обиход. Как в Вавилоне!..
И все эти открытия, включая сюда еще электромагнит (Вильям Старджен,
1825), были сделаны, круглым счетом, за тридцать лет после изобретения
вольтова столба! Стоит это запомнить. А теперь-- назад, во тьму веков!
ЧТО ОНИ ЗНАЛИ?
Вавилонская "батарейка" не в одиночку свидетельствует о знакомстве
древних народов с электричеством: использовали не только ее.
Знаменитый археолог и большой знаток Египта, составитель первого
словаря древнеегипетского языка профессор Генрих Бругш, которого египтяне
называли Бруин Бей, еще в прошлом веке установил, что храмы в долине Нила
были оборудованы громоотводами.
Для этого надо было уже знать повадки электричества; в Европе и Америке
громоотвод, если помните, появился после того, как Франклин установил, что
молния есть электрическая искра.
Египетские громоотводы представляли собой деревянные мачты в медной
обшивке.
На другом краю Ойкумены, в древней Индии громоотводы имелись тоже, они
были вроде франклиновских -- из железа.
Не хочу уверять, будто древние индусы и египтяне рассуждали и
действовали в точности так же, как европейцы: к одинаковым результатам
частенько приходят различными путями. Мы оглядываемся на европейский опыт не
потому, что он образцовый, а потому, что он нам все-таки известен, только
опираясь на него, мы можем хоть примерно вычислять эти древние иксы и игреки
-- не станем отбрасывать путеводную нить из-за того, что она грубовата на
ощупь! Тем более не стоит делать этого сейчас, когда мы из области фактов
переходим в область догадок.
Продолжим паши "раскопки".
Если спросить, что вы знаете об Эль-Фанюме, вам, может быть,
вспоминаются фаюмские портреты -- те, что писались восковыми красками с
натуры, вешались па стену для украшения жилищ, а после смерти "натурщика"
помещались в бинты его мумии, над лицом. Превосходнейшая живопись, продукт
старой культуры. Город - один из древнейших в Египте, назывался он когда-то
Крокодилополем, затем был переименован в Арсиною при довольно романтических
обстоятельствах.
Вы еще не успели забыть, чем кончились походы Александра Македонского?
Огромная империя была поделена между наследниками-полководцами. Египет
достался Птоломею Сотеру. Сын его Птоломей Филадельф стал вторым фараоном
этой династии. Когда умерла его жена и соправительница Арсиноя II ,
Крокодилополю пришлось поменять название - в память царицы, а некий
архитектор Хинократ подрядился выстроить там храм, где статуя Арсннои должна
была висеть в воздухе, ничем не поддерживаемая!
Затея поразила современников и сохранилась в памяти потомков, хотя из
нее ничего не вышло -- будто бы из-за того, что архитектор вскоре сам помер.
Однако, похоже, что дело тут было нечисто...
Хинократ, судя по имени, грек. Но, живя в Египте, он не мог не слышать
о том, что некоторые египетские жрецы имели во время храмовой службы
приятное обыкновение вознестись иногда в воздух. Нет, их не вздергивали на
тросике откуда-нибудь из-за кулис, в Египте все делалось добросовестно,
жрецы, как видно, знали способ взлететь, и чудо имело какую-то техническую
подоплеку.
Способ, конечно, держался в секрете, но Хинократ, вероятно, рассчитывал
добром или худом выведать этот секрет.
Однако, хотя Птоломей сделались живыми египетскими богами, для египтян
и они, и Хинократ оставались иностранными захватчиками. Если Хинократ в
самом деле узнал тайну храмов, его должны были прикончить египтяне --
большие мастаки по этой части. Если же не узнал, его, скорее всего,
придушили по приказу Филадельфа - чтоб не подрывал престижа: никак нельзя
было допустить, чтобы широко разрекламированное дело сорвалось из-за
неумелости грека-строителя па глазах мастеровитого населения!
В том же III веке до и. э. в Китае жил император Ципь Шпхуанди. пуще
всего озабоченный вопросами личной безопасности. Это при кем началось
строительство Великой стены, а собственный его дворец имел ворота, не
позволяющие пройти вооруженным людям.
И замысел Хинократа, и загадку ворот объясняют применением магнита, и в
том, и в другом сомневаются: "Небольшой кусок магнитной руды легко притянет
к себе стальную иголку или перо, но не удержит даже стограммовую гирьку. И
как бы ни был велик магнитный камень, он все равно не мог бы удержать
тяжелую статую Арсинои или остановить вооруженного врага в воротах",-- пишет
один наш современный автор. И правильно пишет. Пускай применялся даже
искусственный магнит, который намного сильнее природного.
Однако и то, и другое становилось вполне возможно в случае применения
электромагнита.
Электромагнит Старджена -- ближайший современник громоотвода и вольтова
столба. Один из' первых его экземпляров, изготовленный Джоулем, 'при
собственном весе 5,5 кг, мог удерживать больше тонны груза. Древним
обладателям громоотвода и "батарейки" можно было также без особого труда
сделать и этот короткий шажок -- и очень похоже, что они его сделали.
Точность хроник Древнего Китая общепризнана. Стоит ли позволять себе в
ней сомневаться ради личного удобства?
Замысел Хинократа был слишком ответственным -- не тот случай, когда
можно морочить кому-то голову или схалтурить: речь шла о собственной голове
архитектора, его судьба зависела от исполнения замысла, несомненно
основанного на технических находках египтян.
Если бы речь шла о левитации -- проявлении телекинеза, на которое, как
уверяют, способны иные йоги т. е., если бы жрецы взлетали на "моторе" волн,
Хинократ с этим и связываться бы не стал: статую уж вовсе не научишь
левитировать. Необходимо участие техники; при наличии электромагнита жрецу
бы ничего не стоило взлететь, надев предварительно под хламиду, например,
железные штаны!..
Наверное, бесполезно искать в египетских храмах провода и рубильники.
Контакт мог быть замкнут вполне неожиданным образом -- хоть при помощи точно
отмеренной дозы соленой воды, влитой в неприметное отверстие,-- и тогда
понятно, почему жрец не висел под потолком в течение всей службы, а
возносился в заданный момент, не валился, как клоун, а совершал
благопристойную мягкую посадку. В долине Нила сохранилось достаточно храмов,
которые стоило бы обследовать толковым инженерам, не ища лишь знакомого и
ожидая неожиданного.
И все-таки слабовата, произвольна у автора аргументация, что он с
прискорбием сознает. Да, между вольтовой батареей, электромагнитом и
машинами Фарадея в Европе лежит всего тридцатилетний промежуток, египтяне и
вавилоняне обладали достаточными знания-, ми, располагали более чем
достаточным временем, не говоря уж о способностях, чтобы того же достигнуть,
но из этого вовсе не следует, что достигли фактически! А только то, что
могли -- или могли бы достигнуть. Прямых же доказательств пет, существуют
только отдельные признаки -- почти что призраки...
Бесполезно основываться на сослагательном наклонении. Могли сравняться
с Майклом Фарадеем, могли и превзойти Фарадея -- в конце концов Герц тоже
его современник. Кому сделалось доступно электричество, не запретны все
способы его применения. Клеопатра каталась бы па персональном трамвае и вела
лирические разговоры с Юлием Цезарем по междугородному телефону, феодал бы
смотрел по телевизору репортаж о ходе посевной в его владениях на голубом
Ниле. Где же у древних турбины, линии электропередачи и связи и прочее
оборудование -- ведь все это тоже могло бы у них быть, а вот почему-то не
было!
Но. кстати, почему не было? Что препятствовало?
Отсутствовала потребность? Но все древние государства испытывали
колоссальную потребность в скорой и надежной связи, от радио, телефона и
телеграфа .там только дурной бы отказался, читайте, как было поставлено
почтовое дело у персов! А военное дело? Примени электричество -- осаждающие
посыплются со стен, как ошпаренные, не надо расходовать кипящую смолу!
Войны именно и виноваты? А Европа спокойно жила в 1800 году, когда был
изобретен вольтов столб? Египет знал периоды стабильности -- такие
длительные, каких Европа, кажется, вообще никогда не видала.
Так почему же не было сделано коротенького шага к электромотору, не
говоря обо всем прочем?
Причина одна, и она нам прекрасно известна: в древних обществах наука
не имела никакой возможности развиваться, находилась в смертоносных
удушающих условиях.
Средоточием науки был храм. Но он же был ее тюрьмой.
Секретность здорово вредит науке нынче. Как же она вредила в древности,
когда вся наука была засекречена, когда научными сведениями нельзя было
обменяться не только с соседней страной, а с соседним храмом, ежели он
посвящен другому богу!
Для развития европейской науки об электричестве потребовались усилия
ученых многих разных стран, оби-лис и доступность информации, всеобщий
интерес к проблеме -- даже светские дамы и монахи принимали участие в
увлекательных опытах, трудилась, можно сказать, вся Европа, частично
Америка, без таких международных массовых усилий не знать бы нам ни
электролиза, ни электромотора.,.
Древность знала только изоляцию -- одного этого довольно, чтоб прогресс
науки прекратился. Действительно, усилия ученых каст были направлены не па
приобретение новых знаний, а на консервировании прежних. Межкультовая
конкуренция усугубляла дело, секретность становилась самоцелью. Ограничить
круг посвященных, обработать их психологически при помощи странных жутких
обрядов, чтобы навеки отбить охоту к болтовне, зашифровать сведения, до
самых пустяковых, тайными знаками, требующими специального изучения, на
которое у иных уходила вся жизнь.
Нет приобретения -- неминуемы утраты. Отсутствует развитие --
развивается упадок. Даже внутри жреческого сословия число по-настоящему
знающих должно было сокращаться от одной только возрастающей трудности и
длительности освоения знаний. До вершин успевало добраться вес меньше людей
в каждом следующем поколении, старость, болезни, несчастные случаи, мятежи и
нашествия неприятеля вели к потерям, которые некому было восполнить, и они
становились необратимыми. Научные документы погибали не только от порчи,
пожаров и наводнений, но н от попыток укрыть их, сохранить так надежно, что
после никто никогда не найдет.
Ослабленные позиции легко захватывал религиозный обскурант, корыстный
невежда, наука, как под лед, уходила под их власть, вырождалась, вымирала,
утрачивалась.
Так не глупо ли вели себя эти мудрые халдеи а египтяне со своей
изоляцией, секретностью и. прочим, не знали разве, что это -- прямая дорога
к гибели? Не могли ведь не знать. Слишком были умны. Слишком опытны. Почему
бы им не вести себя подобно афинянам времени Платона, что радовались знанию
самозабвенно, поглощали его жадно, приветствовали новые идеи -- даже
торговали ими: идею, Tie сулящую никакой практической пользы, можно было
продать за хорошие деньги -- представьте, находились покупатели!
Но усмешкой встречали на берегах Хиддекеля и Нила приезжих молодых
эллинов, жаждущих знания, требующих знания, выпрашивающих знания.
Это ведь для нас эллины -- древние. Для египтян они были новорожденным
народом, симпатичными веселыми щенками, не обученными самому необходимому--
осторожности, не замечающими очевидного!
Да, в древности науку уважали. Но ее вдобавок боялись. И ее смертельно
ненавидели! В чем кое-кому из греков скоро пришлось убедиться на собственном
опыте.
Надо осторожнее применять европейские мерки: история древней науки -
это не только древняя, это другая история. Наука была вынуждена окружить
себя крепостной стеной, и наилучшей крепостью оказывался храм -- тюрьма
древней науки.
... И все-таки иногда разжимались эти скупые уста! Лучшим из греков --
Пифагору, Солопу - сказано было такое, над чем мы по сей день ломаем голову.
Восток не пожелал научить их всему, что знал сам, не пожелал и
предостеречь - возможно, в этом была своя мудрость.
Эллины были молодым народом древности; молодость и старость извилисто и
прихотливо переплетались в Древней Элладе, давая самые причудливые созвездия
и соцветия, не зря мифотворцы, почти по Мичурину, так охотно сочетали то,
что в природе сочетаться не могло - в образах кентавров и минотавров!
Наука здесь развивалась скоро и бурно, на удивление потомкам. Своя,
оригинальная, древнегреческая!
С меньшим удовольствием потомки замечают, что па раллельно шел и
противоположный процесс вырождения, измельчения, гибели знаний,
унаследованных, благоприобретенных, собранных по крохам, что восторг перед
знанием и зверская к нему ненависть жили рядышком -- отнюдь не всегда
миролюбиво, что клич "Эврика!" звучал на краю пропасти...
В IV веке до н. э. жил в Афинах знаменитый философ Аристотель, учивший,
что Земля есть неподвижный шар в центре мира. Другие-точки зрения казались
ему даже смешными. Он 1 пишет в трактате "О небе": "Не-" которые полагают,
что Земля, хоть и находится в центре, но "крутится" и "движется вокруг
оси, протянутой через Вселенную", как написано в "Тимее".
Не без яду, хоть к осторожненько!.. "Некоторые" были не кто-нибудь:
имелся в виду сам Платон, в учениках которого Аристотель состоял, недругом
сделался, но не смел слишком замахиваться на того, кого греки отказывались
считать обыкновенным человеком, кого называли божественным 'Платоном.
Однако "Тимей"-- сочинение Платона, и всякий грамотный грек понимал эти
вежливые намеки.
Тут есть странность: обычно, излагая новую мысль, Платон обосновывал ее
не мене въедливо и дотошно, чем его способный ученик. А в "Тимее" попросту
заявлено, что Земля вертится -- и никаких тому обоснований, В чем же дело?
А для Платона это не была новая мысль! Вдобавок и не его собственная,
он до нее не додумался; вычитал.
Вычитал у пифагорейцев -- последователей другого философа, Пифагора,
жившего двумя столетиями раньше, в VI веке до н. э.
Вот с этими-то, думал Аристотель, можно уже вовсе не считаться н не
стесняться. Он дает волю гневу: "Не ища теории и объяснений, а притягивая за
уши наблюдаемые факты и пытаясь подогнать их под какие-то свои теории и
воззрения... философы, известные под именем пифагорейцев, держатся
противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля
-- одна из звезд -- движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и
ночи".
Можно вычертить четкий график движения вспять -- от знания к незнанию.
Аристотель "поправил" Платона... Но Платон перед тем тоже ведь
"поправил" пифагорейцев, привел их воззрения в "благоразумный" вид, снисходя
к наивности источников VI века... А пифагорейцы тоже наверняка "поправили"
Пифагора, причем робея и заикаясь, отсюда невнятность: огонь в центре мира
-- не Солнце, иначе так и было бы сказано, Солнце в их системе, как и Луна,
одна из планет, так что же сам-то Пифагор имел в виду под именем Гестии,
центрального огня? Не исключено, что центр галактики!
Этого теперь не узнать.
В средневековой Европе авторитет Аристотеля сделался непререкаемым,
можно было поплатиться жизнью за несогласие с ним. Отчасти из-за этого и
понадобилось двадцать столетий, чтобы снова понять и доказать, что Земля
вертится. Чтобы ценой мучений Галилея, костра Джордано Бруно наука могла
сделать важнейший шаг вперед -- к Пифагору!
Но Пифагор!.. Как мог он настолько опередить свое, да, кто его знает,
возможно, и наше время?
А он ведь его не опережал. Он находился всего-навсего на уровне знаний
своего времени. Образованный был человек -- и только!..
Пифагор похож на нашего Ломоносова. Он был сыном камнереза с острова
Самос. Такое происхождение сильно смущало греков: то они пытались приписать
папашу Мпесарха к более знатному роду, то вовсе сбросить его со счета -
делали папой Пифагора кого-нибудь из богов, либо его самого объявляли богом,
на худой конец, полубогом...
Между тем профессия Мнесарха куда лучше объясняет, как воспитывались
замечательные качества сына. Быть камнерезом нельзя без терпения, упорства,
трудолюбия, сообразительности, уроки эти Пифагор, по всему видать, крепко
усвоил, наверное, сам могбыстать неплохим камнерезом, но его манил иной
гранит -- тот, который мы с вами нередко грызем без охоты,-- "гранит науки".
В его VI веке д. э. не было ничего похожего на нынешние школы, про
университеты тоже никто не слыхал. Переплывая с острова на остров, Пифагор
учился У греческих философов в колониях, отправился затем в Египет. Античный
биограф Порфирий рассказывает: "В Египте он жил у жрецов, овладел всею их
мудростью, выучил египетский язык с его тремя азбуками - письменной,
священной и символической". Жрецы учили его без особой охоты: "Не решались
выдать ему свои заветы и думали отпугнуть его от замысла безмерными
тяготами, назначая ему задания трудные и противные эллинским обычаям". Не на
того напали: сын камнереза "исполнял их с такой готовностью, что они в
недоумении допустили его... куда не допускался никто из чужеземцев". Вот как
доставалось образование!
Сообщается также, что Пифагор побывал в учении у наших старых
знакомцев-халдеев. По-нынешнему говоря, окончил вуз. Но похоже, что для
способнейших учеников существовала еще "академия"...
По преданию, Пифагор получил высшее посвящение в Индии.
Вернувшись на родину, он увидел Самое под тиранической властью
Поликрата, рассудил, что "не пристало философу жить в таком государстве", и
перебрался в Кротон -- одну из многочисленных греческих колоний в Италии.
В рассказе Порфирия немало сказочных подробностей.
"В давнийской земле, где жителей разоряла одна медведица, он, говорят,
взял ее к себе, долго гладил, кормил хлебом и плодами и, взявши клятву не
трогать более никого живого, отпустил, она тотчас убежала в горы и леса, но
с тех пор не видано было, чтобы она напала даже на скотину. В Таренте он
увидел быка, жевавшего зеленые бобы, он подошел к пастуху и посоветовал
сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что
не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор сам подошел к быку и прошептал ему